Ольшанский - агент МГБ?

По Ольшанскому почитал вот это
По личности Ольшанского и его "близости" к Бурденко
и это

Казанские свидетельства Катынской трагедии

Цитата :

5 сентября 1947 года в американскую зону оккупации Берлина бежал советский офицер Борис Ольшанский со своей женой-немкой...
В 1953 году сенатская комиссия Конгресса США заслушивала показания свидетелей по "Катынскому делу". Среди тех, кого опрашивал сенатор Митчелл, был и Борис Ольшанский...
В 1944 году раненый Борис встретил Бурденко в гомельском госпитале. Ольшанский весьма интересовался катынской историей, но задавать вопросы другу семьи при свидетелях не решился: "Я узнал о массовом убийстве в Катыни из советской печати в начале 1944 года. С самого начала у меня не было сомнения в том, что это является одним из обманов Советов. Мое мнение разделяли многие офицеры армии, с которыми я был в очень хороших дружественных отношениях. Когда я прибыл в Польшу с армией маршала Рокоссовского, я услышал то же самое мнение от поляков, и у меня появилось желание добиться правды в этом вопросе. В конце апреля 1946 года я выехал в Москву из Берлина… и решил посетить профессора Бурденко... После нескольких обычных фраз я спросил его о Катыни. Профессор Бурденко ответил, что Катыни существовали, существуют и будут существовать. Любой, кто попытается провести в нашей стране раскопки, обнаружит много интересных вещей, что мы должны были поправить протокол, составленный немцами о массовых убийствах в Катыни. Теперь я повторяю слова профессора Бурденко, которые он позднее сказал: "Я был назначен для поездки в Катынь лично Сталиным. Все трупы лежали в земле четыре года. Для меня, медика, этот вопрос совершенно ясен. Наши друзья из НКВД допустили ошибку". Я не стал спрашивать его, почему он подписал протокол, так как для советского гражданина совершенно ясно, что если бы он его не подписал, то он бы распрощался с жизнью".

Проживая в Мюнхене (в 1952 году он перебрался в США), Ольшанский сотрудничал с антисоветскими эмигрантскими организациями и печатался в соответствующих изданиях. Например, в журнале "Борьба" - органе "Союза борьбы за освобождение народов России", выступал по "Голосу Америки", в 1954-м в Буэнос-Айресе вышла его известная книга "Мы приходим с Востока". А в 1957 году беглец вдруг объявился в… Казани. Как? Зачем?.. Мотивы возвращения Ольшанского в СССР туманны. Скорее всего здесь не обошлось без советской разведки. Косвенное подтверждение этому - опубликованная в 1956 году в газете "За возвращение на Родину" (издавалась в Берлине и распространялась среди наших соотечественников, оказавшихся по разным причинам за рубежом) его статья, написанная в духе: "Я задыхался в затхлой антисоветской атмосфере". К тому же по возвращении в СССР Ольшанский не был привлечен к уголовной ответственности. А в Казань он приехал потому, что в нашем городе на авиационном заводе работала его первая жена - Ольга Пучковская, эвакуированная во время войны из Воронежа. Но на родине Ольшанский прожил недолго - умер в 1958 году.

Лихо накручено.

В любом случае в деле Ольшанского должны быть материалы по внутренней "кухне" комиссии Мэддона.

http://www.e-vid.ru/index-m-192-p-63-article-32538.htm

Цитата :

В 1944 году раненый Борис встретил Бурденко в гомельском госпитале. Ольшанский весьма интересовался катынской историей, но задавать вопросы другу семьи при свидетелях не решился: "Я узнал о массовом убийстве в Катыни из советской печати в начале 1944 года. С самого начала у меня не было сомнения в том, что это является одним из обманов Советов. Мое мнение разделяли многие офицеры армии, с которыми я был в очень хороших дружественных отношениях. Когда я прибыл в Польшу с армией маршала Рокоссовского, я услышал то же самое мнение от поляков, и у меня появилось желание добиться правды в этом вопросе. В конце апреля 1946 года я выехал в Москву из Берлина… и решил посетить профессора Бурденко... После нескольких обычных фраз я спросил его о Катыни. Профессор Бурденко ответил, что Катыни существовали, существуют и будут существовать. Любой, кто попытается провести в нашей стране раскопки, обнаружит много интересных вещей, что мы должны были поправить протокол, составленный немцами о массовых убийствах в Катыни. Теперь я повторяю слова профессора Бурденко, которые он позднее сказал: "Я был назначен для поездки в Катынь лично Сталиным. Все трупы лежали в земле четыре года. Для меня, медика, этот вопрос совершенно ясен. Наши друзья из НКВД допустили ошибку". Я не стал спрашивать его, почему он подписал протокол, так как для советского гражданина совершенно ясно, что если бы он его не подписал, то он бы распрощался с жизнью".

Маленькая деталь - после контузии, полученной осенью 1941 Бурденко перенес инсульт и почти полностью оглох.
Так что запросто беседовать с ним в апреле 1946 года было проблематично - надо было либо орать прямо в ухо (что в его московской квартире было бы небезопасно, мягко говоря), либо общаться записками (он к тому времени в основном так и "разговаривал" с сотрудниками).
И я сильно сомневаюсь, что Бурденко стал бы откровенничать с каким-то Ольшанским, да еще в письменном виде.

А кто вообще первый запустил мульку, что Ольшанский - "профессор Воронежского университета"?

геолог пишет:

А кто вообще первый запустил мульку, что Ольшанский - "профессор Воронежского университета"?

Тот, кому надо было хоть как-то "связать" Ольшанского с Бурденко "узами дружбы"
Дело в том, что Бурденко с 1917 по 1923 год жил в Воронеже, а потом перебрался в Москву.
А Борис Ольшанский, хоть и работал до войны в Воронеже учителем, но родился... в 1910 году (!) - так что дружить с Бурденко никак не мог.
Единственная его достоверная встреча с Бурденко имела место быть в 1944 году в Гомеле, где Бурденко осматривал раненого Ольшанского в госпитале.

Цитата :

А Борис Ольшанский, хоть и работал до войны в Воронеже учителем...

Лёгким движением пера, превращаем учителя в...

Свяневич С. С. В тени Катыни / пер. с пол. и примеч. В. Абрамкина ; обл. A. Krause. - London : Overseas Publications Interchange, 1989. - 401 с.

Цитата :

- 338 -
В трех других случаях речь также шла о каких-то квитанциях, которые легко могли быть сфабрикованы. Последним, девятым, документом был нательный образ Иисуса с надписью от руки на обратной стороне: "4 апреля 1941 года". Мне представляется совершенно очевидным, что все эти документы могли быть легко подделанными, и потому о них нельзя говорить как о бесспорных доказательствах.

Восьмое. В заявлении нет объяснения тому, отчего на некоторых трупах обнаружены раны, нанесенные четырехгранным штыком. Надо уточнить, что такие штыки были на вооружении Красной армии, в то время как в Вермахте были так называемые ножевые штыки*.

Девятое. В заявлении не объясняется, отчего Комиссия польского Красного Креста обнаружила на захоронениях молодые побеги деревьев, возраст которых был два-три года.

Десятое. Существует свидетельство о том, что Николай Бурденко в узком кругу друзей в 1946 году сказал, что принял руководство Комиссией по личному распоряжению Сталина, что Заявление он подписал под сильным нажимом, и что "еще немало в России таких Катыней". По его словам, тела пролежали в земле около четырех лет, т.е. расстрел имел место около 1940 года, не позже. Описание этого разговора было опубликовано русскими меньшевиками в их нью-йоркском бюллетене "Социалистический вестник" в июне 1950 года. Статья была подписана бывшим профессором Воронежского университета Б. Ольшанским. Ольшанский присутствовал при этом разговоре, вскоре после которого Бурденко скончался, а Ольшанский, посланный в командировку в ГДР, сумел выбраться на Запад. Он также давал показания Комиссии Конгресса США**.

Цитата :

Ольшанский присутствовал при этом разговоре, вскоре после которого Бурденко скончался, а Ольшанский, посланный в командировку в ГДР, сумел выбраться на Запад.

Кстати - Ольшанский сбежал к американам в 1947, а ГДР появилась в 1949

геолог пишет:

А кто вообще первый запустил мульку, что Ольшанский - "профессор Воронежского университета"?

Это так перевели associate professor. То есть по нашему вроде как он был доцентом.

См. Материалы комиссии Мэддена Том 7, p. 1939

Mr. Olshansky. I was educated in Voronezh.
Mr. Mitchell. What schools did you attend ?
Mr. Olshansky. I attended high school in Voronezh and the State
University of Voronezh.
Mr. Mitchell. In what did you specialize at the state university?
Mr. Olshansky. In mathematics.
Mr. Mitchell. Where were you, Mr. Olshansky, on September 1,
1939?
Mr. Olshansky. In Voronezh.
Mr. Mitchell. What were you doing in Voronezh on September
1,1939?
Mr. Olshansky. I was associate professor at the Voronezh State
University, in the department of mathematics.
Mr. Mitchell. How long did you remain in this

http://labas.livejournal.com/901296.html
Игорь Петров (labas) @ 2011-04-19 15:46:00
Метки данной записи: катынские свидетели
два ольшанских боролись друг с другом (1)Вместо предисловия.

Цитата :

Сильно постаревший и согнувшийся, Бурденко было еще в генеральской тужурке, к которой, как он выразился, «привык». Когда я, полный еще переживаний только что минувшей войны, упомянул о Катыни, он нервно дернул рукой:
- Об этом раздумывать нечего. Катыни были и будут. Если как следует покопаться по нашей матушке-России, много кой-чего раскопаешь. Нам надо было основательно опровергнуть широко распропагандированый немецкий протокол. По личному заданию Сталина, я выехал на место обнаружения массовых могил. Осмотр производили выборочно, все трупы были четырехлетней давности. Умерщвление имело место в 1940 году.
Б. Ольшанский «Катынь (письмо в редакцию)» «Социалистический вестник», N6, 1950 г.

Цитата :

Сентябрь 1941 г. Н. Н. Бурденко, 63-летний ученый, возвратился из утомительной поездки в окруженный, почти замкнутый кольцом блокады Ленинград, куда он ездил в автомашине, и, явившись туда, удивил ленинградцев своим неожиданным приездом... Едва приехав в Москву, он пригласил меня поехать с ним в его автомашине для инспектирования прибывающего из-под Тулы поезда с ранеными... В вагонах было жарко натоплено и душно. Здесь на моих глазах его поразил первый инсульт, но сознания он не потерял. Оглохший уже в 1937 г., он лишился теперь способности речи... 17.Х.1941 г. его эвакуировали в Куйбышев, а затем в Омск. В Омске, едва встав на ноги, он включается в работу... Но он был немой. Ему надо было как глухому и немому обучаться речи. И на моих глазах, с логопедом, перед зеркалом он упорно обучается постановке губ, языка — буквально по складам — двигательной речи, которую сам он не слышит. Мучительный, трагический труд большого ума, сильной воли человека. Он научился говорить, как научаются глухонемые. 1945 г. — июль. Новый инсульт. Н. Н. Бурденко при смерти. Уже некоторые готовились писать некрологи. Но и в этой борьбе со смертью Бурденко вышел победителем. Он остался жить с ясным сознанием и умом, но вновь утратил с таким трудом доставшуюся ему способность речи. Он вновь глухой и немой...
Из некролога Н.Н.Бурденко в журнале «Хирургия», 1947 г.

Ниже я попытался реконструировать жизнь Бориса Ольшанского по трем довольно противоречивым источникам: его собственным текстам (книга, статьи, интервью), очерку «Перевертыш», написанному его казанским куратором KГБ В.Титовым и отзывам о нем в эмигрантской мемуарной литературе и публицистике, чаще всего некомплиментарным.
..........................................
Но десять статей и заметок, напечатанных в «Часовом», не принесли Ольшанскому и доли той известности, какую дало единственное письмо, опубликованное в «Социалистическом вестнике» в июне 1950 г.:

Цитата :

Рассматривая нижеизложенное как в известной степени юридический документ, автор счел необходимым направить его к напечатанию одновременно в трех органах российской эмигрантской печати, различного политического, но одинаково честного, антибольшевистского направления в «Часовой» [удивительно, но «родное» на тот момент издание Ольшанского письмо не опубликовало], «Социалистический вестник» и «Бюллетень Лиги Грядущая Россия».

"Катынь!"
Это слово тяжким камнем лежит на путях взаимоотношений с поляками, и нам не сдвинуть его...
Польша. Седлец, 1944 год. Из дневника.

Недавно, мировая, российская эмигрантская и иностранная печать отмечала еще одну дату – десятилетие со дня гибели тысяч военнопленных польских офицеров в Катынском лесу. По этому вопросу я, недавний советский офицер и чиновник СВАГа, желаю дать свидетельское показание, точнее, в своем рассказе изложить показание человека, ныне умершего, слово которого на будущем Международном Суде могло бы послужить конечному уточнению длинного ряда преступлений обвиняемых в попрании всех прав человека и основ человечности. Не будучи юристом, не могу знать, возможно ли толкование моего свидетельства за другого, повторяю, уже умершего правомочным, однако, еще раз подтверждаю полную готовность дать необходимую клятву в абсолютной правдивости ниже изложенного. Высказаться же меня побуждает исключительно
1) чувство солидарности к страданиям родственного русскому польского народа и
2) основанное на фактах и личных наблюдениях твердое убеждение, что эти же чувства – возмущение преступностью и последующим лицемерием катынских «катов» и искреннего сочувствия к замученным – разделяет подавляющее большинство людей в советской армии, в русском народе.
В числе лиц, возглавлявших медицинское обслуживание советской армии в минувшую войну в должности главного хирурга РККА находился генерал-полковник Николай Нилович Бурденко. Сын украинского сельского священника, Бурденко, по окончании университета много лет прослужил земским врачом. Богатейшую практику дали ему первая мировая и гражданская войны. В области полевой хирургии явился новатором, внесшим ценный вклад в науку спасения человеческой жизни. Уже перед революцией ряд научных работ дают ему звание профессора. В 1921 г. судьба заносит Бурденко в город В., где он работает вместе с моим отцом. В этом причина последующего моего с ним знакомства.
«Врач Божьей милостью» в личной жизни Бурденко всегда был человеком «себе на уме». «Таланта надо иметь, по крайней мере, два. Один, чтобы работать, другой, чтобы жизнь прожить.», шутил он, улыбаясь в свои густые усы. И недаром. Служение науке отлично сочеталось с умением ладить с «сильными мира сего» Безразлично будь то представитель царского министерства или советской власти. В революциях Николай Нилович не участвовал, но жизнь сумел сделать.
В 1925 г. Бурденко в Москве и там быстро пошел в гору. После гибели профессора Плетнева, он – довереннейший врач в Кремле, пользует Сталина, Молотова, всех членов Политбюро и правительства. С 1939 года – член партии. Одновременно много занимается научной работой в области нейрохирургии, заслуживает себе всесоюзную славу, избирается членом Академии Наук СССР. Имя Бурденко знают и произносят с уважением иностранные специалисты.
Во время войны, помимо всего прочего, чисто медицинского, Бурденко поручается деликатная и вместе с тем весьма ответственная обязанность председателя «Государственной чрезвычайной комиссии по расследованию немецких зверств». Вместе с некоторыми другими он подписывает советский контр-протокол в Катыни. Последнее время – президент им основанной Академии Медицинских Наук, бессменный председатель Военно-Медицинской Академии, почетный член Верховного Совета СССР. 1946 год — смерть, отсюда возможность для меня огласить высказанное им мнение.
С нашей семьей Н. Н. не терял связь, письмами изредка напоминая о своей готовности продолжать дружбу. Я посетил его в последний раз незадолго до ею смерти в 1946 году. Квартируя на одной из московских Тверских улиц, Николай Нилович в это время уже пережил два мозговых удара, довольно плохо говорил и отошел от активной деятельности. Понятно, что мы беседовали недолго. Сильно постаревший и согнувшийся, Бурденко был еще в генеральской тужурке, к которой, как он выразился, «привык». Когда я, полный еще переживаний только что минувшей войны, упомянул о Катыни, он нервно дернул рукой:
- Об этом раздумывать нечего. Катыни были и будут. Если как следует покопаться по нашей матушке-России, много кой-чего раскопаешь. Нам надо было основательно опровергнуть широко распропагандированый немецкий протокол. По личному заданию Сталина, я выехал на место обнаружения массовых могил. Осмотр производили выборочно, все трупы были четырехлетней давности. Умерщвление имело место в 1940 году. Не исключена возможность, что немцы тоже собирались производить там расстрелы. В стороне от главных раскопок мы обнаружили семь трупов, степень разложения которых не превышала давности одного года. Ну, а вообще — для меня, как для медика, вопрос ясен и спорить тут не приходится. Оплошали наши товарищи-энкаведисты ...
Я не спросил Бурденко как он мог подписать заведомо лживый протокол.

В книге «Мы приходим с Востока» в описании этого эпизода есть небольшие разночтения. Там Ольшанские

Цитата :

«знакомы и поддерживают дружеские отношения»

с Бурденко с 1919 года. Также рассказывается, что после смерти Ольшанского-старшего Бурденко

Цитата :

«продолжал поддерживать переписку» с ними, что «в период моего пребывания в университет материально помогал мне» и даже, что «при поездках в Москву я неоднократно посещал профессора в его квартире на Второй Тверской-Ямской».

А также:

Цитата :

Летом 1944 года на перевязках второго ранения в гомельском госпитале я повидался с Н.Н.Бурденко, прибывшим как раз в этот момент в госпиталь с инспекцией как Главный Хирург Красной Армии, в чине генерал-полковника медицинской службы. Старый ученый приветствовал меня и обменялся несколькими свойственными его характеру добродушно-грубоватыми шутками.

О том, что Бурденко плохо говорит в книге не упоминается, говорится лишь что беседа

Цитата :

«длится недолго, всего минут сорок».

Слова Бурденко дословно совпадают с версией, приведенной в «Социалистическом вестнике», не считая того, что отрывок:

Цитата :

Умерщвление имело место в 1940 году. Не исключена возможность, что немцы тоже собирались производить там расстрелы. В стороне от главных раскопок мы обнаружили семь трупов, степень разложения которых не превышала давности одного года.

в книге отсутствует.
Наконец, в показаниях перед комиссией Мэддена Ольшанский рассказывает и про встречу в Гомеле и про беседу в Москве и даже называет точную дату последней:

Цитата :

в конце апреля 1946 г.

http://labas.livejournal.com/901389.html
Игорь Петров (labas) @ 2011-04-19 16:15:00
Метки данной записи: катынские свидетели
два ольшанских боролись друг с другом (2)
Начать обсуждение достоверности рассказа Ольшанского можно с приведенной в предисловии цитаты из некролога Бурденко. В апреле 1946 г. Николай Нилович не был способен разговаривать ни сорок минут, ни даже пять.
В Воронеж Бурденко прибыл в 1918 г., его знакомство с отцом Ольшанского, «известным в городе хирургом» вполне вероятно.
Остальные свидетельства Ольшанского В.Титов комментирует так:

Цитата :

После смерти отца у Ольшанского и его матери связи с Бурденко не было, какой-либо материальной помощи Бурденко Ольшанскому не оказывал, а членам семьи Бурденко Ольшанский не известен. В Гомель в 1944 г. Бурденко не выезжал. В апреле 1946 г. Ольшанский был на работе в школе, государственную границу СССР не пересекал.

В книге Ольшанский пишет о «долгожданном длительном отпуске», который он получил в июне 1947 г. И эта дата, и август 1946 г. (когда, по версии Титова, Ольшанский женился в Бресте) кажутся для отпуска школьного учителя более подходящими, чем апрель. Кроме того обращает на себя внимание, что к июню 1950 г. Ольшанский провел на Западе уже два с половиной года, печатался в различных изданиях, но ничего не рассказывал ни о своем знакомстве с Бурденко, ни о Катыни.
После опубликования письма карьера Ольшанского пошла в гору. Его заметили, приняли в «Американский комитет по освобождению от большевизма», он выступал по радио – на «Голосе Америки» и позже «Освобождении» («Свободе»), участвовал в эмигрантских съездах и конференциях, давал показания перед комиссией Мэддена, публиковался уже не в (сравнительно) маргинальном «Часовом», а в нью-йоркском «Новом русском слове», парижском «Возрождении», затем в мюнхенском журнале «новейшей эмиграции» «Свобода», который редактировал Григорий Климов.
В начале 1952 г. он перебирается вместе с Маргаритой в США, в 1954 г. в Буэнос-Айресе выходит книга «Мы приходим с Востока»...............

Цитата :

О том, что Бурденко плохо говорит в книге не упоминается, говорится лишь что беседа
«длится недолго, всего минут сорок».

Nenez84 пишет:

http://labas.livejournal.com/901389.html
Игорь Петров (labas) @ 2011-04-19 16:15:00
Метки данной записи: катынские свидетели
два ольшанских боролись друг с другом (2)
Начать обсуждение достоверности рассказа Ольшанского можно с приведенной в предисловии цитаты из некролога Бурденко. В апреле 1946 г. Николай Нилович не был способен разговаривать ни сорок минут, ни даже пять.

... на этом же его можно и закончить.