Свидетельство писателя-эмигранта Родиона Берёзова

Свидетельство писателя-эмигранта Родиона Берёзова о применении «системы Еккельна» при расстрелах польских офицеров в Катыни (Козьих горах)
Вторник, 05 Февраль 2013
http://katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=274
МОСКВА. 5 февраля 2013 г. ИНТЕРНЕТ-САЙТ "ПРАВДА О КАТЫНИ"

Свидетельство писателя-эмигранта Родиона Берёзова 2013-02-05-vechno_zhivet

Обложка книги мемуаров Родиона Берёзова «Вечно живет»

5 февраля 2013 г. в Живом Журнале пользователя с ником v_strane_i_mire опубликован отрывок из мемуаров эмигрантского писателя-коллабрациониста Родиона Берёзова «Вечно живет». В период немецкой оккупации Берёзов работал в редакции смоленской газеты «Новый Путь» и весной 1943 г. посетил раскопки катынских могил. Вот что он там увидел:

Цитата :: « ...Неподалеку от Смоленска, в Катыни были обнаружены могилы польских офицеров, расстрелянных по приказу Сталина. В песках Катыни было похоронено 12 тысяч польской молодежи. Я видел эти разрытые могилы. Трупы были уложены в несколько рядов. Почти у всех были связанные за спиной руки. Связывали не веревкой, а проволокой, вероятно при помощи какой-то машинки. Связанных укладывали вниз лицом и потом расстреливали в затылок. В каждом черепе было пулевое отверстие сзади. По обработке трупов работало несколько человек. Делались описи, фотографические снимки. Из карманов извлекались деньги, записные книжки, письма, газеты и журналы, дневники. Тут же была устроена выставка всех этих материалов для обозначения иностранными корреспондентами. Об этом злодеянии узнал весь мир. Но это не остановило наступление красной армии. Все могилы не успели вскрыть. ...».

Данное свидетельство заслуживает особого внимания. Ведь согласно «демократических стандартов» фальсификаторов Катынского дела, Родион Берёзов (настоящая фамилия - Акульшин) является «свидетелем первого сорта», показаниям которого следует доверять безоговорочно! Он не какой-то там трясущийся от страха перед Сталиным «совок», а «христианский поэт и писатель», интеллектуал-антикоммунист, «выбравший свободу» и эмигрировавший на Запад. Свои мемуары Берёзов писал в середине 1960-х годов не в «тоталитарном СССР», а в самом центре «свободного мира» - в столице Калифорнии Лос-Анжелесе. То есть вдали от «палачей НКВД», «парткомов», «месткомов», «комиссии Бурденко» и прочих «ужасных ужасов» советской жизни.
Кроме того, Родион Берёзов - не простой экскурсант на катынские могилы. Весной 1943 г. большинство привозимых немецкими властями в Катынь экскурсантов не замечали, в силу необычности ситуации, многих мелких деталей раскопок в Козьих горах и не могли анализировать увиденное на эксгумации из-за собственной неподготовленности к столь шокирующему зрелищу. А Берёзов с конца осени 1941 г. до сентября 1943 г. находился в оккупированном Смоленске - рядом с эпицентром катынских событий - и работал в редакции главной смоленской газеты. В силу своего служебного положения он являлся достаточно информированным человеком, повидавшим многое и готовым к журналистской работе в самых сложных ситуациях. В дополнение к этому, будучи талантливым писателем, - обладал способностью обращать внимание на мелкие детали событий и четко фиксировать их в своей памяти.

Свидетельство писателя-эмигранта Родиона Берёзова 2013-02-05-Berezow-big

Фото 1. Берёзов (Акульшин) Родион Михайлович (1896 - 1988)

Наиболее ценные факты из свидетельства Родиона Берёзова:
1. Даже спустя десять лет после официального заявления «комиссии Мэддена» о том, что в Козьих горах были расстреляны только польские офицеры из Козельска и их там захоронено не более 4,5 тыс. человек, а офицеры из Старобельска и полицейские из Осташкова были расстреляны и захоронены совсем в других местах, Берёзов уверенно утверждает о том, что в Катыни похоронено «12 тысяч польской молодежи».
2. Руки у тех катынских трупов, что видел Берёзов, были связаны за спиной не веревкой, а проволокой. Причем, судя по всему, Берёзова поразили единообразие и аккуратность этого связывания - поскольку он высказал предположение, что при связывании применялась специальная машинка.
3. Жертвы в катынских могилах расстреливались по «системе Еккельна» - т. е. палачи перед расстрелом заставляли польских офицеров спускаться в могилу и ложиться лицом вниз на уже лежащие там трупы.
4. После отступления немцев из Смоленска в Катыни (Козьих горах) осталось несколько не вскрытых могил с телами расстрелянных польских офицеров, которые немецкие оккупационные власти не успели исследовать.
Вероятнее всего, Родион Берёзов посетил раскопки катынских могил в воскресенье 18 апреля 1943 г. - вместе с бургомистром Смоленска Меньшагиным, сотрудниками городского управления Дьяконовым и Борисенковым и главным редактором газеты «Новый путь» Долгоненковым. По свидетельству Бориса Меньшагина, в этот день рядом с могилами в Козьих горах лежало около 5-5,5 тысяч эксгумированных трупов польских офицеров. Видимо, число лично увиденных тогда в Козьих горах эксгумированных трупов (5-5,5 тысяч) хорошо запомнилось Берёзову и двадцать лет спустя послужило для него одним из оснований для утверждения о 12 тысячах похороненных в Катыни польских гражданах.

Полный текст публикации о Родионе Берёзове в Живом Журнале v_strane_i_mire

Прозаик Родион Березов о жизни в оккупированном Смоленске и о газете "Новый Путь"
v_strane_i_mire 5 февраля, 2:28

О Родионе Берёзове -
http://strannik.org/content/view/235/75/
http://www.lio.ru/archive/vera/96/06/

Берёзов Родион Михайлович
"Христианский поэт и писатель. Литературную деятельность начал в 1925 г., напечатав свой первый очерк "О чем шепчет деревня" в журнале "Красная новь". Опубликовал более 30 книг. В 1941 г. был мобилизован в народное ополчение. 5 октября 1941 г. в бою под Ельней попал в плен. С этого времени взял фамилию Березов. Эмигрировал в США и поселился в Лос-Анжелесе."

«Вера и жизнь» №6, 1996 г. ПАМЯТИ РОДИОНА БЕРЕЗОВА
"В этом году исполнилось сто лет со дня рождения христианского поэта и писателя Родиона Березова. Свою литературную деятельность Родион Михайлович начал в 1925 году, напечатав свой первый очерк «О чем шепчет деревня» в журнале «Красная новь».
Этой пробой пера он сразу же обратил на себя внимание такого известного писателя, как Максим Горький, который отметил, что Родион Михайлович хорошо знает деревенский быт, обладает меткостью слова и чувством юмора.
Родион Березов (настоящая его фамилия – Акульшин) до Великой Отечественной войны выпустил ряд книг, очерков и рассказов. Писал он много и для детей. Он встречался и дружил с такими писателями и поэтами, как М. Горький, О. Мандельштам, Б. Пастернак, И. Эренбург, С. Есенин.
Но широкому кругу читателей на Западе и в России Березов известен как христианский писатель и поэт, из-под пера которого вышло более тридцати книг.
В июле 1941 года Родион Михайлович был мобилизован в народное ополчение, а 5 октября в бою под Ельней попал в плен.
С этого времени он стал Березовым. Свои мытарства в плену и после войны в связи с получением въездной визы в США он описывает в своих рассказах и в книге «Что было»."

Отрывок из книги Родиона Березова "Вечно живет! Разлука. 2-ая часть"(литературной особенностью мемуаров Родиона Берёзова является то, что они написаны якобы от "третьего лица", а он сам фигурирует в собственных мемуарах в качестве персонажа по фамилии Клёнов - прим. "Правды о Катыни") :

«... В Можайске я пробыла недолго.
Оттуда меня направили в Смоленск, где я познакомилась со многими русскими людьми. Там издавалась русская газета под немецким контролем: "Новый Путь". Редактором был местный житель - одаренный симпатичный человек. Он привлек меня к сотрудничеству. Вскоре я стала выступать по радио, как чтица стихов, рассказов и как дикторша.
Центр Смоленска был разрушен, но уцелел дивный памятник старины - собор 15 века. В нем до войны был антирелигиозный музей. Теперь собор был освящен и открыт накануне Пасхи. Многих русских людей умиляла до слез пасхальная служба. Каким казался осмысленным радостный гимн: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живота даровав". Душа русского человека воскресала, хотя совсем недалеко, на фронтах лилась кровь с обеих сторон, хотя лагеря военнопленных были переполнены несчастными людьми...
Жизнь была страшная, но в этой темной ночи сверкали звезды надежды на что-то лучшее. В столовых кормили супом с кусочками конины, паек выдавался мизерный. Выручала деревня, куда шли по всем радиусам от Смоленска, чтобы раздобыть муки, немного жира, овощей.
В один из весенних дней, зайдя в редакцию, я увидела за столом Кленова. (messie_anatol - имеется в виду сам автор романа - Родион Берёзов). От радости хотелось кричать, прыгать, смеяться.
- Ростислав Мироныч, какими судьбами? ... Боже, как я счастлива встретиться с вами! .. Вы меня окрыляете своим присутствием на этой несчастной земле!.. Вы - это Москва, это - Литературный Институт, это - русская душа, это родное существо!.. Рассказываете, как очутились в Смоленске?
- То, что я здесь - не удивительно, а вот почему вы не в Москве, для меня это неразрешимая загадка...
- Все загадки в наше время в ответе имеют одно слово - война! Я была под Новым Иерусалимом, когда туда пришли немцы... По делу вместе с артистом Блюменталь-Тамариным пошла в штаб. Там узнали, что я говорю по-немецки и мобилизовали меня в качестве переводчицы...
- Вы не протестовали, не боролись, чтобы остаться там?
- В том то и дело, что в то время мною овладело какое-то непонятное безразличие... Я оказалась на положении сорванного с дерева листка, покорного каждому ветру... И вот теперь меня занесло в Смоленск...
- Что-нибудь знаете о своих?
- Ничего... Скажите о себе.
- Моя повесть , пожалуй, еще короче: 5 октября нас бросили в бой - безоружных, беспомощных стариков и детей красного "Сталинского" ополчения... Больше половины убито, остальные попали в плен...
Я в числе последних попал в Рославльский лагерь военнопленных, где скопилось 70 тысяч голодных, раздетых, обессиленных людей... Умирало ежедневно от 300 до 600 человек. Я не очутился в общей яме, потому что устроился работать на кухне. Для этого старшине, бывшему политруку, пришлось дать взятку - случайно уцелевший у меня флакон одеколона "Красная заря"... Работали мы по 12 часов в сутки, от усталости подкашивались ноги...
Потом начальство узнало, что я могу петь и рассказывать и меня перевели на другую работу: я должен был посещать палаты лагерного госпиталя и утешать своих больных, раненых соотечественников декламацией и частушками...
На мое счастье, в лагере оказался русский немец, инженер Владимир Владимирович фон Фе. Его прадедушка когда-то переселился из Германии в Россию. Жили они в Петербурге, имели завод, после октябрьской революции перебрались в Эстонию... Когда Гитлер начал войну, он вскоре переселил всех немцев из Прибалтики в Германию. Владимир Владимирович был мобилизован. Ему дали службу в одном из лагерей. Очутившись среди многих русских, он задался целью спасать интеллигенцию. Каждый день, посещая разные бараки, он заводил разговор с пленными, расспрашивая их о прошлой работе...
Так он натолкнулся на меня в бараке, где помещались повара. Со мною был профессор Московского Педагогического Университета Гречишников. Он написал о нас в Смоленск, рекомендуя в качестве литературных работников. Нас потребовали из лагеря на штатскую работу и таким образом мы очутились здесь...
Редактор благоволит ко мне и назначил меня секретарем редакции...
- И вы говорите, что ваша повесть короче моей? О, нет, она значительно длиннее и содержательнее.
Мы стали встречаться с Кленовым. Часто вместе выступали по радио. В Смоленске остались некоторые артисты. Было организована труппа. Стали устраиваться концерты. Кленов выступал в каждом концерте. Вскоре состав сотрудников газеты увеличился за счет прибывших из лагерей писателей и журналистов. В газете стали работать Сергей Широков, Шалва Сослани и бывшие репортеры московской "Вечерней Москвы".
Все мы, волею судьбы стали сотрудничать с немцами, видели много промахов и катастрофических ошибок в немецкой политике. Об этом мы говорили нашим непосредственным начальникам, говорившим по-русски. Они писали рапорты высшему командованию, а генералитет посылал доклады в Германию - лицам, близким к Гитлеру. В сотнях докладов предлагалось многое изменить, не трогать евреев, лучше обращаться с пленными, отменить как можно скорее колхозы...
Но на эти доклады никто в немецких верхах не обращал внимания, а тем, которые осмеливались вступаться за евреев, грозили даже репрессиями. Собираясь вместе с Кленовым и редактором, мы говорили о том, что немцы проиграют войну, потому что уничтожают евреев. За эту кровожадность против них восстанет весь мир. За это их жестоко покарает Бог. Однажды, когда я и Кленов участвовали в радиопередаче, в студии был скрипач, который все время плакал. Мы спросили его о причинах слез и он сказал нам, что вот сейчас, когда он должен принимать участие в радиоконцерте, его жену и двух дочек бросили в газовую камеру...
- Зачем же вы пришли в студию с такими переживаниями? - спросил Кленов.
- Да ведь если бы я не явился в знак протеста, мне бы это поставили на вид... Ведь начальник смоленского радиовещания - немец. Меня могли бы тоже бросить в газовую камеру...
Когда он играл перед микрофоном, по его лицу текли слезы, которые ему было трудно удержать, а удалять их во время игры было нельзя...
И они текли и текли, как молчаливый, но зримый аккомпанимент к его грустной музыке...
Его худое продолговатое лицо с темными ввалившимися глазами указывало на ту душевную муку, которую он переживал. О, нет, с этими людоедами мне не по пути, - думала я. Но как себя реабилитировать перед советской властью, если бы я вздумала перейти на ту сторону? Ведь я коллаборантка, сотрудничавшая с немцами. Что я могу представить в свое оправдание? Меня и слушать не будут, а сразу или ликвидируют или сошлют в бессрочную каторгу...
Что же мне остается? Качаться на волне, пока не прибьет к какому-нибудь берегу? Вместе с группой русских журналистов я попала в число экскурсантов в германские города. Мы побывали в Берлине, в Нюренберге, в Штутгарте, в Лейпциге, в Ганновере, в Зальцбурге. Немецкие порядки радовали. Что и говорить, страна культурная, народ трудолюбивый, но откуда же это озверение политических вождей, признание только немецкой нации стопроцентно полноценной?..
Русские - унтерменьшы, поляки и вообще все славяне - навоз, годный для удобрения ведущего народа...
Неподалеку от Смоленска, в Катыни были обнаружены могилы польских офицеров, расстрелянных по приказу Сталина. В песках Катыни было похоронено 12 тысяч польской молодежи. Я видела эти разрытые могилы. Трупы были уложены в несколько рядов. Почти у всех были связанные за спиной руки. Связывали не веревкой, а проволокой, вероятно при помощи какой-то машинки. Связанных укладывали вниз лицом и потом расстреливали в затылок. В каждом черепе было пулевое отверстие сзади. По обработке трупов работало несколько человек. Делались описи, фотографические снимки. Из карманов извлекались деньги, записные книжки, письма, газеты и журналы, дневники. Тут же была устроена выставка всех этих материалов для обозначения иностранными корреспондентами. Об этом злодеянии узнал весь мир. Но это не остановило наступление красной армии. Все могилы не успели вскрыть.
Враг приближался. Редакция "Нового Пути" эвакуировалась сначала в Могилев, потом в Минск. Кое-кто из рабочих типографии уговаривал меня и Кленова остаться и ждать "своих"...
Но и я и мой друг за последние два года напечатали несколько антикоммунистических статей в газете. Нас бы арестовали сразу. Оправдаться бы мы не смогли.
Профессор Гречишников остался. Сергей Широков за полгода до этого был вызван в Германию. С ним поехала и его жена. Женился он в Смоленске. Шалва Сослани был арестован немцами за то, что поручился за одного еврейского писателя, который перебежал к своим. Был арестован, якобы за связь с партизанами, и бывший сотрудник "Вечерней Москвы". Перед отступлением из Москвы немцы расстреляли его.
Когда мы прибыли в Минск, нас поразили висельники на главной улице города. Трупы с высунытыми языками висели на многих деревьях проспекта. Их долго не убирали для устрашения населения. Обыватели говорили, что на деревьях висят пойманные партизаны.
В Минске мы пробыли около года. Русская газета продолжала издаваться, но под другим названием и под редакцией другого человека, который один под разными псевдонимами заполнял все четыре страницы.
В Минске я познакомилась с организацией, членами которой были исключительно молодые люди и девушки. Организация была в ведении германского командования. Какие цели она ставила перед собой? Проникать в тыл красной армии и вести антисоветскую пропаганду, подготавливая восстание народных масс против коммунистического режима. Руководил этой молодежью полковник Павлов.
"Бедные птенчики, - думала я о юных девушках и безусых мальчиках, - вам ли поднять русский народ на восстание? Вы все обречены на гибель... У вас нет опыта тренировки, необходимой для разведчиков, вас "застукают" в первый же момент, как только вы очутитесь по ту сторону фронта"...
Облик Павлова, его деланная улыбка, жестокость лица наводили на мысль: "Да уж не провокатор ли это?"
Кленов несколько раз выступал со своими рассказами для этой молодежи.
Отступление из Минска было срочным: враг приблизился к городу на расстояние 10 километров, когда мы выехали на грузовой машине с группой русских, работавших в отделе пропаганды. Направление мы взяли на Барановичи. И там на базарной, квадратной площади часто висели мужчины и женщины за содействие партизанам или за участие в нападениях на немцев. Людей вешали на рассвете. Приезжающие на базар крестьяне не обращали внимание на висевших. Торговля шла бойко. Товаров и продуктов было много. ... »
http://v-strane-i-mire.livejournal.com/129661.html

Затарудняюсь представить, что за "машинку для связывания рук" воображал себе автор мемуара.

zdrager пишет:: Затарудняюсь представить, что за "машинку для связывания рук" воображал себе автор мемуара.

Аналогично Wink

Простые плоскогубцы могли быть. Руки, связанные сзади проволокой, часто встречались в нацистских захоронениях. Мемуарист, видимо, обратил внимание на то, что проволока везде была скручена поразительно единообразно, а потому и предположил использование специальной машинки. Не исключено, что несложное приспособление для скручивания проволоки существовало на самом деле. По крайней мере, оно несомненно было полезно бы для саперов.

Такое приспособление есть у строителей, им арматуру связывают, называется "крючок" : )

» "Новое" свидетельство
» Свидетельство Н. К. Халилова
» Свидетельство со Смолбаттла
» Свидетельство Шталекера
» Еще одно свидетельство