И Ленин всегда молодой

http://www.rosbalt.ru/2009/10/22/682716.html ИА «Росбалт» 2009-10-22 19:52:00
Ученый: Ленина убила проститутка

ЖЕНЕВА, 22 октября. Владимир Ленин, «российский революционер и создатель СССР», умер от сифилиса, который он «подцепил от парижской проститутки в 1902 году». Как передает MIGnews, такие данные содержатся в новом исследовании историка и писателя Хелен Раппапорт.

По мнению историка, изучившей документы и свидетельства того времени, у Ленина наблюдались симптомы данной болезни. При этом, добавила Раппапорт, советским политикам было категорически запрещено говорить на эту тему под угрозой расстрела.

Центральным документом в исследовании Раппапорт является доклад известного ученого Ивана Павлова, в котором говорится, что «революцию сделал безумец с сифилисом мозга».

Как известно, Владимир Ульянов (Ленин) умер в возрасте 54-х лет 21 января 1924 года в результате длительной болезни, однако какой именно, до сих пор неизвестно.

Предположения о сифилисе выдвигались и ранее, но научные работники заявили, что никаких признаков этой инфекции после вскрытия головного мозга Ленина обнаружено не было. Также выдвигалась версия, что у «вождя» был наследственный атеросклероз сосудов головного мозга.

http://www.nivestnik.ru/2004_1/4.shtml#_edn40 Новый исторический вестник 2004 №1(10)
А.А. Иголкин ЛЕНИНСКИЙ НАРКОМ: У ИСТОКОВ СОВЕТСКОЙ КОРРУПЦИИ
В самом начале 1922 г. В.И. Ленину прислали для ознакомления первый номер журнала «Экономист» за тот же год.[1] Реакция Ленина была неожиданной: он предложил - и ни кому-нибудь, а Ф.Э. Дзержинскому - журнал немедленно закрыть, а что касается сотрудников (и авторов) журнала, то дал им следующую оценку: «Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу».[2]

Принято считать, что на роль главного «военного шпиона», подлежащего «постоянному излавливанию», претендовал выдающийся русский ученый, один из крупнейших социологов XX в. Питирим Александрович Сорокин. Именно его статью в этом журнале попытался раскритиковать глава советского правительства (впрочем, совершенно безуспешно: теоретико-методологический потенциал был слишком не равен).

Однако вполне возможно, что вызвавшие гнев вождя отдельные словосочетания, выхваченные из абсолютно не понятой им статьи П.А. Сорокина, были для Ленина лишь предлогом. Чтобы разобраться в теоретическом тексте ученого, нужно было обладать хорошим специальным образованием, и никакой особой опасности, с точки зрения пропаганды, как кажется, эта статья не представляла.

Но в том же номере журнала «Экономист» была и другая статья, смысл которой был совершенно понятен любому человеку с тогдашним средним образованием. И смысл этот был таков: «Новые власти либо абсолютно, на удивление, не умеют хозяйствовать, либо, что более вероятно, вместо того, чтобы отстаивать национальные интересы в сфере международных экономических отношений, творят совместно с иностранными предпринимателями черт знает что, какие-то темные делишки в своих собственных интересах».

Автором статьи о «темных делишках» был А.Н. Фролов, давший экономический анализ сделанного в 1920 - 1921 гг. большевиками так называемого «паровозного заказа за границей». Он спокойно, без эмоций, анализировал доступные ему цифры, сопоставлял, размышлял. Общий вывод Фролова таков: этот заказ был, в лучшем случае, большой технико-хозяйственной ошибкой.[3]

Ему было не совсем понятно, как можно было заказать в Швеции 1 000 паровозов на заводе, который до этого выпускал в год больших паровозов не более 40 штук (речь шла о заводе фирмы «Нидквист и Хольм»). Как могла Советская власть в 1920 г. сразу же выдать огромный аванс золотом (по информации Фролова, 15 млн. золотых руб.) и готова была ждать несколько лет, которые должны были уйти на расширение завода: постройку заводских корпусов, зданий для рабочих и т.д.[4]

Фролову непонятно, почему эти деньги - в золоте! - нельзя было выделить, например, Путиловскому заводу, выпускавшему до войны 225 паровозов в год. По его данным, весь железнодорожный заказ за рубежом был сделан на сумму 200 млн. руб. золотом. Русский экономист убежден: эти огромные деньги вполне можно было потратить на то, чтобы «привести в порядок свои паровозостроительные заводы и накормить своих рабочих - вот как мне рисуется задача обращения 200 миллионов золотых рублей в 1 700 паровозов».[5]

Фролов обратил внимание на следующее обстоятельство: «несмотря на значительное уменьшение числа здоровых паровозов и товарных вагонов, их количество все же оказывается избыточным.

В июне сего года (1921. - Авт.) числилось свободными от работы 1 200 паровозов и 40 тыс. товарных вагонов».[6]

Еще экономист заметил, что паровозы почему-то заказаны по цене, примерно вдвое превышающей довоенную.[7]

Но мало и этого. Автор статьи продолжал: «Небезынтересно отметить, что цены, по которым производилась покупка, оказались во много раз ниже, чем те, которые были утверждены Советом Народных Комиссаров. Например, на дымогарные трубы была утверждена цена 1 500 зол. рублей за тонну, а куплено за 200 руб., на манометры утверждена цена 76 руб., а куплено за 7 руб., инжекторы куплены за 110 руб. против 500 руб. утвержденных и т.п. Так утратились у нас всякие представления о стоимости вещей».[8]

А.Н. Фролов наверняка понимает и дает понять читателю: если из государственного бюджета на покупку какой-то не очень нужной «вещи» выделяются суммы гораздо большие, чем ее рыночная цена, то продавец получает сумму, примерно соответствующую средней цене, а все остальные деньги куда-то уходят. Или кому-то уходят - так будет точнее.

Речь в статье, напечатанной в «Экономисте», шла об очень больших деньгах, причем, как мы дальше увидим, гораздо больших, чем упомянутые 200 млн. золотых руб.

Что это за суммы были в 1920 – 1921 гг. – 200 - 300 млн. золотых руб.? В 1920 г. объем производства всех отраслей промышленности России составлял 517,6 млн. золотых руб., промышленности «металлической» (куда входило машиностроение) - 48,5 млн. золотых руб.[9] Находившийся в России золотой запас Государственного Банка на 8 ноября 1917 г. составлял 1 101 млн. золотых руб. Часть золота - 650 млн. руб. - была эвакуирована в Казань, затем эти деньги попали к Колчаку, после разгрома которого Москва вернула 409 млн. руб.[10]

Как ни крути, 200 млн. зол. руб. - колоссальные деньги: больше четверти золотого запаса страны.

И вот еще что важно.

Начало 1922 г. - это время голода, причем не столь неожиданного, как хотелось бы это кому-то представить. Об угрозе засухи в 1921 г. говорили уже на VIII Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 г.; тогда же об этом писал журнал «Народное хозяйство».[11] Но вот голод пришел - нужен хлеб, если в стране есть золото: его можно было обменять на мировом рынка на хлеб. Поразительные цифры: импорт паровозов в 1921/22 г. по стоимости был больше, чем импорт продуктов мукомольного производства. Паровозов тогда ввезли на 124,3 млн. руб., продуктов мукомольного производства - на 92,6 млн. руб. (рубли - условные, не золотые, именно их дает советская статистика, но «одинаковые» для паровозов и хлеба).

В золотых рублях на импорт хлеба, муки и крупы в 1921 г. было израсходовано 17 742 тыс. - по данным, опубликованным в 1928 г.[12]

В натуральном выражении, по официальной статистике, импорт хлеба, муки, крупы в СССР в 1921 г. составил 235,6 тыс. тонн, в 1922 г. - 763,3 тыс. тонн.[13] Всего ровно миллион тонн (с учетом округлений). Цифра поразительно «круглая» и, честно говоря, вызывающая сомнение. Похоже, что меньше тогда купили хлеба. Если считать, что голодающих было 25 млн. человек - на каждого приходилось 40 кг импортного хлеба в голодный 1921/22 год. Опять же если верить, что ввезли миллион тонн. На 200 млн. зол. руб. по тогдашним ценам можно было купить около 10 пудов хлеба на каждого голодающего. Этого сделано не было. Предпочтение было отдано паровозам, а не хлебу. Неужели они были так нужны?

Ленин знал: все, о чем писал А.Н. Фролов, было правдой. Хотя и не всей правдой: документация сделок по «паровозным заказам», а по сути – «паровозной афере», проходила как «совершенно секретная». На многих документах ставился гриф «отпечатано в одном экземпляре», а некоторые даже написаны от руки и в связи с ceкретностью не перепечатывались. Часть документов сегодня открыли, но только часть. Тогда, в 1922 г., журнал, попытавшийся разобраться в делах такой важности и секретности власти должны были закрыть немедленно под любым предлогом, лучше всего - под очевидно надуманным. И «вождь мирового пролетариата» потребовал от Дзержинского закрыть журнал… хотя бы потому, что в первом и втором номерах на обложке не был напечатан список сотрудников.[14]

Действительно, интересное основание. Хотелось бы и в этом маленьком вопросе восстановить справедливость: на обложке первого номера (как раз того, где напечатана статья А.Н. Фролова) приведен полный состав редакционной коллегии. Вот они, эти, по словам Ленина, «крепостники, реакционеры» и - почему-то – «дипломированные лакеи поповщины»[15], а в действительности - весьма квалифицированные экономисты, кое-кто - с мировым именем: Б.Д. Бруцкус, А.И. Буковецкий, С.И. Зверев, Д.С. Зернов, Е.Л. Зубащев, А.С. Каган, В.И. Ковалевский, И.М. Кулишер, Д.А. Лутохин, Н.В. Монахов, А.Л. Рафаилович.

За паровозы платили золотом, его вывезли на сумму куда большую, чем ввезли паровозов, и до конца скрыть следы грандиозной аферы, связанной с утратой для нищей тогда России многих тонн золота, которое затем неизвестно куда подавалось, не удалось. Попытки в чем-то разобраться были предприняты еще по горячим следам, в первой половине 1920-х гг.

О сомнительности железнодорожных сделок написали в первой половине 1920-х гг. в своих фундаментальных монографиях крупнейшие тогда российские специалисты по экономике железнодорожного транспорта М.М. Шмуккер и И.Д. Михайлов. Вот слова И.Д. Михайлова: «Заказ был сделан, огромные суммы были на него затрачены, хотя в дальнейшем оказалось, что можно было обойтись и без этого заказа, стоило лишь усилить капитальный ремонт паровозов».[16] И М.М. Шмуккер не понимал, зачем был выдан золотом большой аванс на расширение шведского завода «при наличии у нас таких заводов, как Харьковский, Коломенский, Путиловский, Сормовский и т.д., имевших в дореволюционное время каждый много большую производительность».[17]

В апреле 1923 г. А.Г. Шляпников издал в Москве брошюру, в которой обвинял ряд советских лидеров (их список открывал нарком Ю.В. Ломоносов, о котором речь впереди) в том, что они расхитили громадные казенные деньги и поместили их за границей с помощью Ашберга, названного «частным банкиром советских лидеров». Информация об этом попала во французские и шведские газеты (в частности, в «Свенска Даг бладет» от 17 марта 1923 г.). В СССР брошюра Шляпникова была немедленно конфискована.[18] Г.Я. Сокольников в 1925 г. вдруг заявил на Пленуме правлений железных дорог: «Паровозные заказы…, которые должны были спасти транспорт, а вместе с тем и всю страну, оказались для транспорта ненужными»; и потом его слова были опубликованы.[19] А Л.Д. Троцкий еще на XI съезде РКП(б) весной 1922 г. неожиданно заявил, что «можно бы делать паровозы у нас, а заграничные заказы были не нужны». Потом, когда «Паровозное дело» будет расследовать Дзержинский и Троцкому как лицу, исполнявшему обязанности наркома путей сообщения, придется давать письменные объяснения, он будет доказывать: он тут ни при чем.[20]
------------------------------------------------------------
Прошло всего несколько лет, и в вышедшей в 1929 г. книге Д.И. Ильинского и В.П. Иваницкого «Очерк истории русской паровозостроительной и вагоностроительной промышленности» тема железнодорожных заказов за границей, сделанных в 1920 - 1921 гг., не поднималась.

В более поздних работах советских авторов о паровозной афере либо вообще не упоминалось, либо даже пытались представить все дело как очередное подтверждение гения Ленина в вопросах внешнеэкономических и внешнеполитических.

Движущим мотором (чуть было не написал – локомотивом) паровозной аферы был Юрий Владимирович Ломоносов, тот самый, что стоял за аферой «Алгембы», унесшей десятки тысяч жизней, о чем мне приходилось писать ранее.[21] И хотя в 1994 г. в России была издана книга воспоминаний Ломоносова о Февральской революции, об этом интересном и в чем-то загадочном человеке у нас знают мало. Гораздо меньше, чем о других ленинских наркомах - Чичерине, Луначарском, Троцком, Сталине, Цюрупе. Юрий Владимирович Ломоносов имел ранг Народного комиссара - но даже в замечательной, посмертно вышедшей работе Э.Б. Генкиной, собравшей информацию, казалось бы, о всех ленинских наркомах, его фамилия отсутствует[22].

Может быть, виной тому - невозвращение профессора и бывшего наркома в СССР из заграничной командировки в 1927 г. и лишение советского гражданства - аж в 1945 г.? Умер он своей смертью в Канаде, в 1952 г.

В 12-томной биографической хронике «Владимир Ильич Ленин" фамилия Ю.В. Ломоносова впервые появляется в 7-м томе в связи с тем, что 1 апреля 1919 г. обсуждался вопрос «о назначении профессора Ю.В. Ломоносова главным уполномоченным миссии путей сообщения в США».[23] Декрет о назначении профессора Ю.В. Ломоносова главноуполномоченным РСФСР и Наркомпути в США по делам заготовления для Советской России железнодорожного подвижного состава и о реорганизации Русской миссии путей сообщения в США Ленин подписывает 16 апреля 1919 г.[24]

Ломоносов - не только профессор, он - крупный сановник прежнего, досоветского времени: товарищ (то есть заместитель) министра. В анкете, составленной в 1921 г., Ломоносов указал, что до революции он имел чин статского советника и царские ордена – «до Владимира».[25]

Он имел огромные заслуги перед силами, пришедшими к власти в результате Февральской революции: задержал движение царского поезда и не допустил прибытия по железной дороге в Петроград верных Николаю II частей 1 - 2 марта 1917 г. Об этом Ломоносов с гордостью повествует в мемуарах, вышедших впервые на английском языке в 1919 г. в Нью-Йорке. Для того времени первое издание воспоминаний на чужом языке и в чужой стране было не совсем обычным. В России же книгу не издавали вплоть до 1994 г.[26]

Еще до Октябрьского переворота в США был сделан ряд железнодорожных заказов: первый - в 1915 г., второй - в 1916 г. и третий - летом 1917 г.[27] Выполнение этих заказов координировала Русская миссия путей сообщения, которую на протяжении двух лет, вплоть до середины 1919 г., возглавлял Ломоносов, товарищ министра путей сообщения, постоянно находившийся в Соединенных Штатах. Входил ли Ломоносов, как большинство членов Временного правительства в какую-либо масонскую ложу, установить не удалось. И что он делал два года в США (никакой реальной работы по линии железнодорожной миссии с конца 1917 г. быть не могло), также пока неизвестно. Есть архив Ю.В. Ломоносова в Великобритании, в г. Лидсе; возможно, что-то открылось бы, если там поработать. Неизвестно также, когда и почему у статского советника появились симпатии к большевикам; во всяком случае, он не воспрепятствовал тому, что паровозы и вагоны по заказу, сделанному в 1917 г., начали поступать в 1918 г. во Владивосток, который тогда не контролировался Москвой, и советское правительство совершенно не знало, сколько паровозов и вагонов поступило и какова была их дальнейшая судьба.[28] До Советской России они тогда не дошли.

Но вот - установленный факт: переход на службу Советскому правительству и сразу на высокую должность, примерно соответствующую прежнему «товарищу министра». В 1919 г. Ломоносов возглавляет Главкомгосоор и тут же проворачивает аферу с Алгембой, а дальше идет еще выше по должностной иерархии.

В 1920 г. Ленин хотел бы видеть Ломоносова на важнейшем хозяйственно-политическом посту - наркома путей сообщения. Кандидатуру Ломоносова на пост наркома путей сообщения 24 - 25 мая 1920 г. Ленин обсуждал с Г.М. Кржижановским, Я.С. Ганецким, В.И. Свердловым, В.П. Милютиным, Я.Э. Рудзутаком и другими (всего Ленин выслушал мнение 19 человек).[29] Но почему-то не утвердили.

Тем не менее Ломоносов получает огромные реальные властные полномочия. 17 июня 1920 г. Ленин подписал «Наказ Российской железнодорожной миссии за границей», а главе миссии - Ломоносову - специальным мандатом Ленина давались все права Народного комиссара, в том числе - окончательного разрешения вопросов на месте. Во всех делах Ломоносов становится подотчетен только Совнаркому, то есть Ленину. Формально - задача Ломоносова покупать и ремонтировать (за золото) паровозы, приобретать вагоны, цистерны, запчасти и т.п. На самом деле - функции гораздо шире.[30] Ломоносов настолько входит во власть, что на него жалуется Ленину (больше некому!) всесильный Троцкий. Иначе не объяснить слова Ленина в письме от 8 декабря 1920 г.: «…С Ломоносова взять письменное (Подчеркнуто Лениным. - Авт.) обязательство не менять ничего ни в системе, ни в решениях Троцкого (Тогда - наркома НКПС. - Авт.) и не смещать главкома, т.е. Борисова» (И.Н. Борисов - начальник Главного управления путей сообщения НКПС. - Авт.).[31] Вот так!

Надо сказать: хотя такой головокружительной карьеры, как Юрий Владимирович, у большевиков не сделал больше никто из царских сановников, еще несколько прежних руководителей Министерства путей сообщения работали в НКПС. С 15 апреля 1921 г. по 24 февраля 1924 гг. наркомом путей сообщения был Дзержинский. Он привлек к сотрудничеству бывшего министра путей сообщения Временного правительства А.В. Ливеровского, который позже станет завкафедрой Ленинградского института инженеров путей сообщения, техническим экспертом первой очереди Московского метрополитена, а в годы войны примет участие в проектировании и создании знаменитой «дороги жизни» через Ладожское озеро. Начальником Главного управления путей сообщения с 16 апреля 1920 г. стал И.Н. Борисов, бывший товарищ министра путей сообщения, а в августе 1923 г. он был назначен заместителем наркома путей сообщения; именно его хотел сместить Ломоносов.

Бесконтрольная деятельность ленинского наркома не могла не встретить противодействия в верхах, но лишь 14 декабря 1921 г. Совет Труда и Обороны постановил: «В принципе признать необходимым, чтобы уполномоченный СНК в выполнении ж. д. заявок за границей тов. Ломоносов был подотчетен в соответствующей части по НКВТ и НКПС».[32] Другими словами, до этого времени, полтора года, Ломоносов мог не отчитываться ни перед кем, кроме Ленина.

Большую часть времени Ломоносов проводил за рубежом - в Берлине, Стокгольме, Париже, Лондоне, Ревеле.

В ноябре 1921 г. Ленин поднимает вопрос о назначении Ломоносова на высокую должность - замнаркома НКПС или даже наркома, но с функциями, выполнение которых требовало работы внутри страны. Ломоносов категорически отказывается - и с весьма любопытными мотивировками: «Прежде всего, смену железнодорожного командного состава всегда производят весной, а не осенью. Экзамен на дорогах - зима, и к ней готовятся с марта; в ноябре уже ничего сделать нельзя, и придется лишь расплачиваться за грехи предшественников. Во-вторых, сейчас снабжение транспорта почти целиком висит на заграничных заказах, а без меня это дело рассыпается. Опять резон потерпеть до июня. В-третьих, и это главное: я считаю себя неподготовленным к занятию руководящих должностей по НКПС. Я как никто знаю железнодорожную сеть и русский железнодорожный персонал, но я не знаю современных условий работы дорог и вовсе не знаком с водным транспортом».[33] Смысл отговорок совершенно ясен: Ломоносов категорически не хочет работать в России.

Ленин постоянно поддерживает своего любимца, отводит от него все нападки, и когда Л.Б. Красин (как наркомвнешторг) и Дзержинский (как наркомпуть и председатель ВЧК) будут выражать Ломоносову недоверие, подпишет еще один мандат, подтверждающий его ранг и права Народного комиссара. В январе 1922 г. Ломоносов, обидевшись на попытки разобраться в его работе, обратился в Совнарком с просьбой об отставке.[34] В ответ Ленин и подтвердит новым мандатом права наркома (текст этого мандата дан в приложении).

1 ноября 1922 г. Ленин шифротелеграммой предлагает Дзержинскому назначить Ломоносова его заместителем как наркома путей сообщения. В ответ Дзержинский просит подождать с решением до его возвращения (и, видимо, личной беседы).[35] Опять обошлось: замнаркома НКНС Ломоносов не стал.

Ломоносов - именно ленинский нарком. Отвечать за его деятельность не хотели ни Красин, ни Троцкий, ни Дзержинский. В марте 1922 г. Красин писал в Совнарком: «…Я определенно не доверяю Ломоносову»[36] (полностью документ дан в приложении).

В 1923 г. Троцкий давал пояснения Дзержинскому о предоставлении Ломоносову полномочий наркома: «Я, помнится, сам предложил послать его на правах наркома, так как не считал возможным нести за Ломоносова ответственность».[37] Троцкий в то время, когда появился новый нарком, возглавлял НКПС, и железнодорожные заказы - по административной логике - должны были бы идти через него.

Всем было известно, что глава железнодорожной миссии бесконтрольно распоряжается огромными деньгами, и советские сановники просили его привезти из-за границы нужные им вещи, иногда - дорогие. В марте 1923 г. Ломоносову все-таки придется отвечать на вопросы Дзержинского - и отнюдь не как наркома НКПС. В протоколе допроса зафиксированы слова профессора: «“Что Вы привезли?” - вот вопрос, которым нас встречали по приезде в Москву… И я, как другие, возил… возил сахар, возил масло, возил белье, чулки, сапоги, пальто, платья».[38]

Информаторы Дзержинского докладывали своему шефу о Ломоносове еще в июле 1921 г.: «Много говорят о его шикарном образе жизни в Москве, и еще больше - роскошном за границей».[39]

В анкете, составленной в июне 1921 г., Ломоносов указал, что жена живет в Стокгольме, сын учится в школе в Англии, замужняя дочь также живет за границей - в Берлине.[40] В то время отправлять семью на постоянное жительство за рубеж у большевиков было не принято. Но для Ломоносова сделали исключение.

Будучи за границей, Ломоносов, правда, не встал на партийный учет в партячейку железнодорожной миссии и весьма успешно делал вид, что он беспартийный. Во всяком случае, в этом был убежден секретарь партячейки. Однако полпред в Германии Н. Крестинский в личном письме Ломоносову напомнил ему о его принадлежности к партии большевиков.[41]

Могу подтвердить: в совершенно секретной характеристике Ю.В. Ломоносова, хранящейся в фонде Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ, датируемой июлем 1921 г., фиксируется его членство в партии.[42]

В ноябре 1921 г. берлинская эмигрантская газета «Руль» публикует фельетон «Юбиляры»: о роскошном праздновании юбилея советской железнодорожной миссии профессора Ломоносова в берлинском и стокгольмском представительствах. В Берлине, в частности, был дан бал, а «чины комиссии получили большие наградные».[43] Всех особенно возмущало, что это делалось во время голода в России.

Нравственный облик этого дворянина характеризуют написанные им доносы, отложившиеся в личном фонде Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ. Для статьи отобрано лишь несколько, наиболее характерных, совершенно секретных посланий в ВЧК, лично Дзержинскому. Так, 22 декабря 1921 г. в записке из Берлина Дзержинскому Ломоносов «считает долгом сообщить, что у тов. Травина кое-что открылось (в смысле личности и донжуанства)». А посему его лучше оставить в России.[44] А 30 декабря 1921 г. Ломоносов совершенно секретным образом сообщает Ф.Э. Дзержинскому из Стокгольма, что госпожа фон Фельд, «дочь генерала» и «белогвардейская шпионка», «стала частой гостьей в нашем советское доме», а с инженером Васильевым «ее связывает что-то более серьезное». Заключение Ломоносова: «Васильева оставлять здесь нельзя. Завтра направляю его в Москву, и посмотрим, что из этого выйдет».[45]

Автору статьи сегодня, через 80 с лишним лет, искренне жаль инженера Васильева, товарища Травина, госпожу фон Фельд и ту неизвестную даму, отношения с которой вызвали донос на товарища Травина.

Наш профессор не только «стучит» Дзержинскому, но и обзаводится собственными тайными информаторами. Комиссия Аванесова, проверявшая работу миссии Ломоносова в 1923 г., зафиксировала интересный факт: «Личные осведомители Ломоносова получали жалование и другие виды оплаты из средств миссии».[46]

Какое-то представление о личности Ломоносова у читателя уже, возможно, сложилось. Теперь - более подробно о самом главном, почему и интересен нам сегодня этот ленинский нарком: о деятельности Российской железнодорожной миссии за границей, которую он возглавлял, о коррупции и о пропавших миллионах золотых рублей.

В 1920 г. в России, действительно, сложилось тяжелейшее положение на железнодорожном транспорте. Но вряд ли оно было намного легче в 1919 или в 1918 гг. Около 3 тыс. лучших паровозов, работавших в прифронтовой полосе, в начале 1918 г. захватили немцы.[47] Обстоятельства этого дела не расследованы до сих пор, как это могло произойти - остается загадкой. 3 тыс. паровозов - это много.

В январе 1920 г. на территории РСФСР всего было 12 398 паровозов, а в декабре, когда территория, контролируемая Москвой, замета возросла, - уже 19 207. Однако «здоровых, не требовавших ремонта паровозов» было в январе 4 562, в декабре – 7 857. За первую половину 1920 г. было отремонтировано 3 454 паровоза, за вторую половину года – 5 923.[48] Что свидетельствует и о неплохих российских мощностях по ремонту, и о том, что были альтернативы: заказывать паровозы за границей, ремонтировать их за границей или ремонтировать и строить в России.

Как мы знаем, был выбран вариант вложения средств в заграничные заказы - и по строительству новых, и по ремонту старых паровозов. Выпуск новых паровозов русскими паровозостроительными заводами продолжался, но был невелик:

1915 г. – 917 паровозов,

1916 г. – 600,

1917 г. – 420,

1918 г. – 214,

1919 г. – 74,

1920 г. – 61,

1921/22 г. – 68.[49]

Мощности отечественных паровозостроительных заводов были гораздо большими, чем реальное производство: не хватало металла, топлива, квалифицированных рабочих и инженеров.

В 1906 г. в России было произведено 1 270 паровозов, перед мировой войной теоретически максимальная годовая производительность была определена в 1 700 – 1 800 штук. В 1919 г. НКПС считал, что 41 отдельный завод могли бы за год дать следующее количество паровозов: Брянский – 240, Коломенский – 300, Сормовский – 300, Харьковский – 260, Гартмана – 250, Невский – 180, Путиловский – 72, Кулебакский – 150, Воткинский – 50. Всего - 1802.[50]

Конечно, для этого нужен был бы металл и ремонт кое-какого оборудования, но, вложив суммы, гораздо меньшие, чем за рубеж, поднять производство до 300 - 400 штук было вполне по силам.

Хотя, как тогда было хорошо известно, паровозы в 1920 - 1921 гг. стояли не только из-за неисправности, но и нехватки топлива. В 1920 г. не работали из-за недостатка топлива 300 - 500 паровозов, вполне пригодных к эксплуатации, в 1921 г. - около 2 тыс.[51]

Выходит, разруха на транспорте прежде всего связана с нехваткой топлива? Сначала надо пустить в эксплуатацию все исправные паровозы, затем - отремонтировать те, что по силам имеющимися средствами, а затем уже считать, нужны ли новые паровозы и сколько. С позиции экономической рациональности это кажется очевидным. Однако профессор Ломоносов сделал в 1920 г. для Политбюро совершенно иной анализ ситуации, акцентируя острейшую необходимость немедленного заказа за границей новых паровозов.

В 1923 г. Троцкий вспоминал (в записке Дзержинскому), что Ломоносов уверял Политбюро, будто без заграничных паровозов железные дороги встанут до февраля 1921 г. Троцкий не помнил, в каком месяце Ломоносов делал доклад в присутствии Ленина, предположительно - осенью 1920 г., но про обещанное Ломоносовым время остановки железных дорог - февраль 1921 г. - помнил точно.[52]

Но даже если согласиться с идеей импорта паровозов, открывались разные варианты, отличавшиеся экономической целесообразностью с позиций национальных интересов страны.

Так, в начале 1920 г. США предложили советскому правительству поставить 200 мощных паровозов типа «Декапод», на весьма выгодных условиях платежа: через 5 лет со дня сдачи подвижного состава в Нью-Йорке, причем платежи должны были начаться только по истечении трех лет.[53] Это было бы очень важно - начать платежи через 3 года, когда разрушенная войной экономика начнет восстанавливаться. Паровозы американцы готовы были поставить, условно говоря, «хоть завтра».

Однако был избран другой вариант: с огромной немедленной предоплатой русским золотом и поставкой паровозов в неопределенном будущем. Всего Российская железнодорожная миссия за границей заключила около 500 договоров с иностранными фирмами на паровозы, вагоны, цистерны, запасные части, станки, а также качественные стали и иные изделия.[54]

Но основной заказ - благодаря усилиям Ломоносова - получила шведская фирма «Нидквист и Хольм», собственником которой был Гуннар Андерсон. Шведская фирма должна была построить для Советской России 1 000 паровозов и закупить для нас в Германии, у поставщика «Виктор Бер» 100 паровозов.[55] Зачем нужен был посредник (с неизбежными комиссионными), объяснить невозможно, так как примерно в те же сроки с Германией был заключен второй договор, на поставку 600 паровозов, и в качестве покупателя напрямую выступало, как тогда говорили, «совпра», то есть советское правительство.[56]

Договор со шведской фирмой куда интереснее, чем с немцами, которые все-таки обладали реальной возможностью выполнить срочный заказ. Дело в том, что фирма «Нидквист и Хольм» не имела ничего похожего на производственные мощности для выполнения советского заказа.

Поэтому шведский заказ на 1 000 паровозов был распределен на 5 лет, причем в 1921 г. завод обязался поставить всего 50 паровозов, в 1922 г. - 200, в 1923 - 1925 гг. по 250 паровозов ежегодно.[57] 50 паровозов надеялись как-то построить, хотя раньше более 40 паровозов никогда не строили. А чтобы выполнить советский заказ полностью, нужно было существенно увеличивать производственные мощности. За счет советских денег.

В мае 1920 г. шведская фирма получила аванс в 7 млн. шведских крон, а когда был заключен договор, то советская сторона предоставила ей еще беспроцентный заем в 10 млн. крон «для постройки механического цеха и котельной». Согласно договору, ссуда должна была погашаться при поставке последних 500 паровозов (из тысячи). Сокращение заказа на 500 паровозов означало бы потерю этих денег для России.[58] Советская сторона (иначе говоря, Ломоносов) почему-то не предусмотрела случаев, при которых можно было бы расторгнуть договор со шведской компанией.[59] Однако шведы, как видим, записали себе возможность получения неустойки, чем позже и воспользовались.

Авансовые платежи далеко не ограничивались 17 млн. крон. До июня 1922 г. фирма получила от Советской России 59 384,5 тыс. крон. С 28 июля 1922 г. по 1 января 1923 г. профессор Ломоносов получил для этой фирмы еще 34 млн. крон.[60] Для шведской компании это были огромные деньги: общая сумма акций «Нидквист и Хольм» (то есть их капитализация) составляла всего около 3,5 млн. крон.[61]

Выполнением советского заказа к началу 1923 г. в Швеции было занято 69 заводов, поэтому тогда имелись все основания утверждать, что Швеция «фактически сейчас живет этим заказом».[62] Ломоносов и шведский посредник определяли, кому дать заказ (и на каких условиях), а кому не давать. Так как все делалось абсолютно субъективно, не было ничего похожего на открытые торги (тендеры), то та или иная форма взяток была неизбежна.

В 1920 г. в Швеции четверть всех предприятий основных отраслей промышленности была загружена всего на 25 %, только 23,6 % всех предприятий работали в полную силу.[63] Всем смертельно был нужен хоть кусочек от жирного пирога русских заказов, дающих хорошие прибыли.

Заказы шведским заводам давались не напрямую, а через созданный для этой цели консорциум. В документе (подпись на копии отсутствует) от 16 июня 1921 г., написанном в НКВТ и НКИД, говорилось: «Консорциум абсолютно не задается какими-либо положительными задачами, могущими содействовать развитию торговых отношений между Швецией и Советской Россией; единственной же целью образования этого сообщества является взимание комиссионных с каждого выданного Советской Россией шведским фирмам заказа. Должен сказать, что более циничного документа (Чем договор с консорциумом. - Авт.) я не видал за все время пребывания за границей».[64]

Но пусть бы, не считаясь с потерями, страна получила паровозы в сроки, обозначенные в договорах. Этого не было. К маю 1922 г. в Россию прибыло всего 36 шведских паровозов.[65] В это время в России уже могли - и хотели! - работать свои заводы, которые легко могли выполнить уплывшие за рубеж валютные заказы.

Ломоносов «забыл» записать в договорах статьи о серьезных неустойках при срыве сроков поставки.

4 марта 1922 г. торгпред РСФСР в Германии Б.С. Стомоняков в совершенно секретной записке сообщает Красину и Н.Н. Крестинскому (полпреду РСФСР в Германии): «…Необходимо установить раз и навсегда, что запоздание в доставке паровозов является результатом неудовлетворительности составленных проф. Ломоносовым с паровозными заводами договоров, не обеспечивающих наших интересов в этом важном пункте. Эти заводы давали уже несколько раз программы доставки паровозов и никогда их не сдерживали».[66]

Но и технический уровень паровозов оставлял желать лучшего.

Читаем в архивном документе: «НК РКИ не раз констатировал неудачное выполнение заказанных миссией проф. Ломоносова паровозов за границей. Паровозы эти во многих случаях после небольшого пробега, вследствие технических недочетов, должны были становиться в ремонт. Инспекция путей сообщения обратила внимание, что в договоры о доставке паровозов не вносилось пункта о гарантии завода на определенный срок».[67]

Наряду с крупными заказами на строительство новых паровозов в Швеции и Германии, Ломоносов от имени советского правительства сделал огромный заказ на ремонт паровозов в Эстонии. В 1923 г. дело «об эстонских паровозах» расследовалось транспортным отделом ГПУ.[68] И для этого были все основания. Когда велись переговоры с эстонцами и Ломоносов настаивал на максимальном заказе, Красин предлагал: «Ввиду отсутствия формальной гарантии предлагаю ни в коем случае не заключать договор более как на сто машин».[69]

Договор о ремонте 200 паровозов был заключен с Объединением металлопромышленных заводов Эстонии (ОМЗЭ) 20 декабря 1921 г. По этому договору эстонские заводы должны были отремонтировать к 1 января 1923 г. 35 паровозов, к 1 февраля - 50, к 1 марта - 57, к 1 апреля 58. Фактически эстонские заводы отремонтировали к 1 января 1923 г. всего 4 паровоза, за январь - еще 4, за февраль - 5, за март - 6, за апрель - 7, за май - 4, за июнь - сентябрь - 14.[70] Даже к 7 апреля 1924 г. было отправлено в СССР всего лишь 68 паровозов.

Как и шведы, эстонцы получали большие авансы. По договору от 20 декабря 1921 г. советское правительство обязалось уже в течение пяти дней перечислить Эстонии 20 % от общей суммы договора, считая таковую по классу «В» (то есть по 7 150 долл. США за каждый из 200 паровозов; всего - 286 000 долл.). Еще 40 % следовало перечислять задолго до приемки, после «предоставления акта о гидравлическом испытании котла».[71] Первый платеж, согласно договору, «выплачивается целиком в американских долларах» через банк «по указанию ОМЗЭ».

Подписанный Ломоносовым договор с ОМЗЭ включал такой пункт: «Опоздание с выпуском отремонтированных паровозов не является причиной прекращения договора и предъявления со стороны СОВПРЫ (Советского правительства. - Авт.) требований возмещения убытков, если со стороны ОМЗЭ не доказано явного злого умысла.[72] Злого умысла, возможно, и не было, но эстонцы, получив авансовые платежи, с ремонтом тянули до бесконечности.

22 марта 1923 г. уполномоченный СНК П. Травин, (видимо, тот самый, на которого Ломоносов написал донос) сообщал из Ревеля наркому путей сообщения относительно ремонта паровозов, поступивших из России: «…За ремонт или смену ненормально изношенных частей согласно договора приходится платить дополнительно, и в данном случае - большие суммы, ибо ненормально изношенными оказываются самые ответственные части паровоза… Такого рода ремонт было бы выгоднее производить в России».[73]

6 февраля 1923 г. замнаркома путей сообщения Фомин шлет в Берлин телеграмму для Ломоносова: «Производство ремонта паровозов Эстонии совершенною очевидностью показало несостоятельность ОМЗЭ, ибо за все время выпущено только шесть паровозов. Дальнейший ремонт при таких обстоятельствах теряет всякий смысл. Поэтому прошу вас принять меры безубыточному расторжению договора на все переданные в Эстонию паровозы». Сохранился черновик телеграммы, где Ломоносову напоминалось: «Вами при заключении договора упущено право СОВПРА нарушить договор при неисполнении ремонта в срок».[74] И лишь 7 апреля 1924 г. между НКПС и Объединением металлопромышленных заводов Эстонии было подписано соглашение о ликвидации договора от 20 декабря 1921 г. на ремонт паровозов серии «ОВ».[75]

Страна опять понесла большие потери.

Окончание следует

Окончание

Кроме паровозов, было заказано 500 цистерн в Канаде, 1 000 - в Англии и Канаде, 200 паровозных котлов в Англии.[76] Золото текло рекой.

Следующий вопрос: насколько обоснованными были цены? Если они завышены в официальном договоре, то есть все основания полагать, что разница между официальной ценой и «нормальной» попала не к продавцу (большей частью, во всяком случае), а к кому-то еще.

По данным Ломоносова, в Германии 100 паровозов было заказано по цене 120 тыс. золотых руб. и 600 - по цене 142 тыс. золотых руб.[77]

Один из крупнейших российских и советских специалистов по экономике железнодорожного транспорта М.М. Шмуккер напоминает, что до войны паровозы первой партии (тех, что заказали 100 штук) стоили 60 - 70 тыс. руб. и чуть дороже стоили паровозы второй партии, так что «цена была завышена вдвое по сравнению с довоенным временем».[78]

В декабре 1921 г. Красина в Лондоне информирует известное наркому внешней торговли лицо, готовое лично подтвердить свои сведения Дзержинскому в Москве, о том, что Ломоносов в Германии «поместил заказ на несколько сот миллионов золотых рублей, на которых промышленники зарабатывают, не преувеличивая, несколько сот процентов… Ломоносов поместил заказ на 600 паровозов с самого начала по неимоверно высоким ценам… Паровозостроительные заводы в Германии выполняют заказы для немецкого правительства, для Румынии и для России. Для первых двух стран они получают за каждый доставленный паровоз от 1,5 до 2,5 млн. марок, в зависимости от конструкции паровоза, за каждый же русский паровоз, доставленный в Россию,… от 14 до 16 млн. марок».[79] Информатор Красина писал: «Если бы Ломоносов попросил немецких промышленников, которым он роздал свои заказы, чтобы они поместили часть своих прибылей для развития русской промышленности в России, то не подлежит никакому сомнению, что они на это согласились бы».[80]

Что же касается ремонта, то по договору с Эстонией капитальный ремонт «класса A» стоил 8 800 долл. США, «класса В» - 7 150 долл. и «класса С» (уже не капитальный) – 5 700 долл.[81] При этом все недостающие и поломанные части следовало заказывать и оплачивать отдельно, с выдачей соответствующего аванса в валюте или злотом.[82]

1 доллар США равнялся 1,923 золотых рубля.[83] Выходит, что эстонцы получали за ремонт паровоза от 10 961 до 16 922 золотых руб. В России цены были куда ниже. Совокупные общие затраты на капитальный ремонт составляли в среднем 15 тыс. руб., на «средний ремонт» - 5 тыс. руб. По предложению НКПС и ВСНХ, сделанному в 1922 г., следовало, по возможности, несмотря на «серьезные денежные потери», аннулировать заграничные заказы, а финансовые ресурсы использовать прежде всего для ремонта паровозов на русских паровозостроительных заводах».[84]

Ломоносов не только делал заказы, но и вывозил огромное количество золота: в несколько раз большее, чем потребовалось для оплаты всех поставок паровозов, вагонов, цистерн, запчастей и прочего.

16 марта 1920 г. «для обеспечения возможности заказа за границей паровозов и запасных частей для ремонта железнодорожного транспорта» СНК постановил: «Забронировать для вышеуказанной цели триста миллионов (300 миллионов) рублей золотом в виде слитков и золотой монеты, находящихся в кладовых Народного банка».[85]

В ноябре 1920 г. обсуждалось предложение послать в Швецию партии леса и нефти в качестве компенсации за паровозы[86], но из этого ничего не вышло, и за все пришлось платить золотом.

8 ноября 1920 г. Ломоносов сообщает, что в Ревеле им взято «четыреста тридцать два ящика, заключающих российской золотой монеты на двадцать пять миллионов девятьсот двадцать тысяч рублей».[87]

В конце декабря 1920 г. в шведском банке «Нордиска Хандельсбанкен» находилось 20 тонн советского золота, ожидалось поступление еще 10 тонн.[88] Чтобы судить о том, много это или мало для тогдашней России, придется вспомнить, что в 1920 г. в стране было добыто 95 пудов золота. Этот показатель тогда же привел А.И. Рыков в журнале «Народное хозяйство».[89]

На 1 сентября 1921 г. Ломоносову было выделено по меньшей мере 30 тонн золота тремя партиями для продажи в Швеции и Германии, а также для оплаты заказов на паровозы. Большая часть золота к этому времени была уже продана (оставались непроданными 5 556 кг), а вырученные средства помещены в шведских и немецких банках - в германских марках, шведских кронах и американских долларах.[90]

Летом 1921 г. Ломоносову было поручено организовать переплавку российского золота в Швеции с тем, чтобы после переплавки на слитках стояли штемпели Шведского Монетного двора: такое золото, без удостоверения о его происхождении, принимали повсюду. Например, в Соединенных Штатах.[91]

Если покупал паровозы Ломоносов по ценам выше рыночных, то продавал золото, разумеется, по ценам ниже рыночных. Так, 22 июля 1921 г. ему была отправлена в Стокгольм телеграмма Наркомата внешней торговли, в которой, в частности, говорилось: «…Вами продано золото в слитках по цене 636 долларов за килограмм… Просим вас при продажах золота предварительно сноситься с нами для согласования курса, цену слитков мы ныне держим 650 дол.…»[92] А 15 сентября 1921 г. М.М. Литвинов (шифром) выражает сожаление в телеграмме Ломоносову в Стокгольм: «Мне удобнее послать вам золото русское или иностранное, если можете реализовать не ниже ревельских цен… К сожалению, Вы до сих пор, реализуя золото, не сообразовывались с ревельскими ценами».[93]

Официально весь вывоз золота у большевиков координировал Литвинов. Ну, пусть золото продано по ценам ниже рыночных - а где вырученные фунты, доллары, франки, марки, кроны?

9 июля 1921 г. Литвинов запрашивает Ломоносова о том, какова чистая выручка от продажи партии золота в Америке. Литвинов обращает внимание на то, что это уже не первый запрос, но, судя по двум предыдущим ответам, Ломоносов «очевидно, не понял вопроса», так как его ответы были явно несуразными.[94]

Постоянное недовольство деятельностью Ломоносова выражал нарком внешней торговли Красин. Так, 23 ноября 1920 г. он шлет из Лондона шифром секретную телеграмму в Москву советскому руководству: «Никакой самой снисходительной критики не выдерживают договоры, заключенные Ломоносовым со Шведским Банком, это какой-то золотой ужас. Они портят на много месяцев реализацию нашего золота на всех рынках, фактически аннулируют договор со Шведским концерном, без нужды отказываясь кредитоваться на 75 миллионов крон. Уже сказываются последствия этой колоссальной ошибки: шведское правительство отказывается обеспечить вывозную лицензию на золото, которое, следовательно, очутилось в Швеции, как в мышеловке…».[95]

Общая сумма расходов, проведенных через железнодорожную миссию, пока не может быть установлена. Хотя бы потому, что коллегия НКПС зафиксировала: когда «тов. Ломоносов» отчитывался по отпущенным кредитам, то сказал, что «были еще два кредита, не подлежащих открытому отчету».[96] Наверное, их было не два, но и два кредита могли быть на сумму в десятки и сотни золотых рублей.

По открытым в начале 1920-х гг. отчетам считалось, что 100 млн. золотых руб. заплатили за немецкие паровозы, 140 млн. золотых руб. получили производители шведских паровозов: деньги были выделены решением Совнаркома от 5 октября 1920 г. Кроме того, было израсходовано 12 534 799 руб. на запчасти и материалы (деньги на них были выделены Совнаркомом 27 июня 1920 г. и 5 октября 1920 г.), 10 950 тыс. руб. на покупку цистерн, запасных и сливных частей, 5 млн. руб. на паровозные котлы, 4 464 600 руб. на перевозку паровозов, 3 млн. руб. на запчасти по постановлению СТО от 12 июня 1921 г. и еще некоторые суммы.[97]

Но баланс не сходится: есть данные об импорте паровозов в Россию (в золотых рублях) - и этот импорт оказался в 7 раз меньшим, чем те расходы по железнодорожным заказам, о которых отчитались!

Судите сами.

По данным официальной статистики, опубликованным в 1923 г., в 1920 г. в Россию было импортировано паровозов на 120 тыс. золотых руб., в 1921 г. - на 3 552 тыс. руб., в первой половине 1922 г. - на 17 656 тыс. руб., во второй половине 1922 г. - на 19 499 тыс. руб., в первой четверти 1923 г. - на 902 тыс. руб. (использовалась формула «в тысячах рублей по ценам 1913 г.»).[98] Итого - на 41 729 тыс. руб.

Более поздние публикации начнут уходить от «золотых рублей», давая все в условных и несводимых к золотым рублям единицам, но в 1923 г. спрятать концы в воду не успели.

И еще один, уже архивный, источник говорит о том же порядке цифр реальных расходов. 31 октября 1922 г. Ломоносов выступил на заседании СНК с докладом о деятельности Железнодорожной миссии. Было решено: «…Для выполнения обязательств по новому (уменьшенному) договору на шведские паровозы и на их перевозку внести следующие золотые кредиты в смету НКПС: в смету на квартал октябрь - декабрь 1922 г. - 8 000 000 зол. руб., в смету на январь - сентябрь 1923 г. - 5 000 000 зол. руб. и в смету на 1923-1924 бюджетный год (с 1 окт. 1923 г. по 30 сент. 1924 г.) - остальные 2 775 000 зол. руб., т.е. всего пятнадцать миллионов семьсот семьдесят пять тысяч золотых рублей».[99]

Так куда же ушло столько золота?

Абсолютно уверенно можно утверждать: никто не позволил бы одному человеку украсть четверть (или даже пятую часть) золотого запаса страны. Что-то - и немало - к Ломоносову прилипло, но лишь потому, что дело было слишком тонкое и деликатное, и никакого контроля за ним доверить почему-то было нельзя ни Красину, ни даже Дзержинскому. Ломоносов выполнял прямые директивы Ленина.

Какие?

Можно лишь строить гипотезы. Вполне возможно, деньги шли на подготовку революции в Германии - в 1923 г. мятеж все-таки удастся спровоцировать. Но нельзя исключать и какие-то иные варианты. Знаменательно, что Ломоносову дали спокойно эмигрировать и не трогали до самой смерти.

Не только Ломоносов вывозил золото из страны в 1920 - 1921 гг. Вот любопытный документ из Российского государственного архива экономики:

«Отпущено по 18 октября 1920 г.

Золота:

Соломону[100] (Ревель) - 75 000 000 рублей + 30 000 000 руб. + 7004 кило,

Гуковскому - 80 715 509 р. 93 к.,

Красину - 3 пуда в слитках,

Ганецкому - 3 пуда в слитках,

Аксельроду - 1 000 000 руб.,

Шейману - 1 000 000 руб.,

Копну - 2 000 000 руб. депозит в обеспечение кредита на 30 000 000 марок,

Бибикову (Баку) – 1 333 р. 50 коп. русской золотой монетой и 129,5 турецк. зол. лир,

Туркестан - 24 000 соверено в золотых.

Драгоценные камни:

Красину - на 51 866 000 р.,

Соломону - на 10 000 000 руб.,

Копну - на 2 439 900 руб.,

Гуковскому - на 149 885 франков довоенной оценки».[101]

На какие такие цели отпущены золото и драгоценные камни -ничего не говорится.

Хотя Ломоносов и был исполнителем конфиденциальных поручений, он проявлял большую личную инициативу, далеко не ограничиваясь сферой железных дорог.

17 июня 1921 г. Ломоносов предложил сделать у шведов заказ на турбины для Свирской ГЭС, обеспечив выполнение этого заказа в кредит золотым обеспечением. Наркомвнешторг Красин выступил против этой сделки, полагая, что под будущие заказы, выполнение которых понадобится не менее, чем через 5 лет (Свирская ГЭС будет пущена еще очень нескоро), недопустимо немедленно выдавать золотое обеспечение. Ровно через полгода, 16 декабря, Ломоносов повторил свое предложение, Красин напомнил, почему он возражал и продолжает возражать.[102]

4 января 1922 г. Ломоносов шлет совершенно секретную телеграмму напрямую Ленину: «Банки согласились открыть кредит для новых заказов в Швеции в 200 миллионов крон при внесении обеспечения в размере 30 %… С нетерпением жду Ваших указаний».[103] Таким образом, получив от Красина дважды отказ в поддержке этого проекта, Ломоносов через его голову обращается к Ленину.

15 марта того же года в Берлин из Кремля Ломоносову отправляется телеграмма: «Постановлением Совета Труда и Обороны от 14 марта предлагается вам воздержаться от заключения договора на изготовление турбин на шведских заводах впредь до получения особых распоряжений».[104]

Это не останавливает неутомимого предпринимателя. 22 марта 1922 г. Красин пишет: «В настоящее время получены известия о заключении Ломоносовым какого-то договора на поставку водяных турбин, благодаря чему, вместо того, чтобы уменьшить сумму заказов на дорогих заводах Швеции, РСФСР втягивается все далее и далее в работу с дорого производящими шведскими заводами».[105]

27 марта 1922 г. Ломоносов получает телеграмму Совнаркома (за подписью Ленина): «Предлагаю к неуклонному исполнению не вступать ни в какие переговоры о займах, не заключать займов и других кредитных сделок без специального на то каждый раз разрешения СНК».[106]

В начале 1922 г., когда стала очевидной ошибка с прежними паровозными заказами, Ломоносов предлагает купить паровозы в Америке. 17 марта 1922 г. он получает в Берлине телеграмму, посланную из Москвы замнаркома путей сообщения Фоминым: «…На покупку паровозов кредита нет. По мнению Красина, никаких политических соображений тоже нет».[107]

В ответ на очередной проект заказа, предложенный Ломоносовым в марте 1922 г., Красин секретно информирует Совнарком:

«1. Никакого особого политического интереса в данный момент заказ паровозов не представляет.

2. Цены высоки.

3. Денег у нас на это дело нет».[108]

Лоббирует профессор и интересы немецких фирм. В марте 1922 г. Ломоносов пишет Ленину, Дзержинскому, Красину: «…Некоторые германские паровозные заводы обратились ко мне с вопросом, предполагаем ли мы в ближайшем будущем заказывать паровозы. В случае положительного ответа они были бы склонны, чтобы не распускать рабочих, построить сто - двести паровозов… Из них некоторые хотели бы получить векселями хоть десять процентов немедленно».[109]

Нет, уже не нужны немецкие паровозы: Россия может строить собственные.

Весной 1922 г. председатель ВСНХ Богданов направил в СТО записку, в которой предлагал передать заказ на изготовление и ремонт паровозов русским заводам: «Этот заказ дал бы возможность поддержать одну из основных отраслей нашей металлопромышленности. Дело в том, что Россия имеет несколько первоклассных паровозо- и вагоностроительных заводов, которые за время революции в большинстве своем в достаточной мере сохранились и требуют только дооборудования и замены некоторой части своих машин. Заводы эти сохранили штаты опытных квалифицированных техников и рабочих».[110]

В мае 1922 г. ВСНХ предложил отказаться от поставки 800 шведских паровозов (из них 750 должны были бы поступить лишь в 1923 - 1925 гг.). Ломоносов категорически против, он пишет заместителю председателя СТО Рыкову: «Можно говорить об уменьшении заказа только на 500 шведских паровозов (а не 800)… Если вопрос этот уже решен, прошу пересмотреть его в моем присутствии».[111]

28 июля 1922 г. договор с фирмой «Нодквист и Хольм» от 13 мара 1921 г. на поставку в Россию из Швеции 1 000 паровозов был аннулирован и тут же заключен новый: на поставку 500 паровозов.[112] Меньше никак не получалось.

Осенью 1922 г. ВСНХ просил СТО прекратить выдачу заказов на технику, которая могла бы производиться в России. Прежде всего речь шла о том, что продолжались заказы инофирмам на паровозные части и цистерны. Так, незадолго до этого обращения ВСНХ Ломоносов передал-таки чехословацким заводам заказы на паровозные и цистерные части на общую сумму в 4 250 тыс. чехословацких крон, хотя всю эту технику были в состоянии производить заводы Советской России.[113]

На Ломоносова шли в Москву жалобы самого разного характера.

В мае 1921 г. полпред в Германии Крестинский информирует руководство, что он потребовал от Ломоносова уволить из железнодорожной миссии ряд сотрудников, которые по своим анкетным данным никак не подходили для работы в советском учреждении, выполнявшем весьма конфиденциальные поручения. Ломоносов же просил оставить их на работе, особенно настаивая на необходимости сохранить для миссии Ф.А. Будкевича. Крестинский напоминает, что в течение 2,5 лет Будкевич состоял дипломатом белогвардейского правительства, а затем (по конфиденциальным сведениям полпреда) поддерживал личные связи с «сомнительными элементами».[114]

1 февраля 1922 г. совершенно секретной телеграммой из Стокгольма постпред РСФСР в Швеции П.М. Керженцев извещает советское правительство, что Ломоносов разглашает шведам сведения о планах советского правительства, представляющих коммерческую тайну. Он пишет: «Считаю недопустимым, что Ломоносов уведомляет Шведское правительство каким-то частным образом о переговорах с Советским правительством. Прошу принять решительные меры против этой дезорганизаторской самостийности, которая совершенно подрывает работу и ставит переговоры о договоре и кредите в зависимость от группы Андерсона и его компании. Настаиваю, чтобы кредитные переговоры были изъяты из рук Ломоносова».[115]

1 марта 1922 г. в заключении Главной бухгалтерии НКПС «Об отчетах Российской железнодорожной миссии за границей» говорилось: «Представленные Миссией отчеты по 1 декабря 1921 г. являются неудовлетворительными ввиду следующих дефектов:

1) В балансе не имеется счета предметов закупок…

2) Счет поставщиков в отчетах не развивается, что лишает возможности видеть ход выполнения заказов поставщиками, а также судить о целесообразности расчетов с ними.

3) Нет подробной выписки по счету Российской Казны, а посему нет возможности произвести сверку со счетами Миссии по книгам Фин. Счетн. управления.

4)…Нет указаний об условиях, на которых открыты в банках

счета, о размере начисленных процентов…».[116]

Имелись и иные нарушения отчетности.

В июне 1922 г. Дзержинский, во исполнение решения Политбюро, секретно начал собирать материалы о железнодорожной миссии профессора Ломоносова.[117]

В конце 1922 г. была создана комиссия Совнаркома во главе с заместителем наркома РКИ В.А. Аванесовым, обследовавшая положение дел в железнодорожной миссии. Комиссия обнаружила ряд нарушений, но относительно незначительных: например, незаконную выдачу Ломоносовым наградных сотрудникам, перерасход фонда зарплаты, «засоренность аппарата миссии чуждыми элементами».[118] Обсудив этот вопрос, 22 декабря 1922 г. Совнарком объявил Ломоносову выговор с опубликованием в печати. Соответствующие публикации появились в «Известиях» (28 декабря 1922 г.) и «Официальном отделе» «Вестника путей сообщения» (1923, № 61). Наконец, 13 марта 1923 г. Совнарком принял решение о ликвидации железнодорожной миссии профессора Ломоносова[119], и 1 апреля того же года миссия была ликвидирована.[120]

Но Ю.В. Ломоносов без работы не остался.

4 января 1922 г. СТО принял принципиальное решение о постройке тепловозов. 30 января НКПС постановил построить три тепловоза за границей и один в Петрограде. Заграничное строительство и было доверено Ломоносову.[121] Сначала этот заказ хотели выполнить в Швеции, затем - в Германии, в апреле 1923 г. Совнарком постановил перенести часть работы в Англию. В СССР тепловоз системы Я.М. Гаккеля совершил первый пробег 5 августа 1924 г.; 16 января 1925 г. он прибыл в Москву. Первый тепловоз, построенный в Германии, прибыл 25 января 1925 г.[122]

Но с переходом на тепловозную тягу советское руководство задержалось. К 1932 г. в СССР было всего 6 тепловозов[123], к 1938 г. - 36 тепловозов. В том же году в США уже работало 314 тепловозов. В СССР в 1930-е гг. все тепловозы были сосредоточены на Ашхабадской железной дороге, где при их эксплуатации были допущены серьезные ошибки. Плохо подготовленные специалисты проводили с тепловозами ненужные эксперименты.[124]

В 1940 г. удельный вес тепловозной тяги в грузообороте железных дорог СССР составлял 0,2 %, и даже в 1950 г. - всего лишь 2,4 %.[125] Прямой вины профессора Ю.В. Ломоносова в этом, наверное, не было. Начиная с 1926 г. он уже не выполнял поручений советского правительства. Во всяком случае таких, о которых хоть что-то сегодня известно.

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

1

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

28 октября 1928 г.

Утвердить договор, заключенный 21 октября 1920 года тов. Ломоносовым от имени Центросоюза с Северным Торговым Банком в Стокгольме и с паровозостроительным заводом «Нидквист и Гольм» в Трольгатене относительно перевозки, страховки, хранения и продажи шестидесяти тысяч (60 000) килограмм русского золота, а равно о выдаче названным банком полной гарантии платежей по заказу ста паровозов в Германии.

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 33.

2

ПИСЬМО ШВЕДСКОГО БАНКА “NORDISKA HANDELSBANKEN” Ю.В. ЛОМОНОСОВУ

22 января 1921 г.

Настоящим подтверждаем получение <…> 432 и 316 ящиков золотых рублей весом двадцать тысяч четыре килограмма семьсот семьдесят два грамма чистого золота и десять тысяч три килограмма сто двадцать три грамма чистого золота.

РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 154.

3

КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИНЖЕНЕРА Ю.В. ЛОМОНОСОВА, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЧК Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

Лично. Сов. секретно

Краткая характеристика инженера Ломоносова
<…> В старое время это был в полном смысле слова - начальник. При проезде любил пышные встречи, подтягивать, грубость и придирчивость к своим подчиненным создали ему в свое время определенную славу. Отличался самодурством. Как администратор - тяжелый человек. В смысле убеждений, то хотя он не работал в партиях, но считался человеком весьма преданным Власти Царского правительства и гордился всеми отличиями. О нем говорят, что «он спал со звездой», подразумевая под словом «звезда» какой-то орден. Спецы, говоря о его партийности, выражают удивление по поводу его перехода от одной к другой крайности.

Карьерист. Любит всегда жить шикарно и выпить. Много говорят и теперь о его шикарном образе жизни в Москве, но еще больше - о роскоши его жизни за границей. Говорят о том, что Внешторг вызывал его из-за границы для объяснений своих неблаговидных действий (это требует проверки, тем более, что указывается, что Внешторг предполагает его отдать под суд).

Начальник 1-го отделения ТОВЧК (информации)
2 августа 1921 года
г. Москва

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 23.

4

ПОСТАНОВЛЕНИЕ БЮРО КОМЯЧЕЙКИ ПРИ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВЕ РСФСР В БЕРЛИНЕ

2 ноября 1921 г.

Бюро комячейки при Представительстве РСФСР в Берлине постановило: «Довести до сведения ЦК РКП и Полпреда в Германии т. Крестинского, что положение ж. д. миссии т. Ломоносова вызывает всеобщее возмущение среди всех партийных товарищей и друзей Советской России в Германии. Бюро указывает на:

1. Грандиозные тарифные ставки в этой миссии.

2. Нежелание членов и сотрудников этой миссии войти в какие бы то ни было сношения с сотрудниками остальных сов. учреждений в Берлине <…>

3. Позорное отношение к голодающим Сов. России, выразившееся в грошовом отчислении со стороны 40 сотрудников всего 1 500 марок.

4. Недопустимое разгульничество за счет государства по случаю годовщины существования этой миссии.

5. Преступное расхищение народных денег, выразившееся в крупных наградных всем сотрудникам в годовщину существования миссии».

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 32.

5

ДОНОС ПРОФЕССОРА Ю.В. ЛОМОНОСОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЧК Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

8 декабря 1921 г.
Берлин
С. секретно

Глубокоуважаемый Феликс Эдмундович!

Считаю долгом сообщить, что дочь члена тех. ком. П.С. Янушевского, бежавшая на лодке из Питера в Финляндию, прибыла в Берлин и распространяет всякие небылицы о Советской России.

С тов. приветом
Ю. Ломоносов

Резолюция на документе: «Надо принять меры. Прошу доложить. Уншлихт».

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 94.

6

МАНДАТ,ПРЕДОСТАВЛЯЮЩИЙ Ю.В. ЛОМОНОСОВУ ПРАВА НАРОДНОГО КОМИССАРА

Мандат
Предъявитель сего профессор Ю.В. Ломоносов состоит Уполномоченным Совета Народных Комиссаров по железнодорожным заказам. По отношению ко всем транспортным заказам за границей, включая заказы на ремонт паровозов, судов и вагонов, тов. Ю.В. Ломоносову предоставляются права Народного Комиссара.

Всем Советским Представителям за границей вменяется в обязанность оказывать тов. Ю.В. Ломоносову всемерное содействие.

Пред. СНК
НКИД
НКВГ
НКПС

Москва, Кремль, январь 1922.

РГАСПИ. Ф. 19. Оп. Д. 529. Л. 70.

7

ИЗ СЛУЖЕБНОЙ ЗАПИСКИ НАРКОМА ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ Л.Б. КРАСИНА СОВЕТУ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

22 марта 1922 г.

<…> Вся внешняя торговля РСФСР есть дело Народного Комиссариата Внешней Торговли, как Народный Комиссар Внешней Торговли я определен, но не доверяю Ломоносову как торговому агенту и, поскольку дело касается меня, не могу дать ему никакой доверенности, даже самой ограниченной. Если коммерческие таланты Ломоносова признаются достаточно выдающимися, то, быть может, лучше назначить его Народным Комиссаром Внешней Торговли, но пока таковым являюсь я, я вынужден самым энергичным образом протестовать против наделения Ломоносова какими-либо торговыми полномочиями <…>

<…> Председатель Железнодорожной Миссии и Уполномоченный Совнаркома проф. Ломоносов в последний свой приезд в Москву получил расширенный мандат, на основании которого он производит разного рода коммерческие и финансовые операции, выходящие за пределы задач Железнодорожной Миссии и определенно вторгающиеся в область работы Наркомвнешторга.

Наркомвнешторг, как таковой, никаких полномочий проф. Ломоносову не давал и отнюдь не склонен рассматривать его как лицо, пригодное для совершения торговых или финансовых операций. При выдаче мандата проф. Ломоносову Замнаркомвнешторг тов. Лежава (вместе с РКИ и Наркомпредом) возражал против возобновления полномочий Ломоносова <…>

<…> В качестве Наркома Внешней Торговли я не желаю нести никакой ответственности за торговую деятельность проф. Ломоносова, так как все сведения о его деятельности убеждают меня в крайне нездоровом направлении производимых им операций. Проф. Ломоносов систематически избегает какого-либо контакта с заграничными органами Внешторга, имеющими всегда сведения о более выгодных ценах, надежности фирм и т.д. Ломоносов систематически избегает выдавать заказы непосредственно производителям и все более крупные заказы выдаются им обычно через посредство группы шведских капиталистов и даже заказы в Германии передавались через посредство этой шведской группы, которая предварительно устраивала синдикат из германских производящих фирм, который, естественно, поднимал цену на изделия. В таком именно порядке им был выдан большой заказ на паровозы и большой заказ на рельсы в Германии. Германский рельсовый синдикат, распавшийся уже несколько лет назад, был вновь восстановлен шведской группой Берга и через посредство этой группы был передан peльсовый заказ. Крупнейшая фирма Германии Штумма, несмотря на более дешевые предложения, была устранена от участия в этом заказе, хотя Стомоняков обращал внимание Ломоносова на необходимость привлечения Штумма к заказу рельсов <…>

РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 18об., 24.

8

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОГО В ЦК РКП(б)В ЦК РКП.

Прилагая при сем копию отношения замнаркома РКИ, из которого видно, что «финансовая часть доклада и выводы» Комиссии Совнаркома о заграничной Ж.Д. Миссии должны были быть мне высланы 27-го февраля, настоящим сообщаю, что ни выводов, ни финансового доклада Комиссии мною до сих пор не получены.

Ввиду того, что расследование дела, таким образом, опять тормозится, прошу побудить Комиссию к немедленной присылке мне нужных документов.

5 марта 1923 г.

Ф. Дзержинский
РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 89.

9

ВОПРОСЫ Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОГО Ю.В. ЛОМОНОСОВУ НА ДОПРОСЕ 27 марта 1923 г. ОТНОСИТЕЛЬНО «СЧЕТА № 14»

Чем мотивировалось выделение этого счета в секретный?

Почему он был называем Комиссией Аванесова «счетом подарков»?

Почему список получивших по этому счету был передан в таких условиях (Ваши слова Комиссии: «Не скажу, хоть убейте», и передача Рыкову в конверте за печатями), что наводит всякому мысль (Так в тексте. – Авт.) о предосудительности и незаконности как расхода, так и получения этих сумм?

В каких условиях, и когда, и где, и по какому титулу, в каких целях были выданы деньги каждому из фигурируемых в списке (в том числе Емшанову, Борисову и другим по НКПС)? Прошу их перечислить.

Выданы ли были деньги наличными или куплено на них что-либо и что именно? Комиссия утверждает, что у нее есть данные, что список далеко не полный - так ли это?

Почему в этом счете фигурирует сумма, выданная министру - таких ведь расходов, наверное, было больше - и, по всей вероятности, такие расходы вносились и в другие счета?

По поручению Комиссии СНК Ф. Дзержинский

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 86.

10

ОТВЕТЫ Ю.В. ЛОМОНОСОВА НА ВОПРОСЫ Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОГО ОТНОСИТЕЛЬНО СЧЕТА № 14

27 марта 1923 г.

Этот счет нигде никогда не назывался «секретным» или «подарков», а всегда «№ 14» или «счетом расходов без оправдательных документов». Я утверждаю, что в других наших заграничных учреждениях подобные счета гораздо больше и, по существу, они неизбежны: прося бывшего министра дать юридическую консультацию по вопросу о нашем золоте, нельзя от него требовать расписку…

Так как эти расходы бездокументны, то сейчас мое показание не может быть подкреплено никакими документами, и потому я, естественно, уклонялся от объяснений…

Скажу откровенно, до решения я не видел в этих подарках ничего предосудительного, но при той интерпретации, которую им придала Комиссия, я боялся кому-либо сделать неприятность. И только по Вашему настоянию я согласился назвать имена…

Выдачи иностранцам понятны по самому характеру службы получивших. Иначе обстоит дело с русскими. С момента прорыва блокады подарки русским сотрудникам сделались обычаем.

«Что Вы привезли?» - вот вопрос, которым нас встречали по приезде в Москву. «Привезти того-то» - вот слова, которыми нас провожали. И я, как другие, возил… возил сахар, возил масло, возил белье, чулки, сапоги, пальто, платья и т.п. предметы…

Ю. Ломоносов
РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 86 - 87.

11

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ГПУ НКВД РСФСР Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

3 июля 1923 г. Совершенно секретно

Служебная записка

Лично Пред. ГПУ - т. Дзержинскому

Справка по заданию Кибарт В.

1 - 9 апреля с.г. поступило сведение о том, что т. Кибарт, в бытность его в Берлине, по работе в РЖМ[126] совершил растрату и разыскивается т. Крестинским. Источник сообщения - от Ю.В. Ломоносова <…>

3. По прибытии т. Крестинского, последний сообщил, что он первый раз слышит даже такую фамилию и удивлен запросом <…>

5. Кибарт - член партии и работает в Госфлоте инспектором, в частности, от него исходили слухи о том, что Ломоносов «кидается золотом».

6. история с Кибартом - точный слепок истории с инженером

Орестовым, ареста коего требовал Ю.В. Ломоносов <…>

НачЛОШУ (подпись)

Зам. нач. ЛОШУ (подпись)

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 92.

Примечания:
--------------------------------------------------------------------------------

[1] Ленин В.И. Поли. собр. соч. T. 45. С. 31.
[2] Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 266.
[3] Фролов А.Н. Современное состояние и ближайшие перспективы железнодорожного транспорта // Экономист. 1922. № 1. С. 176.
[4] Там же. С. 175.
[5] Там же.
[6] Там же. С. 168.
[7] Там же. С. 175.
[8] Там же. С. 170.
[9] Внешняя торговля и народное хозяйство России. М., 1923. С. 50.
[10] Архив Русской революции. М., 1991. Т. 5-6. С. 103.
[11] Народное хозяйство. 1920. № 18. С. 21.
[12] Внешняя торговля СССР за 1918 - 1940 гг. М., 1960. С. 243, 264.
[13] Внешняя торговля Союза ССР за X лет. М., 1928. С. 325.
[14] Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 54. С. 266.
[15] Там же. Т. 45. С. 32.
[16] Михайлов И.Д. Эволюция русского транспорта, 1913 - 1925. М., 1925. С. 113.
[17] Шмуккер М.М. Очерки финансов и экономики железнодорожного транспорта России за 1913 - 1922 годы. М., 1923. С. 225.
[18] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 20. Л. 11.
[19] Транспортный банк. М., 1925. С. 20.
[20] Одиннадцатый съезд РКП(б): Стенографический отчет. М., 1961. С. 130.
[21] Иголкин А.А. Алгемба: нефтепровод в небытие // Экономический журнал. 2001. № 1.
[22] История и историки. М., 1990.
[23] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 7. С. 40.
[24] Там же. С. 93.
[25] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 24.
[26] Станкевич В.Б. Воспоминания, 1914 - 1919. Ломоносов Ю.В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М., 1994.
[27] Народное хозяйство. 1920. № 5-6. С. 4.
[28] Там же.
[29] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 8. С. 584.
[30] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 1а. Л. 5.
[31] Ленинский сборник. XXXVII. С. 270.
[32] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 1а. Л. 71.
[33] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 207об.
[34] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 12.
[35] Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 12. С. 460.
[36] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 18об.
[37] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 62.
[38] Там же. Л. 87.
[39] Там же. Л. 23.
[40] Там же. Л. 24.
[41] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 30.
[42] Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 23.
[43] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 34; Руль (Берлин). 1921. 29 нояб.
[44] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 95.
[45] Там же. Л. 96.
[46] Там же. Л. 65.
[47] Народное хозяйство. 1920. № 5-6. С. 5.
[48] Михайлов И.Д. Указ. соч. С. 111 - 112.
[49] Ильинский Д.П., Иваницкий В.П. Очерк истории русской паровозостроительной и вагоностроительной промышленности. М., 1929. С. 108 - 109.
[50] Народное хозяйство. 1920. № 5-6. С. 7.
[51] Михайлов И.Д. Указ. соч. С. 128.
[52] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 62.
[53] Народное хозяйство. 1920. № 5-6. С. 8.
[54] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Предисловие 1.4.
[55] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 76. Л. 80.
[56] Там же.
[57] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 31. Л. 22.
[58] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Л. 203., 206; 307, 125.
[59] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 204.
[60] Там же. Л. 327.
[61] Там же. Л. 160об.
[62] Там же. Л. 203.
[63] Ловцов Л.В. Политика военного коммунизма и железнодорожный транспорт (1918 - 1920 гг.). М., 1990. С. 23.
[64] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 146.
[65] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 31. Л. 22.
[66] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 18.
[67] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 21. Л. 113.
[68] РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 60. Д. 9. Л. 145, 163.
[69] Там же. Л. 441.
[70] Там же. Л. 2.
[71] Там же. Л. 323.
[72] Там же. Л. 323об.
[73] Там же. Л. 148.
[74] Там же. Л. 159 - 160.
[75] Там же. Л. 4.
[76] Михайлов И.Д. Указ. соч. С. 113.
[77] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 31. Л. 32.
[78] Шмуккер М.М. Указ соч. С. 225.
[79] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 6.
[80] Там же.
[81] РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 60. Д. 9. Л. 323.
[82] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 337.
[83] Там же.
[84] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 31. Л. 22 - 23.
[85] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 138.
[86] Там же. Л. 99.
[87] РГАЭ. Ф. 4058. Оп. 1. Д. 64. Л. 1.
[88] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 100.
[89] Народное хозяйство. 1920. № 18. С. 5.
[90] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 65. Л. 229.
[91] Там же. Л. 125.
[92] Там же. Л. 173.
[93] Там же. Л. 274.
[94] Там же. Л. 156.
[95] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 178.
[96] Шмуккер М.М. Указ соч. С. 293.
[97] Там же.
[98] Внешняя торговля и народное хозяйство России. С. 68 - 69.
[99] РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 529. Л. 2.
[100] Соломон – торговый агент в Эстонии.
[101] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 307. Л. 4.
[102] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 10.
[103] Там же. Л. 11.
[104] Там же. Л. 20.
[105] Там же. Л. 18.
[106] Там же. Л. 26.
[107] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 106. Л. 18.
[108] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 21.
[109] Там же. Л. 22.
[110] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 31. Л. 25.
[111] Там же. Л. 32об.
[112] РГАЭ. Ф. 413. Оп. 4. Д. 301. Л. 330.
[113] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 21. Л. 112.
[114] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18. Л. 17.
[115] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 13.
[116] Там же. Л. 8.
[117] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Д. 18а. Л. 29.
[118] РГАЭ. Ф. 4038. Оп. 1. Предисловие. Л. 4.
[119] РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 60. Д. 9. Л. 47.
[120] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 669.
[121] РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 28. Д. 5. Л. 130.
[122] Ловцов Л.В. Из истории борьбы Коммунистической партии за создание отечественного тепловозостроения // Страницы великого пути: Из истории борьбы КПСС за победу Коммунизма. Часть III. М., 1970. С. 111 - 127.
[123] Якобсон П.В. Тепловоз. М.; Л., 1932. С. 11.
[124] Ловцов Л.В. Указ. соч. С. 130 - 131.
[125] Народное хозяйство СССР в 1958 году. М., 1959. С. 553.
[126] РЖМ – русская железнодорожная миссия.

http://ru-history.livejournal.com/3204640.html#comments
yroslav1985 ru_history @ 2011-11-09 13:38:00
Деньги на большевистскую печать 6 (Допрос в контрразведке)
Допрос в контрразведке

НАЙДЕННЫЕ и впервые публикуемые документы разоблачают миф об издании «Правды» в марте—июне 1917 года на деньги немецкого правительства.

Эта версия сродни той, что в июле 1917 года была запущена французской разведкой и подхвачена российской реакцией о Ленине как «немецком агенте», «германском следе» в революционных событиях в России. Впервые вводимые в научный оборот документы из фондов французских и российских архивов подготовлены С.С. Поповой и представлены в книге «Между двумя переворотами» (М., Ладомир, 2010).

В результате анализа архивных источников автор приходит к выводу, что версия о «шпионстве» Ленина не подкрепляется никакими доводами, напротив, публикуемые документы дают конкретные ответы на ряд вопросов, связанных с этой расхожей версией:

1. Переезд политэмигрантов разной политической ориентации через Германию был вынужденным и не был связан специальной политической договоренностью с германским правительством.

2. Фирма Парвуса и шведский «Новый банк» Улофа Ашберга не участвовали в «перекачке» немецких капиталов для большевиков в российские банки и т.д. и т.п.

3. Германский капитал не участвовал в издании газеты «Правда».

Этот вывод о газете, прозвучавший в историческом исследовании на основании найденных документов, и привлек наше внимание: век газеты долог, редакция готовится отметить 100-летие со дня основания «Правды». Ложь, недомолвки, искажение исторических фактов для нас неприемлемы. Обвинение В.И. Ленина в «шпионаже», требования предстать перед судом, жестокий разгром и запрет «Правды» — звенья одной цепи. Поддержка массами большевиков, горячее восприятие рабочими и солдатами слова «Правды» напугали Временное правительство. Начались репрессии. Вооруженные отряды буржуазии на рассвете 5 июля ворвались в редакцию, обезоружили караульный отряд, арестовали ответственного редактора К.С. Еремеева, служащих, сотрудников.

Арестованных отправили в штаб Петроградского военного округа, там их отвели к министру юстиции Переверзеву и главнокомандующему Петроградским военным округом генералу Половцеву. Допрос арестованных проводился в присутствии министра и генерала.

Выяснилось, что юнкера потому еще так усердствовали, взламывая столы и шкафы, что искали… бомбы и оружие, приходивших арестовывали только потому, что они казались «подозрительными».

Экспедитор Аркадий Николаевич Башуров в дополнении к дознанию приписал: «Там долго держали меня без отправки и всё кричали: «Шпионы, провокаторы!» И когда вели под конвоем, то с угрозами — то скорее идти, то тише: «Мы вас научим ходить».

Следователи вели допросы несколько недель: откуда деньги на издание газеты?

Никаких свидетельств о заграничных деньгах

Историк С.С. Попова представляет ранее неизвестные документы Следственной комиссии.

В Государственном архиве РФ в фонде 1826, носящем название «Предварительное следствие о вооруженном выступлении 3 — 5 июля 1917 г. в Петрограде против государственной власти», содержатся результаты тщательного расследования о поступлении финансовых средств на печатание большевистских изданий, прежде всего — газеты «Правда», типографиях, в которых они печатались, их тиражах и распространении. Члены комиссии во главе с судебным следователем по особо важным делам П.А. Александровым не ограничивались показаниями свидетелей — сотрудников конторы, типографий, издателей газеты «Правда».

Документы следствия из 22 томов, прежде всего — дело № 17, дают возможность ознакомиться с многочисленными протоколами осмотра кассовых отчетов, конторских книг, ведомостей газеты «Правда» после разгрома ее редакции и передачи найденного имущества в Следственную комиссию. Вот наиболее важные из них.

2 августа были осмотрены «документы касательно кассовой отчетности, уплаты жалованья служащим, расхода бумаги и прочая по конторе газеты «Правда».

С 9 по 26 августа проводилась многодневная экспертиза с участием эксперта из конторы газеты «Биржевые Ведомости» осмотра номеров «Правды» (№ 1 — 94, 99) «с целью установления путем бухгалтерской проверки действительной суммы денег, поступившей, согласно имеющимся в газете отчетам, в фонд типографии газеты «Правда» и в Железный фонд той же газеты».

С 9 по 22 августа бухгалтер газеты «Биржевые Ведомости» Н.И. Королёв в качестве эксперта в присутствии понятых осматривал книги и документы, взятые из конторы газеты «Правда», и отобрал те из них, которые послужили основанием для окончательной бухгалтерской экспертизы «с целью установить бюджет газеты «Правда» и происхождение тех сумм, на которые газета эта издавалась и была приобретена особая типография» (опубликовано в кн.: С.С. Попова. «Между двумя переворотами». М., 2010, с. 229—230).

В фонде 1826 нет никаких свидетельств участия немецкого капитала в издании газеты «Правда» в марте—июне 1917 г.

Передаю в редакцию текст некоторых документов, переписанных мной при изучении фонда 1826 и не вошедших в документальный сборник «Между двумя переворотами». Один из них — показание М.К. Муранова (а не Миронова, как ошибочно напечатано в сб. на стр. 426), редактора и издателя газеты «Правда».

Из документов Следственной комиссии Временного правительства

Протокол допроса в контрразведотделе Петроградского военного округа конторщика газеты «Правда» Н. Гальперна, 1897 г.р. 5 июля 1917 г.

Я состою 7 [недель] в конторе «Правды», причем веду кассовые книги; за май месяц расходы на печатание газеты, бумагу, уплату жалованья пошло около 200000 рублей. Заведующим конторой является Шведчиков Константин. Служащих в газете около 45 человек. До конца мая нами собрано на газету около 140000 рублей. Тираж газеты равнялся 85000—75000 экземпляров в день. Количество печатаемых экземпляров записано у нас в книгах. Газета управлялась коллективом, но кто входил в его состав, не знаю.

Прочитано: Гальперн (подпись).

ГА РФ. Ф. 1826. Оп. 1. Д. 20. Л. 68. Рукопись.

Из показаний бухгалтера в конторе газеты «Правда» А.А. Шуфера (1893 г.р., юнкера Николаевского инженерного училища) 11 августа 1917 г.

Я поступил на службу бухгалтером в контору газеты «Правда» с 1 мая и получал в месяц по 350 рублей жалованья. Мне приходилось не только заниматься текущею работою по бухгалтерии, но и приводить в порядок счетоводство за предшествующее время. Я составил только один месячный кассовый отчет за май месяц, тот самый черновик, который мне предъявляете (свидетелю предъявлен имеющийся при деле черновик кассового отчета за май 1917 года по конторе газеты «Правда»). Во что вылилась кассовая отчетность за июнь, я не знаю, так как вовсе не приступал к ее составлению.

О состоянии денежных поступлений и расходов по газете «Правда» я могу судить только по тому же кассовому отчету, который составил.

Ввиду того, что я недолго состоял бухгалтером конторы газеты «Правда», я не могу сказать, сколько в среднем газета получала и сколько расходовала по тем или иным статьям поступлений и расходов. Могу сказать, что газета эта приносила доходы, так как в кассе были деньги и иногда из кассы субсидировались другие издания. Субсидии давались в виде ссуды. Насколько помню, такая ссуда была дана журналу «Вопросы страхования», но в каком размере, я не помню. Такие ссуды проводились по книгам.

Среди предъявляемых мне книг (свидетелю были предъявлены имеющиеся при деле конторские книги) недостает главной книги, журнала за июнь, контрагентских книг, которых было несколько. Все эти книги находились в конторе «Сельского Вестника» на Мойке, 32, и оттуда на Кавалергардскую, 40, не переводились.

Среди предъявляемых книг к конторе «Правда» относятся две контрагентские книги, на которых я красным карандашом надписываю «Правда» (свидетель сделал эту надпись на двух книгах, на которых до того этой надписи не было).

В пользу газеты «Правда» поступали пожертвования от рабочих, и иногда крупные суммы. О них велись отчеты в газете «Правда», но отчеты запаздывали, так как не всегда было место в газете, чтобы их напечатать. Насколько я помню, в фонде типографии «Правды» было собрано всего около 130 тысяч, но это было еще до покупки типографии, а после покупки суммы на типографию также поступали, но я не помню, сколько всего их поступило. Не помню я и того, сколько поступило денег в Железный фонд «Правды».

В конторе «Правды» со мной служили Пономарев, Энгель, Гальперн и другие, но где они теперь живут, мне неизвестно…

Добавляю: в настоящем отчете за май указан доход в 10 тысяч рублей от типографии. Насколько мне известно, эта сумма была возвращена продавцом типографии, так как в конечном результате последний уступил десять тысяч рублей с ранее условленной суммы.

ГА РФ. Ф. 1826. Оп. 1. Д. 7. Л. 146 — 148. Машинопись.

Протокол допроса А.М. Гертика 21 августа 1917 г.

Со времени выхода первого нумера газеты «Правда» я заведывал хозяйственной частью издания ее: закупал бумагу, вел переговоры с контрагентами, участвовал в покупке новой типографии у Товарищества «Труд» и затем заведовал ею.

Первоначально газета «Правда» не имела своей типографии, почему всё время печаталась в типографии «Сельского Вестника» (Мойка, 32). За печатание «Правды» по счетам платили конторе «Сельского Вестника» приблизительно по 700 — 800 р. и более за выпуск одного номера в зависимости от количества номеров, требований рабочих и т.д. Там же первоначально приобретали и бумагу, а затем приобретали ее и в других местах: у Исакова, Вальдена, Финляндии и т.п.

15 мая Товариществом «Рабочая печать» была куплена у представителей Товарищества «Труд» типография, помещающаяся на Кавалергардской, 40. В сделке этой участвовали я как представитель Товарищества «Рабочая печать» и Александр Семенович Мандель как представитель Товарищества «Труд». Сделка была заключена домашним порядком и у Нотариуса явлена не была. Первоначальная цена типографии была установлена в 235 тысяч, но при окончании сделки Мандель уступил 10 тысяч, так как оказалось меньше шрифта, чем предполагалось.

На покупку этой типографии производился особый сбор, давший около 140—150 тысяч. На этот же предмет был израсходован так называемый Железный фонд газеты «Правда», в котором было около 40—30 тысяч, кроме того, были использованы те, так сказать, авансы, которые имелись в кассе и получились от подписки на газету вперед на несколько месяцев, а также от контрагентов. К тому же Черемовский одолжил 20 тысяч рублей. Сколько именно имелось денег, затрудняюсь сейчас сказать, но ими не только была уплачена вся причитавшаяся за типографию сумма (225 тысяч рублей), но, кроме того, еще осталось несколько десятков тысяч свободных денег.

Одновременно с покупкою типографии было мною нанято и прежнее помещение для нее с платою 13 тысяч в год; при совершении договора было уплачено, насколько помню, около 3500 р. (по расчету за три месяца вперед).

Юридически издание газеты «Правда» принадлежало Товариществу «Рабочая печать», купившему означенную типографию, почему в ней предполагалось печатать газету «Правда», равно как и другие издания и газеты.

До событий 3—5 июля ни один номер «Правды» не был напечатан в новой типографии, так как там не были еще приспособлены машины, а кроме того, ее продолжал печатать «Сельский Вестник».

Во вновь купленной типографии печатались брошюры, профессиональные журналы («Зерно Правды», «Борьба», «Профессиональный Вестник» и др.). Печатались эти журналы на правах частных заказчиков. Отчетность по этой типографии велась отдельно от конторы газеты «Правда». Для новой типографии было куплено за время ее существования около 3 тысяч пудов бумаги, которая почти вся и осталась. Стоимость этой бумаги приблизительно около 40 тысяч рублей. За бумагу рассчитывались наличными. Покупка этой бумаги производилась из сумм газеты «Правда» и проводилась, следовательно, по книгам конторы этой газеты.

Для новой типографии была приобретена в Финляндии старая ротационная машина у издательства гельсингфорской социал-демократической газеты «Тюомиес» за 10 тысяч марок с рассрочкою на два года, причем пока за эту машину ничего уплачено не было. За установку машины, покупку шрифта и другие расходы по устройству типографии было израсходовано около 10—15 тысяч.

Возможно, что покупалась еще бумага для издательства «Прибой» и др., но точно установить всего этого по памяти не могу. Думаю предположительно, что такой бумаги не для газеты могло быть куплено также тысяч приблизительно на 20 (двадцать).

Рабочие и администрация типографии в последнее время обходились приблизительно 25 тысячами или несколько больше в месяц. Других расходов по типографии я не вспоминаю. Доходы типографии составлялись из тех платежей, которые получались по заказам как за печатание брошюр, так и журналов. В какой сумме выразился этот доход за время существования типографии, я даже приблизительно затрудняюсь определить. По некоторым заказам были получены авансы, по другим работы исполнялись в кредит. Бесплатных работ в типографии совершенно не было. Типография имела свои конторские счета и книги, но их после разгрома в типографии не оказалось. Где они теперь находятся, я не знаю. Они были или уничтожены при разгроме, или же взяты по обыску. Кто производил обыск, точно не знаю. Слышал, будто обыск производился особой комиссией, образовавшейся при Центральном Исполнительном Комитете. Возможно, что этой комиссией и были взяты счета и документы. Я во время этого обыска, производившегося, как говорили, около 8—10 июля, не присутствовал, так как в это время был арестован солдатами. Кроме этой бумаги, которая была доставлена в склад типографии, была еще закуплена газетная бумага приблизительно около 2—3 тысяч пудов, но деньги за нее заплачены не были. Вся эта бумага была куплена через Вальдена, который и должен иметь точные об этом сведения. Вальден — представитель фабрики Симпеле и других фабрик.

Мы хотели купить и ротационную машину, и дом для типографии, но это были только предположения, не стоившие нам пока никаких денег.

Самуил Маркович Закс, адрес коего мне неизвестен, заведовал издательством «Прибоя», печатавшим часть своих брошюр и книг у нас в типографии.

В последние дни до событий 3—5 июля в нашей типографии печаталась «Солдатская Правда»; напечатано было 10—15 ее номеров. Платила эта газета нам за напечатание каждого выпуска приблизительно около тысячи рублей, кроме бумаги. Выпускалась газета «Солдатская Правда» приблизительно в количестве около 50 тысяч в день. До того «Солдатская Правда» печаталась в типографии б. ведомства градоначальства, помещающейся на 8 роте, дом, кажется, 20. «Солдатская Правда» была совершенно самостоятельным изданием, независимым от Товарищества «Рабочая печать».

Насколько мне известно, «Правда» бесплатно раздавалась в небольшом количестве экземпляров. Первоначально приблизительно доходило число бесплатных экземпляров до трех тысяч, а потом это число всё постепенно сокращалось.

Газета «Правда» имела свой доход от издательства газеты, выразившийся в десятках тысяч, но точно указать цифры не могу.

Более показать по делу ничего не имею…

Показание читал. Записано правильно. Артемий Гертик.

ГА РФ. Ф. 1826. Оп. 1. Д. 10. Л. 88—90. Подлинник. Машинопись.

Протокол допроса М.К. Муранова 16 сентября 1917 г.

Я состоял редактором и издателем газеты «Правда» в Петрограде приблизительно с 12—14 марта и до дня ее закрытия.

У меня в Волжско-Камском коммерческом банке был мой личный текущий счет. На этот текущий счет помещались не мои личные деньги, а деньги по газете «Правда». По доверенности от моего имени деньги вносил и получал по текущему счету Константин Матвеевич Шевчик (Шведчиков. — С.П.), заведовавший вообще денежными операциями по названной газете.

Какие именно суммы поступали на этот мой текущий счет и затем брались с него, то есть в каком размере, я не помню, так как, повторяю, этими операциями заведовал Шевчик (Шведчиков. — С.П.). Мне известно, что поступления на этот текущий счет образовались из разных взносов от заводов в фонд «Правды» и других каких-либо поступлений не было (конец фразы в допросе зачеркнут. — С.П.). На вопрос о других поступлениях на этот текущий счет я отвечаю, что по этому поводу я ничего не знаю.

Мой текущий счет в Волжско-Камском коммерческом банке закрылся (переводом его — эти слова в допросе зачеркнуты. — С.П.) взятием с него по моему чеку денег. Насколько мне известно, эти деньги были внесены затем в Московский Народный Банк на текущий счет Товарищества «Рабочая печать»…

ГА РФ. Ф. 1826. Оп. 1. Д. 12а. Л. 148. Машинопись.

Ответ № 4287 Волжско-Камского коммерческого банка на запрос Следственной комиссии 13 сентября

Вследствие Вашего запроса от 2 сентября с.г. по делу Товарищества «Рабочая печать» имеем честь сообщить, что от имени означенного Товарищества в Петроградской конторе нашего Банка текущего счета не имеется и не имелось.

Что же касается суммы Руб. 56.725, таковая сумма значится в выписке простого текущего счета № 90 Т-ва «Рабочая печать» в Петроградском отделении Московского Народного Банка, поступившей 3 мая чеком нашего Банка, что, по имеющимся у нас сведениям, Московским Народным Банком был представлен для платежа в Расчетный Отдел Государственного Банка выписанный на 2 мая 17 г. чек нашего Банка на означенную сумму Р. 56.725 по текущему счету № 18236 имени Матвея Константиновича Муранова. На обороте упоминаемого чека имеется штемпель: «Платеж произведен в Расчетном Отделе Московский Народный Банк», а также имеется подпись черным карандашом: «Т-во «Рабочая печать», № 90».

Относительно же суммы 100 рублей, таковая также значится по выписке упоминающегося текущего счета Т-ва «Рабочая печать», внесенной чеком нашего Банка, — никаких данных, в частности, по какому текущему счету сумма эта выплачена, установить не представляется возможным ввиду большого количества чеков по 100 руб., поступивших за 30 мая и ближайшие к означенному числу дни.

При сем прилагается выписка текущего счета М.К. Муранова № 18236.

Волжско-Камский коммерческий банк (подписи).

ГА РФ. Ф. 1826. Оп. 1. Д. 12а. Л. 146. Машинопись. Текущий счет Муранова был закрыт 4 мая 1917 г.

Источник: http://gazeta-pravda.ru/content/view/9012/70/

Предыдущие посты по этой теме http://ru-history.livejournal.com/3064023.html , http://ru-history.livejournal.com/3066182.html , http://ru-history.livejournal.com/3064210.html , http://ru-history.livejournal.com/3081624.html , http://ru-history.livejournal.com/3151290.html , http://ru-history.livejournal.com/3166014.html , http://ru-history.livejournal.com/3168282.html

http://ru-history.livejournal.com/3430400.html#cutid1
yroslav1985 пишет в ru_history 2012-04-15 01:40:00
д.и.н Е. А. Котеленец «Ленин как политик и человек в новейших исследованиях»
Уважаемые читатели, впервые в интернете я размещаю статью доктора исторических наук, профессора кафедры истории России РУДН, Елены Анатольевны Котеленец «ЛЕНИН КАК ПОЛИТИК И ЧЕЛОВЕК В НОВЕЙШИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ»
Данная статья лично предоставлена Еленой Анатольевной, за что выражаю ей огромную благодарность.
В статье анализируются основные этапы и тенденции изучения Ленина как политика и человека. Особое внимание уделяется российским и зарубежным исследованиям последней четверти века, начиная с конца 1980-х гг. и до сегодняшнего дня, новым направлениям осмысления фигуры политического деятеля – его культа и харизмы, феномена вождизма и личной опоры. Автор объясняет причины новой волны апологетики Ленина и иррационального интереса к нему, намечает перспективы дальнейшего изучения личности революционера и реформатора

ЛЕНИН КАК ПОЛИТИК И ЧЕЛОВЕК В НОВЕЙШИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ Е.А. Котеленец

Каждая эпоха вносила свои особенности в осмысление личности В.И. Ленина. После смерти вождя Советского государства изучение Ленина велось в условиях его обожествления (1). Однако спустя почти семь десятилетий пришло время «упрощения», «выпрямления» и даже развенчания Ленина в угоду меняющимся политическим обстоятельствам. Спорящих о Ленине можно разделить на три группы: традиционалисты, центристы и радикалы. Одни полагают, что ленинизм и марксизм-ленинизм – это нечто «святое» и «непогрешимое». Другие считают, что необходимо научное, объективное, уважительное и вместе с тем критичное, свободное от стереотипов и иллюзий отношение к идеям Ленина, смелое их обсуждение и оценка. Третьи заняты доказательством едва ли не тотальной устарелости ленинизма, его ненужности и ответственности за те беды, которые пережила страна в ХХ в. Обилие точек зрения, взглядов и концепций требуют их анализа и определенного подведения итогов.
Начавшаяся в середине 1980 х гг. перестройка вызвала к жизни требование «назад к Ленину». Именно тогда Ю.Н. Афанасьев связывал «ренессанс ленинизма» с вопросом об альтернативности истории (2). Неслучайно главное внимание ученых сосредоточилось на последних годах жизни Ленина и его «политическом завещании». В журнале «Коммунист» в январе 1988 г. была воспроизведена долгое время недоступная статья Н.И. Бухарина «Политическое завещание Ленина», а в следующих месяцах «Правда» опубликовала документальный репортаж «Ленинское завещание» (3).
Своеобразный конспект проблемы наметил в 1989 г. в статье «Сталинизм» и М.Я. Гефтер. Для него Ленин кануна ухода из жизни – это мыслитель, который вплотную подошел к «переоткрытию социализма», хотя этот иной социализм не мог уже быть «исправленной копией предоктябрьского замысла» (4). Развернутый анализ последних ленинских трудов дается в книге «Политическое завещание В.И. Ленина» Е.Г. Плимака. Признав, что в исторической литературе стала укореняться манера объяснять негативные процессы сталинских времен отступлениями Сталина от заветов Маркса, Энгельса, Ленина, его злой волей, его преступлениями, историк обратил внимание на реальные факторы истории. В обстановке предвоенных лет, сложнейшей внешней и внутренней ситуации, в которой очутился в конце 20–30 х гг. Советский Союз, при раздорах в ленинском ядре партии, мешавших принимать всесторонне взвешенные решения, осуществлять продуманные повороты в политике, «казарменности» и черт «грубого коммунизма» было не избежать (5).
В 1988 и 1989 гг. весьма часто цитировались слова Ленина о «коренной перемене всей точки зрения нашей на социализм», поскольку это выводило на постановку вопроса о социализме как строе цивилизованных кооператоров. Г.А. Бордюгов и В.А. Козлов предложили разобраться в том, а какая была точка зрения на социализм у Ленина раньше, и привлекли внимание историков к положению, сформулированному в 1917 году, о том, что «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу народа всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (6). В 1990 г. эти же историки вместе с В.Т. Логиновым выступили с циклом статей «Суд над Лениным».
На рубеже 1980–90 х гг. сложившаяся в советское время «лениниана» (7) дополнилась принципиально новыми источниками мемуарного и публицистического жанра (8 ). Важной особенностью нового этапа лениноведения стало свободное знакомство с взглядами западных мыслителей и исследователей, многие из которых были в самые сжатые сроки переведены, другие публиковались в Европе и США на русском языке и доходили до отечественных историков либо через открывающиеся спецхраны, либо с помощью зарубежных коллег (9). Международную панораму взглядов на личность Ленина впервые представил «круглый стол» Агентства печати «Новости». Профессор Принстонского университета Роберт Такер призвал видеть двух Лениных – Ленина-революционера и Ленина-реформиста. По мнению профессора из Шотландии Пола Дьюкса, «социализм создавался в России по ленинским концепциям, которые базировались на марксизме XIX в.», однако идеология социализма и капитализма, сформированная в прошлом веке, не может уже служить ориентиром для практики сегодня, в конце двадцатого века, а тем более в будущем. Для профессора из США Александра Рабиновича, Ленин был необычайно сильной и решительной личностью, и одновременно – гибким политиком. Однако, действуя столь решительно, Ленин самолично уничтожил возможность создания в 1917 г. многопартийного коалиционного де-мократического социалистического правительства (10).
В конце 1980 х гг. историки также предложили освободиться от деформаций и искажений Ленина и ленинизма. В частности, от преувеличения роли Ленина, толкования его действий, как проявления сверх естественных, почти нечеловеческих качеств, а мыслей – как абсолютной истины; от харизмы, которая только и может помочь правильно реализовать объективные общественные законы (11). Однако даже для партийных ученых часть документов из ленинского наследия оставалась закрытой. Озабоченность вызывали примерно 300 документов (письма, телеграммы Троцкому, Бухарину, лидерам оппозиции, материалы личного характера и т. д.), которые никогда не публиковались и вокруг которых так или иначе циркулировали слухи, домыслы и легенды. После известных событий августа 1991 г., связанных с распадом советской системы и СССР, резко и быстро меняются условия и структуры прежнего лениноведения. В этих условиях не прекратилось, однако, расширение источниковой базы для изучения одной из центральных исторических фигур ХХ в. и его окружения (12). Среди новых документов из рассекреченных российских архивов выделялся цикл публикаций в альманахе «Неиз-вестная Россия. ХХ век» (13).
Принципиальное значение приобрел вопрос о нашумевших и вызвавших большую дискуссию текстах из архивного фонда Ленина. По мнению биографа Ленина В.Т. Логинова, ценность ранее засекреченных документов несомненна. Они освещают ряд сюжетов, которые раньше вообще исключались из официальных изданий. Это касается, в частности, некоторых финансовых вопросов, связанных с деятельностью РСДРП в дооктябрьский период: переписка о «наследстве Н.П. Шмита» (1909-1911 гг.), с К. Каутским, К. Цеткин и Ф. Мерингом о деньгах, переданных им на хранение большевиками. Особую группу документов составляет «дело Малиновского» (1914 г.), изобличенного позднее в связях с охранкой, а также переписка с Инессой Арманд, запрет на которую в прежние времена можно объяснить лишь ханжеством составителей Полного собрания сочинений (14).
Проблема, однако, заключалась в характере интерпретаций, которую представили те, кто первым получил доступ к новым документам. Среди трех десятков писем Ленина И. Арманд, включенных в опубликованный сборник Пайпса и сборник РГАСПИ «Неизвестный Ленин», одно письмо от 6 января 1917 г. (15) содержит фразу: «Насчет “немецкого плена” и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой». Пайпс усмотрел в нем, наконец-то, найденное подтверждение «контактам Ленина с германцами». Логинов же предложил поставить данное письмо в контекст всей переписки, в том числе и давно опубликованной в 49 м томе Полного собрания сочинений. И тогда получается, что сначала 3 января 1917 г. Ленин пишет Арманд о слухах относительно возможности вступления Швейцарии в войну. В этом случае Женеву, где находилась Арманд, займут французы. Что же касается Цюриха, где жил в это время Ленин, то тут возникала опасность немецкой оккупации. Впрочем, он полагал, что покидать Цюрих нет необходимости, ибо «война невероятна». В ответном письме Инесса, очевидно, писала, что Ленин недооценивает опасности интернирования и «немецкого плена», а поэтому надо думать о переезде. Вот Ленин и написал ей 6 января, что «Насчет «немецкого плена» и прочее все Ваши опасения чрезмерны…». Таким образом, не о связях с немцами шла речь, и поспешное предположение Пайпса оказывается несостоятельным. Другой пример касался опубликованной Пайпсом записки Ленина, которая якобы инициировала начало массового «красного террора» (16).
Заметным событием стал выход в 1994 г. массовым тиражом двухтомника Д.А. Волкогонова «Ленин». Уже на первых страницах книги автор определяет черты своего героя: «а) мощный, но циничный интеллект, б) огромная сила воли в оправе безнравственности, в) безапелляционность и нетерпимость ко всем, кто не разделяет его взглядов, г) мышление его было сильным, гибким, изощренным, коварным, д) Ленин был по происхождению и по сути космополитом» (17). Смысл основного постулата книги состоял в следующем: «Ленин не был великим мыслителем. Ни один эпохальный прогноз Ленина не оправдался. А это – исторический приговор для человека, которого считали гением» (18). Общественная и сугубо научная реакция, которую вызвала книга Волкогонова, приобрела самостоятельное значение. Одной из первых попыталась упредить характер обсуждения известная диссидентка 70 х гг. Д. Штурман. «Либеральный» поворот Волкогонова в подходе к Ленину она попыталась объяснить вполне «реально-политическими» соображениями. По мнению Штурман, новые документы в принципе не изменяют облик Ленина. Согласно ее интерпретации, Волкогонов, изображающий себя «сталинистом-идеалистом», пытается завуалировать то, что он и сам способствовал сокрытию от публикации упомянутых документов о Ленине и Сталине (19). В пространном отклике для американского журнала «The Nation» Р. Медведев подчеркнул непосредственную связь между «наивным морализирующим тоном» биографии Ленина и политической функцией Волкогонова, когда тот являлся военным советником (20). В этом же журнале, в том же номере был опубликован отзыв на книгу и профессора Колумбийского университета Марка ван Хагена, показавшего происхождение волкогоновской биографии Ленина из атмосферы «холодной войны»: «Истории Волкогонова и Пайпса немного отличаются от более враждебной ориентации поколения холодной войны, однако идеологически эти два автора, может быть, даже грубее своих предшественников» (21). В обстоятельном разборе книги «Ленин» Н.И. Дедков писал: «Книга Волкогонова, по сути дела, представляет собой длинный мелочный счет, выписанный Ленину. Все включено – и “картежная терминология”, и “заразительный пример”, и преступления Сталина, и застой времен Брежнева. Все негативное, отталкивающее в истории Советского государства, что только можно было найти, собрано, подсчитано и вменено в вину Ленину. И не беда, что для доказательства причастности Ленина ко всем бедам России не хватает фактов – аргументы подменила пламенная речь уверенного в собственной правоте «патриота-демократа» (22).
5 ноября 1994 г. в Москве при непосредственной поддержке президента РФ и правительства Москвы прошла научно-практическая конференция «Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России» (23). Центральный тезис был сформулирован А. Яковлевым и А. Салминым о том, что Россия благодаря стараниям Ленина зашла «не туда» в 1917 г. и большевики столкнули страну со «столбовой дороги цивилизации», «универсального мирового пути развития» (24). Однако это утверждение легко снимается тезисом об историческом тупике, в котором оказался весь «цивилизованный» Запад и такие его ведущие политики как Вильсон, Клемансо, Ллойд Джордж, вступив в Первую мировую войну, за которой последовали Версальский передел мира, Великая депрессия 1929–1933 гг., наконец, Вторая мировая война. Октябрьская революция, по мнению Е.Г. Плимака (25) выросла не из ленинской «неуемной жажды власти» и не из робеспьеровско-ленинской «похоти власти», а из бездеятельности Временного правительства, как поначалу буржуазного, так и последующего коалиционного, которое ни в одном пункте не пошло навстречу народным требованиям мира, земли, хлеба.
В сугубо антиленинском духе написана книга доктора исторических наук, «русского патриота» (как он сам себя определяет) В.М. Лаврова «В.И. Ленин. Имя России. Исторический выбор» (М., 2008). Избранная автором форма – не биография Ленина, а спешно, без какой бы то ни было системы собранные материалы, многие из которых не имеют отношения собственно к этой исторической фигуре. К примеру, чуть ли не половина книги посвящена Русско-японской войне, П.А. Столыпину и Николаю II в годы Первой мировой войны. Рецензент книги Ю. Емельянов справедливо обратил внимание на так называемую «логику» Лаврова при разборе ленинских работ. К примеру, приведя ленинское определение материи («материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них»), Лавров так «уличает» своего героя: Ленин «вслед за этим не задал вопроса о том, что же такое объективная реальность? Не задал потому, что от-сутствует вразумительный ответ: ведь выходит, что материя – это объективная реальность, а объективная реальность – это материя, которая, в свою очередь, является объективной реальностью, то есть сказкой про белого бычка, тавтологией и игрой в термины, выдаваемой за великое и гениальное научное открытие». И хотя Ленин не отождествляет «материю» с «объективной реальностью», а считает ее «философской категорией для обозначения объективной реальности», Лавров явно не смог понять смысла этого определения (См.: Правда. 2009, 22 апреля).
Несмотря на противодействия определенных политических сил, продолжался выход книг, в которых проблемы ленинизма рассматривались в сугубо научном ключе. В частности, ему следуют авторы сборника «Ленинизм и Россия», изданном на Урале в 1995 г.: «Большевизм нуждается в имманентной критике, а не в предании анафеме» (26). Заметным событием в российском лениноведении стал выход в 2005 г. книги В.Т. Логинова «Владимир Ленин. Биография. Выбор пути» (27). Значительная часть книги посвящена личностным аспектам биографии, к примеру, отношение к Богу, влиянию отца – Ильи Николаевича Ульянова, этого выдающегося русского просветителя. Автор избегает привычных для постсоветского времени упрощений и заказного антикоммунизма, поскольку следует доскональному анализу источников, особенно мемуарных. Весь строй книги свидетельствует о тенденции перевода дискуссии о Ленине и его наследии в конструктивное русло, отказа от конъюнктурного стремления свести все к бессмысленному разоблачительству. Новая книга В.Т. Логинова «Неизвестный Ленин», вышедшая в 2011 г., посвящена только одному 1917 г. – возвращению вождя в России, корниловскому мятежу, подготовке к восстанию и созданию Совнаркома.
В русле серьезных непредвзятых исследований находятся книга Б.Ф. Славина «Ленин против Сталина. Последний бой революционера» (2010), рассказывающая о последних годах жизни руководителя государства, обстоятельные работы Г.Л. Соболева и А.И. Колганова, развенчавшие миф о «немецком золоте», который в 2000 е гг. стал предметом не только весьма многочисленных публикаций, но и занял весьма немалое время на телевидении (28). История о политическом авантюристе Парвусе, вознамерившемся на деньги германского Генерального штаба и руками Ленина устроить в России революцию, получила широчайшее распространение. Приведенные историками факты и сведения о том, как фальсифицировались документы о «немецком золоте», свидетельствуют, что к происхождению русской революции эта финансовая помощь никакого отношения не имеет.
Различным обстоятельствам личной жизни посвящены работы К.И. Енко «Частная жизнь вождей. Ленин. Сталин. Троцкий» (2000), А. Арутюнова «Ленин. Личностная и политическая биография» (2002, в 2 х томах); Е. Данилова «Ленин. Тайны жизни и смерти» (2007), Б.В. Соколова «Ленин и Инесса Арманд» (2008), А. Кроткова «Ленин. Личная жизнь необычного человека» (2010). К образу Ленина не перестают обращаться писатели и публицисты. В романе С.Н. Есина «Смерть титана» (2010) жизнь Ленина раскрывается через его и близких к нему людей гипотетических монологов. Л. Млечин в книге «Ленин. Соблазнение России» (2011) попытался раскрыть невероятную способность вождя убеждать окружающих в собственной правоте.
После 1991 г. зарубежная «лениниана» также пополнилась новыми изданиями. Кевин Андерсон посвятил свой труд теме «Ленин, Гегель и западный марксизм: критическое изучение» (1995). В нем восполнялись очевидные пробелы в изучении ленинской мысли, которое находится все еще в «зачаточном состоянии». Американский историк пришел к парадоксальному выводу: ленинский образ мыслей серьезно изменился после чтения Гегеля в 1914 г., можно было бы даже говорить о «гегелизации марксизма» в ХХ веке, если бы не было вопроса о том, как марксисты восприняли, а вернее, отвергли ленинские тетради (29). В книге Нейла Хардинга под кратким заголовком «Ленинизм» (1996) дается обзор важнейших ленинских идей, на основе которого доказывается тезис, что собственно ленинизм, как идейная система взглядов, сформировался в 1914-1917 гг. под непосредственным влиянием Первой мировой войны. Поэтому основным ленинским сочинением является «Империализм, как высшая стадия капитализма». Автор противопоставляет это сочинение работе «Что делать?», считавшейся главной, но не являвшей теоретическую позицию марксизма, доминирующую во II Интернационале. Только после начала войны Ленин стал формулировать позицию, которая была альтернативой европейскому социализму, «предавшему идеи Маркса» (30).
В отличие от названных выше авторов в двухтомной, переведенной в России в 1997 г., и трехтомной биографиях Ленина, написанных Луисом Фишером и профессором Лондонского университета Робертом Сервисом (31), была сделана попытка преодолеть тенденцию, которая преподносила Ленина по «кусочкам», отделяя политическую мысль от политической деятельности и постоянно вычленяя то и другое из более широкого исторического контекста. Историческое сообщество России смогло также познакомиться с книгами тех зарубежных авторов, которые поднимали новые проблемы, связанные с Лениным. Среди них книги Абрахама Резника «Ленин: основатель Советского Союза» (2004), Кристофера Рида «Ленин: революционная жизнь» (2005) (32), Элен Каррер д'Анкосс «Ленин» (2010), вырывающую В.И. Ленина из «объятий» идеологических страстей и помещающую его «в историю ушедшего века, который, хотим мы того или нет, находился, прежде всего, под властью его идей и его воли».
В последнее десятилетие усилиями ряда зарубежных и российских историков утвердилось новое направление исследований – изучение культа Ленина. Как показали Бенно Энкер, Нина Тумаркина и Ольга Великанова, культ Ленина обусловлен не только специфическими условиями породившего его общества, но и различными антропологическими и культурными факторами (33). В культе Ленина существует аспект религиозного символа с такими атрибутами, как вездесущность, бессмертность и совершенство высшего существа, аспекте родового символа – символ отца, защитника, покровителя, аспекте политического символа, выполняющем мобилизационную функцию и олицетворяющем коммунистическую партию, Советскую власть, социализм.
В 2008 г. увидела свет и книга Роберта Пейна «Ленин: Жизнь и смерть», написанная еще в 1964 г. Английский автор, по его собственному признанию, предпринял попытку провести грань между Лениным-легендой и Лениным-человеком, каким он был наяву, живым, одушевленным, с огромными возможностями, с такой энергией, что даже после его смерти людям казалось, будто он продолжает излучать ту же силу, лежа в мавзолее. При этом «это история сломленного, измученного, невероятно щедро одаренного природой человека, единственного в своем роде, которого без колебаний можно назвать политическим гением». Однако вот что происходит с главной идеей книги. Пейн декларирует: «В конце жизни, осознав, что пришлось претерпеть русскому народу и на какие невыносимые жертвы он обрек людей, утверждая свою диктатуру над ними, Ленин вынужден был признать свою ошибку: оказалось, он вел народ неверным путем. «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России…» – произнес он; более честной эпитафии не придумаешь. Мало кто из властителей, оставивших свой след в истории, способен произнести покаянные слова такой силы» (34). Если же взять 45 й том Полного собрания сочинений В.И. Ленина и открыть страницу 356, то можно прочесть следующее: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации…». Это было сказано 30 декабря 1922 г. и касалось одного частного вопроса, но Пейн «накинул» эти слова на всю жизнь и деятельность человека.
В последнее пятнадцатилетие обозначились еще две новые тенденции. В постсоветских условиях резко поднялась новая волна апологетики Ленина (35). Ее старт отчетливо просматривался в 1995 г. на научной конференции «Ленин и современность», посвященной 125 й годовщине со дня рождения В.И. Ленина (36). В этом же русле находится работа А.И. Субетто, вышедшая в 2010 г. (37). Вторая тенденция связана с тем, что Ленин стал объектом астрологических «доказательств» и прочих «выводов» специалистов по оккультным наукам (38). Не отстают в этом отношении от российских коллег и некоторые западные историки (39).
Итак, сегодня очевидно, что Ленин еще не стал предметом исключительно архивных и научных изысканий. Более того, такие авторы, как Ю. Буртин, выдвинули новые перспективы возвращения к этой сложной, во многом не понятой политической фигуре, поскольку «если Сталин (вслед за октябрьским Лениным) – наше неизжитое прошлое, гирей висящее на ногах, то поздний Ленин – будущее, до которого мы и нынче еще не в состоянии дотянуться» (40). Научный анализ дискредитирован поспешностью и превращением Ленина и его политического окружения в объект современной политической борьбы. Поэтому на экстремистский подход (работы Д. Волкогонова, В. Солоухина, А. Латышева и др.) сразу же нашелся ортодоксальный и нетерпимый ответ (книги Ж. Трофимова, Ф. Волкова, В. Гончарова, В. Филиппова и др.). И пока продолжается это противостояние спокойные научные разработки проблемы остаются достоянием лишь ограниченного круга читателей. Однако исследование Ленина и его наследия не прекратились, идет накопление идей и фактов, которые рано или поздно будут востребованы современниками, в том числе теми, кто уже устал от конфронтации. И тогда, возможно, Ленина попытаются оценить не с позиций настоящего, запросов актуальной современности, а исходя из смысла того времени и того конкретного состояния эпохи, в которой он жил и действовал. В этом отношении весьма актуальны методологические замечания о том, что если история не постигается из нее самой, если смысл прошлого заимствуется в настоящем, то многообразие прошлой реальности сужается до рамок, заданных сегодняшним днем, а самоценность исторических процессов растворяется в политической заданности исторических описаний (41). Рано или поздно будет воспринято предложение о необходимости воспринимать личность Ленина в аспекте эволюции революционера. Проходя суровую школу российских революций, он «переставал быть безоглядным революционером». В начале своей деятельности Ленин был действительно пламенным революционером, желающим не столько учиться у истории, сколько учить историю. Однако после Октября 1917 г., в дни Бреста, Ленин осознает, что дорога к социализму «никогда прямой не будет, она будет невероятно сложной», признает, что «кирпичи еще не созданы, из которых социализм сложится». В конце Гражданской войны, накануне перехода к собственным путям «постепеновского прогресса», он признает в «Детской болезни «левизны» в коммунизме» и то, что российские революционеры в чем-то весьма существенном нарушили наставления Чернышевского: «Политическая деятельность – не тротуар Невского проспекта» (42).

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Шульгин В.В. Три столицы. – М., 1990. С. 89.
2 Перестройка: гласность, демократия, социализм. Иного не дано / Под ред. Ю.Н. Афанась¬ева. – М., 1988. С. 499.
3 См.: Наумов В., Курин Л. Ленинское завещание // Урок дает история / Под общ. ред. В.Г. Афанасьева, Г.Л. Смирнова. -- М., 1989. С. 7–56.
4 Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. – М., 1991. С. 414.
5 Плимак Е.Г. Политическое завещание В.И. Ленина: истоки, сущность, выполнение. – М., 1989. С. 7, 218–219.
6 Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества. -- М., 1992.
7 См.: Лениниана: Библиографический обзор русской литературы в 5 ти тт. – М; Л., 1926–1930; Лениниана: Библиографический указатель произведений В.И. Ленина и литературы о нем. Т. 1–19. – М., 1971–1988.
8 Ленин. Человек – мыслитель – революционер. Воспоминания и суждения современни-ков. – М., 1990. В этом же ряду следует назвать и опубликованный впервые после 1924 года сборник: Недорисованный портрет. 1920 год: 50 летие В.И. Ленина в речах, статьях, приветствиях / Сост. К.И. Буков, Л.Н. Лашманова, Л.М. Тараканова. – М., 1990; Вождь. Ленин, которого мы не знали / Сост. Г.П. Сидоровнин. – Саратов, 1991 и др.
9 См.: Ленин. Взгляд с Запада. Сб. статей / Отв. ред. Е.А. Самарская. – М., 1990. В книгу вошли статьи западных интерпретаторов ленинизма М.А. Абрамова, С.М. Брайовича, М.Н. Грецкого, В.И. Мануйлова, Б.К. Ярцева, которые ранее не переводились на русский язык и которые давали конкретное представление о западной историографии изучения проблемы.
10 Полностью материалы «круглого стола» были опубликованы отдельной брошюрой на нескольких зарубежных языках под названием «Идеи Ленина и будущее социализма». – См., к примеру: Die Ideen Lenins und die Zukunft des Sozialismus. – Moskau, Novosti, 1990.
11 Ленинская концепция социализма. – М., 1990; Постигая Ленина. Материалы научной конференции. – М., 1990; Ленин, о котором спорят сегодня. – М., 1991.
12 Валентинов Н. Недорисованный портрет / Сост. Н. Канищева, О. Лежнева. – М., 1993; Иоффе Генрих. История русской революции в «НЖ» // Новый журнал. 1996. Кн. 202; Был ли Ленин немецким агентом. Документы. – СПб., 1994; Хальвег Вернер. Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. – М., 1990. См. также: Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства. Сост. А. Арутюнов. – М., 1999.
13 См.: Ленину о Ленине. Письма 1918–1921 гг. В кн.: Неизвестная Россия. ХХ век. – М., 1992. С. 12–27; Смерть Ленина: народная молва в спецдонесениях ОГПУ (Публикация Л.П. Кошелевой и Н.В. Тепцова). – Там же. – М., 1993. С. 9–26.
14 См.: Логинов Владлен. Несостоявшаяся сенсация // Свободная мысль. 1997. № 12. С. 87.
15 Там же.
16 Там же.
17 Волкогонов Д. Ленин. Кн. 1. – М., 1994. С. 17–18.
18 Там же. С. 10, 12–14, 27–28, 34.
19 См.: Штурман Д. Московские новости, которые не стареют // Новое русское слово. – New York, 1993, January 29. С. 7.
20 См.: Medvedev R.A. In the Lenin Archive // The Nation. 1995, January. P. 134–137.
21 См.: Hagen Mark von. Afterword // Там же. P. 137–138.
22 Дедков Н.И. «Как я документально установил» или «Смею утверждать». О книге Д.А. Волкогонова «Ленин». В кн.: Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. С. 137.
23 Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России. – М., 1995.
24 См.: Там же. С. 16, 58.
25 Плимак Евгений. Современные споры о Ленине // Свободная мысль. 1996, № 2. С. 84–85.
26 Ленинизм и Россия. – Екатеринбург, 1995. С. 245.
27 Логинов В.Т. Владимир Ленин. Биография. Выбор пути. М., 2005. Новая расширенная версия раннего этапа жизни Ленина раскрывается в книге В.Т. Логинова «Владимир Ленин: как стать вождем» (М., 2011).
28 Соболев Г.Л. Тайна «немецкого золота». М. – СПб., 2002; Колганов А.И. Миф о «не-мецком золоте» // Альтернативы. 2006. № 2.
29 См.: Anderson Kevin. Lenin, Hegel, and Western Marxism: A Critical Study. – Urbana, University of Illinois Press, 1995.
30 Harding Neil. Leninism. – Durham, Duke University Press, 1996.
31 См.: Фишер Л. Жизнь Ленина. В 2 х т. Пер. с англ. – М., 1997; Service R. Lenin: A Po-litical Life. L., 1985, 1990, 1995. Vol. 1–3. См. также об этом: Эктон Э., Гэтрелл П. Глазами британцев: современная английская историография России и Советского Союза. В кн.: Рос-сия ХIХ–ХХ вв. Взгляд зарубежных историков. – М., 1996. С. 38–39.
32 Abraham Resnik. Lenin: Founder of the Soviet Union. – London, 2004; Christofer Read. Lenin: A Revolutionary Life. – London, 2005.
33 Энкер Бенно. Начало становления культа Ленина. Перевод с немецкого // Отечественная история. 1992. № 5. С. 191–205; Velikanova Olga. Making of an Idol: On Uses of Le-nin. Goettingen, 1996; Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России / Перевод с англ. С.Л. Сухарева. – СПб., 1997.
34 Пейн Роберт. Ленин: жизнь и смерть. Перевод с англ. О.Л. Никулиной. М., 2008. См. также обстоятельную рецензию на книгу Ольги Богуславской в журнале «Знамя» (2003. № 1).
35 См.: Чебыкин В.А. Осторожно: фальсификация ленинского образа. – Астрахань, 1992; Он же. Самокритичный Ленин. – Астрахань, 1995; Волков Ф.Д. Великий Ленин и пигмеи истории. – М., 1996; Гончаров В.Н., Филиппов В.Н. Россия, Ленин и современный мир. – Барнаул, 1996.
36 См.: Правда. 1995. 21 апреля.
37 См.: Субетто А.И. Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму. СПб., 2010.
38 См.: Клещевский В. А. Тайна Ленина. – Томск, 1995; Аргументы и факты. 1995. № 20; Лосев Макс. Ленин. Пикантные подробности. СПб., 2009 и др.
39 См.: Feodoroff Nicholas. V. Lenin // Political History of Russia. Vol. 8, Number 2/3. P. 99.
40 Буртин Юрий. Три Ленина. К 75 летию со дня смерти // Независимая газета. 1999, 21 января. С. 8.
41 Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории советского общества. С. 46.
42 См.: Плимак Евгений. Современные споры о Ленине. С. 95.