ОРАНСКИЙ ЛАГЕРЬ: ЕЩЕ ОДНА ТЕМНАЯ СТРАНИЦА КАТЫНСКОЙ ИСТОРИИ

ОРАНСКИЙ ЛАГЕРЬ: ЕЩЕ ОДНА ТЕМНАЯ СТРАНИЦА КАТЫНСКОЙ ИСТОРИИ

I

Если рассказывать совсем популярно о сути Катынской загадки, то она заключается в бесследном исчезновении более 14,5 тыс. поляков после мая 1940 г. Ни по каким дошедшим до нас документам внутренней отчетности ГУПВИ они прямо не обнаруживаются. Имеются свидетельские и мемуарные показания, указывающие на нахождение их в обычных ИТЛ (Вяземлаге, Белбалтлаге и др.). В 2004 г. историки В. Швед и С. Стрыгин обнаружили в документации Белтбалтлага упоминание о том, что в нем в 1941 г. содержались бывшие польские офицеры и полицейские. В воспоминаниях бывшего начальника Сороклага указывается, что в начале войны он освободил полторы тысячи бывших офицеров и полицейских. Но проверить эти данные крайне сложно, так как бОльшую половину архива Белбалтлага финны, захватившие его во время войны, якобы утратили и не вернули, а архив Вяземлага засекретили в 1996 г. Поэтому трудно однозначно определить, были ли это те самые польские военнопленные или обычные интернированные лица, хотя и носившие польскую форму, но никогда не входившие в статистику военнопленных, из которой исчезли более 14,5 тыс. чел.
Проблема в том, что пленные по лагерям много и часто перемещались, изменяя притом свой статус на интернированных и обратно. Поэтому тяжело распутать этот клубок.
Помочь разобраться в путанице позволяет имеющийся в сети любопытный документ, озаглавленный "ЛАГЕРЯ НКВД-МВД СССР ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ И ИНТЕРНИРОВАННЫХ. 1939-1942 гг."
Это таблица, составленная по: ЦХИДК. Ф. 1п, оп. За, д. 1, л. 1-3; оп. 7а, д. 2, л. 41-42; оп. 23а, д. 1, л. 1; оп. 1е, д.1,л.46.

Она ценна тем, что в ней фиксируется факт работы (действует / не действует) лагерей на следующие отчетные даты (лагеря, начавшие действовать с четвертого периода, я исключил из списка):
01.10 1939 г.(1) 07.01 1940 г.(2) 22.06 1941 г.(3) 01.01 1942 г.(4)

Казахская ССР Карагандинский (2)
Украинская ССР Елено-Каракубский (2)
Запорожский (2)
Козельщанский (1) (3)
Криворожский (2)
Львовский (3)
Путивльский (1) (2) (3)
Ровненский (2)
Старобельский (1) (2) (3)
Владимирская обл. Суздальский (3)
Вологодская обл. Вологодский (1)
Грязовецкий (1) (2) (3)
Горьковская обл. Оранский (1) (2) (4)
Ивановская обл. Южский (1) (2)
Иркутская обл. Тайшетский (2)
Калининская обл. Осташковский (1) (2)
Смоленская обл. Юхновский (1) (2) (3)
Козельский (1) (2) (3)

Кроме того, достоверно известно существование летом 1941 находившегося в ведении Мурманского УНКВД пункта временного содержания военнопленных "Поной" (3).

В списке выделяется Оранский лагерь, расположенный в монастыре в селе Оранки Горьковской обл. Вместе с Понойским лагерем он составил редкое исключение из всех лагерей, которые к началу войны прекратили действовать. Что в нем было такого особенно, что так произошло? В сборнике документов "Катынь Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни Документы" об этом лагере приводится следующая справка:
"5. Оранский лагерь
Ст. Зименки, Казанской ж.д. В лагере временно помещаются 756 чел. чехов, которые будут переброшены в Суздальский монастырь, Ивановской обл.
Лагерь может принять — 5000 чел." (док. №95 от 9 июня 1940 г.).
Справка готовилась накануне присоединения республик Прибалтики к Советскому Союзу. Ожидалось значительное поступление интернированных, и для этого рассматривались возможности размещения их в лагерях. Публикаторы справки сопроводили ее следующим комментарием:
"Обращает внимание разное отношение сталинского руководства к польским и чешским военнослужащим. Последние изъявили желание сражаться с вермахтом после нападения Германии на Польшу в составе чешского легиона Войска Польского. В сентябре 1939 г. они не были взяты в плен. В статусе интернированных они долгое время пользовались относительной свободой, имея возможность покидать свой лагерь. В соответствии с приказом НКВД СССР № 00348 от 21 марта 1940 г. они были переведены в специально созданный для них Оранский лагерь (ГАРФ. Ф. Р-9401с. Оп. 1. Д. 552. Л. 205). В то время как польских офицеров расстреливали, группе военнослужащих чешского легиона разрешили выехать за границу".
Будем теперь разбираться с этими утверждениями. В другом сборнике документов, "Катынь Пленники необъявленной войны", об Оранском лагере писалось существенно иное: "Недалеко от Богородска, в Горьковской области, близ села Оранки, на территории бывшего монастыря с 22 сентября начал разворачиваться Оранский лагерь (начальник — старший лейтенант госбезопасности И. Сорокин, комиссар — лейтенант госбезопасности В.Д. Кузнецов). С 1 по 3 октября туда было доставлено 7063 человека, хотя здесь предусматривалось разместить лишь 4 тысячи человек." Отсюда следует, что утверждение о том, будто бы Оранский лагерь был специально создан для содержания сравнительно небольшого контингента чехословаков, нельзя признавать корректным. Впрочем, в октябре численность пленных в нем буквально ежедневно сильно менялась: одних освобождали, распускали по домам, других переправляли в другие лагеря. Так, на 14 октября их числилось уже 5313. 23 октября было дано распоряжение к сроку 4-15 ноября освободить и перевести в другие лагеря весь контингент Оранок и законсервировать лагерь для возможного использования в будущем. В сводке о военнопленных от 19 ноября Оранский лагерь уже не упоминается. Это дает основания считать, что к этому дню он действительно был уже законсервирован. 29 декабря сообщалось о готовности Оранского лагеря к приему 4000 финских военнопленных.

Между тем, в справочнике В.Г. Тимофеева "Уголовно-исполнительная система России: цифры, факты и события", подготовленном на базе архивных данных, говорится:
"1940 г., 20 марта
Дислокация тюрем по регионам и численность заключенных в них:
<...>
Горьковская обл. - 7, в том числе:
в Горьком - 6606 (в тюрьме - 6379, тюремной больнице - 227), Арзамасе - 295, Балахне - 512, Муроме - 704, Варнавине - 268, Оранке - 1515". "
Как явствует из другой справки, приведенной в самом начале, никакого другого пенитенциарного заведения, кроме лагеря военнопленных, на тот момент в Оранке не было. Кроме того, точно известны все места размещения финских пленных. В Оранском лагере их точно не было тоже. Могли быть только поляки. А с прибытием чехословаков численность контингента, поскольку никаких сведений о выбытии поляков нет, должна была увеличиться, соответственно, до около 2200 чел. Между тем, по документам, опубликованном в сборнике "Катынь Март 1940 - Сентябрь 2000", получается, что до конца марта 1940 г. этого лагеря вроде бы и вовсе не существовало, но что вообще якобы он был специально создан только весной 1940 г. для содержания легионеров. Немного забегая вперед, отмечу, что им разрешение на выезд с советской стороны было дано еще в октябре-ноябре 1939 г. Задерживало выдачу виз румынское посольство до апреля 1940 г. (первоначально отказало в середине декабря 1939 г.), т. е. визы и советскими властями, и румынскими давались совсем не в то время, когда, как утверждают комментаторы, якобы происходили расстрелы.

Далее процитирую воспоминания одного из главных действующих лиц этой истории, Людвика Свободы (От Бузулука до Праги):

"К 15 августа 1939 года в Броновице-Мале сосредоточилось около 3000 эмигрантов-военнослужащих. Чехословацкие представители так называемого «Заграничного движения Сопротивления на Западе» (его центр находился в то время в Париже), решающее слово в котором принадлежало чехословацкому послу Осускому, добивались, чтобы все боеспособные мужчины-эмигранты были отправлены из Польши на запад. Они не желали допустить, чтобы в Польше осталась хотя бы одна чехословацкая воинская часть, которая могла бы уйти в Советский Союз. Часть людей, переправленных нами на запад, по вине руководства «Заграничного движения Сопротивления на Западе» попала в иностранные легионы. И очень многие из тех 2000 человек, которые должны были отплыть во Францию, решили остаться на польской территории. Они предчувствовали, что центр политической и вооруженной борьбы за нашу свободу будет на Востоке, а не на Западе, правители которого позорно предали нас осенью 1938 года.

По соглашению с польским правительством в Польше могли остаться всего 1000 добровольцев. Их направили в учебный лагерь близ Барановичей. Там намечалось формирование 1-й чехословацкой бригады из пяти батальонов. Нападение Германии на Польшу и ее оккупация в течение 18 дней гитлеровскими войсками сорвали наши планы.

Под нажимом нацистских полчищ мы отходили на восток. В Тарнополе наши солдаты, приняв участие в [40] отражении воздушного нападения на город, сбили два фашистских бомбардировщика. Здесь же мы понесли и первые потери: один убитый и несколько раненых.

Через чехословацкого посла в Польше мы обратились в советское посольство с просьбой подготовить переход чехословацких военнослужащих в СССР. Эта задача была возложена на советского военного атташе в Варшаве полковника П. С. Рыбалко, позднее маршала бронетанковых войск, дважды Героя Советского Союза, с войсками которого мы взаимодействовали в нашем первом бою у Соколово и в битве за Киев и с которым в мае 1945 года вновь встретились в Праге, освобожденной 3-й танковой армией под его командованием и 4-й танковой армией под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко.

18 сентября 1939 года наш польский легион{5} встретился на территории Западной Украины с войсками Красной Армии и в тот же день перешел в Советский Союз. Это было знаменательное событие — мы встретились с преданнейшими друзьями, с советскими людьми, которые сердечно приветствовали и поздравляли нас.

4. Мы забрасываем парашютистов с территории СССР

В Советском Союзе нас разместили сначала в Верховице и Гусятине в казармах советских пограничников, а затем перевели в Каменец-Подольский. В дальнейшем местами нашего пребывания у советских друзей были Оранки (в 365 километрах восточнее Москвы), а затем Суздаль (около 200 километров северо-восточнее Москвы). Почти все наши военнослужащие — а их было немногим меньше 1000 — выразили желание остаться в СССР. Они хотели подготовиться к борьбе с ненавистным врагом. В это время чехословацкое эмигрантское правительство в Лондоне принимало все меры к тому, чтобы вывести нашу группу из СССР, хотя Советское правительство открыто заявило, что мы можем остаться на территории Советского Союза. [41]

Со дня оккупации нашей родины и до момента нападения фашистской Германии на СССР Советское правительство никогда не возражало против переселения наших граждан в Советский Союз из так называемого протектората, Словакии и из Закарпатской Украины. Зато эмигрантское правительство в Лондоне было весьма недовольно этим и старалось мешать переходу чехословацких граждан в Советский Союз.

Этой неблаговидной деятельностью, равносильной измене, в основном занимался президент Бенеш. В одном из своих посланий Советскому правительству он указывал, что чехословацкие солдаты якобы не используются в СССР и что они необходимы для участия в боевых действиях в других местах. Наконец президенту удалось добиться того, что большая часть польского легиона была вывезена во Францию и на Средний Восток, Бенеш, как он пишет в своих мемуарах, понимал, что в скором времени гитлеровская Германия нападет на СССР, и поэтому настойчиво добивался эвакуации чехословацких военнослужащих с советской территории. Безуспешно старался я препятствовать этому вредному маневру: ко дню нападения фашистской Германии на Советский Союз — 22 июня 1941 года — из польского легиона на советской земле осталось лишь 93 человека.

18 июля 1941 года в Лондоне было подписано соглашение между Советским Союзом и Чехословакией о совместных действиях против нацистской Германии. В соответствии с этим соглашением на территории Советского Союза официально разрешалось формирование национальных чехословацких воинских частей. В октябре нас снова перевели в Оранки.

Но хотя соглашение было подписано еще в середине лета, нам до конца года так и не удалось продвинуться с формированием воинской части ни на шаг. Потребовались дополнительные переговоры с лондонским эмигрантским правительством. Оно согласилось только в январе 1942 года. Правительство Бенеша не торопилось; оно намеревалось создать в СССР лишь небольшую, «символическую» воинскую часть. Сообщение о формировании чехословацкой воинской части в Советском Союзе было опубликовано в начале февраля 1942 года. Колыбелью нашего войска стал город Бузулук, расположенный в 180 километрах восточнее Куйбышева. [42]
* * *

Пока правительство Бенеша умышленно саботировало создание нашей воинской части в Советском Союзе, мы не сидели сложа руки.

Еще до нападения фашистской Германии на СССР мы организовали командирскую учебу, проводили обучение молодых солдат. Было создано несколько курсов для подготовки специалистов. Недалеко от Москвы занимались наши парашютисты, которые затем несколькими группами были заброшены на территорию Моравии и Словакии; это произошло вскоре после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз".

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016943097

II

Никаких подробностей пребывания в Оранке в 1940 г. Свобода не приводит. Действительно, в том, что он описывает, это был, пожалуй, не главный эпизод, однако для разгадывания Катынской тайны он имеет существенное значение. Но прежде чем перейти непосредственно к его рассмотрению, необходимо подробней представить общую последовательность событий, в которой он состоит.
Внук и тезка покойного ветерана 1-го Чехословацкого армейского корпуса Михал Гелбич создал сайт, посвященный этому соединению, который подробнее освещает историю пребывания чехословаков в СССР.
Прежде всего ознакомимся с краткой исторической справкой, представленной Гелбичем:
"Чешский и словацкий легион (1939-1942)

Период существования: 03.09.1939 [1] - 12.02.1942 [2]
Подчинённость: под дежурством польских офицеров [3]
14.09. - Тернопольское командование
Командир: генерал армии Лев Прхала [4]
09/1939 - подполковник Людвик Свобода
Численность: около 900 человек [5]
Народный состав: большинство чехи

* 18.09.1939 Чехословацкий легион был окружен и взят в плен [10] у села Раковец бойцами Красной Армии, напавшими на Польшу с востока. После этого члены легиона были несколько раз переброшены в разные лагеря для интернированных. Так как условия жизни в лагерях были тяжелыми, как и обращение со стороны советских тюремщиков, а чехословацкие легионеры были "голодны" по войне с Германией, большинство из них в 1940-1941 годах покинули Советский Союз, уехали во Францию (после поражения Франции на Ближний Восток) и вступили в борьбу с противником там. В СССР осталась только маленькая группа офицеров (численностью 93 человека), которая и стала основанием полноценной военной части в СССР, конкретно, 1-го чехословацкого отдельного батальона формировавшегося в приуральском городе Бузулук.

Численность: 04.01.1940 - 674 человек
25.12.1940 - 615 человек
15.04.1941 - 157 человек
02/1942 - 88 человек
Народный состав: 04.01.1940 - чехи 507, словаки 63, евреи 104
25.12.1940 - чехи 502, словаки 75, евреи 34
15.04.1941 - чехи 128, словаки 28, евреи 1
Состав: 04.01.1940 - 137 офицеров, 141 младший командный состав, 17 ротмистров, 663 (явная описка. Правильно следует читать 336. - В. С.) рядовых, 25 курсантов, остальных 17 (с исправлением описки общее количество получается на одного человека меньше (673) по сравнению со сводной численностью по национальному составу. - В. С.)
Движение пленников: Раковец [PL] [7] (18.09.39) - Гусятин (21.09.) [USSR] - Каменец-Подольский (23.09.) - Ольховец [11] (17.10.) - rw Ярмолинцы [11] (06.11.) - rw Шепетовка - rw Оранки [11] (03.04.40) - Суздаль [11] (20.06.40) - Оранки [11] (21.10.41) - Бузулук (05.02.42)
Лагеря для
интернированных: Ярмолинский лагерь (06.11.1939-23.03.1940)
Оранский лагерь (03.04.1940-18.06.1940)
Суздальский лагерь (20.06.1940-10/1941)
Оранский лагерь (21.10.1941-01/1942)

[1] - Чешский и словацкий легион был основан на базе Чехословацкой военной группы, существующей с 30.04. в Кракове.
[2] - Официально объявлено основание 1-го чехословацкого отдельного батальона.
[3] - Полковник Карол Зборовский и майор Генрик Смротецкий.
[4] - Покинул часть 03.09. и окончательно 16.09.1939.
[5] - 01.09.1939. По другим источникам легион состоял к 12.09.1939 из 850 членов.
[6] - Группа из 24 солдат легиона, укрепила противовоздушную оборону Тернополя с 15 по 17.09.1939.
[7] - Советские источники говорят о селе Раков.
[8] - Источник: [Кулка Э. - Евреи в чехословацкой армии Свободы].
[9] - Источник: [ http://www.volny.cz/ipro/stripky/clanky/polsko39.htm ]. По данным Кулки Э., легион был в сентябре вооружен 4 тяжёлыми пулемётами, 9 легкими пулемётами и имел 5400 боевых патронов, 500 противогазов, 100 саперных лопаток.
[10] - Кроме той группы, которая обороняла Тернополь.
[11] - Советские лагеря для интернированных."

Для дополнения картины необходимо добавить еще несколько событий из хроники, подготовленной Гелбичем, упоминания о которых отсутствуют в воспоминаниях Свободы и в краткой справке:
"30.08. Группа дальше переместилась в учебный лагерь Лесна недалеко от Барановичей. Генерал армии Прхала акцептирует условия чехословацкого президента Бенеша и назначается командиром Чехословацкой группы.
30.08. 93 чехословацких пилота вступили в польскую армию.
03.09. Польский президент Игнаций Мосцицкий выдал декрет о формировании Чешского и словацкого легиона в Польше под командованием генерала армии Прхалы.
11.09. Обстановка на фронте требовала эвакуации чехословаков из лагеря (200 человек из них были эвакуированы позже, им удалось пересечь границы с Румынией).
15.09. Группа из 24 военнослужащих легиона усилила противовоздушную оборону у Тернополя. По их данным был сбит один немецкий бомбардировщик и один поврежден.
17.09. Парадоксальна ситуация, сложившаяся в селе Великий Глубочек: там был размещен Чешский и словацкий легион, подвергшийся бомбардировке вражеской словацкой авиацией.
18.09. Легион [1] (без группы, которая была выслана оборонять Тернополь) был окружен у села Раковец и захвачен бойцами Красной Армии, напавшими на Польшу с востока.
22.09. Интернированные легионеры были собраны в артиллерийских казармах в городе Каменец-Подольский и переданы под управление Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД).
07.10. Чешский и словацкий легион был реорганизирован в Восточную группу. Начались переговоры с советскими органами об отправлении группы воевать во Францию.

[1] - по советским сведениям легион состоял из 803 членов".

Примечания.
1. Сокращение rw означает транспортировку по железной дороге.
2. В 803 человека по документам НКВД определялась численность не первоначально задержанных легионеров, а всех чехословаков, содержавшихся в Суздальском лагере за все время его существования, среди которых были также и не состоявшие в легионе изначально. Количество первоначально задержанных, по советским документам, указывалось буквально в около 800 человек.

Перемещение чехословаков из Ярмолицев (местечко к югу от Ивано-Франковска, бывшего Станислава) действительно было осуществлено по приказу НКВД СССР, упомянутому в комментарии публикаторов сборника "Катынь". Об условиях жизни там Свобода не пишет ничего, по словам комментаторов, она была сладкой, а по Гелбичу - тяжелой.
А вот что следует из документов. Докладная записка Берии и Мехлиса Сталину от 3 октября 1939 г.: "Задержанных чехов, в числе около 800 человек, содержать до окончания войны Англии и Франции с Германией в лагере на положении интернированных. Офицеров разместить отдельно ... интернированных чехов содержать в Старобельском лагере Ворошиловградской области". Значит, до 3 октября чехи считались задержанными, статус их был не определен, а затем были переведены в положение интернированных, и было дано распоряжение перевести офицеров в Старобельск. Между тем, согласно датированному 1 октября протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) по этой записке была принята резолюция: "Задержанных чехов в числе около 800 человек отпустить, взяв с каждого из них подписку, что не будут воевать против СССР."
Явное противоречие датировок документов публикаторы объясняют следующим образом: "Решение по вопросу о военнопленных члены Политбюро приняли 3 октября, о чем свидетельствует письмо Л.П.Берии И.В.Сталину от 3 октября с их визами в пользу предлагавшегося наркомом внутренних дел проекта решения. По всей видимости, протоколы заседаний Политбюро оформлялись не всегда в день заседания, и вопрос о военнопленных был вставлен в протокол предшествующего дня". Мне это объяснение представляется мало логичным, но пускай будет так. Наверно, это неважно.
Важны очевидные противоречия в решениях принятых если не в один, то почти в один и тот же день, из чего видно, что определиться с легионерами оказалось не просто, вопрос о них рассматривался в течение трех дней, явно предлагались и обсуждались какие-то другие решения.
Данные хроники проясняют противоречия между свидетельствами Свободы, Гелбича и в документации советского руководства. Предварительная договоренность о переходе на советскую сторону имелась у Свободы, который в составе отряда из 24 чел. находился в Тернополе, а основная группа легионеров во время ее взятия в плен пребывала в другом месте - Раковце. Это запутало ситуацию, на выяснение которой в начале октября понадобилось потратить несколько дней.
В этой связи Гелбич дополнительно сообщает: "Уже 18 сентября чехословацкий посол в Москве Фирлингер запросил срочную встречу с заведующим Центрально-Европейским отделом МИД СССР А. Александровым. Поводом для аудиенции служило вручение ходатайства о смягчении обращения с тысячей чехословацких военнослужащих, оказавшихся в Тернопольской области на линии советских войск и о дальнейшей их высылке в Англию или во Францию. Одновременно президент Бенеш вручил советскому послу в Великобритании И.М. Майскому долговое обязательство о возмещении всех расходов, связанных с содержанием чешских военных, после освобождения Чехословацкой республики от оккупации и восстановления ее государственности. Посол пообещал оказать удовлетворению просьбы президента всяческое содействие".
Затем последовали принятие 7 октября чешским правительством в эмиграции решения о реорганизации Чехословацкого легиона в Восточную группу и возбуждение по инициативе чешской стороны переговоров с советским правительством о направлении группы воевать во Францию. Но положительные сдвиги произошли не сразу: во время нахождения чехословаков в Ольховце с 17 октября по начало ноября 13 человек из них за антисоветскую агитацию были изъяты НКВД из группы.
"29 октября 1939 г. Л.П. Берия информировал В.М. Молотова о том, что проведена подготовительная работа по обеспечению выезда чехов из СССР — от всех получены анкеты-заявления, причем 553 из них выразили желание выехать во Францию через Румынию, 82 — в Румынию. "Все чехи дали подписку не бороться против СССР, где бы они ни находились. Прошу Вашего распоряжения НКИД СССР получить от Румынского правительства разрешение на их въезд в Румынию", — писал нарком внутренних дел СССР (ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 1а, д. 1, л. 126). Однако въездные визы от Румынии получены не были, и вопрос о выезде чехов затянулся более чем на год — до весны 1941 г.".
Сразу поправлю явную ошибку в комментарии. Вопрос о выезде начал практически разрешаться не на год, а всего на примерно 3-4 месяца позже, - с середины февраля 1940-го, а не с весны 1941 г.
31 января 1940 г. была заготовлена докладная на имя Берии за подписью его заместителя В.В. Чернышова, где сообщалось: "Дальнейшее содержание солдат и офицеров чешского легиона б. Польской армии в м. Ярмолинцы из-за явного недостатка жилой площади абсолютно невозможно". В ряду возможных мер решения этой проблемы автор докладной предлагал "санкционировать следующие мероприятия:

1. Вывоз чехов в один из лагерей для военнопленных с организацией их трудоиспользования;
2. Содержание чехов в лагере, как интернированных с соответствующим облегченным режимом;
3. Оперативно-чекистское обслуживание чехов возложить на третий отдел ГУГБ НКВД СССР;
4. Для содержания чехов использовать Оранский лагерь (Горьковская область)".

Публикаторы документа в примечаниях к нему указали:
"1 ... 18 сентября легион был интернирован в районе с. Раковцы (ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 2е, д. 15, лл. 109 — 111). В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 3 октября 1939 г. были предприняты шаги для передачи чехов Румынии или США, однако правительства этих стран отказали во въездных визах военнослужащим-чехам, о чем В.П. Потемкин сообщил в середине декабря руководству НКВД и УПВ. В связи с этим П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев поставили перед Л.П. Берией вопрос о необходимости создать для интернированных чехов и словаков стационарный лагерь в м. Ярмолинцы Каменец-Подольской области. Соответствующий приказ был подписан В.В. Чернышовым в конце января (там же, лл. 42, 46). Однако условия существования в нем были совершенно неудовлетворительными, о чем свидетельствует доклад И.Б. Маклярского В.В. Чернышову от 5 февраля 1940 г. В лагере находились 674 легионера, в том числе — 137 офицеров. По национальному составу — 537 чехов, 68 словаков, 68 евреев, 1 русин. Помещения же были рассчитаны на 400 — 450 человек. Большинство интернированных спали на голом полу, многие не имели теплой одежды, обуви, не хватало постельного и нательного белья, продовольствие поступало от случая к случаю. Правда, легионеры имели возможность свободно передвигаться по окрестностям, добывая себе питание. После приезда И.Б. Маклярского в лагере была создана вахтерская охрана, закрыты все выходы из лагеря. Кроме того, около 200 легионеров находились в различных районах Украины, главным образом в чешских колониях. 21 февраля П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев направили еще одно письмо Л.П. Берии относительно интернированных чехов, повторив в основном предложения, сформулированные в публикуемом письме В.В. Чернышова (там же, оп. 2а, д.1, л.392; оп. 2е, д. 15, лл. 42, 46, 97 — 107; оп. За, д.1, лл. 275 — 276).

2 В Оранский лагерь легионеры поступили лишь 1 апреля 1940 г., в день начала операции по "разгрузке" трех спецлагерей. Через какое-то время их вновь перевели — на этот раз в Суздальский лагерь".

Количество легионеров, включая офицеров, указанное непосредственным участником событий Гелбичем по состоянию на 4 января 1940 г. и комментаторами письма Чернышова по состоянию на 5 февраля 1940 г., сходится - 674 чел. (в т. ч. 137 офицеров). И в их составе имелось в общей сложности 635 человек, подавших заявление на выезд, и 39 - выезжать не желавших. Что же касается упомянутых в тексте еще 200 чехословаков, то под ними определенно имелся в виду не отряд, сумевший уйти в сентябре 1939 г. за границу в Румынию, а еще одна группа легионеров с членами семей численностью 180-200 человек, которая во время боевых действий следовала из Кракова на присоединение к основной группе, но не доехала до нее ко времени ее пленения.
А в прочем начинаются расхождения. По данным М. Гелбича, чехословаки находились в Ярмолинце с 6 ноября 1939 г. по 23 марта 1940 г. Однако согласно примечанию к публикации докладной Чернышова только еще приказ о создании лагеря в Ярмолинце был подписан в конце января 1940 г. Между тем как комментируемый документ, представляющий собой, в свою очередь, еще только общие соображения к подготовке соответствующего приказа, датирован 31 января 1940 г., иначе, строже, говоря, и того позже. Явная несуразица. В такой ситуации остается отдавать безусловное предпочтение данным М. Гелбича, согласно которым в период между 23 марта и 3 апреля 1940 г. чехословаки задержались в пути на Оранки на несколько дней в Шепетовке.

Таким образом, должно было пройти целых полгода до того, как легионеры оказались в Оранках, т. е. в лагере, который якобы был создан к тому времени специально для них, как утверждали публикаторы документов сборника "Катынь: март 1940 - сентябрь 2000".

Тем непонятней то, что же на самом деле могло так сильно и долго препятствовать перемещению чехословаков из Ярмолинцев в Оранки?
С 3 октября 1939 г. чехословаки приобрели статус интернированных. Выразив желание покинуть СССР, они сами себя поставили в неопределенное положение людей, севших на чемоданы в ожидании выездных виз. Сами порой добывали себе питание, сами благоустраивали, как получалось, свой быт. На первый случай, учитывая, что пребывание не предполагалось быть долгим, они оказались размещены в тесноте в здании Ярмолинского военкомата. Во второй половине декабря поступил отказ румынского посольства в предоставлении въездных виз. А у интернированных на тот момент не было даже зимней одежды. Они явно проинформировали о плохих условиях своего содержания румынское и американское посольства, которые выразили по этому поводу обеспокоенность, что упомянули в своем донесении Берии от конца декабря руководители УПВИ Сопруненко и Нехорошев.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016943131

III

Но меры по улучшению положения к тому времени уже начали приниматься. 20 декабря лично сам А. Микоян дал распоряжение предоставить наркому легкой и текстильной промышленности А.Н. Косыгину (но полностью выполнено предписание было не скоро: получение основной части теплых вещей было подтверждено 20 января, а валенки и ватные брюки поступили еще парой недель позже). В начале января 135 легионеров отселили из здания военкомата в здание дома пионеров. Это позволило сильно уменьшить скученность, но все-таки полностью ее не сняло.
Можно было бы их тогда перевезти в гораздо более вместительный и комфортный для проживания Оранский лагерь, который, как следует из опубликованного документа, на 29 декабря был свободен и зарезервирован для ожидавшегося в ближайшие месяцы значительного поступления финских пленных, но везти их в столь дальнюю дорогу без валенок и ватных брюк было бы, конечно, негуманно.
К 31 января удалось разыскать в чешских колониях Западной Украины 150 членов группы (включая 15 женщин и 6 детей), которая не успела присоединиться к основной в сентябре 1939 г. В отношении этих людей было принято решение проверить документы и оставить находиться по текущему местожительству.
В нижней части второго листа записки Чернышова от 31 января 1940 стоит пометка: "Дана на подпись зам. наркома". А Чернышов и был тем самым замнаркома, который должен был подписать этот документ, а значит, тогда от его подписания воздержался. В феврале, ранее 20-го, П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев написали еще одну докладную на имя Берии, в которой запросили его согласия на реализацию мер для улучшения положения легионеров. Первые два пункта из них точно повторяли соответствующие пункты из упомянутой выше записки от 31 января, подлежавшей визированию В.В. Чернышовым. А третьим следовал пункт, по форме похожий на четвертый записки от 31 января, однако к нему добавилось еще дополнение: "Поместить легионеров в Оранский лагерь (Горьковская область), изолировав от местного населения". Текст приведен с сайта Гелбича, где он представлен на чешском языке. В чешском источнике буквально: "umГ­stit legionГЎЕe do izolovanГho od mГ­stnГ­ho obyvatelstva oranskГho tГЎbora (GorkovskГЎ oblast)". Но что подразумевала приписка в действительности? Лагерь военнопленных и интернированных сам по себе по определению является местом изоляции, а так как это ясно само собой, то дополнительно оговаривать это не было смысла. Но раз приписка все же была сделана, после чего решение вопроса начало сдвигаться с мертвой точки, значит, она имела некий неясный нам, но важный смысл, поскольку это разительно повлияло на все дальнейшее течение событий. 20 февраля Л.П. Берия вынес по докладным Сопруненко и Нехорошева следующую резолюцию: "Чехов необходимо содержать лучше других военнопленных и сосредоточить в одном месте". Тем самым проблема получила формально-бюрократическое решение и был дан приказ приступить к ее решению и на деле.
Буквально на следующий день, 21 февраля, был выпущен документ, конкретизирующий указание Берии, который гласил: "1) всех сосредоточить в Оранском лагере вместимостью 3 000 человек, который был ранее законсервирован (kterГЅ byl pЕЇvodnД› urДЌen) для приема финских военнопленных; 2) офицеров разместить на кроватях, солдат на двухъярусных нарах; 3) запланировать доставку в лагерь кроватей, чистого белья, медицинского оборудования; 4) питание осуществлять согласно прилагаемым нормативам; 5) интернированных чехов держать под охраной, но с возможностью свободного выхода из зоны лагеря".
В тот же день за подписью Чернышова вышел приказ об организации специального лагеря на 1000 человек на территории (na ГєzemГ­) бывшего Оранского лагеря НКВД для военнопленных с его подчинением УПВИ НКВД СССР. Далее М. Гелбич пишет, что через 2 дня легионеры выехали из Ярмолинцев. Между тем, согласно приведенной им же краткой исторической справке, выезд состоялся не двумя днями, а месяцем и двумя днями позже. По обстоятельствам дела больше оснований доверять исторической справке, так как для выполнения представленного плана организации специального лагеря немногих дней было очевидно недостаточно. Кроме того, известно, что чехословаки прибыли в Оранки только 3 апреля. В дороге они останавливались в Шепетовке, что явствует из исторической справки, но срок остановки не конкретизируется. Для приблизительно недели это объяснимо, но если бы остановка длилась порядка месяца, в справке бы это оказалось отражено.

Как помним, в период массового наплыва пленных и интернированных в Оранском лагере номинальной вместимостью 3-5 тыс. чел. содержалось до около 8 тыс. чел. Безусловно, такое большое количество никоим образом не могло вместиться в стенах монастыря. Многие явно располагались на прилегающей территории, часть интернированных, вполне возможно, и по домам жителей находящейся в непосредственной близости с монастырем деревни Оранки. Тогда, конечно, если подходить к вопросу со всей строгостью, проблема изоляции интернированных от местных граждан имела место. Но в данном случае разговор идет о максимум тысяче человек, которые могли разместиться в монастыре вполне просторно. Но если вспомнить об упоминании в справочнике Тимофеева о том, что 20 марта в Оранках содержалось 1515 человек, то о скрытом смысле приписки можно догадаться. Ведь ранее, в конце февраля - начале марта, в лагере могло оказаться и еще больше военнопленных или интернированных, и тогда вопрос обеспечения изоляции в самом деле приобретал важное значение. Кроме того, следует помнить о том, что, согласно опубликованным документам, с конца 1939 г. лагерь был законсервирован впредь до ожидавшегося поступления финских пленных. Логично, следовательно, предположить, что ко второй половине февраля его расконсервировали и разместили в нем на самом деле какой-то численно менявшийся контингент, но на сравнительно короткое время, порядка немногих месяцев.
Теперь мы видим, что утверждение публикаторов записки от 31 января, подлежавшей визированию Чернышовым, о том, что ее положения якобы просто "повторились в основном" в записке Сопруненко и Нехорошева от 21 февраля, мягко выражаясь, существенно не точно. Если бы дело обстояло так, вряд ли последняя вызвала бы столь действенную реакцию. Можно, конечно, сослаться на фактор времени: все же решение нельзя было до бесконечности откладывать, учитывая еще выражение обеспокоенности иностранными посольствами. Является фактом далее, что Оранский лагерь консервировался для финнов. Не говоря уже наконец, и о том, что в конце января из Ярмолинцев легионерам попросту не в чем было выехать, и о том, что их положение было действительно весьма тяжелым, что со временем явно грозило вылиться в крайне нежелательные эксцессы. Все эти контраргументы весьма серьезны, их невозможно сбрасывать со счетов. Но все-таки что должна была означать в действительности фраза "изолировав от местного населения" в контесте, где она производила впечатление лишней?
По существу записка представляла собой проект, предложение о реорганизации того, что уже существовало, имелось в наличии, в нечто новое, которого еще не имелось. Был лагерь вместимостью 3-5 тыс. чел., который, как показывал опыт, быстро значительно переполнялся из-за того, что в него постоянно поступали пленные. Из-за того изоляция их от местного населения составляло проблему. А почему о ней вообще ставился вопрос? Ответ подсказывает следующий документ, датированный 15 ноября 1939 г.: "В результате проведенного медицинского осмотра среди военнопленных выявлено 29 человек больных венерическими болезнями, из них: в Оранском лагере — 16, в Старобельском — 9, в Козельщанском — 2, в Путивльском — 1 и в Грязовецком — 1. Из общего числа венериков 19 чел. больны гонореей и 10 чел. люэсом. В Оранском лагере для этих больных была выделена специальная комната. Лечение проводилось врачом-венерологом из военнопленных под наблюдением штатных врачей лагеря".
Вопрос о том, кто кого заражал, конечно, требует отдельного рассмотрения, однако из документа очевидно, что больше всего случаев отмечалось, хуже всего дело обстояло именно в Оранском лагере, явно именно из-за того, что он был значительно более остальных переполнен, из-за чего в нем хуже всего должны были соблюдаться требования изоляции пленных от местного населения. Если предположить, что заражали пленных представительницы последнего, тогда неясная фраза приобретает совершенно понятный смысл. Можно предполагать и обратное, но тогда для случая легионеров нужно точно знать, что среди них имелись больные венерическими заболеваниями, что по сравнению с первой гипотезой гораздо менее вероятно.
Совсем другое дело, если иметь в виду проект размещения в Оранках не одних только чехословаков, но вместе с ними еще и некоторого количества других пленных. Тогда проблема, иносказательно обозначенная в приписке, приобретает характер действительно критичной. Попросту, грубо говоря, в первом случае достаточно действенной мерой явилось бы предупреждение: "Ребята, вы можете бегать по местным девкам, раз приспичит, однако имейте в виду, что тогда вы от них почти наверняка заразитесь". И в итоге тем или иным способом благополучное решение проблемы бы нашлось. Скорее всего тем, что остались бы якобы за полем зрения органов заведомо незаразные женщины, которые контактировали бы с заведомо незаразными легионерами. А во втором случае такое предупреждение попросту бы не подействовало из-за слишком большого количества тех, кому невтерпеж.
Следовательно, логичнее предполагать, что в записке имелся в виду не первый, а второй случай. Заметим: даже в приказе Чернышова от 21 февраля речь шла буквально о создании лагеря на территории монастыря. Буквально, следовательно, подразумевалось занятие не всех помещений, в которых можно было заключить более 3 тысяч человек, а только части из них - на тысячу. Иначе говоря, использование остальной площади не исключалось. Суть была в смене статуса лагеря с обычного на специальный. При этом смена статуса не предполагала синхронную реализацию адекватных ему изменений. Т. е. срок завоза кроватей и пр. точно не определялся и т. п. А до того времени лагерем предоставлялось пользоваться как угодно, поскольку он явно расконсервировался. В том - суть.
Итак. С одной стороны, с момента принятия принципиального решения до времени достижения готовности размещения чехословаков в Оранках предстояло реализовать ряд достаточно серьезных мер, на что требовалось соответственно продолжительное время. С другой стороны, обстановка реорганизации представляла возможность использования, во всяком случае, бОльшей части лагеря и для каких-то других целей, которые решением не оговаривались, но и не запрещались прямо. В частности, для сравнительно кратковременного размещения пленных и интернированных по пути их этапирования из одних мест содержания в другие. Напомню: 1515 польских военнопленных в Оранках по справочнику Тимофеева числилось по положению на 20 марта 1940 г., т. е. на дату буквально за 3 дня до выезда легионеров из Ярмолинцев. Следовательно, решительно ничто не препятствовало тому, чтобы 20 марта 1940 г. в Оранском лагере действительно находилось 1515 человек.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&st=480

VI

Исчезновение более 14,5 тыс. пленных поляков публикаторы объясняют следующим образом. Это были не просто пленные и не просто поляки (на самом деле среди них были представители также и других национальностей), а отобранные в результате длительного отсева явные ярые антисоветчики, в т. ч. и крупные военные преступники, тюремщики, шпионы, среди которых было весьма немало и тех, по кому, по тогдашним представлениям, "вышка" плакала. Однако по действовавшему тогда закону максимальной мерой наказания было 8 лет лишения свободы. Направление такого большого количества убежденных антисоветских пропагандистов в лагеря сочли якобы недопустимым и предпочли их тайно расстрелять.
Л.П. Берия якобы предложил в начале марта 1940 г. расстрелять 14736 военнопленных, что якобы именно и было исполнено в апреле-мае. Одним из основных эпизодов этой акции и было якобы Катынское дело. Кроме того, расстрел производился также якобы в Медном Калининской обл. В качестве документального подтверждения последнего используются датированные разными числами апреля шифротелеграммы начальника Калининского УНКВД Д. Токарева с типовым текстом "Исполнено 200 (250). Число и подпись". И приказ направить поляков из Осташковского лагеря в распоряжение Калининского УНКВД. В итоге получается, будто бы эти непонятные бумажки непонятного происхождения и содержания представляют собой отчеты о выполненных за соответствующие дни расстрелах. В действительности много больше оснований считать их отчетами о переправке прибывших из Осташкова по этапу куда-то дальше.
На эту тему написали уже много книг, она рассмотрена массой авторов под разными углами зрения. Не хочется в нее углубляться, просто адресую к ней.
Однако как получилось так, что люди, изо всех сил якобы старавшиеся выяснить все досконально (какие пленные откуда и куда в какое время перемещались?), начали с игнорирования существования в течение почти полугода целого лагеря? Имеется в виду сборник "Катынь: март 1940 - сентябрь 2000". Потом тот же коллектив публикаторов в сборнике "Катынь: пленники необъявленной войны" привел документы о деятельности Оранского лагеря в 1939 г. и путано в телеграфном стиле пересказал содержание документов, освещавших его историю и первой половины 1940 г. Чем объяснить столь малое внимание к Оранкам?
Конечно, в центре внимания публикаторов должны были находиться документы по Осташковскому, Козельскому и Старобельскому лагерям, где вплоть по апрель 1940 г. постоянно целенаправленно сосредоточивались офицеры, полицейские, тюремщики, которые якобы были расстреляны в апреле, а заведения, подобные Оранскому лагерю, должны были оставаться потому на периферии, интересовать постольку, поскольку пленные в них тоже содержались и перемещались оттуда в т. ч. и в названные три лагеря, поскольку надо было на документах показывать в целом процесс их заполнения.
В случае с Оранками должно было происходить по развиваемой публикаторами логике событий следующее.
Раз на 20 марта 1940 г. в этом лагере действительно находилось 1515 чел., то насчет их должна иметься еще одна высочайшая записка вроде бериевской. И должен был иметься какой-то ответный документ снизу. Эти документы не опубликованы, что создает веские основания подозревать, что коллеги умышленно вывели из расчетов по крайней мере полторы тысячи человек, которые должны были учитываться статистикой Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ).
Но как можно сегодня сделать так, чтобы такое большое число людей бесследно исчезло из документооборота и притом сошлась статистическая отчетность? Объясняю. Военнопленных относились к контингенту УПВИ. Но практически в этот контингент входили также и интернированные (т. е. гражданские иноподданные), причем одни и те же лица из этого контингента могли переводиться из военнопленных в интернированные и наоборот. Отсюда возникала возможность двойного счета: интернированных в разных ситуациях в актуально называемое число военнопленных могли включать и не включать. В результате появлялись существенные разные цифры. Кроме того имелась жившая достаточно самостоятельной жизнью от УПВИ обычная система гулага, где содержались уголовные и политические заключенные, в т. ч. и подданные иностранных государств, в т. ч. и интернированные по сути дела. Т. е. для того чтобы военнопленного превратить в обычного зэка, фактически интернированного или нет, достаточно было его всего-навсего передать из УПВИ в УНКВД, предварительно осудив его по какой-то статье УК. И с этого момента он шел уже по совершенно другой статистике, а как военнопленный или интернированный переставал существовать. Притом принципиально возможно было и обратное изменение статуса. Когда, например, теоретически, в обычном лагере обнаруживался военный и по каким-либо причинам становилось необходимым его переводить обратно в УПВИ.
Положение осложнилось тем, что с лета 1940 г., когда Прибалтика вошла в СССР, к интернированным и пленным, имевшимся ранее, добавилось множество новых, в т. ч. бывших польских офицеров, которые, по общему правилу, направлялись не в УПВИ, а в гражданский Гулаг. Отсюда добавилась еще более сложная проблема различения "старых" и "новых" пленных и интернированных. Так, в 2004 г. обнаружились новые архивные данные по Вяземлагу, куда, после передачи УНКВД, могли переправить пленных из Осташковского, Козельского и Старобельского лагеря. Эта система лагерей по численности была огромной. На 1 января 1939 г. в ней состояло 27 470 заключенных, на 1 января 1941 г. - 10 394, на 1 июля 1941 г. - 14 374, на 1 января 1942 г. - 8 676. Как видим, с 1 января по 1 июля 1941 г. количество заключенных выросло на 3 980 чел., а за следующие полгода сократилось на около 6 тысяч. Между тем, согласно этапным спискам, всего было отправлено в апреле-мае 1940 г. из Козельского лагеря в район Смоленска, где располагался Вяземлаг, 4403 чел., а комиссия Польского Красного Креста, производившая эксгумацию в 1943 г., насчитала во вскрытых ей захоронениях 4243 трупа. Т. е. количество отправленных из Козельска и обнаруженных в могилах примерно сходится. А отсюда и развивается фальсификаторская версия о том, что если в Вяземлаге и в других гражданских лагерях, в принципе, могли работать какие-то поляки, одетые в польскую военную форму, то только не те, которые были, как утверждается, расстреляны в 1940 г. под Смоленском, а совсем другие (общим числом до 3303 чел.), доставленные из Прибалтики и западных областей СССР после апреля 1940 г.
Во время войны многие архивы не сохранились. А уже в последние 20 лет некоторые архивные фонды неожиданно засекретили, в т. ч. Вяземлага. Данные об его численности на 1940 г. закрыты. Отсюда и проблема: дел нет, документально выяснить и подтвердить соответствующие факты невозможно, остается заключать на основании того, что есть.
Отсюда вопросы. Кем могли быть те люди, которые находились в Оранках 20 марта 1940 г.? Каким образом они могли оказаться в тот день в лагере? Когда, откуда и каким образом поступили? Какой имели статус - военнопленных, интернированных, спецпереселенцев? Оставались ли они в Оранском лагере и по прибытии в него легионеров? И независимо от того, оставались ли или убыли раньше прибытия чехословаков, что произошло с ними впоследствии? Т. е. куда были дальше отправлены? И т. д.
Однако вернемся снова к легионерам. 23 марта они, наконец, покидают Ярмолинцы, по пути примерно на неделю останавливаются в приемно-пересыльном пункте пленных и интернированных в Шепетовке, на 1 апреля их числится столько же, сколько было 5 февраля в Ярмолинцах, т. е. 674 человека, следовательно, таковым должно было быть их количество на момент выезда из Шепетовки, а 3 апреля, когда они приезжают в Оранский лагерь, их оказывается 798, включая жен и детей. По Гелбичу, увеличение численности объясняется присоединением к основной группы находившихся до того времени в чешских колониях Украины. Таким образом, прибавилось 124 человека, тогда как, по приводившимся выше сведениям, в колониях находилось 150. Налицо нехватка 26 человек, по поводу чего мы ничего определенного сказать не можем. Нам остается также еще строить гипотезы о том, когда и каким образом добавившаяся группа попала в Оранки. Более всего похоже на то, что задержка примерно на неделю в Шепетовке тем и объясняется, что в течение того времени собирали для формирования этапа на Оранки людей, находившихся в чешских колониях Украины. Тогда выезды и приезды двух групп должны были происходить примерно в одно и то же время, а встреча их должна была состояться только в Оранском лагере, причем вероятней, что добавившиеся приехали туда раньше основной группы, а именно, 1 апреля (такое предположение подсказывает также сообщение публикаторов документов по Катыни о том, что легионеры в тот день прибыли в лагерь, тогда как по Гелбичу это произошло третьего числа).
Сопоставление выясненных фактов позволяет выдвигать предположение о том, что 1515 неизвестных, числившихся в Оранках на 20 марта, могли пребывать там и по 2 апреля включительно, выбыв в тот день, а прибытие их туда могло состояться раньше 20 февраля, т. е., той даты, на которую в официальной переписке сообщалось о том, что с лагеря снято резервирование под прием финских пленных. В указанных временных рамках 1515 чел., о которых идет речь, вполне могли провести в Оранках календарный месяц (на меньший срок размещать их там было нецелесообразно). Наиболее вероятным временем пребывания представляется при этом период с 20-х чисел февраля (но не исключено, что и с еще более ранней даты) по конец марта.
В тот же самый день, 3 апреля, в лагерь пришло сообщение о получении въездных виз во Францию первой партии легионеров в количестве 45 человек, и 8 апреля они выехали из Оранок. После их отъезда должно было остаться 753, между тем как на 9 июня их оказывалось на трое больше - 756. По-видимому, эти трое были из тех остававшихся двадцати шести, которые подлежали привозу в Оранский лагерь, но к намечавшемуся сроку по невыясненным причинам оказались не доставленными. Если вторая гипотеза верна, остается вопрос о последующей судьбе уже не 26-ти, а 23-х человек, не прибывших с Украины.
Тем временем международная обстановка резко и быстро ухудшалась. Как выше уже указывалось, первоначально (в конце октября 1939 г.) предполагался более легким и простым выезд во Францию через Румынию. Т. е. легионеров планировалось перевезти из Одессы в Румынию, а дальше они должны были добираться своим ходом. Притом 82 из них собирались вообще оставаться в Румынии, куда ранее уже перешла группа их однополчан в 200 человек. Для осуществления такого плана нельзя было обойтись без румынской визы, с получением которой, казалось, проблем не должно было возникнуть, на что и делался первоначальный расчет. Однако к концу декабря 1939 г. ситуация круто сменилась к худшему. Во-первых, стало известно, что румыны интернировали чехословаков, которые перешли румынскую границу в сентябре 1939 г. И в этом, пожалуй, не было бы проблемы, если бы, во-вторых, Германия не потребовала самым настойчивым образом от Румынии и СССР экстрадиции легионеров, что было действительно важным. В число предполагаемых мотивов версии о расстреле поляков в апреле 1940 г. включают якобы имевший место отказ Германии принимать от СССР имевшихся среди них 11 тысяч человек, перешедшим, вследствие оккупация ей Польши, в германское подданство. Отсюда противоречие: почему от приема поляков немцы якобы вдруг категорически отказались, тогда как с той же категоричность начали требовать вдруг выдачи чехословаков?
Румыния начала выдавать, Советский Союз ответил категорическим отказом. И, наконец, сама Румыния попросту отказала к концу декабря в предоставлении легионерам виз. Тем самым план, первоначально представлявшийся более легким и простым для выполнения, оказался на поверку более проблематичным и сорвался. С другой стороны, оно оказалось и к счастью, поскольку тогда легионеры наверняка оказались бы затем выданными Германии, что не сулило им ничего хорошего.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016943131

V

А между тем возможность переправки прямым морским путем из Одессы во Францию не отпадала, лишь приходилось начинать и проделывать заново процедуру оформления виз. Первые 45 из них и оказались получены 3 апреля, и вскоре затем соответствующая группа была доставлена из Одессы в Марсель и далее поездом в местечко Агд на юге Франции, где формировались чешские части, воевавшие с Гитлером в составе французской армии. Отправка первой партии вызвала настоящую эйфорию у чехословаков. Наконец кончились их многомесячные лишения, наконец начался выезд за границу! Сразу же запустилась процедура оформления виз следующей партии, на этот раз численностью уже в 160 человек. Но с того именно момента международная обстановка начала меняться к худшему гораздо круче и быстрей. Уже в середине апреля произошли бои между французами и немцами в Норвегии. В течение месяца затем гитлеровцами оказались оккупированы Дания, Норвегия, страны Бенилюкса, и с мая бои уже перешли на территорию северной Франции.
18 июня 1940 г. из Оранского лагеря выехали - во Францию через Одессу группа в 75 человек, в Суздальский лагерь - 686, трое из которых, как явствует из позднейшего отчета, сразу по поступлении были отпущены на свободу по просьбе Коминтерна.
С 20 июня 1940 г. по октябрь 1941 г. легионеры находились в Суздальском лагере, а с 21 октября 1941 они снова оказались в Оранках. Перемещения обычно объясняют тем, что именно в период с марта 1940 г. по июль 1941 г. на восток СССР направлялся большой поток спецпереселенцев и интернированных из Западной Украины и Белоруссии, а также из Прибалтики и Бессарабии. Мне же такое объяснение представляется неубедительным, потому что Оранский лагерь для использования по такому назначению не годился. Для этого он был слишком неудачно расположен, на большом удалении от главных гулаговских трасс, кроме того, был значительно менее вместительным по сравнению с подавляющим большинством остальных лагерей УПВИ. В этом плане сравним с ним был один Грязовецкий лагерь, но последний имел прекрасное расположение (по пути во все северные лагеря и достаточно недалеко от Москвы), вблизи шоссе и железной дороги. Поэтому численность контингента (польские офицеры) Грязовца в 1939-1941 гг. в общем случае не превышала 400 чел., то и дело туда или оттуда направлялись партии размером всего в несколько человек, а в Оранки, в силу их вышеописанных особенностей, было накладно помещать группы на сроки менее месяца и оперировать этапами составом менее 50 чел.
Во второй половине 1940 г. с запада отправляли, по общему правилу, прямо в места поселения или заключения. Ни одного факта использования в этих целях лагерей системы УПВИ в качестве пересыльных или хотя бы временных не известно. Лагерь Оранки, однако, идеально подходил для содержания сравнительно немногочисленных (порядка в пределах одной-двух тысяч) "привилегированных" категорий и интернированных, вроде чешских легионеров, и в целом вся известная его последующая история подтверждает это. Далее мы к ней еще вернемся, а пока продолжим рассказ о дальнейшем передвижении легионеров и о перипетиях изменения их состава и фактического статуса.
По всей видимости, Суздальский лагерь именно с 20 июня, т. е. с того самого дня, когда туда прибыли 683 чехословака, и начал действовать. А когда они находились на пути в него, 19 июня, его начальник получил указание отправить еще 56 интернированных чехов с их пятерыми детьми в связи с получением для них разрешения на выезд за границу "в гор. Одессу, куда таковые должны прибыть не позднее утра 23 июня 1940 г. и должны быть сданы сопровождающими сотруднику 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР лейтенанту госбезопасности тов. Корнееву на морском контрольно-пропускном пункте гор. Одессы". Выезд в Одессу состоялся 26 июня. Но почему-то их список в деле не сохранился. В Катынском деле, действительно, чудесные исчезновения документов буквально на каждом шагу.
Две партии, отправившиеся в июне за границу из Оранок и Суздаля и объединившиеся в конце июня в Одессе, выехали в количестве 131 чел. морем за рубеж одним из ближайших рейсов. А значит, намечавшийся разовый отъезд значительной партии действительно состоялся, только отправилось на 29 человек менее ожидавшегося (не исключено, впрочем, что это недостающее число именно и заполнялось недодоставленными ранее по неустановленным причинам в Оранки 20-ю с лишним "колонистами"). Известно, что выехавшие и на сей раз смогли успешно присоединиться к воевавшим французам, мы только не знаем подробностей. В последующее время, по приводимым Гелбичем сведениям, легионеры отправлялись из страны исключительно лишь в сопредельные с СССР государства, но о том, в какие именно, сведений нет.

Процитирую еще один документ:
"№106

1940 г. июля 2, Москва. — Сводка УПВ НКВД СССР о составе интернированных в Козельском и Юхновском лагерях и сопроводительное письмо к ней, адресованное В.В. Чернышову

№ 25/6825

Сов. секретно

Заместителю народного комиссара
внутренних дел Союза ССР
Товарищу Чернышову

Представляю сводку о составе интернированных быв. польских военнослужащих и полицейских, прибывших из Литвы — содержащихся в Козельском и Юхновском лагерях НКВД [1].

Докладываю, что кроме Козельского и Юхновского лагерей в данное время заняты следующие лагеря: Грязовецкий (394 военнопленных, оставшихся после отправки поляков из Осташковского, Козельского, Старобельского лагерей), Суздальский (607 интернированных чехов) и Южский (5 098 быв. военнопленных, принятых от финских властей).

Лагеря Осташковский, Старобельский, Оранский, Козельщанский, Путивльский и Темниковский — свободны.

Начальник Управления НКВД СССР
по делам о военнопленных
капитан госбезопасности
П. Сопруненко".

На 2 июля, следовательно, должно было оставаться, после убытия 56 чел., не 607, а 627, поскольку на 20 июня числилось 683. Однако мы снова видим непонятное убытие еще двадцати. В примечании публикаторов к донесению начальника Суздальского лагеря от 19 июня сообщалось, что на 1 августа "в Суздальском лагере еще оставались 611 человек, в том числе 137 кадровых военных, 470 резервистов и 4 отставника. 22 человека называли себя коммунистами". Обратим внимание на количество кадровых военных. По Гелбичу, на 1 апреля 1940 г. их имелось 295 (137 офицеров, 141 младший командный состав, 17 ротмистров). Авторы примечания явно спутали кадровых военных с офицерами. Но это, конечно, мелочь. Важно другое: из справки публикаторов следует, что по указанную дату со времени поступления под "попечение" УПВИ НКВД в сентябре 1939 г. в течение последующего года за границу не было отправлено ни одного интернированного офицера, хотя сумма выехавших за тот период достигла 176 чел. Выпускались члены семей, рядовые и представители младшего командного состава. Следовательно, насчет офицеров тогда имелись какие-то особенные соображения.
Далее. За июль из исчезнувших двадцати вернулось четверо. Убытие шестнадцати, следовательно, продолжило оставаться невыясненным.

Таким образом, на 2 июля 1940 г. Оранский лагерь свободен и готов к приему новых этапов пленных и интернированных. Свободным и готовым он числится также и на 9 сентября 1940 г. Однако с того момента он надолго вновь исчезает из опубликованной гупвишной документации. Что это еще за очередная чудесия?

Основная часть пленных в Оранках располагалась в помещениях бывшего Оранского Богородицкого мужского монастыря максимальной вместительностью до 5 тыс. чел. После 1941 г. количество поступивших пленных превысило это число и на прилегающей территории пришлось достраивать землянки. А в 1940-1941 гг., по документированным данным, в лагере находилось гораздо меньше людей. Кто же тогда в нем мог содержаться там во время отсутствия чехов? Представитель Оранского монастыря по связям с общественностью М. Ю. Апостолов категорически утверждает: "В 30-е гг. на территории монастыря действовали различные организации, в том числе народный театр в теплой церкви. В 40-е гг. - лагерь для интернированных поляков и чехов, а потом, с 1942 до 1950 г. - лагерь для военнопленных немцев".
А вот как описывает те времена журнал "Нижегородская старина" (2006, № 11): "В период с 1939 по 1941 год монастырь стал убежищем для интернированных иностранных послов и их семей, работников самих посольств. Во время Великой Отечественной войны в 1941 году здесь был организован лагерь для военнопленных немцев. Первая партия пленных немцев прибыла сюда в декабре 1941 года, а последние из них покинули лагерь в марте 1950 года".
Как получилось, что факт пребывания интернированных дипломатов в Оранке вовсе не оказался введенным в круг изучаемых обстоятельств расследования Катынского дела? А он на самом деле имел место. По крайней мере, один.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016944960

VI

5 июля 1941 г. в Ленинграде была интернирована и отправлена в Оранки группа французских граждан из 11 человек - директриса (жена французского посла Евгения Морленс), четверо сотрудников и шестеро призреваемых женщин из приюта для престарелых французов, действовавшего в городе еще с 1822 г. Это произошло, потому что с 22 июня СССР оказался в состоянии войны с Францией, войска которой в числе других гитлеровских сателлитов напали на нас. Потому советскому правительству пришлось порвать дипломатические отношения с правительством Виши, которое СССР признавал до того легитимным правительством Франции, и интернировать его дипломатических сотрудников. А дипломатические отношения с движением "Свободная Франция", возглавлявшимся де Голлем, получилось фактически заключить только 26 сентября 1941 г. Потому до того времени наши дипломаты не имели даже протокольных партнеров для возбуждения переговоров о дальнейшей судьбе французских коллег, оказавшихся интернированными в Советском Союзе.
2 августа 1941 г. Морленс, как указывается на с. 273 книги: Черепенина Н.Ю., Шикер А.К., Шкаровский М.В., Римско-Католическая Церковь на Северо-Западе России в 1917–1945 гг. СПб., 1998, для дальнейшего следствия по ее делу была этапирована в Андижан. Судя по тому, что сведения об ее реабилитации и о том, что именно вменялось ей в вину, отсутствуют, для основания этого действительно существовали.
Но было бы, конечно, смехотворным полагать, что с июля по осень 1941 г. Оранский лагерь использовался для содержания в нем лишь десятка немощных старушек. Выше мы уже разобрались в том, что в подобных ситуациях УПВИ практиковало сосредоточение в одном месте всего соответствующего однородного контингента, в данном случае, следовательно, всех сотрудников дипломатических служб Франции с их подопечными, каковых должно было набираться в общей сложности соответственно больше.
В монографии В.П. Галицкого "Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939-1953 гг.)" (документ № 39) указано количество пленных, содержавшихся в Оранском лагере в 1941 г., - 315. Точней, эта цифра включает в себя общее количество пленных, прошедших лагерь в период, по крайней мере, с 22 июня 1941 г. Возможно, в нее включены также и находившиеся в Оранках ранее только что названной даты, в т. ч. интернированные, возможно, и те из последних, которые оставались в лагере и проходили его после начала войны.
Короче, эта цифра неясная, поддающаяся разным толкованиям. Насчет нее с полной определенностью можно сказать только то, что в это количество явно должны были включаться минимум 93 чешских легионера, поступившие в лагерь из Суздаля 21 октября 1941.
Приводя цифру 315, Галицкий сообщает, что за все время существования Оранского лагеря его прошло 125 (22 офицера и 103 унтер-офицеров и рядовых) финских пленных, но точное количество по годам известно только на 1943 г. - 13. Историк В.Б. Коносов уточняет информацию, сообщаемую Галицким. По его утверждению, подавляющее большинство финских пленных размещалось в лагерях Вологодской области, а в Оранки попадали на сравнительно небольшие сроки сравнительно небольшие партии. Дело в том, что с мая 1942 г. там начала действовать 3-месячная центральная антифашистская школа, а на 1942 г. в советском плену насчитывалось 124 финских антифашиста. "Быть слушателями этой школы финских военнопленных, по причине их малочисленности, - пишет Коносов, - не удостоили". Однако похоже на то, что в Оранках к ним применяли другие, упрощенные и облегченные, методы пропагандистского воспитания. Таким образом, в Оранском лагере перебывало посменно партиями за 1942 и 1944 гг., а также за, возможно, 1941-й, 112 финнов.
Отсюда можно делать следующие полярные предположения. По первому из них все 315 и были именно военнопленными, в т. ч. 93 чехословака, которых правильнее было бы называть интернированными (но к тому времени их стали чаще именовать в документах УПВИ военнопленными, хотя фактический их статус давно совершенно перестал соответствовать статусу военнопленных). Т. е. другие интернированные, в т. ч. упоминавшие выше французы, в это число не были включены. Кроме того, в число 315 надо включать до 125 финнов. Остается 97 чел. других пленных, вероятнее всего, - немцев. По второму предположению, в сумму 315 включался весь контингент, прошедший за 1941 г. Оранский лагерь, т. е., 93 чехословака, до 125 финнов и, как минимум, 11 интернированных французов. В сумме получаем 219, а в разнице с 315-ю, соответственно, получаем 86. Если то не были именно военнопленные, что представляется нам более вероятным, то количество всех других интернированных, кроме легионеров, за весь 1941 г., или, во всяком случае, за период с 22 июня включительно, составит 97 (86+11) - 222. В примерно таких пределах, т. е., во всяком случае, в количестве не менее 97-ми, и должна была находиться оценочная численность интернированных французских дипломатических сотрудников с членами их семей, если они сосредоточивались в одном лагере, как, вероятнее всего, и было. Тогда остается вопрос лишь об остающихся 125-ти, насчет которых можно выдвигать две полярные гипотезы. По первой, все они были пленными, скорее всего, финнами. По второй - французами. Возможны далее еще два промежуточных варианта. 1. Часть из 125-ти - пленные, часть - интернированные, в т. ч. французы. 2. Все 125 - интернированные, в т. ч. частично и французы. По обстоятельствам ситуации, наиболее правдоподобным из только что перечисленных представляется последнее предположение. Если, далее, исходить из того, что в цифру 315 входили также и интернированные, находившиеся в Оранках в день 22 июня 1941 г., что логически вполне совмещается с только что выдвинутой гипотезой, то можно предположить, что количество их могло быть примерно равным числу поступивших впоследствии, т. е. в обоих случаях оно составляло по порядка в пределах по сотне с небольшим.
Попробуем теперь представить себе детальнее инфраструктуру Оранского лагеря, какой она сформировалась к тому времени за предыдущей период. По статусу он стал лагерем специального назначения, именно, для содержания части помещавшихся в нем интернированных в условиях повышенного комфорта. Конкретно среди легионеров таковых было 137 (офицеров) плюс жены и дети (до 30-ти). Для них доставлялись кровати, должны были обеспечиваться отдельные от рядовых и МКС помещения. Скорее всего, под это отделение и была занята упоминавшаяся историками Оранско-Богородицкого монастыря теплая церковь, в которой до 1939 г. работал и давал свои представления народный театр. Минимальная вместительность этого (или другого, аналогичного ему по параметрам) помещения должна была составлять, следовательно, от 137 кроватей (по числу офицеров). Жены и дети тоже обеспечивались отдельным помещением с кроватями. Точное полное количество семейных пар мы не знаем, а приблизительно их было порядка двадцати. Притом нам остается неизвестной раскладка семейных по категориям военнослужащих. Вряд ли семейными являлись рядовые и исключительно офицеры. А значит, из двадцати семейных часть являлась офицерами, часть - представителями младшего командного состава. Мы помним также, что из Оранок офицеров не отправляли за рубеж, тогда как члены семей выпускались. Тем самым должно было происходить постепенное сокращение численности контингента второго отдела лагеря. Следовательно, если притом за границу выезжали вместе с членами своих семей и мужья, то ими должны были быть МКС. Третий отдел - помещения для МКС и рядовых, оснащенные двухъярусными нарами, на которых располагалось в общей сложности примерно 650 чел. Таким образом, весь контингент 800 чел. занимал только часть всей имевшейся площади, а остальная (четвертый отдел) оставалась свободной.
Между тем, в переписке УПВИ общая номинальная вместительность лагеря без соблюдения условий повышенного комфорта определялась в 3000-5000 чел. Как объяснять вилку? Меньшая цифра означает, по-видимому, оснащение всех наличных помещений двухъярусными нарами, бОльшая предполагала, вероятно, максимальное наполнение - на полу, кому как придется, вповалку. Следовательно, для дальнейших наших рассуждений представляется более предпочтительной первая цифра, которая ясно указывает на то, что по размещении легионеров в лагере оставалась незанятой бОльшая половина имевшихся помещений, в которых при оборудовании их двухъярусными нарами реально было расположить по самой меньшей мере еще тысячу человек, а максимально - примерно две. Таким образом, Оранский лагерь позволял содержать в разных условиях комфортности в общей сумме 2 - 2,5 тыс. чел., а в условиях повышенной комфортности от немногих сотен до в пределах тысячи, хотя в последнем случае для этого требовалось дополнительно производить серьезное дооснащение и переоборудование.
Отсюда предположение о том, что лагерь в течение целого года, прошедшего между тем, как из него выбыли легионеры и поместились интернированные французы, бездействовал, притом что до того его основательно благоустроили, а затем "разгрузили" специально для размещения в нем других интернированных, представляется в высшей степени неправдоподобным. Какие-то неизвестные привилегированные интернированные там явно должны были находиться.
Предположительное количество мы уже установили - сто с небольшим, дату, на которую эти люди точно должны были находиться в лагере, - 22 июня - тоже. Известно также наиболее вероятное время убытия - ранее начала июля, до того как в Оранки поступили французы. Осталось невыясненным только то, кем были эти неизвестные, когда прибыли, по каким мотивам их поместили в Оранский лагерь и что с ними впоследствии произошло.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016943151

VII

В составе группы выехавших за границу в конце июня 1940 г. находился Л. Свобода, который обязался возвратиться в СССР по первому вызову. Поездка его выполнялась в разведывательных целях. В начале октября Свобода докладывал из Стамбула советским разведорганам о готовности принять и устроить в городе разведгруппу. После состоявшегося затем совместного заседания представителей советской и чехословацкой разведок 12 октября Сопруненко приказал начальнику Суздальского лагеря Короткову отправить в Москву в распоряжение Берии 13 интернированных офицеров. В докладе Сталину от 2 ноября Берия сообщал о том, что беседа с ними у него к тому времени уже состоялась. По понятным причинам цель поездки офицеров в Москву не оглашалась. Это подогрело постоянно накапливавшееся у легионеров недовольство все более затягивавшейся задержкой с выездом. Вместе с тем обострялись отношения между желавшими как можно скорее покинуть СССР и теми просоветски настроенными интернированными, кто выезжать не намеревался. В середине декабря оставшийся командиром за Свободу подпоручик Бедржих направил руководству УПВИ донесение об ухудшении настроений в лагере и запрос о дальнейшей судьбе тринадцати офицеров.
Для принятия мер по жалобе Бедржиха и для нормализации обстановки в лагерь был командирован подполковник Сейфуллин. Партия возмущавшихся задержкой с отправкой за границу вручила ему свою петицию. Партия просоветски настроенных выразила ему возмущение тем, что руководство лагеря не обеспечило ей никакой партполитподготовки. Сейфуллину удалось разрядить обстановку, решить проблемы, успокоив тех и других. Добиться этого получилось, однако, благодаря главным образом тому, что к тому времени советское правительство получило от чехословацкого в эмиграции официальное согласие на отправку за границу большой партии интернированных военных. Причина длительной задержки с выездом была, как теперь объясняется, вызвана ожиданием предоставления чешским правительством твердых гарантий возместить в будущем весьма существенные расходы, связанные с отправкой из СССР многих сотен его подданных.
2 ноября 1940 г. Л.П. Берия докладывал И.В. Сталину: "Что касается военнопленных чехов, то их в лагере НКВД насчитывается 577 человек (501 чех и 76 словаков), в том числе: штабных капитанов и капитанов — 8 человек, младших офицеров — 39, младшего комсостава — 176 человек и рядовых 354". Далее сообщалось, что в тот момент полковник Свобода находился за границей, и ему направлено указание возвратиться. Иначе говоря, количество легионеров на тот момент можно считать не в 577, а на одного человека больше, т. е. 578. Так и должно было быть. Сначала, как указывалось, убавилось 20, затем еще 13, выехавших в Стамбул. Всего 33. Кадровых военных осталось 223, т. е. их количество уменьшилось на 72 человека, причем число офицеров уменьшилось со 137 до 47 (т. е. на 90) чел., а младшего командного состава, напротив, выросло - со 141 до 176 (т. е. на 35) чел. Причины столь резкого изменения структуры категорий военнослужащих непонятны, но главное - численность сходится.
25 декабря 1940 г., по данным Гелбича, легионеров становится 615. Увеличение по сравнению со вторым ноября на 37 чел. Теперь понятно. Из "загранкомандировок" вернулось 33 плюс Свобода. Кроме того, могли вернуться двое "числившихся в бегах". Кроме того, еще один, кто, кроме Свободы, мог выезжать за рубеж с обязательством вернуться.
Далее, на 15 апреля 1941 г. Гелбич приводит численность 157 чел. Одновременно указывает даты и конкретную численность партий, отправлявшихся за границу в период позднее июня 1940 г.: 18.02.1941 - 58, 02.03 - 60, 11.03 - 70, 20.03 - 61, 29.03 - 60, 07.04 - 62, 13.04 - 85. Итого в сумме 456, в остатке по сравнению с 1 августа должно оставаться на двое меньше, 155. Если добавившимися считать Свободу и еще одного неизвестного - тогда сходится, ведь мог иметься двойной счет.
В сумме получается с начала выдачи разрешений 639 безвозвратно выехавших за рубеж. А значит, все желавшие выезда сумели уехать до начала войны. Однако общее число, по Гелбичу, составило в итоге 652 чел., поскольку известно также о выезде еще 11-ти человек, сведения о дате которого отсутствуют.

"6 мая 1941 г. П.К. Сопруненко докладывал Л.П. Берии: «Интернированные бывшего чешского легиона поступили в лагерь 803 человека. Из них отправлены за границу 639 человек. Освобождено по просьбе ИККИ (Исполкома Коминтерна — Сост.) 3 чел. Осталось в лагере 161 чел., из которых в бегах находится 2 чел. Основная масса интернированных ожидает очередной отправки за границу, наряду с этим имеется группа численностью 15—20 чел. с твердым намерением категорического отказа от выезда из пределов СССР (РГВА. Ф. 1/п. Оп. 5а. Д. 1. Л. 38)". Подчеркну: речь здесь идет исключительно о Суздальском лагере.
Однако 21 мая, за месяц до начала войны, за границу отправляется еще одна партия численностью 20 человек. В справке по контингенту военнопленных от 22 мая 1941 г. указывались следующие сведения о Суздальском лагере: "161 чел., оставшиеся от чехословацкого легиона, выдворенного за границу. Выдворение продолжается — очередная партия в 20 чел. будет отправлена 28 мая с. г.". Здесь явно имеется в виду партия, визы для которой поступили 21 мая. По сравнению с серединой апреля 1941 г. - увеличение количества на 4 чел.
21 мая произошло также событие переломного значения: в Москве начались неофициальные переговоры между главой Чехословацкой военной миссии в СССР (миссия до нападения на Советский Союз Германии работала секретно) генералом Г. Пикой и заместителем начальника штаба Ф.И. Голиковым. Предметом переговоров были сотрудничество информационных служб и возможность организации на советской территории чехословацких военных частей.
Большинство легионеров, 90 человек, хотело как можно скорее уехать за границу. Их список Коротков послал Сопруненкову 2 июня. Еще на девятерых образовался компрометирующий материал, их поместили в лагере под арест, следственные дела отправили на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР в Москву, и дальнейшая их судьба осталась неизвестной. Выразившим твердое желание остаться в СССР заместитель Берии В.Н. Меркулов разрешил разъехаться в разные края страны. "Самых надежных промышленных рабочих" (4 чел.) постановили направить в Сталинградскую область для присоединения к уже находившейся там группе политэмигрантов коммунистов из Чехословакии, остальных на Украину (4), в Донбасс (21) и Казахстан (19). Всего должно было разъехаться 48, однако практически это удалось лишь 17-ти - четверым отправившимся в Сталинград и 13-ти - в Караганду. Выезд остальных из-за начала войны не состоялся.
Нападение Германии на Советский Союз вызвало у интернированных в Суздале буою эмоций. По донесению начальника лагеря Короткова от 23 июня 85 из 124-х остававшихся на тот день в лагере легионеров написали коллективное заявление с просьбой отправить их на фронт воевать плечом к плечу с воинами Красной Армии. Т. е. к этому дню из 141 чел., остававшихся в наличии после выезда 28 мая за границу партии в 20 чел., отъезд еще 17 в Сталинград и Караганду уже состоялся. В донесении от 30 июня Коротков сообщает о расколе внутри чехословаков. Более крупная партия, под предводительством "краснозвездных", заявляет, что ей безразлично, под чьим командованием вообще воевать. Другая партия, под руководством подпоручика Бедржиха, соглашается воевать под непосредственно советским командованием, но при условии конечного их подчинения находящемуся в Москве полномочному представителю правительства Бенеша. 4 июля Сопруненко направил Короткову инструкцию, в которой, посетовав на то, что отправку за границу в обозримом будущем осуществить не удастся, предложил ему навести порядок, снять раздоры, всемерно поднимать боевой дух легионеров, их настрой воевать с фашизмом.
7 июля в лагере остается 113 человек. Т. е. к этому дню убывают девятеро арестованных. В течение следующих двух дней, до 10 июля, по распоряжению Берии из лагеря отзывается еще 17 человек для выполнения оперативных заданий командования за границей. Вскоре затем с той же целью было вызвано еще четверо. Их сбросили на парашютах в Чехословакии для ведения подпольной антифашистской деятельности. Драматическая история этого десанта подробно описывается в воспоминаниях Свободы. К концу июля в чешском контингенте Суздальского лагеря остается уже 91 человек.
Тем временем, 18 июля чехословацкое правительство в изгнании и советское заключили союзническое соглашение (оно подтверждало прежнее соглашение 1935 г.), в рамках которого подтверждалось намерение сформировать чехословацкие воинские части. А Суздальский лагерь начинает служить приемно-пересыльным пунктом для формирования армии Андерса. Лагерь проходят тысячи поляков, которые направляются далее на место общего сбора в Бузулук. На это сложное время чехословаков переселяют в гораздо более стесненные условия за территорию лагеря. После отправки за границу их крупной партии, после чего осталось менее сотни человек, интерес к ним сильно ослабевает. Но в том была достаточная вина и руководителя чехословацкой военной миссии в СССР полковника Г. Пики, который в письме президенту Бенешу от 10 августа писал: "Что касается организации воинских частей, то я особенно не настаивал на ускоренном проведении практических мероприятий, хотя это и признавалось необходимым во время официальных политических переговоров. Во-первых, здесь очень мало возможностей, и я не верю, чтобы они могли сформировать целую дивизию, и, во-вторых, необходимо выиграть время и поберечь наших людей для действия на своей территории". Как бы отреагировали истомившиеся в Суздале на такое заявление, если бы услышали его!
Докладная записка П.К. Сопруненко от 12 сентября позволяет предполагать, что им делалось предложение вступить в армию Андерса, которое ими было отклонено. В августе прошло еще одно советско-чехословацкое совещание, на котором был принят план формирования чехословацких воинских частей, подразумевавший развитие их на основе подразделения, именованного "суздальской группой".
27 сентября в Москве был подписан специальный Чехословацко-советский военный договор о формировании чехословацких военных частей. Пятый пункт договора гласил, что "эти части будут состоять из чехословацких граждан, находящихся на территории СССР, которые будут добровольцами или призваны". Этот пункт дал возможность полковнику Пике (главе Чехословацкой военной миссии в СССР) требовать освобождения из лагерей чехословацких граждан, в том числе русинов. Около того же времени было опубликовано в газетах и передано по радио подписанное 18 июля 1941 г. чехословацко-советское соглашение о совместных действиях в войне с Германией. Оно явилось основой создания на территории СССР чехословацких воинских частей. Это вызвало, по свидетельству Л. Свободы "невиданный наплыв заявлений" от чешских добровольцев. Но первые из них, вспоминает он, начали прибывать в Куйбышев позже, с конца ноября и начала декабря. Среди них попадались больные, которые тотчас же отправлялись в советские больницы на излечение.
В середине октября Свободе было приказано отправиться в Суздальский лагерь, чтобы успокоить интернированных и проинформировать их о складывающейся ситуации. Поскольку лагерь находился всего в 200 км, съездить туда ненадолго из Москвы было вполне реально: в ночь на 16 октября, т. е. на день начала гитлеровской операции по взятию Москвы, Свобода уже выехал в Куйбышев из столицы вместе со Зденеком Фирлингером, руководителем чехословацкой дипломатической и военной миссий, а также со всем их персоналом. 20 октября советское правительство и весь иностранный дипломатический корпус уже начали свою работу в Куйбышеве. А 21 октября, легионеры снова вернулись в Оранский лагерь, где их разместили в отдельном здании с ограждением из колючей проволоки и с отдельным выходом в деревню.
Я думаю, совпадение этих событий было совсем не случайным, но они были тесно связаны друг с другом, так как представляется весьма сомнительным, чтобы легионерам дали приехать в Оранки до того, как оттуда еще не выбыли, вполне вероятно, тоже в Куйбышев, интернированные дипломаты. Кроме того, следовало должным образом подготовить размещение чехословаков, так как скоро в лагерь могли поступить крупные партии пленных (в конце декабря первая из них, состоявшая из немцев, действительно поступила), а так как контакты с ними были никому не желательны, дом, предназначавшийся для размещения легионеров, следовало хорошо изолировать от остального лагеря и сделать отдельный вход на его территорию.
Группу возглавил подпоручик Бедржих, при посредстве которого администрация лагеря осуществляла все свои мероприятия. Лагерное начальство пыталось также организовать политучебу, но руководством отряда эти намерения были резко пресечены, как и ранее, в самом зародыше.
8 декабря Советское правительство подтвердило чешскому свое намерение создать 1-й чехословацкий отдельный батальон и резервную роту. Между тем, Л. Свободе, находившемуся до тех пор в Куйбышеве, только тогда удалось впервые попасть в Бузулук в качестве сопровождающего председателя польского правительства в эмиграции генерала В. Сикорского, где тогда происходило формирование армии Андерса. Пользуясь предоставившейся возможностью, во время посещения Бузулука Свобода сумел договориться с предгорисполкома о предоставлении здания для чехословацких военных. 12 декабря он уже докладывал военной миссии в Куйбышеве: "Обеспечены казармами для одного батальона (1100 человек) и запасной роты (300 человек)". К концу декабря миссия переправила в Оранки это короткое сообщение с добавлением, что вскоре легионерам предстоит переезд в другое место, где начнется формирование чехословацких вооруженных сил. А сам Свобода в компании еще немногих добровольцев переехал из Куйбышева в Бузулук 28 декабря. 3 января 1942 г. Государственный Комитет Обороны СССР подтвердил амнистию для всех чехословацких граждан, которые были осуждены и сосланы в советские тюрьмы (лагеря) за "нелегальное пересечение границ". В то же время комитет одобрил набор добровольцев для чехословацких военных частей среди "советских граждан чехословацкой национальности". 15 января был официально открыт набор в формировавшийся батальон. И с того дня в Бузулук начали ежедневно приезжать десятки добровольцев - мужчин и женщин. 5 февраля 1942 г. 88 бывших участников Чехословацкого легиона прибыло из Оранок в Бузулук. В тот день закончилась тянувшаяся с сентября 1939 г. история злоключений интернированных чехословаков и началась история формирования чешских вооруженных сил в СССР. А 12 февраля уже было официально объявлено об основании 1-го чехословацкого отдельного батальона, командные должности в котором были распределены между прибывшими из Оранского лагеря. Впрочем, на 15 февраля в подразделение имелось еще всего 297 человек личного состава.
Гелбич сообщает: "Чехословацкие новобранцы, прибывавшие в Бузулук, были одеты в гражданскую или тюремную одежду. Только первая группа, которая приехала из Оранок, была одета в рабочую форму Красной армии. К счастью, бузулукские казармы до этого служили базой польской армии В. Андерса, которая после своего ухода оставила на месте 3000 комплектов британской военной формы. Она была после согласования с советской стороной использована чехословацкими солдатами и доукомплектована меховыми шапками, кожаными пиджаками (офицеры) и зимней обувью. Боевое оружие солдаты получили только осенью 1942 г., до того времени тренировались только с деревянными макетами".
К концу марта численность батальона достигла 600 человек. А 18 марта началась эвакуация армии В. Андерса из СССР через Иран, происходившая в течение длительного времени и окончательно закончившаяся в день третьей годовщины начала Второй Мировой войны 1 сентября 1942 г.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016944960

VIII

Пора подводить итоги. В целом историю пребывания Чешского легиона в плену до его прибытия в феврале 1942 г. в Бузулукский лагерь, с которого началась абсолютно новая полоса его жизни, можно разделить на 2 главных этапа: до ноября 1940 г., когда был подготовлен и начал, первоначально робко и медленно, реализовываться, в самых своих главных пунктах, проект создания в СССР польско-чешской дивизии, и после.

...

Впрочем, периодизация несущественна. Ее несложно произвести по выше представленному материалу.
Для темы связи похождений легионеров в СССР с катынской историей по-настоящему важны всего всего несколько моментов.
1. Кем были те 1515 человек, которые находились в Оранском лагере в марте 1940 г.? Что с ними стало дальше?
2. В Ярмолинце было арестовано 13 легионеров. Что стало с ними потом? Не именно они ли позднее отправились в Турцию по запросу Свободы (в Стамбул по его запросу было отправлено ровно 13 легионеров)?
3. Что стало с 9-ю легионерами, арестованными поздней в Суздальском лагере?
4. Что за чехословацкие офицеры (в т. ч. полковник авиации) были на крейсере "Тринидад", отправлявшемся из Мурманска в Англию в апреле 1942 г. (они погибли вследствие попадания торпеды в отсек, в котором они были)? И сколько их было?

Я задал эти вопросы (кроме первого) в письме Гелбичу. Он ответил, что знает ответы, но попросил подождать, так как подготовка ответов требует времени. Самостоятельно разыскать чешского полковника авиации мне не удалось.

http://forum.smolensk.ws/index.php?showtopic=5511&view=findpost&p=1016946745

20 марта 1940 г. в Оранском лагере содержалось 1515 чел. ( http://www.modernlib.ru/books/timofeev_v/ugolovnoispolnitelnaya_sistema_rossii_cifri_fakti_i_sobitiya/read_9/ ). А в самом начале апреля, когда туда прибывают из Ярмолинца интернированные участники Чешского легиона, тот лагерь был уже пуст.
Обратимся к изданию: Упорядник О.М. Рубанов. Путивльський табір військовополонених
(вересень 1939 – липень 1941). Збірник документів і матеріалів. СУМИ, 2007 ( http://sumymemory.gov.ua/research/13730-putyvlskyi-tabir-viiskovopolonenykh-veresen-1939-lypen-1941.html ). Это самое полное собрание документов и свидетельств о лагере. Из архивных справок, собранных и опубликованных составителем, явствует, что 30 октября 1939 г. там содержалось всего 2887 чел., в т. ч. 1565 офицеров и чиновников, 1231 нижний чин, 15 полицейских и жандармов, а также 76 интернированных. А на 11 ноября того же года оставался уже 71 чел., в т. ч. 27 офицеров и чиновников, 34 нижних чина и 10 полицейских и жандармов. За первую декаду ноября, т. о., общая убыль 2816 чел., в т. ч. 1538 офицеров и чиновников, а также 5 полицейских и жандармов, в сумме 1543 чел. На 28 чел. больше, чем оказалось 20 марта 1940 г. в Оранках.
В сборнике перепечатано следующее свидетельство фольксдойча Р. Штиллера из изд. Мадайчик Ч. Катынская драма // Катынская драма: Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих.; Сост. О.В. Яснов. – М., 1991. – С. 81, 82:
"Из Шепетовки польские солдаты были переправлены на родину, в то время как офицеров собрали и отослали в глубину России. Так, офицеры в количестве 1500 человек были погружены 29 сентября и после 2300-километровой поездки железной дорогой доставлены через Киев, Гомель, Брянск, Москву, Зубянск в район Сум Курской[?] губернии. Нас было 32 человека в товарном вагоне. ...
Наша поездка не была организована, поскольку нас отправляли из различных лагерей из-за их переполнения. 8 октября нас разместили в монастыре близ сахарного завода Теткино около Сум Смоленского округа*, где мы находились вплоть до 31 октября. Мы – 16 человек – лежали на полу в совершенно маленькой комнатке... Офицеров полиции и жандармерии от нас отделили, и 1 ноября мы – в количестве около 1000 человек – двинулись в направлении известного офицерского лагеря военнопленных Козельск около Смоленска.**"
Примечания Рубанова:
* Так, помилково, в оригіналі.
** Опущено текст зі свідченнями Ріхарда Штіллера про події 1940 р. – клопотання про повернення на батьківщину (у Німеччину), одержання дозволу на листування з родиною, про подальші його переміщення: на початку травня – до табору Павлищів Бір поблизу Юхнова Калузької області, в середині червня – до Грязовецького табору Вологодської області, наприкінці вересня – до Лубянки, а звідти до Бутирської в’язниці (Москва). 3 січня 1941 р. Р. Штіллера відправлено через Брест-Литовськ на батьківщину.
Т. о., в конце октября - начале ноября 1939 г. было отправлено из Путивля якобы в Козельск 1542 офицера, чиновника, полицейского и жандарма.