Жизнь американца в Северной Корее

http://inoforum.freehostia.com/?p=90 "Лос-Анджелес Таймс" - "Общественный Инофорум" 15.07.09
Вторая жизнь GI- солдата, дезертировавшего в Северную Корею
Репортаж из острова Sado, Япония — Charles Robert Jenkins работает допоздна. Он спешит на свою работу, в сувенирную лавку, где постоянно слышен японский язык и щелканье фотокамер.
“Jenkins san!” кричат две дюжины туристов, выстроившихся в ряд, чтобы поприветствовать маленького человека с оттопыренными ушами, 69-го Американца, пока не очень то владеющим местным японским.
С несколько усталой улыбкой, Jenkins позирует для фотографий, держа в руках коробку конфет. Каждый хочет сфотографироваться с ним лично, пожать руку и получить в качестве награды коробку печенья с его автографом.
“Как то в один день меня сфотографировали 300 раз,” рассказывает Jenkins со слабым акцентом из Северной Каролины. “Но затем я бросил считать, надоело.”
И так происходит изо дня на день в его странной жизни, человека, совершившегося “самую ужасную ошибку в жизни.”
В 1965 году, он служил в Армии США сержантом в демилитаризованной зоне, делящую две страны строго пополам. Он был еще тем худым 24-х летным пареньком, который до смерти боялся одного – что его переправят во Вьетнам, на новое место службы, где как раз начиналась война.
В одну из ночей, когда он выпил 10 кружек пива для храбрости, то он просто напросто решил отказался от своего чувства долга и своей американской свободы и перешел границу Северной Кореи. Этот отчаянный рывок закончился сорокалетним коммунистическим заточением….
Он сразу же стал знаменитым. Он стал основным козырем Пхеньяна в Холодной Войне; стал мегазвездой в пропагандистких корейских фильмах и всячески прославлял правильный путь Вождя и Великого Лидера – Ким Ир Сена. От такой роли его иной раз тошнило, ему казалось, что лучше бы он тогда умер, но было уже слишком поздно…
Уже много позже он женился на Hitomi Soga, на японской женщине, которую спецслужбы Северной Кореи выкрали, когда она еще была подростком. Вместе с ней они вырастили двух дочерей; тяжело перебивались на рисе выдаваемом по карточкам, и, на собственных овощах, выращиваемых в собственном же огородике.
Soga была отпущена Пхеньяном в 2002, но вскоре воссоединилась с Дженкинсом и со своими детьми. Они стали национальными героями в Японии, после того, как они снова встретились в индонезийском аэропорту, бросившись в объятия друг другу…
В 2004 году Дженкинсы поселились здесь, на изолированном острове Sado, что на западном японском побережье, объясняя всем, что это было сделано ради всей его семьи.
Военно-полевой суд США приговорила его к 30 дням заключения за невыполнение своего армейского долга. Затем Дженкинс выпустил книгу “Неидейный Коммунист”, но его жена панически боялась выхода этой книги, боясь репрессалий со стороны Пхеньяна.
Но в душе он остается все тем же пареньком из Северной Каролины. Ему по-прежнему нравятся быстрые машины и гонки на мотоциклах. Он все также ударяет руками по коленям, когда рассказывает анекдоты.
Но, несмотря на пять лет свободы, несмотря на то, что его сувенирный магазин более смахивает на кусок Wal-Mart, он про прежнему смотрится человеком, у которого нет страны, нет родины. Он уже превратился в экцентричного экспата с очень узким кругом друзей, и которого до сих пор чураются все граждане Америки, не забывшие его дезертирство.
Культурные традиции оставляют след. Он признается, что лучше говорит по-корейски, чем по-английски. Для общения со своими дочерьми и женой, он использует корейский, а они между собой говорят уже по-японски.
Ему нравится слушать Элвиса Пресли, кумира его молодости, но также слушает и Майкла Джексона, записи которого он сперва купил на черном рынке Пхеньяна.
“Ты уже не можешь поменять свою жизнь – это больше похоже на тот абсурдный фильм,” говорит Jim Frederick, написавший книгу про Дженкинса: “История странного человека на странной земле.”
“И хотя каждый относится к нему с теплотой, он до сих пор является чужим, странным. У него по прежнему нет дома, и, возможно, никогда и не будет.”
Его жизнь в Корее была заполнена наполовину террором, наполовину весельем. Себя и трех остальных американских дезертиров они называли Whitey, Fat Cadre и Colonel in Glasses.
Он признается — ему пришлось удалить татуировку U.S. military без всякой анестезии.
В 1980 году его познакомили с Soga, и, впоследствии 20 лет он заботился о ней как мог. Они поженились практически сразу.
“Я не знаю, что нас потянуло друг к другу. Если судить по лицам, то между нами было мало общего. Я так думаю — мы были очень одинокими в этой чужой стране и мы оба были здесь париями. Для нас отнюдь не было откровением то, что мы оба ненавидим режим Северный Кореи. Это нас и объединило в конце концов.”
Он садится в свою японскую малолитражку и везет нас на побережье, показывая рукой на другой берег…
"Это там, все там.”
Его невесту украли вместе с ее матерью прямо возле их дома, когда те возвращались с рынка. Следы ее матери окончательно потерялись в Корее.
Почти в 700 милях от Пхеньяна живет живое напоминание о той ужасной Северокорейской политики, в которой каждый мог подвергнуться необоснованному и беспощадному террору. Дженкинс частенько размышлял, как его снова могут похитить северокорейские спецслужбы. Он уже дошел до таких фантазий как похитить сыновей Ким Чен Ира и заставить их прожить такой жизнью как у него самого.
Его до сих пор трясет только от одной мысли — его не забыли на том берегу пролива, и в любой момент его жизнь может снова начаться по новой. “ Я та важная фигура, знающая гораздо больше, чем любой иностранец вне Пхеньяна. Но я не боюсь смерти. Я просто не хочу возвращаться обратно в Корею.”
Каждый день его жена отправляет в магазин его любимые клецки и рис, приготовленный строго по домашнему рецепту. А затем она уходит на работу в ближайший хоспис, что совсем неподалеку. После того как он сюда приехал, он уже набрал более 100 фунтов веса. Жизнь вроде налаживается.
Иногда он все же устает от такой публичной жизни,
жизни в аквариуме, при которой репортеры постоянно приследуют по его пятам, умоляя дать им еще одно интервью. Журналисты ехали вместе с ним в Токио, когда ему надо было сдать на водительские права; они ехали с ним в Северную Каролину, вытаскивая свои дорогие камеры прямо перед порогом дома его матери. Он возвратился тогда домой, чтобы проститься со своей 94-й летней матерью…
Но тем не менее, он до сих пор благодарен японцам за их гостеприимство; но ему хочется кричать, рвать и метать когда он с ними фотографируется на память… Надоело. Даже перестал подписывать те коробки печенья, которые продает…
Когда его нет в магазине, боссы выкатывают точную копию из картона, чтобы туристы могли сфотографироваться на память.
“Когда люди видят его довольно часто по ТВ, то они наивно думают, что он кинозвезда,” рассказывает Keigo Homma, волонтер, помогающий Дженкинсу с его японским. “Он такого же невысокого роста как и они, а не те здоровенные Американцы возвышающие над нашими маленькими японцами. Таким образом, они не чувствуют дискомфорт с общением с ним.”
Но, несмотря на шумиху и раздражение, он все же счастлив пожить здесь. Здесь нет колючей проволоки; он в любой момент может завести свой мотоцикл и проехаться по дюнам. Недавно местный мэр этого маленького острова позволил ему даже прокатиться на взлетной полосе местного аэродрома. Тот вторил ему с улыбкой: “Разгоняйся здесь до 150 миль в час, тебе здесь за это ничего не будет”.
- Парень, это слишком быстро, отвечал Дженкинс.
Он также бросил курить; как он просто объясняет, что до сих пор не может забыть тот поганый вкус Северокорейских сигарет – они сжигали губы, как только ты подносил к ним спичку… Есть и другие вещи, которые он никак не может забыть — они возвращаются из его ночного кошмара. На этом острове, традиционная японская национальная еда из сырой рыбы sashimi очень популярна, но после Северной Кореи, он не может есть любую сырую рыбу.
Он просто боится, что попробовав сырую рыбу к нему придут те воспоминания из заточения, в которых он видел, как умерших от голода и недоедания людей просто бросали в реку. На прокорм рыбам…
В данный момент у него остается некоторая озабоченность по поводу денег и поэтому продолжает работать. “Я не смогу отойди от дел. Никогда. Я не живу отдельно от своей жены. И не буду. Я обязан и ее тоже кормить и холить.”
Как он и обещает, возможно он напишет еще одну книгу про свою тяжкую жизнь в Северной Кореи – частично из-за денег, частично из-за Ким Чен Ира. “Мне не надо будет получать какое-либо разрешение по этому поводу, “резюмирует он.
Он частенько видит своих мучителей по телеящику, и ему очень жаль, что те два репортера из США будут томиться в заключении в Северной Кореи. “Они будут теми дешевыми марионетками для Ким Чен Ира, танцующими под его дудку.”
Но до сих пор все его воспоминания живы и ясны, как будто все это произошло только вчера. Его семья хочет поскорей забыть весь этот ужас, весь этот кошмар, но Дженкинс уже не может. И когда он выходит прогуляться по этому острову, то его лабрадор Biscuit выслушивает все его истории. Подробно…
Но ему также интересно знать судьбы тех ребят, с которыми он служил, и которых бросил в ту ночь 1965 года: Живы ли они? Простили ли они его?
Часто, непроизвольно, его сознание вспоминает те идеологические штампы и постулаты идей Чучхе, которые постоянно вбивались в его неокрепшую голову. Он не хочет вспоминать об этом, но волей-неволей приходят на память те сцены, где его избивали только за то, что он плохо выучил последние цитаты Великого Вождя. Его передергивает…
Но на сегодняшний день он воюет только с японским языком. Он уверяет нас в том, что хоть этот язык и труден для освоения, то грамматически он все же близок к корейскому. “Все, что я должен делать – это запоминать слова,” говорит Дженкинс. А потом вздыхает: “Но я устал все помнить.”

Перевод собственный.
Popularity: 100% [?]