Правда и ложь о Катыни Форум против фальсификаций катынского дела |
|
| Катынская тематика на Афтершоке | |
| | Автор | Сообщение |
---|
Rus-Loh
Количество сообщений : 1313 Возраст : 62 Localisation : Ярославль Дата регистрации : 2007-09-11
| Тема: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 9:54 am | |
| https://aftershock.news/?q=node/510603
Катынский расстрел. Современая концепция 17/04/2017 - 15:16 | Volchonok Россия (3 года 6 месяцев) Аватар пользователя Volchonok По заявке не шибко мной уважаемого sv717 выкладываю материал по Катынскому расстрелу. Как выяснилось в ходе обсуждения "Дела Вавилова", вышеупомянутый комрад, да и прочие тоже, совершенно не в курсе современного состояния вопроса. Чтобы исправить эту ситуацию я представляю вашему вниманию статью Н.С. Лебедевой "Катныское преступление", из книги "Белые пятна — черные пятна: Сложные вопросы в российско-польских отношениях". В данном материале подробно, с опорой на документы, рассказывается о репрессивной политике СССР на присоединенных в 1939 г территориях западной Украины и Белоруссии, в том числе о польских офицерах и служащих расстрелянных в Катынском лесу, так же немалая часть статьи посещена последующим событиям, а именно расследованию Катынского инцидента в 194-ые, 198-ые и 1990 годы. Данная заметка настоятельно рекомендуется сторонникам версии виновности немцев, поскольку в свете находок архивных документов и раскопок захоронении в 1990-ые годы, их аргументы основывающиеся, главным образом, на отчете комиссии Бурденко выглядят по меньшей мере несостоятельно.
Катынское преступление Данная проблема анализируется в десятках монографий и сборников документов. Ей посвящены сотни статей, тысячи заметок и информаций. И все же до настоящего времени остается не до конца проясненным процесс принятия катынского решения и его реализации. Кто был его инициатором — Берия или Сталин? Чем они руководствовались при принятии рокового решения? Когда оно созрело? Как готовилась и проводилась операция по расстрелу польских офицеров, полицейских и узников тюрем? Прояснить и уточнить эти вопросы, показать, как советское руководство в течение полувека пыталось отрицать свою ответственность за катынский расстрел и возлагало ее на нацистскую Германию, — задача данного эссе.
7 сентября 1939 г. Сталин в беседе с генеральным секретарем Исполкома Коминтерна Георгием Димитровым охарактеризовал Польшу как фашистское государство, которое угнетает украинцев, белорусов, и подчеркнул: «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население!»1.Именно в этом рассуждении кроются глубинные причины будущего катынского решения. Страстно желая и добиваясь ликвидации Польши как независимого государства, Сталин стремился заблаговременно расправиться с теми, кто мог воспротивиться достижению этой цели, начать борьбу за возрождение своей страны.
Лидеры СССР с беспокойством следили за усилиями гитлеровцев склонить Варшаву к совместному походу против страны Советов. Когда же Польша связала себя тесными узами с Лондоном и Парижем, враждебность Сталина к ней лишь усилилась. В польском государстве увидели активного участника западной коалиции. Последняя же воспринималась Кремлем как сила, пытавшаяся воспрепятствовать разделу сфер влияния между СССР и Германией.
17 сентября, в день вторжения Красной армии на территорию Польши, председатель Совнаркома и нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в выступлении по радио подчеркнул, что польское государство обанкротилось и перестало существовать. На следующий день было подписано советско-германское коммюнике, в котором прямо говорилось об общей задаче СССР и Германии в войне против Польши. Она состояла «в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования»2.
В подписанном 28 сентября в Москве Договоре о дружбе и границе между СССР и Германией государственное переустройство занятых областей, осуществлявшееся Германией и СССР, рассматривалось «как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами». В секретном протоколе была зафиксирована договоренность о содействии друг другу в борьбе против польской агитации, то есть в попытках поляков оказать сопротивление захватчикам и восстановить независимость своей страны3.
С первых дней «необъявленной войны» сталинское руководство вплотную занялось проблемой польских военнопленных. Вопреки нормам международного права их передали из-под опеки армии в ведение органов внутренних дел. 18 сентября по решению Политбюро ЦК ВКП(б) конвойные войска НКВД СССР были переведены на «положение военного времени»; 19 сентября приказом Берии было создано Управление по делам военнопленных. Его начальником стал майор Петр Сопруненко, комиссаром — Семен Нехорошев4.С 17 сентября по 1 октября 1939 г. Красная армия захватила в плен почти четверть миллиона бойцов и командиров Войска Польского. 126 тыс. человек были отправлены в 8 стационарных лагерей для военнопленных, остальные находились на приемных пунктах или на пути к ним. Но будучи не в состоянии обеспечить такое количество людей продовольствием, жильем, даже питьевой водой, сталинское руководство 3 октября решило распустить по домам рядовых и унтер-офицеров — жителей присоединенных к СССР земель. В середине октября Политбюро санкционировало обмен с Германией тех же категорий военнослужащих — уроженцев центральной Польши на выходцев из восточных воеводств5. Однако около 25 тыс. солдат и подофицеров были задержаны в Ровенском лагере и лагерях Наркомата черной металлургии для строительства шоссе стратегического назначения и работы на шахтах Кривого Рога и Донбасса. Около 15 тыс. офицеров, полицейских, тюремных работников, служащих Корпуса охраны пограничья (КОП), осадников были размещены в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях.
3 октября Политбюро предоставило право Военным советам Украинского и Белорусского фронтов «утверждать приговоры трибуналов к высшей мере наказания по контрреволюционным преступлениям гражданских лиц Западной Украины и Западной Белоруссии и военнослужащих бывш. Польской армии»6.
Массовые аресты польских граждан проводили и 9 оперативно-чекистскихгрупп, созданных по приказу Берии от 8 сентября в Киевском и Белорусском особых военных округах. Только одна из них уже к 28 сентября арестовала 1923 человека7. Активно помогали им и созданные советскими властями отряды рабочей гвардии. Они вылавливали скрывавшихся в лесах офицеров, крупных землевладельцев и чиновников. «Значительную часть... рабочегвардейцы убивали на месте... Таких убийств заклятых врагов народа, совершенных в гневе народном в первые дни прихода Красной армии, было немало. Мы оправдываем их, мы на стороне тех, кто, выйдя из неволи, расправился со своим врагом», — указывал секретарь Брестского обкома КП(б) Белоруссии Н. В. Киселев8.
8 октября Берия направил особым отделениям лагерей для военнопленных директиву, в которой определялись их задачи по созданию агентурно-осведомительной сети, выявлению среди военнопленных «контрреволюционных формирований» и тех, кто служил в разведывательных и карательных органах, в полиции, тюрьмах, батальонах КОП, являлся членами военизированных организаций, политических партий и т.д.
В Старобельск, Козельск и Осташков вскоре были направлены работники из центрального аппарата НКВД СССР. В Козельск 31 октября выехал один из ответственных сотрудников 5_го (разведывательного) отдела Главного управления госбезопасности (ГУГБ) Василий Зарубин, в Старобельск — капитаны госбезопасности Борис Трофимов и сменивший его М. Ефимов, в Осташков — капитан госбезопасности Антонов. Они отправляли в Москву, на Лубянку и в Бутырки, военнопленных, зачастую даже без согласования с УПВ. Агентура, завербованная ими, сообщала о жизни лагеря, о тех, кто проявлял активность в религиозной и духовной жизни, вел просветительскую работу, поддерживал патриотические настроения своих товарищей. Все это фиксировалось в следственных делах, которые заводились особыми отделениями лагерей, наряду с учетными делами, оформлявшимися учетно-регистрационными отделениями. Об уроженцах восточных воеводств собирали сведения и органы НКВД по месту их жительства. Практически каждого офицера и полицейского допрашивали, чаще всего ночью, проявляя завидную осведомленность о его биографии и связях. В Козельском лагере оперативники установили, что военнопленные выпускали нелегальные газеты «Меркурий» и «Монитор», устраивали ежедневные выпуски «устной газеты». В Старобельском лагере была «вскрыта» «антисоветская организация», использовавшая в своей якобы «контрреволюционной деятельности» создаваемые среди военнопленных культурно-просветительские кружки, кассы взаимопомощи, чтение лекций, в том числе таких, как «экономика пчеловодства», «психология плена» и т.д. «Контрреволюционную организацию» поспешили раскрыть и в Осташкове. Особисты и работники политотделений сообщали в Москву о росте антисоветских настроений среди пленных, о намерениях некоторых из них бежать из плена. В целом материалы об агентурно-оперативной разработке офицеров и полицейских показали, что они не смирились с разделом Польши и были готовы бороться за восстановление независимости своей страны9.
3 декабря 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложения Лаврентия Берии об аресте всех взятых на учет кадровых офицеров бывшей польской армии. Операция была проведена 10 декабря, причем лишь за этот день были арестованы 570 офицеров. 487 офицеров были захвачены оперативниками несколько ранее как «члены контрреволюционных формирований»10.
4 декабря в Осташковский лагерь из Москвы была направлена новая следственная бригада во главе со старшим следователем следственной части ГУГБ НКВД СССР Степаном Белолипецким. Ей было поручено оформить к концу января следственные дела и обвинительные заключения на весь осташковский контингент для представления их на Особое совещание (ОСО) НКВД СССР11.
ОСО являлось органом с правом заочного (без участия подсудимого) рассмотрения дел. Оно могло приговаривать к заключению в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) на срок до 8 лет, а по ряду статей — до 10 лет. Правом приговора к высшей мере наказания — расстрелу до ноября 1941 г. ОСО не обладало.
31 декабря 1939 г. Берия издал директивы по передаче до конца января 1940 г. дел на весь контингент Осташковского лагеря Особому совещанию и проведению следствия по делам офицеров из Старобельского и Козельского лагерей. В Осташков должен был выехать сам Сопруненко с большой группой работников центрального аппарата НКВД СССР, в Козельск — заместитель начальника УПВ Иосиф Полухин, в Старобельск — комиссар УПВ Нехорошев. В Козельском и Старобельском лагерях следовало завершить следствие к концу января, уделив особое внимание настроениям военнопленных, выявив членов политических партий, работников Генштаба и т.д. Примечательно, что об Особом совещании речь шла только в приказе по Осташковскому лагерю12.
К концу января значительная часть из оформленных в Осташковском лагере свыше 6 тыс. следственных дел была передана ОСО. 1 февраля 1940 г. Сопруненко и Белолипецкий сообщили по ВЧ Берии: «Следствие [по] бывшим польским полицейским, содержащимся [в] Осташковском лагере, закончено, оформлено 6 тысяч 50 дел. Приступил [к] отправке дел [на] Особое совещание. Отправку закончим восьмого февраля. Необходимые для следствия мероприятия закончены»13.
К концу февраля 1940 г. Особое совещание уже рассмотрело 600 дел полицейских и вынесло им приговоры — от 3 до 8 лет пребывания в ИТЛ на Камчатке. В Москве было проведено совещание, на котором обсуждался вопрос о порядке отправки военнопленных из Осташковского лагеря в Северный дальневосточный лагерь. Один из участников совещания, начальник особого отделения Осташковского лагеря Григорий Корытов, докладывал о нем шефу Особого отдела Управления НКВД (УНКВД) по Калининской области Василию Павлову: «Из представленных нами 6005 дел пока рассмотрены 600, сроки 3–5–8 лет (Камчатка), дальнейшее рассмотрение наркомом пока приостановлено. Но разговоры таковы, что в марте мы должны основательно разгрузиться и подготовляться к приемке финнов. Есть распоряжение наркома о заключении нескольких категорий военнопленных в местные тюрьмы. На этот счет у начальника Управления по К.О. [т.е. УНКВД по Калининской области — Н. Л.] есть директива от 29.II.40 за № 25/1869, с которой прошу ознакомиться»14.
Упомянутая Корытовым директива — это распоряжение УПВ от 23 февраля относительно порядка выполнения приказа по НКВД СССР от 22 февраля о переводе в тюрьмы содержавшихся в лагерях для военнопленных «тюремщиков, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников»15.
Инициатором «разгрузки» Старобельского и Козельского лагерей выступил Петр Сопруненко. 20 февраля он обратился к Берии с предложением распустить по домам около 300 человек инвалидов, тяжело больных, отставников старше 60 лет и 400–500 офицеров запаса, жителей присоединенных к СССР территорий (агрономов, учителей, инженеров, врачей), на которых не было компрометирующих материалов. В то же время начальник УПВ испрашивал у наркома разрешение оформить дела для рассмотрения на Особом совещании «на офицеров КОПа (Корпус охраны пограничной), судейско_прокурорских работников, помещиков, актив партии “ПОВ” и “Стрелец”, офицеров 2_го отдела бывшего польглавштаба, офицеров информации (около 400 человек)». На записке Сопруненко резолюция Берии: «Тов. Меркулов. Пер[еговори]те со мной. Л. Б[ерия]. 20. II.»16.
После разговора Берии со своим первым заместителем и начальником ГУГБ Всеволодом Меркуловым 22 февраля последний подписал директиву, в которой говорилось: «По распоряжению народного комиссара внутренних дел тов. Берии предлагаю всех содержащихся в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях НКВД бывших тюремщиков, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников перевести в тюрьмы, перечислив их за органами НКВД. Все имеющиеся на них материалы передать в следственные части УНКВД для ведения следствия. О порядке дальнейшего направления этих дел указания будут даны дополнительно. О количестве переданных арестованных донесите»17.
Что примечательно в этом документе? Он касался лишь относительно небольшой части военнопленных Старобельского и Козельского лагерей. Основную массу польских офицеров, во всяком случае до 22 февраля, руководство НКВД не намеревалось репрессировать. В директиве от 22 февраля не фигурировало Особое совещание, которому Сопруненко предлагал передать на рассмотрение дела части польских офицеров в своем письме Берии от 20 февраля. Это свидетельствует о том, что нарком еще не пришел к окончательному решению, какой орган будет рассматривать дела переводимых в тюрьмы поляков. Видимо, получив предложения Сопруненко и издав директиву от 22 февраля, Берия решил испросить указаний у Сталина, какие меры следовало принять в отношении переводимых в тюрьмы военнопленных. От этого зависел и выбор органа, который должен был рассматривать дела арестованных.
Из письма Корытова к Павлову, написанному не ранее 29 февраля, явствует, что Берия приостановил рассмотрение дел осташковских военнопленных Особым совещанием, хотя оно уже вынесло 600 приговоров. Эта приостановка могла произойти лишь после 20 февраля.
В письме Корытова чрезвычайно важна и ссылка на то, что «окончательная разгрузка» Осташковского лагеря была связана напрямую с необходимостью принять военнопленных финнов. Еще 1 декабря 1939 г., на следующий день после нападения СССР на Финляндию, Берия приказал начальникам резервных лагерей — Грязовецкого, Юхновского, Южского, Путивльского, Козельщанского — подготовиться к поступлению большого количества финских военнопленных. В январе от руководства этих лагерей потребовали сведения о наличии жилых помещений, о максимальном количестве людей, которые они могут разместить. Были приняты энергичные меры и для создания дополнительных лагерей для военнопленных (Темниковский, Тайшетский и др.)18.
21 февраля Сопруненко подписал справку для руководства НКВД о готовности лагерей к приему около 25 тыс. военнопленных финнов. Письмо Корытова подтвердило, что, отдавая 31 декабря приказ о срочном оформлении дел на весь осташковский контингент для рассмотрения их на ОСО, Берия намеревался освободить для финнов самый большой и хорошо обустроенный лагерь для военнопленных19.
Но дело было конечно же не только и даже не столько в «разгрузке» от поляков одного — трех лагерей. Исключение 14 декабря 1939 г. по настоянию Англии и Франции при активном участии правительства Владислава Сикорского Советского Союза из Лиги наций в огромной мере усилило антизападные и антипольские чувства Сталина. После принятия Верховным союзным советом решения направить в Финляндию экспедиционный корпус польское правительство стало добиваться включения в него своего воинского соединения. 24 января 1940 г. Сикорский заявил на заседании Совета министров, что посылка корпуса в Финляндию вовлечет Францию и Великобританию в «фактическую войну с Россией, что для нас весьма желательно». О необходимости ориентироваться на разгром России в момент, когда союзники объявят ей войну, говорил и министр иностранных дел Польши Аугуст Залеский. О том, что в английском правительстве серьезно усилились тенденции к вмешательству в советско_финляндский конфликт, что оно готово действовать, «не останавливаясь перед риском разрыва отношений и даже вооруженного конфликта», сообщал в Москву полпред Иван Майский20.
Французско-британская концепция вооруженного выступления против СССР в период советско-финской войны была тесно связана с идеей нанести удар Советскому Союзу по его залежам нефти в районе Каспийского моря. Эти планы разрабатывались в первые месяцы 1940 г. 19 января Франция представила на заседании Верховного совета союзнических держав в Париже конкретный проект нападения на СССР в районе Кавказа и Каспийского моря. Верховный совет обсуждал его еще в феврале, а также в последний раз 22 марта 1940 г. План предусматривал интенсивные бомбардировки нефтяных месторождений на Каспийском море. Вплоть до мая политическое и военное руководство в Париже и Лондоне рассматривало проект нападения на СССР с юга в разных вариантах. Окончательно этот план оставили лишь в мае 1940 г., после начала германского наступления на Францию. При этом известно, что Сталин знал о готовившихся планах21.
Даже после того, как был заключен мирный договор с Финляндией, война с западными державами все еще не исключалась сталинским руководством, намеревавшимся вскоре осуществить присоединение к СССР Латвии, Литвы и Эстонии.
Соответствующая информация, поступавшая в Кремль как по дипломатическим, так и по разведывательным каналам, лишь укрепляла ненависть Сталина к польским офицерам. В случае возможной войны западных стран против СССР они, по его мнению, могли стать пятой колонной. Сталин никогда не забывал о роли восставших военнопленных чехов в гражданской войне в Советской России в 1918–1920 гг.
«Зимняя война» отразилась и на взаимоотношениях Германии и СССР. Гитлеровское руководство поняло, что боеспособность Красной армии весьма низка, следовательно, можно начать подготовку к нападению на СССР. Первая переброска германских войск к западным границам СССР была зафиксирована советскими разведывательными службами в середине февраля 1940 г.22. Слабость Красной армии способствовала и некоторому оживлению польского подполья, получавшего инструкции от правительства Сикорского23.
Все эти обстоятельства побудили сталинское руководство принять меры по усилению безопасности приграничных районов — западных областей Украинской и Белорусской ССР. Очистить эти территории от «неблагонадежных элементов» было важно и в связи с предстоявшими в конце марта 1940 г. выборами в Верховный совет СССР. Таким образом, и обстановка на международной арене, и внутренняя ситуация в Западной Украине и Западной Белоруссии вновь привлекли в конце февраля — начале марта внимание Кремля к проблеме польских военнопленных (офицеров и полицейских) и узников тюрем.
Совершенно очевидно, что в двадцатых числах февраля у Берии, по-видимому, созрела какая-то идея, касающаяся участи всего контингента трех спецлагерей для военнопленных, которая требовала обсуждения со Сталиным. Но встретившись со Сталиным 29 февраля, Берия вряд ли осмелился бы прямо предложить «хозяину» расстрелять всех польских офицеров, полицейских и узников тюрем. Не исключено, что он подвел его к этому варианту, но сформулировал решение скорее всего сам Сталин.
26 февраля Сопруненко по распоряжению наркома внутренних дел предписывает начальникам Козельского и Старобельского лагерей в срочном порядке сообщить сведения о контингенте военнопленных. Одновременно предлагалось прислать в УПВ дополнения к опросным листам, позволявшие лучше представить служебное положение офицеров, знание ими иностранных языков, пребывание их за границей и наличие у них родственников в СССР. Для выполнения этой работы следовало «мобилизовать всех годных работников лагеря»24.
27–28 февраля в УПВ поступают подробные сведения о военнопленных Старобельского, Козельского и Осташковского лагерей. В Козельск вновь прибыл Василий Зарубин. 27 февраля УПВ приказывает ему и начальнику лагеря Василию Королеву срочно выслать нарочным в Москву по 4–5 заполненных учетных и следственных дел25. Сопруненко и Берия были прекрасно знакомы с такого рода материалами. Для них они не представляли интереса. Скорее всего их намеревались показать Сталину.
Судьба польских военнопленных — офицеров и полицейских — решается параллельно с определением участи узников тюрем западных областей УССР и БССР и семей всех репрессированных — как военнопленных, так и заключенных тюрем. 2 марта 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утверждает предложение Лаврентия Берии и Никиты Хрущева «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР». Наряду с отселением жителей из 800-метровой пограничной полосы было решено депортировать в Казахстан на 10 лет все семьи репрессированных и находившихся в лагерях для военнопленных польских офицеров, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников (всего 22–25 тыс. семей). «Наиболее злостных» лиц из числа выселяемых предписывалось арестовывать и передавать их дела Особому совещанию. Дома и квартиры депортируемых должны были использоваться для расселения в них военнослужащих РККА, партийно-советских работников, командированных в западные области УССР и БССР людей. Беженцы, как правило, еврейской национальности, которые заявляли о своем желании вернуться в центральную Польшу, но не были приняты германской стороной, подлежали выселению в северные районы СССР для использования на лесоразработках и других работах. Идентичное решение принял в этот день и Совет народных комиссаров СССР26.
Нетрудно представить себе реакцию нескольких тысяч офицеров и полицейских, если бы им стало известно об участи их семей, сосланных в безводные степи Казахстана. С другой стороны, если бы родные узнали о расправе с мужьями, сыновьями и братьями, они стали бы активными участниками подпольной борьбы со сталинским режимом в западных областях УССР и БССР. Поэтому синхронная расправа с военнопленными (офицерами и полицейскими), заключенными тюрем и их семьями абсолютно логична для менталитета и методов борьбы сталинского руководства. Расстреливая советских людей — видных партийных и комсомольских деятелей, военачальников, ответственных хозяйственников и чиновников, оно всегда отправляло в лагеря ГУЛАГа или в ссылку и членов их семей.
2–3 марта по требованию Берии составляются сводные данные о наличии в лагерях УПВ польских офицеров, полицейских, священников, тюремных работников, пограничников, разведчиков. Данные, фигурирующие в справках от 3 марта, ложатся в основу приводимых Берией сведений в его записке Сталину. Отбор категорий офицеров и других военнопленных в справках от 2 и 3 марта и в записке Берии Сталину почти полностью совпадает. В них, в частности, не фигурируют подхорунжие, юнаки, беженцы и другие лица, которых Берия не предлагал расстреливать. Практически совпадает в справках и записке наркома и группировка категорий военнопленных.
Таким образом, нет сомнений, что справки готовились для Берии в связи с его запиской Сталину, что именно данные от 3 марта легли в основу записки наркома, адресованной «ЦК ВКПБ — товарищу Сталину» и напечатанной на бланке НКВД СССР. Примечательно, что записка Берии была зарегистрирована под номером 794/Б, номера же 793/б и 795/б датированы 29 февраля27. Очевидно, что данный номер был присвоен первому варианту записки Берии. Ее текст был, видимо, впоследствии переработан с учетом замечаний Сталина. Окончательный же вариант, имеющий тот же номер, но датированный мартом (число проставлено не было), был положен в основу решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта. Таким образом, записку Берии следует датировать не ранее 3 — не позднее 5 марта 1940 г. Сам же процесс непосредственной выработки решения о расстреле следует ограничить периодом 20 февраля — 5 марта.
По всей видимости, он мог быть связан и с поступлением из Киева в конце февраля предложений Хрущева об укреплении охраны границы, предусматривавших депортацию семей репрессированных — заключенных тюрем и военнопленных офицеров и полицейских. Будучи причастным к событиям, связанным с расстрелом польских офицеров и узников тюрем, бывший первый секретарь ЦК КП(б) Украины в 1959 г. санкционировал уничтожение не только учетных и следственных дел офицеров и полицейских, но и протоколов заседаний «тройки», принимавшей решения о расстреле военнопленных и узников тюрем28.
Возможно, Сталин, получив предложение Хрущева, дал поручение Берии оформить как проект решения об охране границы (в окончательном варианте он представлен за двумя подписями), так и записку о расстреле польских военнопленных (офицеров и полицейских) и заключенных тюрем. Одно остается несомненным — тесная связь решений от 2 марта «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР» и от 5 марта «Вопрос НКВД СССР», принятых по записке Берии. Впервые и в том, и в другом присутствует связка — польские военнопленные (офицеры и полицейские) и узники тюрем, которой ранее никогда не было.
Берия в своей записке обосновывал необходимость расстрела военнопленных (офицеров, полицейских, сотрудников разведывательных органов) и заключенных тюрем западных областей Украины и Белоруссии тем, что «все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю». Нарком утверждал: «Военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать к[онтр]-р[еволюционную] работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти. Органами НКВД в западных областях Украины и Белоруссии вскрыт ряд к-р повстанческих организаций. Во всех этих к-р организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы». Указав, что в лагерях для военнопленных содержится 14 736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков, 97% которых составляют поляки, что в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии находятся 10 685 арестованных поляков, он вновь подчеркнул, что все эти лица «являются закоренелыми неисправимыми врагами советской власти». Берия предлагал рассмотреть их дела «в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела».
Рассмотрение дел предлагалось провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения. Судьбу лиц, содержавшихся в лагерях военнопленных, следовало решать по справкам, составленным УПВ, арестованных — по справкам на основе дел, представленных НКВД УССР и НКВД БССР. Рассмотрение дел и вынесение решения возлагалось на «тройку» в составе Берии, Меркулова и начальника Первого спецотдела НКВД СССР Леонида Баштакова. В конце документа стоит подпись Берии. Первым на этой бумаге расписался Сталин, предварительно написав: «За» и внеся в нее последние коррективы — вычеркнув из состава тройки фамилию Берии и вписав в нее фамилию начальника Главного экономического управления (ГЭУ) НКВД СССР Богдана Кобулова. Затем свои подписи поставили Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. На полях секретарь указал: «Калинин — за, Каганович — за»29. Таким образом, катынское решение было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), а не путем опроса, как это широко практиковалось в работе этого органа (например, решение от 2 марта об усилении охраны госграницы). Оформление решения Политбюро по тексту инициативного документа — практика, широко принятая в то время. На записке наркома в правом верхнем углу был проставлен штамп: «Протокол № пункт № ». От руки вписано «13» (номер протокола), «144 О.П.» (пункт протокола, О.П. — особая папка). Подписи Берии, Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна Военная прокуратура, получив в 1990–1991 гг. однозначные заключения от нескольких независимых специалистов, признала подлинными30.
Записка Берии более полувека хранилась в опечатанном пакете вместе с выпиской из протокола решения Политбюро от 5 марта 1940 г., которая также была оформлена по всем канонам того времени31. Последняя напечатана на специальном типографском бланке для выписок из протоколов высшей партийной инстанции.
Пресловутый Юрий Мухин, никогда не видевший фототипического изображения записки Берии, писал, что он напечатан не на бланке, не имеет номера и даты, следовательно, это фальшивка32. Его последователи Сергей Стрыгин и Владислав Швед, хорошо знакомые с запиской, прибегли к более изощренной аргументации. Не имея возможности опровергнуть подлинность подписей членов Политбюро ЦК ВКП(б), одобривших предложение о расстреле, на первой странице записки и подпись Берии на последнем листе, они пытаются уверить читателей, что вторая и третья страницы, где сформулировано само решение о расстреле, подделаны то ли в хрущевское, то ли в ельцинское время 33. Однако на третьем листе есть надпись: «ОП. Вопрос НКВД», сделанная рукой Александра Поскребышева, заведующего Особым сектором ЦК ВКП(б). Аналогичные его надписи встречаются на многих инициативных документах к особым папкам Политбюро. Следовательно, и та страница, на которой сформулировано утверждаемое решение Политбюро (пункт 144 протокола 13) от 5 марта, — подлинная. Не вызывают сомнения и имевшиеся в закрытом пакете № 1 выписки из протокола решения Политбюро от 5 марта 1940 г.
(п. 13/14 | |
| | | Rus-Loh
Количество сообщений : 1313 Возраст : 62 Localisation : Ярославль Дата регистрации : 2007-09-11
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 9:55 am | |
| Осташковскому лагерю было предложено готовить справки-заключения только на тех, на кого не были оформлены дела для ОСО, в Козельском и Старобельском же лагерях — на весь контингент. Они готовились в обстановке строжайшей секретности. Заказывать форму для справок в типографии было категорически запрещено. По мере готовности дела со справками направлялись в Москву. Так, к 23 марта туда из Старобельска были уже отосланы материалы на 760 человек. 30 марта Сопруненко потребовал высылать справки в первую очередь на высший, затем старший и средний офицерский состав, в последнюю очередь — на врачей, учителей, агрономов, гражданских лиц, на которых не имелся компрометирующий материал40. Если в делах, присланных в УПВ, отсутствовали какие-либо данные, в частности, адреса родных, имелись разночтения в написании фамилии или других данных, их направляли на уточнение в лагерь. В ином случае в справке в УПВ заполнялась последняя графа — заключение. После этого дело отсылалось в Первый спецотдел НКВД СССР, где над ним работали под руководством заместителя начальника этого отдела, капитана госбезопасности Аркадия Герцовского. Часть дел ставилась на контроль; решение по ним принимал лично Меркулов. Остальные фамилии включались в списки подлежавших расстрелу, которые затем передавались на утверждение «Комиссии», то есть «тройки» в составе Меркулова, Кобулова и Баштакова. После визирования ими списка фигурировавшие в нем военнопленные или заключенные считались осужденными к высшей мере наказания — расстрелу. Решения Комиссии оформлялись специальными протоколами. После этого списки-предписания на отправку из лагеря в распоряжение УНКВД, подписанные начальником УПВ или после отъезда Сопруненко из Москвы его заместителем Иваном Хохловым, направлялись в Козельский, Старобельский и Осташковский лагеря; предписания о расстреле, подписанные Меркуловым, — начальникам УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей41.
Тщательно готовился и расстрел узников тюрем западных областей УССР и БССР. Чтобы централизовать расстрел поляков — заключенных тюрем, свести к минимуму число лиц, задействованных в операции и таким образом исключить утечку информации, было решено сосредоточить их в четырех тюрьмах, предварительно отправив из них заключенных в лагеря ГУЛАГа. В соответствии с приказом Берии от 22 марта поляков из Львовской, Ровенской, Волынской, Тернопольской, Дрогобыческой, Станиславской, Пинской, Брест-Литовской, Вилейкской и Барановической тюрем следовало в 10-дневный срок перевезти в Киев, Минск, Харьков и Херсон42.
Как и в лагерях военнопленных, в украинских и белорусских республиканских органах НКВД усиленно занимались подготовкой следственных дел и справок кобуловской формы на заключенных. Справки составляли начальники тюремных отделов, вносили в них уточнения и исправления, затем передавали Первым спецотделам республиканских НКВД. Там заполнялась последняя графа справки — заключение, после чего их направляли Герцовскому, где и готовились списки-предписания на расстрел, которые штамповались Комиссией, то есть тройкой Меркулова, Кобулова и Баштакова.
Наряду с оформлением материалов на контингент трех спецлагерей и узников тюрем принимались и другие меры по подготовке расстрельной операции. С 16 марта была запрещена переписка всех военнопленных. Начальство ужесточило пропускной режим, усилило охрану лагерей, сократило часть технических сотрудников. Главное транспортное управление НКВД СССР разработало подробнейший план доставки военнопленных к местам казни. На протяжении полутора месяцев его начальник Соломон Мильштейн ежедневно, а иной раз и два раза в день, направлял Берии и Меркулову сводки, фиксируя малейшие отклонения от плана перевозок, о количестве отправляемого порожняка, загружавшихся и разгружавшихся вагонов и т.д.43.
Незадолго до начала операции в Старобельск прибыли капитан госбезопасности Ефимов и работник 5_го отдела ГУГБ НКВД СССР В. Миронов, отвечавший за агентуру. В Козельск вновь выехал Зарубин, в Осташков — Дмитрий Холичев. В лагерях в течение всей операции находились и представители Главного управления конвойных войск (Иван Степанов в Козельске, Алексей Рыбаков в Старобельске и Михаил Кривенко в Осташкове). В ходе операции в Ровенском и Наркомчерметовских лагерях выявляли офицеров, полицейских, жандармов, направляя их сразу же в Козельск, Старобельск и Осташков. Туда же свозили и находившихся в больницах тяжелобольных польских офицеров и полицейских. Пополнялся и контингент тюрем. 4 апреля Берия приказал наркомам внутренних дел УССР и БССР Серову и Цанаве арестовать на территории бывших польских воеводств всех проводящих «контрреволюционную работу» унтер_офицеров польской армии, остальных же взять на оперативный учет, обеспечив агентурным наблюдением. В Киев и Минск свозились и заключенные, в недавнем прошлом граждане Польши, находившиеся в тюрьмах других регионов страны44.
Первые списки на отправку военнопленных на расстрел начали поступать в лагеря 3–5 апреля, в тюрьмы — 20–23 апреля. 9 апреля были подписаны 13 списков на 1297 военнопленных. Мог ли орган внесудебной расправы рассмотреть за один день по существу почти 1300 дел? Ответ очевиден — это физически невозможно. Да это и не требовалось: в задачу «тройки» входило лишь утвердить списки, состав ленные в Первом спецотделе под контролем Меркулова. Список, как правило, содержал около 100 фамилий и предписывал начальнику лагеря немедленно направить указанных в нем лиц в Смоленск (Харьков, Калинин) в распоряжение соответствующего УНКВД45. В них были включены 97% всех офицеров и полицейских, содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях. Среди отправляемых на расстрел были кадровые военные, резервисты и престарелые отставники; члены политических партий и абсолютно аполитичные люди; поляки и евреи, белорусы и украинцы. Врачей, исполнявших в армии свой гуманитарный долг, обрекали на смерть наравне с жандармами, контрразведчиками, тюремными
работниками. Практически речь шла не о том, кого расстрелять, а кому следует сохранить жизнь, включив в список на отправку в Юхновский лагерь.
Долгие годы оставались неясными мотивы, по которым трем процентам была сохранена жизнь. В ходе подготовки к печати катынских документов нами был найден документ, раскрывающий причины, по которым пощадили 395 человек. По ходатайству 5-го (разведывательного) отдела ГУГБ НКВД были оставлены в живых 47 человек, столько же — по просьбе германского посольства, 19 — по запросу литовской миссии, немцев по национальности — 24 человека, 91 военнопленный был направлен в Юхнов по личному указанию Меркулова. Среди последних были как те, кто представлял интерес в качестве источника информации, так и пленные, заявлявшие о своих коммунистических убеждениях, оказывавшие различные услуги администрации лагерей. 167 человек попали в разряд «прочие» — рядовые, юнаки, унтерофицеры, подхорунжие, беженцы, а также несколько десятков осведомителей46.
Три первых списка-предписания на отправку из Осташковского лагеря на 343 человека были подписаны Сопруненко 1 апреля. 3 апреля они поступили в лагерь и, согласно путевой ведомости, 5 апреля в 9 час. 30 мин. те же 343 «лишенных свободы» в пяти вагонах прибыли в Осташков. Столько же человек были приняты помощником начальника УНКВД по Калининской области Т. Качиным. В тот же день начальник УНКВД направил Меркулову шифротелеграмму «Первому наряду исполнен № 343. Токарев». Эти документы хранятся в разных фондах и разных архивах, в том числе в Центральном архиве ФСБ. Сохранились аналогичные документы почти за каждый день операции. Все цифры в них совпадают47. Последние военнопленные были вывезены из лагерей к концу мая.
Как проходили расстрелы, подробно рассказал на допросах в военной прокуратуре Дмитрий Токарев. Руководил расстрелом присланный из Москвы начальник комендантского отдела НКВД СССР майор госбезопасности В. Блохин. Именно он вместе с комендантом Калининского отдела НКВД СССР разработал технологию расстрела. Одну из камер обшили кошмой, чтобы не были слышны выстрелы. Тюрьму временно освободили от других заключенных. «Из камер поляков поодиночке вели в красный уголок, то есть в ленинскую комнату, там сверяли данные — фамилия, имя, отчество, дату рождения... Надевали наручники, вели в приготовленную камеру и били из пистолета в затылок», — сообщил Токарев. Только в Калинине в расстрелах участвовали 30 человек, по трем лагерям — 53. Расстреливали из немецких «вальтеров». «Через вторую заднюю дверь трупы выносили из камеры и бросали в крытые грузовики. Затем 5–6 машин увозили тела к месту захоронения в окрестностях села Медное. Это рядом с дачами УНКВД, с одной из моих двух дач. Место выбирал Блохин. Он же привез из Москвы двух экскаваторщиков», — давал показания все тот же Токарев48. Следует иметь в виду, что территория с местами захоронения осташковских узников никогда германскими войсками не занималась.
В Харькове, по свидетельству начальника охраны УНКВД Митрофана Сыромятникова, расстреливали, как и в Калинине, во внутренней тюрьме НКВД на ул. Дзержинского, куда военнопленных доставляли «воронками» с вокзала. Затем тела на грузовиках везли в 6-й район лесопарковой зоны, в 1,5 км от села Пятихатки, и закапывали вблизи дач УНКВД. Руководили расстрелом специально присланные работники комендантского отдела НКВД СССР при активном участии коменданта внутренней тюрьмы Тимофея Куприя, начальника харьковского УНКВД майора госбезопасности П. Сафонова и его заместителя П. Тихонова49. Они же, видимо, руководили и расстрелом заключенных тюрем, доставленных в Харьков.
Офицеров из Козельского лагеря расстреливали как непосредственно в Катынском лесу, так и, скорее всего, в Смоленской тюрьме. Об этом свидетельствуют сводки Мильштейна о движении тюремных вагонов, в которых неоднократно указывалось, что вагоны прибывали на станцию Смоленск. В них, в частности, сообщалось: «6 апреля с/г. на ст. Смоленск в 12 час. 15 мин. поездом № 87 прибыли 2 вагона за № 602 и 673... Находятся под разгрузкой на ст. Смоленск 4 вагона за № 670, 351, 602 и 673». В сводке за 7 апреля вновь отмечалось: «На ст. Смоленск находятся подразгрузкой 4 вагона за №№ 670, 351, 602 и 673»50 [выделено мной. — Н. Л.]. Таким образом, вагоны стояли на станции под разгрузкой два дня. Видимо, офицеров доставляли из вагонов в Смоленскую тюрьму по мере освобождения места в ней после расстрела очередной партии поляков. С. Свяневич, доставленный в Смоленскую тюрьму, обнаружил, что она полностью освобождена от других заключенных. В одной из 8 могил польских офицеров в Катыни тела лежали ровными рядами, лицом к земле, в отличие от других ям смерти, где расстрелянные находились в разных положениях.
В Катынском лесу расстреливали группами над глубокими могилами, в мундирах, орденах, стреляли в затылок с близкого расстояния. При расстрелах использовались немецкие пули калибра 7,65 мм. В 20% случаев руки у военнопленных были связаны проволокой или плетеным шнуром. В одной из могил находились тела, на головах которых были шинели, обмотанные на уровне шеи шнуром, который соединялся петлей со связанными руками51.
В соответствии с составленной по итогам операции справкой Управления по делам о военнопленных в УНКВД трех областей было отправлено 14 587 человек. В справках же, подготовленных для Сталина руководством НКВД в 1941–1943 гг., фигурирует цифра 15 131 человек. В записке Александра Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 г. указывается, что всего были расстреляны 21 857 человек, включая 8348 офицеров Войска Польского, 6311 полицейских и 7305 узников тюрем52. Расхождения в справке УПВ конца мая 1940 г. с данными НКВД 1941–1943 гг. скорее всего связаны с теми военнопленными офицерами и полицейскими, которые по директиве Меркулова от 22 февраля 1940 г. были переведены в распоряжение УНКВД трех областей, то есть в тюрьмы. Они уже не учитывались в справке УПВ, тем не менее их также расстреляли как военнопленных офицеров и полицейских.
Среди отправленных на расстрел были 11 генералов, контр-адмирал, 77 полковников, 197 подполковников, 541 майор, 1441 капитан, 6061 поручик, подпоручик, ротмистр и хорунжий, 18 капелланов и других представителей духовенства.
Те, кого отправляли на расстрел, даже не подозревали, что их ждет, о чем свидетельствуют политдонесения комиссара УПВ Нехорошева. Родные и близкие, а также дети военнопленных из трех спецлагерей обращались к Сталину, в УПВ, другие инстанции, умоляя отпустить мужей и отцов из плена53 . До конца своей жизни многие из них не могли смириться с утратой, вопреки всему надеясь на возвращение тех, кто сгинул в Советском Союзе.
Сразу после завершения расправы с польскими офицерами и полицейскими были приняты карательные меры и против других польских военнопленных. В конце мая 8 тыс. рядовых и унтер-офицеров бывшей польской армии из лагерей военнопленных, работавших на предприятиях Наркомата черной металлургии, были отправлены в Северный железнодорожный лагерь ГУЛАГа на строительство Северо-Печорской железнодорожной магистрали54.
13 апреля была проведена и депортация семей приговоренных к расстрелу польских офицеров, полицейских и заключенных тюрем. В Северный Казахстан были выселены около 70 тыс. женщин, детей, стариков. Там им не были предоставлены ни жилье, ни работа, ни средства к существованию55.
Следует также подчеркнуть, что, расстреляв польских офицеров и полицейских, сталинское руководство тем самым ликвидировало опытные кадры, которые могли бы внести весомый вклад в борьбу с гитлеризмом, усилить боеспособность и созданных в 1941–1942 гг. Армии Андерса и соединений под командованием З. Берлинга. Известно, в частности, что многие ранее интернированные в Литве и Латвии и переведенные в июле — августе 1940 г. в Козельский лагерь офицеры сразу после нападения гитлеровской Германии на СССР выразили желание служить в Красной армии.
Из них отобрали 44 человека, направили на двухнедельные разведывательные курсы в Сходне и забросили в Польшу. Но закрепиться там смогла лишь группа «Михал». Ее командиром был капитан Миколай Арцишевский. Перед войной он изучал право в Познанском университете, занимался журналистикой в Гдыне. В августе 1939 г. как офицера запаса его призвали в польскую армию и назначили командиром роты. Арцишевский участвовал в защите Варшавы, получил звание капитана. После капитуляции вместе с другими офицерами он добрался на надувной лодке до Вильно, где был интернирован. 17 августа 1941 г. его группу в составе пяти человек десантировали над территорией Польши в 150 км от намеченной цели. Но они все же смогли добраться до своего района и с 20 сентября поддерживали регулярную радиосвязь с Москвой. Более того, по мере расширения своей деятельности группа вышла за рамки первоначальных заданий, а раскинутая ею сеть охватила почти всю страну. Арцишевский передавал сведения о дислокации германской авиации и сил ПВО в районе Гданьска, об усилении железнодорожных перевозок в Восточной Пруссии, о ситуации в прибалтийских портах и т.д. Но главное, что сделали члены группы «Михал», — это организация разведки на крупнейших железнодорожных узлах страны, через которые проходило до 65% перевозок для Восточного фронта. Много лет спустя Генеральный штаб Советской армии отмечал, что данные «Михала» брались за основу при определении количества войск противника, перевезенных по территории так называемого Генерал-губернаторства. Арцишевский был арестован гестапо 25 июля 1942 г. вместе с другими членами группы и рацией в Юзефове под Варшавой. На допросах никого не выдал. Был расстрелян 11 мая 1943 г. в руинах Варшавского гетто56.
Более полувека первые лица советского государства и КПСС с особой тщательностью скрывали правду о катынском злодеянии, тем самым разделив в определенной мере ответственность за него. На все попытки польского правительства выяснить участь своих офицеров советская сторона в 1941–1942 гг. заявляла, что все они освобождены и самостоятельно рассеялись, неизвестно куда.
В 1942 г. работавшие в немецких железнодорожных бригадах поляки узнали от местных жителей о захоронениях своих соотечественников в Катынском лесу. На месте одной из могил они установили деревянный крест. В феврале 1943 г. об этом стало известно германскому руководству. Оно поспешило использовать результаты эксгумации для внесения разлада в антигитлеровскую коалицию и переключения внимания с преступлений нацизма на акции Советов. 13 апреля Берлинское радио информировало мир о захоронении в Катынском лесу 12 тыс. польских офицеров, расстрелянных НКВД весной 1940 г. (в действительности там покоились тела около 4,5 тыс. польских военнопленных).
В ответ 15 апреля Совинформбюро обвинило во всем гитлеровцев, объявив, что поляки работали под Смоленском, где и попали в германский плен.
Правда была нежелательна не только сталинскому руководству, но и демократическим союзникам СССР по антигитлеровской коалиции. Уинстон Черчилль написал своему министру иностранных дел Антони Идену, что «не следует патологически кружить над могилами трехлетней давности»57. Попытки посланника Великобритании при польском правительстве Оуэна О’Маллея доказать причастность НКВД к расстрелу польских офицеров вызвала лишь раздражение в английском кабинете. Франклин Рузвельт занял аналогичную позицию: единство коалиции являлось непременным условием разгрома стран оси; все остальное должно было отступить на задний план.
В то же время германское сообщение вызвало буквально шок у поляков. 18 апреля генерал Владислав Андерс приказал отслужить мессы по душам военнопленных, узников тюрем, депортированных, погибших на территории СССР, и тех, кто сложил головы в боях с вермахтом. Польское правительство обратилось в Международный комитет Красного Креста с просьбой расследовать гибель офицеров в Катыни и даже рассматривало возможность отзыва своего посла из Москвы. Однако сталинское руководство, воспользовавшись этим обращением в МККК, обвинило лондонских поляков в содействии Гитлеру и 25 апреля 1943 г. приостановило с ними дипломатические отношения58.
В преддверии освобождения Смоленска от оккупантов начальник отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Георгий Александров предложил создать специальную комиссию для «расследования» катынского дела59.
Идея пришлась по душе сталинскому руководству. Однако в нее была внесена существенная корректива. Было решено на первых порах не допускать в нее никого из Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний (ЧГК). В то же время несколько ее членов и судебно-медицинских экспертов в конце сентября 1943 г. были направлены в Смоленскую область, но лишь для того, чтобы проводить расследование преступлений гитлеровцев против советских граждан. Среди них был и Николай Бурденко —главный хирург Красной армии, один из основоположников нейрохирургии в СССР, член ЧГК. 27 сентября Бурденко обратился к Молотову с письмом, в котором говорилось: «Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович! Вчера от проф. Трайнина я получил Ваше указание об обследовании Смоленской области и, в частности — Катынской трагедии. В отношении последнего дела я прошу Вашего разрешения, ввиду необходимости произвести выемку трупов польских офицеров и точного обследования способа расстрела и характера ран — пригласить от Вашего имени начальника Главного военно-санитарного управления Красной армии генерал-лейтенанта Ефима Ивановича Смирнова и подчиненных ему компетентных лиц... Надеюсь всю организацию провести к 29-му сентября. Искренне преданный Вам Н. Бурденко»60.
Прочитав записку, Молотов наложил резолюцию, адресованную его заместителю Андрею Вышинскому: «Я о Катыни ничего не говорил т. Трайнину. Нужно обдумать, когда и как браться за это дело. Тов. Трайнин поторопился с дачей поручения т. Бурденко. В.М. 27.IХ.». В результате главный хирург Красной армии и другие сотрудники ЧГК выехали в Смоленск, но к катынскому делу до второй декады января 1944 г. их не допускали. Сталинское руководство предпочло провести основательную подготовку, перед тем как допустить до него представителей ЧГК. Воз главил «предварительное расследование» нарком госбезопасности Меркулов, который, как показано выше, в апреле — июне 1940 г., будучи первым заместителем наркома внутренних дел, руководил операцией по расстрелу польских офицеров, полицейских и узников тюрем. Главной задачей при этом стало уничтожение доказательств вины НКВД и фабрикация фальсифицированных «документов» об ответственности гитлеровцев за катынское преступление. Команда Меркулова подготовила многочисленных лжесвидетелей, изготовила и подложила в могилы нужные им «документы». К 10 января была составлена обширная справка, подписанная Меркуловым и первым заместителем наркома внутренних дел Сергеем Кругловым61. Лишь после того, как дело было подготовлено работниками НКГБ и НКВД, 13 января 1944 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О создании специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров». Председателем комиссии был назначен Бурденко, в ее состав вошли писатель Алексей Толстой, митрополит Коломенский и Галицкий Николай, председатель Всеславянского комитета генерал-лейтенант инженерных войск Александр Гундоров, председатель Исполкома Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца С. Колесников, нарком просвещения РСФСР академик Владимир Потемкин, начальник Главного военно-санитарного РККА Ефим Смирнов, председатель Смоленского облисполкома Р. Мельников. Таким образом, в комиссию не были включены ни представители союзных с СССР стран, ни находящиеся в СССР поляки из Союза польских патриотов (СПП). Примечательно, что в проекте решения Политбюро о создании Специальной комиссии, согласованном Молотовым с Берией и направленном Сталину, среди ее членов значились также председатель Правления СПП Ванда Василевская и член Правления Болеслав Дробнер. Однако Сталин лично вычеркнул из проекта их кандидатуры62.
Авторитет членов Специальной комиссии должен был послужить прикрытием фальсификации, которую сфабриковали работники НКВД во главе с Меркуловым. Любое сомнение, выраженное кем-либо из членов ЧГК, встречало со стороны наркома госбезопасности столь резкий отпор, что Бурденко и другие члены комиссии сочли за благо подписать текст, подготовленный в НКВД и НКГБ. В официальном сообщении «Специальной комиссии», опубликованном в январе 1944 г., утверждалось, что массовое уничтожение польских военнопленных в Катыни — дело рук немецко-фашистских захватчиков. Попытка добиться подкрепления этого вывода авторитетом Международного военного трибунала в Нюрнберге провалилась. В его приговоре катынский расстрел не фигурировал63.
В разгар холодной войны, в 1951 г. была создана специальная комиссия Палаты представителей Конгресса США по катынскому вопросу. Заслушав многочисленных свидетелей, исследовав документы, включая отчеты об эксгумации, найденные в могилах дневниковые и другие записи, ее члены пришли к однозначному выводу, что органы НКВД совершили массовые убийства польских офицеров и полицейских с целью устранения всех тех, кто мог помешать «полной коммунизации Польши». В Москве пристально следили за работой этой комиссии, учредив в МИДе свою комиссию по катынскому вопросу, в которую вошел и представитель МГБ СССР Д. Гребельский64.
В СССР о расстреле в Катыни поспешили забыть, всякое упоминание о нем изымалось из исторических трудов и энциклопедий. Зато из нескольких тысяч действительно уничтоженных фашистами белорусских деревень для постройки мемориала выбрали селение с близким названием — Хатынь, словно желая сбить людей с толку, накрепко связать в их сознании катынское преступление с германскими захватчиками.
В просоветской Польше само слово «Катынь» трактовалось как антигосударственное. За свечку, поставленную под крестом с такой надписью, грозили репрессии. Семьи мучеников вынуждены были прятать реликвии, оставшиеся от погибших. Но полувековая память об убитых, несмотря на ссылки, тюрьмы, лагеря, преследования, жила и кровоточила, разъединяя польский и российский народы. Лишь правда могла помочь преодолеть возникшую между ними пропасть.
Поляки же, оказавшиеся в эмиграции, по крупицам собирали сведения о катынском преступлении. Адам Мощиньский проделал титаническую работу по составлению списка расстрелянных польских офицеров и полицейских. В 1948 г. в Лондоне под редакцией генерала Андерса был издан сборник «Катынское преступление в свете документов», выдержавший 13 изданий. В 1951 г. там же вышла в свет книга Юзефа Мацкевича «Убийцы из Катынского леса». Огромный вклад в научное освоение темы внес профессор Пенсильванского университета (США) Януш Заводный. Его труд «Смерть в лесу», переведенный на многие языки, возродил интерес мировой общественности к катынской проблеме и дал мощный импульс новым исследованиям. Наиболее известными из них стали четыре книги английского историка Луиса Фитц-Гиббона, опубликованные в 1970–1979 гг., которые всколыхнули общественность западных стран65. В Англии была развернута кампания по сбору средств на строительство в Лондоне обелиска в память о погибших. Би_би_си подготовило обширную программу, посвященную катынской трагедии. В Палате общин британского парламента выступил бывший обвинитель на Нюрнбергском процессе Анри Нив, потребовавший возобновить расследование по этому делу. 17 июля 1970 г. Палата лордов провела специальное заседание по катынскому злодеянию. В этом же месяце американский конгрессмен Р. Пучиньский призвал правительство США поднять вопрос на Генеральной Ассамблее ООН; в августе с аналогичным предложением выступил депутат австралийского парламента Кейн.
Все увеличивавшийся интерес общественности Запада к катынской теме побудил советское руководство проявлять большую активность в этом вопросе. Советский министр иностранных дел Андрей Громыко обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) с предложением поручить советскому послу в Лондоне сделать в связи с этим представление МИДу Великобритании. 15 апреля 1971 г. соответствующее постановление было принято высшей партийной инстанцией. Аналогичные демарши предпринимались по решению Политбюро и в последующие годы66.
Но и в Советском Союзе имелись люди, которые не желали мириться с правительственной ложью о судьбе польских офицеров. Украинский поэт и публицист А. Караванский, проведший 20 лет в советских тюрьмах, в 1969 г. обратился в ЦК КПСС и прокуратуру с требованием провести новое расследование по катынскому делу. В 1970 г. Караванский был приговорен к дополнительному десятилетнему сроку заключения и вышел на свободу лишь в 1989 г. О катынском преступлении писал в третьем томе «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Солженицын.
В апреле 1980 г., в 40-летие катынского расстрела, группа советских правозащитников — Л. Алексеева, А. Амальрик, В. Буковский, Б. Вайль, Т. Венцлов, А. Гинзбург, Н. Горбаневская, З. и П. Григоренко, Б. Ефимов, П. Литвинов, К. Любарский, В. Максимов, В. Некрасов и др. — опубликовали пророческое заявление. В нем они выражали уверенность, что недалек тот день, когда наш народ воздаст должное всем участникам этой трагедии, как палачам, так и жертвам; одним — в меру их злодеяний, другим — в меру их мученичества. Подписавшиеся под документом заверили польский народ, что никто из них не забывал и не забудет о той ответственности, которую несет наша страна за преступление, совершенное ее официальными представителями, в Катыни67.
В начале 1980-х годов катынская тема все настойчивее поднималась диссидентами и сторонниками «Солидарности» в Польше. В мае 1981 г. был создан комитет по сбору средств на памятник жертвам катынского расстрела, который в июле был воздвигнут на военном кладбище в Варшаве. Однако органы госбезопасности социалистической Польши снесли его ночью того же дня. Объявленное в декабре 1981 г. военное положение приостановило на время открытое выражение скорби по польским гражданам, погибшим от рук сталинских палачей; однако со второй половины 1980-х годов катынская тема вновь прорывается на страницы печати, экраны телевидения, кино с невиданной силой. Официальная Варшава решает, что больше невозможно противиться этому и целесообразнее выступить в качестве сторонников поиска правды. Перед созданной в 1987 г. двусторонней Комиссией историков СССР и Польши по белым пятнам в качестве одной из важнейших задач был поставлен поиск правды по катынскому делу.
Однако за два года своей работы члены комиссии не приблизились к выработке единой точки зрения по данному вопросу. В мае 1988 г. польские историки представили аргументированную экспертизу выводов комиссии Н. Бурденко, доказав их несостоятельность. Советские же исследователи во главе с директором Института марксизма-ленинизма Георгием Смирновым не получили от ЦК КПСС полномочий ставить под сомнение версию об ответственности гитлеровцев за катынский расстрел. Найти же сколько-нибудь убедительные документы, подкреплявшие ее обоснованность, они были не в состоянии, поскольку таковых не имелось. Курировавший работу комиссии член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев писал: «Началась длительная поисковая “волынка”. Польская часть объединенной комиссии нажимала на Г. Смирнова, он в свою очередь звонил мне и просил помочь в поиске документов. Каждый раз я обращался к Михаилу Сергеевичу, который отвечал на мои неоднократные просьбы одним словом: “Ищите!”. Неоднократно спрашивал у заведующего общим отделом ЦК Валерия Болдина, хранителя архивов, где же могут быть хоть какие_то документы по Катыни. Он уверял, что таковых у него нет, но говорил это с легкой усмешкой... Так продолжалось достаточно долго. Но однажды вся эта невнятица была взорвана. Ко мне пришел Сергей Станкевич и сказал, что историк Н. С. Лебедева, работая с документами конвойных войск, неожиданно обнаружила сведения о Катыни»68.
Однако в дело вмешался ЦК КПСС. Заведующий Международным отделом ЦК Валентин Фалин 22 февраля 1990 г. обратился к Михаилу Горбачеву со следующим письмом: «Рядом советских историков (Ю. Н. Зоря, В. С. Парсаданова, Н. С. Лебедева)... выявлены ранее неизвестные материалы Главного управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных и Управления конвойных войск НКВД за 1939–1940 годы, имеющие отношения к так называемому катынскому делу... На базе новых документальных фактов советскими историками подготовлены материалы для публикации... Появление таких публикаций создавало бы в известном смысле новую ситуацию. Наш аргумент — в госархивах СССР не обнаружено материалов, раскрывающих истинную подоплеку катынской трагедии, стал бы недостоверным. Выявленные учеными материалы, а ими, несомненно, вскрыта лишь часть тайников, в сочетании с данными, на которые опирается в своих оценках польская сторона, вряд ли позволит нам дальше придерживаться прежних версий и уклоняться от подведения черты...»69.
Ситуация рассматривалась на заседании Политбюро, которое запретил | |
| | | Rus-Loh
Количество сообщений : 1313 Возраст : 62 Localisation : Ярославль Дата регистрации : 2007-09-11
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 9:56 am | |
| 1 Димитров Г. Дневник (9 март 1933 — 6 февруари 1949). София, 1997. С. 182.
2 Правда. 19.09.1939.
3 Документы внешней политики. 1939. Т. ХХII. Кн. 2. М., 1992. С. 134–136.
4 Катынь. Пленники необъявленной войны / Под ред. Р. Г. Пихои, А. Гейштора; Сост., авторы
вступ. ст. и коммент. Н. С. Лебедева и В. Матерский. М., 1997. С. 68–73.
5 Там же. С.118–119, 148.
6 Там же. С. 129.
7 Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне: Сб. документов. Том 1.
Накануне. Книга первая (ноябрь 1938 — декабрь 1940 г.). М., 1995. С. 96–97.
8 Филиппов С. Г. Деятельность органов ВКП(б) в западных областях Украины и Белоруссии в 1939–
1941 гг. // Исторические сборники «Мемориала». Вып. 1. Репрессии против поляков и польских граж_
дан. М., 1997. С. 48–49.
9 См. подробнее: Лебедева Н. С. Катынь: Преступление против человечества. М., 1994. С. 42–134.
10 Российский государственный архив социально_политической истории (РГАСПИ). Ф. 17.
Оп. 166. Д. 616. Л. 114–117; Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 237–238.
11 Там же. С. 250. В материалах УПВ сохранилось одно из обвинительных заключений, оформлен_
ных бригадой Белолипецкого. В нем указывалось: «Обвинительное заключение по следственному делу
№ 649 по обвинению Олейника Степана Степановича по ст. 58 п. 13 УК РСФСР. 1939 г. декабря 29_го
дня, я, начальник отделения особого отдела НКВД 7_й армии — мл. лейтенант госбезопасности Ми_
ловидов, рассмотрев следственное дело № 649 по обвинению военнопленного быв. Польского госу_
дарства Олейника Степана Степановича, 1911 г. рождения, уроженца с. Тарнувка, Волынской губ., по
национальности поляк, в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 13 УК РСФСР, и найдя, что Олей_
ник, будучи в быв. Польском государстве, с 1936 г. по 1939 г. служил в качестве полицейского в г.
Борщеве, где проводил активную борьбу против революционного движения, постановил: следствен_
ное дело № 649 по обвинению в/п Олейника С.С. направить на рассмотрение Особого совещания
НКВД СССР». Начальник отделения особого отдела ГУГБ НКВД 7_й армии мл. лейтенант Милови_
дов. Согласен: ст. следователь следчасти ГУГБ НКВД СССР, лейтенант госбезопасности Белолипец_
кий. Справка: Обвиняемый Олейник содержится в Осташковском лагере НКВД Калининской облас_
ти». Утвердил это обвинительное заключение начальник Особого отделения Осташковского лагеря
лейтенант г/б Корытов. (РГВА. Ф.1/п. Оп. 4е. Д. 1. Л. 163.)
12 Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 275–278.
13 Там же. С. 316–318.
14 Там же. С. 382–384.
15 Там же. С. 358–359.
16 Там же. С. 343.
17 Там же. С. 350.
18 Российский государственный военный архив (далее: РГВА). Ф.1/п. Оп. 4в. Д. 9. Л. 240–252,
255; Оп. 2а. Д. 1. Л.437.
19 См. подробнее: Лебедева Н. С. Указ соч. С. 152–154.
20 Дурачиньский Э. Польша в политике Москвы 1939–1941 годов: Факты. Гипотезы, вопросы //
Война и политика 1939–1941 / Отв. ред. А. О. Ржешевский. М., 1999. С. 50–64; Сиполс В. Тайны дип_
ломатические. Канун Великой отечественной. 1939–1941. М., 1997. С. 185. В редакционной статье
журнала «Международная жизнь», посвященной 50_летию советско_германского договора о ненапа_
дении от 23 августа 1939 г., указывалось: «Советско_финская война едва не сделала реальностью то,
что до этого было в принципе немыслимым: военные действия против СССР со стороны Англии,
Франции и даже Швеции». (Международная жизнь. 1989. № 9. С. 74). См. также: Корнат Ф. Француз_
ские и британские планы вооруженной акции против Советского Союза с 1940 г. // Международный
кризис 1939–1941 гг.: От советско_германских договоров 1939 года до нападения Германии на СССР.
М., 2006. С. 399–410.
21 Корнат М. Французские и британские планы вооруженной акции против Советского Союза в
1940 г. // Международный кризис 1939–1941 гг.: От советско_германских договоров 1939 года до напа_
дения Германии на СССР. С. 399–410.
22 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1. Кн. 1. С. 151.
23 См.: Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939–1941 гг.
Варшава; М., 2001. Т. 1–2. (Polskie Podziemie na terenach Zachodniej Ukrainy i Zachodniej Bialorusi w
latach 1939–1941. Warszawa; M., 2001).
24 Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 361.
25 Там же. С. 363–371.
26 Там же. С. 375–378.
27 В РГАСПИ хранится письмо Берии под номером 793/б от 29 февраля (Ф.17. Оп. 166. Д. 621.
Л. 86–90). Последующие два письма — № 795/б и 796/б — по сообщению начальника Управления
регистрации и архивных фондов В. С. Христофорова также датированы 29 февраля. Характерно, что
сохранение регистрационного номера в более позднем, переработанном проекте применялось в де_
лопроизводстве НКВД тех лет. Так, в книге Н. Петрова и М. Янсена «Сталинский питомец — Нико_
лай Ежов» (М., 2008. С. 361–363) приводится сопроводительное письмо Л. П. Берии, А. А. Андреева и
Г. М. Маленкова к акту приема_сдачи дел в НКВД СССР на имя Сталина. При этом указывается, что
письмо с внесенными в него изменениями, перепечатанное набело и подписанное Берией, Андрее_
вым и Маленковым, было послано Сталину 1 февраля 1939 г. за тем же регистрационным номером —
№ 447/Б.
28 Катынь. Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы /
Отв. сост. Н. С. Лебедева (далее: Катынь. 1940–2000. Документы). М., 2001. С. 582.
29 Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 384–390.
30 Яжборовская И. С., Яблоков А. Ю., Парсаданова В. С. Катынский синдром в советско_польских
отношениях. М., 2001. С. 392.
31 Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 390–392, 432.
32 Мухин Ю. Катынский детектив. М., 1995. С. 148–157.
33 Швед В. Тайна Катыни. М., 2007. С. 148–196.
34 Подпись Хряпкиной см., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1284 Л. 113; Д. 1285. Л.193;
Д. 1286. Л. 186. Подвергая сомнению подлинность выписок из протокола решений Политбюро
ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., В. Швед и С. Стрыгин указывают, что они напечатаны на бланках 1930_х
годов с красным и черным шрифтом, который_де с марта 1940 г. не применялся. Однако они вводят
читателя в заблуждение. Практика печатания выписок Политбюро на бланках 1930_х годов и с черно_
красным шрифтом широко использовалась в делопроизводстве ЦК ВКП(б) не только в марте—де_
кабре 1940 г., но даже в 1941 г. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 638. Л. 133, 135; Д. 649. Л. 81; Д. 656.
Л. 63; Д.658. Л. 73; Д. 662. Л. 57, 68, 86 и др.
35 Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 431–432.
36 См. показания П. К. Сопруненко и начальника УНКВД по Калининской области Д. С. Токаре_
ва в статье: Елин Л. 53 палача и два свидетеля // Новое время. 1991. № 2. С. 32–34; Katyn. Dokumenty
zbrodny. T. 2. Zaglada marzec_czerwiec 1940. Warszawa, 1998. S. 432–470.
37 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 44–53.
38 Там же. С. 56.
39 РГВА. Ф. 1/п. Оп. 4е. Д.1. Л. 159–170.
40 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 65, 71.
41 РГВА. Ф. 1/п. Оп. 3е. Д. 3. Л. 345, 347.
42 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 62–64.
43 Там же. С. 83; РГВА. Ф. 1/п. Оп. 4е. Д. 13 . Л. 49, 54, 55, 63, 65, 75, 76, 83, 87, 93, 95, 99, 106, 115–
117, 126_128, 131. 132, 135,136, 140.
44 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 79–80, 90, 105–107, 159–160.
45 Там же. С. 72–78; Tucholski J. Mord w Katyniu. Kozielsk, Ostashkow, Starobilsk. Lista ofiar. Warszawa,
1990.
46 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 172–173.
47 Там же. С. 81_82, 107, 112_113, 123_127, 132, 133,142_146.
48 Елин Н. 53 палача и два свидетеля // Новое время. 1991. № 42. С. 32–35.
49 Katyn... T. 2. S. 472–500.
50 РГВА. Ф.1/п. Оп. 4е. Д. 13. Л. 55, 63.
51 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 38.
52 Там же. С. 167–168, 384–385, 563–564.
53 Там же. С. 103–104, 115–121, 162, 173–174, 183, 235–237.
54 Там же. С. 138–141.
55 Там же. С. 96–99, 162, 173–174. См. также: Из истории поляков в Казахстане (1936–1956 гг.).
Алматы, 2000. С. 97–116.
56 Лурье В., Кочик В. Я. ГРУ: Дела и люди. СПб., 2003. С. 88–89.
57 Отдел рукописей библиотеки Бирмингемского университета. Фонд лорда Эйвона (А. Идена).
АР 20/10/ 519; Катынь. 1940–2000. Документы. С. 463–464.
58 Там же. С. 449–452, 458–460.
59 Там же. С. 492.
60 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 512. Л. 10.
61 См. подробнее: Лебедева Н. С. Комиссия Бурденко // Российско_польский исторический альма_
нах. Вып. II. Ставрополь; Волгоград, 2007. С. 114–150; Lebiediewa N. Komisja specialna ijej prewodniczacy
Burdenko // Zbrodnia katynska miedzy prawda i klamstwem. Zeszyty katynskie. Nr 23. S. 56–101.
62 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1389. Л. 58.
63 Katyn. A Crime Without Punishment / Ed. by A. Cienciala, N. Lebedeva, W. Materski. New_Haven;
L., 2007. P. 229–235, 326–330.
64 Яжборовская И., Яблоков А. Катынское преступление: Барометр состояния права в человечес_
ком измерении // Между прошлым и будущим. М., 1999.
65 Moszynski A. Lista katynska. Jency obozow Kozielsk — Ostaszkow — Starobielsk zaginieni w Rosji
sowieckiej. Londyn, 1949; Zbrodnia Katynska w swietle dokumentow. Londyn, 1948; Mackiewiecz J. The Katyn
wood morders. L., 1951; Zawodny J. K. Death in the Forest. The Story of the Katyn Forest Massacre. Notre
Dame — Indiana, 1962; Fitz(Gibbon L. Katyn: A Crime without Parallel. L., 1971; Idem. The Katyn Cover_
Up. L., 1972; Idem. Katyn — A Triumph Evil. L., 1975; Idem. Unpitied and Unknown. Katyn — Bologoye —
Dergachi. L., 1975.
66 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 565–572.
67 Континент. 1980. № 24.
68 Яковлев А. Н. К читателю // Катынь. Пленники необъявленной войны. С. 5–6.
69 Катынь. 1940–2000. Документы. С. 579–580.
70 Известия. 29.09.1991. | |
| | | Rus-Loh
Количество сообщений : 1313 Возраст : 62 Localisation : Ярославль Дата регистрации : 2007-09-11
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 10:03 am | |
| Текст опубликован с пометкой Авторство: Копия чужих материалов Использованные источники: Белые пятна - черные пятна Гипер-ссылка ведет на страницу http://ww12.bookzz.org/ где данного текста уже нет. Комментарий автора: - Цитата :
- Такие вот дела. К сожалению данная статья очень поверхностно касается вопроса эксгумации захоронений под Медным, Харьковом (Пятихатки) и пр. Но ситуация такова что сталинская версия происхождения Катынских могил польских офицеров уже давным давно не выдерживает критики вещественных доказательств. Таким образом катынские ревизионисты не много ни мало подставляют Россию, распространяя сведения, которые годятся исключительно для убеждения не информированной публики, и совершенно не годятся для международного сообщества.
Комментарий редакции раздела общество - Цитата :
- пример фальсификаций и манипуляций. с разбором в камментах
| |
| | | Rus-Loh
Количество сообщений : 1313 Возраст : 62 Localisation : Ярославль Дата регистрации : 2007-09-11
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 10:11 am | |
| там обсуждение на 5 страниц. На последней, 5-ой такой пост: https://aftershock.news/?q=comment/3849938#comment-3849938 - Цитата :
- Редут
Россия(3 года 9 месяцев) (17:35:49 / 17-04-2017) Это мое личное мнение, я не собираюсь его доказывать, отстаивать спорить со слюнями, летящими в стороны. Я просто попытаюсь объяснить - почему я считаю, что это сделали немцы. Документы можно фальсифицировать. не обязательно подделать. Можно просто выдернуть один документ из массы, показать его должным образом и - оппа! - мы получаем "28 панфиловцев не было!". И ведь никто не видел протоколов допросов. Археологию подделать сложнее. Необходимо уничтожать вещественные улики. А это чрезвычайно тяжело. Можно скрыть наличие этих улик в отчете, что немцы и сделали в 1943 году. Но неудачно. Итак - смотрим.
1. Немецкие пули. 2. Немецкие веревки. 3. Немецкий способ расстрела.
В принципе, мне этого уже было достаточно. Каждый из этих фактов можно отдельно объяснить. Мол, НКВД закупили немецкие "Вальтеры". Веревок советского производства не хватало - закупили немецкие веревки. Попробовали в экспериментальных целях немецкий способ расстрела. Третье объяснение идиотическое, но другого я придумать не смог. Кстати, такой эксперимент обязательно должен был отмечен в документах. И его яковлевы и компания обязательно предьявили бы публике. Но в совокупности эти факты дают картину именно немецкого участия. Советских следов-то нет. Но если вам этого мало, продолжим:
4. Обнаружены стальные гильзы, производившиеся с января 1941 года, то есть уже ПОСЛЕ расстрела. 5. На дне могил обнаружена осенняя листва. Она не могла там оказаться в апреле-мае 1940 года. Листва и хвоя отлично сохраняются на дне могил в течение очень долгого времени.
Мне этого достаточно. После этого дебаты прекратились. | |
| | | Лаврентий Б. Admin
Количество сообщений : 1159 Дата регистрации : 2009-07-18
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Вт Окт 02, 2018 2:54 pm | |
| Мля... Ржу: - Цитата :
- 2–3 марта по требованию Берии составляются сводные данные о наличии в лагерях УПВ польских офицеров, полицейских, священников, тюремных работников, пограничников, разведчиков. Данные, фигурирующие в справках от 3 марта, ложатся в основу приводимых Берией сведений в его записке Сталину. Отбор категорий офицеров и других военнопленных в справках от 2 и 3 марта и в записке Берии Сталину почти полностью совпадает.
Таким образом, нет сомнений, что справки готовились для Берии в связи с его запиской Сталину, что именно данные от 3 марта легли в основу записки наркома, адресованной «ЦК ВКПБ — товарищу Сталину» и напечатанной на бланке НКВД СССР. Примечательно, что записка Берии была зарегистрирована под номером 794/Б, номера же 793/б и 795/б датированы 29 февраля27. То есть в записке Берии от 29 февраля содержатся данные, которые Берия мог получить только 3 марта. Не иначе, как в какой-то шарашке НКВД подневольные гении-умельцы машину времени сварганили - чтоб наркому можно было из будущего данные получать. И ничего - катыноведов все устраивает, ни в одном глазу смущения. ДБЛ БЛД | |
| | | Юрий Н. Admin
Количество сообщений : 492 Дата регистрации : 2011-07-18
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Ср Окт 03, 2018 12:40 pm | |
| Ситуация с "запиской Берии" выглядит ещё интереснее: Берия якобы пишет сей "документ" 29 февраля, но вдруг его посещает мысль, что количественные данные военнопленных, содержавшихся в трёх лагерях могла и измениться с момента подачи последней сводки УПВ ( 22 февраля). И он решает не отправлять " записки", а уточнить, не изменилась ли численность польских военнопленных. 2 марта 1940 года по легенде поклонников гитлеровской версии событий справка о численном составе военнопленных получена, однако... Беда- начальник Осташковского лагеря Борисовец смешал в отчёте жандармских и полицейских офицеров с армейскими ( он так действительно поступал). Сопруненко потребовал от Борисовца исправить отчёт и отделить армейских офицеров от прочих. Потому 3 марта прибыла новая порция справок. А теперь - самое интересное. Я с самого начала чувствовал, что с численностью военнопленных, указанных в "записке Берии" что-то неладно. Так и есть. В ней указывается 295 генералов, полковников и подполковников. Промочим, что адмирала не упомянули, а вообще-то должны были. Сколько генералов, полковников и подполковников имелось в наличии в лагерях на начало марта? 1 адмирал, 12 генералов, 82 полковника и 200 подполковников ( согласно "контрольной справке" от 3 марта). В отношении численности генералов и полковников всё совпадает, но не в отношении подполковников. Справка от 2 марта оценивает их численность в Козельском и Старобельском лагерях в 201 человека. А 22 февраля было 200! Откуда лишний подполковник? Ни в Старобельский, ни в Козельский лагерь никто не поступал. Более того, из Старробельского лагеря 22 числа вывезли в Киев Анджея Октавеца. То есть, в наличии имелось в двух лагерях 199 подполковников. В "контрольной справке" одного подполковника и исключили, но налицо всё-равно один лишний подполковник. Когда я поделился этими сведениями с двумя товарищами, они отнеслись к ним скептически: "Подумаешь, могли и ошибиться.." Не могли! 22 февраля Сопруненко суммировал численность подполковников в двух лагерях верно, а 2 марта вдруг ошибается. При этом 15 марта численность подполковников становится реальной. То есть, какой-то неведомый подполковник появился в начале марта , а дней через 10 исчез неведомо куда. Майоров должно быть 548( без учёта осташковских), в справке от 2 марта их указано 551. Налицо 3 лишних майора. 24 лишних полицейских. К слову, Лебедева абсолютно не в теме: подхорунжие не упомянуты в перечне категорий военнопленных, якобы подлежавш их расстрелу, но численность их отражена в графе "поручики, подпоручики и хорунжие". То есть, Берия дожидался справок, а они- фальшивые.
| |
| | | Юрий Н. Admin
Количество сообщений : 492 Дата регистрации : 2011-07-18
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Пн Окт 08, 2018 8:09 am | |
| Можно зайти и с другого конца. Не сомневаюсь, что коллеги помнят категории военнопленных , коим посвящена так называемая записка Берии от некоего марта 1940 года (якобы) : офицерам, полицейским, жандармам, осадникам, крупным госчиновникам, торговцам, ксендзам и т.д. Должно получиться 14736 человека. Так указал "Берия". Какие категории выпали? Те, которых отразили в сводках в графах "прочие" , "солдаты и младший комсостав" , "переведенные из бывших польских тюрем" ( 4 человека из Осташковского лагеря) плюс сын полковника, содержавшийся в Старобельском лагере. На 22 февраля 1940 года в трех лагерях содержались 14888 военнопленных. Из них - 77 рядовых и младшего командного состава, прочих - 98 человек. Сумма- 175. Плюс еще 5 указанных ( переведенных из польских тюрем и сын полковника). Налицо имеем 180. Таким образом, на 22 февраля 1940 в лагерях НКВД имелось не 14736 "врагов народа",а 14708. Может быть, позже поступили? Документов нет ни единого на сей счет. За исключением трех человек из Козельского лагеря, вернувшихся 1 и 3 марта из Смоленского госпиталя. Смотрим сводку от 16 марта 1940 года. Всего военнопленных 14854. Количество солдат и мл. комсостава осталось прежним - 77 человек. "Прочих"- 93. Сумма- 170, плюс еще 5 . Получаем явное уменьшение "врагов" до 14679. То есть, те неизвестные 28 человек( 1 подполковник, 3 майора, 24 полицейских) прибыли в самом конце февраля непонятно откуда, а исчезли неизвестно куда в начале марта 1940 года. И не надо твердить "записка подлинная, только идиот не верит в её реальность". Пусть укажут фамилии тех таинственных 28 , а также, откуда прибыли. Куда убыли, не надо. Конечно же, их расстреляли. | |
| | | TylerJohnson
Количество сообщений : 1 Дата регистрации : 2021-11-28
| Тема: Re: Катынская тематика на Афтершоке Пн Ноя 29, 2021 7:14 am | |
| Это всё очень печально, конечно | |
| | | | Катынская тематика на Афтершоке | |
|
Похожие темы | |
|
| Права доступа к этому форуму: | Вы не можете отвечать на сообщения
| |
| |
| |
|