Запись разговора Андерса-Сикорского со Сталиным 3.12.1941

http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pagesdedf.html?Key=19173&page=20
Переговоры: Сикорский — Сталин



2 декабря мы полетели в Москву. Я проинформировал генерала Сикорского о тяжелых условиях, в которых находится армия о плохом питании и о требовании советских властей уменьшить численность армии до 30000, что означало бы голодную смерть для остальных. Тогда я впервые высказал идею перевода армии и беженцев на Ближний Восток. Генерал Сикорский сначала отверг ее, но потом вернулся к ней в разговоре со Сталиным. Прием на аэродроме в Москве был подобен приему в Куйбышеве.
Беседа со Сталиным состоялась 3 декабря 1941 года. Присутствовали: генерал Сикорский, председатель Совета Народных Комиссаров СССР Сталин, посол профессор Кот, комиссар иностранных дел Молотов, командующий польской армией в СССР генерал Андерс, а также секретарь Молотова в качестве переводчика. На самом деле роль переводчика выполнял я, ведя протокол вместе с послом Котом. Ход беседы привожу согласно этому протоколу, просмотренному генералом Сикорским, поскольку советского протокола мы — несмотря на все наши старания — так и не получили.СИКОРСКИЙ: Я безмерно рад, что могу приветствовать одного из настоящих творцов современной истории и руководителя героической русской армии. Как солдат я выражаю восхищение мужественной обороной Москвы, которой вы лично столь эффективно руководили, находясь в столице. В то же время я благодарю господина президента за необычайное гостеприимство, которое чувствую с первых минут пребывания на советской земле.

СТАЛИН: Благодарю господина премьера за добрые слова и рад видеть вас в Москве.

СИКОРСКИЙ: Начну с того, что я никогда не поддерживал политики, проводимой против советской России в двадцатые годы. Поэтому я имел моральное право подписать договор, способный претворить в жизнь идеи, которые я издавна провозглашал. Больше того, в этом важном для будущего деле меня поддерживает польский народ, как на Родине, так и за границей: в Америке, где проживает 4,5 миллиона поляков, в Канаде, Франции, где их 600 000, а также и в других странах. Мои давние политические противники и сейчас мешают мне. Мне не хотелось бы, чтобы промедление в реализации договора ослабило политику сближения и сотрудничества между нашими государствами. От полного и реального проведения в жизнь всех его пунктов зави-

- 34 -

сит — осуществится ли крутой поворот в наших отношениях. Это зависит от вас, поскольку ваше слово в этой стране — решающее. Поэтому следует тщательно исполнять условия нашего договора, чтобы стала невозможной любая дискриминация поляков в вашей стране. Я прекрасно понимаю сложное положение, в котором сейчас находится Россия. Четыре пятых всех вооруженных сил германского рейха навалилось на вас. Понимая это, я выступаю адвокатом вашего дела в Лондоне и Соединенных Штатах. Уже несколько месяцев тому назад я подал соответствующие документы, доказывающие необходимость создания второго фронта на западе.

СТАЛИН: Благодарю господина премьера. Это правильно и хорошо.

СИКОРСКИЙ: Но это нелегкая задача. Существуют большие транспортные трудности. Переправить через канал Ла-Манш большое количество войск, занять и закрепить определенные позиции на континенте — дело непростое. Подобные операции следует подготавливать весьма старательно, тщательно и основательно, тут нельзя нажимать, чтобы не повторился второй Дакар.

МОЛОТОВ: Правильно. Если подобная операция не удастся, моральные потери будут очень велики.

СИКОРСКИЙ: Однако возвращаюсь к сущности вопроса. Я заявляю вам, господин президент, что ваше распоряжение об амнистии не выполняется. Большое количество наших людей, причем наиболее ценных для армии, находится еще в лагерях и тюрьмах.

СТАЛИН (записывает): Это невозможно, поскольку амнистия касалась всех и все поляки освобождены. (Последние слова адресованы Молотову. Молотов поддакивает.)

АНДЕРС (уточняет детали по желанию генерала Сикорского): Это не соответствует действительному положению вещей, поскольку у нас есть абсолютно точные данные, что в лагерях освобождали сначала евреев, затем украинцев, а потом, наконец, наиболее физически слабых поляков. Сильных задерживали, освобождая лишь немногих из них. У меня в армии есть люди, вышедшие из таких лагерей несколько недель назад, и они утверждают, что в некоторых лагерях остаются еще сотни и даже тысячи наших соотечественников. Приказы правительства там не исполняются, поскольку коменданты отдельных лагерей не желают лишаться лучшей рабочей силы, без которой выполнение производственного плана стало бы невозможным. (Молотов улыбается, кивая головой.)

АНДЕРС: Люди эти совершенно не понимают всего значения нашего общего дела, которое таким образом несет большие потери.

СТАЛИН: Этих людей следует отдавать под суд.

АНДЕРС: Так точно.СИКОРСКИЙ: Не наше дело предоставлять советскому правительству точные списки наших людей, полные списки есть у комендантов лагерей. У меня с собой список, где значится около 4 000 офицеров, вывезенных насильно и находящихся в данный момент в тюрьмах и лагерях, и даже этот список неполон, потому что содержит лишь те фамилии, которые названы по памяти. Я поручил проверить, нет ли их в Польше, с которой у нас постоянная связь. Оказалось, что там нет ни одного из них; так же, как и в лагерях военнопленных в Германии. Эти люди находятся здесь. Ни один из них не вернулся.

СТАЛИН: Это невозможно. Они убежали.

АНДЕРС: Куда они могли убежать?

СТАЛИН: Ну, в Маньчжурию.

АНДЕРС: Невозможно, чтобы все смогли убежать, тем более что с момента отправки их из лагерей военнопленных в исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы полностью прекратилась их переписка с семьями. Я совершенно точно знаю от тех, кто вернулся с Колымы, что там находится много наших офицеров, известны даже их фамилии. Я знаю, что эшелоны с поляками, готовыми к освобождению и отправке, в последнюю минуту оказались задержанными. У меня есть информация, что наши люди находятся даже на Новой Земле. Большую часть офицеров, перечисленных в этом списке, я знаю лично. Среди них — мои офицеры штаба и командиры частей. Люди эти погибают в страшных условиях.

СТАЛИН: Наверняка их уже освободили, просто они еще не прибыли.

СИКОРСКИЙ: Россия велика, и трудности тоже велики. Может быть, местные власти не исполнили приказов. Те, что прибыли, освобожденные, рассказывают, что оставшиеся влачат жалкое существование. Если бы кто-нибудь из них оказался за границами России, то непременно дал бы мне знать.

СТАЛИН: Знайте, что у советского правительства нет никаких причин задерживать хотя бы одного поляка; я выпустил даже агентов Соснковского, которые устраивали нападения на нас и убивали наших людей.

АНДЕРС: Однако у меня есть информация от верных людей с названиями тюрем и номерами камер, в которых содержатся поляки. Я знаю много лагерей, в которых задерживается большое количество поляков, и они принуждены продолжать работать.

МОЛОТОВ: Мы задержали только тех, которые после начала войны совершили преступления, организовывали диверсии, устанавливали рации и т. д. Этих вы наверняка не будете отстаивать.

КОТ: Конечно нет, но я же неоднократно просил, чтобы нам предоставили списки этих людей, поскольку очень часто такие обвинения выдвигаются против тех, кого я знаю как горячих патриотов и которые абсолютно невиновны.(Молотов кивает головой.)

СИКОРСКИЙ: Не будем касаться времен войны. Сейчас хорошо было бы, чтобы господин президент сделал официальное заявление по этому вопросу с целью принципиальной перемены отношения к полякам в советской России. Это же не туристы, но люди, силой вывезенные из своих родных городов, из своих домов. Они тут оказались не по своей воле, их сослали, они прошли через чудовищные страдания.

СТАЛИН: Население Советского Союза хорошо относится к полякам. Ошибки совершают только служащие.

АНДЕРС: Речь идет не только о служащих, которые плохо исполняли приказы, но и о том, чтобы русский народ понял, что формирование польской армии не представляет


- 35 -

для него никакой опасности. Нам особенно важны хорошие отношения с населением. СИКОРСКИЙ: Я видел в Куйбышеве эшелон с нашими людьми, он произвел на меня ужасное впечатление. Им следует немедленно помочь. Я делю поляков, находящихся в СССР, на две категории: способных работать — и они должны получить работу в возможно хороших условиях...

СТАЛИН: В таких же условиях, как и советские граждане...

СИКОРСКИЙ: Об этом и речи не идет, не в таких же, но хотя бы в сносных условиях. Ведь это в наших общих интересах — как можно полнее использовать их в военных целях. Господин президент, конечно же, понимает, что неправильно использовать специалиста по строительству танков на лесоповале или отправлять выдающегося химика на работу в сельском хозяйстве. Вторая категория наших граждан — это неспособные к труду, старики, женщины и дети, которые должны быть собраны в местностях с соответствующим климатом и условиями, чтобы посольство могло ими заняться. Из трудовых лагерей все должны быть выпущены немедленно, а оставлены лишь те, что живут в ссылке в сносных условиях. Нескоординированные переброски людей туда и обратно лишь возбуждают плохие настроения, потому что происходят в очень тяжелых условиях, и в результате окажется, что мы своим договором с вами причинили этим людям одно зло. Люди умирают, не вынеси плохих условий. Эти жертвы серьезно отягчат наши будущие отношения. Людям этим надо помочь, и не стоит торговаться из-за нескольких миллионов рублей, ведь во время войны это — ничтожная сумма. Финансовая помощь польскому правительству должна быть оказана в большом масштабе. И совершенно необходимо, чтобы представители польского посольства были допущены во все места скопления поляков и имели не только формальные, но и реальные права. Так, например, наш представитель в Архангельске не в состоянии помочь людям, и его работа ограничивается лишь отправкой эшелонов. Он даже не может раздать польскому населению теплой одежды. Мне также важно, чтобы представительство польского посольства начало работать во Владивостоке, поскольку американские поляки собрали много вещей для поляков в России, но согласны переслать их лишь представителям польского посольства.

СТАЛИН: Согласен на представителей также и во Владивостоке.

МОЛОТОВ: Я думаю, вряд ли в лагерях еще остаются ваши люди.

АНДЕРС: Однако я со всей ответственностью заявляю, что это так, повторяю, задерживают самых сильных, потому что нуждаются в рабочей силе. И таким образом вредят нашему общему делу.

СТАЛИН: Это будет сделано. Исполнительные органы получат специальные указания, однако надо понять, что мы ведем войну.

СИКОРСКИЙ: И хорошо ее ведете.

СТАЛИН: Ну, нет, средне. Транспорт наш был страшно перегружен. Мы вывозили раненых, эвакуировали население, мы переместили 70 крупных заводов. Поляки должны понять огромные трудности, какие у нас были. Но дела пойдут лучше.

СИКОРСКИЙ: Польское население следует разместить в местностях с более приемлемым климатом.

СТАЛИН: Об этом следует подумать. В Фергане и Узбекистане хлеб привозной, потому что там мы разводим хлопок, есть даже постановление, запрещающее там выращивать зерновые. С этой точки зрения это не очень удобные территории. Пожалуй, южные районы Семипалатинской области больше бы подошли. Впрочем, мы можем посмотреть, как это выглядит на карте. (Все встают и подходят к карте, Сталин показывает на карте.) Значит, Ташкент, Алма-Ата и весь Южный Казахстан. КОТ: Для тех, кто сейчас находится на Дальнем Востоке, может быть, удобнее были бы территории около Барнаула и Новосибирска.

СТАЛИН: Там холодно, но хлеба много.

КОТ: Но куда посылать тех, кто в Архангельской области и в Коми?

СТАЛИН: Тоже в Южный Казахстан. (Садятся к столу.)

СИКОРСКИЙ: Что касается займа, то я считаю, что 100 миллионов рублей устроили бы нас на достаточно долгое время, и вам не пришлось бы слышать упреки, что вы чините препятствия по пустякам.

МОЛОТОВ: Но ведь мы уже дали 65 миллионов.

КОТ: Но это на армию.

СИКОРСКИЙ: Гитлер научил всех, как без золота, одной только работой можно добиваться великих целей. Господин комиссар, не подражайте западным министрам финансов, которые сначала спорили из-за каждого миллиона.

СТАЛИН (соглашаясь): Хорошо.

СИКОРСКИЙ: Это все, что я хотел сказать о польском гражданском населении. Теперь затрону военные дела. Должен ли я сразу говорить о проблеме в целом, или будем обсуждать отдельные вопросы по очереди?

СТАЛИН: Как хотите, господин генерал.

СИКОРСКИЙ: Мы, поляки, понимаем войну не как символ, а как настоящую борьбу. (Сталин кивает, соглашаясь.)

АНДЕРС: Мы хотим воевать на континенте за независимость Польши.

СИКОРСКИЙ: В Польше мы имеем сильную военную организацию, строго законспирированную, потому что там расстреливают за каждое слово. (Сталин кивает. Генерал Сикорский информирует о методах борьбы польского народа с немцами.) Наши войска сражаются всюду. В Великобритании мы имеем корпус, который нуждается в пополнении. У нас есть военный флот, который действует великолепно. У нас 17 авиационных эскадрилий, которые получают новейшие английские самолеты и храбро воюют. 20 % потерь немецкой авиации над Англией — это заслуга польских пилотов.

СТАЛИН: Я знаю, что поляки отважны.

СИКОРСКИЙ: Когда ими хорошо руководят. Благодаря Богу, ну и господину президенту, здесь находится генерал Андерс, мой лучший солдат, его восемь звездочек, означающих ранения, свидетельствуют о его отваге. Вы посадили его в тюрьму за то, что он хотел соединиться со мной. Это лояльный военачальник, не политик, который и


- 36 -

своим подчиненным не позволит проводить никакой политики.

СТАЛИН: Лучшая политика — это хорошо воевать. (Обращается к генералу Андерсу.) Сколько вы сидели в тюрьме?

АНДЕРС: 20 месяцев.

СТАЛИН: А как с Вами обходились?

АНДЕРС: Во Львове исключительно плохо. В Москве немного лучше. Но господин президент сам понимает, что значит «лучше» в тюрьме, если просидеть 20 месяцев.

СТАЛИН: Ну, ничего не поделаешь, такие были условия.

СИКОРСКИЙ: У меня одна бригада в Тобруке, она будет переведена в Сирию и реорганизована в дивизию моторизованной пехоты с двумя батальонами танков. Если будет такая необходимость, можно будет перебросить ее сюда, на восток. У нас есть несколько военных кораблей. Когда я вручил награды морякам нашей подводной лодки на Мальте, потопившей итальянский крейсер и еще одно транспортное судно, экипаж так воодушевился, что потом лодка вошла в греческий порт и, несмотря на поврежденный перископ, потопила еще один крейсер и одно греческое транспортное судно. Вернулись без всяких потерь. Так будет биться польский солдат всюду, если им хорошо командовать. Страна наша оккупирована, и единственный резерв нашей молодежи мы имеем здесь. Я хочу послать для пополнения в Шотландию и Египет всего 25000, из остальных следует сформировать около 7 дивизий. Это безмерно важно для Отчизны, которая смотрит на армию как на символ сопротивления и независимости. Мы хотим драться, поэтому войска в Шотландии будут использованы как авангард для открытия второго фронта или же переброшены сюда, на восток. В этом случае я лично принял бы командование. Нынешние трудности с питанием, снаряжением и обучением весьма тревожат меня, боюсь, что части, формируемые в подобных условиях, будут ни на что не годны. Вместо того чтобы посвятить свои силы и жизнь общему делу, люди влачат жалкое существование или бесцельно гибнут. Война будет долгая. Великобритания и Соединенные Штаты излишне разоружились, а их военной промышленности, особенно американской, потребуется много времени, чтобы достичь необходимого уровня. Однако уже сейчас Рузвельт и Черчилль уверяют меня, что смогут вооружить наши дивизии одновременно с вашими, причем это никак не повлияет на поставки для вас, при одном, впрочем, условии: если формирование нашей армии будет происходить на территории, куда можно без особого труда доставлять английское оружие и продовольствие. Нынешнее состояние вооружения наших дивизий абсолютно неудовлетворительно. Они не готовы к бою, поскольку не получили всего необходимого снаряжения. Генерал Андерс объяснит вам подробно.

(Андерс подробно характеризует состояние полученного вооружения и общие проблемы снабжения польской армии, подчеркивая непреодолимые трудности, с которыми приходится сталкиваться ежедневно.)

СТАЛИН (спрашивает о некоторых деталях артиллерийского вооружения): Россия начала войну с дивизиями по 15 000 человек, которые, однако, на практике оказались не слишком маневренными, вследствие чего мы перешли на тип облегченной дивизии в составе около 11 000 человек.

СИКОРСКИЙ: Условия, в которых сейчас формируется польская армия, совершенно никуда не годятся. Солдаты мерзнут в летних палатках, страдают от нехватки питания и прямо-таки приговорены к медленной гибели. Поэтому я предлагаю вывод всей армии и всего людского резерва, способного к несению военной службы, например, в Иран, где климат, а также несомненно обеспеченная нам американо-английская помощь, возможно, дадут людям за короткое время прийти в себя, и мы сформируем, сильную армию. Армия эта затем вернется сюда на фронт, чтобы занять на нем свое место. Это согласовано с Черчиллем. Со своей стороны, я готов официально заявить, что армия вернется на русский фронт и что она может быть усилена несколькими британскими дивизиями.

АНДЕРС (продолжает сообщение о нынешнем положении формируемой армии и доказывает, что при таком питании, медицинском обслуживании и размещении в условиях тяжелого климата организация частей, способных вести боевые действия, совершенно невозможна): Это жалкое существование, при котором все усилия людей направлены только на то, чтобы просто выжить. Ведь речь идет, прежде всего, о том, чтобы польская армия как можно скорее была готова к бою и могла бы сражаться за Польшу вместе с союзниками, что в нынешних условиях абсолютно невозможно. Поэтому совершенно необходим перевод армии в условия такого климата, питания и снабжения, которые позволили бы двинуться всему делу вперед. Ввиду трудностей, перед лицом которых стоит Россия, следует принять во внимание возможность английско-американских поставок. Наиболее подходящая территория — это Иран. Весь личный состав армии и все мужчины, способные нести воинскую службу, должны быть переведены туда. Когда мы примем участие в боях, наша армия не должна быть лишь символом, но служить цели, во имя которой мы воюем во всем мире, цель эта — борьба за Польшу. СИКОРСКИЙ: Я хотел бы, чтобы советское правительство с доверием отнеслось к моим словам. Если я говорю «да» — то это означает «да», если говорю «нет» — то это значит «нет», а если я не говорю ничего, то или не могу, или не хочу сказать правду.

СТАЛИН (тоном раздраженным и явно недовольным): Я человек опытный и старый. Я знаю, что если вы выйдете в Иран, то сюда уже не вернетесь. Вижу, у Англии полно работы, и она нуждается в польских солдатах.СИКОРСКИЙ: Мы с Великобританией связаны военным союзом, она свои обязанности выполняет честно. Кроме того, в Великобритании мы имеем настоящую самостоятельность. Я могу перебросить сюда корпус из Шотландии, и Англия наверняка не будет мне чинить никаких препятствий. Точно так же я могу перевести сюда части из Тобрука.

КОТ: Поляки особенно хорошо воюют, когда они близки к своей Родине.

- 37 -

СТАЛИН: Правда, Иран не так уж далеко, но англичане могут заставить вас воевать с немцами на территории Турции, а завтра в войну может вступить Япония.

АНДЕРС: Мы хотим воевать за Польшу. Мы верим, что даже самые сильные авиация и военный флот не решат исхода войны. Его решат сражения на континенте. Мы все без исключения любим свою Отчизну и хотим войти в нее первыми, хотим как можно скорее отправиться в бой, но в тех условиях, в которых мы сейчас находимся, армия наша никогда не достигнет необходимой боеспособности.СИКОРСКИЙ: Англия сегодня и Англия раньше — это небо и земля. У англичан сейчас достаточно войск для обороны своих островов, так что у них нет никаких причин задерживать наш корпус. (Молотов предлагает вызвать генерала Панфилова и отдает соответствующие распоряжения секретарю.)

АНДЕРС (объясняет трудности формирования и условий жизни в Колтубанке, Татищеве и Тоцком, нерегулярность поставок продовольствия, фуража, снаряжения, боеприпасов и т. д.): Это лишь жалкое существование и зря потерянное время. Формирование армии в этих условиях абсолютно невозможно.

СТАЛИН (раздраженный): Если поляки не хотят воевать, пусть уходят. Мы их держать не станем. Если хотят, пусть уходят. СИКОРСКИЙ: Если бы могли сформировать армию, мы бы уже сражались, но сколько же времени потеряно не по нашей вине. В нынешних районах размещения мы все еще не имеем никаких условий для обучения солдат. (Минута молчания.) В таком случае прошу как-то иначе решить этот вопрос.

СТАЛИН: Если поляки не хотят воевать, пусть прямо скажут: да или нет. Мне 62 года, и я знаю: где армия формируется, там она и остается.СИКОРСКИЙ (более резким тоном): В таком случае, прошу указать мне другое решение, потому что здесь нет условий для организации нашей армии, а я не хочу, чтобы люди гибли понапрасну. Я не ставлю ультиматумов, но когда впереди — суровая зима, ветра и морозы, от которых гибнут люди, то я не могу смотреть на это и молчать.

АНДЕРС: Морозы уже доходили до 33°. Люди живут в палатках, большей частью без печек, нам их доставляют слишком мало. Утром просыпаются с отмороженными носами и ушами. Это не формирование армейских частей, а жалкое существование. СИКОРСКИЙ: Необученных солдат нельзя бросать в бои с немцами. Это была бы непростительная компрометация армии. Польская армия должна быть хорошо вооружена, и воевать как целостное соединение.

АНДЕРС: Мы затем и формируемся, чтобы сражаться, причем я имею в виду именно бои на континенте. По моим расчетам, я могу иметь 150000 солдат, то есть 8 дивизий. А тем временем у меня всего две дивизии, этим все и ограничивается. Мы не получаем необходимого продовольствия, а обещания не выполняются.

СТАЛИН (генералу Сикорскому): Как вам угодно.СИКОРСКИЙ: Я не хочу так ставить вопрос. Я все еще жду новых предложений, и согласен на любое приемлемое решение.

СТАЛИН (с оттенком иронии): Я вижу, что англичане нуждаются в хорошей армии. СИКОРСКИЙ: Оценка эта не точна. В Англии нас ценят, но не эксплуатируют. Я хорошо знаю Черчилля и знаю, что он хочет сделать все, чтобы помочь России.

АНДЕРС: У меня 60 % резервистов, эти люди после двух лет должны прийти в себя и пройти переподготовку. Добровольцы тоже пребывают в тяжелом состоянии и должны пройти обучение, а для этого необходимо время и соответствующие условия.

СТАЛИН (раздраженный): Это значит, что мы дикари и ничего уже не можем исправить. Выходит, что русский может только душить поляка, но сделать для него ничего не способен. Но обойдемся и без вас. Можем всех отдать. Сами справимся. Освободим Польшу и тогда отдадим вам ее. Но что на это люди скажут? Весь мир насмешим тем, что не можем договориться об этом.СИКОРСКИЙ: Я не получил ответа — где я должен создавать армию, чтобы она могла принять участие в войне, а не гибнуть в страшных климатических условиях. Прошу конкретных предложений. Еще раз категорически заявляю, что мы хотим биться за Польшу плечом к плечу с вами.

СТАЛИН: Если вы пойдете в Иран, вам придется воевать в Турции против немцев; если завтра в войну вступит Япония, тогда против Японии. Как прикажут англичане. Может быть, в Сингапуре.

АНДЕРС: Мы хотим воевать на континенте против немцев за Польшу. Наши люди давно не видели своей Отчизны, а никто не любит свою Родину так, как поляки. Отсюда нам ближе всего до Польши. СИКОРСКИЙ: Патриотизм поляков не нуждается в доказательствах. Я вынужден признать, что до сих пор не вижу никаких альтернативных предложений.

СТАЛИН: Если вы так уж хотите, один корпус, 2—3 дивизии могут уйти. А если хотите, могу дать место и средства на формирование 7 дивизий. И все-таки я вижу, что англичане нуждаются в польских солдатах. Ведь и Гарриман, и Черчилль согласились на эвакуацию польской армии. СИКОРСКИЙ: Не так плохи дела англичан, чтобы польская армия, которая здесь формируется, могла бы решить их судьбу. Они медлительны, но уже сегодня представляют собой большую силу. Это я сам потребовал от Черчилля выступления по вопросу эвакуации нашей армии. Однако я засвидетельствую свою добрую волю: я готов оставить армию в России, если вы выделите удобный район для концентрации польских сил и гарантируете снабжение и размещение, создав условия, необходимые для обучения армии.

МОЛОТОВ: Панфилов готов. Вы не имеете ничего против присутствия генерала Панфилова? (Все выражают согласие. Через минуту входит генерал Панфилов, заместитель начальника генштаба).

(Далее идет разговор между Сталиным, генералом Андерсом и генералом Панфиловым об условиях создания польской армии.)

АНДЕРС: Я категорически утверждаю, что мы не получаем полагающегося нам предо-


- 38 -

вольствия и фуража для лошадей. Дивизии не получили ни всех обещанных продуктов питания, ни столь необходимого снаряжения, как печки для палаток. С тех пор как мне обещали прислать трактора, прошло уже несколько месяцев, а они все еще не пришли. Все наши просьбы остаются без ответа, а обещания советских военных властей не выполняются. У меня в частях сыпной тиф, а я не могу допроситься санитарного поезда. Солдаты уже несколько месяцев не получают мыла, строительных инструментов, досок, гвоздей, совершенно не видят овощей. Многих дополнительных продуктов питания нам вообще не доставляют. Транспортных средств катастрофически не хватает, а те, что есть, в очень плохом состоянии. Пару недель назад количество пайков вдруг уменьшили с 44 000 до 30 000 и, несмотря на то, что президент Сталин обещал нашему послу вернуть прежнее количество пайков — 44 000, до сих пор это не сделано. На 1 декабря весь лагерь в Тоцком вообще не получил продовольствия. (Перечисляет ряд других недостатков в снабжении.) Это неправда, будто мы не сообщали об этом. Я постоянно обращался к полковнику Волковыскому, через которого осуществляется связь, и сам посылал телеграммы и официальные обращения. (Панфилов молчит.) Я также неоднократно лично ездил по всем этим делам.

СТАЛИН (очень резко Панфилову): Кто в этом виноват?

ПАНФИЛОВ: Были соответствующие инструкции, приказ отдал генерал Хрулев.

СТАЛИН: Когда я распорядился увеличить количество пайков?

ПАНФИЛОВ: Две с половиной недели назад.

СТАЛИН: Так почему же приказ до сих пор не выполнен? Они что, должны питаться вашими инструкциями? (Эту часть разговора Сталин ведет в очень резком тоне. Генерал Панфилов стоит навытяжку, краснеет и бледнеет.)

СИКОРСКИЙ: Только большие трудности, с которыми мы постоянно сталкиваемся здесь, и плохие условия принудили меня так поставить вопрос.

СТАЛИН: Мы можем обеспечить польской армии те условия, в которых находится Красная Армия.СИКОРСКИЙ: В тех условиях, которые были до сих пор, не удастся организовать даже корпус.

СТАЛИН: Я понимаю, что условия плохие. Наши части формируются в лучших условиях. Ну что ж, если в Иране вам обещают обеспечить лучшие условия... Что касается нас, то мы можем дать вам лишь то, что имеет наша армия. А питание советского солдата лучше, чем немецкого.

АНДЕРС: Если я получу полное питание, какое полагается солдату, этого будет достаточно, но его должны доставлять без этих постоянных перерывов, как было до сих пор. Я должен иметь, возможность сам распоряжаться, создавать запасы, а не жить одним днем, когда, если транспорт запоздает, солдаты остаются голодными. СИКОРСКИЙ: Я еще раз заявляю о нашем желании воевать вместе с вами против нашего общего врага — Германии.

СТАЛИН: А мне казалось, что англичане нуждаются в вашей армии. СИКОРСКИЙ: Нет, это я, видя, какие тут перед нами встают трудности, добивался у англичан и американцев помощи в переводе наших солдат в лучшие условия.

АНДЕРС (сообщает точные данные о количестве польских солдат, находящихся на юге России, называя соответствующие районы; затем идет дискуссия о местах формирования, речь идет об Узбекистане, Туркмении, Закавказье): Я рассчитывал на 150 000 человек, но среди них много евреев, которые в армии служить не хотят. СТАЛИН: Евреи — плохие солдаты. СИКОРСКИЙ: Многие из тех евреев, которые выразили желание служить, это спекулянты или осужденные за контрабанду, из них никогда не выйдет хороших солдат. Такие не нужны в польской армии.

АНДЕРС: 250 евреев дезертировали из Бузулука из-за слухов (которые оказались ложными), будто бомбили Куйбышев. Более 60 дезертировали из 5-й дивизии накануне объявленного дня раздачи оружия.

СТАЛИН: Да, евреи — никудышные вояки. (Начинается дискуссия между Сталиным, генералом Андерсом и генералом Панфиловым о вооружении и его недостатках.) СИКОРСКИЙ: Когда мы получим новые места размещения и узнаем о других подробностях формирования армии? (Сталин громко советуется с генералом Панфиловым и называет ориентировочно — Узбекистан, Туркмения, Закавказье.) СИКОРСКИЙ: После формирования и переподготовки все следует собрать в одно целое, чтобы ударить всей армией, потому что только это надлежащим образом подействует на моральный дух польского народа.

СТАЛИН: На это уйдет много времени.

АНДЕРС: Нет. Если все будет сделано, как следует, формирование после получения оружия не будет долгим. (Сталин касается вопроса формирования армии без корпусов).СИКОРСКИЙ: Может, это и лучше. Мы согласны на это, надо только как следует вооружить и обеспечить дивизии.

СТАЛИН: Организация без корпусов куда лучше, потому что командующий армией при существовании корпусов перекладывает всю ответственность на командующих корпусами, и в конце получается, что никто ни за что не отвечает. Лучше, чтобы в вашей армии просто было 7 дивизий, так, как сейчас в нашей.СИКОРСКИЙ: Я прослежу, чтобы военные поставки к вам из-за границы увеличились. При желании это можно сделать.

СТАЛИН: Мы дадим часть, англичане должны прислать остальное. Однако морские транспорты не всегда приходят в срок. Они могут опаздывать, следует принимать это во внимание.СИКОРСКИЙ: Я должен эвакуировать отсюда 25000, потому что они нужны для авиации, флота и танковых частей. Кроме этого, мы можем сформировать 7 дивизий. Ведь здесь находится наш единственный резерв живой силы. Достаточно ли у вас самолетов?

СТАЛИН: Самолетов никогда не бывает достаточно. Количественно мы находимся


- 39 -

на том же уровне, что и немцы, качественно даже превосходим их. Зато с танками дела обстоят куда хуже.

СИКОРСКИЙ: В Ливии уничтожена часть немецкой авиации.

СТАЛИН: Вот уже два месяца мы не чувствуем перевеса немецкой авиации. Летчики у них сейчас молодые, неопытные. Самолеты не слишком скоростные. А сколько в вашей эскадрилье самолетов?

СИКОРСКИЙ: 27, из них 18 на первой, а 9 на второй линии.

СТАЛИН: Это наш авиаполк. СИКОРСКИЙ: У нас будет возможность перебросить из Англии несколько авиационных эскадрилий для нашей армии. Там люди горят желанием попасть сюда. (Сталин хвалит английских летчиков, находящихся в России.)СИКОРСКИЙ: У наших летчиков острый глаз и быстрая ориентация.

СТАЛИН: Лучшие и храбрейшие летчики — это славяне. Они действуют стремительно, потому что это молодая раса, которая не растратила своих сил.

СИКОРСКИЙ: Эта война омолодит англосаксов. Британцы — это не французы, с которыми практически все кончено.

СТАЛИН: Я с этим не согласен.

СИКОРСКИЙ: Простой народ, может быть, еще чего-то стоит, но верхи большей частью ничего из себя не представляют. (Продолжительная беседа на тему Петена, Вейгана и других).

СТАЛИН: Немцы сильны, но славяне их раздавят.

СИКОРСКИЙ: Я хотел бы теперь поехать посмотреть армию и посетить места, где сконцентрировано гражданское население, а потом вернуться в Москву, чтобы еще раз увидеться с господином президентом.

СТАЛИН: Пожалуйста, я в вашем распоряжении.

СИКОРСКИЙ: Завтра я выступаю по радио от имени народов, оккупированных Германией. Текст моей речи вам должен был передать комиссар Вышинский.

СТАЛИН: Да, я читал, будет очень хорошо, если это выступление прозвучит по радио.

СИКОРСКИЙ: Я считаю, что мир должен это услышать. Выступление будут транслировать также Би-би-си и Америка.

СТАЛИН: Я велел перевести его на сорок языков.

СИКОРСКИЙ: Прошу объявить заранее мое выступление. Я предлагаю подписать совместное политическое заявление. Правда, я на этом не настаиваю, но проект оставляю господину президенту (вручает проект заявления).

СТАЛИН: В принципе я согласен. Я прочитаю, и завтра мы это вместе обсудим.

СИКОРСКИЙ: Итак, я считаю вопрос об армии согласованным. В совместной комиссии, которая должна собраться как можно скорее, чтобы закончить это дело, меня заменит генерал Андерс. Для поездки по лагерям господин президент, я полагаю, назначит своих доверенных лиц.

СТАЛИН: Да. (Называет Вышинского и генерала Панфилова, спросив, подходят ли они генералу Сикорскому.)

(СИКОРСКИЙ отвечает утвердительно и уходит вместе с послом Котом. Генерала Андерса СТАЛИН задерживает.)

(Беседа СТАЛИНА с генералом Андерсом длится несколько минут. СТАЛИН спрашивает о сотрудничестве с генералом Панфиловым, на что генерал Андрес отвечает, что работали они при полном взаимопонимании, но генерал Панфилов мог сделать не так уж много.)

АНДЕРС: Теперь, когда господин президент обещал убрать все преграды, я верю, что формирование армии пойдет, как следует.

СТАЛИН: Мне очень жаль, что я до сих пор не встречался с вами.

АНДЕРС: Это не моя вина, господин президент не вызывал меня.

СТАЛИН: Мне очень хотелось бы еще встретиться с вами.

АНДЕРС: Господин президент, я готов в любую минуту прибыть по вашему приказу.

(Переговоры продолжались около двух с половиной часов. Составлено под диктовку генерала Андерса по запискам посла Кота.)

-40-

Стр.35 дважды пропечаталась!!!

Ненец-84 пишет:

Стр.35 дважды пропечаталась!!!

Да, тут я недосмотрел - одно и то же дважды отправил.
Попрошу Админа, чтоб дубликат удалил.

Vanish пишет:

Да, тут я недосмотрел - одно и то же дважды отправил.
Попрошу Админа, чтоб дубликат удалил.

Уже