Публикации по Медному

Игорь Мангазеев пишет:

О Смоленске и Катыни я информирован в общих чертах. О Старобельске в еще более общих.

Коротко речь идет о следующем. В Катынском лесу эксгумировано несколько более 4 тыс. трупов, признаваемых польскими. Немцы в 1943 г. определили их как исключительно бывших пленных Козельского лагеря. Проведенная вскоре позднее советская эксгумация обнаружила там же некоторое количество трупов также из находившихся ранее в лагере в Старобельске. В обоих лагерях было по примерно 4 тыс., в сумме 8 тыс., что, в свою очередь, примерно совпадает с оценочным общим количеством покойников по советской и немецкой версиям. Т. е. на самом деле обе версии говорят об 11-12 тыс., но такое количество все же ближе к 8, чем к 4 тыс. Лишь по особому мнению чешского патологоанатома Гаека, участвовавшего в немецкой эксгумации, всего там должно быть 8 тыс.
Согласно данным советского следствия, проведенного во время войны, в Смоленской обл. находилось 3 особых лагеря с пленными, где содержалось в общей сложности порядка более 8 тыс. Их не удалось эвакуировать, отловили немцы и казнили.
По моей версии, лагеря-то как таковые, т. е. по отчетности и физически (бараки, колючка и пр.), были. Но пленных там оставалось на момент оккупации много меньше, порядка максимум немногих сотен. А в реальности пленные находились не в Смоленской обл., а в Белоруссии, где их использовали на строительстве аэродромов. Оттуда их не сумели эвакуировать, там их отловили немцы, сосредоточили в тюрьме в Глубоком и осенью 1941 г. расстреляли в Катынском лесу.

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

О Смоленске и Катыни я информирован в общих чертах. О Старобельске в еще более общих.

Коротко речь идет о следующем. В Катынском лесу эксгумировано несколько более 4 тыс. трупов, признаваемых польскими. Немцы в 1943 г. определили их как исключительно бывших пленных Козельского лагеря. Проведенная вскоре позднее советская эксгумация обнаружила там же некоторое количество трупов также из находившихся ранее в лагере в Старобельске. В обоих лагерях было по примерно 4 тыс., в сумме 8 тыс., что, в свою очередь, примерно совпадает с оценочным общим количеством покойников по советской и немецкой версиям. Т. е. на самом деле обе версии говорят об 11-12 тыс., но такое количество все же ближе к 8, чем к 4 тыс. Лишь по особому мнению чешского патологоанатома Гаека, участвовавшего в немецкой эксгумации, всего там должно быть 8 тыс.
Согласно данным советского следствия, проведенного во время войны, в Смоленской обл. находилось 3 особых лагеря с пленными, где содержалось в общей сложности порядка более 8 тыс. Их не удалось эвакуировать, отловили немцы и казнили.

Ну, об этом я начитался еще на "Правде о Катыни"

Вячеслав Сачков пишет:

По моей версии, лагеря-то как таковые, т. е. по отчетности и физически (бараки, колючка и пр.), были. Но пленных там оставалось на момент оккупации много меньше, порядка максимум немногих сотен. А в реальности пленные находились не в Смоленской обл., а в Белоруссии, где их использовали на строительстве аэродромов. Оттуда их не сумели эвакуировать, там их отловили немцы, сосредоточили в тюрьме в Глубоком и осенью 1941 г. расстреляли в Катынском лесу.

Вообще не буду дискутировать по тюрьме в Глубоком. Что касается Смоленщины, то меня больше интересует судьба, а точнее содержание невозвращенных документов попавшего к гитлеровцам Смоленского архива.

Игорь Мангазеев пишет:

Ваше предположение целиком укладывается в мою давнюю версию о том, что спецслужбы Третьего рейха были заинтересованы в сеператном мире с Британией и "закрытии" перспектив Второго фронта в Западной Европе. Именно поэтому и размещен мой пост о Штеймле на "Правде о Катыни" (к сожалению, моя дальнейшая информация в развитие этой темы "слетела", но кто-то ею определенно воспользовался).

Существенно не так, хотя похоже. Я считаю, что под Смоленском в 1941 г. расстрел был выполнен немцами по тупому без особых дальних планов, тайных контактов с британцами и пр. Потом о нем надолго забыли и вспомнили лишь под 1943 г.
Однако организаторы и исполнители катынского шоу замысляли его как разоблачение не сталинских, а гитлеровских злодеяний, поскольку буквально все организаторы и исполнители являлись участниками первого неудавшегося заговора против Гитлера и, одновременно, были непосредственно причастны к расстрелу 1941 г. Совершенно точно знали, что именно обнаружится при раскопках.
Те нестыковки, которые мухинцы выкладывают в качестве главных козырей, прекрасно были известны авторам идеи шоу. У них были и гораздо более весомые доказательства виновности немецкой стороны. Все так и задумывалось. Сначала с санкции Гитлера, Геббельса и др. запустить раскопки, потом совершить покушение, потом обвинить во всем гитлеровский режим.
Платформой заговорщиков был сепаратный мир с Англией (и, по всей видимости, также и с США). Воевать не за жизненное пространство на востоке, не с неполноценными народами, а исключительно против сталинизма за торжество либеральной демократии во всем мире.
Но покушение не удалось, и с тех пор нестыковки, обнаружившиеся при эксгумации, до сих пор пытаются спустить на тормозах, представить несущественными.

Однако факт прибытия зондеркоманды 7а в Калининскую область с середины октября 1941 г. представляет интерес с той точки зрения, что если изначально расстрел под Смоленском выполнялся немцами по тупому, то ко времени, когда он был уже закончен, кому-то могла придти в голову идея подкинуть трупы в польской форме в Калининской области. Тогда нам с Вами имеется, что обсуждать. Но могла и не придти...

Игорь Мангазеев пишет:

Что касается Смоленщины, то меня больше интересует судьба, а точнее содержание невозвращенных документов попавшего к гитлеровцам Смоленского архива.

Как мне удалось выяснить, содержание архива Смоленского обкома никакого вообще отношения к обсуждаемому нами сюжету не имело и иметь не могло. Бесперспективное направление.

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Ваше предположение целиком укладывается в мою давнюю версию о том, что спецслужбы Третьего рейха были заинтересованы в сеператном мире с Британией и "закрытии" перспектив Второго фронта в Западной Европе. Именно поэтому и размещен мой пост о Штеймле на "Правде о Катыни" (к сожалению, моя дальнейшая информация в развитие этой темы "слетела", но кто-то ею определенно воспользовался).

Существенно не так, хотя похоже. Я считаю, что под Смоленском в 1941 г. расстрел был выполнен немцами по тупому без особых дальних планов, тайных контактов с британцами и пр. Потом о нем надолго забыли и вспомнили лишь под 1943 г.
Однако организаторы и исполнители катынского шоу замысляли его как разоблачение не сталинских, а гитлеровских злодеяний, поскольку буквально все организаторы и исполнители являлись участниками первого неудавшегося заговора против Гитлира и, одновременно, были непосредственно причастны к расстрелу 1941 г. Совершенно точно знали, что именно обнаружится при раскопках.
Те нестыковки, которые мухинцы выкладывают в качестве главных козырей, прекрасно были известны авторам идеи шоу. У них были и гораздо более весомые доказательства виновности немецкой стороны. Все так и задумывалось. Сначала с санкции Гитлера, Геббельса и др. запустить раскопки, потом совершить покушение, потом обвинить во всем гитлеровский режим.
Платформой заговорщиков был сепаратный мир с Англией (и, может быть, с США). Воевать не за жизненное пространство на востоке, не с неполноценными народами, а исключительно против сталинизма за торжество либеральной демократии во всем мире.
Но покушение не удалось, и с тех пор нестыковки, обнаружившиеся при эксгумации, до сих пор пытаются спустить на тормозах, представить несущественными.

Очень мудрёно. А кто, говорите, авторы идеи шоу?
И почему "шоу", "удавшееся" в Катыни, не состоялось в 1941 году в Медном?

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Что касается Смоленщины, то меня больше интересует судьба, а точнее содержание невозвращенных документов попавшего к гитлеровцам Смоленского архива.

Как мне удалось выяснить, содержание архива Смоленского обкома никакого вообще отношения к обсуждаемому нами сюжету не имело и иметь не могло. Бесперспективное направление.

У меня на этот счёт диаметрально противоположное мнение.
Что главное в партархиве? Протоколы сдачи членских взносов. По сумме взносов легко установить иерархию партийца. А фамилии в протоколах тоже имеются. Это сущий подарок для следователей как оккупационных органов, так и управы коллаборационистов. "Доброхоты" выложили бы все. Сами упомянули, что Штеймле "перевербовал" десяток сотрудников НКВД.

Игорь Мангазеев пишет:

Что главное в партархиве? Протоколы сдачи членских взносов. По сумме взносов легко установить иерархию партийца. А фамилии в протоколах тоже имеются. Это сущий подарок для следователей как оккупационных органов, так и управы коллаборационистов. "Доброхоты" выложили бы все. Сами упомянули, что Штеймле "перевербовал" десяток сотрудников НКВД.

Не соглашусь. Партвзносы в армии собирались по совершенно другой вертикали, не обкомовской, а военных округов, Главпуром. Я точно не уверен, но допускаю, что аналогичная схема действовала и в НКВД. Что же касается перевербовки, то она происходила следующим образом. Ее, кажется, даже описывал Шушаков. Ловят заброшенного в немецкий тыл советского агента, обрабатывают, перевербовывают. Или берут в боях в плен бойца / офицера войск НКВД, аналогично перевербовывают. Типичная схема. Случайно оставшиеся в тылу, даже предположительно со специальными заданиями, немцев мало интересовали. К стенке и все дела. Именно в 1941 г.
Суть в том, что такая практика завелась не сразу, а где-то лишь с самого конца 1941 г., никак не ранее. Первоначально немцы на такую практику не решались, думали, что их все равно обведут, что сотрудники НКВД для перевербовки безнадежны. Но со временем пришли к убеждению в том, что перевербованные для них - наиценнейшие кадры, которых следует холить и лелеять, имеет смысл потратить на перевербовку хоть год, отдача будет того стоить.

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Что главное в партархиве? Протоколы сдачи членских взносов. По сумме взносов легко установить иерархию партийца. А фамилии в протоколах тоже имеются. Это сущий подарок для следователей как оккупационных органов, так и управы коллаборационистов. "Доброхоты" выложили бы все. Сами упомянули, что Штеймле "перевербовал" десяток сотрудников НКВД.

Не соглашусь. Партвзносы в армии собирались по совершенно другой вертикали, не обкомовской, а военных округов, Главпуром. Я точно не уверен, но допускаю, что аналогичная схема действовала и в НКВД. Что же касается перевербовки, то она происходила следующим образом. Ее, кажется, даже описывал Шушаков. Ловят заброшенного в немецкий тыл советского агента, обрабатывают, перевербовывают. Или берут в боях в плен бойца / офицера войск НКВД, аналогично перевербовывают. Типичная схема. Случайно оставшиеся в тылу, даже предположительно со специальными заданиями, немцев мало интересовали. К стенке и все дела. Именно в 1941 г.
Суть в том, что такая практика завелась не сразу, а где-то лишь с самого конца 1941 г., никак не ранее. Первоначально немцы на такую практику не решались, думали, что их все равно обведут, что сотрудники НКВД для перевербовки безнадежны. Но со временем пришли к убеждению в том, что перевербованные для них - наиценнейшие кадры, которых следует холить и лелеять, имеет смысл потратить на перевербовку хоть год, отдача будет того стоить.

Я подразумевал не только сотрудников НКВД, но и рядовых партсовработников.
Что такое коллаборационизм, уверен, вам не нужно рассказывать. Тем более, в первоначальный период войны.

Игорь Мангазеев пишет:

Очень мудрёно. А кто, говорите, авторы идеи шоу?

Начальник штаба группы армий Центр Тресков, начальник армейского и стратегического абвера (имел двойное подчинение) этой группы Герсдорф, командир охранных войск СС группы Шенкендорф, небезызвестный Клаус фон Штауфенберг и др. Герсдорф допрашивался на комиссии Мэддона, рассказывал о своем личном участии в катынском шоу и о причастности к нему Шенкендорфа. Все вышеперечисленные имели также самое прямое (инициаторское) отношение к созданию "Локотской республики", армии Власова - см. воспоминания Штрик-Штрикфельда о создании власовской армии (Осинторф, между прочим, в Смоленской области). Там все эти имена мелькают только так.

Цитата :

И почему "шоу", "удавшееся" в Катыни, не состоялось в 1941 году в Медном?

Шоу имело смысл устраивать, прежде всего, более или менее надолго и прочно обосновавшись в данном районе. В Смоленске было так. В 1941 г. в Медном имело смысл только подготовиться к демонстрации шоу поздней, скажем, в 1943 г. Гитлеру и Ко, по-моему, эта идея вовсе в голову не приходила. Слишком были для этого тупы. Заговорщикам (на тот момент, возможно, еще только будущим?) она могла придти в голову. В отличие от Гитлера, они понимали, что даже с ожидавшимся в ближайшее время взятием Москвы война бы не кончилась. Даже не с Советским Союзом, о котором отдельный разговор. Они понимали, что с нашими союзниками им предстояло бы воевать еще не один год. А заговорщики (тогда еще будущие?) намеревались кончить войну быстрее и гитлеризм не был им мил.

Игорь Мангазеев пишет:

Я подразумевал не только сотрудников НКВД, но и рядовых партсовработников.
Что такое коллаборационизм, уверен, вам не нужно рассказывать. Тем более, в первоначальный период войны.

Коллаборационизм в первоначальный период войны существеннейше отличался от пособничества в последующее время. Взять заместителя Власова Жиленкова, которого многие исследователи, к которым присоединяюсь и я, считают реальным неформальным командиром власовской армии. Комиссар бригады. В 1941 г. без всяких разговоров приставили бы к стенке, что б он ни говорил. Поэтому он выдал себя за шофера, работал хиви, раскрыл себя значительно позже, чуть ли не в 1944 г., когда отношение немцев к подобным ему, с одной стороны, и отношение жиленковых к немцам, с другой стороны, существенно изменилось.

.

Игорь Мангазеев пишет:

И почему "шоу", "удавшееся" в Катыни, не состоялось в 1941 году в Медном?

Кроме того, тут есть еще одно соображение. В самом начале войны гитлеровцы устраивали во многих местах инсценировки обнаружения жертв НКВД. Работали очень грубо, это давало реакцию, противоположную задумывавшейся. Вообще тогда много ошибок наделали. Например, устраивали массовые казни евреев и умышленно отпускали свидетелей, чтобы те распространяли по окрестностям ужас. Но результат выходил противоположный, поэтому к концу лета такая практика была прекращена, началась эскалация засекречивания массовых казней.
В Медном (вернее, шире, в Калининской обл.) могли "совершенно случайно" обнаружить свежие трупы польских граждан. К тому же то могли быть реальные польские граждане, действительно попавшиеся немцам живыми и казненные немцами же, скажем, с лесоразработок Волгостроя, которых упоминал американский журналист.
Но я не думаю, что немцы пошли бы на это в период после середины октября. Летняя отрицательная практика их успела научить многому, заставила действовать умнее.

Игорь Мангазеев пишет:

Диссертация Игоря Геннадьевича Ермолова посвящена Локотской республике. Он живет в Твери и я с ним хорошо знаком.

Собственно, я ничего нового не сообщаю. Факты давно широко известные узкому кругу специалистов. Шенкендорф считается отцом казачьих частей, он автор идеи, самую первую такую часть под Смоленском лично организовал еще в конце 1941 г. Вскоре затем принял активное участие в организации Локотской республики, которая создавалась непосредственно под прямым руководством абвера, то бишь Герсдорфа. И т. д.
А фон Штауфенберг, между прочим, был по должности главнокомандующим всеми коллаборационистскими частями из СССР.

Вячеслав Сачков пишет:

Шоу имело смысл устраивать, прежде всего, более или менее надолго и прочно обосновавшись в данном районе. В Смоленске было так. В 1941 г. в Медном имело смысл только подготовиться к демонстрации шоу поздней, скажем, в 1943 г.

Полагаю, всё объяснялось проще.
От коллаборационистов - ли, от сотрудников НКВД (проводивших операцию по дезинформации) - ли спецслужбы Германии узнали, что в селе Медном находится крупнейшее захоронение польских офицеров. [В данный момент обсуждения неважно: есть оно там или нет. Важно понять логику событий. - И.М.] Германские спецслужбы могли к этому моменту что-то знать и о Катыни, но катынское кладбище поляков меньше медновского в полтора раза, поэтому для получения максимального резонанса гитлеровцы не занимались Катынью, а решили начать сразу с Медного.

Но советские войска заведомо подготовили мешок в Медном-Марьино, и эффекта, на который рассчитывали гитлеровцы, не получилось. Гитлеровцы решили больше не отвлекаться, так как стояли у ворот Москвы.

Но после поражения под Сталинградом гитлеровцам вновь приспичило - и они занялись Катынью. Полученный резонанс имел мировую огласку, и это - дополнительное доказательство того, что в 1941 году спецслужбы Германии были крайне заинтересованы во вскрытии в Медном захоронения граждан Польши.

Эту версию я изложил на:http://katyn.ru/forums/viewtopic.php?id=334
и на
http://katyn.ru/forums/viewtopic.php?id=539

Игорь Мангазеев пишет:

Полагаю, всё объяснялось проще.

Еще проще. Ситуация на линии Ржев - Калинин была такова, что не надо было вовсе быть семи пядей во лбу, чтобы не предвидеть стремительного рывка гитлеровцев на Калинин, поскольку успех операции обеспечивал громадный котел в том регионе.
Одновременно начало наступления прямо на Москву, что должно было сбивать наше командование с толку относительно направления главного удара. Осуществив наступление одновременно на двух направлениях, со стратегической точки зрения немцы поступили исключительно грамотно.
Никаких других сил, кроме находившихся под Можайском танков Егорова и Ротмистрова для предотвращения замыкания ржевско-калининского котла, у нашего командования в распоряжении не было. Заметим: в тот самый день, 16 октября, советское правительство, дипкорпус и пр. эвакуировались из Москвы в Куйбышев. Т. е. морально были уже готовы к сдаче Москвы. Калининское направление представлялось большей опасностью. И так оно и было на самом деле. Если бы удалось замкнуть котел, до Сталинграда дошли бы много скорее.
Складывается впечатление, что танки из Московской области под Калинин бросили вовсе не от хорошей жизни, скорее от отчаяния, если можно так сказать, чем заблаговременно спланировав и предусмотрев их бросок.
И еще одно важное обстоятельство. В боях под Медным впервые использовались новые пловучие танки т26, которые себя прекрасно зарекомендовали в боях. Под Москву они пришли, по логике, новенькие, прямо с заводских испытаний. Их заморочки и достоинства были проверены, известны. Потому было заведомо ясно, что задачу стремительного броска они в состоянии осуществить. Если бы были потрепанные в боях, неновые, могло бы по дороге произойти что угодно, вплоть до того, что больше половины встало бы в пути. Здесь тоже был риск, но без риска войны не бывает.

Игорь Мангазеев пишет:

Вячеслав Сачков пишет:

. Все вышеперечисленные имели также самое прямое (инициаторское) отношение к созданию "Локотской республики",

Диссертация Игоря Геннадьевича Ермолова посвящена Локотской республике. Он живет в Твери и я с ним хорошо знаком.

Игорь Ермолов "Русское государство в немецом тылу. История Локотского самоуправления. 1941-1943" Москва, Центрополиграф, 2009г., 256 стр., 3000 экз.

Заключительная фраза книги:

"Все это дает основания говорить о советском коллаборационизме как о явлении, имеющем довольно пестрый спектр причин, ввиду чего неисторично и совершенно неправомерно сводить процессы, происходившие на территории Локотского округа, к банальному предательству. Уместнее говорить об элементах гражданской войны, разыгравшейся на фоне войны Отечественной"
_______________________________
Во как

Nenez84 пишет:

"Все это дает основания говорить о советском коллаборационизме как о явлении, имеющем довольно пестрый спектр причин, ввиду чего неисторично и совершенно неправомерно сводить процессы, происходившие на территории Локотского округа, к банальному предательству. Уместнее говорить об элементах гражданской войны, разыгравшейся на фоне войны Отечественной"
_______________________________
Во как

Стандартная формулировка современной историографии.

Вячеслав Сачков пишет:

Nenez84 пишет:

"Все это дает основания говорить о советском коллаборационизме как о явлении, имеющем довольно пестрый спектр причин, ввиду чего неисторично и совершенно неправомерно сводить процессы, происходившие на территории Локотского округа, к банальному предательству. Уместнее говорить об элементах гражданской войны, разыгравшейся на фоне войны Отечественной"
_______________________________
Во как

Стандартная формулировка современной историографии.

Пока еще ЧАСТИ...

Nenez84 пишет:

Пока еще ЧАСТИ...

Как сказать? На самом деле сложнее. Историк Чуев, например, весьма убедительно связывает всю историю создания коллаборационистских формирований с деятельностью абвера, вскрывает прямую их подчиненность абверу, чего не делалось в советские времена, поскольку фактов для такого рода обобщений в достаточном количестве не имелось, очень многое было засекречено. С другой стороны, Чуева другие серьезные историки не без оснований упрекают в абверофилии, преувеличении роли и масштаба деятельности абвера. Т. е. в том не один только абвер участвовал, но также СД и другие спецслужбы. Вопрос насчет размера и значения их вклада в это дело еще недостаточно изучен, однако наличие вклада никакому сомнению не подлежит.
Кроме того, огромную роль сыграл РОВС и т. п. эмигрантские организации. Сейчас их вообще белыми и пушистыми норовят выставлять, а на деле у нас в стране, в Югославии, Италии и других странах они оставили чудовищный кровавый след.
Так что попытки представить коллаборационизм явлением продолжающейся гражданской войны напоминают неуклюжие усилия одновременно рыбку съесть и на велосипеде покататься. Это может долго удаваться, но навсегда остаться в историографической традиции не получится никогда.

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Полагаю, всё объяснялось проще.

Еще проще. Ситуация на линии Ржев - Калинин была такова, что не надо было вовсе быть семи пядей во лбу, чтобы не предвидеть стремительного рывка гитлеровцев на Калинин, поскольку успех операции обеспечивал громадный котел в том регионе.

Извините, пожалуйста, но вы телегу поставили впереди лошади!
Как впоследствии утверждал Маршал Совесткого Союза, а на тот момент заместитель командующего войсками Западного фронта Иван Степанович Конев, прорыв 3-й танковой группы Гота к Калинину можно пресечь, если бы командующий войсками 29-й армии Иван Иванович Масленников подчинился приказанию Конева о форсировании Волги и ударе в основание танкового клина Гота.

Конев только на суде (будучи председателем суда) над Берией узнал, что И.И. Масленников (к слову, бывший заместитель наркома НКВД Л.П. Берии по войскам) через голову Конева связался с Берией...

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Полагаю, всё объяснялось проще.

16 октября, советское правительство, дипкорпус и пр. эвакуировались из Москвы в Куйбышев. Т. е. морально были уже готовы к сдаче Москвы.

Я уже устал писать - годами!! -, что 16 октября, когда в Москве началась паника, гитлеровцы вошли в Медное.
Равноценным Москве в тот день был только Второй фронт в Европе (или, другими словами, заключение сепаратного мира), и поэтому гитлеровцы могли быть заинтересованы в захвате Медного.

Прекрасно понимая это, руководство НКВД сумело, видимо, отвернуть из Калинина самые боеспособные соединения 3-й тгр от Москвы на 180 градусов, тем самым выполнив приказ Родины: "Любой ценой отстоять Москву!"

"Любая цена" - это потеря райцентров Ржев, Старица, Калинина и Медное, а также территории районов, НО выигрыш во времени для подтягивания стратегических резервов к Москве.
Риск был сведен до минимума заблаговременной организацией котла в Медном - Марьино (вообще на участке шоссе Москва - Марьино).

Вячеслав Сачков пишет:

Игорь Мангазеев пишет:

Полагаю, всё объяснялось проще.

В боях под Медным впервые использовались новые пловучие танки т26, которые себя прекрасно зарекомендовали в боях. Под Москву они пришли, по логике, новенькие, прямо с заводских испытаний.

Не понял. Причем здесь Москва?

Игорь Мангазеев пишет:

Конев только на суде (будучи председателем суда) над Берией узнал, что И.И. Масленников (к слову, бывший заместитель наркома НКВД Л.П. Берии по войскам) через голову Конева связался с Берией...

Конев там моявился в момент раздачи конфеток после боя - 19 октября. В действительности дело попросту обошлось вовсе без него, без его участия.

Цитата :

Я уже устал писать - годами!! -, что 16 октября, когда в Москве началась паника, гитлеровцы вошли в Медное.
Равноценным Москве в тот день был только Второй фронт в Европе (или, другими словами, заключение сепаратного мира), и поэтому гитлеровцы могли быть заинтересованы в захвате Медного.

Ну и что из того? Подобное в течение войны происходило раз в каждые, пожалуй, три месяца точно. Не в одном месте, так в другом.

Цитата :

Прекрасно понимая это, руководство НКВД сумело, видимо, отвернуть из Калинина самые боеспособные соединения 3-й тгр от Москвы на 180 градусов, тем самым выполнив приказ Родины: "Любой ценой отстоять Москву!"

"Любая цена" - это потеря райцентров Ржев, Старица, Калинина и Медное, а также территории районов, НО выигрыш во времени для подтягивания стратегических резервов к Москве.

Насколько я копался, Ржев был обречен (к слову, он сдан был 14-го). Оборонять Калинин наших сил не хватало. С ним походило здорово на сдачу Смоленска.

Цитата :

Полагаю, всё объяснялось проще.

В боях под Медным впервые использовались новые пловучие танки т26, которые себя прекрасно зарекомендовали в боях. Под Москву они пришли, по логике, новенькие, прямо с заводских испытаний. [/quote]
Не понял. Причем здесь Москва?[/quote]
Ротмистров: "Выполняя указания Ставки Верховного Главнокомандования, общевойсковые соединения Западного фронта, ведя тяжелые оборонительные бои, отходили на Можайскую линию обороны.
Во второй половине октября в этом районе развернулись ожесточенные бои. Кроме ранее
действовавших здесь танковых частей и подразделений на центральном участке
можайского рубежа оборонительные бои вели танковые бригады: 4-я под командованием
полковника М. Е. Катукова, 28-я полковника К. А. Малыгина, [98] 22-я подполковника И.
П. Ермакова, 24-я полковника В. П. Зелинского, 5-я под командованием подполковника М.
Г. Сахно, 25-я полковника И. А. Таранова, а также 151-я и 152-я мотострелковые бригады.
В то время как советские войска вели ожесточенные бои под Вязьмой и в районе Брянска с главными силами группы армий "Центр", на калининском направлении назревали
серьезные события. К Калинину рвались части 3-й танковой группы противника.
Для отражения вражеского удара на калининском направлении была создана оперативная группа войск под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. В группу вошли 8-я танковая бригада{15} с 46-м мотоциклетным полком, две стрелковые и две кавалерийские дивизии.
Главные силы танковой бригады после совершенного накануне 200-километрового марша,
осуществив стремительный бросок свыше 40 км, к 14 часам 15 октября сосредоточились в исходном районе, а в 16 часов 30 минут перешли в наступление с целью разгрома
противника в северо-западной части города Калинин. Передовой же отряд бригады
завязал бои с вражескими частями еще вечером 14 октября.
В течение трех дней 8-я танковая бригада вела ожесточенные бои с гитлеровцами на
северо-западной окраине города. За Калинин сражались также 934-й стрелковый полк и
21-я танковая бригада под командованием полковника Б. М. Скворцова, которая 17
октября нанесла удар по противнику с юга. Несколько танков бригады ворвались в город,
причинив немалый урон врагу, но были подбиты вражеским огнем. В последующие
четыре дня, с 19 по 22 октября, 8-я танковая бригада, действуя из засад, которые были
организованы вдоль шоссе Калинин - Торжок, во взаимодействии с частями 185-й
стрелковой дивизии вела упорные бои по ликвидации прорвавшейся группировки
противника в районе Медное, Слобода, Поддубки, Стар. Мермерины. "

http://lib.rin.ru/doc/i/59535p6.html

Вячеслав Сачков пишет:

Конев там моявился в момент раздачи конфеток после боя - 19 октября. В действительности дело попросту обошлось вовсе без него, без его участия.

У меня возникли глубокие сомнения в вашей компетентности. И.С. Конев в качестве командующего группой войск на калининском операционном направлении прибыл в Калинин 12 октября 1941 года.

Вячеслав Сачков пишет:

Ну и что из того? Подобное в течение войны происходило раз в каждые, пожалуй, три месяца точно. Не в одном месте, так в другом.

Вы нарочно так, уважаемый Вячеслав?
Скажите, пожалуйста, когда еще в первый год Великой Отечественной войны гитлеровцы могли бы повлиять на позицию польского эмигрантского правительства? Напомню, в октябре 41-го оно находилось в Лондоне, столице союзного государства, но отношения с Кремлем у польского правительства были самые прохладные.

Вячеслав Сачков пишет:

За Калинин сражались также 934-й стрелковый полк и 21-я танковая бригада под командованием полковника Б. М. Скворцова, которая 17 октября нанесла удар по противнику с юга. Несколько танков бригады ворвались в город,
причинив немалый урон врагу, но были подбиты вражеским огнем.

Господин Сачков, в каком месте вашего длинного поста говорится о Т-26?
Если Вы имеете в виду 21-ю танковую бригаду, выгрузившуюся в Решетниково (на самой границе Подмосковья с Калининской областью) 14 октября, то через Калинин прошел только один танк этой бригады - Т-34 Степана Христофоровича Горобца.

Вячеслав Сачков пишет:

Насколько я копался, Ржев был обречен (к слову, он сдан был 14-го). Оборонять Калинин наших сил не хватало. С ним походило здорово на сдачу Смоленска.

Никто Ржев не оборонял. 29-я армия Ивана Масленникова отошла на север. А танкисты Гота даже не заходили в Ржев, они его обогнули.

...Оборона Калинина немногочисленным и мужественным гарнизоном похожа на имитацию. Силы были - та же 29-я армия. Но она отошла к линии Калинин-Торжок, ближе к Медному.

Оба моста в Калинине, шоссейный и железнодорожный, которые охраняли подразделения НКВД, остались целыми. Противотанковая артиллерия 531-го артполка блокировала только мост через Тверцу, через который можно было двигаться в восточном направлении.

Лично Сталин отдал приказ бомбить оба волжских моста только тогда, когда танковые части передовых соединений 3-й тгр Гота втянулись в мешок.

Пожалуйста, навскидку:
"Особенно трудно было тогда, когда гитлеровцы, начав наступление по
плану "Тайфун", прорвали оборону советских войск и, несмотря на
героическое сопротивление защитников столицы, захватив ряд городов,
вышли в район Вязьмы.

В создавшейся тяжелой обстановке для координации сил обороны Западный и
Резервный фронты сливаются. Командование этим огромным объединенным
фронтом поручается генералу армии Георгию Константиновичу Жукову. И. С.
Конев становится его первым заместителем.

Не менее сложная обстановка была в те дни и на Калининском направлении.
Возникла реальная угроза прорыва нашей обороны и захвата Калинина. Иван
Степанович, облеченный чрезвычайными полномочиями, прибыл в город.
Выяснилось, что в Калинине войск почти нет. А жители города волновались.
Слухи наплывали один на другой: между Калинином и Москвой неприятель
выбросил большой воздушный десант... целые подразделения немцев,
переодетых в нашу форму, будто бы бродят по городу... перерезана
железная дорога... Точно было известно лишь то, что немецкие танки
прошли город Зубцов и движутся в направлении Калинина и Москвы. Конев
прикинул: в Калинине они могут быть через два-три дня. И тут он применил
старый суворовский прием, приказав принести койку в кабинет военкома:

- Хочу отдохнуть с дороги, - сказал он. Снял сапоги, не раздеваясь,
прилег на нее, укрылся шинелью.

В городе сразу стало известно: заместитель командующего фронтом
отдыхает. Значит, все будет хорошо. Люди успокоились. А Конев немедленно
занялся организацией обороны. Используя чрезвычайные полномочия, он
остановил на станции эшелон с частями дивизии генерала Поленова,
приказал им выгрузиться и занять оборону к западу и юго-западу от
Калинина. Затем дивизия генерала Горячева получила приказ: форсированным
маршем двигаться к Калинину.

Нетрудно было понять, что для врага Калинин - лишь этап на пути к
Москве. Сложнее было вскрыть намерение гитлеровского командования.
Проанализировав данные разведки и допросив пленных, Иван Степанович
разгадал замысел врага - вбить клин в нашу оборону и нарушить
оперативное взаимодействие войск Западного и Северо-Западного фронтов;
приказал командарму генералу Юшкевичу вывести главные силы в район
Торжка и занять там прочную оборону.

Ночью Конев приехал в Ржев в армию генерал-лейтенанта Масленникова:

- Приказываю всеми дивизиями перейти через Волгу и ударить по тылам
наступающего противника.

У Конева уже тогда созрел план такой обороны, которая бы помогла
задержать наступающего врага. Но сам город удержать не удалось. Зато и
гитлеровцы не смогли осуществить Свой замысел. Воины вовремя выдвинутой
вперед дивизии генерала Горячева встали насмерть на северо-восточной
окраине города. Продвижение противника в этом направлении было
задержано.

На следующий день Иван Степанович докладывал начальнику Генерального
штаба: "Авангарды Гота на отрезке шоссе Калинин - Медное разгромлены.
Северо-восточнее города организован сплошной стабильный фронт". У
аппарата в этот момент оказался Верховный Главнокомандующий, который
продиктовал следующий ответ: "...Ставка решила образовать Калининский
фронт в составе 30, 31, 29 и 22-й армий и отдельных дивизий,
действовавших на этом направлении. Командующим фронтом назначен
генерал-полковник Конев. Желаем успеха"..."
http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000063/st004.shtml
И текстов в таком же духе миллион.

Еще один мемуар:
"Два дня мы ве­ли ка­кие-то не­по­нят­ные бои с се­ве­ра от Ка­ли­ни­на. Бы­ла ка­кая-то свал­ка. В До­ро­ши­хе, сле­ва от Ка­ли­ки­на, на­ша третья ба­та­рея шес­т­над­ца­то­го ок­тяб­ря по­па­ла в пе­реп­лет. Она пош­ла стре­лять про­сел­ком, вдоль длин­но­го ка­ко­го-то за­бо­ра. Но стре­лять ей не да­ли. По­дош­ли лег­кие не­мец­кие тан­ки, вши­вень­кие Т-1. Три ус­та­нов­ки раз­вер­ну­лись и уш­ли на­зад. Чет­вер­тая, по­ка раз­во­ра­чи­ва­лась, заг­лох­ла. Танк встал в во­ро­тах, выс­т­ре­лил, про­бил бро­не­вой щит над ка­би­ной. Сна­ря­ды на ус­та­нов­ке не сде­то­ни­ро­ва­ли. Мои ре­бя­та и я бы­ли у за­бо­ра. Нем­цы хо­те­ли взять ус­та­нов­ку. Не­мец крик­нул: «Рус, сда­вай­ся!» Ко­ман­дир взво­да Ка­муш­кин ско­ман­до­вал: «Вол­ков! Под­ры­вай!» Вол­ков - наш са­пер, а са­пер был при каж­дой ма­ши­не на слу­чай под­ры­ва. Пять­де­сят ки­лог­рам­мов то­ла кла­ли свер­ху на за­ря­ды, пять­де­сят ле­жа­ли внут­ри. Вол­ков и Ка­муш­кин по­дож­г­ли шнур и по­бе­жа­ли к за­бо­ру. Нем­цы рас­те­ря­лись. У них бы­ли од­ни тан­кис­ты. Ка­муш­кин под­бе­жал к за­бо­ру и стал всех под­са­жи­вать че­рез не­го. Очень он был си­лен и спор­ти­вен. Прыг­нул сам, пе­ре­ки­нул ле­вую но­гу, по­том пра­вую - и в этот мо­мент в но­гу по­па­ла пу­ля. Он сва­лил­ся к нам на ру­ки.

И тут жах­ну­ло! Сто ки­лог­рам­мов тро­ти­ла и за­ря­ды две­над­ца­ти сна­ря­дов. Мне по­ка­за­лось - упа­ло не­бо. Нас ник­то не прес­ле­до­вал. До шос­се - мет­ров двес­ти, А тут уже нас жда­ла ма­ши­на. Мы по­еха­ли в Мед­ное, где сто­ял наш ди­ви­зи­он.

От ус­та­нов­ки, ко­неч­но, ни­че­го не ос­та­лось. Но все рав­но по­том Бо­рис Ка­ра­ичев по­ехал ту­да на КВ и пок­ру­тил­ся, что­бы за­мять ос­тат­ки. С «ка­тю­ша­ми» сна­ча­ла бы­ла су­гу­бая сек­рет­ность. Нам при­да­ва­ли ох­ра­ну. На Се­ве­ро-За­пад­ном фрон­те ди­ви­зи­он ох­ра­нял­ся ба­таль­оном, по­том ста­ла ро­та, по­том - взвод, а под ко­нец - не ос­та­ви­ли ни­ко­го. В пер­вый раз нем­цы зах­ва­ти­ли ус­та­нов­ки под Ста­лин­г­ра­дом, в 66-м пол­ку. Ко­ман­ди­ру это­го пол­ка Ша­пи­ро здо­ро­во по­па­ло. В 41-м го­ду он был нач­ш­та­ба пол­ка у Граж­дан­ки­на.

18

В тот же день под ве­чер ко­ман­дир ди­ви­зи­она пос­лал ме­ня в Ка­ли­ки­но - к Рот­мис­т­ро­ву за ука­за­ни­ями. Там я по­пал на во­ен­ный со­вет. Его вел Ва­ту­тин. Об­суж­да­лось, что бу­дут де­лать нем­цы. Ва­ту­тин об­ра­тил­ся ко мне: «Ты здесь са­мый млад­ший, бу­дешь го­во­рить пер­вым». Я стал от­не­ки­вать­ся. Он на­жал: «Го­во­ри хоть глу­пость».

Я ска­зал, что на мес­те нем­цев я бы про­шел один мост че­рез Твер­цу в Мед­ном и ос­та­но­вил­ся в Марь­ине, что­бы не про­хо­дить вто­рой мост че­рез Ло­го­веж и не уве­ли­чи­вать риск вдвое. Рот­мис­т­ро­ву мой прог­ноз не пон­ра­вил­ся: «Да ну, че­пу­ху он го­ро­дит».
Ва­ту­тин воз­ра­зил ему: «Мы с то­бой жи­вем ста­ры­ми по­ня­ти­ями. На­во­ева­ли их в дру­гое вре­мя. А он во­ю­ет пер­вый раз и при­об­ре­та­ет но­вый опыт. И он, быть мо­жет, прав».

Так на дру­гой день и слу­чи­лось. Я стал по­ни­мать вой­ну. Нем­цы тог­да хо­ди­ли толь­ко по шос­се. Яв­но нас по­ку­па­ли, бра­ли на ара­па.

А по­ка что Рот­мис­т­ров мне ска­зал: «Уво­ди­те ди­ви­зи­он за Твер­цу». Ди­ви­зи­он ото­шел за Твер­цу че­рез мед­нов­с­кий мост и встал ки­ло­мет­ра че­рез три - в лес­ке око­ло шос­се поб­ли­зос­ти от Ям­ка. Ря­дом с на­ми, око­ло Ям­ка, сто­ял га­убич­ный полк. Он был при­пи­сан к 133-й Си­бир­с­кой ди­ви­зии, ко­то­рая шла с се­ве­ра к Ка­ли­ни­ну. Опе­ре­див свою ди­ви­зию, полк при­шел к нам к ве­че­ру три­над­ца­то­го ок­тяб­ря. Ког­да мы от­хо­ди­ли от Мед­но­го к Ям­ку, ко­ман­дир это­го пол­ка ма­йор Пруд­ни­ков ушел вле­во в лес. Встал ла­ге­рем, выс­та­вил до­зо­ры. Спо­кой­но пе­ре­жи­дал, по­ка не по­дош­ла его ди­ви­зия. По­том полк вы­шел из ле­са в пол­ном по­ряд­ке. Все поб­ри­тые, в чис­тых под­во­рот­нич­ках. Пруд­ни­ков был прек­рас­ный офи­цер. По­ни­мал раз­ви­тие со­бы­тий и что на­до де­лать.

Прудников чуть поз­же по­гиб. Под Шаб­ли­ным, поч­ти при мне. Он си­дел в из­бе, и ми­на ра­зор­ва­лась на по­до­кон­ни­ке. Тут же вхо­жу я…

Семнадцатого ут­ром я был в Мед­ном. Ле­та­ют бу­маж­ки - и ни­ко­го. Бри­га­да Рот­мис­т­ро­ва без бо­еп­ри­па­сов. Их ты­лы за Марь­иным, ки­ло­мет­рах в пят­над­ца­ти к Ле­нин­г­ра­ду. От­ку­да-то по­явил­ся здо­ро­вен­ный бо­ров. Рот­мис­т­ров кри­чит мне: «Хо­ро­шая свинья! Ничья! Стре­ляй!» Про­тя­ги­ва­ет мне свой ма­узер. Я выс­т­ре­лил в бо­ро­ва. Ста­ли за­тас­ки­вать его в ку­зов. Слы­шим - гро­хот. Из-за по­во­ро­та, от Ка­ли­ни­на, по­явил­ся не­мец­кий танк. Мы рва­ну­ли с мес­та, не ус­пев вта­щить бо­ро­ва. Ре­бя­та дер­жат его за но­ги, он бол­та­ет­ся за ма­ши­ной.

Мы уд­ра­ли за по­во­рот, вско­чи­ли на мост че­рез Твер­цу и ум­ча­лись. Танк за на­ми не по­шел. Мо­жет быть, это был до­зор­ный ос­нов­ной тан­ко­вой груп­пы.

Этот бо­ров ме­ня спас. Мы от­вез­ли его в ро­щу за Ям­ком, где сто­ял ди­ви­зи­он. Сва­ли­ли на зем­лю, хо­те­ли опа­лить и раз­де­лать. Тут на­ле­те­ли штук трид­цать «юнкер­сов». Ста­ли бом­бить. Я ле­жал ря­дом с ка­ба­ном. Бом­ба упа­ла по дру­гую сто­ро­ну от не­го мет­рах в пя­ти-шес­ти. Все ос­кол­ки приш­лись в бо­ро­ва, пор­ва­ло ему всю спи­ну. По­том я пе­ре­бе­гал под бом­беж­кой, не ус­пел за­лечь. Ког­да ря­дом ра­зор­ва­лась бом­ба ки­лог­рам­мов на пять­де­сят, я сто­ял на ко­ле­нях. Уви­дел - под­ня­лась сте­на. Все крас­ное-крас­ное, и я ку­да-то ле­чу.

Сильно кон­ту­зи­ло. Вся ле­вая сто­ро­на: шея, ще­ка, ру­ка, ле­вый бок - был сплош­ной кро­во­под­тек виш­не­во­го цве­та. Ле­вая ру­ка не слу­ша­лась, как по­том пос­ле ин­суль­та. Стре­лял из ав­то­ма­та без нее. На мне бы­ла хо­ро­шая вен­гер­ка. Пять или шесть ос­кол­ков прор­ва­ли на ней по ка­са­тель­ной всю спи­ну, но под­к­лад­ка уце­ле­ла. Я ее пос­мот­рел и вы­ки­нул. Два ос­кол­ка про­би­ли фу­раж­ку.

Немцев яв­но кто-то на­во­дил: уж боль­но точ­но бом­би­ли. В ди­ви­зи­оне ра­ни­ло пять че­ло­век и сго­ре­ла од­на зе­нит­ная ус­та­нов­ка.

В ди­ви­зи­оне был взвод ма­лой зе­нит­ной ар­тил­ле­рии. Пят­над­ца­то­го он сбил «юнкер­са». По это­му по­во­ду сме­ялись: по­па­ли, ког­да тот сам сел на ствол. «Юнкерс» был мет­рах в ста от ус­та­нов­ки и упал, как то­пор. Ком­в­з­во­да Ру­ден­ко, его зва­ли «рус­ский офи­цер», и его зам Ха­би­бу­лин ус­т­ро­или по это­му по­во­ду страш­ный вы­пи­вон.

После бом­беж­ки нем­цы дви­ну­ли тан­ки. Во­об­ще у них хо­ро­шо бы­ло от­ла­же­но вза­имо­дей­с­т­вие. У нас за всю вой­ну так и не на­ла­ди­лось. Осо­бен­но труд­но сты­ко­вать­ся с ави­аци­ей. Вро­де, и ра­ции бы­ли неп­ло­хие. Час­то слы­шишь, как пе­ре­го­ва­ри­ва­ют­ся ис­т­ре­би­те­ли или штур­мо­ви­ки, а свя­зать­ся с ни­ми не по­лу­ча­лось.

Мимо нас по шос­се прош­ли на Марь­ино три груп­пы тан­ков по во­семь штук. Я си­дел сов­сем ря­дом от шос­се, за кус­том. В лю­ке пе­ред­не­го тан­ка сто­ял офи­цер в чер­ной ко­жа­ной кур­т­ке, чер­ном бе­ре­те, в бе­лос­неж­ной со­роч­ке. По­хо­же бы­ло, что он сам се­бе очень нра­вил­ся.

Мы тут сва­ля­ли ду­ра­ка. Ес­ли бы пос­та­ви­ли здесь ар­тил­ле­рий­с­кий ди­ви­зи­он, то тан­ки эти мы бы рас­чих­вос­ти­ли.

Разметав свод­ный от­ряд, слеп­лен­ный из бри­га­ды Рот­мис­т­ро­ва, ди­ви­зи­она Иго­ря Ко­со­ва и раз­роз­нен­ных пе­хот­ных час­тей, не­мец­кая тан­ко­вая ко­лон­на прош­ла че­рез Ямок на се­вер.

А сле­ва от Ле­нин­г­рад­с­ко­го шос­се, в ка­ком-ни­будь ки­ло­мет­ре от Ям­ка, вот уже год ле­жа­ли в брат­с­ких мо­ги­лах ты­ся­чи поль­с­ких офи­це­ров.
...
После то­го как не­мец­кие тан­ки прош­ли ми­мо нас на Марь­ино, ко­ман­дир ди­ви­зи­она пос­лал ме­ня в об­рат­ную сто­ро­ну, к Мед­но­му: «По­ез­жай, вы­яс­ни, что и как». Я мот­нул­ся на ма­ши­не со сво­ими ре­бя­та­ми.

Метров че­рез во­семь­сот, на пе­рек­рес­т­ке пе­ред мед­нов­с­ким мос­том, уви­дел Рот­мис­т­ро­ва, Ку­ле­шо­ва и Ко­не­ва. Все трое - бу­ду­щие мар­ша­лы.

Как раз сем­над­ца­то­го ок­тяб­ря был об­ра­зо­ван Ка­ли­нин­с­кий фронт, и Ко­нев наз­на­чен его ко­ман­ду­ющим. Он этим ут­ром при­ле­тел на У-2 и сел на по­ле. К не­му пе­реш­ло ко­ман­до­ва­ние на­шей груп­пой. Ко­не­ва я тут уви­дел в пер­вый раз.

Начальство ре­ша­ло, как за тан­ка­ми не пус­тить пе­хо­ту. Ко­нев ска­зал: «На­до по­дер­жать этот пе­рек­рес­ток». Ку­ле­шов по­ка­зал на ме­ня: «Вот он и по­дер­жит». Да­ли мне два руч­ных пу­ле­ме­та.

Эта сце­на у мед­нов­с­ко­го мос­та пот­ря­са­ет. Толь­ко что, все­го две не­де­ли на­зад, Ко­нев, щит сто­ли­цы, ко­ман­ду­ющий За­пад­ным фрон­том, по­ве­ле­вал мо­гу­чей си­лой - шес­тью ар­ми­ями, сот­ня­ми ты­сяч сол­дат, офи­це­ров, ге­не­ра­лов…

Все рух­ну­ло, как в страш­ном сне, - и вот Ко­нев на без­мер­но су­зив­шем­ся пя­тач­ке его воз­мож­нос­тей ста­вит бо­евую за­да­чу пе­ред за­лет­ной стай­кой ко­сов­с­ких хлоп­цев.

Жуков, спас­ший тог­да Ко­не­ва от Вер­хов­ной ка­ры, ана­ли­зи­ро­вал пос­ле вой­ны при­чи­ны ок­тяб­рь­с­кой ка­тас­т­ро­фы: «Я не мо­гу умол­чать, сколь не­по­во­рот­ли­во ока­за­лось ко­ман­до­ва­ние за­пад­ным фрон­том, в чем ви­но­ват, преж­де все­го, ко­ман­ду­ющий Ко­нев».

На спус­ке с мед­нов­с­ко­го мос­та лес не под­хо­дит к шос­се. Но там бы­ли ка­кие-то пес­ча­ные карь­еры, спра­ва от спус­ка. В них мы и ус­т­ро­или за­са­ду.

Немцы еха­ли на двух мо­гу­чих ди­зе­лях, «ман­нах», мет­рах в де­ся­ти друг от дру­га. Ро­та, ко­то­рая бы­ла нуж­на в Марь­ине, по шес­ти­де­ся­ти че­ло­век в ма­ши­не, вплот­ную, пле­чо к пле­чу. Нем­цы ка­ти­ли очень са­мо­на­де­ян­но, и очень удоб­но бы­ло стре­лять.

Мы ста­ли бить по бре­зен­там. Каж­дая пу­ля на­хо­ди­ла цель. Ра­не­ные кри­ча­ли - ужас! Жи­вые рас­сы­па­лись по кю­ве­там и упол­з­ли на­зад. Нас не прес­ле­до­ва­ли. Их пот­ряс­ла не­ожи­дан­ность. Кро­ме то­го, ве­ро­ят­но, пер­вы­ми пу­ля­ми уби­ло стар­ше­го офи­це­ра. А то бы мы так лег­ко не от­де­ла­лись.

Вернулись к се­бе. Ко­ман­дир ди­ви­зи­она при­ка­зал мне: «За­би­рай ра­не­ных и ума­ты­вай». У нас бы­ли ра­не­ные пос­ле бом­беж­ки и Ка­муш­кин пос­ле вче­раш­не­го дня. А в обе сто­ро­ны по шос­се - нем­цы. Я ре­шил про­ры­вать­ся сквозь тан­ки че­рез Марь­ино. Пог­ру­зил ра­не­ных в ма­ши­ну. Ка­муш­кин, ког­да гру­зи­лись, ус­по­ка­ивал: «Ре­бя­та, не то­ро­пи­тесь».

Уже пос­ле вой­ны еду я с же­ной в мет­ро. Вдруг слы­шу: «Игорь! То-то зна­ко­мая, ви­жу, мор­да». Я гля­нул - Ка­муш­кин! Он был на­чаль­ни­ком от­де­ла учеб­ных за­ве­де­ний ра­кет­ных войск.

Разогнали по­лу­тор­ку пе­ред Марь­иным так, что она аж сто­на­ла. Нем­цы уже по­вы­ле­за­ли из тан­ков, хо­дят-бро­дят по де­рев­не. Они ни­как не ожи­да­ли та­кой наг­лос­ти. Мои ар­тис­ты пря­мо с бор­тов шпа­рят из ав­то­ма­тов. Ес­ли бы кто из тан­кис­тов ос­та­вал­ся в тан­ке, то зап­рос­то мог бы шлеп­нуть нас из пуш­ки. Но мы прос­ко­чи­ли.

Около Тор­ж­ка встре­тил ави­аци­он­ную часть. Там мо­их ра­не­ных пе­ре­вя­за­ли, но брать не ста­ли. Гос­пи­таль был у Выш­не­го Во­лоч­ка. Сда­ли там ра­не­ных. Нас на­кор­ми­ли, и мы уже под ве­чер сем­над­ца­то­го вер­ну­лись в Дуб­ров­ку, под Марь­ино."

http://libelli.ru/z/34/iya_1921.zip

Продолжение того же мемуара:
"Только здесь я как-то очу­хал­ся: бой кон­чил­ся. Сем­над­ца­то­го ок­тяб­ря был ка­кой-то неп­ре­рыв­ный кош­мар. Все пе­ре­пу­ты­ва­лось.
Но это бы­ло еще не все. В Дуб­ров­ках я встре­тил офи­це­ров из бри­га­ды Рот­мис­т­ро­ва и на­ше­го ко­ман­ди­ра взво­да под­во­за Кар­по­ва. Он рас­ска­зал, что в Марь­ине у нас ос­та­лись три ма­ши­ны взво­да под­во­за: од­на - с про­дук­та­ми, две - с бо­еп­ри­па­са­ми, свер­х­сек­рет­ны­ми сна­ря­да­ми М-13.
Наши ма­ши­ны вош­ли в Марь­ино с од­ной сто­ро­ны, не­мец­кие тан­ки - с дру­гой.
Я ре­шил эти ма­ши­ны уг­нать. Ос­та­ви­ли свою по­лу­тор­ку в Дуб­ров­ках, взя­ли с чет­верть вед­ра бен­зи­на и от­п­ра­ви­лись. Приш­ли ночью. Две ма­ши­ны сра­зу за­ве­лись и уеха­ли. Третья - ни­как. Нем­цы-тан­кис­ты си­дят по из­бам, вы­пи­ва­ют, по­ют. Один из них вы­шел по нуж­де и на­по­рол­ся на мо­его стар­ше­го сер­жан­та Бо­ри­са Бар­дец­ко­го. Бо­рис и зас­т­ре­лил это­го нем­ца из на­га­на. Нем­цы по­выс­ка­ки­ва­ли, ста­ли па­лить пря­мо с крыль­ца из ав­то­ма­тов.
Я в это вре­мя си­дел на ма­ши­не, на ящи­ках со сна­ря­да­ми, вро­вень с ка­би­ной - по­ли­вал бен­зи­ном. По­жер­т­во­вал но­со­вым плат­ком. Мне, ког­да кон­чал учи­ли­ще, мать по­да­ри­ла две­над­цать штук. В угол­ке каж­до­го вы­ши­ла го­лу­бым «И. К.» Я на­мо­чил пла­ток бен­зи­ном, под­жег и спрыг­нул свер­ху - на чет­ве­рень­ки, пря­мо в кю­вет с во­дой. Как го­ло­ву не сло­мал? Да как-то всег­да об­хо­дит­ся.
Ребята по­дож­г­ли бак. У ЗИС-5 бак под си­день­ем. От­к­ры­ва­ешь бак, су­ешь на­мо­чен­ный в бен­зи­не пла­ток, чир­ка­ешь спич­кой - и пош­ло!
Наши ре­ак­тив­ные сна­ря­ды за­ле­та­ли по де­рев­не! Взры­ва­ют­ся! Тан­ки в тем­но­те стре­ля­ют трас­си­ру­ющи­ми. Од­на трас­са пря­мо на­до мной вош­ла в бе­ре­зу. А мы бла­го­по­луч­но смо­та­лись.
Хорошо, что в де­рев­не бы­ли од­ни тан­кис­ты, да пьяные. От пе­хо­ты так прос­то нам бы не уда­лось уй­ти.
До Дуб­ро­вок мы до­бе­жа­ли ми­нут за де­сять. Я был весь мок­рый - пря­мо из ка­на­вы. Шо­фер по­лу­тор­ки Ионов спра­ши­ва­ет: «А вед­ро мне вер­ну­ли?» Он был бе­лоб­ры­сый, та­кой смеш­ли­вый. Кру­тил гро­мад­ные козьи нож­ки. Все но­ро­вил за­да­вить по пу­ти со­ба­ку. Я ему зап­ре­щал.
После Марь­ина по­ка­ти­ли опять в Выш­ний Во­ло­чек, во вре­мен­ный пункт уп­рав­ле­ния. Об­ра­ща­юсь к уже зна­ко­мо­му пол­ков­ни­ку Рух­ле: «То­ва­рищ пол­ков­ник, я хо­тел бы у Вас уз­нать, где мой ди­ви­зи­он». Он ска­зал: «В ра­йо­не Ли­хос­лав­ля», - и по­ка­зал на кар­те, как ту­да про­ехать околь­ны­ми до­ро­га­ми. Ту­да я и доб­рал­ся це­лой ко­лон­ной ча­сам к один­над­ца­ти ут­ра во­сем­над­ца­то­го ок­тяб­ря, по­доб­рав по до­ро­ге две на­ши ма­ши­ны с бо­еп­ри­па­са­ми и са­ни­тар­ную ма­ши­ну с ди­ви­зи­он­ным вра­чом Яце­вич, ко­то­рая еха­ла за на­ми от Яжел­биц.
Наш ди­ви­зи­он и бри­га­да Рот­мис­т­ро­ва отош­ли с Ле­нин­г­рад­с­ко­го шос­се вбок, на Ли­хос­лавль, сем­над­ца­то­го ок­тяб­ря. Это был удач­ный ход. Нем­цы рас­счи­ты­ва­ли, что мы бу­дем про­ры­вать­ся че­рез их тан­ки и пе­хо­ту на се­вер. А мы на­вис­ли над ни­ми. Нем­цы не мог­ли ид­ти на Тор­жок, хоть до­ро­га бы­ла от­к­ры­та: мы ос­та­ва­лись сза­ди. В Тор­ж­ке они бы на­де­ла­ли дел: го­род был за­бит ар­мей­с­ки­ми ты­ла­ми и эше­ло­на­ми пе­ре­ре­зан­ной Ок­тяб­рь­с­кой до­ро­ги.
Существует и дру­гое суж­де­ние о том, был ли удач­ным этот ма­невр на Ли­хос­лавль. Ко­ман­ду­ющий фрон­том Ко­нев в те­лег­рам­ме Ва­ту­ти­ну тре­бо­вал:«Ротмистрова за не­вы­пол­не­ние бо­ево­го при­ка­за и са­мо­воль­ный уход с по­ля боя с бри­га­дой арес­то­вать и пре­дать су­ду во­ен­но­го три­бу­на­ла».

19

В Ли­хос­лав­ле мы бы­ли не­дол­го. Де­вят­над­ца­то­го ок­тяб­ря, обой­дя Марь­ино сле­ва, по­дош­ла сто трид­цать третья стрел­ко­вая ди­ви­зия. Пруд­ни­ков был как раз из нее. Наш ди­ви­зи­он пе­ре­под­чи­ни­ли ди­ви­зии. Она пош­ла на Ка­ли­нин, об­хо­дя его сле­ва, и в Шаб­ли­но, близ впа­де­ния Твер­цы в Вол­гу, ух­ва­ти­лась за край го­ро­да. Нем­цы тут же втя­ну­ли свои час­ти в го­род, и их тан­ки уш­ли из Марь­ино.
В Ли­хос­лав­ле мне приш­лось пи­сать объ­яс­ни­тель­ную о бо­еп­ри­па­сах, по­дор­ван­ных в Марь­ине. Там же я ку­пил на пер­ча­точ­ной фаб­ри­ке ки­пу бе­лых пер­ча­ток. Ди­ви­зи­ону хва­ти­ло их на всю зи­му.

В Ли­хос­лав­ле грязь бы­ла страш­ная. Мои ре­бя­та до­бы­ли где-то мо­то­цикл СМЗ. Я на нем джи­ги­то­вал. Все­го-то бы­ло двад­цать лет. По гря­зи за­нес­ло, и я по­ле­тел в са­мую жи­жу. Встаю, а ря­дом ос­та­нав­ли­ва­ет­ся зе­ле­ная «эмка». Из нее вы­ле­за­ет Рот­мис­т­ров. Я стою по щи­ко­лот­ку в лу­же, весь об­ля­пан­ный. По­ло­же­ние - глу­пее не при­ду­ма­ешь! Сни­маю с се­бя рот­мис­т­ров­с­кий ма­узер, из ко­то­ро­го стре­лял в Мед­ном бо­ро­ва: «То­ва­рищ пол­ков­ник, возь­ми­те: это ваш». Он ска­зал: «А вы, лей­те­нант, ока­за­лись тог­да у Ва­ту­ти­на пра­вы. Нем­цы не пош­ли даль­ше Марь­ина. Ос­тавь­те ма­узер се­бе на па­мять»."