Умер Егор Гайдар

Ненец-84 пишет:

http://news.rambler.ru/Russia/head/6353516/ GZT.RU 3 часа назад
Дмитрий Медведев распорядился увековечить память автора «шоковой терапии»
Решение принято с учетом «вклада» Гайдара в «становление российской государственности и проведение экономических реформ», говорится в тексте указа, который опубликовала пресс-служба Кремля. Указ предписывает правительству учредить 10 персональных стипендий имени Гайдара для студентов экономических факультетов госвузов. Сумма стипендии составит 1,5 тыс. рублей, и выплачиваться она будет с 2010 года.

Что-то жидковата стипешка

Rus-Loh пишет:

Ненец-84 пишет:

http://news.rambler.ru/Russia/head/6353516/ GZT.RU 3 часа назад
Дмитрий Медведев распорядился увековечить память автора «шоковой терапии»
Решение принято с учетом «вклада» Гайдара в «становление российской государственности и проведение экономических реформ», говорится в тексте указа, который опубликовала пресс-служба Кремля. Указ предписывает правительству учредить 10 персональных стипендий имени Гайдара для студентов экономических факультетов госвузов. Сумма стипендии составит 1,5 тыс. рублей, и выплачиваться она будет с 2010 года.

Что-то жидковата стипешка

на проездной хватит

К первой странице https://katyn.editboard.com/forum-f6/tema-t473.htm
=========================================
http://www.fondsk.ru/article.php?id=3109 "Фонд стратегической культуры" 19.06.2010
Олег СЛЕПЫНИН (Украина) Аркадий Гайдар. Имя из пантеона общерусской цивилизации
В нынешнем году исполняется 85 лет с момента появления в русской литературе имени «Аркадий Гайдар». Книги, подписанные так, – яркая составляющая часть жизни советских детей. Не знаю у кого как, у меня одно из самых ранних литературных впечатлений – «Горячий камень». Поразила тогда жёсткая мысль… Перечитал сейчас. В «Горячем камне» - сказочная вековечная Русь…
* * *
Публикации о Гайдаре последних двух десятков лет носят в основном разоблачительный, уничтожающий характер. Это и понятно: Аркадий Гайдар – имя из пантеона красной цивилизации. Её крушили, как мы помним, с двух сторон. С одной – со стороны русской, недюжинными силами тех, кто (как замечено о А. И. Солженицыне) целил в коммунизм, а угодил в Россию. С другой – «либерально-демократической», попросту антирусской, кто целил в исконную Россию, бил в Россию. Эти стреляли и через прицел русского зрачка, используя его для решения своих задач, в данном случае через зрачок замечательного русского писателя Владимира Солоухина. Они желали превратить Гайдара, светлого детского писателя, в маньяка-убийцу, в сумасшедшего алкоголика, в чудовищного монстра, а то и изменника, чуть ли ни власовца…
* * *
Все эти годы имя Гайдара защищал его биограф, писатель Борис Камов. О Камове Владимир Солоухин в своём антигайдаровском «Солёном озере» (1994) отозвался не без почтения: «Не так давно мой коллега Борис Николаевич Камов, автор двух больших замечательных очерков о смерти Колчака и о смерти адмирала Щасного, но также и автор апологетической – в духе соцреализма – книги о Гайдаре, выступил с новой публикацией об Аркадии Петровиче…» В другом месте Владимир Алексеевич с воодушевлением цитирует высказывание Камова о Колчаке и берёт на вооружение его умозаключение.
То есть об адмиралах написано хорошо и осмыслено глубоко. Но что же с Гайдаром?.. Диагноз-клеймо «в духе соцреализма» не многое объясняет. Но можно понять, что Камова интересовала в адмиралах истина. А при исследовании судьбы Гайдара этот же автор руководствовался иными интересами?
Наверное, и так бывает.
Вот, доказывая врождённую, патологическую порочность Гайдара, Владимир Солоухин прибегает к такому пассажу, изящному в своём роде: «У меня есть догадка, доказать которую, разумеется, невозможно, но возможны косвенные рассуждения на эту тему». Даже и при быстром прочтении этой книжки замечаешь немало много подобного. Всё это в «Солёном озере» с увлечением преподнесено, азартно! Солоухин коллекционирует слухи – каждое лыко в строку. И не беда, что рассуждения косвенные и что «в Абаканском архиве вообще нет упоминаний о Голикове», а Миша рассказывал «после ухи и после того, что было перед ухой»…
Имя Владимира Солоухина – уважаемое имя в русском мире. Его «Чёрные доски» и «Письма из русского музея» в своё время отменно повлияли на умы части интеллигенции. Но в данном случае, и у меня (О.С.) есть догадка, впрочем, доказать которую и нужды нет. Представляется, воевал Солоухин не с писателем Гайдаром, бил не в Аркадия Петровича, а в Егора Тимуровича, в «министра-плохиша» – губителя отечественной промышленности, экономики, обороны, ликвидатора русского народа.
После «Солёного озера» прошло ещё 16 лет.
В одном из недавних интервью Борис Камов так говорит о своей новейшей книге: «Если коротко, то книга «Игра в наперсток. История одного литературного преступления» написана в защиту чести и достоинства Аркадия Гайдара, в защиту его литературного наследия. На основе множества фактов и документов в ней рассказываю о том, как и почему этот необыкновенный человек, главный писатель нашего детства, стал жертвой злого вымысла. Все обвинения, выдвинутые против него, оказались ложью. Ни одно не подтвердилось…»
* * *
При этом ясно вот что… Вот что несомненно.
Аркадий Голиков был прирождённым художником и воином. Родился таким. Это редкость. Но не исключительная. Он заговорил стихами до того, как узнал грамоту. Когда началась Первая мировая, ему было 10 лет. Вслед за отцом он пытался отправиться на войну – бежал из дома. Остановили.
В Красную армию Аркадий попал в 14. Это особенно поражает. Шёл 1918 год…
Его ли вина, что детство кончилось в самый чёрный год нашей истории? Его ли грех, что он родился в уже изуродованной безбожием стране?
Аркадий Голиков прошёл через мясорубку чудовищной гражданской войны – и тело его, и ум, и душа… Сунь палец в мясорубочный шнек… Ай как больно! А каково душе?!
Но она-то у него осталась светла! Книги в этом не врут.
Силы и лица, которые когда-то запустили механизм революции, а потом самоубийственной Гражданской войны, осуществляли поистине сатанинский проект. Исторической России назначили стать вязанкой хвороста для устройства пожара мировой революции. Из-под русского неба были выбиты кресты, на которых оно стояло, «отменён» Бог и взорваны храмы. Они были уверены: обрушится и растворится в голубом адском пламени русское небо. Почти получилось. Но в поколении том нашлись люди, которые подхватили его на свои плечи. Сквозь дым столетия мы видим их лица, некоторых знаем по именам: Гайдар, Жуков, Королёв…
Дети, росшие на книгах Гайдара, к 1941-му стали тимуровцами (девятилетний тимуровец Борис Камов, например, дежурил во время бомбёжек на крыше дома в Ленинграде, готовый сражаться с зажигательной бомбой). Старшие тимуровцы, сменив в 1944-1945 годах раненых и убитых дедов, отцов и братьев, вспороли фашистскую броню объединённой Европы и невероятным штурмом под командованием Жукова взяли Берлин. Через 20 лет после начала Великой Отечественной Королёв создал невиданную космическую ракету; улыбку Гагарина навсегда запечатлел фотоаппарат мировой истории… Они похожи своими улыбками – Гайдар и Гагарин.
* * *
Сказав, что дар быть воином и художником - дар хоть и редкий, но не исключительный, можно вспомнить легендарного казака Мамая, излюбленного героя народной живописи в Малой Руси. Казак Мамай не воин в стане воинов, для которого война – экзотика, он воин-певец, для которого война – повседневность. Из времён уже вполне исторических назовём…
Любопытства не лишено, что у Гавриила Державина, Дениса Давыдова и Аркадия Гайдара есть несколько общих черт. Всем им приходилось воевать в неприятельском окружении, собственно, осуществлять партизанские рейды. В связи с этим им была не чужда работа с агентурной сетью, разведкой, сыском.
Как Голиков ловил атамана Соловьёва, так Державин – самозванца Пугачёва, а Давыдов предпринимал шаги поймать другого самозванца, более успешного, кого Европа признала императором Франции.
Иван Николаевич Соловьёв командовал белым партизанским отрядом имени Великого Князя Михаила Александровича (брата Царя-Мученика). Отчего-то мне лично симпатично, что Голиков его не поймал. Долго ловил, не поймал и был уволен из армии. Соловьёва обманом заманили и убили – другие. Гавриил Державин долго ловил Емельяна Пугачёва. Он создал агентурную сеть, расставлял засады, попутно совершил рейд вглубь киргизских степей для освобождения русских, угнанных в рабство, он устрашал, карал, подкупал… Ему и самому случалось уносить ноги, конь выручал: Пугачёв настойчиво желал поймать Державина. Поймали Емельяна Ивановича другие. После чего (а отслужил Гавриила Романович в Преображенском полку 15 лет) был он признан неспособным к армейской службе. Ждала его иная слава… Изловить Бонапарта, как за 40 лет до этого и Пугачёва, мечтали и пытались многие. Случись такое, военная слава Дениса Васильевича Давыдова, пожалуй, затмила бы его славу поэта. А так – всё гармонично.
И ещё. Необъяснимым образом в советском кинематографе образы Дениса Давыдова и Аркадия Гайдара играл один актёр (покойный Андрей Ростоцкий).
* * *
Он погиб в пушкинском возрасте.
9 августа 1941 года «Советская Украина» опубликовала небольшую статью Аркадия Гайдара, обращённую к детям: «Родина о вас позаботилась, она вас учила, воспитывала, ласкала и часто даже баловала. Пришёл час доказать и вам, как вы её бережете и любите. Не верьте шептунам, трусам и паникерам. Что бы то ни было – нет и не может быть такой силы, которая сломала бы мощь нашего великого, свободного народа. Победа обязательно будет за нами…» Завершалась статья призывом не сидеть сложа руки, а помочь «своей стране одержать победу над хищным и подлым врагом». Слова эти, судя по всему, обращены и к тем, кто вот-вот окажется на оккупированной территории: шёл второй месяц войны.
Корреспондент «Комсомольской правды», известнейший детский писатель Аркадий Гайдар, оказавшись в окружении на оккупированной территории, стал пулемётчиком партизанского отряда. У него была возможность покинуть неуют холодеющих лесов, место в самолёте было. Остался. Гайдар мечтал о создании партизанского соединения. Воевал он умело. Вот лишь «допартизанский» эпизод. Его коллега рассказывал: «Однажды батальон пехоты, в котором находились и мы, военкоры «Комсомолки», был прижат немецкими автоматчиками к зарослям камыша. Мы подрастерялись. А тут ещё и комбата ранили. И вдруг – голос Аркадия: «Слушай мою команду!» И Гайдар повел батальон в контратаку. Благодаря Аркадию удалось и бойцов вывести из западни, и спасти комбата».
Он погиб, попав в засаду. Случилось это под Каневом, близ села Леплява на железнодорожной насыпи 26 октября 1941 года. Вспомним, что это были за дни – последняя декада октября 41-го.
В Москве введено осадное положение, немцы наступают на Тулу, оставлен Харьков, началась оборона Севастополя…
Пулемётная пуля прилетела из леса. Она пробила грудь и остановилась в сердце.
Сердце Гайдара остановило немецкую пулю, нацеленную, между прочим, и на Кремль, где в 1942 - 1945 годах будет в охранном подразделении служить Владимир Солоухин, имевший счастливую богатырскую стать.
Владимир Алексеевич как-то высказался в таком роде. Мол, в молодости радовался, что на войне не убили, а в старости стал радоваться, что никого не убил. По христиански.
Но ведь и заповедано: «Блажен, кто душу свою положит за други своя…» Аркадий Гайдар жизнь свою положил за други своя, за Отечество, за наше небо. Подробности его гибели известны, каждый может узнать. Героическая гибель.
Могила Аркадия Гайдара. Канев...............
* * *
Река времени смывает ненадёжные краски. Ему был 21 год, когда он вошёл в русскую литературу. Минуло 85 лет. Пришло время прямо сказать: Аркадий Гайдар (1904 – 1941) – имя и личность из пантеона общерусской цивилизации.
-----------------------------------------------------
Комментарии
19.06.2010МарьВанна Имя Гайдара
Имя Гайдара сыграло с нами, советскими, злую шутку. Это в каких же мозгах возник этот выверт - поставить во главе шоковой терапии человека с именем Гайдар??!! Ведь мы же, советские, выросли с девизом "Гайдар шагает впереди!" В подкорке с именем было связано всё только положительное. Вытащив на свет этого неизвестного то ли журналиста, то ли экономиста Егора, разом парализовали волю советских. Поэтому и не было, как в других странах, протестов против шоковой терапии. Были околдованы именем "Гайдар"... Эх....

http://www.apn.ru/news/article22944.htm «Агентство Политических Новостей» [2010-06-28] 06:23
«Фонд Егора Гайдара» создан в Москве
МОСКВА. Председателем попечительского совета Фонда стал Анатолий Чубайс. Членами фонда уже стали О. Басилашвили, А. Волошин, М. Гайдар, Л. Гозман, Г. Греф, А. Кудрин, Э. Набиуллина и многие другие.
Заниматься фонд планирует просветительской деятельностью, — к примеру, проведением ежегодного международного гуманитарного форума имени Е. Т. Гайдара, учреждением и присуждением «гайдаровских» премий за развитие экономической теории и практики и за достижения в области общественных и гуманитарных наук; присуждением грантов студентам ВУЗов страны; проведением летних и зимних «гайдаровских чтений» для студентов и аспирантов, круглых столов в российских городах с развитой научной и образовательной базой. Существовать фонд планирует за счет частных пожертвований.
В то же время, согласно проведенному соцопросу, около 87 % опрошенных жителей России крайне негативно оценивают экономические реформы Гайдара. Россияне, к примеру, не смогли простить Гайдару долги РФ перед разнообразными международными финансовыми организациями, с которыми страна не расплатилась до сих пор, а также гиперинфляцию, в результате которой многие люди потеряли свои накопления, когда за период с 1993 по 1995 годы рубль обесценился в 155 раз, и, конечно, приватизацию и либерализацию 90-х, главным результатом которых стало распределение всех видов экономических активов, при котором 90 % принадлежавшей народу собственности теперь приносит немыслимые доходы менее чем одному проценту граждан.

http://www.rian.ru/culture/20100714/254702058.html
15:15 14/07/2010
МОСКВА, 14 июл - РИА Новости. Публицист, писатель, общественный деятель Юрий Черниченко скончался в Москве в среду на 81-м году жизни после длительной болезни, сообщил РИА Новости пресс-секретарь Союза писателей Москвы Александр Герасимов.
"Черниченко был сопредседателем Независимой писательской ассоциации "Апрель", сопредседателем Союза писателей Москвы. Его называли "великим раздражителем" острых вопросов оттепельного времени (1960-70-е годы) и последующих этапов истории России, включая перестроечный. Он писал о проблемах российской деревни, сельской экономики, приобрел широкую известность очерками во многих изданиях, в том числе в "Новом мире", "Знамени", "Огоньке", - сказал Герасимов.
Юрий Черниченко был ведущим популярной серии телепередач "Сельский час" и автором более 20-ти книг очерков и рассказов.
"В прошлом году вышла последняя, незаконченная книга Юрия Черниченко, которая называлась "Время ужина. Прерванная исповедь". Произведение написано страстно, безжалостно по отношению ко времени и к себе", - рассказал Герасимов и от Союза писателей Москвы выразил соболезнования родным и близким Юрия Дмитриевича Черниченко.
По словам Герасимова, гражданская панихида состоится в пятницу в 12.00 в морге Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова. После кремации прах Юрия Черниченко, согласно его воле, будет захоронен в Крыму на одной из гор массива Кара-Даг.
Юрий Черниченко родился 7 августа 1929 года в селе Грайворон Курской области. Он окончил филологический факультет Кишиневского университета в 1953 году.
Черниченко приобрел широкую известность в 1970-е годы как публицист, писавший о проблемах российской деревни и сельской экономики. Самые известные его произведения - "Антей и Бобошко", "Зимний Никола", "Русская пшеница", "Про картошку", "Умение вести дом", "Дело было в России", "Мускат белый Красного Камня", его многочисленные статьи выходили в периодической печати. Черниченко публиковался в журнале "Наш современник".
В 1986 - 1991 годах Черниченко был секретарем правления и сопредседателем секретариата Союза писателей СССР. С 1989 года являлся сопредседателем писательской организации "Апрель", первым секретарем Содружества союзов писателей.
С началом перестройки Черниченко занял откровенно либеральную позицию. В сентябре 1993 года он полностью поддержал указ президента Бориса Ельцина о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, призывал арестовать депутатов и их сторонников, не подчинившихся указу.
В октябре 1993 года он подписал коллективное письмо 43 литераторов с требованием запретить все коммунистические и националистические организации, закрыть оппозиционные газеты, такие, как "День", "Правда", "Советская Россия" и "Литературная Россия" и признать нелегитимными не только Съезд народных депутатов, Верховный Совет, но и все образованные ими органы, включая Конституционный Суд РФ.
В 1989 - 1991 годах был народным депутатом СССР, членом Межрегиональной депутатской группы. В 1991 году стал секретарем правления Российского союза писателей. В 1993 - 1995 годах был депутатом Совета Федерации РФ Федерального собрания РФ первого созыва, членом Комитета по аграрной политике. Он занимал пост председателя Крестьянской партии России.
Черниченко награжден орденом "Знак Почета", был женат, имеет сына.
=============================
Еще одной мразью меньше стало...

http://svpressa.ru/economy/article/29139/ Свободная Пресса 18 августа 2010 года 09:04
Виктор Геращенко: Для обсуждения дефолта привлекли даже Гайдара
Олег Гладунов
Россия отметила годовщину финансового кризиса 1998 года
17 августа 1998 года глава правительства России Сергей Кириенко объявил о введении «комплекса мер, направленных на нормализацию финансовой и бюджетной политики», которые в переводе на русский язык означали дефолт и девальвацию рубля. Выполнение обязательств перед иностранными инвесторами по кредитам, сделкам на срочном рынке и залоговым операциям было приостановлено на 90 дней. Купля продажа ГКО (государственных краткосрочных обязательств) на рынке прекратилась. В этот же день банки перестали выдавать вклады населению, вызвав панику в стране.
Даже по официальным сведениям, потери от дефолта были огромны. Российские банки в одночасье потеряли около 150 млрд рублей (примерно 25 млрд долларов по курсу на 16 августа 1998-го), бюджет не досчитался более 50 млрд рублей, реальные доходы населения за месяц упали на 31,1%. Курс рубля к доллару одномоментно обвалился в 4 раза – с 6 до 24 рублей за доллар, российский ВВП схлопнулся на 10%. Все платежи по ГКО и ОФЗ (облигациям федерального займа) прекратились – правительство отказалось от выплаты своих долгов, признав себя банкротом. Финансовый рынок России практически прекратил свое существование.
О том, как развивались события, «СП» попросила рассказать экс-председателя Банка России Виктора Геращенко, который вскоре после дефолта - 11 сентября 1998 года президентским решением был «призван» на пост главы Центробанка для спасения финансовой системы страны.

- В понедельник, 17 августа прозвучало совместное заявление правительства и Центрального банка о дефолте и девальвации рубля. Накануне в обсуждении этого решения принимали участие Кириенко, Задорнов, Чубайс, даже Гайдара привлекли. А Дубинина, который тогда был председателем Центробанка, на этом заседании не было - он отдыхал на Волге, от ЦБ присутствовал только зампред Алексашенко. А после объявления дефолта Ельцин решил убрать Кириенко с поста главы правительства и Дубинина из Центробанка. Потом Дубинин написал письмо, в котором на двух страницах говорил о том, что Ельцин обвиняет его в дефолте, а он просто выполнял то, что говорило правительство и так далее…

«СП»: - И тогда Ельцин вспомнил о вас, ведь вы однажды уже возглавляли Центробанк?
- В конце 80-х – начале 90-х меня назначали председателем ЦБ четыре раза, но Ельцин вспомнил обо мне не сразу. После объявления дефолта он собрал московских банкиров, чтобы спросить у них совета как быть дальше, и тогда один из них – Соколов, который возглавлял Промстройбанк на Кузнецком мосту, сказал, что для наведения порядка в банковской системе надо вернуть Геращенко. Ельцин к совету прислушался, и после этого мне предложили занять пост председателя ЦБ. Но тогда хотели поставить на место Кириенко Черномырдина, и я сказал, что с ним работать не буду. До этого у нас уже были с ним проблемы, когда он возглавлял правительство, а я - ЦБ. Но Черномырдин не прошел через Госдуму – депутаты два раза не поддержали его кандидатуру, и Ельцин решил назначить Примакова. А с ним у нас было полное взаимопонимание, он прислушивался к моим советам, и мы работали продуктивно.

«СП»: - Какова главная причина дефолта, пирамида ГКО?
- Конечно, но главное то, что в этой пирамиде участвовали иностранные банки. В 1996 году, когда еще собирались выпускать ГКО, на совещании обсуждали, допускать ли к этим бумагам иностранцев, и Парамонова предлагала ограничить сумму покупки. Но ее не поддержали, с учетом того, что Центробанк держал рубль в валютном коридоре. А так как доходность по ГКО была рекордная – под 120% годовых, иностранцы сразу бросились покупать бумаги. Тогда существовала такая система входа: иностранцы вкладывали валюту в рубли, а выкупить ее назад они могли только через три месяца, по форвардному контракту. Сначала всем занимался ЦБ, но потом было решено, что это нужно передать коммерческим банкам. Коммерческие банки принимали валюту у иностранцев, покупали на них ГКО, а потом, после трех месяцев, через форвардные контракты возвращали ее обратно. И сначала все было нормально.

«СП»: - А когда положение стало критическим?
- В 1997 году, когда начался финансовый кризис в странах Юго-Восточной Азии, стало понятно, что он придет и к нам, все начало сыпаться. Стала резко расти доходность бумаг, и Россия оказалась в ж… Кстати, на пирамиде ГКО зарабатывали не только иностранцы. Во время расследования дефолта была масса документов, в которых говорилось открытым текстом, кто из руководства страны покупал эти сверхдоходные бумаги, на чьи счета в банках переводились доходы от ГКО, и куда потом девались эти деньги. Сейчас эти бумаги лежат под сукном в прокуратуре, и никому не хочется их оттуда доставать.

«СП»: - Как-то в разговоре с Хандруевым, который был зампредом ЦБ перед дефолтом, он мне сказал, что дефолт можно было не объявлять – была возможность выпустить ОФЗ и рассчитаться по обязательствам ГКО. Каково ваше мнение?
- Для того чтобы рассчитаться с долгами, Центробанку нужно было бы взять обязательства коммерческих банков перед иностранцами на себя. Но для расчетов с иностранцами нужны были не рубли, а валюта. Накануне, в конце июля, Россия получила кредит МВФ в размере 480 млн долларов, из которых 100 млн долларов пошли Минфину, а остальные Центральному банку. Поэтому такая возможность была, можно было договориться и о продлении сроков выплат по бумагам. Можно было также не допускать девальвации, отпустив рубль и сделав валютный курс плавающим. Но помещала неповоротливость руководства ЦБ и Минфина.

«СП»: - Как вам удалось справиться с кризисной ситуацией?
- Во-первых, мы с Примаковым девальвировали рубль, курс которого был неоправданно высок, потому что экономика шла вниз. Потом мы ограничили зарубежные операции по выводу валюты. Но, в общем, ничего гениального мы не придумали, и никаких денег ни МВФ, ни ВБ нам не давал. Я считаю, что в том, что нам все же удалось разрулить ситуацию, заслуга во многом принадлежит дипломатическому таланту Примакова. Я участвовал в его переговорах с главой Всемирного банка, и видел, как он умел убедить оппонента.

«СП»: - Говорят, что ваш уход с поста председателя Центробанка был связан с тем, что его решили подчинить правительству?
- Да, тогда появилась глупая идея, которую продвигал Шохин, создать наблюдательный совет, который будет управлять политикой Центрального банка. Я эту идею не поддержал, пытаясь объяснить Путину, что такого нет ни в одной стране мира. Главный принцип работы центрального банка в том, что он имеет возможность проводить денежно-кредитную политику, независимую от политических предпочтений правительства. Путин мне посоветовал проконсультироваться с юристами, и так далее. В конце концов, я решил, пусть они все это делать будут без меня, и подал заявление об уходе. А они продавили эту идею, и сегодня существует Национальный банковский совет, который управляет политикой ЦБ.

«СП»: - Сейчас может случиться дефолт, ведь долги государственных корпораций почти равны золотовалютным резервам страны?
- В 1998 году у нас не было таких резервов как сейчас - золотовалютные резервы почти достигают 450 млрд долларов. Долгов у страны почти нет, а по долгам корпораций, даже государственных, ЦБ платить не обязан. Единственное, за что он отвечает, это задолженность Сбербанка и ВТБ, но там суммы не критичные. Так что дефолта сейчас быть не может.

http://www.forbes.ru/ekonomika/lyudi/55203-intervyu-s-anatoliem-chubaisom?from=button1 27 августа 2010 17:39
«Представление о справедливости у народа мы сломали ваучерной приватизацией»
Петр Авен и Альфред Кох ищут правду о 1990-х. Интервью с Анатолием Чубайсом
Forbes продолжает публикацию бесед Петра Авена и Альфреда Коха с героями 1990-х. На этот раз они расспрашивают человека, организовавшего распродажу века, победу Бориса Ельцина на президентских выборах 1996 года и демонополизацию российской электроэнергетики. С помощью Анатолия Чубайса они выясняют, чем отличалась «команда Гайдара» от большевиков, почему в России нет демократии и была ли альтернатива залоговым аукционам — Forbes.

Цитата :

Я помню, упомянутый в этом интервью Григорий Глазков как-то сказал: «Чубайс — это целое учреждение». Действительно, его работоспособность и способность вести сразу десяток проектов — это уже банальность. Даже уставший и расслабленный, он буквально излучает странную, удивительную энергию. Он заточен на борьбу, как гладиатор. Сантименты ему чужды, он нечувствителен к боли. Пусть кругом все взрывается и рушится, Чубайс, как Терминатор, пробивается к своей цели, невзирая на цену, которую придется заплатить. Иногда мне рядом с ним страшно. Как в анекдоте про Ленина: «…а мог бы и полоснуть…». Ужасное чувство: как рядом с тикающей бомбой.
Я, как и Петя, знаю его уже больше двадцати лет. Это такой срок, что человек уже становится частью тебя. Без него уже ты — это не ты. Он меня многому научил… Научил? Неправильное слово. Он сам стал для меня уроком. Это один из главных уроков в моей жизни: никогда не жалуйся. Терпи и не скули. Как дела? Нормально. Нет, нет, правда. Все в порядке. Давай о делах, чего пришел?
Он уже так давно со мной, внутри меня, что я даже не знаю — хорошо или плохо я к нему отношусь? Иногда мне кажется, что я его обожаю. Со всей его дурью типа «я никогда не меняю однажды принятых решений». Иногда я его готов убить. Особенно когда он, как идиот, не меняет однажды принятых решений.
Толя — один из самых обычных людей, что я встретил в своей жизни. Он, может быть, самый необычный человек в моей жизни. Он один из самых умных и образованных. Он один из самых тупых и невежественных.
Он очень системный, у него в голове все разложено по полочкам. Он — абсолютный хаос. У него в голове — каша. Он — упрямый болван. Он — вдохновенный гений. Он добр и великодушен, как мать Тереза. Он холоден и безразличен к людям, как гробовщик. Он честен до тошноты. Он врет на каждом шагу…
Остановиться невозможно. Когда-нибудь я напишу о нем большую книгу. Но не сейчас. Сейчас — читайте наше интервью с ним. И сами делайте выводы… — Альфред Кох

Альфред Кох: Поехали!

Петр Авен: Давай, Толя, я начну. Мы хотим сделать книжку воспоминаний о 1992 годе. Может, немного шире — о конце 1980-х, начале 1990-х. О нашем правительстве, о Гайдаре. Мы не хотим никак трогать менее далёкое прошлое — оно более актуально, и поэтому о нём все заведомо будут говорить осторожнее. Ты, кстати, сам мне как-то объяснял, что интервью — это один из элементов политической борьбы. Так что только о довольно далёком прошлом — о 1992-м и вокруг.

Анатолий Чубайс: Да, в 1992 году было много интересного. Я начал читать ваше интервью с Бурбулисом — очень интересный текст! Я, например, не знал, что Ельцину всерьез и не предлагали Явлинского…

П.А. У тебя ведь были специальные отношения с Борисом Николаевичем, которые…

А.Ч. В 1992 у меня не было вообще никаких отношений с Борисом Николаевичем.

А.К. Это правда: мне еще Гайдар говорил, что Ельцин в 1992 году недолюбливал Чубайса и относился к нему настороженно. Егор говорил, что с ним Б. Н. выпивал, разговаривал, что он чувствовал себя с ним на одной тарелке, а к Чубайсу он относился настороженно.

А.Ч. Да, это известный факт.

П.А. Но вот та политическая игра, которую вы с Егором вели, в частности в политических дискуссиях с Верховным Советом, ты в ней участвовал на свой страх и риск или по согласованию с Ельциным? Вот я, например, был далек от всего этого. А ты был в самом центре. В частности в торгах с Верховным Советом относительно кооптации «матерых товаропроизводителей» в состав правительства. Ты тогда еще притащил из Питера Георгия Хижу…

А.К. Я всегда говорил, что кадры — это конек Чубайса…

А.Ч. Сказал Кох!

А.К. Ну, иногда и у гения бывают ошибки…

П.А. Во время обоих съездов ты был востребован в политической дискуссии и не только…

А.Ч. Действительно, это правда. Я был довольно сильно вовлечен в политическую дискуссию. Но чтобы в этом процессе проявился какой-то личный контакт с Борисом Николаевичем? Нет, этого вообще не было. Сейчас, напрягшись, я может быть какие-то малозначимые факты и вспомню, но не более того.

П.А. Кажется, что ты был в представлении Гайдара более политической фигурой, чем мы все, остальные.

А.Ч. Честно говоря, у меня в памяти так не отложилось, но то, что я был вовлечен на съездах не только в подготовку выступлений, но и в выработку политической стратегии, которая тогда начала появляться, это правда. Но я с Борисом Николаевичем это не обсуждал.

П.А. Но стратегия каким-то образом формировалась? Каков был механизм?

А.Ч. Дайте вспомнить… Апрель — это один съезд, это я помню, потом — декабрьский съезд… На апрельском съезде было 2-3 довольно крупные политические интриги, которые мы организовали, к которым я имею прямое отношение, даже их сам придумывал…

П.А. Одну интригу придумал не ты, но ты привел ее в действие. Это когда мы все подали в отставку. Сейчас я тебе напомню: я пытался убедить Гайдара это сделать и не смог. Потом я подговорил тебя, и ты уже убедил Гайдара…

А.Ч. Да-да… Я помню… Я потом сам писал текст заявления, наши требования… Потом пресс-конференция была. Стулья и столы мы сами составляли в Кремле, потому что некому и некогда было пресс-конференцию организовывать. Это было. Потом выход на Красную площадь, где безумные старушки бросались на нас с криками: «Демократы»… Ну, тем не менее, на чем мы остановились?

П.А. Давай начнем с того, как ты познакомился с Гайдаром. Вот у меня есть такое ощущение, что мы познакомились с Гайдаром и с тобой одновременно. Это было в квартире Гайдара…

А.Ч. Я должен честно сказать, что событие, которое называется: «Моя первая встреча с Гайдаром», я не уверен, что помню правильно. Этой встрече предшествовала засылка специального агента. Григорий Глазков — это человек, которого мы заслали в Москву не для того, чтобы он всякими диссертациями и прочими глупостями занимался, а для того, чтобы он попытался найти нормальных людей. Дальше есть канонический рассказ Глазкова о том, как, сидя на одном из московских семинаров, он среди набора (как бы это деликатно сказать?) не очень привлекательных лиц увидел одно приличное лицо, коим был Олег Ананьин. Гриша просто по физиономическим признакам его идентифицировал, к нему подсел, с ним поговорил и, познакомившись, задал ему тот вопрос, ради которого он и приехал: «А кто тут у вас вообще есть из приличных людей?» Именно он и назвал Гайдара.

П.А. Потом Гриша приехал в институт, где работал Гайдар, и там мы познакомились. А уже потом Егор пригласил тебя, Васильева, Глазкова и меня с Ананьиным к себе домой… Это была максимум ваша вторая встреча, может, даже первая.

А.Ч. Маша тогда делала пирожки, это я хорошо помню. Они (Егор и Маша) тогда стали жить вместе, поженились только что. Это был, наверное, 1984 год. И там мы очень хорошо познакомились. Мы вообще очень сильно отличались друг от друга, мы были очень разные… Исключительно…

П.А. Конечно, конечно.

А.Ч. Московские почти все, конечно, были из элитных семей, а питерские — разночинцы такие, почти народные…

А.К. Некоторые из здесь присутствующих (например, я) и питерскими-то могут считаться достаточно условно.

А.Ч. Я же, видишь, не стал на этом заострять внимание, а выразился более деликатно.

П.А. Давайте вернемся к Гайдару. Толь, какое у вас у всех тогда было ощущение и понимание того, что такое творится со страной? Кстати, я тут прочитал отличный текст Славы Широнина, он человек очень умный, и он там объясняет очень точно, почему именно Гайдар стал лидером всего этого движения. Потому что у Гайдара была полностью заточка именно под это. У всех были разные интересы: наука, там, личная жизнь, что-то еще. Но лишь Гайдар думал фактически только об этом. Он хотел реформировать страну. С юности его интересовали только рыночные реформы.

А.Ч. Я рискну возразить, но специфическим образом. Первое. Я считаю, что, действительно, он был заточен прежде всего на это, чистая правда. Второе. Я вообще-то тоже был заточен на это, но лидером стал Гайдар, следовательно, дело не только в этом.

П.А. Нет, не только в этом, но это, безусловно, его все-таки сильно выделяло. Гайдар был абсолютно заточен на прикладное реформирование страны, его не интересовала собственно наука в отрыве от такой деятельности… Среди нас было много хороших учёных, но так маниакально зацикленных на реформах, практических возможностях их осуществления больше не было. Ты прав: только ты и Гайдар были абсолютно нацелены на эту сторону.

А.К. Но вот остались для обсуждения уже только двое — Чубайс и Гайдар. Почему Гайдар все-таки стал лидером, а не Чубайс?

А.Ч. А на этот вопрос легко ответить. Ну, очевидно, что у Егора был существенно более мощный культурный слой, несравнимо более мощный научный уровень, более сильный интеллект.

А.К. Нет, это не объяснение. Потому что когда человек становится лидером, культурный слой не имеет значения. Для того чтобы стать лидером, культурный слой зачастую даже мешает.

А.Ч. Но не в нашей команде! Ты о чем говоришь? Почему Ельцин выбрал именно Гайдара или почему он был неформальным лидером в нашей команде?

А.К. Мне кажется, в значительной степени поэтому Ельцин и выбрал Егора, что до этого Егор стал лидером в своей команде… Почему Егор стал лидером среди нас, мне более-менее понятно. Поэтому да, ты про Ельцина говори… Меня прежде всего интересует выбор Ельцина. Почему Гайдар стал лидером группы, как лидер-политик, а не как интеллектуальный или нравственный авторитет в кругу своих единомышленников?

А.Ч. Знаешь, я очень редко занимаюсь воспоминаниями. Вот до этого разговора мы с тобой спорили, и выяснилось, что я путаю события, отстоящие друг от друга пятью годами, шестью, семью годами. Плюс к этому, отвечая на твой вопрос, я могу, лишь сильно напрягшись, вспомнить мои ощущения и предположения того времени, поскольку непосредственно в выборе Ельциным Гайдара я не участвовал. Таким образом, ответ на этот вопрос из моих уст будет выглядеть совсем уж спекулятивным. Вот Геннадий Бурбулис по этому поводу сказал вам много чего интересного. И я оценил нарисованную им картину. Но снизу. С той позиции, с которой тогда на нее и смотрел. То есть я получал уже готовые решения, а в их принятии в то время не участвовал.

П.А. А как Гайдар тебя назначил? Он что, встал и сказал: «Будешь ты, Толя, председателем Госкомимущества», а Толя ответил: «Хорошо»?

А.Ч. Как меня Гайдар назначал — это отдельная история. Вы же спрашиваете, почему Ельцин выбрал именно Гайдара? Наверное, для этого нужно понимать поведение Ельцина, его мотивы. Можно, конечно, выдвинуть на этот счет некоторые спекулятивные рассуждения…

П.А. Вот это как раз и интересно!

А.Ч. Я могу о чем-то там поспекулировать, но это будет выдуманная мною история, а не документальный факт.

А.К. Сам-то Гайдар ничего не рассказывал по этому поводу?

А.Ч. Нет, мне нет.

П.А. Постойте. Вы опять разогнались. Давайте сначала. Вы приехали из Ленинграда. Мы с Гайдаром с вами познакомились. Что я очень хорошо помню, что ты сразу Гайдара выделил.

А.Ч. Даже не обсуждается. Он действительно сильно отличался. Его нельзя было не выделить.

П.А. Какое у тебя было ощущение, что будет происходить в стране? Вот Гайдар уже жил переменами, он себя к ним готовил. Поэтому он стал лидером. Возможно, у него тогда ощущение времени было острее, чем у всех нас. Он, конечно, к переменам как-то готовился, даже чувствовал, что они могут скоро начаться. Спросить у меня, например, в то время, будет ли так вот быстро меняться жизнь, нет, у меня такого ощущения не было.

А.Ч. Сначала я хотел бы рассказать о своих ощущениях от Гайдара и всей вашей команды. Ты даже не представляешь, каким масштабным это было для нас потрясением по сравнению с тем, какими мы были для вас. Потому что мы жили в этом изолированном питерском мире, который, даже не знаю слова… идеологически был абсолютно стерилен, что ли… А у вас — Аганбегян, Шаталин, Ясин выступают! Ничего себе!
Гриша с семинара приехал к нам, слушай, говорит, ты знаешь, в Москве — полный атас, ты не представляешь себе! Знаешь, как они к рыночникам относятся? Я говорю: как? (А это 1982–1983 год. У нас в Ленинграде само слово «рынок» запрещено — это же «антисоветчина».) А в Москве относились так, как сейчас примерно относятся на Западе к гомосексуалистам. Кто-либо из рыночников выступает, а других спрашивают: это кто? А в ответ: а это, говорят, не наши. И это все! Никаких гонений, никаких персональных дел на парткоме, ничего… Я совершенно охренел от этого. Очень разная атмосфера была в Питере и в Москве. У нас в Ленинграде крупнейшие наши экономисты, может, две-три фигуры, но они совершенно несопоставимы с московскими…
И мы на этом интеллектуальном и человеческом фоне в 1984 году, имея за спиной пять лет реальной работы, которая была настоящей работой с планом работ, с заблаговременным внесением письменного доклада, с библиографией на 30–50–70 авторов на нескольких языках, работали совершенно в абсолютном вакууме… Как это назвать, когда ты узнаешь, что там, в Москве, тоже обсуждаются абсолютно наши проблемы, у людей наш язык, наше понимание сути ситуации, наше ощущение просто надвигающейся катастрофы? Причем обсуждается все это абсолютно спокойно, как что-то само собой разумеющееся, а не как нечто на последнем градусе крамолы, что-то такое, что приравнено к вооруженному восстанию против советской власти. Это было одно из самых сильных событий за всю предшествующую 1991 году историю. Эта одна часть ответа на твой вопрос. Другая часть об ощущениях про страну. Было ощущение полного бессилия, абсолютного бессилия всей официальной экономической науки перед неотвратимо надвигающимся экономическим крахом. В доме полыхает пожар, а обсуждение идет о смене цвета штукатурки. Строго по классику «не страшны дурные вести, мы в ответ бежим на месте».

П.А. Я считаю, что вы, конечно, молодцы, но не будем повторять работу, которую сделал в свое время сайт «Полит.ру»: делать материал про семинары на Змеиной горке, про питерскую и московскую команды и т. д. Давайте все-таки ближе к 1991–1992 году… Нам преподаватель диалектического материализма Гена Бурбулис рассказывал, когда к нему пришло осознание тупика, в который ведет «позднесоветский» сценарий. И в связи с этим у меня вопрос. Вот при обсуждении всей этой тематики на всех видах ленинградских экономических тусовок, как долго вы обсуждали необходимые реформы в духе — нужно поменять штукатурку на более современную? И когда вы перешли к пониманию того, что штукатурка не спасает и что нужно менять стены и фундамент? К какому году пришло это осознание?

А.Ч. Я думаю, что осознание пришло к концу 1970-х годов.

А.К. Нет.

А.Ч. Это ты мне про меня объясняешь?

А.К. Да, тебе. Я же помню, как все было.

А.Ч. Ты учился в 5-м классе, что ты можешь помнить?

А.К. Во-первых, в конце 1970-х я уже был студентом второго курса. А во-вторых, я же помню, что до середины 1980-х вы все зачитывались Яношем Корнаи и венгерским социализмом в изложении журнала «Acta Oeconomica» и считали, что «гуляшный» социализм Кадара — предел мечтаний для нас.

П.А. Нет, нет, Толя, Алик прав, это не конец 1970-х!

А.Ч. Алик, можно я тебе расскажу мою дискуссию с Глазковым Григорием Юрьевичем и Ярмагаевым Юрием Владимировичем в сентябре 1979 года?

А.К. Ну, пожалуйста…

А.Ч. Смысл дискуссии был следующий. Постановление ЦК и Совмина №695 1979 года по «совершенствованию хозяйственного механизма» ты же помнишь? Когда нормативно-чистую продукцию вводили?

А.К. Как не помнить, если мы его на семинарах по экономике промышленности штудировали.

А.Ч. Так вот в течение шести часов с воплями, криками и почти мордобоем мы обсуждали это постановление. Суть моей позиции: постановление ведет в правильную сторону. Суть позиции Глазкова — оно недееспособно вообще, таким образом двигаться нельзя. Это 1979 год, Алик.

А.К. Секундочку. Давай разделим эти три сгустка интеллекта. Первое: вполне верю, что ты мог занимать такую позицию, что как раз опровергает твою теорию, будто всем внутри группы к концу 1970-х стало ясно, что социализм советского типа исчерпал себя и штукатуркой ничего не изменишь. Второе: вполне верю, что Глазков занимал позицию, что все это полная дичь, по той простой причине, что Глазков такую позицию занимает по любому поводу, и в том числе в данном случае странно было бы от него услышать что-либо иное. А что касается Юры Ярмагаева, то это тоже объяснимо. Он такой яркий, необычный человек и вполне мог такую позицию занимать. Но это не было консенсусом всей группы. Предложи тогда тому же Грише Глазкову как альтернативу рыночную экономику — он и ее объявит несусветной глупостью, а автора идеи — недоумком.

А.Ч. Алик, ты переводишь вопрос в психологические особенности…

А.К. Нет, не перевожу. Просто твой рассказ не является доказательством, что вы все уже к концу 1970-х считали, что нужно строить реальную рыночную экономику со всеми, так сказать, прибамбасами, как-то: свободные цены, частная собственность, фондовый рынок, переток капиталов… Нет, я считаю, что осознание этого пришло позже. Я же смотрел на эволюцию Мишки Дмитриева, я смотрел на эволюцию Мишки Маневича. Я тогда с тобой и Глазковым еще не был знаком, но их и еще Сережу Васильева я уже знал. Безусловно, вы были продвинутые ребята, я тогда больше в математику уходил, но так, чтобы в конце 1970-х вы были уже убеждены, что совок обречен, нет, не было этого…

А.Ч. Я с тобой не согласен. И скажу почему. Вопрос осознания необходимости и неизбежности перемен — очень важная тема… Я помню, у нас была дискуссия, первая дискуссия на эту тему. Она касалась как раз темпов преобразований. К 1982 году у нас уже был консенсус на тему того, что нужны радикальные преобразования, это на 100% описано мной и Сергеем Васильевым в статье того года. Мы расходились лишь в оценке темпов. Наша статья описывала два варианта преобразования в СССР: один — эволюционный, другой — радикальный, но более систематический, не связанный со сломом общественных институтов и максимально ненасильственный. И в этой статье я доказывал, почему первый не годится, а второй необходим.

А.К. Какая глубина! Ни за что бы не догадался… Слушай, я же не возражаю, вы были молодцы, кто спорит? Я просто считаю, что в то время в своем радикализме вы еще не ушли дальше так называемого кооперативного социализма…

А.Ч. Ну, может быть… Может, у меня действительно осталось от того времени ощущение собственного радикализма лишь потому, что в то время и венгерский, и тем более югославский вариант социализма уже были за гранью реальности для нас. Да, наверное. Помню, даже у Егора была тема под названием «Самоокупаемость — это правильно, а самофинансирование — это рановато». Это действительно было. Да. Но, с другой стороны, среди нас были и абсолютные рыночники, утверждавшие, что «звериный лик капитализма» — наше светлое завтра. Например, Юра Ярмагаев. Я-то как раз вот в этом интеллектуальном сообществе, естественно, занимал наиболее умеренные позиции по отношению к преобразованиям. То есть я был представителем наименее революционного, скорее консервативного, крыла.

А.К. Я согласен. Миша Дмитриев меня однажды в начале 1980-х привел на семинар, где выступал Ярмагаев. Там говорили об индийской философии джайнизма, о какой-то навороченной математике, об экономике и социальных реформах. У меня осталось от него впечатление какого-то чокнутого профессора, который так углубился в себя, что он уже с трудом контактирует с внешним миром. Он очень яркий парень. Но тогда он мне показался аутистом.

А.Ч. Он был гений. Человек, который в нашем кругу открыл финансовую стабилизацию, открыл смысл денег. Открыл, собственно, суть макроэкономики. Он ее открыл, не читая ничего (у него с языками было плохо), доморощенным способом, так же, как Гриша открыл стоимостные показатели и прибыль. Очень хорошо помню это.

А.К. Я просто делюсь своими собственными впечатлениями от общения с этими людьми. Мне показалось — скорее всего, вы скажете, что я ошибаюсь, — что действительно внутри группы были радикалы и консерваторы, но даже самые радикальные из них в конце 1970-х дальше венгерского социализма не шли. А это не кардинальная смена системы.

А.Ч. Нет. Неправда. Не самая радикальные, а наименее радикальные! Радикалы шли дальше таких осторожных граждан (типа меня).

А.К. А Гайдар?

А.Ч. Гайдар был тогда по взглядам ближе ко мне, чем к Ярмагаеву, например…

П.А. То есть те, кто говорил, что нужно производить капиталистическую революцию, были маргиналами и не выражали мнения вашей группы?

А.Ч. Да нет, просто они были одной из частей группы…

П.А. Я уже рассказывал, как в примерно в 1984 году Шаталин нам сформулировал задачу: найдите какой-нибудь относительно удачный пример (страну) и пишите программу реформ для Советского Союза, опираясь на этот пример. Мы долго думали и взяли в качестве примера Венгрию и Югославию. По понятным вам причинам. И я тогда спросил Егора: почему мы пишем с них, давай, может быть, возьмём Швецию? На что Егор мне сказал: давай говорить о том, что реалистично.

А.Ч. Да, Егор действительно не хотел уходить в утопии. Он избегал преждевременной дискуссии в духе «капитализм лучше социализма». Я помню, как мы в 1987 году жутко были злы, что Лариса Пияшева написала в «Новом мире» статью «Где пышнее пироги». В публичную общественную дискуссию тогда впервые была введена тема под названием: «существующий строй — явление временное, долговременное устойчивое развитие общества на базе социализма советского типа невозможно».

А.К. А почему вы были за это злы на нее?

А.Ч. Потому что в нашем понимании она открывает вещи, которые специалисты прекрасно понимают и без нее, но она переводит их в общественно-политическую плоскость, в открытую дискуссию. А на том этапе это работало против нас, поскольку открытая публичная дискуссия на такую тему, заклание этой «священной коровы» могло привести к ответной реакции властей и было чревато свертыванием гласности и отодвиганием реальных реформ еще на несколько лет. Вот такая тогда у нас была позиция.

П.А. Вы в этом с Гайдаром действительно были очень похожи — в политическом реализме. И больше всех нацелены на практические реформы. Как дальше ваши отношения развивались?

А.Ч. Как они развивались? Они, конечно, как-то формировались, но мне казалось, да и сейчас кажется, что они сформировались как-то сразу же. Если же говорить не о фундаментальной, а о хронологической и психологической стороне дела, то дело было так: мы позвали Егора к нам выступить на семинаре. Это было полное потрясение на семинаре молодых ученых ленинградского инженерно-экономического института. Это был уже 1985 год, наверное. Сначала мы позвали Ананьина, что было интересно, но потрясением не было, а потом позвали Егора. Короче, Егор был таким шоком для ленинградского сообщества потому… ну как бы оно считало, что есть там Глазковы, Чубайсы, которые… что-то там пытаются придумывать, ясно, что это все полузапрещено, это никому не нужно, ясно, что к официальной жизни не имеет отношения. А тут! Это же из Москвы приехал вполне себе легальный, серьезный ученый! Из Москвы, не откуда-нибудь! И говорит на том же языке, в том же направлении. Это было очень важно. Потом было…

А.К. А вот можно я перепрыгну через несколько этапов и задам вопрос, который меня интересует достаточно серьезно и который мы просто можем забыть задать, а потом будем жалеть об этом. Гена Бурбулис рассказывал, что когда после стрельбы по Белому дому в ноябре 1993-го пошла избирательная кампания, Гена, уже изгнанный, как говорится, из рая, тем не менее был серьезным функционером «Выбора России». Так вот, Гена говорил, что Егору нужно пойти к Ельцину и заставить Ельцина недвусмысленно поддержать «Выбор России», потому что тогда нужна была четкая позиция Ельцина, с кем он. И тогда мы победим на этих выборах. Если же Ельцин начнет по своему обыкновению туда-сюда вилять и говорить, что он президент всех россиян, то тогда нужно идти без него и, в том числе, критиковать его и становиться самостоятельной политической силой без оглядки на Ельцина или с оглядкой только в собственных интересах. Гайдар с ним согласился, пошел к Ельцину, Ельцин его по обыкновению…

П.А. Обласкал?

А.К. Обласкал, но не поддержал и тем не менее Гайдар не смог в рамках избирательной кампании найти в себе силы отмежеваться от Ельцина и случилось то, что случилось. Второе место после Жирика и постепенная ползучая деградация демократического движения… В связи с этим вопрос: согласен ли ты с тем, о чем говорил Бурбулис, и если да, то почему этого не было сделано?

А.Ч. Я не очень хорошо помню эту развилку. Но дело в том, что в таких развилках всегда фундаментально важно собственное положение в тот момент. И мое личное положение тоже будет сказываться. Это правда. Петя не обидится, если скажу, что в выборе России ни он, ни Бурбулис не были лидерами, а мы с Егором были. И мы еще были членами ельцинского правительства. В этой ситуации, как мне кажется, позиция Геннадия Эдуардовича несколько модифицирована была тогда его положением.

А.К. То есть он готов был стать радикальным по отношению к Ельцину, а вы — нет?

А.Ч. Ну конечно, он внутренне и психологически находился в менее ответственном положении. А фактически он был полностью отрезан… Он же был очень таким локализованным отрезанным куском. И в этой ситуации если бы мы пошли бы по этому пути, то остались бы с Бурбулисом, только без всех остальных. Потому что была политическая миссия организации, которая называлась «Демвыбор России», а доля Бурбулиса в ней была 10%, а доля всех остальных 90%. Это если оценивать ситуацию внутри партии. А если вовне, то сформулирую так: на том историческом этапе развития страны, в конце 1993 года, всего лишь через полтора года после прихода демократов к власти, попытка наезда на Бориса Николаевича повлекла бы за собой больше потерю электората, чем приобретение электората. Позиция, что здесь поддерживаем, а здесь не поддерживаем, имела гораздо больше негативных последствий, чем позитивных. Кстати говоря, эта же ситуация противостояния возникала позже в гораздо более острой форме. В 1996 году это была история не Бурбулис — Гайдар, это была история Чубайс —Гайдар.

А.К. Да-да, я помню. Тогда Гайдар ходил с идеей «Немцова — в президенты». Тогда тоже была дилемма: поддерживать Бориса Николаевича или не поддерживать? И в начале 1996 года (или в конце 1995-го?) было принято решение съезда «Демократического выбора России» об отказе в поддержке Ельцина на президентских выборах. Из-за войны в Чечне. Решение съезда партии, возглавлявшейся, кстати, Гайдаром…

А.Ч. И затем у меня был сложный процесс обсуждения этой темы с Егором и после этого еще один съезд ДВР. И в итоге открытой прямой дискуссии было принято решение съезда поддержать Бориса Николаевича Ельцина.

А.К. Нет, я не согласен с тем, что в 1996 году ситуация была такая же, только более обостренная и радикальная. Могу объяснить почему. Первое, потому что в 1996-м речь шла о президентских выборах, а в 1993 году — о парламентских.
Во-вторых, в 1993 году Ельцину ничего не угрожало, и он спокойно мог обойтись без поддержки ДВР, а ДВР тогда, не выступив как самостоятельная, независимая от Ельцина партия, голоса потеряла, а не приобрела.
Напротив, в 1996 году Ельцин вне зависимости от того, поддержит ли его «Выбор России» или не поддержит, все равно бы пошел на выборы и все равно бы расколол демократический электорат. А он был и так расколот, поскольку так же неизбежно Явлинский выдвигал свою кандидатуру.
Таким образом, у ДВР в 1996 году выбор был невелик: поддерживать либо Явлинского, либо Ельцина. Выдвижение третьей кандидатуры, хоть бы даже и Немцова, сводило шансы всех трех демократических кандидатов к нулю. Поэтому в отличие от 1993 года решение ДВР все-таки поддержать Ельцина было, скорее всего, правильным. Если не рассматривать вариант с поддержкой Явлинского.
Вообще ситуация была абсурдная. В январе 1996-го Ельцин имел рейтинг едва ли 5%. Но Ельцин, одурманенный фальшивыми соцопросами, которые ему, по указанию Коржакова и Сосковца, подсовывало ФАПСИ и по которым его рейтинг был всегда не менее 50%, пошел бы на выборы в любом случае. Поэтому выдвижение любой альтернативы Ельцину из среды демократов означало раскол демократического лагеря. В то время как в 1993 году никакой альтернативы ДВР у Ельцина не было. Что, он КПРФ будет поддерживать или Жирика? Или, может быть, «Яблоко»? У него не было партии, на которую он мог опереться, кроме «Выбора России». И «Выбор России» в этом смысле занимал уникальное положение и мог тогда выкручивать Ельцину руки!

А.Ч. Тихо-тихо, Алик, Алик, ты чего? Вспомни реальность… А «Наш дом — Россия»?

А.К. Не-не, «Наш дом — Россия» появился только в 1995 году.

А.Ч. А, да, понял, согласился.

А.К. Поэтому осенью 1993-го у нас была уникальная возможность, потом ее уже больше никогда не было и Ельцин уже больше никогда не позволял поставить себя в такое положение.

П.А. Алик! Ты, по сути, всё время формулируешь один и тот же вопрос: насколько было возможно и разумно видеть себя вне Ельцина? Когда мы подали в отставку в апреле 1992 года, для Ельцина это был неожиданный шаг. И для Гены тоже. Ельцин понял, что Гена нами не командует. Что мы это сделали без Гены. На самом деле понятно, что мы это не предполагали, но косвенным следствием этого демарша была быстрая отставка Бурбулиса…

А.Ч. А может быть, дело в том, что Ельцин с исторической неизбежностью уходил от наиболее радикальных решений и от людей их олицетворяющих…

П.А. И это тоже правда…

А.К. Ну, эти рассуждения… В духе: все равно мы все умрем. Сегодня не расходился, завтра расходился… С тобой Ельцин сколько раз сходился-расходился?

А.Ч. Один. В январе 1996-го.

А.К. А в 1998-м кого уволили? Ну-ка напомни…

А.Ч. Ну-ка напомню тебе, что за полгода до этого я пришел к Борису Николаевичу с моим настоятельным письмом, в котором это документально подтверждено, я просил дать мне возможность уйти из правительства.

А.К. Чушь! Ты это заявление написал вынужденно, в разгар нашего писательского скандала. Если человек не хочет работать, его никто не может заставить. Он просто уходит в отставку, и все. Для этого не нужно чьего-то согласия. Как это вы сделали в пресловутом апреле 1992-го.
Брось ты, Толя. Если бы даже этого скандала с книгой не было, все равно бы нас всех уволили, потому что этого Березовский требовал. Ты же это прекрасно знаешь. Нашли бы к чему-нибудь другому придраться…

А.Ч. Это совсем поверхностно. При чем тут Березовский? Ты что?

А.К. Что? Поверхностно? А ты, наоборот, не усложняй… Все я помню прекрасно, как все было.

А.Ч. Ельцин весной 1998 года вообще не собирался меня удалять из правительства, нет. Абсолютно… Березовский требовал? Да его требования в это время давали обратный эффект. Что за чушь! Да нет. Просто я просил полгода его об этом. Зачем просил? Я не хотел в правительстве работать начиная с 1996 года.

А.К. А почему в 1997-м пошел?

А.Ч. Потому что не хотел работать руководителем Администрации президента. Написал президенту длинное письмо с рекомендацией, кого избрать.

А.К. И кого же ты посоветовал назначить?

А.Ч. Малашенко. Все согласились, что Малашенко годится, и слава Богу! Я был счастлив, я тогда хотел организовать частную инвестиционную компанию, вместе с тобой, Алик, кстати! Ну, вспомни! Забыл уже? Мы еще здание присматривали у «альфистов». Мы тогда сидели в высотке на Новом Арбате… Вспомнил?

А.К. Отчего же, я прекрасно все помню. Только это было не в 1997-ом, а в 1996 году, сразу после президентских выборов.

А.Ч. Я пока в состоянии отличить 1996-й от 1997-го, ну и что? После этого, на всякий случай, Ельцин пошел на коронарное шунтирование, и ситуация стала черно-белая. Я просто не мог отказаться от работы в Администрации и не мог так сразу уйти.

А.К. Любимое выражение Чубайса: «ситуация черно-белая». Хорошо, она черно-белая. Но я говорю про 1997 год. 96-ой уже прошел, уже совершенно другой расклад. О собственном бизнесе никакой речи идти уже не может.

А.Ч. Я согласен, тема бизнеса была закрыта. Но я не хотел работать в Администрации, я оттуда хотел уходить при первой же возможности, и, когда она представилась, я с большим удовольствием ушел из администрации на первого вице-премьера, потому что в правительстве — экономика, а там — политика. И после с большим удовольствием с первого вице-премьера я ушел на РАО ЕЭС, куда и хотел уйти — это было мое обращение к Черномырдину и Ельцину, а не наоборот. Отлично помню полный шок на лице каждого из них, когда я пришел с заявлением в руках. Это было в конце 1997-го, когда закончилась острая фаза драки с Березовским, а отставку получил только весной 1998-го. Я хотел уйти, чтобы реально работать в какой-нибудь серьезной корпорации. Мне это всегда было интереснее всего.

А.К. Первый раз это слышу. Раньше ты и мне, и Боре Немцову, и Аркаше Евстафьеву и всем остальным другую версию излагал. Теперь-то, к чему мудрствовать? Выгнал нас всех Ельцин из правительства пинком под зад. И тебя в том числе. Каждого в свое время.

П.А. Опять вы за своё! Вернитесь к теме. Толя! Помнишь, к нам приезжал Лешек Балцерович и говорил, что нам нужно бороться за власть? Я теперь считаю, что это одна из наших фундаментальных ошибок. Он тогда нам сказал: если вы, ребята, сами не будете бороться за власть, то вы будете никем. Я его хорошо знал ещё по Вене. И Егор его очень уважал. Он ещё говорил, что если вы себя не противопоставите Борису Николаевичу, если вы сами не будете политической силой, то у вас ничего не получится. То же самое Вацлав Клаус говорил нам когда-то. Но этого мы не делали почти никогда. Собственно наш демарш с отставкой в 1992-м был единственным таким шагом в нашей жизни. В связи с этим вопрос: мы Ельцину могли противопоставить себя в 1992 году? Могли мы попытаться создать свою политическую силу без него и то же самое в 1996–1998 годах? Прав я или ошибаюсь, что такая привязанность к Ельцину — одна из фундаментальных слабостей всей нашей команды…

А.Ч. Я знаю такую твою позицию, как и Алика. Я, как вы понимаете, придерживаюсь другой точки зрения.

А.К. Вот-вот, знаменитая чубайсовская «другая оценка». Узнаю брата Колю.

А.Ч. Во-первых, мне кажется, что на этой позиции точно сказывается личностная судьба, совершенно отчетливо…

П.А. А как это можно разделить?

А.Ч. Абсолютно необходимо разделять. Обида за увольнение, Петь, у тебя она, конечно же, сидит. Но это же фигня.

П.А. Хорошо. Может быть частично. Дальше.

А.Ч. Я считаю, что в этом вопросе имеет право на существование только одна точка зрения. На это все нужно смотреть только с точки зрения страны.

А.К. Ну, вот. Опять заладил свою волынку: с точки зрения страны, с точки зрения страны… Можно как-то вот без этого пафоса обойтись? Да уж если говорить в терминах страны, то разве можно было оставить больного президента один на один со всей этой сворой березовских, Гусинских, и далее по тексту сам знаешь, кого перечислить, не подперев его Чубайсом, Немцовым и т. д., а не уходить в личные рассуждения — хочу или не хочу работать в правительстве!

А.Ч. Я оставил его один на один с ними ровно потому, что считал, что с этого момента мой уход не переворачивает ситуацию в правительстве. Ровно поэтому я в этот момент этот разворот и сделал. Что это означает? Это означает, что если я отказываюсь в августе 1996-го прийти в администрацию, то в тот момент вообще нет никаких иных работоспособных кадровых решений. А это означает, что дальше события будут разворачиваться по негативному, на мой взгляд, сценарию. Если речь идет, извини, о стране. Поэтому я иду работать в админис

Окончание.

П.А. Интуитивно, с тем чтобы на разгон Верховного Совета идти вместе с Егором, а потом чтобы Гайдар не пошел на выборы один, не связанный никакими обязательствами перед Ельциным. А как только Гайдар перестал быть в этом плане опасным (после выборов), перестал быть нужен, он позволил Черномырдину его аккуратно аппаратными методами выдавить из правительства…

А.К. И не защитил его. Мне Егор сам про это рассказывал, как его выдавливали. Это даже в моем интервью с ним есть.

А.Ч. Стоп, подождите, остановитесь на секунду. Вот это типичная конструкция в стиле Коха! Ну, на секунду вдумайся, если ты помнишь: Гайдар пришел в правительство в августе. Выборы, если ты помнишь, состоялись в декабре. Выборы в декабре были досрочными, если ты помнишь. Ни Егор, ни Ельцин в августе даже предполагать не могли, что в декабре будут выборы, в которых ему нужно будет участвовать, он не предполагал, что состоится кровавое побоище, на всякий случай, 3 октября, где ему придется непосредственным образом участвовать, ты понимаешь, да? По-твоему, Ельцин должен был считать так: «Я Гайдара возьму, потом я из танков обстреляю Белый дом, потом я арестую Хасбулатова и Руцкого, потом я пойду на выборы, а Гайдар захочет пойти на выборы, но я ему не дам этого сделать». Ну, Петя, ну ты чего, ну послушай, останови художественное воображение…

А.К. Все он знал и предполагал. Он назначил Егора 18 сентября, а 21 сентября (всего через три дня!) подписал Указ №1400 о разгоне Верховного Совета. Или ты хочешь сказать, что Ельцин и за три дня не знал (ну, хотя бы в общих чертах), что он будет воевать с Хасбулатовым и Руцким?
Хорошо, а я могу по-другому сказать. Он чувствовал. Ты понимаешь, в чем дело? Я с Петей согласен. Ельцин был во многом интуитивный человек. Он так, как мы сейчас говорим, все себе не проговаривал, но он чувствовал другую вещь. Он чувствовал, что Гайдар ходит один, у него есть какой-то политический вес и, если он долго будет ходить, как говорится, без привязи, он может превратиться в самостоятельную политическую силу. Зачем это ему надо? Безотносительно того, будет эта сила конфликтовать с ним или, напротив, дружить…

А.Ч. Это вы говорите про человека, у которого все в его личной жизни и смерти поставлено на карту, а в судьбе страны не существовало ничего важнее, чем драка с Хасбулатовым?

А.К. Поэтому он и консолидировал силы, собрал всех своих сторонников.

А.Ч. Алик говорит, что Ельцин брал Егора в правительство для того, чтобы лишить его возможности маневра на следующем этапе, на выборах в думу.

А.К. Ну, ребята, это одно и то же, только другими словами. Консолидировал — и тем самым связал.

А.Ч. Ну, полный бред.

П.А. Это одно и то же.

А.Ч. Ну нет! Первое — правда, а второе — ложь.

П.А. Давайте уже наконец говорить о результатах: позиция безоговорочной поддержки Ельцина без всякого права на оппонирование ему была ошибкой. Безусловно, такие «тесные» отношения с Ельциным, когда мы были несвободны в своих действиях, а он — вполне себе волен делать то, что ему заблагорассудится, я считаю фундаментальной ошибкой. Более того, существует точка зрения, что конформизм либералов, постоянное желание их лидеров быть с властью и во власти стало основной причиной дискредитации либеральной идеологии в России. Всё прощали: войну в Чечне, отказ от реальных экономических реформ, коррупцию…

А.Ч. В этом вопросе мы с тобой расходимся принципиально. Что же касается рассматриваемого эпизода, то тогда была предотвращена гражданская война.

П.А. Не было никакой угрозы.

А.Ч. Я читал твое интервью, и я с тобой категорически не согласен.

А.К. Петь, и я не согласен. Угроза была вполне реальной. Я видел этих людей на Смоленской площади и у мэрии. Это было начало войны. Они шли и убивали милиционеров. Они уже перешли Рубикон, для них уже не было пути назад.

П.А. Я считаю, что причиной того, что мы сегодня в результате имеем, является, безусловно, конформизм. В том числе и наш.

А.К. Спокойно можно было бы поддерживать Ельцина, будучи самостоятельными.

П.А. Тоже правильно.

А.Ч. Ребята, выборы — процесс очень тупой, в котором такие тонкие вещи, как «артикулирую поддержку, но с оговорками» или «я организационно самостоятельный, но при этом против не выступаю» не проходят вообще.

А.К. Хочешь я тебе…

А.Ч. Подожди, можно я закончу. Как правило, проходит позиция: это черное, это белое. Как ты, на всякий случай, знаешь по твоему опыту руководства штабом СПС. Эти все «хитрые» конструкции плохо выживают на парламентских выборах.
Ваше желание «просчитать ходы» часто возникает постфактум у аналитиков, но абсолютно неработоспособно в реальной политике, я в этом убежден.

П.А. А я считаю, что вообще невозможно заниматься политикой, если нет желания создать самостоятельную политическую силу… А все эти разговоры про то, что Россия — Казахстан, а не Чехия…

А.К. Ну, хорошо. В плане выборов 1993 года я уверен, что Россия была Чехия, а не Казахстан, поскольку в Казахстане никаких выборов никогда не было. Но давайте двинемся дальше. Почему Гайдар с Чубайсом не создали самостоятельной политической силы, Чубайс достаточно подробно объяснил. Можно с этим соглашаться, можно не соглашаться. Но нас ведь интересует точка зрения Чубайса. Вот мы ее и получили. Но у меня следующий вопрос: а почему Ельцин нас не поддержал? Не поддержал, хотя к нему Гайдар ходил с просьбой именно об этом. Кстати говоря, возвращаясь к результатам избирательной кампании 2003 года, напомню, как мы долго искали поддержки Путина. И может, именно этой поддержки нам не хватило, чтобы преодолеть 5%-ный барьер. И Путин, прекрасно зная об этом, нам ее не дал. В 1993 году была аналогичная ситуация. Поддержка Ельцина в тот момент могла добавить недостающих голосов, чтобы победить Жирика.

П.А. Чистая правда.

А.К. Ну почему он не поддержал? Почему не поддержал Путин в 2003-м, понятно. В рамках его политической концепции мы были ему не нужны, тем более что мы выступили в защиту арестованного в тот момент Ходорковского. А почему тогда, в 1993 году, когда мы полностью, безоговорочно поддерживали Ельцина в октябре, почему он нас не поддержал в декабре?

А.Ч. Ну, у меня будет тот же самый ответ. Во-первых, я над этим последние 17 лет, честно говоря, не задумывался.

А.К. А когда-нибудь задумывался?

А.Ч. Да вряд ли. Можно, конечно, сейчас напрячься и что-то там изобрести, но это все поверхностно будет. Ведь я не живу в этой рефлексии…

П.А. Повторю, я убеждён, что постоянный наш конформизм проявился не только в отсутствии политических результатов, но произошла и дискредитация демократического движения. В результате всех этих реверансов в сторону Б. Н. Тактически что-то отжимали, но стратегически безусловно проигрывали.

А.Ч. Не согласен я с вами обоими. Правильный ответ: Россия — это не Польша.

П.А. Россия — это не Польша? Такая позиция ужасно порочна, просто ужасно! Это, наконец, несправедливо. Главная беда России как раз и состоит в том, что ее элита в этом убеждена. И поэтому соглашается со всеми художествами власти. Типа — варвары, чего с нас взять-то… Очень комфортная позиция... Россия, конечно, не Польша. Но это не означает, что она генетически не готова к демократии и капитализму.

А.Ч. Правильная постановка вопроса, на мой взгляд, такая: Россия и Польша, Россия и Казахстан. Еще одна причина непонимания между нами в том, что, в отличие от тебя, я в течение пятнадцати лет как проклятый занимался ровно тем, чем ты призываешь меня заниматься. То есть организацией демократического движения в России. Причем это никогда не имело никакого отношения к моим непосредственным служебным обязанностям, а, как правило, прямо им препятствовало. И, как бы я это ни делал, всегда находились строгие судьи, которые говорили мне: а почему это Чубайс не консолидирует демократическое движение? Я столько дерьма с этим съел! Если ты видишь, как это правильно делать: милости просим! Вон Алик тоже этим немного позанимался. Ему тоже хватило, уж точно хватило на остаток жизни, вне всяких сомнений.

А.К. Хватило, это правда. Хорошо. Эту тему мы оставим. Мы возвращаемся к 1993 году. Я свое видение скажу. Раз ты не хочешь ни вспомнить, ни придумать, почему Ельцин нас не поддержал, я тебе отвечу, почему он нас не поддержал.

А.Ч. Ну и почему же? Сейчас еще одну гадость скажет.

А.К. Да. Только гадость про нас, а не про Ельцина. Ельцин — выдающийся политик. Неважно там, интуитивный, безрассудочный или, наоборот, рассудочный. Он выдающийся политик. Он не поддержал нас, потому что знал: все равно никуда мы не денемся. Вот если бы был какой-нибудь инцидент, публичный конфликт бы назревал, тогда бы поддержал. Вот и все. Зачем ему поддерживать тех, кто и так у него в кармане? Зачем ему сужать свой политический маневр для поддержки людей, которые все равно никуда не убегут?

А.Ч. Тогда ответь до конца, если ты встал на эту позицию, ты ее до конца пройди. Значит, ты говоришь, что если бы он нас поддержал, то он потерял бы существенную часть политического маневра, и ты считаешь, что он должен был потерять эту часть ради того, чтоб нас поддержать. Вот такая позиция, которую можно обсуждать. Ты ж половину называешь сладкую, а про остальную забываешь.

А.К. Нет, я не забываю. Я могу сказать, что если бы он нас поддержал, то мы бы стали политической силой, которая была бы самодостаточна. Может быть, и большинство бы в Думе имела. В конечном итоге это было бы на пользу и самому Ельцину.

А.Ч. Даже с 12%?

А.К. Нет! Во-первых, без поддержки Ельцина получились чуть больше 15% плюс много одномандатников.

А.Ч. А так было бы целых 17%!

А.К. Нет, больше. Существенно больше. Тогда бы был включен административный ресурс, даже без каких-то специальных команд. Просто губернаторы почувствовали бы, куда ветер дует. Не прикидывайся, ты же прекрасно знаешь, как все это работает. Вот. Он этого не сделал. Ни в 1993-м, ни в 1995-м. Политическая партия демократического толка, которая никак не связывала себя с Ельциным, «Яблоко» Явлинского, в 1995 году прошла в Думу, а Гайдар не прошел. Поэтому можно сколько угодно спорить, но я считаю, что это была ошибка.

П.А. Толя, действительно, а почему в итоге в 1995 году Явлинский прошел, мы с Гайдаром не прошли? Может быть потому, что Явлинский мог критиковать Ельцина, а Гайдар — нет? И почему, собственно, Гайдар не мог критиковать Ельцина? Может быть, это ты его уговорил этого не делать? Ведь если бы ДВР с хорошим результатом прошел в декабре 1995-го в Думу, это совершенно другой фон создавало на президентских выборах 1996 года…

А.Ч. Все судят о Чубайсе…

П.А. Я не сужу о Чубайсе, я его призываю относиться к тому, о чем мы говорим, не как к упреку. Мы действительно хотим найти какие-то ответы…

А.К. Если уж говорить о заслугах Ельцина перед Россией, то это даже не рыночные реформы и не свобода, которую нам дал Горбачев, а не Ельцин. Главной заслугой Ельцина является Конституция 1993 года, которая учредила Федеративную Республику…

А.Ч. Сам себе противоречишь.

А.К. Не противоречу.

А.Ч. Если ты считаешь, что Конституция была главным ельцинским достижением, с чем я абсолютно согласен, абсолютно согласен… Вещь, недооцененная всей нашей общественно-политической мыслью…

А.К. Именно поэтому мы легко смотрим на ее перекраивание…

А.Ч. Дай закончить. Именно в силу этого, ты должен согласиться, что на выборах (а одновременно ведь был и референдум по Конституции) в декабре 1993 года решались две задачи. Одна задача — не пустить коммунистов, другая — провести Конституцию. За обеими задачами Борис Николаевич стоял лично, а ресурсы у него были ограниченны. Вопрос: на чем он должен был сосредоточиться? На том, чтобы наша партия вместо 12% набрала 20%, или на том, чтобы Конституция прошла? Он был сосредоточен на втором.

А.К. Вряд ли. Мне кажется, что причина его отказа в поддержке другая. Иначе он в 1995-м поддержал бы ДВР. Хотя это в 1995-м уже вряд ли чего-нибудь нам добавило. У Ельцина у самого к декабрю 1995-го рейтинг был едва ли 5%.

П.А. У нас была команда из 10-15 человек. Мы были сильные молодые ребята. Мы могли тогда, в 1992-м, стать серьезной политической силой. А потом, после 1993-го, все попытки создать самостоятельную силу, мне кажется, были если не обречены, то сильно усложнены. Как ты, Толя, правильно сказал: исчез спрос на демократию. А мы потеряли административные рычаги. До осени 1992 года мы были безальтернативны и управление экономикой было в наших руках. Но у нас не было электорального лидера. Им, кстати, мог бы стать Гайдар… Но в силу каких-то обстоятельств не стал…
У нас было слишком детское отношение к власти, и, мне кажется, оно было порочным. Всё наше позиционирование в то время в политическом пространстве было ошибочным. Гриша Явлинский в этом плане, мне кажется, был намного более продуктивным. Хотя ты, Толя, прав, и Гриша не был той фигурой, которая могла бы серьезно претендовать на власть в стране.

А.Ч. Я слышу твою позицию. Я недавно совсем прочел товарища Троцкого, которого все любили и почитали почти 100 лет назад.

А.К. «Моя жизнь» называется. Шикарная книга!

А.Ч. Не просто интересная, а совершенно фантастическая книга! Великолепный язык, вообще я там нашел для себя ответы на многие вопросы. Там несколько слоев, один из них касается вопроса, по которому мы сейчас с тобой спорим. И касательно нашей сегодняшней темы, что меня потрясло… вот как бы это небанально изложить? Банально сейчас получится, но все равно: потрясло то, что вот девятисотый год, начало, где-то он в Николаеве, кажется, из деревни приехал в Николаев. Завод. Он пишет: я приехал на завод и организовал там большевистскую ячейку. Он, правда, не таким языком описывает. Нашел там рабочего такого, с ними стал обсуждать марксизм, возникла ячейка. Собрали там 20 человек, потом 40 человек, потом 100 человек, потом 200 человек, потом пошли на демонстрацию. Потом первую забастовку подняли. Потом, значит, ссылка, Сибирь, потом бежал и так далее и так далее.
Отсюда у меня две мысли, объясняющие мою позицию в споре с тобой. Для меня это совершенно феерический, какой-то совершенно немыслимый объем отклика народа на этот набор идей. Пацан какой-то, 17 лет, приехал на завод. Ну приехал и приехал, сиди себе. Он вдруг организовывает всех, за ним все идут, за ними толпа… никем не назначен, ни должностей, ни денег, ничего. Это феерический объем отклика на вот то, что он говорит… Это один слой.
И второй слой не менее важный — глубина, глубина включенности…, нет, не то слово, глубина врастания его в народ. Ну вот, банальные слова. Ну, вот просто понятно, что такое большевизм в конкретном смысле, вот вышли мы все из народа. Они действительно… вышли из народа. Мы же все вместе взятые (за исключением, может быть, чуть-чуть Алика, в силу его ссылочных корней) из народа никогда не выходили. Все мы московские и питерские, а это — не Россия. В этом смысле вот эту народность я считаю абсолютно фундаментальной вещью, которая либо есть, либо ее нет.
Настоящей политической силой, не на административном ресурсе, не на поддержке Бориса Николаевича, а базирующейся вот ровно на этом, мы стать не могли.

А.К. Но был Боря Немцов. Боря единственный, кто потенциально был способен это сделать…

А.Ч. Может, Боря Немцов и был потенциально способен это сделать, но если ты помнишь, Боря был вообще не с нами до 1995 года. Вообще не с нами. Правда, да? Давай говорить прямо про нашу силу. У нас кто, Бурбулис народный трибун?

П.А. Мы не ставили такой задачи, Толь.

А.Ч. Мы не могли поставить такой задачи, потому что по своему потенциалу, по ресурсу, не только по городскому происхождению, но и по жизненному пути у нас объема понимания страны, объема понимания народа радикально не хватало для такой задачи. У нас был колоссальный объем понимания темы под названием «экономическое реформирование», колоссальный, лучший в России. Я не оправдываю, Петь, я говорю то, о чем я на самом деле думаю, я, может быть, ошибаюсь, это возможно. Но, поверь, я так считаю. Я вообще считаю, что вопрос «народный — не народный» ну абсолютно исторический. У нас так сложилось, что народ по целому набору причин в конце 1980-х годов поехал в либерализм…

П.А. Мистика какая-то! В Польше какой-нибудь обычный электрик с верфи может поднять полстраны, а у нас мы говорим о кризисе лидерства!

А.Ч. Польша… Ну что ж ты все Польша да Польша опять…

П.А. Почему такая реакция?

А.Ч. Потому что вокруг нас Казахстан и Белоруссия, Петь, а не Польша.

П.А. А Украина?

А.Ч. Украина? Хороший пример. Отличный пример. Вот готов сказать, что я думаю по этому поводу… Сейчас попробую кратко сформулировать свою позицию. Я считаю, что все оценки об историческом пути России, про российскую демократию или недемократию, если честно, нужно делать не на географическом фоне, который называется Восточная Европа или Западная Европа. Это нужно делать на географическом фоне, ключевыми элементами которого являются Украина, Молдова, Белоруссия, Казахстан ну и, если так совсем по-честному, то и Туркмения тоже…

П.А. Давай про Украину.

А.Ч. Можно я свою точку зрения выскажу? Ты ж меня просишь рассказать. Вот на этом фоне мы должны выбирать реальные пути, не придуманные, а реальные.
Теперь Украина. Украина для меня фантастически интересна теперь. Фантастически интересный эксперимент, в котором, могу тебе сказать, моя личная оценка изменилась на последних выборах, но она не на обратную изменилась, а как бы соотношение высот изменилось. Я считаю, что Украина, объективно говоря, из всего сообщества СНГ географически наиболее западная… Молдову пока не считаем.

А.К. Прибалтику мы тоже отбросим…

П.А. Прибалтику тоже отбросим вообще, совсем отбросим с самого начала…

А.К. И Грузию отбросим…

А.Ч. Грузия… отдельная тема. Можно про Украину?

А.К. Да, конечно!

А.Ч. В моем понимании то, что происходило там последние 15 лет, было демонстрацией такого масштаба разрушения идеи демократии, которая, как мне казалось, имеет уже необратимые последствия. То есть мне казалось, что вот та степень дискредитации, которая возникает, когда там президент говорит, что премьер-министр — полная сволочь, потом премьер-министр говорит, что президент — вор и грабитель и так далее, и это слышишь каждый день, и когда в парламенте мы видим, что происходит. Казалось, что это необратимо разрушило основы демократии. Вероятно, я ошибался. Скажу почему. Потому что, на мой взгляд, во время последних выборов произошло одно совершенно историческое событие, кстати, очень мало освещавшееся в России, которое называется «переход власти от власти к оппозиции в результате выборов». Обращу внимание, что это произошло там второй раз. Была еще «оранжевая революция», но тогда это произошло в таком полубезумном варианте, а второй раз это произошло просто в стандартном выборном процессе…

А.К. Между прочим Кравчук тоже без всякой охоты Кучме передавал власть. Тоже в стандартном порядке… То есть уже третий раз произошло…

П.А. Ладно, украинскую историю Чубайс помнит плохо, поэтому вернемся к нашим делам. Толя! У тебя были с Гайдаром серьезные разногласия в жизни?

А.Ч. Да.

П.А. Какие?

А.Ч. Я уже вспомнил про главный конфликт. Это 1995-й год.

П.А. И ты его убедил?

А.Ч. Если честно, то это не совсем так. Нет, там была немножко другая технология. Егор, который в это время лидер партии, не в правительстве. А тут чеченская война, я в совершенно омерзительном положении, когда я в правительстве, вместе с Сосковцом, Коржаковым и так далее...
Я советовался с Егором, уходить — не уходить. Тогда, после «черного вторника», инфляция в январе 1995-го была, по памяти, 16% за месяц! И валютных резервов — на несколько суток торгов. Я — первый вице-премьер, полностью отвечающий за эту сферу. Это наше общее с ним решение — уходить нельзя. Задача финансовой стабилизации была, без преувеличения, вопросом выживания страны. Потом мой странный разговор с Ковалевым Сергеем Адамовичем, о чем мы с Егором заранее договорились, странный, потому что, в моем понимании, Ковалев совершенно ясно сказал «не уходить», но, как он сам сказал позже, он помнит это несколько иначе…
Я в правительстве в кольце врагов. Я же вообще один был к началу 1995 года. Кто там рядом? Егора нет, Бори Федорова нет. Виктор Степанович и сам был в тяжелейшей ситуации, убили его личного врача. Так вот, это мое положение там, а Егор в это время — лидер партии, которая пробивается в Думу. Но, раз уж мы решили, что я остаюсь, то я свое мнение о чеченской войне засунул себе в одно место, а Егор, естественно, его не мог никуда засунуть. Егор должен был с этим всем идти на парламентские выборы 1995-го. То есть я остался в правительстве, а вся партия поехала в оппозицию…
Война — это конец 1994-го — начало 95-го. Короче, весь 1995-й я пытаюсь осуществить финансовую стабилизацию в стране, а Егор в это время делал свое дело, он митинги против войны собирает и сам на них выступает. Итог года — инфляция к декабрю была сбита до 4% в месяц, а Егор к этому моменту возглавляет партию, которая борется с чеченской войной и, соответственно, с Ельциным. Мы вкатываемся в 1996-й с выборами президента. Каждый из нас делал то, что и должен был делать в такой ситуации. Только это было вчера, а теперь нужно было двигаться в завтра и нужно принимать решение по президентским выборам. Моя позиция — только Ельцин — единственная реальная возможность спасти страну от коммунистического реванша. Позиция Демвыбора России — Ельцина нельзя поддерживать, он начал войну в Чечне. В этот момент, Алик, в январе 1996-го меня действительно (единственный раз!) благополучно выгоняют из правительства, что, естественно, никак не влияет на мою позицию поддержки Ельцина. Тогда же в январе уже в качестве рядового гражданина я еду в Давос, где мы договариваемся с олигархами (для меня было полной неожиданностью вообще, что они дозрели до этого) и я включаюсь в кампанию. Егор тоже входит в кампанию, только под названием «против Ельцина». Мы с ним несколько раз встречаемся — что делать? Егор внутренне прекрасно понимает завтрашний сценарий, а я прекрасно понимаю вчерашний, откуда он вырос. Повторяю еще раз, как это ни парадоксально, при сильном расхождении политического позиционирования в этот момент, оценка, по сути, была практически одинакова. Суть позиции Егора: я хорошо понимаю дальнейшее развитие событий 1996 года. Мне понятно, что речь идет не про персоналии, а про судьбу страны. Но ты и меня пойми, я не могу идти на съезд и говорить, что, знаете, я передумал и нужно поддержать Ельцина. Тогда мы с ним договариваемся — ты собираешь съезд, создаешь условия, а я иду туда и пытаюсь развернуть ситуацию. Так и сделали.

П.А. Меня интересует мотивация Егора, когда он тебя поддерживал. Она состояла в том, что все-таки нужно собрать съезд и пересмотреть решение, просто он не хотел это делать своими руками?

А.Ч. Съезд он собирал своими руками.

П.А. Я понимаю. Имеется в виду, как он артикулировал задачу пересмотреть решение…

А.К. У меня вопрос. Гайдар, когда это решение принимал, понимал, что при наличии Ельцина выдвижение второй кандидатуры означает провал и того и другого?

А.Ч. Ну конечно.

А.К. И что уговорить Ельцина не идти на выборы нет никакого шанса?

А.Ч. Да.

А.К. Только лишь поэтому он его поддержал? То есть это чисто арифметическая задача. Он поддержал Ельцина как наименьшее зло, а не потому, что он искренне хотел поддержать именно Ельцина?

А.Ч. Чушь! Искренне или не искренне — вопрос к психиатру или влюбленному, а не к человеку, отвечающему за судьбу страны. Гайдар искренне хотел остановить коммунистов и делал все, что для этого было надо.

П.А. Ну неважно. Значит, поначалу Егор реально пытался найти другие кандидатуры?

А.Ч. Да. Он сначала Борю Немцова убеждал.

А.К. Более того, он Борю уговорил, ездил к нему в Нижний. И Боря мне рассказывал, что он согласился. Будто он пришел с этим к Ельцину и говорит: «Борис Николаевич, у вас рейтинг 3%». А Ельцин ему в ответ: «Это тебе сказали враги России. У меня рейтинг 50%».

П.А. Так, и что с этого?

А.К. Ничего. На этом они закончили разговор. Шансов его убедить, что у него не 50% в январе 1996-го, не было никаких. Боря говорит: «Я вокруг него плясал, объяснял — все бесполезно». Рейтинги-то настоящие Ельцину не показывали. Эти ребята, Коржаков с Сосковцом, они же лечили БН по полной программе. Подсовывали ему поддельные рейтинги ФАПСИ, а сами готовились к апрелю распустить Думу и ввести чрезвычайное положение.

А.Ч. Да, Боря прав, так оно и было. Только, по-моему, никто его не уговорил и идти на выборы он отказался.

А.К. То есть Егор реально пытался проработать все варианты. Но когда Егор убедился, что Ельцина снять нет никаких шансов, он все равно пойдет и, таким образом, расколет всех эти демократов, тогда он и принял решение его поддержать. Поэтому, хоть ты и говоришь «чушь», но для меня эта «чушь» психологически очень важна.

П.А. Что еще такого мы не спросили про Гайдара, что ты считаешь, что мы должны были у тебя спросить?

А.Ч. Ребят спрашивать не моя обязанность. Вы как-то не очень остро на меня наезжали. Что-то вы не доработали.

П.А. А тебе Егор никогда не говорил, как он оценивает залоговые аукционы?

А.Ч. Точно не помню. Но если было бы что-нибудь остро негативное, то я бы точно запомнил. А так — нет, значит более-менее нормально.

П.А. А мне он говорил, что это безобразие.

А.Ч. Нет, ничего такого он мне не говорил.

П.А. Интересно почему?

А.Ч. Потому, что он хорошо понимал среду, в которой я нахожусь, и хорошо понимал, что внутреннее мое отношение близко к нему, но высказывание его отношения не изменит мою позицию.

А.К. А мне он говорил…

П.А. Кто?

А.К. Егор. Мне он говорил так, что в 1995 году он к залоговым аукционам относился плохо и считал это вредным. Он со мной на эту тему сам заговорил в году, наверное, 2004-м, т. е. шесть лет назад. Он говорил, что теперь я понял, что это было правильное решение. Я, говорит, посмотрел цифры, как работают эти предприятия, что с ними случилось, какие у них были долги, и я понял, что в 1995 году их приватизацию по-другому было не провести, а если бы ее не провели, то в 1996 году они бы умерли.

А.Ч. Я не знал этой логики. Он мне не говорил.

А.К. Да? Кстати, на эту тему есть шикарная статья. Я тебе ее перешлю.

А.Ч. В этом смысле моя позиция вообще такая неэкономическая. Я до сих пор считаю, что залоговые аукционы создали политическую базу для необратимого разгрома коммунистов на выборах в 1996 году. Это же были настоящие «командные высоты», крупнейшие предприятия страны с «красными директорами» во главе. И этого одного достаточно, чтобы считать их позитивным явлением.

П.А. Покупали поддержку…

А.Ч. Это еще кто у кого! Еще вопрос, покупали поддержку или сажали на крючок? Ведь выкупить заложенные акции можно было только после выборов. А в случае победы Зюганова ни о какой приватизации и речи быть не могло. А значит, все их денежки — тю-тю! И ты поэтому должен согласиться, что результаты выборов появились в значительной степени благодаря залоговым аукционам.

П.А. Да, тут я согласен с тобой. Если считать, что цель оправдывает средства, то залоговые аукционы помогли. А ты сейчас в аналогичной ситуации сделал бы залоговые аукционы?

А.Ч. Конечно.

П.А. Фантастика! Это полбеды, что вы продали эти предприятия дешево. Так этими аукционами вы сломали представление о справедливости! Вот это — беда.

А.Ч. Какая трагедия: мы сломали представление о справедливости, которое жило в голове у Авена. Так я это переживу. А представление о справедливости у народа мы сломали еще ваучерной приватизацией. Алик, скажи ему…

А.К. Расставание с советским культом справедливости, Петя, это была плата за рыночные реформы. И за приватизацию, в частности.

А.Ч. Да, это было не спасаемо.

А.К. Петя так все время публично отмежевывается от залоговых аукционов, как будто его кто-то обвиняет в том, что он участвовал в их организации. Но у меня к нему всегда в ответ есть встречная предъява!

А.Ч. Что, неужели ты ему в упрек ставишь конвертируемость рубля?

А.К. Какие могут быть возражения против конвертируемости рубля? У меня к Пете претензия по признанию долга Советского Союза.

П.А. Я же тебе в интервью ответил.

А.К. Конечно, ответил. Так же как и Чубайс тебе ответил про залоговые аукционы. Но это не значит, что я с этим согласился. Ты говоришь: «Мы обменяли это на место в Совете безопасности ООН». Да пропади оно пропадом, это место в Совете безопасности! Кстати, Украина до сих пор не отказалась от своих прав на имущество СССР за рубежом.

П.А. Тогда бы мы не открыли рынки, не получили кредиты МВФ!

А.К. Это еще вопрос. Куда бы они делись? Может, у нас переговорщики были плохие?

А.Ч. Алик, я тебе вот что скажу. Что я делал в это время, я очень хорошо помню, но я не влезал в детали того, что делает Петя.

П.А. А я не влезал в то, что ты делаешь.

А.Ч. Да. У нас тогда было абсолютное доверие друг к другу. Я тогда твердо знал, что Петя пришел в 9 утра, а ушел в 11 вечера и все, что он делает, правильно.

А.К. И первый раз у тебя с Гайдаром были разногласия в 1996 году?

А.Ч. Да. У нас тогда впервые были принципиально разные политические позиции. Он был против избрания Ельцина, а я был за. Но я с Егором не ругался никогда в жизни, даже в 1996-м мы оставались друзьями.

А.К. Давайте про 1992 год что-нибудь. К сожалению, вы вдвоем ограничили мой журналистский разбег, потому что я хотел поиздеваться над людьми, затеявшими акцию по пополнению оборотных средств предприятий летом 1992 года, которая и раскрутила гиперинфляцию. Толя, ты считаешь, что у Гайдара был ресурс сопротивляться этому?

А.Ч. Он и сопротивлялся всеми силами. Я это помню. Но сил не хватило, потому что у Бориса Николаевича была поддержка этой акции от банков и предприятий…

А.К. Гайдар назначил Геращенко, это был его выбор?

П.А. Да, его. Полностью, абсолютно. Выбирали между Матюхиным, Федоровым и Геращенко. Он мне сказал тогда, что Геращенко удивительно компетентный человек. Это то, что нам нужно.

А.Ч. Кстати, одна из загадок моей жизни — это роль Геращенко в 1995 году. Я уже сказал про январь 1995-го, валютные резервы почти на нуле, падающий рубль, бешеная инфляция по 18% в месяц и т. д. Исполняющая обязанности председателя ЦБ Параманова Татьяна Владимировна. Соответственно все, что происходило в 1995-м: рубли, доллары, курс, инфляция, дефицит бюджета, прибыль ЦБ, за это отвечали я и она. Она — ученица и твердая сторонница Геращенко. Весь набор решений, которыми удалось переломить макроэкономическую катастрофу, был абсолютно рыночным, предельно либеральным и крайне жестким. И при этом она профессионально была просто потрясающе позитивна. Я без нее ни одного решения бы не провел, а она все согласовывала с ним. Как он мог в 1995-м полностью поддержать беспощадные меры, включая запрет на эмиссию ЦБ?

П.А. Сильный человек. Он человек убежденный, он считал, что в функции ЦБ входит и экономический рост. Поэтому он в 1992-м занимался накачкой денег в экономику. Вот сейчас Сережа Игнатьев искренне считает, что функция ЦБ только одна — финансовая стабильность, а позиция, например, ФРС всегда в Америке в том, ЦБ отвечает даже за уровень безработицы…

А.Ч. Сейчас ты перейдешь на проблематику Альфа-банка.

П.А. Не, просто Алик спрашивает про позицию Геращенко. А он мне ее объяснял. Когда я начал говорить ему про безудержную эмиссию в 1992-м (у меня с ним были хорошие отношения всегда), он говорит, что, Петя, у нас великая страна, развитая промышленность и функции ЦБ — ее поддерживать.

А.К. Почему же в 1995-м он сменил позицию? Ты думаешь, что урок 1992 года для него не прошел даром?

А.Ч. Да. 1994 год. Черный вторник. Сентябрь 1994-го. Для него это были хорошие уроки. Он, несмотря на возраст, может учиться, его позиция по ЮКОСу для меня является лишним доказательством этого.

П.А. Умный человек.

А.К. Я раньше допускал такую возможность вот так меняться только для Виктора Степановича. Теперь выясняется, что и Геракл был такой же. Все-таки у старой совковой номенклатуры были яркие персонажи.

П.А. Толя, мы вот не говорили с тобой про съезд апрельский 1992 года.

А.Ч. Как не говорили? Мы говорили… А, ты имеешь в виду, как мы встали и ушли?

П.А. Как мы встали и ушли — это фигня, а как мы это разыграли!

А.К. Это когда тебе в мордализацию бросали ваучерами?

А.Ч. Нет, то было не на съезде, а на сессии… А на съезде была хорошая такая история, когда, сейчас попытаюсь вспомнить, с самого начала съезда наезд на нас нарастал, нарастал, нарастал. Он дней, наверное, 6-7 шел. С каждым днем все круче, круче, круче.
Я помню списки кандидатов в новое правительство, новых членов в наше правительство, список требуемых депутатами отставок. Гражданский союз, Вольский, Руцкой, кто-то там еще, их встречи с Борисом Николаевичем, ультиматумы, списки. И съезд все круче, круче. То есть сначала наша работа артикулируется как ошибки, потом грубые ошибки, потом преступления, потом развал Родины, потом к ответу, потом арестовать прямо в зале. В этот момент мы пытаемся связаться с Борисом Николаевичем и не можем с ним связаться. Совсем такой напряженный момент, горячий, и тогда я или, не уверен, что я, не помню, предлагаю пойти не в защиту, а в нападение. Нужно пойти в опережение. Раз они хотят нас сносить, но пока до этого не дошли, нужно поставить их перед черно-белой картинкой, когда не мы их будем уговаривать, а они нас будут уговаривать. Логика такая, что нужно с опережающим заявлением выйти об отставке, сопроводить ее внесенным проектом решения о недоверии (в чем принципиальный момент был: решение не о доверии, а о недоверии. Фундаментальное различие для тех, кто понимает тонкости голосования! Это уж точно мое иезуитство сработало). Дальше для этого нужно: первое — согласие Гайдара, второе — проект решения, третье — заявление для прессы, и вот это точно раскручивал все я с Егором, причем Егор, по-моему, так и не смог переговорить с Борисом Николаевичем…

П.А. И с Геной не говорил…

А.Ч. Гена как-то тоже чуть-чуть сбоку, а почему, кстати, Гена был сбоку?

П.А. Я с Гайдаром тогда первый на эту тему говорил, и он мне отказал. Он сказал, что он считает, что это очень рискованно и неправильно, потом он переговорил с тобой, и ты его уговорил. Он дал тебе карт-бланш, и ты начал действовать. Надо было этот успех развивать, потому что, как я понимаю, все были в полном замешательстве.

А.Ч. Да, мы вышли с заявлением об отставке и недоверии. После этого голосуйте за недоверие. Они голосуют и сдуваются. Съезд сдулся, он де-юре не набрал голосов «за недоверие», а де-факто у нас — доверие. Съезд закрывается. Развивать как нужно было? В каком ключе?

П.А. Настаивать на назначении Гайдара премьером.

А.Ч. В этот момент никаких шансов вообще. Стать премьером в апреле 1992-го? Ведь нужно было получить «за» 520 с чем-то голосов на съезде. Даже если предположить себе, что мы бы как-то наехали на Бориса Николаевича и как-то убедили его в этом. Нет, точно ошибка, смотри. Наш успех с отставкой — это же вопрос краткосрочной инерции, нужно ощущать меру своей силы… Если вы приходите и говорите: избирайте Гайдара — получишь вторую консолидацию против, не получишь голосов, проиграешь весь тот минимальный успех, что есть, точно. У тебя непонимание инерции депутатской массы (а их под тысячу человек) и силы, которая у нас была, убежден.

П.А. Толя, фундаментальный вопрос про развал Советского Союза. Мы там писали разные бумажки, но, как мне кажется, никакого реального участия в решения об этом не принимали.

А.К. Кроме того, что Егор писал в Беловежской Пуще, как сказал Бурбулис, исполняя роль редактора, поскольку был профессионально ближе всего. Мы Гайдара, к сожалению, не можем спросить, был ли он за или против.

А.Ч. Он не был идеологом развала Союза. Совсем. И он не был драйвером переговорного процесса. Это правда. Но он глубоко понимал, что это а) неизбежно, б) наиболее техничным способом минимизации катастрофических последствий является оформление в таком виде. Он точно понимал.

А.К. А Горбачев, когда я у него в мае брал интервью, мне сказал

http://echo.msk.ru/programs/personalno/707756-echo/comments.html#comments
03.09.2010 | 21:25 nikoles
vvii, //...Я 63 года рождения. И свою позицию на этот режим имею с начала его зачатия...// (#)
===============
vvii, Вы такой молодой и уже страдаете склерозом???
Чтобы оценить зффективность правящего режима, надо сравнить его с тем, что было до него.
Для просветления Вашей потрёпанной памяти, вкратце напомню с какой помойки стартовала нынешняя власть, цитирую,(*):
///...Два главных лозунга, под которыми прошли 1990-е были:
--- "Берите власти сколько сможете" - Ельцин;
--- "Рынок всё отрегулирует" - Гайдар.
Эти два лозунга - чистейшая Анархия - т.е самоустранение власти от решения всех проблем...
Это то же самое, что, стоя в степи, начертить на Земле большой квадрат и сказать, что это рынок, когда у вас нет ни прилавков ни правил торговли ни охраны и т.д и т.п. Понятно, что из этого получится не рынок, а - барахолка: люди расстелят на Земле подстилки и начнут торговать. Что получится на таком рынке?
Там будет реализован один простой принцип - "Анархия - мать порядка". Ровно это произошло с нами в 1992-м году. Называлось всё это - "Шоковая терапия".
Господа самоустранились от регулирования экономики и отпустили цены, чем ограбили всех пенсионеров и многих других людей держащих деньги на сберкнижках и не только. Напомню Вам, что инфляция тогда составила - 2600%, что привело к массовому обнищанию населения, приводящему, зачастую, к самому обыкновенному голоду.
В связи с этим, напомню Вам динамику естественной убыли населения (т.е. превышения смертности над рождаемостью) в 1990-е годы:

1992…………….-219.797
1993…………….-750.356
1994…………….-893.207
1995…………….-840.005
1996…………….-777.611
1997…………….-755.836
1998…………….-705.452
1999…………….-929.627
2000…………….-958.532

Данные по
http://www.gks.ru/scripts/db_inet/dbinet.cgi?pl=2401054
Таким образом за 1992-2000 вымерло (резко упала рождаемость и возросла смертность) - 6.830.423 человека. Вот как эту ситуацию комментирует один из ведущих наших демографов профессор Л.Л.Рыбаковский:
"...В 1990-е годы в России не только суммарный коэффициент рождаемости был крайне низким, но и число родившихся было намного меньше, чем в предшествующие десятилетия. В абсолютных цифрах за период 1991-2000 гг. родилось детей на 9,5 млн меньше, чем в 1981-1990гг., и на 7,2 млн меньше, чем в 1971-1980 гг. Сокращение рождаемости в 1990-е гг. было столь значительным, что уместны аналогии с Великой Отечественной войной. Число родившихся детей в 1941-1945 гг. по сравнению с предшествующим довоенным пятилетием составило 56%. Примерно то же самое произошло и в 1996-2000 гг., когда по отношению к 1986-1990 гг. число родившихся сократилось до 55%..."
Подробнее см с.71-72, по адресу:
89.249.21.76/data/542/874/1216/010_rybakovskij.pdf
Т.е. цифры показывают, что "Шоковая терапия" была, по сути, войной с собственным народом. А вот, что говорил Чубайс, в ответ на критику той "Шоковой терапии":
"...Вы очень впечатлительны! Не надо думать о народе. Ну пусть вымрет 30 миллионов жителей - ничего страшного. Родятся новые. Эти 30 миллионов не вписались в рынок..."
Цитата по израильскому документальному фильму «Олигархи»,серия 1, часть 3:
https://www.youtube.com/watch?v=YMtSgdfyROg
2. Теперь посмотрим какую систему власти построили те "Рулевые". Приведу лишь пару цитат из того же документального фильма "Олигархи" (Серия - 2, часть – 4):
-- Слова Лифшица о "СЕМИБАНКИРЩИНЕ", которая тогда управляла страной:
"...(ИХ) влияние я почувствовал на себе в 1996 году, после назначения вице-премьером и министром финансов. Меня пригласили и всё сказали... - это мы поставили Ельцина, это наша страна, и Вы будете делать то, что мы Вам скажем... Они представили мне список требований, включающий: согласование с ними всех решений; кадровые назначения в министерстве – без них ни шагу и т.д. и т.п. Я спросил, а что будет, если я не сделаю? – Тогда, ты не будешь министром...";
-- Слова Чубайса:
"...Березовский говорил: страной управляют семь олигархов, а Чубайс нанятый ими менеджер. Но беда не в том, что это всё говорилось, а в том, что это имело реальные основания..."
подробнее см:
https://www.youtube.com/watch?v=ZmFXgkkzscA&NR=1
Т.е., если назвать вещи своими именами, то в Кремле сидела кукла с инициалами Е.Б.Н., а правили страной семь ловких ребят - они сами в этом признаются (см фильм).
3. Далее, вкратце, что происходило в экономике:
Доходная часть бюджета за 1999 год (последний год правления Ельцина) составляла - 473 млрд.676 млн рублей, что в переводе на доллары (если грубо взять средний курс - 25 рублей) - 18,9 млрд. долл. Инфляция в 1999 году - 30%.
Подробнее см.
http://www.budgetrf.ru/Publications/1999/Adoption/Federal/Npd/Budgetlaws/Budget/36FZ22021999/36FZ22021999_short00.htm
При этом внешний долг только за 1999 год вырос на - 25,8 млрд.долл. - почти на полтора бюджета за один только год (!).
Кроме того, в 2003 году намечался пиковый платёж по обслуживанию госдолга - предстояло заплатить - 17 млрд долл. По сути, при передаче власти от Ельцина - Путину, Россия была страной-банкротом...
4. Внутреннее положение страны.
Де-факто страны РФ уже не существовало, т.к. одними из главных признаков Государства являются наличие определённой территории и единой политической системы, действующей на этой территории – так вот, тогда не было ни того, ни другого:
4.1. Сергей Шойгу рассказывал несколько лет назад на передаче с В.Соловьёвым, что около 300.000 различных актов и положений субьектов РФ, не соответствовали конституции РФ(!!!), в некоторых республиках, по его словам, были посты Министров иностранных дел, в некоторых - первый государственный язык был местный, а второй - английский(!!!).
4.2. Степашин в 1999, будучи несколько месяцев на посту премьера, приехал из поездки по Северному Кавказу и заявил:
"Кажется Дагестан мы тоже потеряем..."
Обратите внимание на слово "тоже" и вспомните Хасавюрт...
4.3. В 1999 бандформирования напали на Дагестан, причём они не сомневались в победе, т.к. страна была разложена настолько, что никто не хотел за неё воевать. Вспомните слова Путина, когда он рассказывал, что еле-еле удалось по всей стране(!) найти несколько десятков тысяч новобранцев и профессионалов, готовых защищать страну...///
============
P.S. Вот из какой помойки стартовал Путин. А теперь сравните всё это (если конечно Ваша "категория" позволит) с сегодняшним днём и ответьте:
Какой режим бы оккупационным???
==============
(*) - Р.Ковальков."Стратегию 31" предлагаю заменить на "Стратегию 32"...
http://petruha1977.livejournal.com/

http://lpl.org.ua/biography-24.aspx
Авен Пётр Олегович
Примечание: 243 место в рейтинге Forbes 2007 самых богатых людей планеты. Капитал оценивается в $3,6 млрд.

Биография
Функциональное шкалирование Березовского
Финансы Петра Авена
Заместитель Фрадков
"Золотой ключик"
Ущемлённое достоинство
Регалии
Торговец связями
Структура собственности "Альфы"
Личное

http://news.km.ru/antiglamurnyj_aven_klejmit_obshh KMnews 18:48 02.11.2010
Михаил Синельников «Антигламурный» Авен клеймит общество потребления

Цитата :

Справка KM.RU В интервью еженедельнику «Аргументы и факты» президент «Альфа-банка» Петр Авен, являвшийся в период правления Бориса Ельцина одним из министров российского правительства, высказал собственные взгляды на проблему богатства и бедности вообще и в современной России в частности.
По словам Авена,

Цитата :

«богатство – отметина Бога».

Это, заметил миллиардер, «аксиома протестантской этики. Раз ты богат, значит, Бог к тебе благоволит, если, конечно, ты не украл, а заработал». Авен также полагает, что

Цитата :

«богатые нравственнее бедных хотя бы потому, что они могут позволить себе больше».

К тому же богатые

Цитата :

«свободнее в поступках».

Личное кредо банкира:

Цитата :

«Я живу по простым принципам: считаю, если ты здоров и вдруг беден (не считая пенсионеров и детей), то это стыдно сегодня».

Экономику лучше всего удобрять нашими костями. Тогда она будет неуклонно расти и цвести. По сути, мы все – вампиры, присосавшиеся к кровеносной системе государства, каковой, по чьему-то неумному сравнению, являются банки. На V конференции «Российский банковский сектор: жизнь в новой реальности» говорили в основном про «осиновый кол» и «чеснок». Догадываетесь, для кого?
Тон дискуссии задал помощник президента России Аркадий Дворкович, сообщает bank.ru. Дворкович очень опечален предстоящим повышением отчислений в пенсионный и медицинский фонды: ведь эти «излишки» вполне могли бы сгодиться для развития бизнеса. Он неоднократно подчеркивал: мол, понимает всю негативность подобного решения властей, однако почему-то не спешит подавать в отставку со своего поста помощника главы государства. Видимо, дожидается крупномасштабной приватизации государственных активов: в ближайшие три года будут проданы пакеты акции 15 солиднейших компаний страны, среди которых – ценные бумаги Сбербанка, ВТБ, Россельхозбанка и других учреждений. Однако этого мало.
Но подлинным хитом сезона стало выступление видного «альфовца» Петра Авена, предрекшего России стагнацию, если в нее не закачают инвестиции. Он явно недоволен тем, как страна поднималась из финансовых руин: на преодоление трудностей потрачена треть резервов, ВВП упал больше, чем у остальных развитых стран («глубже» – только Украина). Одной из причин экономического шторма Авен назвал «рост гламура», выражающийся в создании общества потребления. Странно, что столь простая мысль не приходила в его умную голову раньше – например, при увеличении «Альфа-банком» портфеля потребительского кредитования. Или, вопреки фирменной «альфовской» рекламе, «честным быть выгодно» только тогда, когда выгодно?
По Авену выходит, что именно массовые покупки стиральных машин и телевизоров в рассрочку «огламурили» Россию, ввергнув ее в экономический хаос. Сам Петр Авен, коллекционер картин художников Серебряного века, владелец дачи советского классика Алексея Толстого, приглашатель в Россию Элтона Джона, носитель эксклюзивного Patek Philippe Annual Calendar и прочее, и прочее, и прочее всегда являлся образцом аскетической умеренности. Еще он как-то в интервью газете «Аргументы и факты» признался «по чесноку»: мол, нищета – не наша забота. Я не зря опять про «чеснок»: помните про «вампиров»?
Грубейшей ошибкой банкир Авен считает быстрый рост пенсий: если бы не они, то в государственном бюджете был бы профицит доходов. Развивая столь «резонный» тезис, от себя добавлю: если бы не все мы, «дорогие» россияне, то государственный бюджет вообще бы не тратился. Сколько ж на нас потрачено драгоценной финансовой «кровушки»! Например, по признанию миллиардера Авена, в Пенсионном фонде РФ «Альфа-банком» «потеряно» на $22 млн больше, чем раньше.
Возразить на столь вопиющую утрату осмелился лишь замминистра экономического развития Станислав Воскресенский, заявивший, что в России пенсионеры не тонут в гламуре, и повышение выплат для этой части общества обусловлено социальной справедливостью. А про рост потребления добавил:

Цитата :

«Мы – из тех, кто убивался в очереди за колбасой по 2–90. Слишком уж многого наши граждане были лишены прежде…»

Опять позволю «отсебятину»: не очень-то «жирно» они («наши граждане») получили и теперь. За несколькими «приятными» исключениями, фамилии которых хорошо известны.

http://news.km.ru/v_yubilej_elczinskix_reform_im_t KMnews 15:33 15.11.2010
Александр Романов В юбилей ельцинских реформ им так хочется почестей
Близится 20-летний юбилей ельцинских «реформ». Уже в следующем году наступит великая позорная дата. Ликования народа по этому поводу, как и следовало ожидать, не наблюдается. А «реформаторам» так хочется торжества и почестей! И напоминают они о себе с завидным упорством, заранее ожидая благодарности. Делятся с непонятливыми согражданами собственными оценками собственной же работы. Вот и бывший министр финансов Александр Лившиц разразился статьей в «Известиях» под скромным названием «Юбилейное», в которой растолковывает непонятливым согражданам собственную значимость, а также значимость своих товарищей. Что ж, разберем их успехи и достижения.

Цитата :

Справка KM.RU:
Александр Яковлевич Лифшиц родился 6 сентября 1946 г. в Берлине. В 1960 г. поступил в Московский техникум автоматики и телемеханики (ныне – Московский технический колледж). В 1971 г. окончил Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова по специальности «экономическая кибернетика». В 1974–92 гг. работал в Московском станкоинструментальном институте на различных должностях, заведовал кафедрой политэкономии.
С апреля 1992 г. – заместитель руководителя Аналитического центра администрации президента. В сентябре 1993 г. вошел в состав рабочей группы по оперативному аналитическому обеспечению мероприятий по конституционной реформе.
Со 2 марта 1994 по 22 августа 1996 гг. – руководитель группы экспертов при президенте РФ, помощник президента по экономическим вопросам. С 15 августа 1996 по 17 марта 1997 г. – вице-премьер правительства РФ, министр финансов РФ. С марта 1997 по август 1998 гг. – замруководителя администрации президента РФ.

Вполне в духе Гайдара он рассказывает про магазины:

Цитата :

«Что происходило на самом деле? Представь, уважаемый читатель: обычный московский универсам. Выходной день. Раннее утро. Толпа мужиков. Пустые прилавки. Внезапно задняя стенка раздвигалась. И оттуда летели свертки с колбасой. Мы за ними прыгали, как козлы. Ловили на лету. Между собой не дрались. Зато грубо выражались. По адресу советской власти».

А нам и представлять не надо, уважаемый бывший министр. И так всё помним. Не забыли также и того, что советская власть в то время олицетворялась с другим «великим реформатором» – Михаилом Горбачевым. Сейчас вы, либералы, считаете его своим предтечей, предпочитая не ругать лично. А ведь ту ситуацию в магазинах сотворил именно он. Еще при Черненко всего было навалом (вы ведь жили в ту пору в Москве, должны помнить), а как пришел Горби – начало исчезать. За пару руководящих поколений перед ним такие же «чудеса» вытворял Никита Хрущев. Одного поля были ягоды, оба мало что понимали в управлении страной, чтобы не сказать больше. Только Никиту, когда дело докатилось до кукурузного хлеба, все-таки успели вовремя снять, а Горбачева – нет. Так что не советскую власть Вам следовало ругать, г-н Лившиц, а Вашего духовного отца – Горбачева.
Дорвавшись до власти, либералы «врезали» «реформы» – длинными очередями и во все стороны. Теперь же они хотят, чтобы народ думал, будто все было затеяно ими для наполнения магазинных полок. На Западе некоторые так и считают, называя те «реформы» «грандиозными и успешными». А вот в России и СНГ у людей другое мнение. Горько от этого Лившицу и обидно. Считает он, что мы неправы. Ладно, давайте загибать пальцы и припоминать, что такого грандиозного они сотворили, как это сделал ресурс ДЗВОН.
Перво-наперво успешно лишили Россию геостратегически важных портов и территорий, которые собирались веками и оплачивались кровью и золотом. И теперь страна (т. е. все мы) вынуждена платить унизительные и разорительные дани и пошлины за космодром и порты, за трубопроводы и транзит.
Потом «грандиозно и успешно» развязали позорную войну в Чечне, превратили в пороховую бочку весь Кавказ, каковой он, судя по не прекращающимся терактам и убийствам милиционеров, до сих пор и остается.
Еще «грандиозно и успешно» разрушили промышленность, сельское хозяйство, высокие технологии, научные школы. Уничтожены кадры высококвалифицированных рабочих, грамотных инженеров, в науке вымирает старшее поколение ученых – и некому передать драгоценный опыт.
40 млн га пашни «грандиозно» и не менее «успешно» заросло лесом. 30 000 деревень, поселков и малых городов «успешно» стерты с карты России. Неоспоримы «грандиозные» успехи «реформаторов» в росте детской беспризорности, которая по масштабам превзошла беспризорность после Гражданской и Отечественной войн, росте наркомании и алкоголизма, проституции и преступности.
На преступности стоит остановиться отдельно. Чего стоит один только бандитизм, который, судя по жуткой резне в станице Кущевская, где погибли 12 человек, никуда не исчез, а стал еще более наглым и жестоким. Выясняется, что убивали жертв полтора часа, их крики были слышны на всю улицу, но никто из запуганных соседей не осмелился выйти на улицу и подойти к дому, где орудовали убийцы! И это не в лихие 90-е, а сейчас!
Вы хотели обильных магазинных полок, господа «реформаторы»? Но какие полки могут сравниться с этим всем? Даже если их наполнить золотом, все равно они того не стоят. Однако перечень еще не закончен.
В Московском государственном университете 60% первокурсников-математиков, принятых по ЕГЭ, не могут успешно решить школьную задачку, 82% будущих журналистов делают по 8 грандиозных ошибок в простеньком диктанте. Точечная застройка городов лишает людей зелени, света и воздуха, в каменных джунглях дети вырастают хилыми и больными.
«Реформаторы» «грандиозно и успешно» развалили армию и ВПК. Авиаконструкторы не могут делать даже простенькие беспилотники, корабелы разучились строить корабли.
«Реформаторы» «грандиозно и успешно» все эти годы сокращали население России, изменяли его структуру так, что все меньше становилось людей, занятых производительным трудом, и все больше охранников, торгашей, наркоманов и иного хлама, висящего тяжким грузом на шее тех, кто трудится.
Численность населения оказалась самым чувствительным и верным индикатором «реформ». Если рассматривать население как некий единый социальный организм, то можно сказать, что он пережить «реформы» не смог и медленно умирает, уменьшаясь на миллион человек в год. И никто не знает, как этот процесс остановить. А ведь до «реформ» численность населения у нас возрастала.
«Реформаторы» «грандиозно и успешно» скармливают людям рыночное гнилье и тухлятину. Масштабы этого отравительства приобрели такой размах, что даже гламурное телевидение, переполненное крашеными дурами, уже не в состоянии обходить эту проблему. К слову сказать, только колбаса, которая сейчас продается по 1000 руб. за килограмм, соответствует по вкусовым качествам старой советской сырокопченой колбасе. Но та стоила куда как дешевле.
Подведем итог. Весь смысл «реформ» сводился к следующему: 1. Разворовать, растащить и вывезти за рубеж все, что возможно. 2. Лишить людей жилья и надежды на его получение, образования, здравоохранения – а значит, уверенности в будущем, возможности рожать и растить детей; обеспечить вымирание народа. 3. Ликвидировать в России промышленность и сельское хозяйство, чтобы вся техника и продукты закупались за рубежом в обмен на нефть, газ, лес и иное сырье.
Конечно же, с точки зрения заграницы, радующейся деградации России, превращению ее в сырьевой придаток, в третьеразрядную страну, не способную защитить свои интересы, все прошло грандиозно и успешно. А вот со стороны русского народа все это выглядит мерзко и подло.
В завершение бывший министр объявил себя строителем социализма (?!).

Цитата :

«Почему именно российские реформы стали самыми тяжелыми? – вопрошает он. – Потому, что мы реально строили социализм. По-честному. От души. На века. Остальные бывшие собратья по соцлагерю, особенно европейские, больше сачковали. Притворялись. Отлынивали. Считая главной задачей не построение нового общества, а неприбытие советских танков».

Комментировать это как-то неловко. Автор сам должен чувствовать, когда его заносит не туда, и где у него получается перебор. Тем более что остальные видные «реформаторы» утверждают, будто они строили все-таки капитализм.

Цитата :

«За границей наши преобразования считают грандиозными и успешными. Называют одним из главных позитивных событий XX века. Удивляются тому, что у нас продолжают ругать их авторов. Даже после смерти. Мне самому непонятно. И стыдно за сограждан»,

– завершает свою статью Лифшиц.
А вот с этим можно поспорить. Далеко не все заграничные экономисты считают деятельность наших «реформаторов» успешной. Так, профессор Колумбийского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц отмечал:

Цитата :

«Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».

Экономический советник Гайдара Джеффри Сакс позднее, когда все закончилось, говорил:

Цитата :

«Главное, что подвело нас, – это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями… И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства – служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это – не шоковая терапия. Это – злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей».

Попросту говоря, «реформаторы» предали российский народ. Когда в очередной раз речь заходит о них и их деяниях, почему-то вспоминаются слова, которые Глеб Жеглов из сериала «Место встречи изменить нельзя» сказал предателю:

Цитата :

«Будь ты проклят, иуда!»

Все крутятся и крутятся в голове. С чего бы это?

http://www.sobesednik.ru/politics/anatolii-chubais-vozvrashchenie-putina-mne-kazhetsya-menee-veroyatnym Собеседник №49, 21/12/2010 г.
Анатолий Чубайс: Возвращение Путина мне кажется менее вероятным Быков Дмитрий
Анатолий Чубайс – единственный политический тяжеловес девяностых, сохранивший крупный государственный пост (генеральный директор корпорации «Роснано»), влияние и ауру загадочности. Он в самом деле резко отличается от большинства представителей российской политической элиты.
Анатолий Чубайс – единственный политический тяжеловес девяностых, сохранивший крупный государственный пост (генеральный директор корпорации «Роснано»), влияние и ауру загадочности. Никто не знает толком, чем он там занимается, имя его окружено слухами и той сложной смесью ненависти и восхищения, которая всегда сопровождает в России как масштабные подвиги, так и великие злодейства.
Видеть Чубайса живьем, в простом синем свитере, на рабочем месте среди выходных – странно: многие друзья всерьез уверяли меня, что он не человек, а демон. Количество цифр и прочих точных данных, которыми он оперирует без бумажки, чеканность формулировок, неизменность внешности, стремительность ответов и способность уложить разговор строго в полчаса наводят на мысль о его цифровой природе. Сама близость его к наностихии, в которой никто ничего не понимает, хотя упоминают о ней все, вызывает благоговейный ужас. Он в самом деле резко отличается от большинства представителей российской политической элиты, формулирующих многословно, ни на что не отвечающих прямо и любящих выслушивать приятное. Чубайс любит слушать о себе неприятное. Видно, что это его бодрит.

Я «распродал Россию», «погубил производство»

– Меня сейчас таксист подвозил. Ругался: вот «Роснано», там сидит Чубайс, который посадил на нас Путина. Как вам?
– Отлично. Не в том смысле, что правда, – история прихода Путина во власть хорошо известна и никак со мной не связана. А в том смысле, что ярлыки меняются. Когда вас не любят – это серьезный признак того, что вы работаете; когда вас не любят за разное, с динамикой – это признак того, что вы растете. Я уже распродал Россию, погубил производство, теперь выковал Путина – согласитесь, это повышение.

– Можно ли ожидать возвращения Путина в президентское кресло в 2012 году?
– Можно, но этот сценарий кажется мне менее вероятным.

– То есть следующий президент – Медведев?
– А это мне кажется более вероятным. Вы видите кого-то еще?

– У вас есть факты, на это указывающие?
– Исключительно интуиция, но она меня редко обманывает.

– А моя интуиция – хоть я ее с вашей не сравниваю – подсказывает, что на Манежной площади собрался как раз потенциальный электорат нынешнего премьера.
– Неужели вы думаете, что, если бы нынешний премьер этого действительно хотел, он не нашел бы способа одним щелчком пальцев приблизить к себе этих людей или ввести их в публичную политику? Ему отказывают во многом, но в технологичности, в знании того, как работают русские политические механизмы, отказать нельзя. Тем не менее он этого не сделал, хотя многие – например мой друг Квачков – и ждали от него именно этого.

– Как у вас сейчас складываются отношения с «другом Квачковым»?
– Я с интересом слежу за его деятельностью. Думаю, Квачков, при абсолютном безумии и предельно антигосударственном характере его идей, — выразитель настроений весьма заметной части общества. Процентов десяти уж точно. Для масштабного общественного катаклизма достаточно порой и меньшего числа.

– У нас есть сегодня условия для этого катаклизма?
– Я считаю, что есть две катастрофические идеологии для России — коммунизм и фашизм. С одной – коммунизмом – мы разобрались и, думаю, необратимо. А фашизм – это реальная историческая катастрофа, и предотвращение ее – острейшая задача для власти. И для всех нас. Известно, что социальные катастрофы иногда происходят не в нижней точке, которую экономика страны прошла в девяностые, а на подъеме.

– В девяностые на улицу не выходили потому, что был проект будущего. Или перспектива по крайней мере.
– Положим, на улицу еще как выходили. Но страну от распада удержать удалось. Сейчас проект будущего есть, это модернизация, но чтобы он заработал – то есть чтобы большинство успело убедиться в его перспективности, – нужно лет 5–6. Исхожу из заграничного опыта – скажем, израильского. В конце восьмидесятых в Израиль хлынули российские ученые, в 1987 году запущена правительственная венчурная программа Yozma, за шесть лет сформирован венчурный капитал, и началась конкретная отдача. Похожая динамика, со своими особенностями, была и в Силиконовой долине, и в Южной Корее, и в других странах-лидерах. Конечно, модернизационный курс требует лет 20–25, но за первые пять успевают сформироваться люди с другими мозгами. Вот формированием этого класса в широком смысле и занимается «Роснано».

– Опыт показывает, что новый класс сдает свои политические права при первом нажиме.
– Опыт этого никак показывать не может, потому что такого опыта и такого класса у нас еще не было. Были обычные советские люди, получившие права. Это старый спор – что делать сначала: создавать политические условия для модернизации или начинать модернизацию, чтобы она потом отрегулировала общество? Я полагаю, что настоящую защиту своих прав и настоящую демократию способны осуществлять люди, которые твердо стоят на ногах. Люди дела. Их число сейчас сравнительно невелико. Скажем, в нашей области – в пресловутых нанотехнологиях – порядка 150 тысяч. За три года это число вырастет до полумиллиона, а с семьями – до полутора миллионов. Страна, где мозги стоят дорого, где они формируют общество, — действительно другая страна. Это реальность, а не сказки начальников.

– Какие могут быть инновационные перспективы у страны с такой политикой?
– Огромные. Вы их не вполне представляете.

Делаю деньги из знания, а не наоборот

– Вы говорите о проектах «Роснано», однако конкретику на эту тему найти очень трудно…
– Конкретики больше чем достаточно, почти все в открытом доступе. Когда мы объявили конкурс заявок, их пришло 1900. 1800 мы отсеяли.

– Почему так много?!
– По двум причинам. Одни содержали проекты вечного двигателя в разных модификациях, другие касались чистой науки. Научными исследованиями я не занимаюсь, моя сфера – инновации.

– А в чем разница?
– Разница принципиальная: наука – это когда деньги вкладываются в исследования. Инновации – когда исследования превращаются в деньги.

– Так в том-то и вопрос, превращаются ли.
– Уже, и весьма активно. Мы строим завод в Новочебоксарске, солнечные батареи. Он стоит порядка полумиллиарда рублей, и наши вложения – не более 40 процентов. Остальное – бизнес. Да и в целом из одобренных 104 проектов при общем объеме инвестиций 345 млрд. руб. наших только 138 млрд. Вы можете допустить, что бизнес вкладывается в это из идеализма? Отечественный бизнес можно заподозрить в чем угодно, но не в избытке бескорыстия.

– Хорошо, осталось сто заявок. Что они сулят России?
– Они делятся в свою очередь на три группы. Первая – модернизация уже имеющихся производств. Вторая – принципиально новые производства. Например, центр лазеростроения во Фрязино. Лазеры всех видов – и промышленные, и медицинские. Возглавлять все это будет Валентин Гапонцев, физик с мировым именем. Он работал на Западе много лет, вернулся сюда. Думаю, это будет крупнейшее такое предприятие в России. Таких проектов не больше десяти, все серьезные. Вот вам еще пример – нанотрубки. Видите колбу?

– С порошком? Вижу.
– Это не порошок, а те самые нанотрубки. Их прочность в 200 раз выше, чем у нержавеющей стали. Они произведены у нас в России, по абсолютно новой технологии. Если мы сможем сделать эту технологию массовой – получим переворот в десятке отраслей промышленности сразу – от авиастроения до строительных материалов. В ближайшие 5 – 7 лет, если не быстрей, весь мир перейдет на светодиоды – это касается и комнатного, и уличного освещения. Первый свой светодиодный завод совместно с Михаилом Прохоровым мы уже открыли в Петербурге, в ближайшие два-три года это производство удешевится в разы. Это – бизнесы, которые изменят лицо уже не России, а мира.

– Намекнуть можете?
– Могу. Речь о принципиально новых материалах, проводимость которых в сотни раз выше, чем у меди, и при этом они прозрачные. Это невероятные горизонты в технологии touch-screen, и не только. Вообще, знаменитый нобелевский графен – далеко не самый сенсационный результат.

– Как вы оцениваете нынешнее состояние «Сколково»?
– «Сколково» в его нынешнем состоянии – это очень большой, но пока лишь стартующий проект. О конкретных результатах его функционирования на этой территории можно будет спрашивать лет через 5–7. Но уже сейчас есть так называемое виртуальное «Сколково» – это возможность запуска проектов в том же режиме, но без территориальной привязки к «Сколково».

Красные страшнее серых

– Один осведомленный журналист рассказывал мне, что «Роснано» – нечто вроде клуба «Перестройка», функционировавшего в Ленинграде во второй половине восьмидесятых. Тогда из вашего кадрового резерва получилась почти вся будущая элита.
– Это вам Белковский сказал?

– Нет, покойный Юрий Комаров. Из когорты Егора Яковлева и Отто Лациса.
– В первый момент я подумал, что это полная ерунда, а во второй – что это совершенно точно, но в более широком смысле. «Перестройка» оказалась действительно кадровым резервом, и неплохим, хотя задумывалась в другом качестве, именно как дискуссионный клуб для оперативного осмысления перемен. Если оттуда вышли люди, которые до сих пор работают в экономике на ключевых позициях – министр экономики, например, или первый заместитель руководителя Центробанка, – значит, этот резерв чего-то стоил. То, что мы сейчас делаем в «Роснано», гораздо масштабней.

– Напоследок вопрос не столько для интервью, сколько для себя лично.
– Давайте.

– Валить из России пора?
– Вы всё интервью придумали, чтобы спросить меня об этом?

– Нет, интервью попросили читатели и главный редактор. Они считают, что вы точнее других оцените перспективы. А я воспользовался случаем для личной консультации.
– Куда валить, с какой стати?! Мало того что сейчас для этого нет никаких оснований – я вообще противник бегств. В 1996 году, когда к власти вполне реально мог прийти Зюганов, я готовился в крайнем случае отправить за границу семью, а сам собирался переходить на нелегальное положение. Кто не уехал в 1996 году – стыдно говорить про эмиграцию.

– При гарантированной власти серых? Серые хуже красных.
– У вас, как у всей интеллигенции, короткая память, вы недооцениваете прошлые опасности. Разумеется, красные страшней, и вероятность красного реванша была в 90-е исключительно высока – тогда страна вряд ли досуществовала бы до наших дней. Сегодня реальный выбор между теми, кого вы называете серыми, и коричневыми.И коричневые — опасность не умозрительная, а совершенно осязаемая.

– После серых приходят черные, сказано у Стругацких.
– Это не предопределено. А пока —кто может удержать страну от срыва в хаос и в уличные противостояния – до тех пор, пока в ней не вырастут люди с другими мозгами? Нам нужно пять-шесть лет стабильной власти, чтобы демократический процесс в России стал необратим, только не надо ставить телегу впереди лошади. Вопрос не в том, чтобы создать идеальные демократические условия для формирования подлинно свободных людей. Вопрос в том, чтобы вырастить свободных и ответственных людей – прежде всего в сфере научной, производственной, интеллектуальной, – которые бы умели жить по демократическим правилам и эти правила защищать.

– Вы славитесь умением находить техничные рецепты – что конкретно нужно сделать, чтобы не допустить в России новой волны погромов и вообще срыва в гражданскую войну?
– Работать в двух направлениях: укрепление государства и развитие гражданского общества.

Нужно вдвое сократить милицию, а оставшимся вдвое повысить зарплаты

– Куда дальше укреплять это государство?!
– Вы не понимаете. О каком укреплении я говорю? Об управляемости, которая сегодня плачевна. Я приезжаю от «Роснано» в регион к знакомому губернатору, спрашиваю: как дела? Он признается, что его главная головная боль – действующая в городе и области ОПГ численностью 8 тысяч человек. Однако, говорю я. Ты что-то просмотрел: что надо сделать, чтобы в районе было 8 тысяч преступников? Это УВД, говорит он. 8 тысяч вооруженных людей, занимающихся взяточничеством и рэкетом и практически уже не управляемых. Укрепление государства сегодня – это не искоренение инакомыслия и не присвоение государством новых функций. Это ликвидация милицейских преступных группировок, которые в случае серьезных вызовов ни к чему не годны.

– И как можно решить милицейскую проблему?
– Первый шаг – вдвое сократить численность милиции и соответственно вдвое повысить зарплаты.

– А как вам рисуется развитие гражданского общества, в котором почти никого не выбирают? Тех же губернаторов, в частности?
– Я плохо отношусь к назначению губернаторов. Выборность губернаторов мне тоже не нравится.

– На вас не угодишь, Анатолий Борисович.
– Выборы или назначение губернаторов – политические инструменты, а они универсальными не бывают: всему свое время. Да и вообще с годами все лучше понимаешь ущербность абсолютных решений. Тем более для такой большой страны, как наша.

Ъ-Online, 22.12.2010// Журнал Citizen K — зима 2010-2011
Искусство капитализма Интервью с П.Авеном
................................
CK: Но все же, если посмотреть на вещи простым бытовым взглядом — вместо культурных, интеллигентских ценностей предложили другие, скажем так, «бескультурные».
П. А.: А как раз не надо смотреть бытовым взглядом. В России исчезла пассионарность. Ушел интерес к будущему — оно никому не интересно. Я вот сейчас занимаюсь тем, что вместе со своим близким товарищем Альфредом Кохом беру интервью у тех, кто стоит у истоков перемен,— у Чубайса, у Андрея Нечаева, у Бурбулиса, у Шохина. Это серьезные, глубокие интервью — ведь мы сами были внутри и можем задавать немного другие вопросы, чем среднестатистический журналист. Эти материалы висят на сайте журнала Forbes. И вот самое интересное — практически никто этого не читает. В 1937 году, по прошествии 20 лет после революции, были написаны тома, библиотеки целые о семнадцатом годе. Белые, красные, эмигранты — все писали. Причина очень простая — в 37-м году всем было интересно будущее. Все думали о том, что же случилось и что будет потом. А сейчас будущее никому не интересно. А отсутствие интереса к будущему определяет отсутствие интереса к искусству. Потому что искусство — оно все про будущее. Про то, какая будет жизнь и какой она быть должна. А сейчас наше общество этим вопросом совсем не интересуется. Последняя хорошая книжка, которая говорит о прошлом и будущем на русском языке — во всяком случае, из тех, что я прочитал,— это роман Александра Кабакова «Все поправимо». Потому что Кабаков — он из того поколения, которое еще мучится вопросами, что такое жизнь и что такое будущее. Этих мучений сегодня практически ни у кого нет, поэтому и литература стала другая.

CK: Отсутствие такого пристального интереса к событиям двадцатилетней давности, возможно, объясняется тем, что 91-й год все же не был революцией.
П. А.: Эта была межеумочная, половинчатая революция. И эта ее половинчатость — одна из причин, почему мы находимся там, где находимся. Революция предполагает фундаментальную смену элит. Большевики удержались у власти, потому что фундаментально поменяли всю элиту. Приходили в банки, выгоняли банкиров, сажали неизвестно кого. Приходили в министерства, выгоняли абсолютно всех. Назначали своих главных художников, своих главных режиссеров. А тут этого не произошло. Тут культурная элита осталась совершенно та же, административная элита практически та же — замы стали начальниками, но в целом то же. Единственное, что изменилось,— пришел большой блок будущих олигархов, они стали деньги зарабатывать. Но в целом мало что поменялось.
И теперь я думаю, что, возможно, если б было настоящее обновление, если б была люстрация и запрет на профессии, то, наверное, не было бы того, что сейчас. Не знаю, что было бы с экономикой, но коррупции такой точно бы не было.

CK: И как вам с такими взглядами живется в нашем все более левеющем обществе?
П. А.: Я уже сказал, вся эта левизна — это просто болезнь от недоумства, от недостатка культуры. От зависти. От глупости. Я встречался с такими новыми левыми интеллигентами — и некоторые из них даже неплохие люди. Но абсолютно дремучие. Необразованные. Не знающие ни собственной истории, ни вообще основополагающих вещей. Именно в этом — главные проблемы левых. Существуют миллионы книжек, написанных гениями — Хайеком, Фридманом. Но ведь их никто не читает. Так что нынешнее «полевение» интеллигенции — это, конечно, беда, и хоть с этим не все просто, но прежде всего это признак скудоумия, и больше ничего.

http://forum-msk.org/material/politic/5080580.html ФОРУМ.мск 28.12.2010
Вышел Толик из тумана...
Сразу после полного лунного затмения в день зимнего солнцестояния 21 декабря вышел из политической тени Анатолий Борисович Чубайс. Явление это состоялось в форме интервью писателю и журналисту Дмитрию Быкову. Опубликованное в нескольких изданиях, оно носило весьма серьезные заголовки: «Валить из России пора?» (Stringer-news.ru от 22.12.10) и «Путин не вернется в Кремль» («Собеседник» за то же число). Высказывавшийся в основном по вопросам экономики и технологической модернизации, Чубайс на сей раз, что, естественно, не случайно представил свое подробное видение нынешней и будущей ситуации в России. Какова же она?
Во-первых, следующим президентом будет скорее Медведев, чем Путин. Во-вторых, фашизм для нас - реальная политическая катастрофа после окончательной победой над коммунизмом. Предотвращение ее - острейшая задача для власти. В этой связи настоящую защиту своих прав и настоящую демократию способны осуществлять люди, которые твердо стоят на ногах. Люди дела. Пока их число сравнительно невелико. Будет в результате модернизации больше. Пока же коричневая опасность сегодня не умозрительная, а совершенно осязаемая. Квачков, при абсолютном безумии и предельно антигосударственном характере его идей - выразитель настроений весьма заметной части общества, процентов десяти. Я с интересом слежу за его деятельностью.
Далее, по Чубайсу, не обойтись без ликвидации крупнейшей ОПГ в стране - нынешней милиции. Надо сократить вдвое ее личный состав и вдвое повысить зарплату.
Как видим, Чубайс говорит без обиняков, открыто и решительно. То есть, он впервые за последние годы дает концентрированно выраженную оценку по темам наиболее острым, да и выражает свою мысль предельно остро. Это скорее политические установки вовсе не стороннего наблюдателя, а одного из главных, если не главного участника политического процесса. При этом, конечно, нельзя забывать, кого представляет Анатолий Борисович - это крупный американский капитал. И сейчас перед нами вновь, как и 20 лет назад, первый из когорты «чикагских мальчиков», для которого в тактике действий основной принцип: больше наглости!
Вряд ли кому-то покажется случайным, что на следующий день после публикации интервью был вновь, после очередного оправдания судом, взят под стражу полковник Квачков. В тот же день произошло еще одно событие - зарегистрирована заявка, поданная юмористом-пародистом Виктором Шендеровичем на проведение 26 декабря в Москва на Пушкинской площади антифашистского митинга. Среди активистов, подписавших заявку, стоит подпись также и интервьюера Чубайса Дмитрия Быкова.
Давно замечено, что Чубайс на мелочи не разменивается. И если он вышел из политической тени и обозначил свою позицию - жди действий и событий, мягко говоря, идущих вразрез с интересами большинства граждан страны. Сегодня на наших глазах не без его, скорее всего, участия разворачивается история с чудовищно-фантастическим обвинением Квачкова и людей близких ему по взглядам в организации ни много ни мало вооруженного переворота и захвата Москвы чуть ли не в конном строю некими мифическими силами. Сюжет прямо-таки из 37-го года.
Но не менее зловещее значение имеет в исполнении Чубайса и его последователей борьба с «русским фашизмом». Иного-то у нас, по их определению, и быть не может. Так что же происходит на самом деле со столь болезненной темой реальных столкновений на межнациональной почве? После известных событий на Кронштадском бульваре и Манежной площади в Москве, только ленивый не высказался по поводу случившегося. Если вначале преобладал в основном привычно-примитивный взгляд: скопище маргиналов, разборки русских с кавказцами или «быдло против быдла» (последние из «Новой газеты» от 13.12.10), то постепенно в СМИ начали преобладать все более глубокие, анализирующие не столько причинно-следственную связь конкретных событий, сколько их глубинное значение. Вскрывались кроме того те причины, по которым нынешнее общество оказалось на грани прежде всего социально-исторической, а уже вследствие этого, межнациональной трагедии.
Подобных публикаций было немало. Причем в изданиях различной культуры и политической направленности. К чему зовут, - спрашивает в «Известиях» от 24.12.10 публицист Виталий Третьяков, - глашатаи «толерантности и политкорректности»? Те, кто любит через фразу называть русских «фашистами» и националистами. Их изначальное всепрощение кого угодно, кроме русских, приведет к тому, что в результате такой позиции вряд ли останется сама Россия.
Автор другой статьи «О прощенном фашизме», опубликованной, как ни странно, в либерально-западнической «Новой газете» 20.12.10 Максим Кантор, как раз дает ответ на вопрос о природе нынешней нетерпимости, переходящей в откровенный экстремизм. Вот в чем пусковая пружина этого механизма:

Цитата :

«Наступил феодальный капитализм без всякого общественного договора, прикрытый демократической риторикой. И оказалось, что демократическая риторика очень напоминает принципы социал-дарвинизма... Немцов в белых штанах, говорящий толпе о себе и своих единомышленниках - в сущности, мы все здесь люди не бедные - эта насмешка над демократической идеей... Сперва это просто напоминало дурдом. Говоришь: «Вы страну разграбили». А тебе отвечают: «А Сталин был палач». Говоришь: «У нас образовался правящий класс», а тебе отвечают: «Тоскуешь по лагерям 30-х?». Диалог умалишенных без смысла и логики».

Повторю, публикаций, подобных приведенным выше, было в последние дни немало. Значит, в обществе зреет неприятие примитивной фальшивки в обертке «русского фашизма». Многие сегодня считают, что, не оперевшись на истину, мы все так и останемся в болоте лукавой лжи. Однако вышедший из тени Чубайс упорно толкает нас с помощью тех же вчерашних «кукольников» с ТВ именно к такому привычному еще с 90-х либеральному тренду: раздавить гадину, опереться на сильных и богатых, увеличив их число хотя бы до нескольких миллионов. Словом, нужны, прежде всего, и исключительно те, кто постоит за себя, за свое состояние и состояние своих благодетелей. Ну, а если для этого потребуются провокации и жертвы, то тут как раз тот случай, когда, конечно же, выбранные средства достойны «высокой цели».
В общем, существует серьезная вероятность того, что наступающий год пойдет по сценарию, изготовленному Чубайсом. А коли так, ждут нас и мятежи, и кровь, и маячащий в перспективе либеральный диктатор. Уже есть описанные политологами варианты прихода к власти этого нового либерал-диктатора Анатолия Борисовича Чубайса. С жестокой полицейщиной, подавлением всякой оппозиции и развалом страны. Сбудутся ли мрачные прогнозы? В любом случае выход его из тени - дурной знак.

Александр Горбатов, шеф-редактор информбюро «Восток-Центр»

Чубайса признали неэффективным

Цитата :

Свой доклад по работе «Роснано» ревизоры уже отправили министру образования и науки Андрею Фурсенко, который по совместительству является председателем Наблюдательного совета госкорпорации.

«Роснано» получила от государства 130 млрд рублей, из которых к концу прошедшего года на счетах госкорпорации осталось 76,8 млрд рублей. Однако, как говорится в докладе ревизоров, на поддержку нанопроектов «Роснано» заложила только 68,5% средств - 31,5 млрд рублей, правда, на самом деле было потрачено гораздо больше - 80,7% или 32,7 млрд рублей. Но при этом в НИОКР корпорация вообще денег не вкладывала, а на подготовку специалистов ушло всего 0,1% или около 30 млн рублей. Куда же девались остальные миллиарды? Как выяснили ревизоры, намного больше денег, чем на нанопроекты было потрачено на «сопутствующие цели»: разработку плана по развитию институциональных основ и инфраструктуры инновационной экономики и наноиндустрии, участие в форумах, аналитические исследования, стандартизацию, сертификацию и метрологию и тому подобные абстрактные дела.

Пенсионные деньги отдадут Чубайсу. Он их приумножит?

http://www.apn.ru/publications/article23510.htm «Агентство Политических Новостей» 10-12-29
Чистилище для Гайдара Павел Святенков
Литературная критика
Написав пьесу «Покаяние», Станислав Белковский придал нотку высокого трагизма истории либеральных реформ, которая в действительности была смесью глупости, подлости и жестокости. Для спасения репутации Егора Гайдара он сделал, пожалуй, больше всех за последние два десятилетия. Таков парадокс литературы – в памяти поколений остается не подлинный исторический деятель, остается герой. Кто помнил бы Ришелье, если бы не Дюма?
Действие пьесы Станислава Белковского развертывается в наши дни. Бывший премьер-министр, отец либеральных реформ Игорь Кочубей (в котором угадывается фигура «архитектора» российского либерализма Егора Гайдара) беспробудно пьёт на даче. Давно отошедший от дел политик обладает, тем не менее, огромным символическим капиталом. Он – моральный лидер группировки либеральных чиновников и олигархов, которая в пьесе персонифицирована Борисом Толем, президентом Корпорации вечной жизни, его помощником Гоцлиберданом (склонным к крепким матерным выражениям и напоминающим Альфреда Коха) и профессором Дедушкиным (знающие люди говорят - вылитый бывший министр экономики Евгений Ясин).
Гайдара, то есть, простите Кочубея, мучает совесть. Он пытается утопить ее в вине – не получается. Пытается уехать вместе со знакомым священников на Валаам – священника убивают по приказу Толя. В конце концов Кочубей принимает решение выступить с покаянием – переоценкой всего того курса, который проводила его команда все 90-е годы. Либеральное окружение решает, что дело зашло слишком далеко. Устраняют и самого Кочубея. Разумеется, убийство сваливают на кровавых чекистов.
Таков вкратце сюжет знаменитой пьесы Станислава Белковского. Живой юмор и гротеск отличают это произведение. Но вместе с тем – затаенная печаль. Вслед за автором начинаешь искренне жалеть запустившего себя «пастозного» алкоголика Игоря Кочубея. О, если бы реально существовавший Гайдар был бы хоть на половину столь же обаятелен!
Когда-то Борис Березовский, один из эпизодических героев Пелевина, направил московским пиарщикам записку:

Цитата :

«Спасибо, ребята, что даете пожить настоящей жизнью».

Белковский дает Игорю Кочубею пожить жизнью не мелкой гниды, а исторического персонажа, сопоставимого, пожалуй, с пушкинским Борисом Годуновым. Царю Борису чудились мальчики кровавые в глазах. Игорю Кочубею – ограбленные старушки. Точно также, как пушкинский Годунов, премьер у Белковского переживает трагедию незаконного правителя, получившего власть дорогой ценой, переступившего через трупы. И пытается искупить вину. Но, подобно царю, не знает, как. Как и пушкинский герой, премьер Кочубей искупает грех ценой жизни.
Именно смерть – его истинное покаяние, в результате которого он оказывается в Чистилище. Читатель испытывает печаль и слабую надежду на то, что Игорь Кочубей выберется – однажды, пройдя все положенные мытарства, будет прощен, как прощена была булгаковская Фрида.
Наша либеральная тусовка всегда любила потрындеть о покаянии. Дескать, народ должен покаяться. Перед кем? Вопрос так не стоял. Конечно, не перед Богом (который один властен прощать грехи), а перед самой либеральной мафией – Толями, Дедушкиными и Гоцлиберданами. Когда же вопрос встает о том, должны ли в чем-то каяться они сами, коллективные Толи отвечают – нет, каяться не в чем, все сделано правильно.
Пьеса Белковского завершает моральную эволюцию гайдаровского семейства, начатую знаменитым Аркадием Гайдаром. Я искренне убежден, что Аркадий Гайдар и именно он, сделал важный выбор, который предопределил возникновение в нашей истории фигуры Егора Гайдара и его реформы.
В отличие от Кочубея и царя Бориса, Аркадий Гайдар был живым человеком. И, тем не менее, и ему являлись «мальчики кровавые».

Цитата :

«Снились люди, убитые мной в детстве»,

писал он. И, конечно, Аркадию Гайдару как и любому человеку, были открыты двери покаяния. Но он не воспользовался ими. Вспомним знаменитый рассказ «Горячий камень» . Мальчик Ивашка втаскивает на гору из болота раскаленный артефакт. Кто разобьет его – начнет жить сначала. Но Старик, ради которого и старался Ивашка, отвергает эту возможность. Дескать, если бы у него была вторая жизнь, он прожил бы ее так же, как и первую. Аналогичным образом действует и другой гайдаровский старик – тот, роль которого исполняет дядя Тимура в «Тимуре и его команде» . Этому старику чудится, что ползут враги,

Цитата :

«движенье тайное в полночной тишине». Но его успокаивают – «спи спокойно, старый дурак»,

к чему муки совести, ведь режим крепок.
Призрак покаяния явно вставал перед Аркадием Гайдаром. Но он, устами своих литературных персонажей, отверг протянутую свыше руку. Это и сделало возможным появление Егора Гайдара, человека, который никогда ни в чем не раскаивался – по обычаям своей семьи. Ельцин, уходя с поста президента России, хотя бы извинился. Гайдар не сделал и этого.
Белковский предпринимает попытку покаяться за бывшего премьер-министра. Объяснить, что в России для либерала возможен и иной путь, иная дорога. Тем самым тема покаяния, отвергнутого Аркадием Гайдаром, находит свое логическое завершение. Но с другой стороны, происходит все это в мире литературы. Похоже, именно этот мир, мир пьесы Белковского и является своего рода Чистилищем для Гайдара. Именно здесь он может примириться с почти погубленным им народом и собственной совестью.
Персонаж «Мастера и Маргариты» говорил, что Христос прочел роман (ведь книга была о Сыне Божьем). Я не знаю, прочтет ли «Покаяние» Белковского Егор Гайдар в той дальней дали, в которой он сейчас находится. Но, быть может, если до столь удаленных мест дойдет новинка отечественной литературы, огонь под котлом станет чуть холодней, и князья-демоны вдруг объявят санитарный день и дадут макароны на ужин.
Потому что до «Покаяния» Гайдара было трудно вспомнить добрым словом. А теперь, глядя на него сквозь призму героя пьесы, можно найти в причмокивающем «пастозном» реформаторе милые человеческие черты. Белковский превратил Гайдара в порядочного человека, подобно тому, как профессор Преображенский сделал симпатичного пса Шарика из чудовищного Шарикова. Обратное превращение – из мещанина в кровожадного революционера-реформатора осуществил ранее Аркадий Гайдар. Похоже, если говорить словами Булгакова,

Цитата :

«рыцарь свой счет искупил и закрыл».

Остается надеяться, что литература, как это часто бывает в России, предвосхитит будущее и однажды искупление произойдет и в исторической реальности.

Белковский С. Покаяние. - М.: АСТ: Астрель: Полиграфиздат, 2010.

http://a-chubais.livejournal.com/25926.html?thread=2478150
Журнал А. Б. Чубайса December 12th, 2010
Гайдаровские чтения
Приближается година ухода Егора Гайдара. Мы, его друзья, единомышленники и последователи, разворачиваем работу не только по увековечиванию памяти, но и по осмыслению и развитию сделанного им. Разворачивается Фонд его имени (первый очный попечительский совет пройдет 16 декабря), Институт Гайдара организовал цикл слушаний, по итогам которого состоялась серьезная теоретическая конференция. Очень интересно выступали там Алексей Кудрин, Алексей Улюкаев, Михаил Дмитриев, Андрей Клепач (он из того ряда оппонентов, мнение которых всегда интересно услышать). Ирина Стародубровская рассказала о крайне интересной работе, которую её команда провела на Кавказе. Это совершенно новый, неожиданный и, по-моему, очень профессиональный взгляд на тему, которая для непосвященного прозвучит странно "Российские кавказские республики и модернизация". Выступил там и я. Для тех, кому интересно - прилагаю видео.

UPD Текст выступления на Гайдаровских чтениях. 10 декабря 2010г.
Спасибо за возможность выступить здесь.
Знаете, я вот сейчас слушал Алексея Леонидовича, и вот о чем подумал: если попытаться с такого чисто профессионального уровня, на который был разговор поднят, подняться на мировоззренческий уровень, то я это слышу вот таким образом: стабфонд, созданный, вот даже Алексей Леонидович письмо Егора нашел на этот счет, но очевидно базирующийся на каких-то фундаментальных положениях Гайдара, мировоззрении Гайдара, идеологии Гайдара. Я не знаю по этому году, расход бюджета этого года, но по прикидке где-то между 1/5 и 1/4 расходов бюджета этого года – это стабфонд, накопленный в предшествующий период, правильно? Да, в расходах, именно, не в ВВП. Четверть расходов бюджета страны. Пятая часть, ну чуть-чуть меньше. Это раз.
Второе, о чем Алексей Леонидович меньше говорил, но такого же масштаба институт золотовалютных резервов. Здесь сидят профессионалы, которые хорошо знают, что происходило с золотовалютными резервами в пик кризиса, когда там месяца, наверное, за четыре, опять же могу ошибиться в цифрах, но думаю, что миллиардов 100 – 110 долларов страна направила, по сути дела, на спасение национальной банковской системы, ну и в переводе на русский язык - на спасение финансовой системы страны. Это произошло с сентября до декабря, наверное, Алексей Леонидович поправит меня, 2008 года. До середины 2009 года. При том, как я понимаю, у нас сейчас объем золотовалютных резервов практически вернулся на докризисный уровень.
Теперь, вот смотрите, что означают эти два факта. Один означает, что именно благодаря тому, что было сделано Егором в 2008 - 2009 году страна сохранила банковскую систему, а в текущем, 2010 году, сохранила бюджетную систему. Что такое сценарий, представьте его на секунду, при котором этого бы не было? Что происходило бы на нашей родине? Ситуация последовательного краха банка за банком, накапливающихся очередей вкладчиков, перебегающих из одной в другую, дальше – переход в бурное возмущение, дальше – милиция и ОМОН, дальше – первая бабушка, задавленная в ходе дискуссий у банка, дальше- реакция общественности. Или что бы происходило в нашей стране сейчас в 2010 году, если бы мы потеряли пятую часть расхода бюджета в социальной сфере, в оборонке.
Ну, вот если все это без лишнего пафоса перевести на простой язык, то, в моем понимании, речь идет о том, что в 2009 - 2010 году был предотвращен крах социально-политической системы России, крах социально-политической системы в нашей стране, благодаря идеологии, политике, мировоззрению Гайдара Егора Тимуровича.
Я не хочу пафоса лишнего, просто мне кажется, что мы очень часто, и это наша давняя проблема и давняя слабость, мы как-то уходим в такую профессионально-технологическую сферу, на своем языке сами с собой разговариваем, что, конечно, необходимо и важно, но мне кажется, что сегодня, когда приближается год со дня ухода Гайдара, правильно как-то и на другом языке посмотреть на это же. И трезво, правильно и спокойно оценить сделанное. Причем, вообще говоря, заметьте, что я говорю сейчас о событиях, произошедших уже фактически в последний год после смерти Гайдара. В этом смысле я считаю, что наша задача – это не просто продолжить дело, о чем совершенно справедливо сказал Владимир Александрович, но мне кажется, задача, как ни странно это может показаться, – осмыслить, по-настоящему осмыслить сделанное Егором. Причем даже в меньшей степени я сейчас говорю о социально-политическом срезе событий, здесь в общем, по-крупному, все ясно. И даже наши самые непримиримые оппоненты уж точно согласны с тем, что место в истории Гайдар завоевал. Оценивают с разными знаками, но факт этот не оспорит сегодня ни один нормальный человек в стране. Это очевидный факт.
Конечно, это нужно поддерживать, и мы будем поддерживать, и будем этим заниматься, кстати, не только Институт, который много для этого делает, но и Фонд, который только набирает мощь, еще наберет так, что мало не покажется. Мы это сделаем.
Но я сейчас даже не об этом, потому что, честно говоря, вот в этой социально-политической сфере серьезным людям все понятно. Я вспоминаю мой спор с Гайдаром примерно про это же самое. Несколько лет назад вышла такая книжка, бывшая ужасно популярной, в которой обсуждалась такая тема: вот Россия – все-таки это Америка или это не Америка. Было сделано открытие о том, что, видимо, она – не Америка потому что изотермы у нас идут не горизонтально, как в мире, а вертикально. И т.д., и т.д. Книжка была очень популярной, я думаю, что многие тут вспомнят, Владимир Александрович внес вклад в дискуссию с автором книжки. И я тоже как-то бурно это все воспринял, и требовал от Гайдара, что надо, наконец, сказать слово: ну как же так можно! Ну, полный непрофессионализм, умноженный на вопиющую наглость с абсолютным хамством! Надо ответить. А Егор как-то так:

Цитата :

«Да брось ты!» Я говорю: «Егор, ну не правильно! Смотри, что творится – читают все от иерархов Русской православной церкви до министра обороны». – «Да, нет, не стоит, не надо».

И вот, глядя уже с сегодняшней позиции на этот наш спор, думаю, наверное, он был прав больше, чем я. Это я к тому, что такие уж большие силы тратить на спор с идиотами… Надо ли? Доказывать, что Гайдар изменил ход истории нашей страны? Повторю еще раз, мы вложим в это усилия. Но все-таки это не главная задача. Мне кажется, особенно для собравшихся здесь - профессионалов, ученых – задача под названием «осмыслить» - не менее важна. А в чем-то, может быть, даже более важна, чем первая задача такого прикладного свойства.
Я просто считаю, что мы по-настоящему еще сами не вскрыли глубинные гносеологические корни мировоззрения Гайдара. Здесь есть что самим нам правильно понять. Здесь есть что самим нам исследовать. Здесь есть в чем самим нам надо доразобраться. И здесь, когда такие крупные платформы сталкиваются друг с другом: экономика и культура… Известно, что Гайдар был экономическим детерминистом, и, как ни странно, в этом был последователем Маркса, как он сам говорил. Роль культуры в развитии экономики – мощнейший срез, с которым надо доразбираться, доанализировать. Или – экономика и политика… Известно классическое выражение Егора о том, что страна с ВВП на душу населения больше 10 тыс. долларов не может долго оставаться авторитарной. Хорошо. Не может. Долго. А долго – это сколько? Как мы понимаем, для нас с вами этот вопрос совсем не абстрактный и не теоретический. Вернее, не только теоретический.
Мне кажется, что здесь есть и предмет для настоящего анализа, - серьезного, не апологетического, не с задачей доказать величие – это само произойдет, а с задачей понять для себя. Причем понять, опять же, не для каких-то абстрактных выводов, а для абсолютно практических, абсолютно прикладных задач, которые все равно нам всем необходимо решать.
Я просматривал перед сегодняшним разговором последнюю статью Гайдара, она вышла уже после смерти Егора в «Экономической политике». По-моему, первый номер. В этой статье, буквально в самой концовке Егор обозначил два вывода для долгосрочной российской экономической политики: первый вывод касается того, как нужно взаимодействовать с российскими компаниями, а второй

Цитата :

- «сделать важнейшим приоритетом создание в России конкурентоспособного сектора инновационной экономики», -

пишет Гайдар в разгар кризиса о главном стратегическом выводе для долгосрочной экономической политики нашей страны. А если это так, то к этому нужно сделать – или попытаться сделать – то, что не успел Гайдар, жизни не хватило: попытаться, заново осознав корни того, что им сделано, дать ответы на те вопросы, которые сегодня перед нами стоят. Я убежден в том, что здесь есть предмет для более чем серьезной работы, которая не только не исчерпана, а скорее наоборот: через год после смерти Гайдара эта работа только начинается. Я бы хотел пожелать всем нам и всем участникам сегодняшнего разговора, чтобы мы вместе эту работу провели на уровне, достойном Егора.
Спасибо за внимание.

Там же ехидные вопросы Бориса Львина:
===============================
bbb 2010-12-31 01:49
Толя, мне тут по итогам приговора Ходорковскому сегодня в голову пришла некая идея ( http://gr-s.livejournal.com/772499.html?thread=4359571#t4359571 ).
Думаю, было бы логично начать с тебя (потому что мне больше некого спросить). Итак, готов ли ты публично ответить на три вопроса:

1. Считаете ли вы убедительным обвинения, предъявленные прокуратурой на втором процессе Х-Л?

2. Считаете ли вы справедливым приговор?

3. Считаете ли, что судья вынес приговор по собственному убеждению, а не под влиянием внешнего давления?

P.S. Админам или кто там заведует этим ЖЖ - если не сложно, обратите внимание А.Б. на мой коммент, мы с ним очень старинные хорошие знакомые.
===============================
Стоит напомнить Львину, как он бодро промолчал на мое предложение у И.Петрова прокомментировать факт одобрения им свидомитских фальшивок на выставках о "голодоморе" (когда он начал обзывать антикатыноведов всякими "идиотами" и пр.).

http://www.stoletie.ru/obschestvo/anatolij_chubajs_dvadcat_let_spusta_2011-02-16.htm Информационное агентство СТОЛЕТИЕ 16.02.2011
Анатолий Чубайс: двадцать лет спустя Николай Леонов
Аналогов российской «ваучерной приватизации» в мире нет и, видимо, не будет
В начале года в журнале «Итоги» появилось пространное интервью Анатолия Чубайса, в котором он дал широкий обзор своей деятельности за 20 лет пребывания на высоких государственных постах. Об итогах своей многолетней «неутомимой и плодотворной» деятельности он уклончиво и расплывчато сказал:

Цитата :

«Ничего иного, кроме попыток преобразования России в человеческий вид, я, по сути, не делал».

А в заключение выразился так:

Цитата :

«Сегодня мы живем в совершенно иной стране. Да, у нее куча проблем, однако они принципиально другого свойства, нежели те, что были в СССР».

Его слова отдаленно напомнили старый девиз троцкистов:

Цитата :

«Движение все - цель ничто».

Никакого «человеческого лица» Россия за годы реформ «по-чубайсовски» не нажила, а заменить одну кучу проблем на другую кучу - невелика заслуга реформатора...
В судьбе России Чубайс появился нежданно-негаданно. Из-за нелепого фарса под названием ГКЧП власть почти сама собой упала в руки Б. Ельцина, под рукой у которого не было никакой команды, способной управлять экономикой огромной страны. Он призвал на пост вице-премьера, а затем и премьер-министра малоизвестного молодого экономиста Егора Гайдара. Тот, в свою очередь, пригласил из Ленинграда своего знакомого по научным семинарам 36-летнего Анатолия Чубайса. Власть делили, как охотничью добычу. Вчерашнему доценту Ленинградского инженерно-экономического института А. Чубайсу досталась самая лакомая часть. Он в одночасье стал председателем Государственного комитета по управлению госимуществом, то есть распорядителем колоссального богатства второй по величине промышленной державы мира. Что с ним делать? Сам Ельцин, по свидетельству своего телохранителя Александра Коржакова, не имел никаких идей. Когда Е. Гайдар начинал оперировать терминами «макроэкономика» и «фондовый рынок» Ельцин не раз обрывал его словами:

Цитата :

«Брось ты, Егор Тимурович, свое умствование, говори нормальными словами по жизни!».

Чубайс публично признавался, что сам никогда ранее приватизацией не интересовался и не занимался ею даже теоретически.
Вся Россия тогда говорила о приемлемости и желательности многоукладности в экономике и плюрализме в политике. Но у США было свое видение будущего российской экономики.
При Гарвардском университете в результате переговоров А. Чубайса и Е. Гайдара с Джеффри Саксом и Андреем Шлейфером был создан Институт международного развития, который и стал центром управления российскими процессами с американских берегов.
А. Шлейфер был тесно связан с министром финансов США Лоуренсом Саммерсом и сотрудником ЦРУ Джонатаном Хеем.
Нигде в мире нет аналогов российской ваучерной приватизации, хотя сам процесс продажи государственной собственности хорошо известен как в теории, так и на практике. Например, в Чехии ваучеры обменивались на реальные акции приватизируемых предприятий. В большинстве стран условиями для приватизации являются: а) аудиторская оценка стоимости предприятий; б) представление плана развития предприятия вместе с заявкой на участие в тендере; 3) социальная защита населения, связанного с предприятием; 4) содействие стабилизации финансовой системы страны; 5) привлечение иностранных капиталов. Везде процессы приватизации проводятся под контролем комиссий, состоящих из представителей всех политических партий страны. Чубайс, Гайдар и их американские наставники пренебрегли всеми этими наработками мировой практики. Их больше волновала скорость разрушения прежней экономики, чем эффективность новой, создаваемой. Они в приказном порядке предупредили население о том, что у ваучеров имеется срок годности, спешите!
Непрофессиональная приватизация по чужим, политически понятным, но экономически неграмотным подсказкам заложила основы всех нынешних зол России. Именно тогда родилась массовая коррупция, взметнулась вверх кривая преступности, образовалась пропасть между социальными классами и группами, сформировалась каста «новых русских», жадных до денег, но не способных наладить и развить производство.
Приватизация стала причиной расстрела Верховного Совета в 1993-м, а могла привести и к гражданской войне.
В конце 1994-го Ельцин, удрученный такими результатами, уволил Чубайса с поста председателя Комитета по управлению госимуществом и назначил туда коренного сибиряка, губернатора Амурской области Владимира Полеванова. Он начал с того, что отобрал пропуска в здание комитета у четырех десятков американских «экспертов», которые вагонами отгружали в США всю информацию о состоянии российской экономики. Затем подготовил доклад В. Черномырдину о катастрофических последствиях деятельности А. Чубайса в ущерб государству. В ответ по В. Полеванову был открыт «огонь на поражение» из всех видов оружия, и через несколько месяцев он был отстранен от своей должности. Вакханалия растаскивания госимущества продолжилась.
D 1996-м имя Чубайса вновь оказалось на слуху россиян. Его подручные С. Лисовский и А. Евстафьев были пойманы с коробками из-под ксерокса, набитыми долларами, предназначенными для оплаты труда журналистов и артистов в период предвыборной кампании Бориса Ельцина. Чубайс заявил, что никаких коробок не было, что все это чушь и ложь, выдуманные Коржаковым и его друзьями. Тогда и в самом деле придворная камарилья раскололась в попытке взять больного Ельцина под свой полный контроль. Чубайс, воспользовавшись своим влиянием на президентскую дочь Татьяну, поднял ночью с постели Бориса Николаевича, застращал его угрозой государственного переворота и уговорил подписать указ о немедленном увольнении вице-премьера Олега Сосковца, Александра Коржакова и Михаила Барсукова, тогдашнего директора ФСБ. Этот дворцовый переворот привел к политическому и экономическому засилью в стране «семибанкирщины», к олигархической диктатуре. В стране творили, что хотели Б. Березовский, В. Гусинский, А. Смоленский и их коллеги.
Новые хозяева России до такой степени разорили страну, что наступило время, когда государство оказалось вынужденным просить у «семибанкирщины» и «новых русских» взаймы наличные средства для неотложных бюджетных расходов. Так родилась мошенническая схема Государственных краткосрочных обязательств - ГКО, по которой деньги ссужались казне под 120-140 процентов. Чубайс занимал тогда пост первого заместителя премьер-министра и министра финансов. Как потом выяснилось, он и сам лично спекулировал на покупке этих ГКО. Когда к лету 1998-го финансы страны пришли в полное расстройство, и печатать новые выпуски ГКО стало бессмысленно, разработчики схемы решили объявить Россию банкротом, что и произошло в «черный понедельник» 17 августа. Правда, себя они полностью обезопасили, Чубайс поехал в США и выпросил у МВФ стабилизационный заем на 6 миллиардов долларов. Этими деньгами были оплачены ставшие ненужными ГКО. Заем до сих пор считается «пропавшим без вести», хотя мы его выплачиваем как внешний долг России.
Совет Федерации создал тогда специальную комиссию для расследования этого трагического для страны события, но А. Чубайс и его единомышленники отказались туда явиться. В заключении комиссии - оно стало с тех пор почти секретным - он был обвинен в государственном преступлении: выдаче иностранцам секретных данных о положении в российской экономике.
Комиссия рекомендовала кабинету министров никогда не подпускать А. Чубайса к работе в правительстве или в структурах, где имеется государственный капитал. Только много ли весят в России рекомендации нашего «сената»?
Материалы расследования были направлены в Генеральную прокуратуру, да так там навсегда и застряли.
В любом государстве, считающем себя демократическим, такой «специалист» никак бы не смог удержаться в седле. Но Россию, как сказал поэт, умом не понять. В том же 1998-м Чубайс назначается председателем правления РАО ЕЭС и остается на этом месте в течение 10 лет. Энергетическая система СССР, доставшаяся в наследство России, считалась разумно скроенной и крепко сшитой. Она не давала серьезных сбоев за все время своего существования. Реформаторский зуд мог только повредить ей. Когда Чубайс заявил о своем намерении расчленить вертикально интегрированный энергокомплекс, оппоненты резонно возражали: если часы ходят надежно и точно, то только неадекватный человек займется их ремонтом. Чубайс занялся! Отрубил энергопроизводителей от распределительных сетей, потом порезал обе эти части на кусочки, которые были пропущены через мясорубку приватизации. Отдельно оказалась диспетчерская служба. И всю эту «расчлененку» он называл «Программой ГОЭЛРО-2».
Известный либерал и член совета директоров РАО ЕЭС Борис Федоров в 2000-м, в разгар реструктуризации компании охарактеризовал Чубайса как

Цитата :

«самого плохого менеджера России».

И добавил, что вся реформа затеяна в интересах топ-менеджмента РАО, которые становились собственниками самых сочных кусков имущества.
В нарушение российских законов Чубайс стал распродавать активы РАО ЕЭС иностранцам значительно выше допустимого законом предела в 25 процентов. По заключению Счетной палаты, в 1999-м в чужих руках оказалось уже более 34 процентов акций компании. Тогдашний экономический советник президента Андрей Илларионов до хрипоты возмущался тем, что Чубайс, продав на мировом рынке на 30 миллиардов долларов акций РАО ЕЭС, все вырученные средства положил на счета компании, не переведя в доход государства - владеющего более 50 процентами акций! - ни единого цента.

Цитата :

«Можете себе представить, - говорил Илларионов,- чтобы сторож продал хозяйское имущество, которое ему было поручено охранять, и деньги присвоил себе!».

За то время, пока Чубайс возглавлял РАО ЕЭС, цены на электроэнергию выросли в 4 раза быстрее, чем цены на сельскохозяйственную продукцию, и в два раза быстрее, чем на промышленную продукцию.
От его «реформирования» не возникла конкурентная среда и не стала дешевле электроэнергия, что было сформулировано в качестве цели реформы. Объемы производства топтались на месте. Шестого марта 2008-го на заседании кабинета министров первый заместитель председателя правительства Виктор Зубков заявил:

Цитата :

«Чубайс и все эти организации оборзели полностью. Ни Федеральная антимонопольная служба и никто другой не контролируют их работу. Они искусственно завышают цены на подключение к сетям предприятий малого бизнеса».

Впрочем, Чубайс всегда совершенно безразлично относился к тому, что его профессиональные провалы бросают тень на все правительство.
В мае 2005-го в российской энергетике произошла невиданная мегаавария, когда на целые сутки большая часть Москвы, а также Московской, Тульской, Калужской и Рязанской областей оказались без электроэнергии. Пострадали 4 миллиона человек.
Кто-то застрял в лифтах, кого-то беда захватила под ножом хирурга, встали поезда метро, погибли все готовые вылупиться цыплята в инкубаторах… Это была катастрофа, вызванная тем, что не обновлялось трансформаторное оборудование, а персонал потерял навыки работы в кризисных ситуациях. Ну что ж, уволили! Одного А. Евстафьева, того самого, который таскал доллары в коробках от ксерокса на подкуп нужных людей. Только теперь он был уже большим начальником - руководителем «Мосэнерго». Чубайс же с неиссякаемой энергией продолжал свой «боевой путь».
Прошло всего четыре года, и в системе РАО ЕЭС грянула новая трагедия. Семнадцатого августа 2009-го произошла авария на крупнейшей гидростанции России - Саяно-Шушенской. Формальной причиной была названа усталость металла в заклепках, которые удерживали крышку турбины, но по существу источником бед является обычная хищническая эксплуатация оборудования без надлежащего обслуживания и ремонта. В результате катастрофы погибло 75 человек, и вся станция вышла из строя. До 2014-го она будет восстанавливаться, и во что это обойдется в конечном итоге нашему государству, никому не известно. Утерянная выгода от вынужденного простоя аварийной ГЭС чудовищна, и власть старательно сглаживает информацию по этому вопросу. Расследование, проведенное специально созданной комиссией, поименно назвало шесть должностных лиц,

Цитата :

«причастных к созданию условий, способствующих возникновению аварии».

Первым в этом списке стояло имя Анатолия Чубайса. Ну и что?..
2007-й был годом расцвета госкорпораций. У государства было много денег, и оно решило само взять в свои руки дело инновационного развития, поскольку частный капитал упорно не хотел вкладываться никуда, кроме оффшоров. Была учреждена и госкорпорация под названием «Роснано». Автор в бытность свою депутатом Госдумы хорошо запомнил обсуждение проекта соответствующего закона. Зал кипел недоумением: выделялось 130 миллиардов рублей, из которых 10 процентов разрешалось потратить на свои управленческие нужды. Остальные дозволялось разместить в финансовых учреждениях и получать проценты. Никаких конечных целей не было сформулировано. Контроля над расходованием этих средств не предусматривалось.
Коли речь шла о развитии нанотехнологий, то наивные идеалисты полагали, что во главе такой корпорации встанет Нобелевский лауреат Жорес Алферов или другой ученый, способный генерировать идеи. Но руководителем «Роснано» был назначен А. Чубайс.
В прессе появились сообщения о том, что Генеральный прокурор докладывал президенту об изрядных финансовых непорядках в «Роснано» - их стыдливо называют «нецелевыми расходами», но глава корпорации тем временем продолжал разводить «турусы на колесах», обещая к 2015-му довести производство нанопродукции до 1 миллиарда долларов. Недавно Владимир Путин подписал распоряжение о лишении «Роснано» статуса госкорпорации. Что это значит и что будет с организацией – сказать не берусь. Только думаю, что фантастическая карьера «главного нанотехнолога» на этом вовсе не завершится.
В своей книге «Президентский марафон» Б. Ельцин говорил о нем:

Цитата :

«Это абсолютный большевик по темпераменту и напору».

Сам А. Чубайс сформулировал свое кредо проще:

Цитата :

«Если нам чего и не хватает, так это наглости, наглости и еще раз наглости».

http://www.jewish.ru/theme/media/2011/03/news994294222.php Глобальный еврейский онлайн центр Jewish.Ru 04.03.2011
Андрей Ванденко Быть Чубайсом
Анатолий Борисович — о пользе выездов на картошку, группе подпольщиков-реформаторов, стукаче из КГБ, а также о том, почему Ельцин выбрал Гайдара, откуда взялись две «Волги» в обмен на ваучер и как в 1993-м удалось выйти из вражеского окружения.
Чтобы заполучить Анатолия Чубайса в собеседники хотя бы на пару часов, понадобилось сопровождать его в поездке на Дальний Восток, куда генеральный директор РОСНАНО отправился по делам возглавляемой им корпорации. Три дня были плотно расписаны с утра до позднего вечера, и разговор состоялся лишь на обратном пути из Владивостока в Москву. Собственно, так планировалось с самого начала: в утвержденной Анатолием Борисовичем программе интервью журналу «Итоги» значилось последним пунктом. На десерт?..

— У меня есть приятель, который, похоже, нашел универсальный ответ на любые жалобы. Когда собеседники начинают сетовать на мешающие жить обстоятельства, он произносит волшебную фразу: «А Чубайсу, думаете, легко?» И, знаете, действует! Народ проникается.
— С трудом верится... Хотя я вот не так давно встречался с Арнольдом Шварценеггером, рассказывал ему об инновационной экономике и непростых задачах модернизации в России. Он слушал-слушал, а потом говорит: «Что? Трудно? А когда я становился чемпионом мира по бодибилдингу?» Я согласился: наверняка было тяжело, даже не сомневаюсь. Так что подобная логика иногда все же работает.

— Может, поэтому вас называют Терминатором? По аналогии с «железным Арни»?
— Да мне столько ярлыков приклеивали! Я не особенно заморачиваюсь по этому поводу...

— Тем не менее каково оно — быть Чубайсом?
— Меня устраивает.

— И все же...
— Ждете философского осмысления темы? Напрасно. У меня его нет. Я ведь практик... Переходите к следующему вопросу, чтобы время не терять.

— Альпинизмом никогда не увлекались, Анатолий Борисович?
— Слишком серьезный вид спорта, им нельзя заниматься между делом. Чревато.

— Я к тому, что вы явно не равнинный человек.
— Это как?

— Впечатление, будто вам надо постоянно штурмовать новые вершины. Иначе заскучаете.
— Действительно, очень люблю с друзьями выбираться в экстремальные поездки по экзотическим и труднодоступным местам. К примеру, как-то прошли из Лабытнанги через Полярный Урал в Воркуту, а потом на север через Хальмер-Ю до самой Байдарацкой губы. Сначала на джипах, затем колеса сменили на гусеницы. Когда и на них было уже не продраться — там непрерывное болото, пересели на квадроциклы. Это один из лучших наших походов, но не скажу, будто испытываю острую внутреннюю потребность без конца преодолевать трудности. Не это является смыслом моего существования. Скорее, можно говорить о вынужденном шаге: делаю его, когда приходится.

— Но вы несчетно меняли жизненные ипостаси, каждый раз начиная, по сути, с нуля.
— Вам так кажется. Если присмотреться внимательнее, выяснится, что я всегда по-настоящему занимался одним и тем же. И не только на протяжении последних двух десятилетий, а гораздо дольше. Выражаясь современными терминами, у меня был единственный проект — наша страна. Понимаю, звучит избыточно пафосно, но это правда: ничего иного, кроме попыток преобразования России в человеческий вид, я, по сути, не делал.

— Самое время оглянуться назад и сравнить что было с тем, что есть.
— Изменения радикальные! О таком в 70—80-е годы прошлого века мы могли бы лишь мечтать. В общем-то вполне понятная история. Любой здравомыслящий человек имел массу претензий к существовавшему советскому строю, его политике и убогой плановой экономике, но далеко не всякий был в силах представить, что колосс окажется на глиняных ногах и рухнет столь стремительно. Счастье, что он не похоронил под обломками уйму народа, обошлось без большой крови. Сегодня мы живем в совершенно иной стране. Да, у нее куча проблем, однако они принципиально другого свойства, нежели те, что были в СССР.

— А когда вы впервые ощутили дискомфорт от жизни в Союзе?
— Такое чувство, что всегда критически относился к советской власти, хотя, наверное, все произошло не сразу, а шаг за шагом. В школе это проявлялось в меньшей степени, в институте — в большей. Безусловно, на формирование взглядов сильно повлияла семья. Ведь мой старший брат Игорь — убежденный диссидент, а отец, напротив, столь же искренний коммунист, настоящий, не ради карьеры. Он от первого до последнего дня прошел войну, дважды был ранен, один раз — тяжело, брал Берлин, освобождал Прагу, награжден восемью орденами... Отец преподавал марксизм-ленинизм и всегда верил в то, чему учил других, никогда не изменял принципам. У нас не обошлось без жарких дискуссий о судьбах родины, но в конце жизни отец отыскал способ примирить, совместить внутри себя мои взгляды и свои — не на идеологическом, а на общечеловеческом уровне, хотя и это далось ему непросто. На каком-то этапе он понял, что я стараюсь делать важные и нужные вещи для страны, принял это. А в юности я слушал много споров и потихоньку набирался ума-разума. Я ведь не был слишком продвинутым ребенком, скорее самым обычным. Состоял в пионерах, вступил в комсомол, хотя и не придавал этому особенного значения.

— Все происходило в Белоруссии?
— Оттуда меня увезли младенцем! С момента моего рождения прошло около года, когда отца перевели из города Борисова в другую часть. Хотя в Минске до сих пор живет забавный дядя, с удовольствием рассказывающий всем желающим, что лично повязывал мне пионерский галстук. Он мог сделать это только в детской коляске, предварительно преодолев мое отчаянное сопротивление... Нет, никаких воспоминаний о Борисове я не сохранил. Следом за отцом мы с мамой и братом колесили по стране из города в город, пока не осели в Ленин­граде. После школы я решил поступать в инженерно-экономический институт, которому до сих пор бесконечно благодарен за правильную специальность. Почему выбрал именно этот вуз? У меня ведь брат философ и отец тоже, мама справедливо рассудила, что двух мыслителей, ведущих бесконечные острые словесные баталии, на одну семью достаточно. Был, правда, вариант под названием «экономический факультет Ленинградского госуниверситета имени Жданова»... Какое же счастье, что я туда не пошел! У нас в ЛИЭИ науку преподавали отраслевую и более жизненную, соответственно менее идеологизированную, а в ЛГУ мозги промывали по полной программе. К тому же считаю очень правильной интеграцию инженерного и экономического образования. Этот синтез помогал мне в правительстве, еще больше пригодился в РАО «ЕЭС России» и оказывает неоценимую помощь сейчас, в РОСНАНО. Не видя инженерной компоненты инноваций, стратегически неверно выстраивать процесс исключительно с экономических позиций...

— Мы убежали далеко вперед, Анатолий Борисович, давайте пока вернемся в институт.
— Могу сказать, что в ЛИЭИ нас учили крепкие профессионалы, хорошо знавшие отрасль. Это являлось их главным достоинством и одновременно существенным недостатком. Именно в силу узкой специализации. Например, профессор Татевосов читал курс оперативно-производственного планирования на машиностроительных предприятиях. Этой дисциплине ученый посвятил всю жизнь! Ему было за восемьдесят лет, но он продолжал преподавать. Хотя, может, Татевосов лишь казался мне стариком — с позиций собственной молодости... Или Мария Ивановна Орлова, наш классик. И она блестяще знала предмет, но ей, подобно другим мэтрам из ЛИЭИ, порой не хватало целостного экономического мышления. Это была отраслевая наука — со всеми ее плюсами и минусами. Поэтому когда мы с друзьями пришли к выводу о неработоспособности советской экономики, невозможности ее эволюционного реформирования, обсуждать подобные темы в институте оказалось не с кем.
Из всех видов общественной активности в студенческие годы я признавал лишь два: совет молодых ученых и стройотряды, в которые съездил в общей сложности раз десять, не меньше. Маршруты особым разнообразием не отличались, обычно нас засылали в глухой угол на границе Ленинградской и Вологодской областей, где мы строили железную дорогу. На старших курсах меня выбирали командиром ССО, и этот опыт тоже очень пригодился в будущем. Однажды в качестве поощрения направили в интеротряд, что считалось высокой наградой, демонстрацией доверия. Вместе с нами в Ленинградском районе Кокчетавской области Казахстана трудились монголы, кубинцы и вьетнамцы. Хорошие были ребята, хотя строителями оказались весьма посредственными. Правда, они старались... В голой степи мы возводили коровники, клуб, жилые дома. Помню, заработал тогда прилично... Осенью в обязательном порядке ездил на картошку — всегда по Ленобласти, но в разные места — от Волосова до Бокситогорска. Старался выбирать смену попозже, в октябре, когда по утрам морозец уже прихватывал воду в умывальнике. Я жару не люблю, холод переношу лучше.

— Надо полагать, про картошку заговорили не случайно?
— Да, именно на ней и была создана микрогруппа революционеров-подпольщиков. В составе трех человек. Шел примерно 78-й или 79-й год. История, как Юрий Ярмагаев, Григорий Глазков и я таскали тяжеленные мешки, параллельно ведя бурную дискуссию о 695-м (видите, даже номер помню!) постановлении Совета Министров СССР о дальнейших мерах по совершенствованию хозяйственного механизма, уже не раз в подробностях пересказывалась ее непосредственными участниками, и мне вряд ли удастся добавить картине новых красок. Разумеется, я занимал предательскую по отношению к прогрессивно мыслящему человечеству позицию и всеми силами защищал документ, поскольку считал его правильным. Сотоварищи же нападали на постановление, будучи уверенными, что из-под пера советских чинуш не может выйти ничего современного и полезного. Я пытался доходчиво объяснить, в чем смысл предложений Совмина, а мои революционно и антиправительственно настроенные коллеги называли меня идиотом и не желали слушать никаких доводов в защиту. Правда, на моей стороне был железный, непробиваемый аргумент: в отличие от Юры и Гриши я не поленился прочесть постановление, они же клеймили его, не глядя. Тем не менее спор был очень горячим...
Дискуссиями на картошке дело не ограничилось, мы продолжили диспуты на профессиональные темы в стенах родного института, и совет молодых ученых оказался нашей сознательно выбранной «крышей», способом замести следы, отвлечь внимание. Абсолютно бессмысленный и бессодержательный СМУ идеально подходил для этой цели. Мы поняли: надо немедленно захватывать площадку, сочинили план работы, утвердили его в ректорате, получили право собираться для дискуссий в свободных аудиториях. Со временем нам разрешили проводить под эгидой совета семинары молодых ученых, публиковать научные труды, даже издавать собственный сборник, что воспринималось как невиданная победа. Но это все случилось гораздо позже, а поначалу мы так и дискутировали втроем — Юра, Гриша да я. Примерно через полгода к нашей компании присоединился четвертый участник. Еще через несколько месяцев — пятый. Им стал теперешний глава Центробанка Сергей Игнатьев. Чуть позже появился нынешний министр финансов России Алексей Кудрин. Процесс сбора единомышленников шел неспешно, системно, целенаправленно, мы придавали ему большое значение. Главным для нас было не количество членов кружка, а их качество. Искали по всему Питеру, перебирая вуз за вузом, факультет за факультетом, кафедру за кафедрой: сначала прошерстили мой родной ЛИЭИ, потом ФИНЭК — Финансово-экономический институт, университет... Сергея Игнатьева, например, нашли не сразу, поскольку он работал в Ленинградском институте советской торговли, а мы в ту сторону, честно говоря, даже не смотрели. Со временем поиск расширился: обратили взоры на Москву и новосибирский Академгородок, но методология осталась прежней...

— Контора Глубокого Бурения, проще говоря — КГБ, вас не запеленговала?
— В обязательном порядке! Мы отдавали себе отчет, что компетентные товарищи не могут не заинтересоваться деятельностью группы. Собственно, для этого и требовалось прикрытие в виде совета молодых ученых. Одно дело, когда какая-то непонятная компания тайно обсуждает всякую антисоветчину, и совсем другое, если у людей есть план — утвержденный и согласованный с проректором на науке, а им был мой учитель профессор Константин Федорович Пузыня, которому я в жизни многим обязан. Официально мы ведь занимались темой «дальнейшего совершенствования управленческого механизма во имя выполнения решений пленумов ЦК и съездов КПСС». Ширма сыграла свою декоративную роль, и все же в наши ряды затесался стукач, вычислить которого удалось не сразу. Помогли утечки информации из Большого дома на Литейном, как в Питере испокон веков именовали управление КГБ по городу и Лен­области. Нас ведь тоже, как говорится, не в дровах нашли, мы сознавали, где живем и с кем имеем дело. Когда все выплыло наружу, тихо расстались с предателем. Сделали это предельно аккуратно, чтобы не заронить в нем лишние подозрения. Медленно отодвинули человека в сторонку, перестали приглашать на заседания, пока он сам все не понял. Момент был драматический... Тот стукач позже стал заметным политическим деятелем современности. Он по-прежнему существует на федеральном горизонте и на протяжении двадцати лет активно пригвождает нас к позорному столбу за антинародные реформы...

— После разоблачения сексота комитет от вас отстал?
— Нет, конечно! Были разные истории, в том числе комичные. Проводили мы как-то семинар, который структурировали так, чтобы поделить его на протокольную часть с утвержденной программой и выступлениями политэкономов-орто­доксов, а также неформальные меро­приятия, проходившие на лестницах и в курилках в перерывах между официальными заседаниями. Там-то и разворачивались настоящие дискуссии. После семинара кто-то настучал в «контору», по возвращении в Питер начались жесткие разборки, нас стали по одному выдергивать для «душевных» бесед на Литейный. Мы быстро скоординировались, условившись, как будем действовать и что говорить. Среди нас был человек, который реально владел профессиональной стенографией, что тогда встречалось крайне редко, и вел подробнейшие отчеты по всем обсуждавшимся на семинаре вопросам. Собственно, речь о Михаиле Дмитриеве, несколько лет проработавшем впоследствии первым замом у Германа Грефа в Министерстве экономического развития и торговли, а сейчас возглавляющем Центр стратегических разработок. А у стенограммы, оказывается, есть особенность, о которой я не знал: расшифровать ее может лишь тот, кто записал. Конечно, существуют общепринятые правила, символы и знаки, но у каждого автора собственный почерк, другому его практически не понять. Словом, Михаила пригласили в «контору», где он честно признался, что все аккуратно запротоколировал в тетрадочке. Борцы с крамолой очень обрадовались и попросили немедленно прочесть записи. Михаил с готовностью взялся за дело: «Чубайс порекомендовал усилить работу по выполнению решений последнего пленума ЦК КПСС, а Кудрин предложил обратиться к недавнему выступлению генерального секретаря Брежнева. Развернулась оживленная дискуссия, какие именно следует предпринять меры...» И далее в том же духе, в стиле лучших передовиц газеты «Правда». Не уверен, что комитетчики клюнули на развесистую клюкву, но формальных оснований усомниться в услышанном у них не было.

— Развели товарищей чекистов...
— К счастью, до настоящих столкновений с КГБ не доходило, мы не призывали к свержению советского строя, не проводили демонстраций на Дворцовой площади и не расклеивали по ночам подрывающих устои государства листовок. Изначально конструкция строилась исключительно в профессиональной сфере. Так получилось, что в силу личностных особенностей вместе собрались люди, которых интересовали не баррикады, а то, почему не работает экономика СССР, какой она должна стать и как этого добиться. Мы и занимались проблемой на протяжении десяти лет. Наши усилия были направлены на теоретическую подготовку экономической реформы в стране, а не на организацию политических партий или движений.

— Да? А как же учрежденный вами клуб «Перестройка»?
— Ну, это конец 80-х! В стране все стало окончательно разваливаться и сыпаться. Ребята предлагали: «Толя, давай в народные депутаты! Иди на выборы в Верховный Совет СССР или России». Но мне это было не нужно и неинтересно. Как тому же Алексею Кудрину или Сергею Игнатьеву. Мы видели перед собой иную парадигму, готовясь не к политической, а к профессиональной работе по преобразованию отечественной экономики. К 1990 году наша команда оказалась фактически единственной в стране, кто именно этим занимался долго и предметно. Второй такой не было ни в официальной науке, ни вне ее.

— А Гайдар?
— Разумеется, я и Егора подразумеваю. К тому моменту мы уже несколько лет шли вместе, мгновенно сблизившись на общности интересов, едва выяснив, что по отдельности занимаемся одним и тем же. Надо сказать, столь глубокое погружение в предмет исследований в итоге сыграло с нами злую шутку. Да, мы наиболее профессионально разбирались в теме, чувствовали в себе готовность проводить реформы, но в любом новом деле крайне важно иметь достойных оппонентов, способных предъявлять содержательные контраргументы. У нас их, к сожалению, не было. Львиную долю всех возражений, которые высказывались, мы сформулировали сами для себя, тщательно проанализировав альтернативные варианты, понимая возможные последствия каждого из них и выбирая наименее болезненный путь. Иными словами, критики оказались не в силах нам помочь, подтолкнуть к новому решению, шла ли речь о технологии приватизации либо о чем-то другом. Именно из-за большого профессионального разрыва мы наверняка пропускали и разумные замечания, которые тонули в потоке глупостей и несуразностей, звучавших с разных сторон.

— Почему вашими яростными противниками стали Абалкин, Шаталин, Петраков, Шмелев и прочие классики советской политэкономии?
— Понимаете, с людьми, которых вы перечислили, приключилась драматическая история. С середины 60-х годов прошлого века они вели жесткую и тяжелую борьбу со сталинистами, иногда одерживая локальные победы, но чаще терпя сокрушительные поражения. О чем говорить, если им даже не давали публиковать научные труды и защищать диссертации? Они сопротивлялись, как могли, безусловно, представляя собой лучшую часть советской экономической науки. Собственно, мы учились на их примере. Изданная в 1974 году книга Николая Петракова «Кибернетические проблемы управления экономикой» одно время была моим настольным пособием. А Станислав Шаталин, напомню, был научным руководителем Егора Гайдара и Петра Авена. Словом, люди двадцать лет отстаивали взгляды и заслуживали за свою борьбу и принципиальность всяческого уважения. Но имелась маленькая проблемка: они были советскими экономистами, боролись за рыночный социализм с человеческим лицом и вторую модель хозрасчета. А мы в себе это преодолели окончательно и бесповоротно, хотя и не сразу. Я, кстати, одним из последних, за что ребята в свое время сильно меня долбали. Но к 88-му году понимание, что частная собственность является основой эффективной экономики, стало для нас азбукой, аксиомой. Для мэтров же это находилось за гранью добра и зла, чем-то невозможным, немыслимым. Принципиально иная система координат! Поэтому когда мы оказались у власти, быстро выяснилось, что в профессиональном отношении уважаемые академики не представляют для нас никакого интереса, они попросту бессодержательны, не могут сказать ничего существенного. Классики застряли в эпохе совершенствования социализма, которая закончилась раз и навсегда. Это откровение стало для большинства жуткой личной трагедией, кое-кто из них, как известно, спился, остальные превратились в наших непримиримых оппонентов. Почитайте Петракова, его статьи пышут такой нечеловеческой злобой, что даже неловко за него становится... Чуть менее категоричны Абалкин и Шмелев, хотя и от них нам по-прежнему достается. Особняком стояли лишь Аганбегян и Заславская, но это люди другого масштаба.

— Значит, Ельцин в 91-м году был обречен выбрать Гайдара и его команду?
— Ничего подобного! Решение Бориса Николаевича противоречило всем законам — логики, политики, психологии. Абсолютная загадка! Представьте себе Ельцина, прошедшего колоссальную жизненную школу, поработавшего директором крупного домостроительного комбината, возглавлявшего свердловскую областную парторганизацию, а затем Московский горком КПСС, ставшего кандидатом в члены Политбюро ЦК, все потерявшего и поднявшегося вновь. А рядом — 35-летний Егор, интеллигент в четвертом поколении, у которого за плечами лишь научная да журналистская работа. Трудно вообразить двух менее совместимых людей! Все разное — облик, язык, манеры, культурная среда, жизненные ценности. До сих пор не понимаю, как Ельцин смог принять Гайдара...
Конечно, определенную роль сыграл Геннадий Бурбулис, первый и последний госсекретарь России. Он, собственно, и представил Егора президенту. Но ведь тогда вокруг Ельцина вилось много разной публики. Встречались и серьезные бойцы, начиная со Скокова и кончая Хасбулатовым, на всю жизнь затаившим обиду, что, на мой взгляд, и послужило одним из психологических мотивов последующего крутого разворота «верного Руслана». Среди потенциальных кандидатов на пост главы российского правительства значился и Явлинский, по крайней мере я считал его серьезной фигурой, но, оказывается, по определенным причинам у Ельцина на сей счет было иное мнение. Тогда я этого не знал. В любом случае Борис Николаевич имел выбор. Повторяю, тем удивительнее, что он остановился на Гайдаре.

— Помните первую встречу с Ельциным?
— Егор представлял команду, отдель­ного собеседования не было, что тоже поразительно само по себе. Уникальная история, которая могла произойти лишь в тех условиях! Президент фактически поверил Гайдару на слово и под персональную ответственность принял все предложенные кандидатуры. Я возглавил во многом ключевой Госкомитет по управлению госимуществом и познакомился с президентом уже после назначения. Егора утвердили в должности 6 ноября 91-го, а меня через пару дней. Указ подписали — и вперед, работайте!

— А как Гайдар предложил вам стать главой ГКИ?
— Это случилось на 15-й правительственной даче в Архангельском примерно за месяц до назначения. Я уже помногу времени проводил в Москве, поскольку Егор нуждался в реальной помощи.

— Но вы ведь в тот момент еще были главным экономическим советником мэра Собчака?
— Совершенно бессмысленный пост! Я около полутора лет проработал первым зампредом Ленгорисполкома, и это было очень серьезно, но потом, как положено у демократов, начались тяжелые внутренние драки между исполнительной властью и законодателями. Летом 1991 года Собчак выиграл выборы на новую должность — мэра Питера, и исполком перестал существовать. Мои отношения с Анатолием Александровичем складывались непросто, совсем оставить меня не у дел Собчак не мог, поскольку я, как ни крути, был заметной фигурой в городе, вот он и предложил ни к чему не обязывающий пост. Правда, занимал я его от силы пару недель, после чего Егор позвал в Москву, и больше в Питер я не возвращался. Мы сидели на госдаче в Архангельском и работали над структурой будущего российского правительства: определялись с составом министерств, прописывали программы их деятельности на первый период, готовили кадровые решения. Из логики событий вытекало, что мне надо брать Министерство экономики или промышленности. И вот однажды поздно ночью Егор поднялся из-за рабочего стола и предложил: «Давай прогуляемся на свежем воздухе, заодно и поговорим». Ладно, пошли. Не успели отойти на десяток метров, как Гайдар без предисловий сказал: «Толя, я думал-думал и решил, что тебе необходимо возглавить комитет по госимуществу». Это предложение прозвучало совершенно неожиданно, поскольку Егор прекрасно знал, что в профессиональном смысле я терпеть не мог приватизацию, она была мне абсолютно неинтересна. У такого отношения есть предыстория, углубляться в детали не стану, скажу лишь, что на одном из наших подпольных семинаров в середине 80-х Виталий Найшуль изложил концепцию ваучерной приватизации, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы. Большинству собравшихся теория понравилась, только мы с Егором тогда категорически не согласились с ней, разгромив предложенный Виталием сценарий, не оставив от него камня на камне. И вот спустя несколько лет Гайдар вдруг предлагает взяться за проект, который мы сами же раскритиковали в пух и прах! Хорошо известно, что в мировой экономической мысли нет проблематики приватизации: в отличие от макроэкономической стабилизации это вопрос технологический и политический, а не научный... Кроме того, мы оба прекрасно сознавали, что история такая... антинародная, перспектива стать пугалом для миллионов сограждан мне не слишком улыбалась. Поэтому открытым текстом сказал: «Егор, после этого я на десятилетия вперед превращусь в самое ненавидимое существо на свете! Ясно как божий день». Гайдар ответил столь же прямо: «Но и ты пойми, Толя, что Министерство экономики — тактика, Министерство промышленности в нынешних условиях — чистой воды пиар, не подкрепленный ни ресурсами, ни полномочиями. Все, что сможешь там, — проводить совещания, высказывать благие пожелания и сочинять умные приказы, которые директора заводов потом будут выбрасывать в урны. Вот создание института частной собственности в стране — ключ, сердцевина». Спорить с таким аргументом смысла не имело, я согласился с Егором: надо — значит надо...

— И в итоге огребли сполна. Предчувствия вас не обманули...
— Знал, на что подписывался... Ведь главное обвинение от народа звучит как? Приватизация несправедлива. Да, не спорю, ваша правда. И объяснения, мол, иначе было нельзя, ровным счетом ничего не меняют. Эти претензии такой глубины залегания, которые не стираются временем... Знаете, раньше мы часто пользовались выражением «за добро». Его смысл в том, правильный ли совершен поступок, в верном ли направлении сделан шаг. Так вот: приватизация — за добро! Без каркаса частной собственности сегодняшняя российская экономика не просуществовала бы и года. Ни роста ВВП, ни повышения реального уровня жизни быть не могло. Подобная дилемма нередко встречается при решении глобальных задач, от которых зависит судьба страны: добро или справедливость. Это примерно как заставить ребенка всерьез ответить на вопрос: кого больше любишь — папу или маму? Понимая, что от сказанного зависит их жизнь... И на государственном уровне так бывает, и ты тоже не имеешь права промолчать. Иди потом и объясняй ста сорока миллионам соотечественников, что без этого было бы гораздо хуже...

— Тем более в ответ несется одно: отдай две «Волги» за ваучер! Ведь обещали, Анатолий Борисович...
— Обещал... Хотя если быть до конца точным, я говорил, что цена ваучера соответствовала цене двух автомашин «Волга». Собственно, так и было, а для некоторых так и есть. Те, кто купил за приватизационные чеки акции, например, «Газпрома», сегодня могут обменять их не только на «Волги». Однако кого из моих критиков это волнует? Особенно если учесть, что более сорока миллионов человек, отнесших ваучеры в инвестиционные фонды, полностью все потеряли, на сто процентов! Я, кстати, один из них. Повелся на шумную рекламу, взял акции некоего чекового фонда, не слишком вникая в детали. В результате средства этой шарашки, как и большинства остальных, успешно разворовали...

— Ельцин влезал в вашу работу?
— Конечно. Если бы не он, мы не смогли бы сделать самых драматических разворотов, когда все висело буквально на волоске. Таких ситуаций было несколько.

— Например?
— Скажем, крайне тяжелым выдался 93-й год. Егора уже убрали из правительства, нашу команду разогнали, фактически я остался один в окружении так называемых крепких хозяйственников во главе с Олегом Сосковцом. Они надежно взяли рычаги управления в натруженные руки и отдавать их не собирались. Позиция любого отраслевика всегда проста и понятна. Министр транспорта говорил: «Целиком поддерживаю и разделяю цели приватизации, но наш сектор трогать нельзя ни в коем случае, иначе это приведет к полному коллапсу в экономике страны и разрушит целостность хозяйственного комплекса. Все встанет, рухнет, пойдет прахом». Это был стандартный ответ. То же самое я слышал от министров промышленности, путей сообщения — и далее по списку со всеми остановками. В итоге объемы активов, которые должны были приватизироваться, шаг за шагом ужимались, ужимались, ужимались... Там появлялось специальное распоряжение, приостанавливающее приватизацию, здесь — постановление... А мы ведь придумали весьма жесткую конструкцию. Ваучер имел свободное обращение и рыночную стоимость, на которую приказом нельзя было повлиять. На старте чек оценивался в десять тысяч рублей, потом цена начала падать: девять тысяч, восемь, семь, шесть... Когда дошли до четырех тысяч, нам стало понятно: еще немного — и достигнем критической черты, за которой пойдет обвал. Панический сброс ваучеров окончательно подорвал бы доверие к целям приватизации и обрушил рынок. Понятно, на помощь отраслевиков рассчитывать не приходилось. Плюс давил контролируемый Хасбулатовым Верховный Совет, ежедневно вставлял палки в колеса. Что делать, когда тебя загнали в угол? Естественно, переходить в атаку! Мы тщательно подготовили контрнаступление, выбрали двадцать ключевых министерств, и я пошел к Борису Николаевичу с детально прописанными проектами поручений президента по каждому ведомству. Документы получились очень жесткими по языку, но технологичными по конструкции. Четкие сроки, меры по пунктам, персональная ответственность руководителя, в случае неисполнения поручения — вплоть до увольнения... И вот эти бумаги я отдал президенту. А он сам висит на грани импичмента, ведет перманентные бои с парламентом. В стране бушует инфляция, зреет настоящая гражданская война, во время демонстрации 1 мая в Москве погибли люди... Тем не менее после обстоятельного разговора Борис Николаевич подписал все до единого поручения, которые я принес. Правительство было в шоке! Виктор Степанович, помню, обалдел, только и сказал: «Ну, Анатолий, ты даешь!» После этого министр транспорта Ефимов в знак протеста подал в отставку, глава еще одного ведомства, очень хороший парень, с которым мы до сих пор дружим, едва не ушел из правительства, долго потом при встрече укорял: «Что же ты подставил меня перед президентом?» Я отвечал: «Родной, ты ведь иначе не понимал, шага не сделал навстречу, а вопрос формулировался предельно просто: или в России появляется частная собственность, или не будет страны. Извини, тут уж было не до наших теплых отношений».

— Да вы и вправду большевик, Анатолий Борисович!
— Возможно. Только большие задачи сладенькими уговорами не решаются. Цена слишком высока, если взялся отвечать — достигай результата. Это вам не ля-ля...

http://svpressa.ru/society/article/42013/ «Свободная пресса» 19 апреля 2011 года 02:19
Гайдарономика, как это было Дмитрий Иванов, Юрий Суханов
Приватизация 90-х как «окно возможностей» для нужных людей может повториться
В ближайшее время в России начнется беспрецедентная за последние годы кампания приватизация государственного имущества. Фактически, речь идет о продолжении приостановленной в конце 90-х годов прошлого столетия практики акционирования и последующей приватизации госсобственности. В план приватизации на 2011-2013 годы включены более 850 госкомпаний, а совокупная стоимость выставляемых на торги пакетов акций составит более 30 млрд долларов. Об этом во время своего визита в США на II Форум развивающихся рынков заявил один из главных по своей должности «государственников» РФ – куратор промышленности, вице-премьер Сергей Иванов.
«Среди них: ВТБ, «Совкомфлот», «Объединенная зерновая компания», РусГидро, Сбербанк, Роснефть, Росагролизинг, Россельхозбанк, РЖД и другие», - отметил Иванов, выступая 8 апреля в Майами. Среди прочего, приватизировать планируется и крупнейшую российскую судоходную компанию «Совкомфлот». «В этом году на торги будут выставлены 25% ее акций, еще столько же будут реализованы в 2012-2013 годах», - отметил чиновник. По его данным, «Совкомфлот» насчитывает около 150 судов, общим дедвейтом 11 млн. тонн.
Между тем, первая волна приватизации российской промышленности, прошедшая в 1990-е годы, остается одной из наиболее мифологизированных сторон нашей новейшей истории. В какой-то степени это одна из составляющих мифа легитимности нынешнего правящего тандема: последняя по времени оценка этому периоду была дана премьером Владимиром Путиным минувшей осенью – он говорил об олигархах, «поураганивших» в предыдущее десятилетие.
В результате нескольких волн акционирования предприятий, ваучерной кампании, так называемых «залоговых аукционов» - практически вся крупная промышленность, созданная и укрепленная в советские годы, оказалась так или иначе в частных руках. Это было логическим следствием либеральных экономических реформ — большинство западных экономических теорий считают частное владение средствами производства более эффективным, чем государственное.
Хотя уже заявлено, что процесс новой приватизации будет отслеживаться федеральной Счетной палатой, процесс обещает быть одиозным. Ниже «СП» напоминает некоторые детали «допутинской» приватизации — по мере возможностей, приводя денежные суммы к их современному эквиваленту, пользуясь общедоступным калькулятором долларовой инфляции и приводит некоторые комментарии экспертов, убеждения которых подчас диаметрально противоположны друг другу.
--------------------------------------------------------------------------------
По оценке Счетной палаты, за 10 лет – с 1995 по 2005 годы – федеральному бюджету был нанесен ущерб более чем в 900 млрд. рублей. Это случилось из-за несправедливой приватизации: отсутствовало четкое описание активов, которые в подавляющем большинстве случаев были недооценены. А по данным МВД, с 1993 по 2003 годы было выявлено более 50 тысяч преступлений, связанных с приватизацией.
Металлургическая отрасль, которая приносила доход даже в эпоху разрухи, была продана за сущие копейки на так называемых «залоговых аукционах».

«Норильский никель» - 170 млн. долларов

«Новолипецкий металлургический комбинат» – 31 млн. долларов

«Мечел» - 13 млн. долларов

Другой гигант металлургической отрасли – компания «Северсталь» - достался Алексею Мордашову. 51% акций компании, владеющей огромным Череповецким металлургическим комбинатом, были распределены между работниками в 1993 году. Мордашов впоследствии различными способами получил полный контроль над компанией.
Таким образом, если не учитывать те акции, которые российские финансовые воротилы получили, купив у населения ваучеры, то российская металлургия ушла от государства за 214 млн. долларов. Учитывая инфляцию американской валюты, сегодня это примерно 311 млн. долларов. Смешные цифры. Один лишь Норникель сегодня стоит более 52 млрд. долларов. Всего же за годы своего существования Норникель заработал для своих владельцев более 23 млрд. долларов - таким образом, он окупился уже примерно в 130 раз. А Новолипецкий металлургический комбинат принёс свыше 11 млрд. долларов - его можно признать чемпионом по самоокупаесости: около 350 раз.
Нефтяная отрасль, до сих пор кормящая Россию, также была продана с чудовищной «скидкой».

«ЮКОС» - 159 млн. долларов

«Сиданко» (ныне ТНК-BP) – 130 млн. долларов

«Сургутнефтегаз» - 88,9 млн. долларов

ЛУКОЙЛ – 141 млн. долларов

«Нафта-Москва» (владела пакетами акций различных компаний, в том числе – нефтегазового комплекса) - 20 млн. долларов

Таким образом, российская нефтянка ушла с молотка за 639 млн. долларов, что в нынешних ценах – 927 млн. долларов. Сегодня столько стоит чуть более 1,5% акций ЛУКОЙЛа. Кстати, совокупная чистая прибыль ЛУКОЙЛа за все это время составила более 65 млрд. долларов. «Сургутнефтегаз» же заработал почти 34 млрд. долларов.
Становятся понятны масштабы пропасти между ценой продажи и теми доходами, которые государство упустило из своих рук.
Позже всех завершилась приватизация электроэнергетической отрасли. Один из главных идеологов «разгосударствления» экономики Анатолий Чубайс, многие годы являвшийся председателем правления РАО «ЕЭС России» успел аккурат до кризиса (к июлю 2008 года) продать практически все электроэнергетические активы более чем за 830 млрд. рублей. В ходе реформы холдинг был «распакован» на генерирующие, распределительные и сетевые компании. Условием распродажи были масштабные инвестиционные программы по строительству новых мощностей и сетей, однако разразившийся практически сразу кризис нарушил планы инвесторов. Многие компании обращались с просьбой отсрочить даты ввода новых объектов в эксплуатацию, стройки заморозили, компании начали просить у государства денег – и это при том, что изначально реформа предполагала избавление государства от трат. Не нарушились только планы по повышению тарифов для потребителей: за счет тарифов инвесторы должны были постепенно возвращать вложенные в строительство средства. Однако деньги возвращаются, а новые мощности вводятся крайне медленно.
--------------------------------------------------------------------------------
Если в сырьевых и энергетических отраслях воображение потрясают суммы приватизации этих холдингов, то в машиностроении, еще одной из важнейших ветвей индустрии СССР, приватизация сопровождалась не только «поэзией цифр», но и потрясающими, достойными приключенческих романов, историями. Кстати, «раздербанивание» этой отрасли началось одним из первых.
Основные заводы в первые годы независимой России были акционированы. Этот процесс можно, пожалуй, назвать последней советской идеологической кампанией — в акционирование опытные директора заводов «вписывались» с поистине комсомольским энтузиазмом.
Именно так произошло на знаменитейшем Челябинском тракторном заводе. В 1992 году он получил едва ли не первое в стране свидетельство об акционировании, о чем руководство завода и области особо хлопотали в Москве. Уставной капитал завода был разделен по следующему принципу: 25% обычных и привилегированных акций были распределены среди трудового коллектива, 5% - среди менеджмента, 65% проданы на конкурсах и аукционах.
Однако выпустить акции и распределить их — еще не значит обеспечить себе контроль над активами. Этот урок «красным директорам» начала 90-х пришлось выучить на себе. На ЧТЗ, как обтекаемо пишут в справочниках, «из-за просчетов на начальном этапе менеджмент не сумел установить контроль над предприятием». Попросту говоря, выпуская акции и наделяя ими менеджмент и трудовой коллектив, руководители заводов не подумали о возможных спекулянтах, которые могут путем скупки миноритарных пакетов стать в одночасье хозяевами положения. На ЧТЗ таким удачливым спекулянтом стал предприниматель Василий Кичеджи, в конце нулевых работавший в московском правительстве главой департамента транспорта и связи. В 1995 же году он скупил близкий к блокирующему пакет и с учетом полученных в доверительное управление акций добился смены руководства.
Ответный ход со стороны обиженных на Кичеджи руководителей области наступил, однако, довольно быстро. Когда в России разразился экономический кризис 1998 года, заводу Кичеджи просто не стали помогать — и уже в этом же году на предприятии было введено конкурсное производство, официально завершенное только в 2006 году. Его итоги до сих пор оспариваются в судах, а юридическое лицо ЧТЗ сменилось.
При этом цены, по которым в первой половине 90-х годов можно было «консолидировать миноритарный пакет», поражают воображение своей незначительностью. Поражали и тогда — например, в мае 1993 года компания «Биопроцесс» выиграла общероссийский аукцион по продаже акций АО «Уральский завод тяжелого машиностроения» («Уралмаш») за приватизационные чеки. Компания, которую контролировал известный предприниматель Каха Бендукидзе, получила 18% акций завода и купила на рынке еще 4%. Гигантский завод, флагман советского тяжпрома, Бендукидзе приобрел за 700 тысяч тогдашних долларов (примерно 1,07 млн долларов нынешних). Сам бизнесмен тогда признавал, что «за одну тысячную стоимости купил его».
Уже тогда, сравнивая приблизительную оценку заводских активов с ценой приватизации, многие оппозиционеры утверждали, что данные сделки несправедливы. Так, экс-министр печати и известный деятель патриотического лагеря Борис Миронов приводил данные по автозаводу имени Лихачева в Москве: одно из крупнейших предприятий страны, по его информации, со стоимостью основных фондов не менее 1 млрд. долларов, было продано за 4 млн. долларов.
Даже при тогдашней весьма либеральной законодательной базе некоторые приватизационные сделки проводились на грани, а также за гранью фола. Таков случай «Северной верфи» в Санкт-Петербурге. Когда в 1992 году на пока еще государственном судостроительном заводе «Северная верфь» были заложены эскадренные миноносцы для Военно-морского флота России, данный проект полностью финансировался из государственного бюджета. Однако при приватизации верфи находившиеся в постройке корабли не были переданы на баланс государства, как это следовало по законам, а достались предприятию-двойнику со схожим названием АО «Судостроительный завод «Северная верфь». Его учредителями выступили физические лица, не имевшие к заводу никакого отношения. Вместе с остальным имуществом гигантской верфи.
Результатом этой операции явилось то, что государство потеряло деньги, которые за эсминцы перечислил купивший их уже в нашем столетии Китай. В 2003 году по делу «Северной верфи» было возбуждено уголовное дело. Очевидно, произошедшая «гениальная комбинация» была уже чересчур даже на фоне остальных эпизодов приватизации в России.
--------------------------------------------------------------------------------
Что касается пищевой промышленности, здесь действовали аналогичные схемы, но с одной весьма значительной поправкой: в отличие от продукции большинства отраслей машиностроения, в 1990-е годы продукты питания были гарантированно ликвидным товаром, и бизнес на них с самого начала планировался как работающий, а не «ликвидационный».
Модельным предприятием для приватизации в «пищевке» стал Лианозовский молочный комбинат. Построенный незадолго до краха СССР, но при этом уже нуждающийся в модернизации, завод был акционирован в 1992 году, а к 1994-му прочно сросся с корпорацией «Вимм-Билль-Данн». Немедленно после прихода на завод частного известора предприятие было жестко санировано (проведено некоторое сокращение штатов, были сброшены с баланса неприбыльные детский сад и дом отдыха), часть оборудования попросту ушла в металлолом. Однако экономические показатели неизменно внушали оптимизм, и завод по-прежнему остается одним из лидеров отрасли. Достаточно удачная финансовая биография холдинга пришла к логическому завершению в 2010 году, когда основным владельцем ВБД примерно за 5 млрд. долларов стала компания Pepsico.
По-другому складывалась судьба основного конкурента Лианозовского завода на рынке пакетированных соков — холдинга «Лебедянский». Основным владельцем холдинга был и остается депутат Госдумы Николай Борцов, которому (вместе с сыном Юрием) принадлежат 67% акций. Борцова можно назвать одним из хорошо адаптировавшихся к современности «красных директоров», что вполне коррелирует с общим более патриархальным укладом Черноземного региона России.
--------------------------------------------------------------------------------
Итак, судьбы приватизированных в 1990-х годах предприятий сложились по-разному. Однако лишь меньшая часть из них, как Лианозовский молочный комбинат и сырьевые гиганты, выжила и успешно развивается. Куда более типичным является сценарий быстрого или медленного развала предприятий, которые их собственники либо «не потянули» развивать, либо сочли это экономически невыгодным. Во многом именно плоды приватизации Россия сейчас пожинает в виде разваленного военно-промышленного комплекса, авиа-, а теперь и автомобилестроения.
«Крупнейшими плательщиками дивидентов государству в 2000-м году были «Газпром» (1271,8 млн. руб.), «Лукойл» (356,8 ), РАО «ЕЭС «России» (300,3), ТНК (287,5), «Роснефть» (200), Славнефть (187,4), ТВЭЛ (151,9), «Алроса» (86), аэропорт «Шереметьево» (75), - отмечает всё тот же Борис Миронов. - Итого, самые богатые компании России, вышедшие из-под государственного управления, «связывающего по рукам и ногам», «душащего творческую мысль свободного предпринимательства», «не допускавшего малейшей инициативы», и обретшие, наконец, ту рыночную независимость, которая позволяет им широко и во всей полноте демонстрировать преимущества частного хозяйства, дали российской казне за тот год 2 млрд. 916 млн. 700 тыс. руб. Теперь внимание: доход России от одного только совместного российско-вьетнамского (государственного!) предприятия «Вьетсовпетро» составил за тот же год 12 млрд. 10 млн. руб. Что, «Вьетсовпетро» - супергигант мирового масштаба, больше Газпрома, РАО «ЕЭС», Лукойла, «Роснефти»… вместе взятых? Нет, конечно, это сравнительно небольшое по сравнению с вышеперечисленными гигантами, предприятие, добывающее нефть у берегов Вьетнама. Причина проста. Подписанный еще в советские времена и не пересмотренный ныне договор между СССР и Вьетнамом, а также позиция вьетнамской стороны таковы, что не позволяют никаким чубайсам ни скрывать, ни прятать где-нибудь в оффшорах российскую часть прибыли, не позволяют под предлогом «неэффективности» государственного управления собственностью приватизировать российскую долю этого совместного предприятия. На примере «Вьетсовпетро» легко представить, какие невероятные, немыслимые деньги воруют крупные российские компании, «крысят» их и тащат за границу».
За один только 1994-й год потери государственной казны от приватизации, по данным Контрольно-бюджетного комитета Госдумы РФ, составили 1 триллион 669 миллиардов неденоминированных рублей. Продав 46 тысяч 815 предприятий, Госкомимущество Чубайса дало казне менее 1 млрд. долларов, в то время как аналогичная приватизация в Чехии по объему в два раза меньше – 25 тысяч предприятий - принесла доход государству в 1,2 млрд. долларов — эти цифры стали одним из фундаментов мифологемы о «грабительской приватизации», и действительно — назвать их справедливыми трудно.
От «распродажи» крупнейших российских предприятий, стоимость которых по минимальной цене превышает 1 трлн. долларов, в казну поступило ... 7 млрд. 200 млн. долларов.
Примечательно, что время от времени выдвигались предложения компенсировать фактически ограбленному государству хотя бы часть средств, потерянных из-за приватизации. В частности, в декабре 2007 года в Госдуму вносили законопроект, согласно которому прибыль компаний, «подаренных» в ходе залоговых аукционов за 10 лет – с 1995 по 2005 годы – облагалась бы 20-процентным налогом. Государство могло получить таким образом около 1,5 трлн. рублей. Стоит ли говорить, что законопроект не прошел: чем больше денег – тем сложнее с ними расставаться.

http://www.apn.ru/publications/article24849.htm «Агентство Политических Новостей» 2011-09-07
Что же все-таки свело Егора Гайдара в относительно раннюю могилу? Виктор Топоров
Рецензия

Клеветническая история
Ровно 20 лет назад избранный во всенародном ослеплении президент несуществующего государства Россия некто Б. Н. Ельцин, успевший смертельно перетрусить в роковые августовские дни (его тогда с трудом удержали от бегства по секретному туннелю в посольство США и силком загнали на танк), арестовав или убив (с инсценировкой самоубийства) участников ГКЧП, запретив и распустив КПСС и публично поглумившись над доставленным на Съезд народных депутатов М. С. Горбачевым, позволил себе наконец-то расслабиться в обществе проверенных десятилетиями собутыльников, внезапно ставших теперь министрами, генералами и государственными деятелями.
В многомесячном запое, так и не приходя в сознание, призвал по совету нудного преподавателя научного коммунизма, некоего пухлощекого, причмокивающего человечка, которому и препоручил руководство все еще великой и по-прежнему единой страной. Спохватился в начале декабря, когда ему внушили, будто Горбачев вновь набрал былую аппаратную силу; испугался еще сильнее, чем в августе, – и с перепугу в одночасье распустил СССР, чем обрек на неисчислимые бедствия десятки, если не сотни миллионов соотечественников.
СССР распускал тоже пьяный - и, будучи неграмотным, передоверил подготовку и написание важнейших документов причмокивающему человечку. Этому же человечку приказал, наспех набрав собственную команду, ограбить и разорить «дорогих россиян» под видом якобы позарез необходимых экономических реформ. Человечек, что называется, и бровью не повел.

Цитата :

«Старушки голодают и умирают с голоду» - доложили ему уже на второй месяц так называемых реформ. «Старушки – не аргумент», –

возразил пухлощекий причмокивающий человечек.
Будучи обжорой и пьяницей, он, однако же, не был вором, чего, увы, никак нельзя было сказать ни про одного из членов набранной им впопыхах команды «чикагских мальчиков в розовых штанишках», - но если голодающие старушки это не аргумент, то и ворующие сотнями тысяч (поначалу), миллионами и миллиардами сотрудники и соратники это не аргумент тоже. Тем более что вечно пьяный президент не давал своего и/о премьер-министра в обиду, а американский специалист по развалу советской экономики регулярно снабжал Причмокалу ценными руководящими указаниями.
В каждой шутке есть, как известно, лишь доля шутки. Всё, изложенное в предыдущем абзаце, можно, конечно, счесть клеветой на всенародно избранного и на его сподвижников (клеветой, вдвойне отвратительной из-за того, что главных фигурантов уже нет в живых) или, скорее, признать пародией на определенную систему общественно-политических взглядов, - но если это и пародия, то только стилистическая.
То есть всё то же самое говорят, пишут и думают на полном серьезе про события двадцатилетней давности и про тогдашних ключевых персонажей (я, кстати, и сам так думаю, говорю и, бывает, пишу), - вот только говорят без предпринятого нами сугубо в демонстрационно-пропедевтических целях стилистического усугубления. Того самого усугубления (когда чуть менее грубого, когда еще куда более грубого), на котором строится сатирическая пьеса Станислава Белковского «Покаяние» .

Героическая история
Есть, впрочем, и противоположная точка зрения – и вы ее тоже знаете. Героическая защита Белого дома в исторические августовские дни и беспримерное личное мужество Бориса Николаевича Ельцина позволили растоптать и раздавить гадину имперского коммунистического реванша еще в колыбели, не говоря уж о том, что тем самым вызволен был М. С. Горбачев из Форосского плена.
Немедленно занявшись назревшими и даже скорее давным-давно перезревшими реформами, Б. Н. Ельцин бесстрашно приблизил к себе молодых завлабов. Дело реформ было поручено внуку писателя и сыну контр-адмирала, владеющему пятью иностранными языками, и другим блестящим молодым умам. А когда неблагодарный Горбачев, отдышавшись, задумал-таки перетянуть одеяло власти на себя, президент РФ выдернул из-под него весь федеральный матрас заодно с кроватью!
Пьяных в Беловежской пуще не было; пить им было там некогда, да и все боялись, что Горбачев их отравит. Роспуск СССР практически единогласно одобрил Верховный совет. Вслед за этим (но не вследствие этого) стране начали грозить голод, холод, гражданская война и колоссальный денежный навес в виде трудовых и гробовых накоплений. Но тут Гайдар одним махом всё это побивахом. И разрыхливахом почву для ваучерной приватизации по Чубайсу. И отошел в сторону. Вернее, его отошли, променяв на красного директора Черномырдина.
И, хотя Гайдару дали на прощанье всё, он не взял ничего (кроме одного института) – и без малого двадцать лет спустя умер с горя. А настоящие реформы – они нет, еще даже не начинались. Гайдар хотел, но ему не позволили – и он умер с горя.

Пятый вариант
Вот, кстати, едва ли не ключевой вопрос: что же все-таки свело Егора Тимуровича Гайдара в относительно раннюю могилу? Одни говорят: страдания за Россию, в которой так и не удалось провести настоящих реформ. Другие говорят: пьянство и обжорство. Третьи говорят: страдания за Россию, в которой так и не удалось провести настоящих реформ, обернувшиеся пьянством и обжорством. Четвертые говорят: пьянство и обжорство, обернувшиеся страданиями за Россию, в которой так и не удалось провести настоящих реформ.
Пятый вариант предложен в пьесе «Покаяние», написанной известным политологом и (хотя он сам это отрицает) политтехнологом Станиславом Белковским. По его версии, - разумеется, фантастической (хотя и ничуть не более фантастической, чем любая из изложенных выше), - «человека, похожего на Егора Тимуровича Гайдара» (а именно Игоря Тамерлановича Кочубея) приговаривают к смерти и казнят ближайшие сподвижники, один из которых (главный) «похож на Анатолия Чубайса», другой – на Леонида Гозмана (и немного – на Альфреда Коха), а третий – на профессора и бывшего министра Евгения Ясина.
Отвратительны, естественно, все трое, но, пожалуй, «Ясин» получается даже гаже обоих своих учеников. Правда, «Ясин» (Дедушкин), на мой вкус, слишком сильно смахивает на Игната Присядкина (похожего, в свою очередь, на писателя Анатолия Приставкина) из давнего романа Андрея Мальгина «Советник президента», зато Гоцлибердан с Толем, да и сам Кочубей, - образы вполне оригинальные; а на заднем плане (но далеко не на последних ролях) мелькает некто Полевой, похожий в свою очередь на некоего Лугового – на того самого Лугового, который фигурирует в истории с чаем с полонием. В пьесе «Покаяние» полоний вызывает скоротечный отек легкого.
Гайдар (ну, Кочубей, какая разница!), по версии Белковского, внезапно прозрел. И обратился к Богу. И покаялся в неисчислимых грехах - и своих, и подельников. Перестал делать бесстрастное «покерное лицо» - и тем самым подверг опасности «последующего разоблачения» весь двадцатилетний сеанс черной магии либерализма, весь блеф якобы вынужденных, якобы успешно проведенных и якобы все еще не доведенных до конца реформ. После чего остальным политическим шулерам оставалось его только убить. Впрочем, эти шулеры стали кровопийцами уже давно. Да и сам «Кочубей» отстрелял бездомных собак по числу бакинских комиссаров. Вообще, это число – 27 («двадцать шесть их было, двадцать шесть, их могилы песком не занесть» плюс благополучно избежавший расстрела Анастас Иванович Микоян) – обладает в пьесе «Покаяние» определенной мистической аурой.
А почему, кстати, «Покаяние»? Название отсылает (обговаривается это и в самой пьесе) к знаменитому грузинскому фильму четвертьвековой давности.
Помнится, я спросил тогда у известного московского переводчика Ананиашвили:

Цитата :

«Но почему же «Покаяние»? В фильме речь идет не о покаянии, а об искуплении. Наверняка просто неверно перевели ключевое слово с грузинского». –

Цитата :

А по-грузински это одно и то же слово, -

с невозмутимой важностью возразил мне Элизбар Георгиевич. И, озвучь я свою спонтанную, но, к счастью, мысленную реакцию на эти слова, получить бы мне по нынешнему законодательству 282-ю статью, а по тогдашнему – 15 суток. Но, пожалуй, в каком-то смысле так и есть: искупление это деятельное покаяние – и в пьесе у Белковского с этим связана сюжетная перипетия совсем уже ирреальная.

Уморительно смешно
Кочубей не просто молится и постится и не просто разоблачает «реформы» и «реформаторов» в серии интервью зарубежным корреспондентам и в ходе триумфальной гастрольной поездки по США (организованной все тем же «Чубайсом», чтобы отвлечь своего друга и учителя от дурных мыслей); нет, он замышляет вернуться во власть – с тем чтобы во искупление содеянного ранее провести наконец-то настоящие реформы, провести «реформы с человеческим лицом».
И, самое интересное (но, кстати, и самое фантастическое), дерзкие планы давным-давно спроваженного в политическое небытие «Гайдара» находят заинтересованный отклик наверху. На каком верху? На самом верху. Да, но все-таки, на каком именно?
Здесь необходимо обратиться к фигуре самого драматурга. В сегодняшней параноидально раздвоенной политической и общественной жизни одни считают его беспощадным критиком режима (то есть всей действующей власти в ее совокупности), а другие – засланным казачком, а конкретнее, - казачком, засланным Игорем Ивановичем Сечиным с тем, чтобы, изрядно напугав Путина возможным и явно нежелательным развитием событий в случае его ухода из власти, принудить «национального лидера» к формальному лидерству на неопределенно долгий срок.
Есть, естественно, и третья версия, согласно которой Станислав Белковский – и засланный предположительно Сечиным казачок, и, вместе с тем, сорвавшаяся с цепи корабельная пушка, вслепую палящая, куда вздумается. Надо ли уточнять, что вопрос о гипотетическом возвращении Гайдара («Гайдара») во власть по отмашке с самого верха, играет совершенно разными красками в зависимости от того, кто этот вопрос формулирует, - засланный сечинский казачок или независимый критик режима. Надо ли уточнять, что в зависимости от этого меняется и общий мессидж заведомо неоднозначной пьесы?
То есть реформы - дрянь и реформаторы – дрянь-людишки, это ясно при любом раскладе. А вот дальше-то что?
Однако кем бы ни был на самом деле Станислав Белковский, литературной одаренности у него не отнимешь. Пьеса (разумеется, пьеса для чтения, хотя ее вроде бы собираются ставить) прежде всего прекрасно написана: уморительно смешно для сторонников первой версии происшедшего со страной за последние двадцать лет – и смертельно обидно для сторонников противоположной версии.
Политолог Белковский может быть (или не быть) не просто политическим провокатором, но провокатором двойным и тройным, вроде попа Гапона, - а вот сатирический писатель Белковский неожиданно хорош, я бы сказал даже, чрезвычайно хорош, - и никакая предполагаемая гапоновщина этого отменить не может.
В конце концов, у изряднопорядочной рукопожатной публики туманного Альбиона есть что в этом смысле предъявить и самому Свифту. Или, продолжая разговор о сатириках, давайте вспомним, на кого, собственно, работал Джордж Оруэлл, - или давайте лучше не будем вспоминать об этом.

Впервые опубликовано www.online812.ru[i]

http://svpressa.ru/blogs/article/36297/ Свободная пресса 26 декабря 2010 года 22:11
Гайдар, «Покаяние» Павел Пряников
Политолог Станислав Белковский написал книгу о преступлении, прозрении и наказании главного российского либерала
Книгу – точнее, пьесу - Белковского «Покаяние» я прочитал за полторы ночи. Потом понял, что именно и в тёмное время суток, и в декабре, и в собянинской Москве её и надо читать. В любом другом месте и в любое другое время «Покаяние» покажется гротеском. А когда у тебя за окном стылая, ледяная Москва, во дворе кто-то рычит человеческим голосом, над крышами виден фейерверк из ресторана «Обломов», жертва свободы и экономических реформ – бомж – волоком тащит по катку-тротуару чугунную урну, недалеко от мечети на Татарской улице кто-то палит из травмата – тогда и понимаешь, что всё это декорации к пьесе Белковского. И веришь вдвойне тому, что упрятано в книге.
Станислав Александрович избрал пока неизведанный для российской литературы жанр: бытописательство российской элиты – что едят, пьют, как ведут интимные разговоры, занимаются сексом, на чём они делают бабло и как его тратят. Но это антураж. В центре книги «сложные душевные терзания» некого Игоря Тамерлановича Кочубея, премьер-министра на пенсии. Автор и не скрывает, что его прототип – Егор Тимурович Гайдар (его перекошенное лицо, сбрасываемое с небес в Россию двуглавым лебедем на небо, вынесено на обложку). Среди основных участников пьесы жена Кочубея Мария-Марфа, её любовник Гоцлибердан (в нём угадывается Альфред Кох), одновременно являющийся правой рукой Бориса Алексеевича Толя, президента Корпорации вечной жизни (глава Роснано Анатолий Чубайс?). Дополняет список участников пьесы - главных либералов России президент Академии рыночной экономики Евгений Волкович Дедушкин (мне показалось, что его прототип – Евгений Ясин).
Главный герой Кочубей-Гайдар последние лет 5-7 занят только тем, что пьёт и спит у себя в загородном доме. Гоцлибердан сокрушается в разговоре с Толем и Дедушкиным:

Цитата :

«Ложится в два ночи, в шесть просыпается, выпивает бутылку водки ноль семь, потом засыпает, потом обед, за обедом – полбутылки, потом спит час, ни х… не делает, читает газеты, торчит в Интернете часа четыре, потом ужин, снова бутылка – и так до двух. В город не выезжает. Поправился на восемь килограмм. Выглядит как бомж. Прислуга уже узнавать перестала».

Это паразитическое времяпровождение Кочубею обеспечивает Толь. Оплачивает все его расходы, организует текущую жизнь, следит за 3 совместными оффшорами, где у Игоря Тамерлановича скопилось 380 млн долларов. Сам же Толь занят важными инновационными делами: его Корпорация изобретает вечную таблетку от головной боли (она называется «анатоль» - производное от анальгин + Толь), пытается акклиматизировать на подмосковном кладбище бамбук, генным путём выводит полулюдей-полуобезьян.
Но праздная жизнь подкосила премьер-министра: он связался с попом-якутом, тот, видимо, стал давить на его совесть, Кочубей в итоге решился на пересмотр итогов своей жизни. Толь и окружение не могут позволить себе, что Игорь Тамерланович предал либеральное дело, поведал, как всё было на самом деле в 90-е. Кочубей, к примеру, рассказывает Дедушкину, почему Ельцин назначил его премьер-министром:

Цитата :

«Ельцин, профессор, взял меня потому, что ему нравились мои тосты. Под водку «Романов» за двести рублей бутылка. Но главное – я смотрел на Ельцина с сыновней преданностью. С сыновней! А у Ельцина никогда не было сына. Он грезил сыном, но не сложилось. Вот почему он меня назначил».

Толь подключает все свои силы, чтобы опорочить попа, добиться его снятия через знакомого митрополита. В дело подключают охранника Толя – некого лезгина Якова, по совместительству любовника митрополита; за миллион долларов добиваются подписи патриарха о снятии якута (патриарх обязан либералам – в начале 90-х они дали ему возможность беспошлинного импорта спиртного). Когда ничего не помогает, они убивают попа, подстроив дело так, что это якобы дело рук исламских экстремистов.
Полностью весь сюжет книги пересказывать нет смысла – её надо читать, в пьесе много циничного юмора, бытовых подробностей, дьявольских планов Толя (несколько намёков на его соответствие булгаковскому Воланду). Кратко лишь упомяну, что Кочубей путешествует сначала с накладной чёрной бородой (чтобы не узнали и не избили ожесточённые на него россияне) по Москве, а затем и по России. Увиденное повергает бывшего премьер-министра в шок: нищета, безысходность, больные, увечные люди – и вот за это он боролся в 90-е!? Вот кусок из пьесы о его поездке в Нерюнгри:

Цитата :

«Мария. И что же ты там увидел?

Кочубей. Панельный дом конца семидесятых. Посреди дома – трещина. В квартире – плюс девять градусов. Люди сидят в старых пыжиковых шапках. Дорог нет вообще… У них в квартире я долго искал пульт, чтобы выключить телевизор. И вдруг понял, что пульта нет никакого. Есть старый советский телевизор, «Рубин», 85 года выпуска. И никакого пульта. Это другая планета, ты понимаешь! Фантастический триллер! Я чувствовал себя капитаном звездолёта, потерпевшего крушение».

Разумеется, разве власть будет держать в своих рядах человека с такими мыслями?
Толь решает отравить Кочубея производимым его Корпорацией наноядом. Яд должен вылить в стакан водки Игорю Тамерлановичу Гоцлибердан. Но как во многих классических пьесах, между «Моцартом и Сальери» завязывается диалог. Кочубей призывает каяться перед народом и миром и их с Толем, на что Гоцлибердан выдаёт тираду, которую теоретически мог произнести любой представитель российской элиты:

Цитата :

«Гоцлибердан. Ты перед этим быдлом выслужиться хочешь?

Кочубей. Перед каким быдлом, Гоц?

Гоцлибердан. Перед народом русским, богоносцем, еб… его в душу мать. Ты народу хочешь сказать, что ты весь из себя покаянный, а мы из ослиной мочи придуманы?
Так знай же: народу ты со своим покаянием абсолютно по х… Ты к ним будешь свои розовые губки в трубочку тянуть, а они – отрыгнут в лаборантское твоё лицо рябину на коньяке, и только перевернутся на другой бок. Ты знаешь, когда этот народ бывает счастлив? Когда у него х… в жопе. Чей-то чужой стальной х… И главное – никогда этот х… из жопы не вынимать. Чтобы быдло это наглость не потеряло. А таких, как ты, оно миллиард переварило, и ещё полтора переварит».

Книга «Покаяние» заканчивается любимой песней Кочубея:

Цитата :

«Облака, белогривые лошадки,
Облака, что вы мчитесь без оглядки…»

и его монологом с того света к своей Маше:

Цитата :

«Тут, Машенька, в целом всё ничего. Побудка только ранняя. В шесть утра. На завтрак дают какую-то мешанину… Какое это страшное место! Пусть лучше Господь избавит вас всех от этих глубин!»

Егор Тимурович Кочубей на самом деле не в Ад попал после смерти, а в настоящую Россию – ту самую, которую он сконструировал вместе с Толем, Гоцлиберданом, лезгином Яковом и его любовником митрополитом, профессором Дедушкиным, президентом РФ (по ходу пьесы он хочет возвратить Кочубея в правительство – продолжать реформы), Ельциным и пр. Точнее - Россия в посмертном её описании Кочубеем и есть Ад. Хотелось, чтобы Станслав Белковский оказался прав, и любой «реформатор» в личную награду получал бы итог своей реформы (желательно - на этом свете).

http://svpressa.ru/society/article/47787/ «Свободная пресса» 14 сентября 2011 года 19:11
В Москве вновь появятся «юные гайдаровцы»
Кристина Трухан, Дмитрий Трещанин
Одна из школ столицы будет названа в честь героя 90-х - Егора Гайдара
Фигуры недавнего прошлого умирают, но не уходят. Власть спешит увековечить память тех, кого она потеряла. Вслед за улицей Ахмада Кадырова в Москве появится ещё одна точка, которая будет носить имя культового в определённых кругах персонажа — Егора Тимуровича Гайдара.
Жертвой культика личности известного экономиста выпало стать обычной школе №1301. Это образовательное учреждение находится далеко не в центре — в Восточном административном округе, район Соколиная гора. Эта школа, вероятно, кроме громкого имени, получит и все причитающиеся к нему привилегии: усиленное преподавание профильных предметов (школа уже сейчас специализируется на экономике), большее финансирование и бюст героя на входе в здание.
О скором переименовании объявил глава столичного комитета общественных связей Александр Чистяков на заседании столичного правительства.

Цитата :

«Данный проект распоряжения подготовлен в соответствии с указом президента», — передают его слова «РИА Новости».

В качестве объяснения Чистяков указал, что в этом учебном заведении уже углубленно изучают экономику. Отметим, что в столице есть и другие школы такой же направленности.
Официально эта инициатива возникла по воле самого школьного коллектива. Преподавательский состав будто бы попросил столичные власти назвать учебное заведение в честь одного из либералов-рыночников, которые реформировали отечественную экономику в 90-х годах. А уже столичные чиновники эту идею одобрили.
Но на самом деле автором этой затеи можно смело считать президента России Дмитрия Медведева — именно он в прошлом году издал указ об увековечивании памяти Егора Гайдара. Этот же документ «рекомендовал» правительству Москвы назвать какое-либо столичное общеобразовательное учреждение в честь покойного экономиста. И вот спустя год с лишним пожелание главы государства было исполнено.
Напомним, что известный реформатор скончался менее двух лет назад, 16-го декабря 2009 года, в возрасте 53-х лет. Спустя некоторое время его ученики и последователи начали присваивать его имя всему, до чего могли дотянуться.
Сначала переименованию подвергся Институт экономики переходного периода. Собственно, Гайдар его и открыл, и назвать вуз в честь отца-основателя было логично и резонно. Потом появились персональные «гайдаровские» стипендии — их назначают лучшим учащимся экономических вузов. Стипендия по-гайдаровски скромная — 1500 рублей. В другом вузе, известном своей неолиберальной направленностью — ВШЭ — установили бюст политика. Как утверждается, на частные пожертвования.
Все перечисленные почести так или иначе укладываются в определённую логику — все бюсты, памятники и учреждения имеют отношение к людям, которые лично знали Гайдара, уважали его как политика и экономиста. Здесь же — обычная общеобразовательная школа, в которую ходят ученики самых разных родителей, а не только выигравших от реформ покойного.
Напомним, что за короткий период Егор Гайдар успел побывать на самых разных и очень крупных постах. Так, в начале 90-х он был как министром экономики РСФСР, так и министром финансов РФ, а также первым замом председателя уже российского правительства. И пусть недолго, в течение полугода, но даже стоял во главе российского правительства в качестве исполняющего обязанности.
С именем Егора Гайдара связывают либерализацию цен и внешней торговли, изменение налоговой системы и начало приватизации, а также, собственно, переход от плановой экономики к рыночной. Реформы эти до сих пор воспринимают по-разному. Есть их поклонники и противники. Последних гораздо больше, зато к числу поклонников можно отнести знаковые для нынешней России фигуры. Например, министра финансов Алексея Кудрина.

Цитата :

«Егор Тимурович Гайдар был и остается одним из ведущих экономистов России. Гайдар был одним из тех, кто проводил перестройку российской экономики сначала в умах, а потом ему пришлось это делать уже в правительстве. И он как гражданин сделал очень много для того, чтобы состоялся переход от одной экономической системы к другой. Пока его роль в этом плане полностью не раскрыта и многим неизвестна», —

приводит мнение вице-премьера Кудрина «Российская газета».
Подобная точка зрения распространена в правых, неолиберальных кругах, то есть среди экономистов и политиков, вхожих во власть последние 20 лет. Есть, конечно, и другие мнения. Например, директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий вообще считает, что не следует увековечивать память политических персонажей последних лет.

— Я вообще против того, чтобы фигурами текущей политики называть школы или другие общественные учреждения. Фигура Гайдара действительно противоречива, и не вызывает бешеного восторга. Думаю, и у самих учеников школы, скорее всего, он не вызывет положительных эмоций - не тот герой, с которым бы хотелось ассоциироваться.

«СП»: — Из заграничных примеров можно вспомнить Джона Кеннеди, в честь которого назвали аэропорт JFK и множество учреждений. Из наших, последнего времени — Ахмада Кадырова, в честь которого назвали улицу.
— Ну всё-таки и тот, и другой были убиты, для кого-то они являются героями. А тут человек просто умер. Понимаю, что в нынешние времена для именования улиц и школ надо дождаться, чтобы тот или иной персонаж скончался. Но тот факт, что человек умер, не делает его образ позитивным. Хотя у нас принято говорить в подобных случаях «либо хорошо, либо ничего». Я бы здесь лучше промолчал.
--------------------------------------------------------------------------------
Для уточнения подробностей «СП» связалась с самой школой, где эту новость частично подтвердили, но в детали вдаваться не захотели.

«СП»: — Пишут, что вам присвоено имя Егора Тимуровича Гайдара. Хотели узнать, так ли это?
— Пока документа из правительства Москвы у нас нет. Мы ждем. Как только мы его получим, тогда уже будем готовы об этом говорить.

«СП»: — А чья эта инициатива? Ваша?
— Да, конечно. Мы просили, выходили на правительство Москвы с ходатайством о присвоении школе имени Гайдара. Школа ведь экономическая.

«СП»: — То есть пока еще не факт, ничего не произошло?
— Это должно произойти со дня на день. И департамент общественных связей должен нам сообщить об этом официально, дать постановление правительства Москвы. Вот с момента выхода постановления и после изменения уставных документов мы будем такой школой. Во всяком случае, мы этого просили, мы этого хотим. И если где-то какая-то утечка информация прошла о том, что его присвоили, мы рады. Наконец-то. Мы к этому шли почти год.

Из досье «СП»
Недавние соцопросы «Левада-центра» по поводу отношения людей к реформам правительства Гайдара, начатым еще в 1992 году, показали и в марте 2010 года разнобой мнений на этот счет. 24 % опрошенных считают, что реформы оказали разрушительное действие на российскую экономику, 23 % придерживаются мнения, что в них не было необходимости, 22 % считают, что они были болезненны, но необходимы, 8 % придерживаются мнения, что реформы оказали, безусловно, положительное влияние, 23 % затруднились с ответом.
Кстати сказать, фамилия других Гайдаров, предков Егора Тимуровича, уже давно оставила свой след на просторах нашей Родины.
Дедушка экономиста, Аркадий Гайдар, детский писатель, автор популярнейшей книги «Тимур и его команда», отмечен особенно широко. Его имя в свое время было присвоено многим советским школам, городским улицам, библиотекам и даже селам по всей стране. Такие улицы, например, появились в Чебоксарах, Перми, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Курске, Самаре и так далее. На сегодняшний день их в России 13.
Именем отца Егора Гайдара, писателя, журналиста и контр-адмирала Тимура Гайдара, были также названы географические точки страны. В частности, одна из вершин хребта Кузнецкий Алатау горного массива Поднебесные Зубья получила название «пик Гайдара». Один из перевалов Междуказырского хребта тоже носит имя Гайдара.
Интересно, какой будет «именная география» у внука писателя и сына контр-адмирала?