История Польши и идеология "возмездия"

http://tsar-ivan.livejournal.com/13343.html#cutid1
tsar_ivan April 15th, 18:55
Польская оккупация Чехословакии в 1938 году...
По результатам Мюнхенского соглашения, государство Польша в октябре 1938 года поддержало гитлеровскую Германию в территориальных претензиях к Чехословакии и оккупировало часть чешских и словацких земель в числе которых были местности Тешинская Силезия, Орава и Спиш.
..............................
Прикольная картина польского художника с больным воображением... Типа - доблестное Войско Польское радостно встречают в Чехословакии...
В тот период времени Польша дружила с Германией. Амбиции Польши были огромными.... Известно, что они простирались далеко, в плоть до Черного моря... Сейчас скромно умалчивается, что Польша имела большую, боеспособную армию вооруженную современным оружием.
В частности, после Мюнхенского сговора, Польша, поддержав своего друга и союзника фашистскую Германию, вторглась крупной военной группировкой в Чехословакию. Была оккупированная территория суверенного государства, которую аннексировали и присоединили в состав Польши. Я не буду углубляться в подробности конфликта по данной территории, но однозначно могу сказать, что это была реальная оккупация и военное вторжение. Я представляю фотографии из польского государственного архива... Как они там не прикрывались, что там их чехи с "нетерпением ждали", но на фотографиях мы видим большущее количество польских войск - множество танков, артиллерии, кавалерии, множество вооруженных "до зубов" польских солдат.... Назвать это можно только как - вооруженное вторжение в соседнее суверенное государство, война... Войска, танки идут по городу... Вооруженные патрули... Дальше мы видим как поляки начинают хозяйничать в Чехии - в центре Тешина уже проводят показ своей военной мощи, пригнали кучу войск... Красуются польские генералы...

Обращу Ваше внимание!
Как же доблестная чехословацкая армия защищала свою Родину???
.........................................
Мля!!! Очуметь!!! Что ж мы видим на фотографиях? Оказывается так же "героически" как при вторжение нацистской Германии. Ранее мной были представлены фотографии из Праги, где немецкие оккупанты спокойно как хозяева разъезжают по городу, чешская армия им козыряет, а чешские полицейские дают "зеленый свет"... Так же и тут. Вот видим, как польских оккупантов уже на границе встречают радостным рукопожатием военные чехословацкой армии... Уже чехи передали полякам свои пограничные пункты на границе... На фотографиях можно увидеть в толпе гражданских - чехословацких военных. Вот чехословацкие вояки стоят рядом уже с польскими офицерами, можно видеть чешских полицейских, которые дают "зеленый свет" польским оккупантам... Толпа здоровых мужиков-чехов пришла посмотреть на шоу вместо того, чтоб Родину защищать... Вот так то!
......................................
Вот посмотрел я опять эту "проституцию" и подумал... Какого хрена наши освобождали этих "цивилизованных европеоидов" от фашизма, который они же породили и радостно встретили? Зачем наши предки, зачем мой дед погибли освобождая Европу? Чтоб потом эти "цивилизованные европеоиды" плевали и стреляли в 1968 году в наших солдатиков и называли нас "варварами"?
Смотрим фото внимательно. Все фото за себя говорят!
......................................
__________________________________________________

http://tsar-ivan.livejournal.com/13605.html
tsar_ivan April 15th, 19:46
Польская оккупация Чехословакии в 1938... Продолжение...
Вторжение польской армии в Чехословакию оказывается заранее открыто готовилось. Под польской "крышей" в Тешинской области проходили всякого рода мероприятия. От провокаций до митингов... Вот представляю фотографии одного из таких митингов в поддержку присоединения к Польше. Сразу хочется вспомнить потом взаимные претензии поляков к немцам, которых Версаль подарил вместе с немецкими землями Польше... Ну и как же тут не напомнить о Западной Украине и Западной Беларуси!
..........................
Обратите внимание - на митинге много боевиков... Они в беретках и военизированы. В частности не мало и польских военных... Удивительно нахождение их в Чехословакии. Много здоровых и подтянутых по-военному "цивильных" мужчин. И подписи под фото - "Античешская манифестация в Cieszynie". О как! И польские военные там! Они совсем не скрываются. Они даже на требуне!
Это все равно, что немецкие военные устроят антипольскую манифестацию в Данциге... Одинаковые методы у друзей! Но это пока только 1935 год...
...........................
Надо было нашим комиссарам тоже антипольский митинг состряпать в городе Львове в году так 1937 с лозунгом "Единая Украина!".... Вполне адекватно польским действиям.
Далее фотографии уже после ввода польских войск в Чехословакию. Вот уже поляки выгнали чехословацких работников почты в городе Тешин и заняли их место. Почта уже - польская! Им помогли польские вояки. Их видно на фото. Уже срывают чехословацкие названия улиц и вывешивают польские названия.... Тоже вспоминаются нацистские приемчики... Помните почту в Данциге в 1939?
Теперь демонстрация польской военной мощи, мол мы теперь тут хозяева... На фото польский маршал Эд́вард Рыдз-Сми́глы принимает парад войска Польского в Тешине.
...........................................
Тут уже подъехали польские политики. Вот на фото знакомое лицо по моим ранним публикациям - Министра иностранных дел Польши Бека. Он в радости. Ну так не даром прошли его дружественные переговоры с Гитлером!
...........................................
Теперь и президент Речипосполитой подъехал. Для него устроили грандиозный парад с военной техникой.
А Войско Польское действительно не слабое было.... Да и Польша - реально милитаристское государство было.
Смотрим фотографии......

В общем, у этого Царя Ивана кладезь артефактов по поводу довоенных Польши и Германии, Польши и Италии - смотреть - не пересмотреть...

http://tsar-ivan.livejournal.com/

http://perevodika.ru/articles/12756.html 02.04.10 20:43 публикатор: Игорь Львович
Россия
"Секреты польской «БУРИ». Часть I"
Владимир ЛОТА, кандидат исторических наук
«Российское военное обозрение» №№12(2009), 1,2 (2010)

В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ советско"польские отношения прошли большие и трудные испытания. Были в них и периоды успешного взаимодействия в борьбе против фашистской Германии, и немалые трудности. Периоды взаимодействия способствовали активному и результативному сотрудничеству советской и польской военных разведок, созданию на территории СССР в 1943 году вооруженных формирований поляков, из которых впоследствии выросла отличная армия — Войско Польское. Были и другие примеры взаимовыгодного сотрудничества.
В отношениях между проживавшими в Лондоне руководителями правительства Польши, оккупированной германскими войсками и называвшейся по указанию Гитлера генерал"губернаторством, и руководством Советского Союза в годы войны возникали и значительные трудности. Они появлялись из"за антисоветских действий лидеров польского правительства в эмиграции. 1 августа 1944 г. в Варшаве вспыхнуло антифашистское восстание. Как войсковая операция оно получило кодовое название «Буря». Его вдохновители находились в Лондоне, а организовывали восстание командиры Армии Крайовой, рассчитывавшие до подхода советских войск к польской столице овладеть хотя бы частью Варшавы и создать условия для прибытия из Лондона представителям польского эмигрантского правительства. Немецкая армия жестоко подавила восстание. В неравных боях погибло около 200 тыс. поляков. Почему союзники по антифашистской коалиции не смогли оказать действенную помощь восставшим?

Как зарождалась «Буря»?
Летом 1944 года Германия оказалась между двумя мощными фронтами. С востока наступали войска Красной Армии, завершавшие изгнание немецкофашистских захватчиков с советской территории. На западе союзники, высадившиеся в Нормандии, наконец_то открыли второй фронт. Обстановка в Германии накалилась до предела. Противники Гитлера организовали 20 июля очередное покушение на фюрера, который случайно остался жив. В Германии прокатилась волна репрессий. Многие офицеры и генералы германской армии, подозревавшиеся в заговоре против Гитлера, были арестованы и расстреляны. Несмотря на внешние трудности и внутренние потрясения, фашистский режим продолжал активно сопротивляться и на востоке, и на западе. Резидент советской военной разведки в Лондоне генерал_майор И.А. Скляров сообщал в Центр: «…Гудериан убедил Гитлера согласиться на его предложения о необходимости максимального сосредоточения германских сил для срыва русского наступления на востоке».
Далее Скляров, числившийся в ГРУ под псевдонимом «Брион», сообщал о том, что для достижения этой цели командование германской армии даже пошло на снижение интенсивности сопротивления наступавшим англо_американским войскам. Немцы, понесшие большие потери в районе Львова, концентрируют крупные силы в районе западнее Варшавы в целях создания прочной обороны на линии р. Висла. Для этого большое число войск переброшено даже из Франции… События на фронтах развивались стремительно. Они формировали новые условия для тайных операций, осуществлявшихся cекретными службами. Наступление войск Красной Армии побудило и руководителей польского правительства в эмиграции, приютившееся в Лондоне, к активным действиям, спланированным еще во второй половине 1943 года. В то время командование Армии Крайовой, действовавшей в подполье в Польше, получило от своего верховного главнокомандующего директиву, исходившую из факта предстоящего освобождения Польши советскими войсками. Директива уточняла условия подготовки восстания. Исключая возможность приближения к Польше англосаксонских войск, главным условием предусматривалось, что восстание может начаться только тогда, когда поражение Германии станет свершившимся фактом. Летом 1944 года фашистская Германия была еще достаточно сильна, и ее поражение хотя и неизбежно приближалось, но еще не было ссвершившимся фактом».
На основе директивы, поступившей из Лондона, командование Армии Крайовой разработало план под кодовым названием «Буря». Подполковник Юзеф Рокицкий, активный участник многих событий в Польше в годы Второй мировой войны, в своих воспоминаниях, озаглавленных «Блеск и тени героического пятилетия», изданных в 1949 году в ЗападнойГермании, свидетельствовал, что в условиях, не позволявших начать всеобщее восстание, планировалось проведение различного рода действий демонстративного характера (диверсии, самооборона,нападения на караульную службу и т.п.). Польская «Буря» предполагала демонстративные действия против немецких оккупантов, но и преследовала важные политические цели….

Точные сведения и частные мнения
Разведка — важный фактор, который может прямо или косвенно влиять на формирование внешней политики государства. Достоверные сведения, своевременно добытые разведкой, могут оказать помощь и избежать осложнений в отношениях между дружественными или, что еще важнее, между враждебно настроенными друг против друга государствами. Это происходит потому, что разведка, добывая сведения о тайных замыслах правительств этих государств, позволяет без ущерба для их авторитета и национальной безопасности, не допускать обострения отношений. Точные разведывательные сведения дорого стоят. Кроме разведки, обеспечивающей политическое руководство своего государства достоверными сведениями, существуют и другие сточники сведений или оценок тех или иных важных и сложных политических событий. Эти источники — дипломаты, которым в силу их особой подготовленности, предоставлено право оценивать события, происходящие в той стране, где они аккредитованы. Донесения наиболее доверенных и высокопоставленных дипломатов могут попадать на столы не только руководителей внешнеполитических ведомств, но и президентов и премьер_министров. Частное мнение дипломата, как и достоверные сведения разведчика, может оказать существенное влияние на формирование внешнеполитического курса страны. Это мнение может быть точным, основанным на достоверных фактах, а может базироваться на личных наблюдениях, на основе которых, как это ни странно, могут делаться серьезные прогнозы и формироваться долгосрочные цели внешнеполитического курса. В 1944 году на разбалансированные советско_польские отношения влияло и то, и другое. На формирование советско_польских отношений в годы Великой Отечественной войны оказывали влияние многие политические деятели. Они находились в Лондоне, Вашингтоне, Варшаве и, конечно, Москве. Американский президент Ф. Рузвельт дальновидно не считал для себя возможным оказывать поддержку ни Сталину, ни представителям польского эмигрантского правитель ства в Лондоне в разрешении советско_польских противоречий. У. Черчилль, после того, как Англия не оказала Польше помощь в защите ее от нападения фашистской Германии в сентябре 1939 года, стал проявлять особую заботу о польском правительстве в эмиграции, обосновавшемся Лондоне. Это эмигрантское правительство было озабочено не столько ведением войны против Германии, сколько тем, как бы после ее окончания вновь возглавить Польшу и так обозначить ее границы, чтобы в состав польского государства, раздавленного немецкой военной машиной, вновь вошли территории Западной Белоруссии и Западной Украины, в годы иностранной интервенции отторгнутые Польшей у Советской России, воспользовавшись ее временной слабостью. Правительство Черчилля вначале поддерживало эти притязания. Однако, когда в 1943 году Красная Армия нанесла под Курском серьезное поражение отборным германским танковым армиям, Черчилль согласился на установление после окончания войны границы между СССР и Польшей по так называемой линии Керзона. Эта линия не была новоделом в отношениях между СССР и Польшей. Она была предложена английским министром иностранных дел во время работы Парижской мирной конференции в 1919 году как справедливая граница между СССР и Польшей. На Тегеранской конференции в конце 1943 года Черчилль предложил принять по польскому вопросу решение, в котором было сказано: «Очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельской провинции».
Сталин и Рузвельт согласились с предложением Черчилля. Однако как только польское эмигрантское правительство заявило свои возражения по этому решению Тегеранской конференции, Черчилль отказался от данного им слова. Возможно, он оказался под влиянием не только премьер_министра польского правительства в эмиграции Миколайчика, но и, видимо, других более влиятельных сил. Эти тайные силы пытались оказать давление и на американского президента, длительное время отказывавшегося принять премьер_министра польского правительства в эмиграции. Рузвельт был вынужден встретиться с Миколайчиком и даже принять на себя роль посредника. Он обратился к Сталину с просьбой встретиться с премьер_министром польского правительства в эмиграции и побеседовать с ним.
Благодаря сведениям, добытым советской военной разведкой, Сталин был в достаточной степени информирован о том, какой точки зрения на советско_польские отношения придерживались Рузвельт и Черчилль. Советскому лидеру была понятна сбалансированная позиция американского президента. Не представлялось для Сталина секретным отношение Черчилля к комплексу советско_польских отношений. Трудно лишь было понять, почему Черчилль отказался от решений Парижской конференции 1919_1920 гг., принятых по польскому вопросу по предложению британского министра иностранных дел. После визита Миколайчика в Вашингтон и его переговоров с Рузвельтом один из советских разведчиков, действовавших в США, направил в Центр отчет об этой встрече. Этот отчет был использован для подготовки Специального сообщения Главного разведывательного управления. Это сообщение было подготовлено 21 июня 1944 г. и направлено И.В. Сталину, а также министру иностранных дел В.М. Молотову. Начальник ГРУ генерал_лейтенант И. Ильичев докладывал: «…При посещении Вашингтона польским премьер_министром Рузвельт настоял перед последним на удалении из состава польского правительства антисоветских элементов группы Соснковского и принятии поляками советского предложения о границе по линии Керзона. Он также настаивал на том, чтобы правительство вошло в деловой контакт с польскими патриотами в Москве и польскими дивизиями на Восточном фронте… Миколайчик согласился действовать в духе предложения Рузвельта, но только при условии, если ему удастся полу чить полную поддержку со стороны эмигрантских кругов в Лондоне».
Учитывая исключительную важность сохранения нейтралитета США по отношению к советско_польским отношениям, Государственный департамент США несколько раньше, еще до визита Миколайчика в Вашингтон, издал закрытую директиву по военно_информационным вопросам. В этом важном документе отмечалось, что государственный секретарь США Холл «…от имени правительства уполномочен заявить, что решение территориальных вопросов должно быть отложено до окончания войны. Восточную границу Польши 1939 года, то есть до нападения на нее Германии, американское правительство официально считает польской границей. Американское правительство, по мере возможности, воздерживается открыто вставать на сторону СССР или Польши, а также от каких_либо действий и заявлений, которые могли бы предопределить решение этого вопроса. В целях предотвращения превратных толкований и наиболее явного проявления беспристрастности правительства США в различных заявлениях, направляемых Польше, а также в сообщениях о ней, надлежит руководствоваться следующими положениями:

1. В качестве восточной границы Польши называть границу, которую она имела в довоенное время.

2. Учитывая разницу в названиях населенных пунктов Восточной Польши, употребляемых поляками, русскими и другими нациями, в сообщениях для Польши употреблять польские названия, для России — русские, и для других стран — названия, употребляемые в данной стране. Например, в сообщениях для Германии, Австрии и Швеции называть Лемберг, а не Львов. В тех случаях, когда населенные пункты известны только под русскими или польскими названиями, употреблять те из них, которые приводятся в официальных коммюнике или заявлениях. В неофициальных заявлениях и газетных статьях пользоваться польскими названиями населенных пунктов.

3. Воздерживаться от сообщений о советских политических актах, имевших место в 1939 году на территории Польши. Не помещать сообщений о будущем установлении советской власти на территории Польши, а также о деятельности союза польских патриотов.

4. О дивизиях имени Костюшко и Домбровского сообщать как о соединениях Красной Армии, отмечая лишь их военную деятельность и не затрагивая их политической роли.

5. Употребляя термин «освобождение», связанный с захватом населенных пунктов русскими, следует вносить ясность, что под этим термином понимается освобождение населенных пунктов от немецких оккупантов.

6. Сообщения о конфликтах между польскими подпольными группами в Польше недопустимы…».

Эту секретную директиву Государственного департамента США тоже добыл один из советских военных разведчиков, действовавших в США. Скорее всего, сделал это резидент «Морис». Директива Госдепа по польскому вопросу была доложена Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину. Учитывая просьбу Рузвельта, Сталин принял решение о встрече с Миколайчиком. К этой встрече он был готов — ему были известны позиции президента США Ф. Рузвельта и премьер_министра Великобритании У. Черчилля по польскому вопросу. Сталину были доложены несколько Специальных сообщений начальника Главного разведывательного управления о разногласиях, существовавших среди лидеров польского правительства в Лондоне, и противоречиях польских эмигрантов в британской столице с Польским комитетом национального освобождения, сформированным в Люблине.
Рано или поздно визит Миколайчика в Москву должен был состояться. Учитывая это и стремясь использовать Черчилля в качестве дополнительного фактора воздействия на Сталина, влиятельная группа лондонских поляков разработала специальный меморандум относительно отношения Англии к Польскому комитету национального освобождения. Текст этого меморандума был передан Черчиллю. Один экзем пляр этого текста добыла советская военная разведка. Сделал это подполковник Иван Козлов. Через несколько дней начальник ГРУ доложил Сталину полное содержание этого документа. В Специальном сообщении военной разведки по поводу этого меморандума указывалось:

«…24 июня 1944 г. Черчиллю был вручен меморандум о желательных действиях англичан по отношению к Польскому комитету национального освобождения». В меморандуме указывалось, что «…Комитет был сформирован на территории, на которую СССР не имеет притязания, но которая оккупирована советскими войсками, вследствие чего создание Комитета произошло с ведения советских оккупационных властей...» Обращает на себя внимание то, что советские солдаты и офицеры, которые изгоняли фашистов с польской территории, захваченной Германией в 1939 году, были уже в 1944 году однозначно названы польским правительством в эмиграции «оккупантами». Далее в меморандуме отмечалось, что «Комитет, состоящий преимущественно из коммунистов, не называет, правда, себя правительством, но организационно построен как обычное правительство. Заявление Комитета о неправомочности эмигрантского польского правительства в Лондоне и его агентов в Польше вызывает опасение, что Комитет не только откажется признать польское подпольное движение, но намерен даже разбить эту организацию, преследовать ее членов». Лондонские поляки зафиксировали в меморандуме свое отношение и к программам Польского комитета национального освобождения. «Объявляя свою политическую, экономическую и социальные программы, — говорилось в меморандуме, — Комитет заявил о своем намерении установить свои местные административные комитеты и перестроить государственный аппарат Польши».

Докладывая Сталину о содержании меморандума, начальник ГРУ сообщал, что лондонское правительство опасается того, что «…создание Комитета на польской территории с согласия СССР указывает на намерение последнего подчинить польский народ правлению, не имеющему ничего общего с волей народа, что противоречит заявлениям Сталина о его желании восстановить независимую Польшу». В связи с этим, отмечалось в меморандуме, «…польское правительство обращается к правительству Англии, гарантировавшему независимость и жизненные интересы Польши, с просьбой о совместном рассмотрении положения о независимости Польши в результате действий, проведенных при советской оккупации. Чем официальнее советское правительство будет участвовать в этом вопросе, тем труднее будет для него отступать от политики совершенных фактов. В связи с этим окажется необходимым немедленный демарш английского правительства в Москве…». В заключительной части меморандума настойчиво подчеркивалась необходимость повторения декларации Черчилля от 25 апреля 1944 г., а также тот факт, что «…если английское правительство не будет реагировать на этот вопрос с самого начала, то в будущем ему будет значительно труднее выполнять свои обязательства по отношению к Польше, так как Советское правительство, продолжая оккупацию польской территории, будет, по всей вероятности, все больше проводить такую политику, первым открытым проявлением которой явилось создание Комитета…». Судя по содержанию этого секретного меморандума, можно сделать вывод о том, что У. Черчиллю не просто было выполнять обязательства, принятые лидерами трех государств СССР, США и Великобритании в конце 1943 года в Тегеране.
Давление оказывалось и на Ф. Рузвельта. Влиятельный американский дипломат, аналитик и советолог Джордж Кеннан так описывал в своих мемуарах обстановку, в которой формировалось отношение американского руководства к советско_польским отношениям после создания Польского комитета национального освобождения в Люблине:

«Правительство в изгнании не могло не тревожиться по поводу такого оборота событий. Теперь и правительства стран Запада не могли не уделять внимания этой проблеме. Когда глава лондонского польского правительства Станислав Миколайчик встречался с Рузвельтом, тот, как и Черчилль, уговаривал польского премьера встретиться со Сталиным. Последний неохотно согласился на эту встречу. 27 июля Миколайчик вылетел в Москву, и в тот же день советские газеты объявили о заключении договора между советским правительством и Польским комитетом национального освобождения, согласно которому Комитету передавалось «…полное управление всеми гражданскими делами во всех освобожденных советскими войсками районах. Этот означало, что Сталин не собирается предоставлять правительству в изгнании никаких полномочий на территориях, контролируемых Красной Армией…».

Кеннан в это время находился в Москве. Он узнал о предстоящем визите в Москву Миколайчика и составил донесение в Вашингтон следующего содержания:

«1. Русские достигли беспрецедентных успехов в военной области. Они уверены, что смогут без особых затруднений уладить дела в Восточной Европе, и вряд ли сделают значительные уступки полякам или нам.
2. Миколайчика пригласили в Москву лишь по настоянию англичан. В лучшем случае Сталин примет польского премьера при условии установления контакта с поляками, контролируемыми Москвой. Это означает, что Сталин не заинтересован в данном визите и ничего не ждет от него.
3. В Москве дали понять, что реорганизация Лондонского польского правительства — предварительное условие нормализации русско_польских отношений. Такой реорганизации не произошло.
4. Новый Польский комитет национального освобождения уже занял враждебную позицию в отношении правительства в изгнании, и по соображениям престижа эта позиция едва ли может быть изменена».

Далее Кеннан сообщал в Вашингтон, что Миколайчик может рассчитывать не больше чем на пост в новом польском правительстве, которое будет состоять в основном из членов Польского комитета национального освобождения и просоветских поляков за границей, таких как Оскар Ланге. Это возможно лишь при разрыве Миколайчика со многими нынешними товарищами по изгнанию, включая президента Соснковского. В начале августа 1944 года Кеннан докладывал в Вашингтон свои новые соображения и наблюдения. Он писал:

«…Накануне в английском посольстве устраивали ужин в честь польского премьера Миколайчика и сопровождающих его лиц. Премьер встречался с Молотовым, но не встречался со Сталиным. Сам Миколайчик был воодушевлен после этой встречи, но его окружение приуныло. Английский посол провозгласил тост за успех их миссии. Мы должны были внешне сохранять оптимизм и веру в такой успех, поскольку Миколайчик прибыл сюда при содействии нашего президента и английского премьера…».

Накануне приема в честь Миколайчика, устроенного в британском посольстве, в Москве происходили и другие события, организатором и участником которых был британский посол в СССР Кларк Керр. Несомненно, британский посол сообщил о своих инициативах Кеннану, но американский дипломат не счел целесообразным упомянуть об этом в своих мемуарах. Дополним его воспоминания сведениями из Специального сообщения, подготовленного начальником Главного разведывательного управления для доклада И.В. Сталину и В.М.Молотову 18 июля 1944 г. Генерал_лейтенант И.Ильичев докладывал Сталину:

«…Английский посол Кларк Керр трижды встречался с делегатами Национального совета Польши во время недавнего пребывания последних в Советском Союзе, и сообщил об этих встречах весьма благоприятный отзыв в Лондон, то же сделал и американский посол. Это создает трудную обстановку, так как Керру с самого начала было указано, что министерство иностранных дел Англии не должно признавать никого, кроме эмигрантского правительства в Лондоне. Поэтому Керру вначале запретили встречаться с делегатами Национального совета, но Керр, который критически относится к политике Идена на Балканах и в Польше, настаивал до тех пор, пока ему не разрешили проинтервьюировать их.
У Вильсона — управделами министерства иностранных дел, и других работников министерства нет единого мнения по вопросу Польши. Вильсон в польском вопросе придерживался прорусской точки зрения, работники же департамента Центральной Европы —противоположной. В целом, в министерстве склонны считать, что Советское правительство не приняло обязательств поддерживать Национальный совет как правительство Польши, против лондонского эмигрантского правительства. Англичане полагают, что когда русские войска вступят в Польшу, и будет установлено, что лондонское правительство пользуется значительной поддержкой польского народа, они будут готовы пойти на компромисс и будут давить на Национальный совет, чтобы последний признал эмигрантское правительство без одного_двух лиц типа Соснковского…».

Завершая свое Специальное сообщение, генерал_лейтенант Ильичев докладывал Сталину: «…В английском министерстве иностранных дел считают, что еще не настало время установления официальной политики в польском вопросе... Англичане полагают, что русские в своих требованиях будут твердыми, но умеренными, поэтому не составит большой трудности заставить стороны прийти к благоприятному компромиссу…».
Американский посол в Москве Уильям Гарриман, которому Кларк Керр сообщил подробности его переговоров с четырьмя представителями Люблинского комитета, докладывал в Вашингтон: «…Английский посол открыто заявил, что делегаты Национального совета являются не советскими агентами, а искренними патриотами, хотя все они и убеждены, что будущее Польши заложено в более тесной дружбе с СССР. По их мнению, справедливость требует, что бы в качестве восточной границы была принята линия Керзона, а Польша получила необходимую территориальную компенсацию на Западе. Делегаты резко отрицательно высказались по адресу польского эмигрантского правительства. Английский посол считает, что сила народного движения в Польше, возглавляемого Национальным советом, возрастает, и что делегатов подкрепляет сознание поддержки со стороны Советского правительства и польских войск, находящихся в СССР. Они верят советскому заявлению, что эмигрантское правительство приняло старую польскую политику и считает Советский Союз большим врагом, чем Германию».
Сообщение американского посла У. Гарримана также стало известно советской военной разведке и было доложено Сталину. Пока руководители СССР, США и Великобритании старались выработать взаимоприемлемые параметры политики в отношении Польши, все еще оккупированной немецко_фашистскими войсками, поляки, находившиеся в Лондоне, тоже не бездействовали. Они не только пытались добиться полной поддержки со стороны американского и британского правительств в борьбе против Советского Союза и польских патриотов, но и предпринимали специальные меры самоутверждения на территориях Польши, уже освобожденных к июлю 1944 года от немецко_фашистских войск. Поздняя встреча в Кремле . Эта встреча состоялась в Кремле 9 августа 1944 г. в 21 ч 30 мин. Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин принял польского премьер_министра С. Миколайчика. Сталин уже знал, что в Варшаве 1 августа началось восстание, для него — неожиданное и не скоординированное с действиями войск 1_го Белорусского фронта, которыми командовал К.К. Рокоссовский.
К моменту поздней встречи Сталина и Миколайчика в обстановке на советско-германском фронте произошли радикальные изменения. Советские войска завершали разгром двух крупнейших немецких группировок — группы немецких армий «Центр» и «Северная Украина». В перспективе открывались возможности полного освобождения Украины и Белоруссии, части Литвы и выхода к Висле, где планировалось захватить плацдармы и создать условия к выходу к польской столице.
Миколайчик сообщил Сталину о результатах его переговоров с представителями Польского комитета национального освобождения, высказал уверенность, что лондонское польское правительство будет сотрудничать с этим Комитетом. После обмена мнениями о том, каким может быть польское правительство после изгнания немцев с территории Польши, Миколайчик обратился к Сталину с просьбой оказать помощь полякам, борющимся в Варшаве. Сталин спросил представителя польского правительства в Лондоне, о какой помощи идет речь. Миколайчик ответил, что полякам, поднявшим восстание в Варшаве, требуется оружие для того, чтобы продержаться. Расплывчатый ответ Миколайчика, видимо, удивил Сталина, и он решил высказать свою точку зрения на события в Варшаве:
– Начинание с восстанием польской подпольной армии в Варшаве, по нашему мнению, нереальное дело. У восставших нет оружия, в то время, как немцы только в районе Праги (один из районов Варшавы. — В.Л.) имеют три танковые дивизии, не считая пехоты. Немцы просто перебьют всех поляков. Просто жалко этих поляков… Помолчав, Сталин, глядя на Миколайчика, продолжал:
— Советские войска форсировали Вислу в районе ее слияния с рекой Пилицей и установили на другом берегу Вислы плацдарм 30 км длиной и 25 км глубиной. Вначале дела шли хорошо, но немцы перебросили в район нашего плацдарма две танковые дивизии. Советские войска, конечно, преодолеют сопротивление немцев и возьмут Варшаву, но это потребует времени…
Миколайчик молча слушал Сталина. Вряд ли он владел обстановкой, складывавшейся на территории Польши и в Варшаве в такой степени, как Сталин. Верховный Главнокомандующий продолжал:
— Нам оружия не жалко. Мы можем предоставить полякам оружие, как пулеметы, так и противотанковую артиллерию. Но встает вопрос: как это сделать? Тяжелые орудия нельзя сбросить с самолетов. Кроме того, нет уверенности в том, что это оружие не попадет в руки немцев, если оно будет сбрасываться в районе города. Есть ли в городе места, которые находятся под контролем восставших и куда можно сбросить оружие?
Вопрос застал Миколайчика врасплох. Он был явно не готов к ответу, так как реального положения дел в Варшаве не знал.
— Такие места есть. Но я сейчас затрудняюсь их назвать. Но в Варшаве в штабе командующего польскими войсками имеется советский капитан Калугин. Он хотел бы связаться с маршалом Рокоссовским, для того чтобы дать необходимые сведения... Понимая неубедительность своего ответа на вопрос Сталина, Миколайчик добавил:
— Конечно, в Варшаве есть место, где оружие, если оно будет сброшено, не может попасть в руки немцев.
— Можно ли этому верить? — спросил Сталин.
— Этому вполне можно верить, —попытался Миколайчик убедить Сталина. — Восставшим нужны ручные гранаты, противотанковая артиллерия и боеприпасы…
И эта просьба Миколайчика, далекая от конкретных потребностей восставших в Варшаве поляков, убедила Сталина в том, что человек из Лондона, с которым он вел то ли беседу, то ли переговоры, был далек от польской столицы и реальных событий, которые там происходили. Тем не менее, Сталин сказал:
- Сбросить оружие легко. Наши войска находятся близко от Варшавы. Постараемся сделать все возможное.
Лучше было бы, если бы сбросить в расположение польских войск советского офицера для организации и поддержания связи.
— Мы представим для этого в кратчайшее время все необходимые сведения, — торопливо пообещал Миколайчик.
Встреча продолжалась еще несколько минут. Сталин и Миколайчик обменялись мнениями о перспективах развития советско_польских отношений после разгрома фашистской Германии. Сталин высказал уверенность в том, что если у Польши будет существовать союз с Советским Союзом, то никакие опас ности ей не будут страшны.
— Польша, — сказал Сталин, — также должна иметь союз с Англией, Францией и США…
Эти слова, видимо, удовлетворили польского премьера. Прощаясь, он поблагодарил за гостеприимство…
Миколайчик не сразу отправился в Лондон. Два или три дня он находился в Москве. Сталин после беседы с премьер_министром польского правительства в эмиграции незамедлительно подготовил послание Рузвельту, выступившему организатором этой встречи.
Оценивая результаты переговоров с Миколайчиком, Сталин сообщал 9 августа американскому президенту: «Беседа с Миколайчиком убедила меня в том, что он имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше. Вместе с тем у меня создалось впечатление, что Миколайчик не против того, чтобы нашлись пути к объединению поляков. Не считая возможным навязывать полякам какое_либо решение, я предложил Миколайчику, чтобы он и его коллеги встретились и сами обсудили вместе с представителями Польского комитета национального освобождения их вопросы и, прежде всего, вопрос о скорейшем объединении всех демократических сил Польши на освобожденной польской территории…».
После встречи со Сталиным, Миколайчик провел дополнительные встречи и беседы с американскими дипломатами. Он хотел, чтобы по американским дипломатическим каналам его точка зрения была доведена до Рузвельта, который вряд ли решил бы принять его еще раз. Через два дня после встречи со Сталиным Миколайчик и сопровождавшие его лица были приглашены на обед в американское посольство. Вспоминая этот обед, Кеннан в своих мемуарах «Дипломатия Второй мировой войны» писал: «…Один из поляков прямо спросил меня, что я думаю об их шансах (автор, видимо, имел в виду возможность лондонских поляков возглавить новое польское правительство, после того, как войска Красной Армии освободят Польшу от немецких оккупантов. — В.Л.). Я ответил, что русские, по_моему, стремятся к договору, но едва ли отступят от своих условий ради его достижения. Я сказал, будет хорошо, если поляки в изгнании смогут вернуться на родину и работать там ради ее будущего. Вместе с тем я предупредил их, что я вообще склонен к пессимизму». Далее Кеннан пишет: «…Прежде чем Миколайчик уехал из Москвы, началось трагическое Варшавское восстание. Оно более всего должно было продемонстрировать правительствам западных стран, чему следовало противостоять в политике Сталина, касающейся Польши».
Кеннан ни слова не сказал о том, как, когда и почему в Варшаве возникло восстание. Не вспомнил он и о том, обсуждались ли проблемы восставших поляков на обеде в американском посольстве. Может быть, американцам было не интересно, что происходило в Варшаве. Кеннан не дал ответа и на вопрос о том, почему в Варшаве вдруг неожиданно для Рузвельта, Сталина и, вполне вероятно, Черчилля началось это восстание. Дипломат Кеннан, как ни странно, однозначно сформулировал свою точку зрения. Он писал:

«…Мало того, что Красная Армия на другом берегу реки (Вислы) пассивно наблюдала, как немцы убивают героев восстания, также Сталин и Молотов не дали нашему послу Гарриману разрешения использовать американскую авиационную базу на Украине для облегчения снабжения осажденных поляков оружием и другими нужными вещами…». Далее, излагая собственное частное мнение, Кеннан писал: «…Я полагал, что именно тогда Запад должен был поставить советских руководителей перед выбором, либо изменить свою политику и согласиться на сотрудничество в обеспечении реальной независимости стран Восточной Европы, либо лишиться поддержки и помощи западных союзников до конца войны Мы ничем уже не были обязаны советскому правительству, если вообще когда_нибудь были ему обязаны. Второй фронт уже открыли, союзники воевали на Европейском континенте, территория СССР была уже полностью освобождена. Отказ советской стороны от поддержки Варшавского восстания давал Западу полное право отказаться от всякой ответственности за исход советских военных операций…».

Этот вывод Кеннана является ключом к пониманию того, что происходило вокруг польского восстания в августе 1944 года. Положения Ялтинской декларации по польскому вопросу Кеннан назвал «пропагандистским трюком, попыткой обмануть общественное мнение стран Запада», подход Рузвельта к проблемам Восточной Европы в последние месяцы войны он оценил как «нереалистичный», советско_американские переговоры о формировании польского коалиционного правительства, проходившие в 1945 году, Кеннан считал «совершенно пустым делом». Мнение Кеннана было не частным мнением. Оно было четким и нацеленным на длительную перспективу. Такой точки зрения придерживались и другие влиятельные американские политики. Подобный подход не способствовал поиску компромиссного решения польского вопроса, а мешал этому процессу. Судя по воспоминаниям Кеннана, он считал, что в Варшаве, где было поднято восстание, должны были победить поляки, выступавшие под знаменами польского правительства в эмиграции, а если они будут уничтожены немцами, то ответственность за эту трагедию будет возложена на Советский Союз. Обещали ли американские дипломаты Миколайчику материальную помощь и поддержку, неизвестно. Но разговоры на эти темы, видимо, были, что могло подтолкнуть поляков, поддерживавших лондонское эмиграционное правительство, к восстанию, о котором в Вашингтоне, как представляется, узнали только после того, как оно уже началось. В Москве об этом восстании тоже стало известно, когда поляки в Варшаве вступили в неравный бой против регулярных немецких воинских частей.
Судя по рассекреченным документам советской военной разведки 1944 года, были и другие причины, побудившие поляков, подчинявшихся лондонскому правительству в эмиграции, начать это восстание.

Продолжение следует

Продолжение

http://perevodika.ru/articles/12881.html 07.04.10 17:50 публикатор: Игорь Львович
Россия
"Секреты польской «БУРИ». Часть II"
Владимир ЛОТА, кандидат исторических наук
«Российское военное обозрение» №№12(2009), 1,2 (2010)

История ХХ века — наше общее достояние. Ее писали и красные, и белые, коммунисты и капиталисты, демократы и диктаторы, руководители военно_политических союзов и отдельных государств, дипломаты и историки, маршалы и рядовые. И, тем не менее, объективная история ХХ века не написана. Значительная часть событий, происходивших в годы Второй мировой войны, все еще не обрела четких очертаний. Планы, в соответствии с которыми происходили многие события минувшего века, до сих пор хранятся в сейфах и имеют грифы «совершенно секретно». Без доступа к этим документам понять, что же на самом деле происходило в минувшие дни, невозможно. Документы о замыслах и планах Варшавского восстания тоже еще не рассекречены. Впрочем, как и в случае с полетом заместителя Гитлера Гесса в Великобританию и его переговорах с влиятельными лицами той страны, ждать рассекречивания таких документов предстоит еще не одно десятилетие.
Кеннан и ему подобные дипломаты и политики вину за трагедию, произошедшую в Варшаве в августе_сентябре 1944 года, сразу же возложили на Красную Армию, которая «…на другом берегу реки (Вислы) пассивно наблюдала, как немцы убивают героев восстания…». Так ли это? Перелистаем еще несколько недавно рассекреченных документов советской военной разведки. Они были подготовлены летом 1944 года, но ценности своей не потеряли.

Знал ли Синклер о «Буре»?
В британской разведке сотрудников с фамилией Синклер так же много, как в России Ивановых или Петровых. Двое британских Синклеров добились выдающихся успехов и занимали в британском разведывательном сообществе высокие руководящие посты. Один Синклер был адмиралом, второй–генерал+майором. Адмирал Хью Синклер, генеральный директор британской «Сикрет Интеллидженс Сервис» (МИ+6), родился в 1873 году, возглавлял британскую разведку с июня 1923+го по ноябрь 1939 года. Он был в равной степени озабочен «красной угрозой» со стороны Советского Союза и возраставшей военной мощью гитлеровской Германии. 4 ноября 1939 г., спустя два месяца после начала Второй мировой войны в Европе, Хью Синклер умер в своем рабочем кабинете. Генерал+майор Джон Синклер родился тоже в XIX веке, но прожил 80 лет и ушел в мир иной в 1977 году. Он был генеральным директором МИ+6 с 1953 по 1956 год. Карьеру ему испортило сообщение о том, что МИ+6 наняло бывшего водолаза военно+морских сил Лионе Краба для выполнения тайной операции по изучению подводной части корпуса советского крейсера «Орджоникидзе», на борту которого в Великобританию с официальным визитом прибыл Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Премьер+министр Великобритании, обеспокоенный возникшим скандалом, уволил со службы сначала советника министерства иностранных дел в МИ+6, а затем и Синклера. Позже в ходе официального расследования было установлено, что Синклер якобы прямого отношения к той операции британской разведки не имел. Но соответствующие распоряжения уже были подписаны. Карьера Синклера в британской разведке завершилась.
Тем не менее имя Синклера не затерялось в истории британских специальных служб. Оно также неоднократно упоминается и в секретных документах советской военной разведки военного времени. В них говорится, что в годы войны Синклер был руководителем разведки британского военного министерства. В официальных британских источниках указано, что Джон Синклер в годы Второй мировой войны был «заместителем начальника оперативного отдела военного министерства» и что «перед переходом в МИ+6 он получил кое+какой личный опыт оперативно-разведывательной работы». Можно только предполагать, что генерал+майор Джон Синклер и генерал-майор Синклер, упоминающийся в документах советской военной разведки, одно и то же лицо. Впрочем, так это или нет, особого значения не имеет. Важно то, что в 1944 году генерал+майор Синклер действительно был назначен на должность начальника британской военной разведки, сменив на этом посту генерала Девидсона, получившего новое назначение в Вашингтон.
В британских военно+политических кругах генерал+майор Синклер, несомненно, считался наиболее информированным человеком. Должность позволяла Синклеру не только обладать важнейшими сведениями о положении на западном и восточном фронтах. Он был в курсе всех событий, происходивших в Италии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Москве и Вашингтоне, Париже и Варшаве. Разведчики Синклера добывали огромное количество сведений о фашистской Германии и ее сателлитах с помощью своей агентуры и радиотехнической разведки. Поэтому не случайно то, что руководитель советской военной миссии в Лондоне вице+адмирал Николай Харламов стремился установить с Синклером деловые отношения. Сделать это было практически невозможно. Должность обязывала Синклера ограничивать контакты с Харламовым. Тем не менее закрыть двери для представителя советского Генерального штаба начальник британской военной разведки не мог. 28 августа 1944 г. вице+адмирал Харламов все же добился встречи с Синклером. После беседы с ним Харламов написал подробный отчет об этой встрече и направил его начальнику ГРУ. Ценность этого исторического документа велика, и есть необходимость привести его полностью, так как он позволяет понять, знал ли генерал+майор Синклер о подготовке поляков к восстанию в Варшаве и какое внимание он уделял событиям, происходившим в польской столице.
28 августа вице+адмирал Н.М. Харламов сообщал начальнику Главного разведывательного управления: «Докладываю о встрече с начальником британской военной разведки генерал+майором Синклером. Беседа носила весьма общий и неконкретный характер и больше походила на интервью Синклера корреспонденту газеты, а не информирование меня как представителя союзного Генерального штаба». Синклер сообщил вначале, что общие потери немецкой армии в Нормандии составили около 500 тыс. чел., из них взято в плен 200 тыс., убито 100 тыс., остальные выведены из строя. Сохранившиеся еще в Бретани и на Нормандских островах немецкие гарнизоны составляют: первые – 40 тыс., вторые – 30 тыс., и их судьба предрешена.
Синклер сообщил, что, по данным британской разведки, в Южной и Западной Франции немцы имеют девять дивизий и около 100 тыс. солдат и офицеров в различных оборонительных и тыловых частях. Он сказал, что считает, что 13 немецких дивизий за время операции во Франции окончательно разгромлены. 19 немецких дивизий понесли тяжелые потери, однако их остатки успели отойти на восточный берег р. Сены.
Далее разговор зашел об Италии. После этого Синклер сказал: – Ваши вопросы мы делим на две части. По первой части мы приготовили вам ответ в письменной форме. Это ответы на вопросы о стратегических резервах противника и политическом положении внутри Германии. Вопросы о планах германского командования, об их стратегических и оперативных рубежах относятся ко второй части. Они должны обсуждаться в Москве между генералом Барроузом и вашим начальником разведки, так как эта часть вопросов, как я полагаю, лучше известна вам. К сожалению, – продолжал Синклер, – на ваш вопрос об анализе промышленных и производственных возможностях Германии мы сможем дать ответ не раньше чем через две+три недели, так как офицер, занимающийся этими вопросами, пострадал во время немецкого обстрела Лондона....
Далее Харламов докладывал начальнику ГРУ: «…Письменные ответы англичан на мои вопросы носят общий характер и не конкретны. По вопросу о немецких оперативных резервах на фронтах англичане считают, что таких у немцев нет, за исключением Италии, где немцы в тылу Готической линии имеют две+три дивизии на отдыхе и перевооружении. По политической обстановке в Германии английский Генеральный штаб преподнес нам сильно сокращенные статьи из британских газет, ничего нового и заслуживающего внимания не дающие.
Синклер был вынужден признать, что немцы не оказывают англичанам сопротивления.
По Германии англичане совершенно не заинтересованы сообщать нам известные им данные, особенно по планам немецкого командования на дальнейшее ведение войны, и хотят под видом взаимного обсуждения, не раскрывая своих сведений, разведать, что нам известно по этому вопросу. Особенно это относится к положению на советско+германском фронте на всем его протяжении. Совершенно не хотят говорить нам о состоянии германской промышленности, которая может сохраниться ко дню капитуляции фашистской Германии. Ранее только Файербрес, а сейчас и Синклер, не стесняясь, откровенно дают понять, что они нас не будут информировать, основываясь на избитом тезисе об «отсутствии взаимности с нашей стороны». Дело вовсе не во взаимности, а в наших успехах, решающих исход войны и определяющих наше место в послевоенный период.
В порядке уточнения задал Синклеру несколько конкретных вопросов, но в ответ услышал общие фразы: «Не знаю», «Этот вопрос лучше известен в Москве, чем у нас» или «Это надо обсуждать Барроузу в Москве». В заключение беседы Синклер сказал: – Я извиняюсь за то, что мы до сих пор не дали ответы на ваши вопросы от 12 июля, но вы знаете, я так занят!
Затем Синклер, видимо, не выдержал и сказал: – Вы, адмирал, уже второй раз имеете возможность встречаться с начальником британской военной разведки, а наш Барроуз за три месяца пребывания в Москве ни разу не встречался с вашим начальником разведки и даже не знает, где находится ваше военное министерство…
Помолчав немного, давая мне возможность оценить его заявление, Синклер продолжал:
– Мы вам ежемесячно даем боевое расписание немецкой армии и сейчас готовим новое, а ваш Генштаб с апреля не дает нам подобного расписания. Если наладится взаимная связь, это будет иметь большое влияние на качество английских сведений, которые мы вам передаем…
Прощаясь со мной, Синклер спросил: – Как вы, адмирал, удовлетворены поездкой на фронт в Нормандию?
Я ответил: – Спасибо. Ознакомился с обстановкой, правда, поездка прошла в очень быстрых темпах.
Синклер спросил: – Я хотел бы знать ваше мнение в отношении намерений немцев на Балканах.
– К сожалению, генерал, я точными сведениями не располагаю и уверен, что генералу Синклеру эти вопросы больше ясны, чем мне».

Чем же интересен отчет вице+адмирала Харламова? Прежде всего тем, что в ходе этой встречи начальник британской военной разведки говорил о самых различных проблемах, но ни слова не сказал о том, что происходило в Варшаве. Трудно поверить, что эта проблема не представляла для британской военной разведки интереса. Скорее всего, начальник британской военной разведки не счел нужным начинать с Харламовым обсуждение этого вопроса, политическая оценка которого еще не была выработана в британском министерстве иностранных дел и недрах британской военной разведки. Генерал+майор Синклер, несомненно, хорошо знал строгие правила британских секретных инструкций.

Операция «Олег»
Выполняя обещание, данное С. Миколайчику, И.В. Сталин позвонил командующему 1+м Белорусским фронтом маршалу К.К. Рокоссовскому и приказал ему направить в Варшаву офицера+разведчика и радиста. В польской столице разведчики должны были установить связь советского командования с повстанцами, оценить реальную обстановку в Варшаве, направлять в Центр заявки поляков на оружие, боеприпасы, продукты питания и медикаменты, сообщать точные координаты мест в городе для выброски грузов с самолетов.
Первая группа разведчиков, заброшенная Разведывательным отделом штаба 1+го Белорусского фронта в Варшаву, на связь не вышла. После этой неудачи в польскую столицу была заброшена вторая группа, в которую входили два разведчика+поляка. Радисткой в этой группе была Елена Салямонович. Она родилась в Польше в дворянской семье, была дочерью польского полковника. В 1943 году Елена служила командиром отдельного женского батальона 1+й польской дивизии имени Костюшко. Она была смелой, находчивой и настойчивой девушкой и хотела сделать все, что в ее силах, чтобы как можно скорее изгнать немецких оккупантов из Польши. Вероятно, именно эти качества привлекли к Елене Салямонович внимание сотрудника советской военной разведки подполковника Виталия Никольского, отобравшего ее для работы в советской разведке.
В марте 1944 года Елена успешно завершила обучение в специальной разведывательной школе и стала радисткой. Выброска с самолета ночью в районе польской столицы группы, в которую входила Елена, тоже закончилась неудачно. Салямонович приземлилась на значительном расстоянии от командира группы, найти его не смогла, поэтому, выбрав укромное место, закопала радиостанцию и питание к ней, а сама направилась в Варшаву, где проживал ее брат.
Несколько раз Елена выходила на обусловленное место, надеясь восстановить связь с командиром группы. Однако разведчик на место встречи так и не вышел. С помощью брата Елена устроилась на работу на один из варшавских заводов и затем оказалась в рядах повстанцев.
В это время войска 1+го Белорусского фронта форсировали Западный Буг, пересекли советскую границу и впервые вышли за пределы территории Советского Союза. Гитлеровское командование перебросило на варшавское направление свои отборные дивизии «Герман Геринг», «Викинг» и другие части, которые в спешном порядке снимались с укрепленных районов западного фронта, где наступали американцы и англичане, и перебрасывались на восток. Войска Красной Армии, успешно завершившие крупнейшую операцию Второй мировой войны, в советском Генеральном штабе имевшую кодовое название «Багратион», с тяжелыми боями освободили Белоруссию и понесли значительные потери. Резервы войск маршала Рокоссовского, вступивших на территорию Польши, отстали от наступавших частей на десятки километров. Впереди было форсирование Вислы, крупной водной преграды, на западном берегу которой немецкое командование создало мощные оборонительные сооружения. Об этом было известно и в советском Генеральном штабе, и в войсках маршала Рокоссовского. Эти данные поступали в Москву от советских разведчиков, действовавших в Великобритании, Франции и Швеции.
Генерал+майор И.А. Скляров, в частности, докладывал в Центр: «…Американская разведка сообщила, что немецкое командование выработало новую оборонительную стратегию: на западе отойти на линию Зигфрида, на востоке удержать линию реки Вислы». И далее: «…Немцы концентрируют крупные силы в районе западнее Варшавы с целью создать прочную оборону на линии реки Вислы. Для этой цели большое число войск переброшено из Франции…».
Еще один советский разведчик полковник Эдуард Сизов докладывал в Центр: «По данным французской разведки, 9+я танковая армия из Южной Франции направляется на советско-германский фронт. В Польшу или Чехословакию. Данные уточняются».
Для формирования новой разведывательной группы, которую предстояло забросить в Варшаву, необходимо было подобрать советского офицера, свободно владеющего польским языком, который мог бы, оказавшись на территории Польши, не привлекать к себе внимания.
Выполняя приказ Рокоссовского, начальник Разведотдела штаба фронта генерал+майор Петр Никифорович Чекмазов принял решение направить в Варшаву лейтенанта Ивана Колоса, опытного разведчика, которому было чуть более 20 лет. Колос вырос в белорусском Полесье, после окончания института в 1940 году работал учителем в сельской школе. В июне 1941+го был призван в Красную Армию, проходил службу в команде особого назначения Западного фронта. Видимо, обязанности свои рядовой Колос выполнял добросовестно, был смелым и находчивым солдатом, в котором командование увидело задатки будущего офицера. Так это или иначе, но уже в августе 1941 года Иван Колос был направлен на учебу в Вольское пехотное училище, обучение в котором завершил в мае 1942 года. В июне в звании младшего лейтенанта Иван Колос стал начальником штаба батальона 107+го полка 28+й армии Юго+Западного фронта. Во время наступательной операции под Харьковом батальон, в котором воевал Колос, попал в окружение. Многие сослуживцы Колоса погибли в неравных боях с превосходящим противником.
Оказавшись на оккупированной немцами территории, Колос не растерялся. Он лесными дорогами пробрался в свою родную деревню Картыничи, установил связь с партизанами, затем организовал и возглавил Лельчицкий партизанский отряд. Колос обладал хорошими организаторскими способностями и пользовался доверием местного населения. Ему удалось создать еще три партизанских отряда. В мае 1943 года Иван Колос был привлечен к разведывательной работе. Он бывал в тылу противника в составе разведывательной группы, которой командовал М.Н. Шорохов. В разведке Колос тоже показал себя инициативным, смелым и находчивым офицером. Командование направило его на подготовку в разведывательную школу, окончив которую лейтенант Иван Колос был назначен командиром разведывательной группы. Эта группа подчинялась Разведывательному отделу штаба 1+го Белорусского фронта и успешно действовала в районе Ельска и Мозыря. В первой половине 1944 года лейтенант Иван Колос и радист ефрейтор Дмитрий Александрович Стенько дважды направлялись в тыл противника для выполнения специальных разведывательных заданий. Поставленные перед ними задачи разведчики выполнили успешно и благополучно возвратились к своим. В сохранившейся боевой характеристике на ефрейтора Стенько Д.А., подготовленной в феврале 1944 года начальником Разведотдела штаба фронта, сказано: «…Будучи в тылу противника в качестве радиста Стенько Д.А. показал себя смелым и морально устойчивым. К своей работе относился добросовестно. Связь обеспечивал отлично. Свое дело знает хорошо. В тылу противника ориентировался быстро. Достоин и в дальнейшем работать агентом+радистом».
Лейтенант И. Колос считался «секретным сотрудником 2+го отделения Разведывательного отдела штаба 1+го Белорусского фронта». В учетных документах Разведотдела он числился под псевдонимом «Олег». В его боевой характеристике было написано: «Будучи в тылу врага командиром партизанского отряда, Колос И.А. был завербован на должность резидента радиофицированной резидентуры. Освещал гарнизоны и передвижение противника в нескольких районах. С поставленной задачей справился. Представлен к правительственной награде…».
В один из дней второй половины августа 1944 года начальник Разведывательного отдела штаба 1+го Белорусского фронта генерал+майор П.Н. Чекмазов приказал лейтенанту Колосу срочно прибыть в штаб фронта. Колос направился в штаб в сопровождении полковников Озерянского и Романовского, сотрудников Разведотдела. Через полчаса разведчик был в штабе. Чекмазов сообщил Колосу, что ему предстоит выполнение серьезного задания, о котором сообщит командующий фронтом. Колос был в гражданской одежде. Ему приказали для встречи с командующим надеть военную форму. Лейтенант Колос считался в Разведотделе бывалым разведчиком. Но еще ни разу в жизни ему не приходилось получать задание от маршала.
Колос понял, что ему предстоит решать непростую задачу. Он не ошибся. Маршал К.К. Рокоссовский принял лейтенанта Колоса без задержки. Рядом с командующим фронтом сидел генерал+лейтенант К.Ф. Телегин, член Военного совета фронта. Колос представился командующему. Маршал сказал: – Мы отправляем самолетами в Варшаву медикаменты, оружие, продовольствие для повстанцев и не знаем, в чьи руки все это попадает. Вам поручается завтра вылететь на самолете, десантироваться в осажденную Варшаву, выяснить обстановку в городе, связаться с командованием восставших и радировать нам об их нуждах и необходимой помощи. С вами полетит радист–ваш старый друг ефрейтор Стенько. Задание лейтенанту Колосу уточнял начальник Разведывательного отдела штаба фронта. Не обошлось и без оформления специальных документов. Вопервых, лейтенанту Колосу было объявлено, что в Варшаве он должен представляться повстанцам как капитан Феликс Колосовский. Во+вторых, в Разведотделе подготовили задание, которое Колос и Стенько внимательно изучили, приняли к исполнению и на этом документе – Боевом приказе № 4 – поставили свои подписи. В нем указывалось: «…1. В ночь на 21 сентября 1944 г. убыть самолетом По+2 в тыл противника с приземлением на парашютах в районе улиц Маршалковская и Пенкна в г. Варшаве с задачей: а) Немедленно после приземления войти в контакт с представителями командования отрядов Армии людовой, действующих в районе места вашего нахождения, в целях установления действительного положения отрядов, их вооружения, кто командует отрядами и ближайшие намерения командования. б) Держать регулярную связь с нами. Ваши радиограммы подписывать псевдонимом «Олег» и адресовать «Командиру». Радиограммы от нас будут адресоваться «Олегу» и подписаны «Командир»… 18 сентября 1944 г.…». На рассвете 21 сентября 1944 г. легкий фронтовой бомбардировщик По+2, которым управляли гвардии лейтенанты Ляшенко и Михаленко, пересек линию фронта и направился к Варшаве, где шли тяжелые бои. На борту самолета находились лейтенант Иван Колос и радист ефрейтор Дмитрий Стенько. Преодолев линию фронта, самолет приблизился к Варшаве и начал стремительно снижаться. Пилот дал команду: «Пошел!». Первым покинул самолет лейтенант Колос. Мгновенно раскрылся парашют.
Вспоминая уже после войны это десантирование, Иван Колос писал: «…До сих пор не могу избавиться от впечатления, что парашют раскрылся, как мне казалось, в тот самый момент, когда я приземлился – с такой критически малой высоты я выбросился из самолета...». В этой рискованной операции был тактический замысел – если бы Колос и Стенько были десантированы на большой высоте, то их могли бы найти прожекторы противника, и тогда – конец.
Прицельный зенитный огонь не оставил бы им шансов на благополучное приземление. Выход был один – десантирование с предельно малой высоты. Район, где приземлился Колос, немцы подвергали интенсивному минометному обстрелу. Но разведчики уцелели. Вскоре их нашли поляки. Они сопроводили Колоса в подвал полуразрушенного дома, где он и был представлен майору Сенку, как оказалось, командиру сводных отрядов Армии людовой. Лейтенант Колос приступил к выполнению задания. Майор Сенк подробно рассказал Колосу о трудном положении, в котором оказались повстанцы, окруженные со всех сторон немецкими регулярными частями. Обобщив сведения о ситуации в Варшаве, Колос подготовил первое донесение начальнику Разведывательного отдела штаба фронта. Стенько настроил передатчик и отправил первое донесение «Олега» «Командиру». Когда сеанс связи с Разведотделом фронта завершился, радист свернул свою станцию. Не прошло и минуты, как в соседнем помещении раздался сильный взрыв – в дом попала немецкая мина. Осколки ее смертельно ранили и Дмитрия Стенько. Радист ефрейтор Дмитрий Стенько погиб… Колос остался без связи с Разведотделом штаба фронта. Его важная миссия, с которой он прибыл к повстанцам в Варшаву, оказалась на грани срыва. Выход из создавшегося чрезвычайного положения был найден неожиданно. Майор Сенк сообщил Колосу, что с ним хотела бы поговорить какая+то девушка. По данным, которыми располагал Сенк, она якобы была заброшена в Варшаву из Москвы. Когда и как это произошло, майор не знал, он также не имел сведений о том, с какими целями эта девушка находилась в Варшаве.
Колос попросил майора помочь установить контакт с этой незнакомкой. Через несколько дней эта встреча состоялась. Незнакомка сообщила Колосу, что она – Елена Салямонович, радистка, ее псевдоним – «Виктория», была направлена в Варшаву для выполнения специального задания в составе разведывательной группы, но потеряла связь с резидентом. «Виктория» также сообщила, где она спрятала свою рацию. Колос принял решение доверить ей провести сеанс радиосвязи с Центром. В радиограмме «Командиру» разведчик доложил о появлении «Виктории». Из Центра пришло сообщение, что «Виктория» действительно – наша радистка, которая передается в его подчинение…

Донесение «Олега» Верховному Главнокомандующему
Любая операция в разведке завершается отчетом о результатах ее проведения. Возвратившись из Варшавы, Иван Андреевич Колос подготовил подробный отчет о своих встречах в польской столице и впечатлениях о действиях восставших поляков. Отчет внимательно изучался высшим командованием Красной Армии и затем был направлен Верховному Главнокомандующему. Сопровождала его докладная записка Н.А. Булганина, члена Военного совета 1+го Белорусского фронта, который писал Сталину: «…21.9. 1+м Белорусским фронтом для связи с повстанцами в г. Варшаву был сброшен с самолета на парашюте лейтенант Колос Иван Андреевич, кличка «Олег»… Лейтенант Колос пробыл в Варшаве с 21.9 по 2.10. При этом посылаю Вам протокол его опроса. В его сообщении освещаются вопросы: установления контакта с польскими повстанцами, планов и хода восстания в Варшаве, отношения к Красной Армии и Советскому Союзу, отношения между Армией краевой и Армией людовой, получения грузов, сбрасываемых авиацией, деятельности представителей Лондонского правительства, подготовки и проведения капитуляции…» (сохранена редакция документа. – Ред.).
Документ, который Н.А. Булганин направил И.В. Сталину, представляет исключительный исторический интерес, в комментариях не нуждается и является логическим продолжением рассказа о событиях, которые происходили в Варшаве.


«ПРОТОКОЛ ОПРОСА
разведчика штаба фронта«Олега», вышедшего в ночь с 1 на 2.10.1944 года из центрального района города Варшавы

Установление контакта с польскими повстанцами
21 сентября с.г. я приземлился в центральном районе города Варшавы, на ул. Гожа. Как оказалось, в этом районе действовали отряды Армии людовой (АЛ). Я был немедленно сопровожден к командиру АЛ майору Сенку и был принят им совместно с его начальником штаба Романом. Майор Сенк радостно принял меня и обрисовал общую обстановку в Варшаве. По его словам, положение было весьма тяжелым, население и повстанцы голодали. Восстание затянулось на непредвиденный срок. Сенк заявил, что очень рад моему прибытию как представителю Красной Армии и одновременно предупредил меня, чтобы я не проявлял особого доверия к представителям АК (Армии крайовой), которые враждебно относятся к Красной Армии и Советскому Союзу. 22 сентября я был принят генералом Скаковским, который объединяет руководство отрядами АЛ, ПАЛ (Польская Армия людова), КБ (корпус безопасности). Скаковский обещал мне полное содействие в работе, составил списки необходимого вооружения, боеприпасов и продовольствия и также предупредил меня о необходимости осторожного отношения к АК.
Вслед за этим я был направлен к командованию центрального повстанческого участка – в штаб генерала Монтера. Генерал Монтер принял меня совместно со своим заместителем полковником Вахновским, начальником штаба полковником Хирургом. На беседе присутствовал также неизвестный мне человек в гражданской одежде, который фактически руководил совещанием. Монтер не давал ни одного ответа, предварительно не посоветовавшись с этим человеком. Первым вопросом со стороны Монтера, после того как я представился как офицер Красной Армии, прибывший для установления связи, был: «Имеете ли вы полномочия для решения политических вопросов?». После моего отрицательного ответа Монтер разочарованно сказал: «Вы не прибыли как политический представитель. Жаль. Тогда нам мало, о чем разговаривать». Я еще раз подчеркнул, что прибыл как военный представитель и офицер связи для урегулирования вопросов сбрасывания продовольствия, боеприпасов, вооружения, взаимной информации о противнике, а также передачи планов и пожеланий повстанцев командованию Красной Армии. В беседе Монтер заявил: «Мы нуждаемся только в боеприпасах и вооружении. Продукты мы не просим, так как их доставляют Англия и Америка». Монтер обещал дать письменную заявку на необходимые грузы, а также обещал давать сведения о противнике.
Беседа проходила в сдержанных тонах. Было заметно недоброжелательное, подозрительное отношение ко мне как к представителю Красной Армии. После беседы мне было выделено специальное помещение с охраной. Во время установления радиостанции мой радист, который ранее при посадке был тяжело ранен, был вторично смертельно ранен разорвавшейся миной.

Планы и ход восстания польских повстанцев в Варшаве
Восстание готовилось и планировалось долгое время. Из Англии доставлялись запасы боеприпасов и вооружения, которые располагались на тайных складах. Руководящая роль принадлежала организации АК, руководимой лондонским правительством. Остальные организации, в том числе и демократические, не были в курсе подготовки восстания.
Целью восстания был захват города до занятия его частями Красной Армии. После захвата Варшавы сюда должно было немедленно прибыть польское правительство во главе с Миколайчиком. Одной из задач, поставленной АК, было первоочередное очищение помещений правительства и министерств.
В 5 часов 1 августа 1944 года АК начала вооруженное выступление, поддержанное всем населением Варшавы. Демократические организации АЛ, ПАЛ, КБ были поставлены перед свершившимся фактом, однако решили поддержать восстание. Первоначально повстанцы имели успех – очистили центральную часть города от немцев (в том числе помещения министерств и правительства) и рассчитывали, что в скором времени очистят всю Варшаву. Командование АК форсировало восстание, видя быстрое продвижение частей Красной Армии в район Седльце.
Подготовкой и проведением восстания руководили представители лондонского правительства, в том числе несколько министров, которые все время находились в Польше. Кроме того, из Лондона специально прибыл заместитель премьер+министра Миколайчика, который все время находился в Варшаве (фамилию установить не удалось).
В качестве официального руководителя выступил генерал Бор (настоящая фамилия – граф Комаровский). Личность Бора сугубо законспирирована. Никто из солдат и офицеров его не видел, доступ к нему имели только Монтер и некоторые полковники. Все личные приметы сохранялись в тайне, так что никто не мог сказать, был ли Бор в Варшаве или его там не было.
От имени Бора выступал его адъютант генерал Гутек (небольшого роста, около 55 лет, в гражданской одежде). Гутек проводил официальные прессконференции, на которых информировал об указаниях лондонского правительства и самого генерала Бора. Генерал Скаковский ни разу не был принят Бором. Официальные разведсводки, которые я получал в штабе Монтера, помечались «ПП генерал дивизии Бор».
К 10 сентября стал ясен неуспех восстания. Запасы продовольствия и вооружения стали иссякать. Противоречия между различными организациями, и в первую очередь между АК и АЛ, не давали возможности эффективно бороться с немцами. Для устранения этих противоречий АК и АЛ вошли в контакт, который носил чисто военный характер. В первый период восстания руководство АЛ боялось выступать против АК, так как более сильная организация АК угрожала полным истреблением АЛ. Однако после продолжительных и ожесточенных боев руководство АК было вынуждено вступить в военный контакт с АЛ. Отряды АЛ подчинялись общему руководству Монтера. Первоначально в каждом районе имелись роты АЛ и АК, впоследствии АЛ и АК получили отдельные районы для обороны.
Гражданское население, которое в первое время полностью пошло за АК, в ходе боев с немцами увидело провал планов АК. Населению стало ясно, что восстание начато без всякого согласования с Красной Армией. Антисоветская пропаганда, развернутая реакционными элементами, начала терять свою популярность. Среди населения появились протесты против руководства АК, паника, требования капитуляции. 18.9 имело место вооруженное выступление групп гражданского населения против руководства АК, которые стремились устранить АК как элемент, из+за которого Красная Армия не вступает в Варшаву и не оказывает никакой помощи гражданскому населению.
К моменту моего прибытия в Варшаву в городе царил голод. Солдаты в качестве питания получали: утром – горячую воду, днем и вечером – горячий суррогат кофе. Хлеба и крупы не было. Гражданское население не получало никакого продовольствия. Одновременно в городе имела место разнузданная спекуляция продуктами питания. На базе можно было купить все, включая сало и хлеб. Продажа шла исключительно на золото и доллары. Было известно, что крупнейшие фабриканты и помещики, находившиеся в городе, обладают крупными запасами продовольствия, охранявшегося вооруженной стражей. Городская управа, руководимая лондонским правительством, не принимала никаких мер к регулированию снабжения населения. Ежедневно сотни людей умирали от голода и болезней.
Официальная пропаганда руководства АК, которая выпускала ежедневно информационные бюллетени, утверждала эффективность сбрасывания англо+американской авиацией продовольствия для населения и снаряжения повстанцам. В действительности англо+американские самолеты не имели никакого эффекта. 14.9 был организован демонстративный полет 80 тяжелых самолетов, которые с высоты до 3 тыс. м сбросили большое количество грузов, из которых не менее 95% попало к немцам.

Отношение к Красной Армии и Советскому Союзу
Руководство АК по указанию Лондонского правительства проводило открытую антисоветскую пропаганду среди повстанцев и населения. Выдвигался лозунг создания «второго чуда на Висле», которое не должно было пропустить русских в Варшаву. Пропаганда АК утверждала, что Красная Армия будет проводить массовый вывоз поляков из Польши в Сибирь и заселение польских районов русскими. Неоднократно упоминалась Катынь. В начальный период восстания Советский Союз и Красная Армия подвергались многочисленным нападкам за то, что они не оказывают помощи повстанцам в отличие от Англии и Америки. После начала сбрасывания советской авиацией грузов над Варшавой руководители АК продолжали утверждать, что сбрасываемые грузы английского происхождения, которые доставляются в Москву и оттуда транспортируются советскими самолетами. Реакционные политические организации выделяли специальных пропагандистов, которые обходили солдат и население, настраивая их против Красной Армии.
Как известно, советские самолеты сбрасывали грузы с небольшой высоты, без парашютов, в связи с чем некоторые грузы разбивались. Вышеуказанные пропагандисты разъясняли, что разбившиеся грузы именно советские, а те грузы, которые не разбивались, – английские, с хорошей упаковкой. С началом действий советской авиации, сбрасывавшей грузы и прикрывавшей Варшаву, обстрела советской артиллерией немецких огневых порядков в городе антисоветская пропаганда АК стала терять почву среди широких масс населения и повстанцев.
Население начало изменять свое отношение к Красной Армии, что еще более усилилось после того, как информационный бюллетень известил население о прибытии офицеров связи Красной Армии. Если в первое время польская армия Берлинга под влиянием агитации АК рассматривалась как «продажные элементы из Сибири», то после взятия Праги население начало склоняться на сторону демократических элементов, агитировавших за Красную Армию и Люблинское правительство. Используя благоприятную обстановку, АЛ и другие демократические организации активизировали свою работу, выпуская ежедневно несколько бюллетеней с разъяснением положения, требований Люблинского правительства. К концу восстания все население с нетерпением ожидало Красную Армию, обвиняя АК в преступном разжигании восстания, приведшего к гибели тысяч мирного населения. Аналогичные настроения появились и внутри самой АК. Ко мне как офицеру связи Красной Армии в штабе АК относились сдержанно. Имели место случаи отказа в моих просьбах.
Так, например, когда я просил передать записку советскому офицеру, находившемуся в районе Жилибожа, мне сначала обещали доставить ее через три часа, потом отсрочили на три дня, и в конце концов заявили, что доставить невозможно.
Реакционные элементы, и в первую очередь боевая подпольная организация АК, так называемая ПКБ, проводили ярко выраженную националистиче

Окончание

http://perevodika.ru/articles/13036.html 13.04.10 08:28 публикатор: Игорь Львович
Россия
"Секреты польской «БУРИ». Часть III"
Владимир ЛОТА, кандидат исторических наук
«Российское военное обозрение» №№12(2009), 1,2 (2010)

Деятельность представителей Лондонского правительства
В начале восстания представители Лондонского правительства, находившиеся в АК, в том числе заместитель Миколайчика, вышли из подполья и действовали открыто. Однако вскоре после того, как стала ясной неудача, они снова законспирировались.
Лондонская делегатура действовала через орган городской управы и прессу АК. Основными направлениями деятельности делегатуры являлись:

1. Мобилизация всех сил населения на помощь АК.

2. Преследование всяких попыток в установлении контакта с Красной Армией.

3. Регулирование вопросов, касающихся гражданского населения.

Впоследствии представители Лондонского правительства явились инициаторами передачи мирного населения немцам и капитуляции повстанцев.

Подготовка и проведение капитуляции Армии крайовой
Видя неудачу восстания, командование АК начало подготовку к будущей капитуляции и уходу в подполье. Лондонское правительство через своих делегатов дало указание на уход в подполье некоторых отделов штаба АК, подготовку тайных складов и т.д. Особую роль в этом играл ПКБ. Уходящему в подполье ПКБ была поставлена задача: после вступления Красной Армии в Варшаву вести диверсионные акты против руководящих лиц польской армии генерала Берлинга, ПКНО и готовить второе восстание в городе. Для этой цели должны были быть использованы нетронутые склады боеприпасов и вооружения, находившиеся вне Варшавы. Кроме того, во время сбрасывания советской авиацией военных грузов над Варшавой отряды АК прятали подбираемое вооружение и боеприпасы.
Штаб Монтера, в частности, всегда преуменьшал количество полученного груза. Офицеры АК, вышедшие после падения Мокотува, выносили с собой по четыре_пять советских автоматов, в то время как среди действовавших отрядов автоматов было мало.
24.9 немцы начали штурм Мокотува силами до полка пехоты с артиллерией и танками. До этого времени среди руководства АК на этом участке царила полная беспечность. Мокотув не укреплялся. Офицеры АК заявляли:
«Нам не нужна Красная Армия, мы сами освободим Варшаву». В отрядах господствовала недисциплинированность. Следствием этого явился полныйй развал и падение Мокотува к 27.9. Командир участка полковник Кароль бежал в Центральный район, где его якобы собирались предать суду.
Руководители АК начали распространять среди солдат и населения слухи о предъявленном немцами решительном ультиматуме повстанцам, подготавливая общественное мнение к капитуляции.
Переговоры с немцами начались якобы от лица городской управы по вопросу об эвакуации гражданского населения. АК уже ранее предпринимала попытку договориться с немцами о выводе гражданского населения, пытаясь этим восстановить свой авторитет среди населения Варшавы. 10.9 из Варшавы ушло до 30 тыс. чел., которые были размещены немцами в концлагерях 30_40 км западнее Варшавы. Однако после взятия Праги Красной Армией гражданское население протестовало против пораженческих настроений АК, и последняя была вынуждена прекратить переговоры.
28.9 командование АК, выполняя указания Лондонского правительства, снова начало договариваться с немцами. На улице Железная состоялось первое совещание командования АК с немцами о предстоящей капитуляции. На совещании присутствовали: генерал Монтер, полковник Славбор, подполковник Зигмунд, а также три немецких офицера – представители командующего немецкими войсками в районе Варшавы генерала полиции и войск СС фон Денбаха. На совещании обсуждались следующие вопросы:

1. Условия капитуляции.

2. Установление путей прохода немецких частей.

3. Установление специальных пропусков для выхода командования АК.

На этом совещании руководство АК приняло решение потребовать от всех офицеров присяги на беспрекословное выполнение всех приказов АК независимо от их содержания, а также отдало распоряжение признавать документацию только за подписями представителей АК.
Официально командование АК утверждало перед населением и солдатами, что переговоры ведутся представителями городской управы по вопросам эвакуации гражданского населения и что оно не имеет никакого отношения к этим переговорам.
Второе совещание состоялось в помещении фабрики Бормана и обсуждало вопросы эвакуации мирного населения, на котором немцы предложили создать две комиссии из представителей польских организаций:

1. Комиссия из представителей лондонской делегатуры и Красного Креста должна была выехать в район западнее Варшавы – в созданные немцами лагеря для населения, ранее ушедшего из города. Эта комиссия должна была убедиться в том, что немцы якобы создали хорошие условия для эвакуированного населения.

2. Комиссия из представителей военного командования АК – для осмотра немецких позиций и войск в Варшаве. Комиссия должна была убедиться в превосходстве немецких сил.

Оба эти предложения были приняты. Первая комиссия, выехав в лагеря, осмотрела их и сообщила, что население получает там по 250 г хлеба в день, имеет медицинский уход и т.д. В действительности было известно, что немцы создали невыносимые условия для населения. Органы гестапо немедленно арестовывали и расстреливали все демократические элементы. Молодежь увозилась в Германию на работы. В лагерях была высокая смертность.
Вторую комиссию возглавил заместитель Монтера полковник Вахновский, который объехал районы расположения немцев. После возвращения Вахновский доложил командованию АК, что силы немцев исключительно велики, сопротивление им бессмысленно и, следовательно, необходимо капитулировать.
Одновременно руководители АК и прочие реакционные элементы развернули широкую агитацию среди населения и солдат. Распускались слухи, что якобы немцы заключили перемирие с Англией и Америкой и начинают совместно с ними войну против России.
Другие слухи утверждали, что советские войска ушли из Праги.
Для подготовки общественного мнения к капитуляции распускались слухи о том, что после сдачи при помощи англичан и американцев удастся произвести обмен поляков из немецкого плена.
Немецкая пропаганда призывала поляков к немедленной капитуляции, говоря, что всем польским повстанцам будет предоставлена возможность повернуть оружие против Красной Армии.
Ввиду непрекращающегося голода, отсутствия воды, постоянного артобстрела и бомбардировок гражданское население склонялось к капитуляции.
Также поддавались этому настроению неустойчивые элементы среди солдат, преимущественно в АК.

Отношение АЛ к вопросам капитуляции
Командование АЛ и прочие демократические организации не информировались представителями АК о подготовке к капитуляции. Руководители АЛ категорически протестовали и требовали продолжения борьбы.
27.9 в беседе со мной генерал Скаковский заявил: «Я буду действовать против капитуляции». Скаковский одобрил планы выхода на соединение с армией Берлинга. Руководство отрядов АЛ также стояло за продолжение борьбы и контакт с Красной Армией.
Однако политическое руководство АЛ не решалось идти на открытый разрыв с АК, учитывая исключительную трудность обстановки. К АЛ, стоявшей против капитуляции, примыкали демократические элементы среди АК, а также значительная часть мирного населения, надеявшегося на Красную Армию.

Разложение внутри АК
Руководство АК, особенно средние и низшие слои организации, раздиралось крупными противоречиями в военных и политических вопросах. Антисоветская линия АК и Лондонского правительства потерпела полный крах и дискредитировала себя в глазах населения и рядовых солдат АК. Лондонская делегатура не могла больше сдерживать сочувственных настроений к Красной Армии, которые появились среди повстанцев.
Мне лично известен ряд офицеров, которые в первые дни полностью отрицали союз с Красной Армией и армией Берлинга, а к концу начали признавать их и заявляли о своей готовности к переходу на позиции АЛ. Террористическая деятельность ПКБ начала вызывать протесты. Руководство АК не решалось более преследовать русских военнопленных. Если ранее русские, находившиеся в отрядах РК (Так в документе. Видимо, следует читать «АК». – В.Л.), не получали никакого питания, то в последнее время командование АК было вынуждено признать их полное равноправие. Оно также разрешило майору Волкову (из бывших пленных) сформировать подразделение из состава русских военнопленных. Среди руководящего состава АК также имелись лица, протестовавшие против капитуляции, например полковник Богумил – командир одного из районов.
АК начала искать возможности компромисса между политикой Лондонского правительства и требованиями повстанцев установить твердый контакт с Красной Армией. Желая восстановить свой авторитет, даже такие реакционные элементы, как Вахновский, заявляли о желании достижения компромисса между Роля_Жимерским и Лондоном. Однако сами в это же время готовили полную капитуляцию.
В военном отношении среди руководства АК господствовала беспечность Только в последнее время усилились окопные работы. Баррикады не улучшались. Среди офицеров АК имели место пьянки, кутежи, особенно в районе Мокотува.
В организации АК имели место признаки политического разложения. Было известно о снятии генерала Соснковского и замене его Бором. Ходили неясные слухи о предстоящей отставке Бора. Из Лондона поступали сообщения, свидетельствующие о противоречиях внутри правительства и разногласиях между Миколайчиком и министрами.
Вечером 29.9 заместитель Миколайчика (якобы в чине полковника) пригласил к себе генерала Скаковского. Предметом беседы служили два вопроса:

1. Отношение Скаковского к вопросу о капитуляции, на который Скаковский ответил резко отрицательно, требуя продолжения сопротивления до последней возможности.

2. Отношение Скаковского к вопросу выдвижения его на пост главнокомандующего вместо генерала Бора.

Заместитель Миколайчика подчеркнул, что с кандидатурой Скаковского будут согласны и Лондонское правительство, и Люблин. Скаковский на этот вопрос положительного ответа якобы не дал.

Проведение капитуляции
К 29_30.9 командование АК закончило подготовку к капитуляции. Денежный запас в количестве полутора миллионов злотых был закопан, соответствующие организации были готовы к уходу в подполье.
По договоренности с немцами 30.9 начался первый выход гражданского населения. Был установлен срок от 5.00 до 19.00 каждый день, в остальное время продолжались военные действия.
Среди солдат и офицеров АК началась паника, они переодевались в гражданскую одежду и уходили вместе с мирным населением. АЛ продолжала протестовать против капитуляции.
Вечером 28.9 я посетил генерала Монтера. На беседе присутствовали полковник Вахновский и начальник штаба полковник Хирург. Я заявил генералу Монтеру: «Как советский офицер я предлагаю разработать план выхода за Вислу, я беру на себя вопрос координации действий с Красной Армией для обеспечения артиллерийского прикрытия и поддержки пехотой с восточного берега Вислы. Необходимо сконцентрировать все силы повстанцев для нанесения удара, имеется достаточное коли чество автоматов, ПТР и боеприпасов к ним. Прошу разработать ваш план и сообщить его мне».
Генерал Монтер ответил: «Я подумаю над этим вопросом. Однако странно, почему Красная Армия не идет нам на помощь». Полковник Вахновский заявил: «План хорош, но у нас не хватит боеприпасов». На мое замечание, почему же при нехватке боеприпасов удавалось держаться до сих пор, Вахновский ответил, что восстание не планировалось на такой длительный срок, и т.д. Таким образом, ответа на мое предложение я не получил. В разговоре с полковниками Славбором и Богумилом я изложил им этот план. Они горячо его одобрили, но сказали, что будут подчиняться командованию АК и не нарушат его приказания.
Как я указывал выше, командование АЛ было согласно с моим планом.
29.9 я два раза запрашивал Монтера об ответе письменно и по телефону, но ответа не получил. В этот день в штабе Монтера мне отказались дать информацию о противнике, мотивируя, что якобы никаких данных не поступало.
Вечером 1.10 меня посетил адъютант генерала Монтера капитан Богуславский по кличке «Короб», который все время сочувственно относился ко мне и к Красной Армии. Богуславский предупредил меня о следующем:

1. Командование АК приняло решение о полной капитуляции.

2. Мне необходимо немедленно уходить, так как готовится покушение против меня как представителя Красной Армии.

Оценив обстановку, я принял решение на выход, о чем сообщил по радио.
Спустившись в канализационный колодец, я прошел по трубам по заранее разработанному мною пути к Висле, переплыл реку и вышел на восточный берег в район моста Понятовского. Этот маршрут я также сообщил членам Люблинского равительства, которые оставались в Варшаве.

О деятельности капитана Калугина
Прибыв в Варшаву, я узнал, что до моего прихода за три_четыре дня оттуда на советскую сторону ушел некий капитан Калугин, который находился при штабе Монтера и считался официальным представителем советского командования. Офицеры АЛ рассказывали мне, что Калугин пользовался исключительным доверием со стороны Монтера и именовался им «советским военным атташе». Калугин участвовал во всех военных совещаниях штаба АК.
Калугин выпускал листовки с обращением к русским казакам_изменникам, находящимся в составе немецких частей, призывал их переходить на сторону Красной Армии и повстанцев. Эти листовки сбрасывались с самолетов.
Из личных примет Калугина мне известно, что у него на одной руке не хватает двух_трех пальцев. Калугин был отправлен Монтером на восточный берег и якобы имел с собой важные планы.

Опрос проводили:
Зам. нач. разведывательного отдела 1_го Белорусского фронта полковник Озерянский, капитан Безыменский».

Протокол опроса резидента «Олег» информационный доклад лейтенанта Колоса обо всем, что ему удалось узнать, увидеть и понять во время его пребывания в восставшей Варшаве.
Кроме этого доклада разведчик написал подробный оперативный отчет о работе, проделанной им в Варшаве. Оперативный отчет лейтенанта И. Колоса также представляет немалый интерес. В этом отчете Колос писал:

«21 сентября 1944 г. получили приказ и вылетели к восставшим полякам в Варшаву. Я и радист «Оскол» были сброшены с самолета По_2 в районе Седльце г. Варшавы. Летчики очень хорошо ориентировались и нас выбросили на указанное место. Но в связи с тем, что в городе были большие развалины и высотные дома, приземлиться было очень трудно. При приземлении «Оскол» зацепился за балкон семиэтажного разрушенного дома и серьезно поранил ногу. Сам я приземлился среди развалин домов, битого кирпича и бетонных обломков, где крепко побился. Прибыв в штаб Армии людовой мы сутки работать не могли, так как были серьезно побиты при приземлении.
22 сентября 1944 г. мы расположились вблизи штаба АК в комнате на втором этаже и вышли на связь с Разведывательным отделом штаба фронта.
Ночью 22 сентября, когда «Оскол» проводил второй сеанс связи с Центром, в 2 ч 30 мин немцы начали минометный обстрел. Одна мина попала в дом, где работал «Оскол». Он был смертельно ранен. 23 сентября 1944 г. в 11 ч утра «Оскол» умер в лазарете.
Приступив к выполнению задания, я сразу понял, что аковцы (Аковцы – сторонники Армии крайовой.В.Л.). народ хитрый, в глаза говорят одно, на деле поступают иначе. У Монтера я сведений достоверных получить не мог. Тогда я начал работу с людьми из АЛ, которой командовал Берлинг. Я понял, что они готовы со мной сотрудничать. Мне помогали подхорунжий Станкевич Антон Антонович, поручик Шитов Феодосий Иванович. Они помогали мне собирать сведения об обстановке, о немцах и т.д.
В штабе АК и АЛ я представился как офицер Красной Армии, который прибыл для оказания помощи и координации действий с советскими войсками.
После смерти моего радиста «Оскола» я решил узнать, как установить связь. В АЛ я познакомился с Еленой, которая знала, что я офицер Красной Армии. Она сказала мне свой псевдоним – «Виктория» – и оказала помощь в восстановлении связи с Разведывательным отделом штаба фронта.
Работать с представителями АК было сложно. Я видел, что хорошее отношение ко мне руководителей АК было связано только с заявками на советские грузы из_за линии фронта. Мне стало ясно, что в случае провала восстания они рассчитаются со мной, как и с другими советскими военнопленными.
Во время контактов с ними я был предельно осторожен, внимателен и дипломатичен. Никогда не задавал вопросов, которые могли бы вызвать у них недовольство. На всякий случай стал искать пути отхода в случае резкой смены обстановки и перехода за Вислу к Красной Армии. Когда же я увидел, что командование АК ведет переговоры о капитуляции, то понял, что день этот приближается.
Подхорунжий Антон Станкевич предупредил меня о том, что переговоры с немцами идут полным ходом и что мне нужно уходить к своим.
После капитуляции района Мокотув ко мне прибыл майор Городецкий, летчик_штурман, который сидел под арестом в АК. Когда Мокотув капитулировал, Городецкий сбежал из_под ареста по канализационным трубам. Когда он узнал обо мне, то прибыл ко мне. Он сообщил мне, что знает выход до Вислы по канализационным трубам и что сам хочет уйти побыстрее из этого ада. Я ему поручил детально изучить возможность выхода по трубам к Висле и пройти этот путь с целью проверки.
30 сентября я направил по этому пути одного поляка, который хотел вырваться из Варшавы к войскам Красной Армии, и попросил его дать сигнал – две зеленые ракеты о его благополучном переходе через Вислу.
1 октября в 12 ч я увидел две зеленые ракеты и начал готовиться к отходу. Со мной были майор Городецкий и радистка Елена. В 10 ч вечера мы влезли в люк на аллее Чездовской и по трубам вышли к Висле в 3 или 4 ч утра 2 октября 1944 г. Елена была с проводником, которого я отправил в штаб АЛ для оказания помощи. В 5 ч мы переплыли Вислу, которую немцы постоянно обстреливали, и попали к своим, сначала в отдел контрразведки. Благодаря полковнику Озерянскому мы оказались в Разведывательном отделе штаба фронта. По указанию полковника Озерянского я нанес на карту все артиллерийские и огневые точки на берегу Вислы, занятом немцами. После этого я с полковником Озерянским составил полный отчет о выполнении задания.

«Олег». 12 октября 1944 г.»

Оперативный отчет лейтенанта Ивана Колоса изучался командованием 1_го Белорусского фронта, начальником Разведывательного отдела полковником Грязновым. Помощник начальника 2_го отделения этого разведывательного отдела майор Ковальчук 2 января 1945 г. подготовил «Заключение по отчетному докладу лейтенанта Колоса И.А.».
В этом заключении давалась такая оценка действий лейтенанта Ивана Колоса в Варшаве:

«Как видно из протокола опроса устного доклада командующему фронтом Маршалу Советского Союза тов. Рокоссовскому, «Олег» поставленную ему в приказе № 4 от 18 сентября 1944 г. и дополнительные устные указания полковника тов. Романовского от имени Военного совета фронта, которые давались «Олегу» при вылете на задание, выполнил отлично.
Принимаемые им решения в ходе выполнения задания в г. Варшаве в период восстания, организованного эмигрантским польским правительством, были правильны. «Олег», несмотря на свой молодой возраст и еще недостаточный жизненный опыт, сумел найти правильные пути к выявлению действительного замысла руководителей аковцев, а также установить действительное положение в самом городе Варшаве.
Гибель радиста «Оскола» сомнений не вызывает. Решение самого «Олега» на выход к нам было принято правильно и своевременно. Правдивость в докладах подтверждается рядом документов, доставленных «Олегом», которые частично оставлены в Разведотделе штаба фронта и частично находятся в папке при оперативном деле «Олега».

ВЫВОДЫ:

1. Лейтенант Колос И.А., псевдоним «Олег», достоин представления к присвоению звания Героя Советского Союза, а также предоставления отпуска. После отпуска оставить при отделе до взятия гор. Варшавы с целью установления местонахождения могилы радиста «Оскола» и извлечения радиостанции «Север_Бис», которая спрятана «Олегом» в городе Варшава.

2. С помощью «Олега» установить связи с представителями Армии людовой и жителями Варшавы, которые оказывали ему помощь. После этого лейтенанта Колоса И.А. откомандировать на учебу, так как это личное желание самого Колоса. Кроме этого дальнейшее использование Колоса в агентурной разведке невозможно, так как Колоса многие аковцы знают в лицо, что грозит для него опасностью…».

…Вместе с лейтенантом Колосом вплавь через Вислу переправилась и его радистка «Виктория» – Елена Оттовна Салямонович.

…В 1964 году правительство Польской Народной Республики наградило И.А. Колоса орденом «Крест Храбрых». Звание Героя Российской Федерации полковнику в отставке И.А. Колосу было присвоено только в декабре 1994 года. В январе 1995 года в Кремле Президентом Российской Федерации ему была вручена медаль «Золотая Звезда» за № 97.
Защитники Варшавы сражались не в одиночку. Наступавшие войска Красной Армии оказывали им помощь, какую только могли. 15 сентября 1944 г. комендант Жилибожского района Армии крайовой благодарил командование Красной Армии за эту помощь.

Познакомимся с его письмом:

«1. Благодарим за оружие, сброшенное для нас с самолетов, и просим в будущем присылать в первую очередь тяжелое автоматическое оружие с противотанковыми боеприпасами, противотанковые пушки, автоматы и гранатометы.

2. Благодарим за противовоздушную оборону от немецких налетов.

3. Просим бомбардировать цитадель, зенитную артиллерию на Буракове (связной укажет на карте), Центральный институт физического воспитания на Белянах.

4. Просим вести артиллерийский огонь по вышеуказанным объектам в случае, если услышите, что немецкая артиллерия нас обстреливает.

5. Сбрасывание проводите с небольшой высоты, обращая внимание на ветер, так, чтобы грузы падали около костров. Сброшенное с большой высоты попадет в руки немцам…».

26 августа 1944 г. командующий 1_м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский находился в освобожденном польском городе Люблине. Он дал интервью британскому журналисту А. Верту. На вопрос журналиста, было ли оправданным восстание в Варшаве в условиях, когда Красная Армия встретила сильное сопротивление германских войск, Рокоссовский ответил: «Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами».2 октября 1944 г. командующий войсками 1_го Белорусского фронта Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский докладывал Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину:

«…повстанцам в городе Варшаве авиацией фронта сброшено: орудий 45_мм – 1, автоматов – 1478, минометов 56_мм – 156, противотанковых ружей – 505, винтовок русских – 170, винтовок немецких – 350, карабинов – 669, снарядов 45_мм – 300, мин 50_ мм – 37 216, патронов ПТР – 57 640, патронов винтовочных – 1 312 600, патронов ТТ – 1 360 984, патронов 7,7_мм – 75 000, патронов «маузер» – 260 600, патронов «парабеллум» – 312 760, ручных гранат – 18 428, ручных гранат немецких – 18 270, медикаментов – 515 кг, телефонных аппаратов – 10, коммутаторов телефонных – 1, элементов телефонных – 10, батарей «Бис_80» – 22, телефонного кабеля – 9600 м, продовольствия разного – 131 221 кг.
Помимо этого артиллерия 1_й польской армии вела огонь на подавление огневых средств и живой силы противника в интересах повстанцев, а зенитная артиллерия 1 ПА и 24_й зенитной артиллерийской дивизии р(резерва) г(главного) к(командования) своим огнем прикрывала повстанческие районы от налетов вражеской авиации…».

Когда немцы подавили восстание, командующий 1_м Белорусским фронтом приказал для оказания помощи повстанцам Жилибожского района в их эвакуации на восточный берег Вислы 1 октября подать к западному берегу этой реки 100 лодок и обеспечить их достаточное огневое прикрытие.
Один из офицеров_повстанцев, переправившись на восточный берег Вислы 1 октября 1944 г., сообщил о том, что «…авиация западных союзников только один раз 18 сентября пыталась оказать помощь повстанцам. 80 англо-американских самолетов сбросили свой груз с высоты 4000 м. Ни один из контейнеров не упал на территорию Жилибожа. Весь груз достался немцам».
27 декабря 1944 г. отдел кадров Разведывательного отдела штаба 1_го Белорусского фронта направил отцу ефрейтора Дмитрия Стенько Алексею Петровичу, проживавшему в г. Сучане Приморского края, выписку из приказа войскам фронта, в которой указывалось:
«
От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество награждаю: орденом Отечественной войны 2_й степени сержанта Стенько Дмитрия Алексеевича – радиста разведывательной группы.
Командующий войсками Рокоссовский».


Источник, заслуживающий доверия, сообщает…
В годы Великой Отечественной войны Главное разведывательное управление имело в Великобритании агента «Х», к услугам которого военная разведка прибегала в исключительных обстоятельствах. Этот агент имел доступ к материалам особой важности. Он выходил на связь только тогда, когда на советско_германском фронте складывалась тяжелая обстановка. Агент передавал одному из советских разведчиков сведения, помогавшие Ставке Верховного Главнокомандования заблаговременно разгадывать и правильно оценивать замыслы германского командования.
Сведения свои агент «Х» передавал одному из советских разведчиков бескорыстно, но с одним условием – когда закончится война, а «Х» верил, что победу одержит Красная Армия, он прекратит свое сотрудничество с советской разведкой.
«Х» обладал уникальными возможностями. Некоторые его донесения 1944 года были посвящены событиям в Варшаве. Из данных агента «Х», поступивших в Центр 10 августа 1944 г., следовало, что «…недостаточная помощь англичан восставшим полякам в Варшаве вызвала у поляков в Лондоне отрицательное отношение к британскому руководству. Руководитель польского эмигрантского правительства направил Черчиллю письмо по этому вопросу». Далее агент сообщал: «Англичане чувствуют себя в большом затруднении и сейчас надеются, что советское правительство придет к какому_либо приемлемому соглашению с Миколайчиком... Министр иностранных дел (Великобритании. – В.Л.) считает, что русские сделают большую ошибку, если не помогут польскому восстанию в Варшаве…».
Англичане – это прежде всего представители английского правительства. Видимо, агент «Х» имел возможность общаться с теми англичанами, которые понимали, что восстание в Варшаве началось преждевременно, без согласования действий с советским и английским командованиями.
В донесении агента также обращает на себя фраза: «…недостаточная помощь англичан восставшим полякам в Варшаве вызвала у поляков в Лондоне отрицательное отношение к британскому руководству…». При внимательном изучении этой фразы нельзя не обратить внимание на то, что британское руководство оказывало восставшим недостаточную помощь. Возможно, англичане не имели возможности оказать восставшим «достаточную помощь». Это могло произойти лишь в одном случае: расчетливые и предусмотрительные англичане ничего не знали о подготовке восстания в Варшаве. Но эта вполне правдоподобная версия, в которую нельзя не поверить, опровергается другой фразой из оценки хорошо осведомленного источника. А именно:
«…Министр иностранных дел считает, что русские сделают большую ошибку, если не помогут польскому восстанию в Варшаве…». В этой фразе каждое слово – ценные сведения.
Главное в том, что британский министр был уверен в том, что восстание в Варшаве потерпит поражение и заранее вину за это поражение в августе 1944 года однозначно возложил на «русских», с которыми сроки, цели, задачи ближайшие и последующие никто из руководителей восстания не посчитал нужным согласовать…
В том же августе 1944 года советский фронт натолкнулся на серьезное сопротивление немцев, укрепившихся на западном берегу Вислы. Рокоссовский, поляк по происхождению, хотел бы оказать более эффективную помощь восставшим, но не мог этого сделать.
Были ли англичане готовы помочь восставшим в Варшаве полякам?
Одно из донесений, направленное в Центр 26 августа 1944 г. агентом «Х», позволяет приблизиться к ответу на этот вопрос. На основе данных, поступивших от этого агента, начальник военной разведки генерал_лейтенант И.И. Ильичев подготовил для И.В.Сталина следующее Специальное сообщение:

«Докладываю донесение нашего заслуживающего доверия источника:
«Существующий в Лондоне Отдел организации и проведения саботажа и диверсий (Так в тексте. Имеется в виду Управление специальных операций. Создано 1 июля 1940 г. по указанию У. Черчилля. Входило в состав военно_экономического министерства. В.Л.), возглавляемый генералом Гюббинсом, является наиболее активной антисоветской организацией, находящейся, по_видимому, на службе частных интересов... Наиболее антисоветской группой в этой организации является польская секция, возглавляемая подполковником Перкинсом и его помощником – майором Пиклесом. Последние поддерживают тесную связь с польской подпольной армией...
Отдел Гюббинса, вероятно, знал о планах восстания в Варшаве, время начала которого ему, по_видимому, было неизвестно. Поляки постоянно настаивали на оказании поддержки этому восстанию, которое преследовало больше политические цели, чем военные. Однако английский и американский штабы не были подготовлены к его поддержке.
Все радиосообщения, которые приходили и приходят до сих пор в отдел Гюббинса из польской подпольной армии, являются антисоветскими и рассчитаны на усиление антагонизма между союзниками и СССР…».

В эпицентре польской «Бури» оказались не только повстанцы в Варшаве. «Бурей» были захвачены Сталин, Рузвельт и Черчилль. Кто_то из них пытался оказать посильную помощь восставшим, кто_то этого сделать не смог, кто-то этого делать и не собирался.
Героическая и в то же время трагическая страница в истории Польши до сих пор не перевернута. В ней все еще есть невыясненные обстоятельства.
Однако, ясно одно – «Буря» была спланирована польскими лидерами в эмиграции в тайне от Рузвельта, Черчилля и Сталина. Поляки, инициировавшие восстание, несомненно, согласовывали свои планы с «польской секцией» английского секретного Отдела по организации и проведению саботажа и диверсий. В случае успеха восстания, в Варшаву перебрались бы некоторые члены правительства Миколайчика, что устраивало английское правительство. В случае поражения восстания, английское правительство ответственности за него никакой не несло, так как якобы об организации этого восстания ничего не знало.
Был ли секретный Отдел по организации саботажа и диверсий в Лондоне частной организацией? Судя по сообщению агента «Х» ГРУ, был. Возглавлял его генерал Гюббинс. А генералы, в том числе и британские, стоят «на финансовом довольствии» правительства. Мог ли Гюббинс не информировать свое правительство о том, что замышляют лондонские поляки? Скорее всего, не мог. Об этом говорит и уверенная позиция британского министра иностранных дел, который уже в самом начале Варшавского восстания провал за него возложил на русских, «которые сделают большую ошибку», если не помогут восставшим в Варшаве полякам.
Советская военная разведка в ходе Варшавского восстания и после него систематически информировала Советское правительство не только о том, что происходило в польской столице, но и о том, как реагировали на это восстание в Великобритании и США. Эти сведения имели и в настоящее время тоже имеют большую историческую ценность. Так, например, начальник советской военной разведки генерал_лейтенант И.И.Ильичев направил И.В. Сталину и В.М. Молотову донесение агента «Х», который 31 августа сообщал:

«Я видел все телеграммы относительно варшавского инцидента, включая личный обмен телеграммами между Сталиным и Черчиллем. Это серьезное дело, которое может причинить больше неприятностей, чем этого следовало ожидать. Имеется много всеобщего недопонимания во всем этом инциденте. Я думаю, что те, кто приказал поднять восстание в Варшаве и затем начал кампанию инсинуации против Советского правительства, руководствовались вполне очевидными мотивами. Они хотели использовать подпольную армию для захвата Варшавы, поставив во главе ее представителей эмигрантского правительства, и при успехе восстания заявить Советскому правительству, что это восстание поддерживалось Англией и США.
Я думаю, что Советское правительство подозревает англичан и американцев в сговоре с поляками в истории с восстанием и вполне понимает их раздражение последовавшими неудачами.
Английское и американское правительства сознают, почему они поддерживают лондонских поляков, несмотря на всю их враждебность к СССР, однако я знаю, подобного сговора не существовало, и им заранее ничего не было известно.
В действительности Иден был готов от многого отступить, советуя Миколайчику прийти к cоглашению с русскими, он считал, что Миколайчик должен находиться в Москве, а поляки, если это необходимо, должны сменить президента. Но варшавское дело сделало всех надолго озлобленными, особенно из-за возможного влияния происходящих событий на польскую армию, действующую с союзниками. Поэтому союзники подготовились быть более упорными в польском вопросе, чем они были до сих пор….
Причина для подобного вывода такова. В настоящее время в Лондоне подозревают, что Советское правительство вызвало безжалостную и весьма жесткую провокацию – оно побудило поляков к восстанию, а затем отказалось помочь им и пыталось затруднить такую помощь со стороны союзников, с тем чтобы немцы истребили поляков в Варшаве.
Англичане думают, что русские делают это умышленно не только для того, чтобы дискредитировать Лондонское правительство. Это вызвало глубокое негодование и страх потому, что, если Сталин обещал помочь Варшаве и не выполнил данное слово, совершив безжалостный акт, то что же можно ожидать в будущем.
Сотрудники Бора к тому же подливают масла в огонь, посылая в Англию потоки сообщений о разоружении и аресте их людей по всей Польше.
Вмешательство Ватикана в Лондоне не приветствовалось, и папе не дано какого_либо официального одобрения».

Завершая рассказ о деятельности советских военных разведчиков, оказавшихся в эпицентре польской «Бури», необходимо вспомнить описание этих событий Маршалом Советского Союза К.К. Рокоссовским.
В своей книге «Солдатский долг» бывший командующий 1_м Белорусским фронтом писал:

«…нашлись злопыхатели, пытавшиеся в западной печати обвинить войска 1_го Белорусского фронта, конечно, и меня как командующего в том, что мы якобы сознательно не поддержали варшавских повстанцев, обрекая их этим на гибель.
По своей глубине Белорусская операция не имеет себе равных. На правом крыле фронта советские войска продвинулись более чем на 600 км. Это стоило много сил и крови.
Чтобы захватить Варшаву с ее мощными укреплениями и многочисленным вражеским гарнизоном, требовалось время на пополнение и подготовку войск, подтягивание тылов. Но в те дни мы пошли бы на все, чтобы поддержать восставших, объединить с ними наши усилия. Но те, кто толкнул варшавян на восстание, не думали о соединении с приближающимися войсками Советского Союза и Польской армии. Они боялись этого. Они думали о другом захватить в столице власть до прихода в Варшаву советских войск. Так приказывали господа из Лондона».

Сведения, которые добывала советская военная разведка, были точными и своевременными. Они помогали маршалу Рокоссовскому правильно оценивать события, которые происходили на Западном берегу Вислы, давали возможность оказывать повстанцам помощь оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Сведения, добытые военными разведчиками, в том числе и лейтенантом Иваном Колосом, вскрывали систему обороны противника, созд

http://www.regnum.ru/news/1302440.html ИА РЕГНУМ 12:05 08.07.2010
Александр Пученков. Белая Россия и окраины Империи: Деникин и Пилсудский в 1919 году
1919 год был временем наивысших успехов Белого движения в Гражданской войне: существованию Советской власти угрожали армии Юденича, Колчака и Деникина. Основной лозунг Деникина - "Великая, Единая и Неделимая Россия" подразумевал то, что единое русское государство - главная предпосылка для полноценного государственного бытия освобожденной от большевиков России. Ключевой идеей белого движения стал национализм. Обостренный национализм белых предопределил появление лозунга "За Единую, Неделимую Россию". Лозунг придал белому движению ярко выраженный общероссийский характер. Этот же общероссийский характер белого движения предопределил нетерпимость белых ко всем проявлениям "местного патриотизма", с которым им пришлось сталкиваться во всех областях, где антибольшевистское движение принимало областнический характер.
Национализм играл огромную роль в формировании идеологии Белого движения, однако он отнюдь не предполагал этнической исключительности. Лозунг "Великая, Единая и Неделимая Россия" не означал "Россия для русских". Существование единого государства рассматривалось белогвардейцами как необходимое условие государственного бытия. Однако территория, на которой зарождалось контрреволюционное движение, представляла собой окраины России. Обособление окраин в общем процессе контрреволюционной борьбы безусловно способствовало их непримиримости по отношению к большевистскому центру и с этой точки зрения было выгодно для Белого движения. Однако окраинное положение, нахождение в разных частях света, так и не позволило в итоге белым силам Севера, Юга, Северо-Запада и Востока объединиться: у белых отсутствовал единый план сокрушения противника, что делало в конечном итоге борьбу с большевиками бессистемной и малопродуктивной. Кроме того, окраинное местоположение южнорусского белого движения, наряду с сильным подъемом сепаратизма, делало шансы белогвардейцев на успех, по меньшей мере, проблематичными.
Едва ли не самым сложными для белой администрации стали попытки наладить нормальные отношения с так называемыми "национальными меньшинствами", так и не увенчавшаяся успехом. Конфликт между "федералистами" и "централистами" не был разрешен. Он же стал одной из причин конечной неудачи борьбы и привел к разъединению антибольшевистского фронта.
Если красными самоопределение народов мыслилось в рамках нарождавшейся, по их представлению, эпохи мировой революции, то белые склонны были называть самоопределение "самостийничеством" и стремились к возрождению России в пределах и формах дореволюционного времени. Восстановление России мыслилось в ее прежних границах до 1914 года (кроме этнографической Польши), путем освобождения ее от большевиков и свободного объединения всех разрозненных ее областей в одно целое. Поэтому всякая попытка отдельных лиц или партий внести раскол в среду русского народа или отторгнуть от России ту или иную область всегда рассматривалась ею как изменническое деяние. Кроме того, белые были убеждены в невозможности обретения национальными окраинами независимости без санкции на это верховной русской власти. Деникин вспоминал: "Мы не предрешали будущих форм государственного устройства России (монархия или республика), и это обстоятельство вызывало у многих обвинение в лукавстве и скрытом монархизме. Мы противились своекорыстным посягательствам иностранных держав на русское достояние и вмешательству их во внутренние наши дела, и это считалось русским интернационалистами справа ошибочной политикой, ослабляющей приток иностранной помощи. Мы не могли санкционировать отторжение от России ее окраин, и это обстоятельство вызывало со стороны русских интернационалистов слева обвинение в шовинизме и империализме и лишало нас активной помощи новообразований".
Следовательно, вопрос о статусе национальных окраин должен был с позиции белых быть отложен на неопределенный срок. Мнение Особого Совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России генерале А. И. Деникине (Особое Совещание - учреждение, выполнявшее при белом диктаторе функции, сходные с правительственными) по вопросу об участии новых государственных образований в Парижской мирной конференции выглядело следующим образом: "На мирной конференции Россия должна быть представлена, как единое целое. Представительство отдельных государственных образований, возникших на ее территории, не должно быть допущено. В образовании единого представительства России должны принять все те правительства отдельных ее частей и временных государственных образований, которые, отвергая Брестский договор, со всеми вытекающими из него последствиями, а равно все договоры и акты, заключенные от имени России или ее частей с коалицией центральных держав после 25 октября 1917 г., ведут борьбу во имя Единой России". Особое Совещание поставило перед русской делегацией на Парижской мирной конференции 1919 г. (Россия в ней участия так и не приняла) следующие задачи: "Основная задача России на предстоящем мирном конгрессе признание восстановление status quo ante bellum [положение вещей до войны. - Авт.] в отношении прежних российских владений, за исключением земель, имеющих отойти к независимой Польше. Вместе с тем, в соответствии с пунктом шестым в программе президента Вильсона следует стремиться к объединению с Россией зарубежных земель, населенных русскими". Подчеркивалось, что русскому правительству необходимо стремиться к объединению России по этнографическим, а не политическим границам.

Каким образом добровольческая администрация надеялась достичь объединения разрозненных русских земель в единое целое? Грузинский деятель З. Д. Авалов из беседы на Парижской мирной конференции с профессором К. Н. Соколовым, представлявшим правительство генерала Деникина, вынес впечатление, что в своей политике белые больше надеялись на армию. "Последняя призвана была установить то соотношение сил, которое позволит России решать все вопросы по своему... в предвкушении этого поворота событий правительство ген. Деникина недооценивало всех весомых и невесомых причин, входящих в состав грузинского и вообще кавказских и других окраинных вопросов", - вспоминал Авалов. Тот же З. Авалов упоминает в своих воспоминаниях о разговоре в октябре 1919 г. в Париже "с одним видным русским дипломатом". [Вероятнее всего, речь идет о бывшем министре иностранных дел Российской Империи С. Д. Сазонове. - Авт.]. Речь шла о процессе восстановления России. Успехи армии генерала Деникина казались в тот момент особенно значительными, деникинцы овладели Орлом и угрожали Москве. "Теперь, говорил мой собеседник, - вспоминал Авалов, - девяносто шансов из ста, если не все сто, что восстановление России с юга закончится успешно... Украинский вопрос как-то исчезает - самостийность сходит на нет. О белорусском можно не говорить... Граница с Польшею? Это вопрос будущего. Пока как-нибудь обойдемся. Соберется Россия с силами, и будет видно. Независимость Финляндии будет нами признана, надеюсь, теперь же. Что касается балтийских государств, то хотя многие там действуют так, как если бы Россия окончательно сгинула, но и там ведь имеются люди, знающие действительно Россию. Бессарабия? Мы допускаем плебисцит в южной части. Румынскую точку зрения мы все же провалили здесь в Париже. - Ну а в Грузии, допустили ли бы вы плебисцит? - Я лично не вижу оснований к обратному".
Как видим, белые рассматривали существование окраинных государств на территории бывшей Российской Империи, за редким исключением, как явление временное. К тому были причины: белые понимали, что после окончания Первой мировой войны воюющие страны демобилизуют свои армии. В этих условиях белогвардейцы, не опасаясь мировых держав, могли бы, после очищения страны от остатков большевизма, с позиции силы диктовать свои условия "окраинным образованиям". Однако в 1919 г. политика великих держав колебалась, по замечанию К. Н. Соколова, "между двумя полюсами: между признанием единой власти адмирала Колчака и покровительством так называемым окраинным образованиям, возникшим на территории России". Последнее обстоятельство заставляло белых придерживаться определенных правил игры в отношениях с государственными новообразованиями, появившимися на территории бывшей Российской Империи.
Особое отношение у Деникина и его правительства было к Польше, фактически самоопределившейся уже к моменту прихода большевиков к власти. Государственный суверенитет бывшего "Царства Польского" властями белого Юга никоим образом не оспаривался. Речь шла лишь о пресечении антирусских настроений в Польше и о будущих границах между двумя государствами. С этой целью работал польско-литовский отдел Подготовительной по национальным делам комиссии. В основе решения вопроса о границах Польши лежал этнографический принцип и санкция Всероссийского Учредительного Собрания. Предпринимались попытки удержать Польшу в сфере российского влияния. В этой связи у Деникина и его соратников вызывали недоумения заигрывания польских кругов с украинскими самостийниками.
В отношениях между белым Югом и Польшей хватало проблем. В Варшаве находилось русское дипломатическое представительство во главе с полковником Г. Н. Кутеповым и военная миссия под началом полковника Е. П. Долинского. Поляки также прислали в качестве представителя при добровольческом командовании графа Беем де Косбан. 13 сентября 1919 в Таганроге, где тогда находилась резиденция Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России генерала Деникина, состоялся прием польской военной делегации во главе с бывшим генералом русской службы Карницким. Поднимая бокал за "кровный союз" России и Польши и призывая к совместной борьбе с большевиками, Деникин не рассчитывал, что поляки готовы выступить против большевиков только в обмен на твердые гарантии в отношении передачи Польше Литвы, Белоруссии и Волыни. Так глава штаба польской миссии, Пшездецкий, в частной беседе заявил следующее: ""Большевиков мы не боимся. У нас теперь огромная армия. На фронте дерутся большие силы и, кроме того, мы имеем еще большие силы в виде резервов. Общая цифра значительно превышает 500 тысяч человек, и к весне мы ее более чем удвоим. Армия молодая, контингент не тронутый большевизмом, патриотичен и находится в наших руках. Снабжение, вооружение и финансы - блестящи. Мы можем почти с уверенностью сказать, что более сильной армии уже ни у кого нет... Таким образом, нам незачем сговариваться из-за боязни большевиков. Для того, чтобы не было большевизма, мы должны двигаться вперед и можем это делать вполне самостоятельно. Мы назад никуда уже не пойдем. Мы дошли до границы, где находились поляки, теперь подходим к пределам русской земли. И мы можем вам помочь, но мы желаем теперь заранее знать, что нам заплатят за нашу кровь, которую нам придется пролить за вас. Если у вас нет теперь органа, желающего с нами говорить по тем вопросам, которые нас так волнуют, под тем предлогом, что они не авторитетны для решения вопроса о территории, то нам здесь нечего делать. Итак, я не протестую официально против союза и содружества в войне, но я хочу знать, на каких условиях это будет. Ведь вы же, начиная войну с Францией и Англией, до ее начала сговорились же о взаимных уступках и гарантиях... Так и мы просим это еще раз сделать. Об этом я прошу Вас вновь довести до сведения - кого вы находите нужным. И мы готовы начать разговоры хоть сейчас с теми лицами, которых выберет ваше правительство". Узнав о такой позиции поляков, Деникин заявил: "Сожалею, что русское гостеприимство так превратно понято".
Раздраженный неуступчивостью поляков, Деникин 26 ноября 1919 г. написал письмо генералу Ю. Пилсудскому: "Ваше Превосходительство! Встретив некогда с чувством полного удовлетворения поворот русской политики в сторону признания национальных прав польского народа, я верил, что этот поворот знаменует собою забвение прошлых исторических ошибок и союз двух родственных народов. Но я ошибся. В этот тяжкий для России день Вы - поляки - повторяете наши ошибки едва ли не в большей еще степени. Я разумею стремление к занятию чисто русских земель, не оправдываемое стратегической обстановкой; введение в них управления, отрицающего русскую государственность, и имеющее характер полонизации; наконец, тяжелое положение русской православной церкви как в Польше, так и в оккупированных вами русских землях. Для меня совершенно ясно, что именно теперь создаются те основы, на которых будут построены на долгие годы международные отношения. И нынешние ошибки наши будут оплачены в будущем обильной кровью и народным обнищанием на радость врагам славянства. Мне нет надобности доказывать Вам, что непонятная для русского общества политика польского правительства может дать весьма серьезную опору германофильскому течению, которое ранее у нас не имело почвы. Я нисколько не сомневаюсь, что если бы когда-либо такое течение возобладало, оно имело бы роковое значение для Польской республики. Этого допустить нельзя. Между тем, восточная польская армия, успешно наступающая против большевиков и петлюровцев, в дни, наиболее тяжкие для русских войск, вот уже около 3-х месяцев, прекратила наступление, дав возможность большевикам перебросить на мой фронт до 43 тыс. штыков и сабель. Большевики так уверены в пассивности польского фронта, что на Киевском и Черниговском направлении они совершенно спокойно наступают тылом к нему. Правда, вот уже более 2-х месяцев польская военная миссия выясняет наши взаимоотношения... Но за это время обстановка на нашем фронте становится все более и более тяжелой. При таких условиях, казалось бы, не время спорить о компетенциях. Тем более, что в сознании честных русских людей счастье Родины не может быть приобретено ценою ее расчленения. Станем на реальную почву: падение Вооруженных Сил Юга России или даже значительное их ослабление поставит Польшу лицом к лицу с такою силою, которая, никем более не отвлекаемая, составит угрозу самою бытию Польши и ее культуре. Русские армии Юга вынесут новое испытание. Конечная победа наша несомненна. Вопрос лишь в том, какою ценою, какою кровью. Но тогда, встав на ноги, Россия вспомнит, кто был ее врагом и кто другом. От души желаю, чтобы при этом не порадовались немцы. Уважающий Вас, А. Деникин".
Отметим, что сам Деникин признавался, что наступление в сторону Киева было предпринято в целях соединения с Польшей. Несоглашение с поляками, конечно же, повлияло на итог кампании 1919 года. Союз с Польшей не состоялся, хотя до начала переговоров белые были убеждены в их благополучном исходе, подчеркивая в заявлениях для прессы, что Польшу и Россию "объединяют единство целей и интересов". "Непредрешенец" Деникин, поляк по матери, не мог пойти на сговор по вопросу о границах даже в условиях крайней необходимости для белогвардейских войск. Возможно, что потом, в случае победы, можно было взять обещание назад, но такой политический авантюризм был неприемлем для внешней политики Деникина. Сейчас, наверное, легко упрекать Деникина в упрямстве и излишней прямолинейности, но необходимо учитывать и то, что Антон Иванович был в первую очередь военным человеком, к тому же испытывавшим острую неприязнь к политической интриге. Генерал И. П. Романовский, начальник штаба Деникина, как-то сказал: "окольными путями, или путями, несовместимыми с понятиями честного русского генерала, он [Деникин. - Авт.] не пойдет". В этой фразе - содержится характеристика всей личности Деникина. В ней же, во многом, и объяснение причины неудачи всего Белого движения под предводительством Деникина. Политиками белые генералы не были. Это применительно и к Деникину, и к Юденичу, и к Колчаку, однако к Деникину, наверное, в наибольшей степени. "Нечестную" политику Деникин не признавал, не желая понимать того, что наступившая безжалостная эпоха сделала невозможным достижение каких-либо серьезных целей исключительно "честным" путем.
Отношения с Польшей стали еще одной головной болью для белого Главнокомандующего, а прекращение поляками военных действий против большевиков сыграло, судя по всему, важную роль в победе Красной армии над армией Деникина. Что же касается пророчеств Деникина, сделанных им в письме Пилсудскому, то им суждено было сполна сбыться как у Дюма-отца - двадцать лет спустя, в 1939 году, Польша в очередной раз стала разменной картой в политике Великих Держав.

http://www.rian.ru/history_video/20100726/258526420.html 12:04 26/07/2010
Варшавское восстание 1944 года: почему не помогла Красная армия? Видео
Сюжет: Варшавское восстание 1944 года: почему не помогла Красная армия?
В новом выпуске программы "Осторожно, история!" Петр Романов рассуждает о причинах, по которым СССР не поддержал начавшееся в 1944 году Варшаве антинацистское восстание.
Организованное по инициативе польской армии и эмигрантского правительства Польши восстание потерпело поражение, не получив помощи со стороны Сталина. Каждая из сторон - советская и польская - дает свою трактовку этому событию.
Подробности - в новом выпуске программы "Осторожно, история!".

http://echo.msk.ru/blog/romanov_p/699109-echo/ 29.07.2010 11:13
Петр Романов, журналист : Варшавское восстание 1944 года
Результаты опросов, проведенных исследовательским центром Superjob.ru
Как Вы считаете, Польша сегодня...

скорее союзница России – 15%
скорее противница России – 45%
затрудняюсь ответить – 40%

Вопрос о том, почему Красная армия не пришла в 1944 году на помощь Варшавскому восстанию, до сих пор остается одной из наиболее болезненных точек в российско-польских отношениях.
Если позиции обозначить коротко, то наша звучит примерно так: к моменту начало восстания, а оно продолжалось с 1 августа по 2 октября, успешное наступление советских войск в рамках операции «Багратион» уже исчерпало свой потенциал, коммуникации оказались растянуты, а потому не хватало боеприпасов и горючего.
В то время, как немцы, напротив, сузив свой фронт и подтянув свежие силы, уже начали переходить в успешные контратаки. На этом фоне прорываться к Варшаве было крайне сложно, а сама операция грозила немалыми потерями.
К тому же начало восстания, организованное «Армией Крайовой», которая подчинялась польскому правительству в Лондоне, не было согласовано с советским руководством и являлось, по словам Сталина, авантюрой.
Не говоря уже о том, что главной целью восстания Москва логично считала попытку союзников первыми установить контроль над Варшавой, чтобы не допустить советизации Польши.
Теперь позиция оппонентов: Сталин, желая установить в Польше свои порядки, намеренно дал немцам возможность удушить восстание.
За 63 дня боев на улицах польской столицы погибли 10 тыс. повстанцев, 17 тыс. попали в плен, 7 тыс. пропали без вести, погибло около 150 тысяч гражданского населения. Кстати, немало польской крови на руках казаков, сражавшихся на стороне Германии – они принимали самое активное участие в подавлении восстания.
Думаю, что правда объединяет обе версии.
С военной точки зрения, рывок к Польше был действительно затруднителен, а само восстание с самого начала действительно являлось авантюрой, что, возможно, не понимали политики в Лондоне, зато хорошо знало само руководство восстания. Его лидер Бур-Коморовский 31 июля, то есть за сутки до начала боевых действий, лично оценил ситуацию в Варшаве как неблагоприятную для восстания.
В этот же день начальник разведки Армии Крайовой полковник Ирэнк-Осмецкий доложил руководству, что советские танки восточнее Варшавы встретили сильную немецкую противотанковую оборону и, понеся тяжёлые потери, отступили.
Неудачей закончилась и попытка закрепиться на другом берегу Вислы первой польской армии, сражавшейся на стороне СССР.
Несмотря на ожесточенное сопротивление, армия была вынуждена покинуть захваченный плацдарм.
Что же касается политики, то, на мой взгляд, здесь все ясно: Сталин и Черчилль имели разные взгляды на послевоенную Польшу.
Глава польского правительства Миколайчик, побывавший в дни восстания в Москве, категорически не желал делиться властью с коммунистами. В ответ Кремль отказался даже помогать союзникам в переброске столь нужного для восставших оружия.
Иначе говоря, союзники ради политических целей начали обреченное на поражение восстание, а Сталин действительно не пожелал помочь восставшим.
О людях не думал никто, торжествовал политический расчет и цинизм.

Хороший пример рассуждений самонадеянного и самовлюбленного ... интеллигента. Красота звучания слов завораживает и не надо же думать о логике и содержании.
Начинает с того, что говорит, что Сталин помочь не мог. А заканчивает - "Сталин действительно не пожелал помочь восставшим".
При этом такой весь из себя шибко умный ждаже не задумывается над самой постановкой вопроса: а что это было? Что преследовали поляки лондонские, немцы. англичане, наши? Как можно проверить или хотя бы нащупать ответы на эти вопросы? Так лепит. что приходит на ум...

http://smi2.ru/dzecko/c371380/ СМИ2
Gazeta Wyborcza: Они славят и Варшавское Восстание и Вермахт
Добавил dzecko 1 день назад в раздел «Культура». Источник: Переводы
Надо восхититься варшавскими повстанцами? Пожалуйста. Воспеть мужественных солдат Вермахта? Тоже ОК. «Sabaton», шведская металлическая рок-группа, фанатеет от войны. Ее песню в честь годовщины Варшавского восстания рекламирует TVP (Польское телевидение). TVP и «Rzeczpospolita» гордятся своей причастностью к видеодиску «Uprising» («восстание» с англ.). Это дань памяти Варшавскому восстанию. Премьера 1 августа.

Цитата :

«На 1-ое августа, день, в который сдавливает горло многим (я надеюсь) моим землякам, мы подготовили премьеру необычного видеодиска «Uprising» рок-группы «Sabaton», пишет в своем блоге шеф отдела публицистики TVP1 Витольд Гадовский. – в этот день мы его покажем несколько раз. Даже немного стыдно, что дань памяти повстанцам отдают шведские артисты. Кроме прекрасного альбома группы «Lao Che» и последними работами моего земляка Анджея Дзюбка из «De Press» нам как-то не удалось найти в себе прекрасного вдохновения»

- переживает он.
Директор Музея Варшавского восстания, депутат ПиС (Право и Справедливость), Ян Олдаковский говорит в интервью для «RZ»:
-

Цитата :

Я лично не являюсь фанатом пауэр-метал, но это способ, чтобы заинтересовать молодежь темой Восстания. Я рад, что иностранные ансамбли хотят петь о польской истории. Песня «Uprising» и сопровождающий ее клип – это не урок истории, но он со всей уверенностью пробуждает сопереживания к тем давним событиям.
«Uprising» - это песня с новейшего диска группы «Sabaton» «Coat Of Arms» («Гербовый щит»). В ритм металлической музыки вокалист Йоаким Броден выкрикивает полные пафоса фразы, описывающие трагедию сражающейся столицы. «Помнишь ли ты, как в 1939 нацисты набросили на Польшу свою власть, а союзники кинули ее, из подполья шепотом выросла жажда свободы, город в отчаянии, но не утратил веры», - поет он по-английски, а рефреном звучит по-польски: «Warszawo, walcz!» («Сражайся, Варшава!»)

Видеодиск с этим произведением записали на студии варшавской фабрики Норблина. Он рассказывает о двух молодых подпольщиках, которые во время восстания сражаются на одной баррикаде. Их соединяет любовь. Эту пару играют Моника Буховец и Матуш Дамецкий. В образ генерала Антония Хрущчеля вошел генерал Вальдемар Скшыпчак, бывший командующий сухопутных войск. А генерала Эриха фон дем Баха-Зелевского, командующего войсками СС, подавлявших повстанцев, сыграл шведский актер Петер Стормар, известный по голливудским фильмам («Фарго», «Армагеддон» и «Большой Лебовский». Производителем клипа стала киностудия «N» из Лодзи, которая, прикрываясь коммерческой тайной, не желает раскрывать информации ни о бюджете видеодиска, ни о том, сколько за него заплатило телевидение.
«Sabaton» уже пел о польской истории два года тому назад на диске «The Art Of War». В композиции «40:1» он воспел героическую схватку солдат, которые в сентябре 1939 года несколько дней сдерживали под Визной превосходящие силы противника. Благодаря этой песне «Sabaton» стал популярным в Польше. Открытая пользователями Интернета, эта песня любительским видеоклипом попала на YouTube, где получила несколько миллионов скачиваний и тысячи восторженных рецензий. Поговаривали даже о том, чтобы вручить шведам государственные награды.
«Uprising» тоже пробуждает в нас патриотические чувства и национальную гордость, хотя сам «Sabaton» вовсе не претендует на какую-то особую симпатию к польской истории. Шведы с самого начала карьеры – они играют уже 11 лет и выпустили 6 дисков – любят петь о битвах, войнах и героических солдатах. Они уже пели и об античных Фермопилах, битве под Галлиполи времен I-ой Мировой войны, битве при Мидуэй или схватке танковых армий под Курском. Является ли это страсть к польской военной истории коммерческим расчетом или действительно подлинным увлечением? Сложно разобраться, так живет шоу-бизнес.
Но есть одна мелочь. «Sabaton» поет не только о геройстве союзников. На том же самом диске рядом с «Uprising» есть песня о немецком вермахте: «Части машины не остановить, безжалостные волна прилива, сумасшедшие на поводке или потерянные юнцы? Они были жертвами своего времени или гордой доблестью высшей цели?», - философствует в песне «Wehrmacht» Броден.
А в «Ghost Division», это уже другой диск, он воспевает немецких танкистов из 7-ой дивизии, под командованием генерала Роммеля, которые одерживали победы в 1940 году в войне с Францией: «Первые на линии огня, первые на вражьей земле, танки пробивают дорогу. Они - бронированная элита, рожденная для сражений, и никогда не отступит».
Шведские металлисты вовсе не являются любителями нацизма. Во время дискуссии о новом видеодиске группы «Sabaton» один из пользователей сети написал: «Сабатон» - это такая дама, которая пойдет за любым мундиром». Попросту говоря, их увлекает война и ее ужасы.
Они склоняются не только над героями с полей сражений, но и над трагическими судьбами безоружных жертв. «Проклятая пропаганда превратила соседей во врагов, посланные в поездах в путь в один конец до ада, они приближаются к его вратам – Аушвитц ждет их. Когда сгорают миллионы, занавес падает, забытые миром они гибнут в его пламени», поют они в песне «The Final Solution».
Но все же меня удивляет, что на одном диске можно воспеть и геройство восставшей Варшавы и солдат Вермахта, которые раздавили это восстание. Но Польскому телевидению это не мешает.

"Uprising"
Варшава, город войны,
Голоса из подполья шепчут о свободе
Восстань и услышишь зов, это история кричит
Сражайся, Варшава!

"Wehrmacht"
К победе
Не для себя, а для отчизны
Части машины не остановить, безжалостные волны прилива,
Сумасшедшие на поводке или потерянные юнцы? Они были жертвами своего времени
Или гордой доблестью высшей цели?

Роберт Санковский

Перевод Владимира Глинского, специально для СМИ2

http://www.polskieradio.pl/zagranica/ru/news/artykul136801.html Польское радио. Зарубежная служба 01.08.2010
Поляки помнят Варшавское восстание
1 августа Польша отмечает 66. годовщину Варшавского восстания. В Варшаве проходят торжественные церемонии в память о тысячах погибших его участниках. В полдень ветераны и представители польских властей, в том числе президент-элект Бронислав Коморовский возложили цветы у Могилы неизвестного солдата на площади Пилсудского, а также в других памятных местах, где боролись или были похоронены варшавские повстанцы. По традиции в 5 часов вечера – то есть в тот момент, когда началось Варшавское восстание - в польской столице, а также других польских городах, раздается вой пожарных сирен. На минуту останавливается уличное движение. Таким образом варшавяне чтят память героев восстания. По случаю 66. годовщины начала Варшавского восстания проходят патриотические спектакли и концерты, а также общее пение повстанческих песен жителей Варшавы.
Напомним, 1 августа 1944 года против немецких оккупантов вступили бойцы подпольной Армии Крайовой. Это была самая крупная военная акция подпольных войск в Европе. В течение первых дней боев плохо вооруженные повстанцы захватили ряд важных объектов. Однако им не удалось полностью вытеснить немцев из центра города, а также овладеть главными коммуникациями и мостами. Немцы начали контратаку с помощью танков, тяжелой артиллерии и ударной авиации. Восстание продолжалось 63 дня. 2 октября 1944 года главнокомандующий Армией Крайовой генерал Бур-Коморовский подписал капитуляцию. Сдавшимся участникам восстания был гарантирован статус военнопленных. За 63 дня восстания погибли 10 тыс. повстанцев, 17 тыс. попали в плен, 7 тыс. пропали без вести. Немцы также понесли значительные потери - погибло около 10 тыс. солдат, около 6 тыс. пропали без вести. Гражданское население пострадало больше всего - погибло около 150 тысяч человек, большая часть польской столицы была разрушена, специальные немецкие подразделения уничтожали уцелевшие здания, более полумиллиона жителей Варшавы были выгнаны из города.
су
===========================
Ух ты, ни слова о коварном Сталине и предателях-москалях?!?
Тусковцы...

Ну вот ошибка полностью исправлена:
===========================================

Ursa Отправлено Вчера, 21:49
http://www.rp.pl/art...a__u_nogi_.html Rzeczpospolita 01.08.10
Piotr Zychowicz A Sowieci stali z bronią u nogi
Пётр Зыхович А Советы стояли с оружием у ноги
Город агонизировал, большевики только смотрели.
- Что же это был за цинизм, - говорит «Славка».
Ежи Бартник, оперативный псевдоним Магик, является самым молодым кавалером Виртути Милитари.

Уменьшено на 89% (720 x 392) - Нажмите для увеличения

Часть повстанцев с надеждой смотрела на правый берег Вислы. Они рассчитывали, что Красная Армия всё-таки пойдёт в бой.
Ему было 14 лет, когда на баррикаде на углу улиц Королевской и Маршалковской его лично наградил генерал Тадеуш «Бур» Коморовский. Несмотря на юный возраст, «Магик» специализировался в уничтожении танков. В ходе тяжёлых боёв на бумажной фабрике он потерял правый глаз.

Цитата :

- За несколько дней до награждения Виртути Милитари я отправился на рекогносцировку в подвалы домов, находящихся в руках у немцев. В одном дворе я наткнулся на двух немецких офицеров. Они преграждали мне путь, ну, я и скосил их обоих из «Молнии» («Молния» - пистолет-пулемёт, разработанный инженерами Вацлавом Завротным и Северином Велянером. Подпольно производился в Польше в период оккупации. Всего было произведено около 700 штук, - прим. перев.). Как я это сделал после потери правого глаза? Просто. Я стрелял левой рукой

- вспоминает Ежи Бартник.
У него с самого начала не было иллюзий относительно намерений Советов, стоявших на другой стороне Вислы.

Цитата :

- Мой отец был офицером легионов, и в нашем доме чтили легенду войны 1920 года. В большевиках мы видели смертельных врагов. Вера в то, что они нам помогут, уже тогда казалась мне наивной, - рассказывает он. – Во время одного из столкновений в ходе восстания мы наткнулись на какой-то партизанский отряд коммунистов. Это люди уже тогда делили между собой посты в будущей, подчинённой Советам Польше. Это было мерзко

- подчёркивает он
Несмотря на это часть повстанцев с надеждой смотрела на правый берег Вислы.

Цитата :

- Мы прекрасно знали, что Красная Армия стоит там с танками и тяжёлой артиллерией, и многие друзья рассчитывали на то, что она всё-таки вступит в бой. Что атакует немцев. Сегодня уже всё ясно. Сталин ждал, пока восстание будет добито, пока все мы погибнем, и таким образом немцы сделают работу за НКВД

- убеждает «Магик».
После войны Бартник не вернулся из немецкого плена в Польшу. Он пробрался в Англию, а потом поселился в США. На Родину он приехал только после возрождения независимости, в 1993 году.
- В 1948 году я даже обдумывал возвращение и отправился в коммунистическое консульство в Лондоне. Там я услышал, что калеки и АКовские бандиты им не нужны, - говорит он.

Призывы радиостанции Костюшко
Галина Енджеевская, оперативный псевдоним «Славка», была строевой санитаркой в отряде «Радослав». Строевая, поэтому вместе с отрядом принимала участие в боях. Оказывала первую помощь на поле битвы под вражеским обстрелом.

Цитата :

- Хуже всего были ранения в живот. Потому что раненых, как правило, невозможно было быстро доставить в госпиталь на операцию, и они умирали у меня на руках. Скверными были также рваные раны от шрапнели и осколков. Менее опасны повреждения конечностей

- рассказывает пани Енджеевская.
Наиболее трагичной ситуация стала, когда её отряд штурмовал школу на Ставках. Бой был необычайно яростным, здание переходило из рук в руки.

Цитата :

- Я услышала крик: «Санитарка!». Побежала туда. Там было двое раненых. Сначала я занялась тем, который был без сознания. У него была ужасная рана на спине. Я позвала четверых парней, чтобы они забрали его в госпиталь. Когда они подняли его, вдруг во всю группу ударил снаряд. Вместо одного раненого у меня оказалось пятеро

- вспоминает «Славка».
Несмотря на это, санитарка не сдавалась. Она решила любой ценой доставить раненого в спину в госпиталь. Ей удалось найти несколько перепуганных гражданских.
Когда они в какой-то момент отказались дальше нести раненого, она вынула пистолет и предупредила, что, если они его бросят, она выстрелит в голову каждому. Это, должно быть, выглядело убедительно, потому что гражданские без всякого брюзжания исполнили приказ. К сожалению, раненый умер уже в госпитале.

Цитата :

- Город агонизировал, горел. То, что на другой стороне стоят большевики с оружием у ноги и ничего не делают, не умещалось у меня в голове. Что за цинизм, что за равнодушие, - говорит Галина Енджеевская. – Это было тем более поразительно, что перед восстанием они засыпали Варшаву листовками, призывающими идти в бой, а коммунистическая радиостанция Костюшко призывала к восстанию. Теперь уже известно, что это была игра. С самого начала Советы намеревались дать нам истечь кровью

Приговор Сталина
Януш Брохвич-Левиньский, оперативный псевдоним «Гриф», - легендарный руководитель обороны особняка «Михеля» на Воле. Он отбил пять штурмов отборных частей СС, поддерживаемых танками.

Цитата :

- Сначала нас атаковала рота дирлевангеровцев (36 дивизия гренадеров СС, состоявшая, прежде всего, из уголовников, вербовавшихся в тюрьмах и концлагерях, под командованием Оскара Дирлевангера, - прим. перев.), состоявшая из убийц, освобождённых их тюрем. Ну и покрошили мы их! Я до сих пор помню, как они вповалку лежали на улице, искромсанные нашими пулемётами. Многие были ранены, стонали и умоляли нас о помощи. Однако я решительно запретил моим людям подходить к ним. Я предпочитал смотреть, как они подыхают. Почему? Это были те самые подонки, которые перед этим устроили на Воле резню гражданского населения. Они заживо сжигали детей огнемётами

- рассказывает «Гриф».
В 1939 году в ходе сентябрьской кампании Брохвич-Левиньский бился с большевиками под Барановичами. Он был схвачен и приговорён к смерти, но сбежал из поезда, в котором его везли на казнь вглубь Советского Союза.

Цитата :

- Я прекрасно знал этих бандитов, и то, что они не помогли восстанию, вовсе меня не удивило. Ведь они считали АК «фашистами». Сталин лично позвонил Рокоссовскому и сказал ему, что мы хуже немцев. Приказал ему ждать на другой стороне Вислы, пока нас всех не уничтожат

- подчёркивает Брохвич-Левиньский.
«Гриф» уже после войны встретился в Лондоне с генералом «Буром» Коморовским, который рассказал ему следующую историю: Советы сбросили на парашютах в сражающуюся Варшаву двух офицеров-связных с радиостанцией. «Бур» попросил их, чтобы они передали войскам, стоявшим на другой стороне Вислы координаты расположения немецкой тяжёлой артиллерии, которая особенно досаждала повстанцам.
Красная Армия могла уничтожить немецкие орудия в течение нескольких минут, но Советы решительно отказались выполнить просьбу. Они посоветовали «Буру», чтобы он переслал эти координаты польскому правительству в Лондон, правительство должно было передать их англичанам, англичане переслать в Москву, а Москва, наконец, армии, стоящей на Висле.
Конечно, никакого обстрела большевиками немецких батарей не было.
Брохвич-Левиньский:

Цитата :

- Позже я сидел в лагере с офицером, руководившим знаменитой переправой отряда берлинговцев на Черняков. Кстати, это была жалкая операция. Советы послали к нам полк недоученных польских рекрутов, которые немедленно были уничтожены. Использовали их как пушечное мясо. Когда я спросил этого офицера, почему Советы оказали восстанию такую малую помощь, он ответил мне прямо: потому что Сталин вынес вам приговор

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

#5 Inzovu Отправлено Вчера, 23:47
Вспоминается анекдот, где некто говорит еврею в бане: "Вы бы определились: или снимите крестик, или оденьте трусы".
Вот и им бы определиться: раз Советы - непримиримые враги, раз восстание было затеяно с целью освободить Варшаву прежде Сталина, так и надо было рассчитывать на свои силы.
А то вечно получается: "одной рукой я сражался, другой держал кукиш в кармане, но, тем не менее, нет-нет да поглядывал за Вислу оставшимся глазом, ожидая помощи от Сталина, которого я вообще-то давно раскусил, ах он негодник".
-------------------------------------------------------------------------------
#7 Max94 Отправлено Сегодня, 04:06

Цитата :

- Я прекрасно знал этих бандитов, и то, что они не помогли восстанию, вовсе меня не удивило. Ведь они считали АК «фашистами». Сталин лично позвонил Рокоссовскому и сказал ему, что мы хуже немцев. Приказал ему ждать на другой стороне Вислы, пока нас всех не уничтожат, - подчёркивает Брохвич-Левиньский.

Недооценил Сталин аковцев, они его перехитрили, дружными колоннами ломанулись в немецкий плен.

Цитата :

Януш Брохвич-Левиньский, оперативный псевдоним «Гриф», - легендарный руководитель обороны особняка «Михеля» на Воле. Он отбил пять штурмов отборных частей СС, поддерживаемых танками.

В подавлении восстания принимал участие всякий сброд из предателей и уголовников, да и их хватило. Они оказались лучшими воинами чем аковцы. Элитные части вермахта и СС, как и прежде воевали против Красной армии.

Цитата :

- Позже я сидел в лагере с офицером, руководившим знаменитой переправой отряда берлинговцев на Черняков. Кстати, это была жалкая операция. Советы послали к нам полк недоученных польских рекрутов, которые немедленно были уничтожены. Использовали их как пушечное мясо. Когда я спросил этого офицера, почему Советы оказали восстанию такую малую помощь, он ответил мне прямо: потому что Сталин вынес вам приговор.

А где была вся мощь 350000 АК (это же 20 дивизий!), которая 5 лет готовилась к восстанию с ружьём у ноги, создала подпольное государство, подпольную армию? Думаю этими силами вполне можно было блокировать Варшаву.

http://www.inosmi.ru/poland/20100802/161797603.html ИноСМИ 02/08/2010
Кто освободил Польшу ("Rzeczpospolita", Польша) Петр Зыхович (Piotr Zychowicz)

Во время Второй Мировой войны у Польши было два врага: Германия и Советский Союз. Оба этих государства в 1939 году напали на Польскую Республику и разделили ее, оба использовали против поляков истребительные методы. Когда немцы истребляли польскую интеллигенцию в Пальмирах (Palmiry), советские солдаты стреляли в затылок польским офицерам в Катыни. Когда завершилось действие польско-советского соглашения (июль 1941 – апрель 1943), которое заключил генерал Сикорский (Władysław Sikorski), Сталин вернулся к открытой антипольской политике.
Красная Армия, занимая в 1944-1945 годах польские земли, прокладывала путь советизации. Польша была порабощена, у нее отобрали половину территорий, очередные тысячи ее жителей были убиты НКВД. Советская пассивность по отношению к Варшавскому восстанию была не случайна. Руками Гитлера Сталин избавился от людей, которые могли бы оказать сопротивление реализации его планов. В 1945 году мы сменили одного оккупанта на другого.

Общая версия
Все, что я написал выше, кажется очевидным, но, к сожалению, не российским историкам. Об этом свидетельствует то, как прошла видеоконференция польских и российских ученых на тему отношения большевиков к Варшавскому восстанию, которую в прошлую пятницу организовало РИА новости. Россию представляли Николай Васильев, Валерий Маковский, Виктор Гаврилов из Военной Академии и Альбина Носкова из Российской Академии наук.
Суждения, которые представили россияне, привели их польских собеседников и присутствующих на конференции журналистов в замешательство. Они мало отличались от того, что говорила о восстании советская пропаганда. То есть: простые солдаты Армии Крайовой бились достойно, но стали жертвой политических, "аморальных" расчетов своего командования, которое хотело захватить власть в Польше, оставив ни с чем Польский комитет национального освобождения. Красная армия, конечно же, хотела прийти восстанию на помощь, но не могла, потому что была слишком изнурена и должна была отдохнуть. Кроме того поляки не соизволили сообщить о своих планах Сталину – убеждали российские историки.
Чрезвычайно характерным был и язык, которым они пользовались. Они настойчиво повторяли, что Польша была "освобождена" Советским Союзом, а также напоминали о нескольких сотнях тысяч большевистских солдат, которые погибли, сражаясь с немцами на польской земле, за что мы должны быть им благодарны. Когда они говорили о советском режиме (при том, что его на совести несколько десятков миллионов убитых россиян) они использовали местоимения "мы" и "наш".
В такой ситуации особенное беспокойство вызывает призыв профессора Валерия Маковского к тому, чтобы поляки и россияне (я так понимаю, что он имел в виду себя и коллег со сходной позицией) собрались вместе и попробовали написать новую, общую версию истории. Такое заявление не может не вызывать беспокойство, так как нельзя найти компромисс между правдой и пропагандой. Результатом может стать в лучшем случае полупропаганда или (кому как нравится) – полуправда. Ни то, ни другое не стоит усилий.

Как с Германией
К сожалению, в Польше все чаще появляются предложения решать так называемые исторические проблемы в отношениях с Россией при помощи механизмов, которые позволили преодолеть подобные проблемы в польско-немецких контактах. Эта идея кажется мне очень рискованной. Ведь Германию от России в вопросе отношения к тоталитарному прошлому разделяют световые года. Представим себе такую ситуацию: какая-нибудь немецкая организация устраивает телемост с участием польских и немецких историков на тему захвата Вермахтом восточных земель Польши в июне 1941 года. То есть – изгнания из Польши красного оккупанта руками коричневого (зеркальное отражение ситуации 1944-1945 годов).
Какова была бы реакция поляков, если бы эти немецкие историки, представляющие государственные научные институты, использовали бы для описания действий Третьего рейха в этом регионе термин "освобождение"? Какова была бы реакция, если бы они требовали благодарности за кровь тысяч немецких солдат, пролитую для освобождения Львова, Вильнюса и Белостока от большевицкого ярма?
Это был бы абсурд, так как очевидно, что Вермахт выгнал СССР с Восточных кресов ("восточных окраин" Польши - прим. пер) не ради польского блага, а чтобы "расширить жизненное пространство для немцев" на востоке. Впрочем, такую конференцию сложно себе представить, так как ни один серьезный человек в Берлине не продвигал бы такие тезисы. И именно поэтому то, что когда-то получилось с Германией, не получится сейчас с Россией.

Польшу освободили поляки
Так что же, дискуссия с россиянами (я, разумеется, имею в виду официальных историков, формирующих историческую политику российского государства, а не независимо мыслящих оппозиционных интеллектуалов) вообще не имеет смысла? Наоборот. Разговаривать нужно хотя бы для того, чтобы противоположная сторона познакомилась с нашей позицией и аргументами. Однако пока она не расстанется с советским наследством, я боюсь, эффект от таких разговоров будет невелик.
И под конец еще одно замечание. Есть только одна ситуация, в которой, говоря о триумфальном марше Красной Армии через Польшу, можно употребить определение "освобождение" не ставя его в кавычки. Речь идет, разумеется, о немецких концлагерях. Хотя часть из них НКВД сразу же приспособило для собственных нужд, они действительно были освобождены советской армией. Однако Польша, бесспорно, освобождена не была. Польшу освободили сами поляки: на 45 лет позже, в 1989 году.

Оригинал публикации: Kto wyzwolił Polskę
================================
РусЛоху: вот видишь, бабушка Альбина Носкова, хотя и либералка, но не подвела, зря ты ее костерил - дала все-таки шляхтичам проср...ться!!!

Ursa Отправлено Сегодня, 07:15
http://www.rp.pl/art...e_Warszawy.html Rzeczpospolita 02.08.10
Piotr Zychowicz Moskwa celowo przedłużała agonię Warszawy
Пётр Зыхович Москва умышленно продлевала агонию Варшавы
Збигнев С. Семашко, польский историк из Лондона, бывший солдат армии генерала Андерса

Пётр Зыхович:
- Почему, когда немцы усмиряли восстание, большевики стояли с оружием у ноги на другой стороне Вислы?

Збигнев С. Семашко:
- Потому что как можно более кровавое подавление восстания отвечало интересам Сталина. Потому что в битве этой гибли люди наиболее опасные с советской точки зрения. Патриотически настроенные солдаты и интеллигенция. Люди, которые оказывали бы сопротивление во время будущей советизации Польши. Так что Сталин мог только потирать руки, когда до него доходили известия из Варшавы. Конечно, речь не идёт о каких-то формальных договорённостях с Гитлером. Немецкий вождь совершенно неосознанно сделал грязную работу за Сталина.

Пётр Зыхович:
- Ещё одно из многих глупых решений Гитлера. Если бы я был на месте немецкого правителя, то не подавлял бы восстания. Ушёл бы из Варшавы, что должно было бы привести к конфронтации АК с Советами.

Збигнев С. Семашко:
- Немцы не могли себе позволить такой маневр. Они были не способны к гибкому мышлению. Они были очень спесивые, действовали примитивно. Проблемы решали силой. Их абсолютной противоположностью были большевики. Что бы там ни говорили о Сталине, это был необычайно умный человек, который прекрасно знал, что он делает.

Пётр Зыхович:
- Советские призывы к жителям Варшавы, чтобы они брались за оружие, были провокацией?

Збигнев С. Семашко:
- Конечно. А потом, когда восстание уже вспыхнуло, большевики делали всё, чтобы оно продолжалось как можно дольше. Около 10 сентября командование АК пришло к выводу, что ни одна цель восстания не была достигнута и не может быть достигнута. А целей было две: освободить столицу и устроить встречу с советскими властями в освобождённом городе. Видя, что это не удаётся, командование начало переговоры о капитуляции. Генерал Гюнтер Рор в ночь с 10 на 11 сентября прислал текст капитуляции. И именно в эту ночь вдруг отозвалась советская артиллерия и появились советские самолёты.

Пётр Зыхович:
- Зачем?

Збигнев С. Семашко:
- Чтобы предотвратить капитуляцию восстания, продлить польскую геенну. «Бур», видя, что происходит, действительно, разорвал переговоры о капитуляции.

Пётр Зыхович:
- Позволил обмануть себя.

Збигнев С. Семашко:
- Советскую демонстрацию он принял за серьёзные действия. Решил, что появилась надежда на то, что удастся достичь хотя бы второй цели восстания, то есть установить контакт с вступающими Советами. Вместо этого продолжились бои с немцами, которые были наиболее кровавыми и привели к самым большим разрушениям.

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

http://www.technicamolodezhi.ru/rubriki_tm/217/2113
Взяли и освободили!!!
................................
Освобождение Варшавы один из самых неоднозначных эпизодов Второй мировой. Летом 1944 г. советские войска в ходе операции «Багратион» освободили Белоруссию. К концу июля части Красной армии форсировали Вислу южнее Варшавы. На северо-востоке наши соединения уже вели бои на ближних подступах к польской столице. Казалось бы её освобождение дело нескольких дней, но тут события приняли весьма необычный оборот.
В Польше с момента её захвата в 1939 г. немцами в подполье действовала так называемая «Армия Крайова». Она подчинялась базировавшемуся в Лондоне польскому правительству в изгнании во главе со Станиславом Миколайчиком. Почувствовав, что не сегодня - завтра советские войска войдут в Варшаву, британское правительство и правительство Польши в изгнании решили силами «Армии Крайовы» поднять в крупных городах страны антигерманское восстание.
Однако задачей этих выступлений было отнюдь не желание оказать помощь частям Красной армии, а создать до их прихода в Варшаве проанглийские органы государственной власти, объявить о независимости и тем самым не допустить попадание Польши в сферу влияния СССР. Кстати, рассматривался даже вариант об оказании силами «Армии Крайовы» противодействия просоветской администрации, которая могла быть создана после освобождения Польши Красной армией.
Приказ о начале восстания в Варшаве отдал командующий «Армией Крайовой» генерал Тадеуш Коморовский по прозвищу «Бур» 31 июля 1944 г. Сначала действия повстанцев были удачны - сказался эффект неожиданности. Но потом немцы опомнились и стали громить отряды восставших. Этому способствовало ещё и то, что 4 августа советские войска остановили своё наступление на польскую столицу. Восставшие остались один на один с немецким гарнизоном.
Английский премьер Черчилль и Президент США Рузвельт попытались уговорить Советского Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина продолжить операцию по освобождению Варшавы, но получили ответ, что части Красной армии после 500-километрового броска по территории Белоруссии выдохлись и продолжать наступление не могут.
Советское правительство также отказалось принимать на свои аэродромы самолёты союзников, которые должны были снабжать варшавян оружием и боеприпасами. В итоге восставшие сумели продержаться до 2 октября и капитулировали.
Советское наступление на Варшаву вновь началось только 12 января 1945 г., а уже 17-го без особых проблем город был полностью освобождён.
Западные историки, как правило, в неудаче Варшавского восстания обвиняют Сталина, который, по их мнению, специально остановил движение наших армий, отговорившись их неспособностью к наступлению, и дал немцам возможность утопить повстанцев в крови. С одной стороны, это, наверное, так, а с другой, Сталин поступил хотя и жестоко, но в точном соответствии с Ялтинскими соглашениями, по которым новое правительство в Варшаве с лондонским вообще никаких контактов не должно иметь. Британский план по недопущению попадания Польши в сферу советского влияния, как и многие действия наших союзников, был в высшей степени циничен в отношении СССР и невыгоден нашей стране. Судите сами!
Англо-польский замысел окончательно стал понятен Сталину 3 августа 1944 г., когда он встретился в Москве с лидером польского правительства в изгнании Миколайчиком, который просил поддержать повстанцев, но отклонил предложение советской стороны учесть и её интересы при формировании органов власти в Польше. Сталин предлагал создать коалиционное правительство из представителей как проанглийских, так и просоветских польских политиков. Но Миколайчик в резкой форме отверг это предложение. Иными словами, он отказал СССР в праве участвовать в определении послевоенной судьбы Польши.
При этом он хотел, чтобы английские интересы в этой стране были оплачены кровью советских солдат. Естественно Сталин на такое пойти не мог. И поэтому уже 4 августа русские армии замерли в пригородах польской столицы. Тем не менее СССР оставил Миколайчику возможность спасти бойцов «Армии Крайовой».
Ещё одна встреча между польским политиком и Сталиным состоялась 9 августа. На ней советским лидером вновь была озвучена идея коалиционного правительства, но Миколайчик наотрез отказался обсуждать эту тему. В итоге, уж если говорить откровенно, Сталин всего лишь предоставил возможность англичанам и полякам самим (своими силами) решить судьбу Польши. Если они затеяли восстание, то должны были учитывать свои возможности. Советский Союз просто отошёл в сторону, он не помог «Армии Крайовой», но и не мешал ей.
Итоги английской политики обошлись польскому народу весьма дорого. По существующим оценкам, свыше 150000 поляков отдали свои жизни в ходе варшавского восстания. Стоили ли таких жертв несколько мест в коалиционном правительстве Польши, которые могли бы занять просоветские политики? Ответ надо спрашивать даже не у поляков, а у английских «кукловодов».
В боях за освобождение Польши потери советской стороны составили 2016244 человека, из них безвозвратные - более 600 тысяч. Неужели было бы справедливо, если бы все эти люди погибли за британские интересы?

http://www.echo.msk.ru/programs/att-history/698941-echo.phtml Эхо Москвы 01.08.2010 19:07
Тема : Россия и Польша - враги или друзья
Передача : Осторожно, история
Ведущие : Владимир Рыжков, Виталий Дымарский
Гости : Виктор Ерофеев, Ежи Бар

В.ДЫМАРСКИЙ: Добрый день, добрый вечер, это программа «Осторожно, история» в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi, и мы, ее ведущие, Владимир Рыжков и Виталий Дымарский. Сегодня у нас очередная тема, она посвящена Польше, а почему - Владимир Рыжков расскажет.

В.РЫЖКОВ: Напоминаю, что мы всегда в проекте «Осторожно, история» отталкиваемся от какой-то очень значимой исторической даты, и той даты, которая вызывает большие споры по сегодняшний день. Берем очень неоднозначные исторические события, их обсуждаем, а потом переходим в современность. В данном случае мы вспоминаем 1 августа 1944 г., когда Советская Армия после блестящего наступления подошла к Висле, к Варшаве, а в самой Варшаве началось знаменитое Варшавское восстание, которое потом, после 63 дней ожесточенных боев, было подавлено немцами. До сих пор эта тема вызывает огромные споры, До сих пор она обсуждается, и сегодня мы ее будем обсуждать с нашими гостями.

В.ДЫМАРСКИЙ: Мы будем говорить не только об истории, но и о сегодняшнем дне, а может быть, и о других фактах истории, которые влияют на сегодняшние российско-польские отношения. И с кем, как не с г-ном Ежи Баром, чрезвычайным и полномочным послом Польши в России говорить на эту тему. И как о Польше говорить, не пригласив писателя Виктора Ерофеева? Вас связывает с Польшей что?

В.ЕРОФЕЕВ: Как – что? Семья связывает. У меня сын поляк, и сейчас внучка живет в Польше около города Элька, отдыхает.

В.ДЫМАРСКИЙ: Вот такие у нас гости. И как обычно, мы начинаем нашу программу с комментария обозревателя РИА «Новости» Петра Романова, поскольку РИА «Новости» и газета «Известия» вместе с «Эхо Москвы» являются партнерами в этом проекте.

П.РОМАНОВ: Вопрос о том, почему Красная Армия не пришла в 1944 году на помощь Варшавскому восстанию, до сих пор остается одной из наиболее болезненных точек в российско-польских отношениях. Если позиции обозначить коротко, то наша звучит примерно так: к моменту начала восстания, а оно продолжалось с 1 августа по 2 октября, успешное наступление Советских войск в рамках операции «Багратион» уже исчерпало свой потенциал: коммуникации оказались растянуты, а потому не хватало боеприпасов и горючего, в то время как немцы напротив, сузив свой фронт и подтянув свежие силы, уже начали переходить в успешные контратаки. На этом фоне прорываться к Варшаве было крайне сложно, а сама операция грозила немалыми потерями.
К тому же восстание, организованное Армией Крайовой, которая подчинялась польскому правительству в Лондоне, не было согласовано с советским руководством, и являлось, по словам Сталина, авантюрой. Не говоря уже о том, что главной целью восстания Москва вполне логично считала попытку союзников первыми установить контроль над Варшавой, чтобы не допустить советизации Польши.
Теперь позиция оппонентов. Сталин, желая установить в Польше свои порядки, намеренно дал немцам возможность удушить восстание. За 63 дня боев на улицах польской столицы погибли 10 тысяч повстанцев, 17 тысяч попали в плен, 7 тысяч пропали без вести, погибло около 150 тысяч гражданского населения.
Кстати, немало польской крови на руках казаков, сражавшихся на стороне германии – они принимали самое активное участие в подавлении восстания.
Думаю, что правда объединяет обе версии. С военной точки зрения рывок к Польше был действительно затруднителен, а само восстание с самого начала действительно являлось авантюрой, что возможно не понимали политики в Лондоне, зато хорошо знало само руководство восстания. Его лидер, Бур Комаровский, 31 июля, то есть, за сутки до начала боевых действий лично оценил ситуацию в Варшаве как неблагоприятную для восстания. В этот же день начальник разведки Армии Крайовой полковник Космецкий доложил руководству, что советские танки восточнее Варшавы встретили сильную немецкую противотанковую оборону и понеся тяжелые потери, отступили.
Неудачей закончилась и попытка закрепиться на другом берегу Вислы Польской армии, сражавшейся на стороне СССР, несмотря на ожесточенное сопротивление Армия была вынуждена покинуть захваченный плацдарм.
Что же касается политики, то на мой взгляд, здесь все ясно: Сталин и Черчилль имели разные взгляды на послевоенную Польшу. Глава польского правительства Миколайчик, побывавший в дни восстания в Москве, категорически не желал делиться властью с коммунистами. В ответ Кремль отказался даже помогать союзникам в переброске столь нужного для восставших оружия. Иначе говоря, союзники ради политических целей начали обреченное на поражение восстание, а Сталин действительно не пожелал помочь восставшим.
О людях не думал никто. Торжествовал политический расчет и цинизм.

В.ДЫМАРСКИЙ : Вот такой вводный комментарий. Первый вопрос - насколько этот конкретный эпизод с Варшавским восстанием, да и другие моменты, в том числе, военные Второй мировой войны, до сих пор живы в памяти поляков и влияют на отношение польского общества к России и на отношения российско-польские на официальном уровне?

Е.БАР: Я бы коротко сказал следующее – действительно, Варшавское восстание является одним из этих эпизодов или моментов польской истории, который мы очень чувствуем до сих пор - намного жестче, выразительнее, чем, может быть, другие элементы. Это один момент. Второй - если смотреть с сегодняшней точки зрения, мы не видим это как какое-то препятствие в отношениях с Россией. Не видим этого, потому что все намного виднее сейчас. Я бы сказал, смотря на свою жизнь, а она была такой же, как и моего поколения – для нас самым болезненным было то, что этот всплеск, этот крик быть народом как народом, он был за всю нашу жизнь до момента обретения независимости Польши, заглушен. И это была проблема. Так что если вернуться к этому, то я бы сказал, что намного более болезненно мы переживали тот факт, что об этом молчалось, или была полуправда, и в рамках всего этого был такой элемент, что не помогли. Но я помню, что, так как родительский дом и среда это была другая школа нашей жизни, мы как будто бы на одном вздохе всегда знали, что с одной стороны не помогали, а с другой стороны мы вообще чувствовали, что кто-то отпустил нас, сдал нас в рабство после войны, и что это был еще такой момент, когда, можно сказать, в борьбе, но мы все-таки эти 63 дня были свободны. Поэтому это имело чрезвычайно большое значение для нас. Могу сказать, что когда я впервые приехал в Варшаву, мне было 18-19 лет, я ходил по этому городу как, может быть, мусульманин по Мекке - это было святое место для меня, святая святых.

В.РЫЖКОВ: Именно из-за восстания?

Е.БАР: Да. Но самое важное, что мы сейчас знаем об этом, о всех деталях несравнимо больше и особенно, конечно, в Варшаве. Но могу сказать, что когда ты говоришь с человеком, который родом из Варшавы – до сих пор ощущается, что для них это имеет чрезвычайно большое значение. В каждой среде есть какие-то мифы, с этим связанные. Моя сестра в Краковском лицее рассказывала мне про свою учительницу, у которой был свитер, и этот свитер был с дырой. И хотя она чистила этот свитер, но никогда эту дыру не закрывала, потому что это была дыра, которую она получила в этом свитере во время Варшавского восстания. Так что это ушло невероятно глубоко, и во многих ощущалось. Так и осталось, в конце концов, как элемент нашего национального сознания.

В.ДЫМАРСКИЙ : Виктор, укоряли, как представителя России?

В.РЫЖКОВ: И вообще как правильно сейчас нужно нам, русским, относиться к этой истории?

В.ЕРОФЕЕВ: Насчет того, укоряли или нет, - несмотря на то, что Польша была социалистическая, моя польская жена, когда мы переезжали на машине эту маленькую речку Бук, она переходила на польский и говорила, что ей неудобно говорить на русском языке в Польше. Поэтому я польский выучил, не заглянув ни разу в словарь. То есть, ситуация была такая, что с одной стороны, была определенный социалистический камуфляж в Польше, а другой стороны, поляки были очень независимые. И даже эти годы - я женился в 1969 году - неприятные годы для Польши, тогда были антисемитские выходки со стороны польских властей, и все прочее. Но хочу сказать, что по сравнению с нами поляки были безумно свободны. Вообще было такое ощущение, что, по крайней мере, одним легким они могли все-таки дышать. Самый большой комплимент, который я получил от поляков, когда мы общались в молодежной среде - она абсолютно вся была антироссийская, антикоммунистическая, они говорили: ты не выглядишь как русский, не похож на русского – это был самый высший мне комплимент. Но с другой стороны, если брать политическую основу, она всегда была гнилой. Но если брать отношения между культурами, это была совершенно другая история. И надо сказать, что поляки, при всей своей гордости, гоноре, который постоянно проявлялся и в самозащите и в обороне, и в наступлении, тем не менее, всегда, в конечном счете – я имею в виду в моей жизни, - они всегда чувствовали, что русская культура перевешивает. Помню, что один очень известный польский режиссер – не буду называть его фамилию - в Нью-Йорке меня встретил, когда я приехал туда в конце 80-х, сказал - Приехал? Теперь ты займешь площадку, потому что мы, поляки, занимаем ее до тех пор, пока русские не приходят. Это был очень интересный момент. То есть, с одной стороны, я очень люблю Польшу. Я вообще считаю, что поляки совершенно замечательным образом нашли свое место на границе двух культур – эмоционально, эстетически и этически. История Польши драматически невероятна, болезненна и даже не обязательно брать русских – там и немцы были, и все - со всех сторон. Они отстояли независимость эмоционально. При этом, что самое замечательное, что я любил в молодежи - у них всегда работали ирония и юмор. То есть, это не был такой пафос тупой.

В.РЫЖКОВ: Но это очень похоже и на русских – русские очень многие вещи преодолевают с помощью юмора.

В.ЕРОФЕЕВ: Совершенно верно. Преодоление через анекдот, через иронию, через юмор и через водку, конечно.

В.РЫЖКОВ: Тоже объединяющий момент.

В.ЕРОФЕЕВ: Я ездил в Польшу не в Мекку, а в 4какой-то земной рай молодости. Мои друзья, которые умели веселиться, но при этом хорошо учились и хорошо работали, и при этом дотрагивались до государства, конечно - через работу, учение, - но были невероятно независимыми. В общем, я туда ездил три раза в год, и оставались мы там по месяцу, потом сын родился в Варшаве, и жена не захотела, чтобы он родился в Москве, она родила его в Варшаве в 1976 году. Конечно, это были годы удивительной радости. Надо сказать, что сейчас Польше стала гораздо скромнее и тихонькой такой, и вообще напоминает скорее предместье Вены, а тогда она бурлила, на нее весь мир смотрел. И какая радость была пойти в польский киоск печати, недалеко от Центрального комитета партии, и купить в конце недели «Ньюзуик» или «Тайм» - это вообще тогда для нас казалось каким-то сатанизмом, все эти журналы. А у них продавалось.

В.РЫЖКОВ: У них еще был концерт «Роллинг Стоунз», между прочим – единственных во всем советском лагере.

В.ЕРОФЕЕВ: Конечно. У них шли все фильмы, и «Челюсти» я смотрел в Польше. Культурный французский центр работал, там можно было читать все газеты и журналы, можно было выписать любую книгу – это было невероятно. Но это, что называется, бурлила польская жизнь культурная. Что же касается политики, т о было так - у нас примерно 97% были с затуманенными мозгами, 3% слушали «Голос Америки», или потому что родители были сильно репрессированы, имели какие-то нормальные представления о жизни и смерти. Вот у поляков было ровно наоборот: у них было 3% социалистических идиотов, и 97 - нормальных людей, которых просто держали под крышкой. И конечно, потом пошли разные вещи – как всегда, когда наступает свобода. Но ты приезжал в страну, в которой можно было практически общаться со всеми, даже чиновники - были случаи, когда приходилось общаться с какими-то крупными чиновниками польскими – все равно они были смягчающим буфером между советским псевдосоциализмом и польской реальностью. Поэтому мне не очень понятно чувства некоторой части нашей российской публики, которая считает, что поляки очень сильно настаивают на наших, российских ошибках, что поляки указывают нам на Катынь. Вообще можно сказать, что Катынь – это настоящая столица Польши, историческая. Но я вам скажу, что действительно, в 20 веке все эти переживания – и Катынь, и восстание,… кстати, тут говорилось, что был выбран неблагоприятный день для восстания - скажите мне, в каком году, в каком веке какой-то день был благоприятен для восстания? Всегда восстание это есть риск. Так вот я хочу сказать, что все эти эмоции на эту тему абсолютно реальны, не выдуманы и очень болезненны. То есть, тут никакие политические спекуляции – по крайней мере, в те времена, - не накапливал. Это была боль.
У меня была семья интересная – отец моей жены был одним из лучших поваров Польши – его Герек вызывал, и так далее. Это такая была крупная мещанская, интересная семья, когда хорошо зарабатывали, с одной стороны, а с другой стороны, кормильцы были. Так вот я вам скажу - у него было такое усталое отношение к истории. Он тоже был отчасти участником восстания, и они все прошли со своей женой. Они понимали, что они никогда не услышат правды, потому что она была так завалена камнями. Но с другой стороны, они, не вмешиваясь в политику, точно знали, что и как. Вот это поразительная вещь.

В.ДЫМАРСКИЙ : Еще один вопрос по поводу истории. Г-н Посол сказал, что достаточно сказать правду, и общественное мнение успокаивается – исправить историю мы не можем, мы можем исправить только нашу реакцию на эту историю. В связи с тем, что произошло в последнее время по Катынской истории, можно ли считать, что эта страница уже перевернута?

Е.БАР: Я вообще не сказал, что достаточно сказать правду. Это как раз начало нового пути, правильного пути. Потому что правда показывает нам разные детали. Я сам по профессии социолог, и могу сказать, что недостаточно сказать правду, чтобы все было в порядке, мало того, что кто-то правильно сказал – надо еще убедить другие, надо иметь инструмент этого. А инструмент – это иногда касается и политической ситуации, и того, кто может этим пользоваться, - например, такие моменты. Но есть моменты совсем новые, когда у вас правда на глазах, есть все детали, вы может е входить в это. Но поводу того, что все общество – так, как все польское общество сейчас вошло в новый этап вообще развития, возникает вопрос – что сделать, чтобы люди вообще этим интересовались. Потому что это и, с точки зрения молодого поколения, самый важный сегодня вопрос. О Варшавском восстании и про Катынь все возможно узнать, вы можете составить собственную библиотеку из этих книг.

В.ДЫМАРСКИЙ : Мы сейчас послушаем результаты опроса, который провел сайт «СуперДжоб», отвечали на вопрос: «Как вы считаете, Польше сегодня скорее союзница России, или скорее противница России?»

Т.ДЗЯДКО: Большинство пользователей сайта «СуперДжоб» считают, что Польша сегодня скорее противница России – так отвечают 45% проголосовавших. Хотя не сильно меньше, 40%, выбрали вариант «затрудняюсь ответить». Правда, «скорее союзница России» Польшу считают лишь 15% опрошенных. «Попробовали нашего социализма, больше не хотят и боятся возврата, - это надолго» - менеджер-аналитик из Архангельска, выбирая вариант ответа «скорее противница».
«Да хватит уже врагов» - восклицает житель Вологды. Среди тех, кто выбрал вариант «затрудняюсь ответить», разброс мнений. «Польша ориентирована на запад, они всегда были неблагодарными». Или вот еще: «Скорее противница правящего в России режима, чем собственно России».

В.ДЫМАРСКИЙ : Программа «Осторожно, история», в гостях у нас чрезвычайный и полномочный посол Польши в России Ежи Бар и Виктор Ерофеев, писатель - как, «полякофил» - так можно сказать?

В.РЫЖКОВ: Полу-поляк – так можно сказать?

В.ЕРОФЕЕВ: Просто человек, который любит Польшу.

В.ДЫМАРСКИЙ : И он не один. Хотя вы слышали результаты опроса - цифры не очень хорошие. 15% считают сегодня, что Польша скорее союзница России и 45% считают, что скорее противница России. Правда, 40% сомневающихся. Откуда такое, почему россияне, граждане России, воспринимают Польшу как противницу?

В.РЫЖКОВ: Фактически каждый второй.

В.ЕРОФЕЕВ: Тут еще надо задать себе вопрос, что значит «союзница», какая союзница – политическая, военная?

В.ДЫМАРСКИЙ : Ну конечно, от вопроса очень зависит ответ – это правда. Но, тем не менее, тенденция прослеживается.

Е.БАР: Во-первых, вы задали вопрос, который должны задать, говоря грубо, своим. Вы сказали – почему русских такое мнение? Надо над этим думать, - это во-первых. Во-вторых, хотя этот процент не очень хороший с точки зрения нашего разговора, я бы сказал, что меня парадоксально обрадовало, что уже более 40% сомневаются - я бы на них обратил внимание как социолог с точки зрения практической. Потому что легче выйти напрямую с кем-то, кто сомневается. Но процессы сближения-несближения, союзничества - знаете, я вообще хочу сказать, что мы, например, редко так ставим вопрос. Просто проблема - не Россия для нас важна, для нас важны русские. Я бы так сказал, что самый важный вопрос – можешь ли ты, русский, представить, что можешь иметь друга-поляка? - вот в таком порядке. Потому что это намного более модерно поставлен вопрос. Если скажешь «Польша», «Россия», так сразу видишь себя как кто-то, кто должен или защищать что-то, или бороться за что-то. Дело в том, чтобы посмотреть на это с точки зрения общества больше. Но конечно, неутешительно. Поэтому не хватит официальных послов Польши в России, есть еще неофициальные послы сближения России и Польши , и мой коллега как раз работает в этом плане. Так что чем больше будет сделано в культуре, я думаю. Простоя вижу точно, где могут быть причины, с какого момента нужно начать, чтобы было лучше. Это просто контакты между людьми.

В.РЫЖКОВ: Но цифры неприятные для российско-польских отношений, и это после трагедии под Смоленском, после раскрытия всех архивов по Катыни, после публикаций. Как ты считаешь, результат чего такие цифры?

В.ЕРОФЕЕВ: думаю, что если бы полякам задали такой вопрос, то наверное, результаты были бы еще более катастрофическими. Поэтому не будем считать, что это плохие результаты – г-н посол прав - 40% - это довольно обнадеживающее число людей, которые хотят еще раз продумать и передумать по поводу Польши и поляков – это хороший результат. Что касается 45% - что тут можно сказать? Я думаю, что в основном это связано не с поляками. В основном это связано с определенной пропагандой, которая была направлена против Польши, как страны, которая вступила в НАТО, которая приняла те или другие американские предложения военного толка, или не приняла Та страна, которая долгое время показывала нам на наши язвы - Катынская язва, язва этого великолепного и несчастного восстания, потому что, конечно, это гордость поляков - это восстание, которое началось 1-го августа, и на многое другое.
Дело в том, что очень важно вспомнить историческую подоплеку столкновения цивилизаций, российской и польской. Российская цивилизация – самостоятельная цивилизация, польская - часть европейской цивилизации. Мы должны вспомнить, что это столкновение началось и продолжалось в течение уже многих веков. И здесь часто поляки на границе этой цивилизации воспринимаются как люди, которые имеют свои ценности, другие, и поэтому они так воспринимаются.

В.РЫЖКОВ: Вообще-то они о своей собственной цивилизацией воевали не меньше, чем с нами – если вспомнить отношения с немцами и австрийцами. Может быть, речь идет о близких соседях, которые по определению сталкиваются, спорят, воюют?

В.ЕРОФЕЕВ: Но есть разные войны и есть разные причины войн, что касается отношений даже не военных, а я бы сказал, цивилизаций между Польшей и России, то это вопрос очень тонкий. Вспомним, что в журнале Достоевского «Время» в 1864 году, после восстания Варшавского 1963 года, появилась статья Страхова «Роковой вопрос», где он анализировал две ситуации, за что, надо сказать, закрыли журнал. Просто Достоевский потерял журнал именно за польский вопрос. Страхов был против поляков, но он признал – там было прямо написано – что в плане цивилизации они стоят на ступеньку выше российских подданных. И это вызвало бешенство, и журнал был уничтожен.
Дело в том, что действительно в течение веков Польша организовалась как страна, в которой понятие «свобода», «личное достоинство», понятие «личная вера». А не коллективная вера, - они сформировались очень четко, и тем самым сложили польскую душу. Так вот эта польская душа, естественно, смотрит порой на то, что происходит в некотором идеологическом болоте, и удивляется. Есть много по этому поводу несколько печальных для нас шуток со стороны польской цивилизации.
Но с другой стороны, поляки готовы всегда принимать то, что им интересно, что говорить, - все книжки, которые вышли у меня в Польше – и г-н посол это знает – они все стали бестселлерами. Мне что, кто-то почву готовил? Но поляков это заинтересовало – начиная с «Русской красавицы». И сейчас мое издательство в Польше подбирает все - уже какие-то эссе печатает. И встает вопрос – что это? Может быть, я им там польстил? Ничего подобного. Я написал ужасное…

В.РЫЖКОВ: Может, из-за того, что жена полячка?

В.ЕРОФЕЕВ: Да нет, я написал провокационное эссе «Будь я поляком» - Польша вся взывал от этого эссе, долго мне не прощали, потом наоборот, посмеялись вместе. Значит, есть какие-то острые углы. В этом эссе я писал, что будь я поляком, я бы считал аборт русским изобретением, и так далее - можете себе представить. Так вот что я хочу сказать? действительно, для того, чтобы полюбить поляков и Польшу как цивилизацию, для этого надо поумнеть. Поумнеть и просто полюбить другого. Не себя в каком-то преломлении, а другого. Вот Францию мы готовы любить как другого, то же самое случается у нас в Великобританией, но Польшу – нет. Не в том смысле, что она «наша» - она не наша, но они и водку пьют, и огурцами солеными закусывают, и вообще песни поют русские, когда выпьют, а с другой стороны вот «не наши» они какие-то, - ну, что с ними делать? – какие-то другие. И здесь многое возникает.
Я помню, как в кафе театральном в Варшаве, вместе с польскими актерами пили, они, конечно, разговаривали со мной по-русски. И барменша перестала нам наливать, сказала: панове, вы уже начали говорить по-русски, значит, вы напились. Она не знала, что я русский – я говорю по-польски, с акцентом, но хорошо говорю, абсолютно нормально, - правда, г-н посол?

Е.БАР: очень хорошо говорите и очень хорошо пишете.

В.РЫЖКОВ: Возвращаясь к неутешительному опросу «СуперДжоба», можем ли мы говорить, что сейчас какой-то поворот наступил – после трагедии, после выборов нового президента Бронислава Коморовского, который везде говорит, что мы должны и с ЕС укреплять отношения, и с Россией? Может быть, несколько лет такой позитивной работы изменят эти цифры?

Е.БАР: Несомненно. Но проблема в том, что я бы не назвал это поворотом. Смоленская трагедия как-то помогла вытащить на поверхность то, что уже дозрело определенное время - типа желания, чтобы было лучше с русскими. Я за эти годы тоже это почувствовал – в смысле интереса к русскому языку, но не только. Конечно, все, что вы упомянули - это помогает, это должно быть взято как элемент конструкции, чтобы просто не забыть, как русские отнеслись тогда к этой трагедии, или что президент Польши человек, который действительно интересуется. Я думаю, что это элемент, который нам может помочь - он историк, и я видел, как он переживал, когда был в Смоленске полтора года тому назад, с каким чрезвычайным интересом он прислушивался к этой сложной истории Смоленской. Сближение народов - это процесс, в котором официальные структуры могут помочь немного, поощрять. Кажется, есть больше денег на это – все больше и больше, так что это неплохо. Но самое важное должны сделать люди, неправительственные организации. И надо иметь в виду, что есть огромная конкуренция – конкуренция в том смысле, что мы являемся частью открытого огромного мира, чрезвычайно интересного. Чтобы действительно сблизить Россию и Польшу, Россия - это мое личное мнение – она должна быть не менее интересным партерном, каким является для нас западная Европа и те структуры, в которые мы вошли. Потому что мы уже не один раз это упомянули – что Польша где-то на грани. Нам это очень нравится – быть на грани. Давным-давно это было как быть между какими-то двумя страшными камнями, а сейчас быть «между» это еще и шанс для нас. И дело в том, что инструменты, которые могут работать в направлении на запад, они включены в таком размере, в котором никогда в Польше не было. Если вы возьмете опрос, насколько поляки довольны вхождением в Евросоюз, то вы с удивлением увидите, что это самый высокий процент в Европе - более 70-75%.

В.ЕРОФЕЕВ: И это неудивительно. Могу сам засвидетельствовать, что уровень жизни невероятно поднялся в польской провинции.

В.РЫЖКОВ: По-моему, даже кризис сейчас не сильно по Польше ударил, она смотрится вполне неплохо.

В.ЕРОФЕЕВ: В последние годы я был вместе с польскими писателями – ох, мы тогда пили с ними много, но тем не менее я хотел сказать – Бещады, которая была очень бедной частью Польши, она просто стала на ноги. Та часть, где живет моя маленькая внучка, в Эльке отдыхает, недалеко от Калининграда – она очень была скромная, а сейчас строятся дома – не такие, как в Барвихе, но строятся дома.

Е.БАР: И не для таких, как в Барвихе - это важно.

В.ЕРОФЕЕВ: И про вхождение в Евросоюз, мне поляки говорят - смотри, у нас коровы теперь чистые, - потому что Евросоюз велел чистить каждую корову.

Е.БАР: Это правда. Дело в том, что для нас вхождение в ЕС получилось как невероятное историческое приключение - огромное, многогранное, в котором мы как раз сейчас и находимся, и нам это нравится. Но я, будучи послом здесь, и чувствуя, что польский орел может пойти вперед только на обеих крыльях, на западном и восточном направлении – с точки зрения того, кем мы являемся, - я хотел бы включить инструменты этого другого крыла, восточного крыла. Например, если я сегодня вылетаю в Калининград - завтра там будет наш министр иностранных дел, и мы будем говорить о, может быть, подключении Калининградской области, всей Калининградской области в какую-то систему более хорошего, лучшего визового пространства. Это для нас является чем-то важным, это как раз есть инструмент.

В.РЫЖКОВ: Я недавно был в Калининграде, все люди, которые там живут – это порядка 900 тысяч – они все мечтают об этом. Потому что они испытывают огромные трудности на границе с Польше, их мучает граница и таможня с обеих сторон. Они хотят торговать, ездить, отдыхать, инвестировать, что-то производить.

В.ДЫМАРСКИЙ : У меня тоже есть свои впечатления от Калининграда, люди там говорили, что молодежь калининградская чаще бывает в Польше, чем в России.

Е.БАР: Это правда, мы это знаем.

В.ДЫМАРСКИЙ : Они чаще ездят туда, им в Москву сложнее доехать, чем в Варшаву.

В.РЫЖКОВ: Я разговаривал с губернатором Георгием Боосом, он говорит, что очень хочет либерализовать границу с Польшей, чтобы больше было контактов, больше поездок.

Е.БАР: Мы надеемся, что нам это удастся, этот процесс зашел как раз довольно далеко. Но этого надо добиться как в Москве, так и в Варшаве – это совместная работа как нашего, так и вашего министра иностранных дел.

В.ЕРОФЕЕВ: Дело в том, что там выстроили такую электронную «Берлинскую стену» между Европой и Россией, но Европа абсолютно точно не знает, что все бандиты уже там. Все бандиты купили визы и уже там. Так что то, что говорят, что визы кого-то сдерживают – это смешная европейская наивность.

В.РЫЖКОВ: Я помню, что когда решался вопрос по транзиту в Калининград, то аргумент евробюрократов был такой, что если без визы русские будут ездить из Калининграда в Россию, они будут спрыгивать с поезда - спрыгивать в Литве и по лесам разбегаться. Так вот статистика говорит, что за все годы работы калининградского транзита ни один человек не спрыгнул. То есть, это как раз та самая негативная мифология, которая формирует негативный образ, ни на чем не основанный.

В.ЕРОФЕЕВ: Кроме того, мы, русские – нация, которая не склонна к миграции.

Е.БАР: Согласен абсолютно.

В.ЕРОФЕЕВ: Есть белорусы, украинцы, у которых совершенно другое отношение к иммиграции.

Е.БАР: И у нас тоже. Русскому не хватает места, где он находится, он хочет иметь за своей спиной невероятные просторы.

В.РЫЖКОВ: И друзей. Большую роль у нас друзья играют.

Е.БАР: Знаете, друзей можно иметь во многих местах. Я, как сын человека, который как раз был в Армии Крайовой, я горжусь, что один из моих самых лучших друзей – это бывший немецкий дипломат, с которым я разговариваю по душам о наших общих проблемах. И когда оказалось, что он родился в сентябре 1939 года, - я его в этом упрекнул, он ответил с чисто-польским юмором: обращайся к родителям, а не ко мне.

В.ДЫМАРСКИЙ : Раз уж мы заговорили о проблемах - что сегодня самое острое в отношениях между Москвой и Варшавой? По ПРО вроде бы уже успокоили страсти.

Е.БАР: Надеюсь, что успокоятся - в том смысле, когда до самого конца будет ясна политика и не будет влияния и манипуляций с пропагандистской точки зрении, - что, в конце концов, система защиты должна быть общей. Как она будет выглядеть, кто это будет делать, в каком темпе будет сделано – это совсем другой вопрос. Конечно, надо согласиться с тем, что мы находимся в определенных структурах, и что это не шутка, - там есть определенные обязанности. Но парадоксально, когда вы спрашиваете об отношении поляков и русских, или России и Польши вообще - тут парадоксально часть ответа связана с Америкой. Потому что, с одной стороны, есть проамериканское польское общество, потому что каждый третий, каждый четвертый из нас имеет там своих родных, просто мы являемся тут какой-то частью - так было в нашей истории. А с другой стороны, я очень рад, что, например, российско-американские отношения сейчас все больше и больше находят прагматичный и такой, я бы сказал, модерный характер. Я думаю, что это тоже найдет отражение с тем, чтобы попрощаться с этим способом подхода, который здесь есть, в России, насчет Америки вообще. Просто если вы увидите в Америке не только ракеты, но и простых людей, которые живут нормальной жизнью, и ценности у них очень часто разные – религиозные, и другие – очень близки вашим и нашим общим. Просто будем справедливее, и это отразится - я вижу это в таком, глобальном масштабе.

В.РЫЖКОВ: Хочу сказать, что я очень надеюсь на то, что та новая политика, которая обозначилась в этом году…

В.ДЫМАРСКИЙ : «Перезагрузка».

В.РЫЖКОВ: Она преодолеет стереотипы. В том числе, стереотип о том, что поляки это наши известные противники, что они антирусские лидеры в Евросоюзе, и что на самом деле огромный потенциал нашего сотрудничества себя реализует.

Е.БАР: Будет от «Перезагвоздки» до «Перезагрузки».
==============================
Три никчемных клоуна

01.08.2010 | 20:49 chuzary
(#)
Какая-то вялая передача, наверное, сказывалось присуствие посла. Но я наконец-то дождался - вспомнили про казаков, которые учавствовали в подавление Варшавского востания! Правда, забыли упомянуть РОНА, но это в общем понятно, фамилия командира Каминский уж больно имеет польское звучание.Можно сколь угодно долго говорить о Катыни и искать в ней источник русско-польских конфликтов, но правда в другом, с 18 века источником конфликта были Западная Белоруссия и Западная Украина. Именно это было на знамени востания 1830-31 года и именно это не позволило эмигрантскому правительству подписать соглашение с СССР.

02.08.2010 | 01:48 vitom
КИЧЛИВЫЙ ЛЯХ ИЛЬ ВЕРНЫЙ РОСС?-ПУШКИН (#)
Вечер, воскресенье 1 августа. Передача «Эхо Москвы» «Осторожно История». Заголовок мне нравится. Особенно слово «Осторожно». Когда слушаю эти передачи, всегда в памяти рефлекторно всплывают слова Владимира Высоцкого « Разобрать что истинно, что ложно, может только беспрестанный суд. Осторожно с прошлым, осторожно, не разбейте глиняный сосуд». Вот так: всеобщий любимец, воинствующий бард- «хулиган» был и мудрым наставником, как профессиональным историкам, так и своим повседневным поклонникам. В этот температурно-жаркий вечер, тем беседы потенциально была не менее жаркая: Россия и Польша. Передача закончилась и я облегченно вздохнул…Получилось…По критерию «вреда не принесли уже польза»..Но в обороне тоже не был никто.. Посол, как и всякий посол, был удачно мягок. Исключительно важно, что мирный ход беседы был предопределен условным приблизительным паритетом реального и гипотетического среза общественного мнения: отношения русских к полякам и поляков к русским, который установил писатель, сейчас больше известен, как водочник, Виктор Ерофеев. Казалось бы, писать не о чем. Шума нет, никаких инсталляций нет,.. Сегодня на «Эхо все спокойно».. Но нет. С интересом дальше слушая А.Венедиктова, я под аккомпонемент двух (по честному) бутылочек пива, всё время инстинктивно подначивал сам себя уже практически вечной проблемой …. Почему мы русские и поляки, мягко говоря, в большинстве своем не любим друг-друга. Как получилось, что между нами «перебежала кошка». Почему к татарам, монголам, даже немцам у нас нет такого тоже, мягко говоря, ревнивого отношения. Почему? Вроде бы, наоборот, должны любить и любить крепко друг-друга, если судить по славянской крови. Вспомним А.Пушкина. Его стихотворение «Клеветникам России». События 1831г. и рядом. Волнения в Литве…, поляки восстали против диктата России. Восстание жестоко подавлено. Европа возмущена. Пушкин гневно пишет: «Зачем анафемой грозите вы России?…Вам непонятна, вам чужда. Сия семейная вражда». Итак, по Пушкину тогда, а может быть и сейчас уместно понимать и польско-российские отношения?.
Например, если взять кровную составляющую, то в русских, россиянах и поляках, соответственно, течет немало взаимной крови… Почти кровники. А фамилии? Например, моя? Наверняка, и в моих уже старых жилах 70 летнего человека тоже есть польская кровь. Одновременно, честно говоря, у меня к полякам неприязнь. Объяснить не могу. Значит дело не в крови…
Начну с бытового примера. И сейчас улыбаюсь, вспоминая следующий курьезный случай в моей биографии. Он описан мной в интердневнике Кругозор. Суть дела. В июле 1963г, отмечалась первая, почти круглая дата 20 летия Курской битвы. (жуть… как вчера, как бежит время). Отмечалась дата локально: Курск, Белгород, Орел. В Курск приехал К.К. Рокоссовский. В годы войны он командовал Центральным фронтом на Северном фасе Курской дуги. В обкоме партии проводится рабочая встреча, где и как будет задействован Рокоссовский на юбилейных мероприятиях. Монашев Л.Г. –первый обкома партии представляет, кто и где будет помогать Рокоссовскому. Дошла очередь до меня. Я был секретарем Курского обкома комсомола по пропаганде. Мне было 22 года, но выглядел для должности секретаря обкома пусть и комсомола «неприлично» молодо.. Монашев называет мою фамилию и должность. Я встаю, и вдруг К.К. Рокоссовский в шутливой, с легкой подначкой форме спрашивает меня: Вы поляк?. Я опешил.. и в ответ промямлил растерянно: нет, нет.. Рокоссовский улыбнулся и говорит, а Я –поляк.
Прошло три года. Я уже первый секретарь обкома комсомола. Май 1966г. Звонит С.П. Павлов-первый секретарь ЦК комсомола: Виктор, такие вот дела: приезжает польская делегация, возглавляет Анджей Жабинский. (Все по памяти, но вроде все должно быть точно). Анджей парень крутой…Решили послать делегацию к тебе в область…У тебя то польская фамилия.. Найдешь с ним общий язык…Все получилось как нельзя лучше, но Ерофеева нам не «хватало». Май, соловьи. .. дела конечно .. Но чувствовал я: Анджею нравилось, что областную комсомольскую организацию в глубине России возглавляет некто -с польской фамилией. Вообще в те годы и на политическом и, что особенно важно на бытовом уровне, «патетически» говоря, но без особых закидонов дружба народов как с соцстранами, так и в СССР была на высоте. Ну, это тема сейчас непопулярная. Уверен ,придет и её время.
Стуча по клавишам, размышляю почему же мы бодаемся с поляками и бодаемся серьезно, вот уже с времен Смуты начала 17 века.. Думаю, что именно в эти годы формируются «генетические» основы нашей устойчивой взаимной неприязни. Прошло 400 лет и вирусы этой неприязни получили питательную среду, когда объявили 4 ноября, (день выкуривания поляков из Кремля)- днем Единства и объявили государственным праздником. А всё затевалось для того, чтобы смазать праздник 7 Ноября. Что с этим праздником делать дальше? Он как бельмо на глазу. Получилось, что с удовольствием отмечаем и один и другой. А поляки в гневе и каждый год будем реанимировать у них русофобские настроения.
Пропустим все остальные события и персоны. Отметим только Мазепу, его отношения с Петром. При них антипольские и встречные настроения усилились. Дальше «прыгнем» сразу в 20 век. Выделим 1920г. Россия измотана до предела гражданской войной. И тут Пилсудский, творец Великой Польши от моря до моря (Балтийского и Черного) в мае 1920 г. уже в Киеве. Белоруссия оккупирована…Каково?. Но через три месяца, в сентябре этого же года Красная Армия уже под Варшавой. «Юный» Тухачевский готов её брать. Он горяч и неудержим. Но происходит то, что назвали «Чудо на Висле». Две российские армии разгромлены, от 30до 50 тысяч красноармейцев взяты в плен и погибли. Память об этом сидит в глубине народного сознания, несмотря на то, что советская и польская пропаганда с разной мотивацией, но похожими политическими целями, фактически скрывали гибель красноармейцев в польских лагерях 1920 г.. В этих лагерях сгинули и два моих «двоюродных» деда по отцовской линии.. Я об этом также писал в своем интердневнике в связи с трагически-памятными событиями в Катыни В народном сознании все чаще 1920г. и 1942 годы сейчас связываются воедино с позиций неадекватного отражения, задевающие раны и ранящие чувства уже российской стороны.
И все же. Как жить и дружить дальше? Политика и политики - дело приходящее и крайне неустойчивое. Может присмотреться к позиции Пушкина. Мы одна славянская семья. Вера тоже близкая, корневая-христианская. Соседи по земле…Общая граница.. Семья и всё. А чего в семье не бывает. Искать виноватого? Развод? Плохо и даже невозможно для наших стран и народов. Совместный «семейный» труд двух народов, контакты городов, областей, семей, учреждений, учебных заведений и даст не только плюс текущим джельтменским отношениям, но и откорректирует историческую социально-генетическую основу наших отношений, убрав из неё естественным путем все конфронтационное. Тогда и историческая боль станет совместной . А это важнейший признак искренности дружбы как в повседневной человеческой жизни, так и государствами.
В.Е.Томашкевич, д.э.н, профессор, деревня Подольниха.
П.С. Прошу модераторов быть снисходительным к размерам моего комментария. Жалко его делить на две части. О…!! Уже почти два часа ночи.

02.08.2010 | 13:53 chichikov
vitom (#)
По истории вы верно написали, хотя можно бы и добавить , например очень занятное время между 1920 и 1940, ну да ладно, я не про историю.
Сегодняшние проблемы вижу в ином.
Поляки не одиноки, да их линия не сильно и отличается от тех же прибалтов, Грузии, Румынии, Болгарии и др.
Очень интересная позиция, но думаю что тупиковая для наших надежд на взаимопонимание.
С одной стороны это позиция жертв - вечное напоминание про оккупацию и естесственно неоплатные долги России перед ними, но к этому уже все привыкли.
Есть и другая сторона - она менее явная, это позиция ПОБЕДИТЕЛЯ - они убеждены, что их роль в развале СССР велика и их заслуги обязательно должны быть оценены. Валенса прямо говорит - "если бы не Солидарность в 81-ом, то не было Берлина в 89-ом" - куда уж яснее.
Победители хотят одновременно компенсировать комплекс колониальных вотчин за 200 лет, при этом явно надеются и на возможные барыши - Румыны на Бессарабию, Польша на Львов - это не озвучивают, но это понятно из всех шагов и тех и других.
И их отношение к нам это как раз раздвоение - жертвы и победителя, говоря проще - "они сами не знают чего хочут", то ли извинения то ли территории, лучше конечно все и сразу, но пока рано, пока нет реальных шансов на это - вот и заняли позицию при которои любые наши движения бессмысленны, а вдруг выгорит, передел то Союза еще не завершен, это и мы здесь понимаем.
Если не выгорит так останутся жертвами, а выгорит так сразу в победители - ждемс.

02.08.2010 | 15:34 bablovnik
К сожалению, на этом помойном сайте всегда очень вяло обсуждается весьма интересная тема русско-польского конфликта. Зато шоу сатанистов 31 дня освещается разве что не из космоса. (#)
Конфликт искусственно поддерживается польской стороной, прежде всего националистическим лобби, для мобилизации электората. Причем, он идеально ложился на амбициозные планы о Польше как модератора, как некого великого ментора в Восточной Европе, которые должен был "отгружать", распределять некие демократические институты словно колбасу. А когда Россия послала их
наху, то Польша, в оскорбленных чувствах, начала вспоминать "преступления" России со времен царя Гороха. Как только Польша умерит свои амбиции до соответствия тому месту, не на которое она претендует, а которое она реально занимает, конфликт закончится. У нас же нет конфликта с Голландией.
А исторический дискурс - это просто повод. Что-то я не помню, чтобы в 90-х кто-либо из польского политического класса интересовала Катынь. Но как только Россия набрала мощь и стала говорить с США и ЕС сквозь зубы, так сразу начали трясти этой Катынью, как старыми вонючими трусами. Теперь у них другая фишка - хотят привязать к себе Калининградскую область. Такая ползучая аннексия. Типа,
не догоним, так хоть согреемся. Лидером Восточной Европы Польшу никто не признает, но может хоть через Калининград будем действовать Москве на нервы.

02.08.2010 | 17:10 chichikov
bablovnik (#)
Соглашусь с Вами - поляки и не скрывали никогда что их роль это роль лидера в Восточной Европе, и через них и исключительно при их участии Запад должен решать все вопросы по РФ.
Тренд они задали сами - их в этом с радостью поддержали остальные - у каждого свои выгоды, сегодня отступить от выбранного пути - признать свою слабость, а значит поставить под сомнение и свою роль в глазах последователей - не комильфо.

02.08.2010 | 14:39 belych
если у поляков к нам претензии. то... (#)
Шаг нумер раз:
Отказаться от Силезии, Померании, и проч. территорий (где-то треть современной Польши), что выторговал им И.В.Сталин в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Суперсвободной стране не нужны подачки от проклятого коммунистического тирана!!!

http://kprf.ru/rus_soc/81908.html Сайт КПРФ 2010-08-25 10:19
Пётр Сатрцев. Фото автора Кайся, унижайся, проси прощения за Красную Армию! В Петербурге организована русофобская, антисоветская выставка
Именно такой подзаголовок можно смело дать выставке «Варшавское восстание глазами репортёров», проходящей в эти дни в особняке Румянцева.
Сама выставка ничего выдающегося не представляет – не самые интересные фотографии, сделанные польскими фотографами, участниками и очевидцами восстания. Но вот подписи к фотографиям и плакаты перед входом на саму экспозицию заставляют задуматься.
Едва войдя внутрь, мы узнаем, что именно красная армия и лично Сталин виновны в гибели восстания. Даётся эта, мягко говоря, спорная информация с такой уверенностью, как будто это дело самоочевидное: «Всем давно понятно, что Сталин – кровавый палач. Вот, например, посмотрите, что здесь сотворил, проклятый».
Оказывается, Сталин (лично, а как же ещё) специально дал немцам возможность подавить восстание, так он любил Гитлера, что в ущерб стратегическим интересам был готов не давать приказа наступать!
Даже южноафриканские лётчики упомянуты с благодарностью. Но почему-то даже вскользь не сказано нигде о сотнях тысяч наших солдат, павших за освобождение Польши.

Немного правды
Попробуем разобраться в пресловутом Варшавском восстании. На момент восстания существовало два правительства Польши – Люблинский комитет, сформированный при участии СССР, и Лондонское правительство в изгнании, фактически управляемое англичанами. Основной заботой Лондонского правительства было начать восстания в польских городах до прихода Красной армии. Цель проста – захватить власть в городах, и создать правительство до прихода Советов, обеспечив тем самым свою легитимизацию. Более того, подчиняющаяся лондонскому правительству Армия Крайова должна была "вести беспощадную борьбу с просоветским партизанским движением на Западной Украине и в Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание в этих районах при вступлении туда Красной Армии. Для борьбы с партизанским движением и Красной Армией предусмотреть использование польской полиции, ныне официально находящейся на службе у немцев" – цитата из инструкций генерального штаба польского правительства в Лондоне своему уполномоченному в Варшаве. Попытки восстаний против немцев были. Кое-где они, как в Вильно, закончились успешно. Однако вполне естественно, что командование Армии Краёвой немедленно арестовывалось советскими войсками после входа их в освобождённые города. По сути, армия Краёва стала третьей силой, подконтрольной Лондонскому правительству в изгнании (а вернее даже - начавшим двойную игру одновременно с открытием второго фронта союзникам).
В конце июля 1944 Советские войска неожиданно успешно прорывают немецкую оборону и форсируют в ходе упорных боёв Вислу. Коммуникации растянуты; плацдарм захвачен больший, чем было рассчитано; у немцев на всех направлениях сосредоточены серьёзнейшие войсковые группировки, имеется глубоко эшелонированная оборона. Попытки продвинуться дальше хотя бы на шаг терпят поражения. Советские войска выбиты из Праги – предместья Варшавы, понесли серьёзные потери на ряде направлений, и, с трудом отбив контрудар немцев, перешли к обороне. Стал бы СССР брать Варшаву уже тогда, во время восстания, если бы это было выгодно стратегически? Опыт того же Вильно показал, что это было вполне возможно. Если бы это было целесообразно с военной точки зрения, вошли бы в Варшаву, выбили немцев и арестовали командующих восстанием. Но почему СССР должен был ценой огромных потерь идти в неподготовленную атаку на прекрасно подготовленные и укреплённые позиции гитлеровцев, которые (по ряду данных) к тому же только этого и ждали, нарочно используя Варшаву как приманку, чтобы заманить как можно больше русских в западню? Зачем нам было героически помогать тем, для кого мы враги едва ли не большие, чем гитлеровцы? Вполне естественно, что ни «кровавый тиран» Сталин, ни «мясник» Жуков, ни другие советские командующие на это не пошли. И вот теперь мы должны каяться и за это.
Отсутствие душегубского антипольского умысла подтверждено и документально: приказ о переходе к обороне 2-й танковой армии был отдан командованием армии 1 августа в 4.10 по московскому времени, т.е. примерно за 12 часов до начала восстания и более чем за сутки до того, как о восстании узнали в Москве. Ни о каком умысле на уничтожение преждевременно спровоцированного т.н. лондонским правительством (при активном участии разведки его величества) восстания, и, тем более, о вине лично Сталина не может идти и речи. Так почему же нет ни слова об этом в созданной польскими панами экспозиции для русских, но зато есть прямая ложь, противоречащая историческим фактам?

Почему нам в нашем доме плюют в лицо?
Так кто же позволил выставит эту гнусь в одном из музеев города на Неве? Куда смотрит Комитет по культуре Правительства Санкт-Петербурга, выступивший организатором русофобской антисоветской выставки?
Вспомним недавние события:
- Апрельское (ещё до гибели самолёта с Качински) заявление Путина о вине Сталина в расстрелах.
- Апрельское заявление Медведева: «Катынская трагедия - это преступление Сталина и ряда его приспешников»…
- Показ фильма Анжея Вайды «Катынь» (ещё недавно запрещённого к показу на ТВ), а затем вручение режиссёру Госпремии РФ.
Всё закономерно. Нашему народу вполне осмысленно указывают на его место – ползать на брюхе и каяться. Причём указывают не только зарубежные «партнёры», но и родное правительство. С каждым годом указывают всё чаще и всё настойчивее. Всё глубже макают нас лицом в грязь.
«Что же это за выставка у вас такая», - спрашиваю я у пожилой сотрудницы музея. Та лишь машет рукой в ответ. Ей, всю жизнь проработавшей с нашей блокадной экспозицией, находящейся рядом, видеть ТАКОЕ обидно буквально до слёз. Но обиднее всего ей оттого, что в книге отзывов имеются и хвалебные отзывы о выставке, и их не так уж мало. Мероприятия по прививанию нашему народу толерантности, терпимости, комплекса вины перед человечеством приносят плоды. И мероприятий этих меньше не становится – наоборот, их становится всё больше и больше.
Так поднимается ли Россия с колен? Ответ очевиден.
Не без Комитета по культуре Правительства Санкт-Петербурга. Более того, он упомянут среди организаторов первым.
Поляки даже не удосужились толком перевести на русский свою агитацию. А чего им ради нас стараться? «кайся, рус Иван».

Изображения увеличатся при нажатии на них.....................

http://dassie2001.livejournal.com/80711.html October 19th, 2010 01:40
312. Варшавское восстание. Комбатанты - варшавянам: простите нас.
Две недели назад в парке при музее Варшавского восстания открыт памятник погибшим, убитым и изгнанным жителям Варшавы. До сих пор подобного памятника в столице не было, хотя известно, что в период восстания с 1 августа до 3 октября 1944 года помимо 20 тысяч восставших погибли до 200 тысяч гражданских лиц, а после капитуляции восстания примерно 550-650 тысяч жителей были выселены немцами из города. В созданном в 2004 году музее Варшавского восстания о жертвах среди гражданского населения говорится мало.
Вот несколько сканов из книжки о восстании, несколько моих вчерашних фотографий нового памятника, а также фрагментов фотовыставки на стене музейного парка. И краткие заметки - из нескольких газетных публикаций о нетривиальном открытии нетривиального памятника.
Русская надпись (корявости не исправляю):

Цитата :

«Памяти погибших и убитых 150 тысяч жителей Варшавы.
Воинов Варшавы.
Гражданских служащих структур польского подземного государства, которые погибли в героической борьбе.
Жителей, погибших во время бомбардировок в завалах сожженных домов и погибших от рук немецких оккупантов.
Выгнанных из собственных домов 550 тысяч жителей Варшавы, которые были обречены на скитание, были вывезены в немецкие концлагеря и лагеря принудительных работ.
Памяти жителей города Варшавы, самоотверженно поддерживающих воинов в борьбе за свободу и честь польского народа.
Жителям оккупированной Польши, которые дали приют выгнанным из Варшавы.
Слава их памяти.»

На открытии памятника выступил председатель Союза варшавских повстанцев генерал Збигнев Щчибор-Рыльский. Он, в частности, сказал:

Цитата :

«Мы, варшавские повстанцы, солдаты, которые сражались, совсем иначе воспринимали восстание, нежели гражданское население. Трагедия гражданского населения была страшной. Все мы помним, как уже под конец восстания некоторые психически не выдерживали. Гражданское население пряталось в подвалах, в страшных условиях, с детьми, в том числе с родившимися во время восстания или с теми, кому было всего по нескольку месяцев, там были и пожилые люди, все они помогали нам... Думаю, что мы, солдаты сражавшейся столицы, должны воздать им самые высокие почести, а я – скажу от себя лично – хотел бы попросить прощения у гражданских лиц, которые подверглись такому страшному унижению и таким страшным страданиям. Пусть этот обелиск показывает нынешнему и будущим поколениям, что самые большие страдания и самая большая трагедия не забыты.»

...............................................
Выступление генерала Щчибор-Рыльского на открытии памятника вызвало много комментариев. Марчин Войчеховский из «Газеты Выборчей» в заметке под заголовком «Красиво погибнуть или красиво жить?» написал:

Цитата :

«Ясно, что варшавяне подверглись страданиям не от рук восставших. Но они очень больно почувствовали на себе результаты принятия отчаянного решения руководителей Армии Крайовой о восстании против намного более сильного врага. Сегодня можно сказать прямо – с политической и военной точек зрения восстание было катастрофой, хотя его участники заслуживают самого высокого уважения за героизм.
Я знаю о восстании по воспоминаниям близких. Радость и гордость от ощущения свободы после почти пяти лет оккупации, бело-красные флаги на улицах, желание отомстить за унижения – и все это перемешано с болью из-за количества жертв и разрушения города. Улыбающиеся, полные задора повстанцы – и проклинающие их, особенно под конец восстания, гражданские лица. Эта картина – конечно, не черно-белая. Мой дед, который после восстания попал в немецкий лагерь и едва выжил, до конца дней вспоминал радость, охватившую его после 1 августа. Но ему было больно, что Варшава, куда он вернулся после войны, была сровнена с землей.
Память о 150 тысячах гражданских лиц, погибших в восстании, должна быть неразрывной частью памяти об этом героическом порыве. К сожалению, музей Варшавского восстания справляется с этим лишь половинчато, прославляя восставших, харцеров, даже западных летчиков, сбрасывавших над городом оружие. Но мало говорится о страданиях и жертвах среди простых людей. Получается, будто бы послание восставших нам, нынешним, звучит так: «Самое главное – красиво умереть за отчизну». А сегодня – в условиях свободы и независимости – нужно учиться, как красиво для нее жить. И для этого нужен разговор по существу об ошибках, неудачных решениях и просчетах. Слова Щчибор-Рыльского показывают, что варшавские повстанцы более твердо стоят на земле, чем те некоторые люди, кто пытается увековечить их героический порыв.»

(Понимаю, конечно, что не всем читающим понравится этот текст - как не всем в Польше понравились слова генерала Щчибор-Рыльского. Но как есть, так есть. Во всяком случае, генералу Збигневу Щчибор-Рыльскому и Марчину Войчеховскому - мой полный одобрямс.)
----------------------------------------------------------
dassie2001 Date: October 19th, 2010 11:29
Некоторые называют такое поведение (в том числе, мое) паскудным. У них все только черное или только белое, других цветов не знают.
=============================
Оказывается, и этот подлец рефлексирует!
"Не за то волка бьют, что сер..." (с)

http://dassie2001.livejournal.com/80899.html October 20th, 2010 03:04
313. Генерал Андерс о Варшавском восстании.
Выделю в отдельную тему, поскольку не все интересующиеся об этом знают.
Высказывания генерала Андерса о Восстании.
Просто скопирую с того, что писал на ВИФе 4 года назад:
1)
Давно обещал привести критические высказывания генерала Андерса о Варшавском восстании – вот они, по трем источникам (там есть точные ссылки на документы, я их приводить не буду, все равно они малодоступны):
1) Jan M. Ciechanowski, “Powstanie Warszawskie. Zarys podloza politycznego i dyplomatycznego”, Pultusk, 2004.
2) Janusz Kazimierz Zawodny, „Uczestnicy i swiadkowie Powstania Warszawskiego. Wywiady”, Warszawa, 2004.
3) “Anders wobec Powstania”, kwartalnik „Karta”, Nr 42, 2004.
Для введения ограничусь парой предложений из заметки в «Карте» с моими субъективными пояснениями в квадратных скобках:
«Генерал Андерс последовательно и решительно высказывался против восстания в Варшаве. В письмах верховному главнокомандующему генералу Соснковскому он настаивал, чтобы тот выдал командованию Армии Крайовой категорический запрет на всеобщее восстание в Польше. Однако, такой приказ никогда не был четко сформулирован [точнее, его вообще не было]. В конце июля 1944 года солдаты 2-го Польского Корпуса под командованием Андерса успешно сражались на итальянском фронте, в это время премьер Миколайчик готовился к отъезду в Москву на переговоры [уже поехал окольными путями через Египет], а верховный главнокомандующий Соснковский как раз был в Италии [без реальной нужды, если не считать внутренних интриг в лондонском польском правительстве]. В этой ситуации Совет Министров предоставил Делегату правительства в стране полномочия принимать любые решения без предварительной договоренности с правительством в Лондоне [авантюрное решение начать восстание было принято в Варшаве 31 июля 1944 года, за сутки до его начала, тремя руководителями Армии Крайовой – Коморовским, Окулицким и Пелчинским, а делегат правительства в стране Янковский был просто поставлен перед фактом]. Генерал Андерс не мог смириться с фактом, что восстание все-таки началось, однако по мере развития трагических событий в столице все более подчеркивал беспримерный героизм повстанцев.»

Теперь конкретные цитаты в кавычках и с датами, иногда со связующими или поясняющими словами из трех упомянутых источников:

«Начиная с царской кавалерийской школы и заканчивая высшей французской военной школой, меня учили, что акции без надежды на победу нужно отменять. Не следует начинать таких действий, которые не имеют шансов на успех. Это особенно касается тех случаев, когда в акцию может быть втянуто большое количество гражданских лиц. Даже если бы удалось изгнать немцев из Варшавы, что в благоприятных условиях могло оказаться осуществимым, то что дальше? Воевать с Советами без малейших шансов на победу?» (1967).

«Я лично считаю решение командующего АК [о начале восстания] несчастьем»
(3 августа 1944 в депеше начальнику штаба верховного главнокомандующего).

«Безгранично восхищены героизмом столицы. Все наши боевые действия кажутся нам бледными по сравнению с такой самоотверженностью. До глубины души потрясены трагедией жителей Варшавы и всей страны – и к сожалению ничем не можем помочь. Наши сердца обливаются кровью при мысли о страшных жертвах и мучениях жителей Варшавы – и то же самое грозит всему польскому народу. Вместе с тем, мы не можем понять, что повлияло на решение командующего АК начать восстание» (10 августа 1944 в радиограмме верховному главнокомандующему).

«С военной точки зрения восстание не имело смысла, немцы уже проиграли войну. Я предлагал Соснковскому перемещать подразделения АК на запад, чтобы спасти молодых, патриотически настроенных людей, чтобы не отдавать их на съедение большевикам. А если о восстании, то нужно было заранее, до его начала, договориться с [западными] союзниками. Такая акция, как Варшавское восстание, должна быть согласованной… Я встаю на колени перед восставшими, но это было несчастьем! Не ожидал, что союзники будут иметь столь ограниченное влияние на восстание, как не ожидал и того, что немцы окажутся такими варварами» (1965).

«Солдаты не понимают целесообразности восстания в Варшаве. Ни у кого из нас не было иллюзий, что большевики помогут столице, хотя и постоянно обещали. В таких условиях столица обречена на уничтожение, несмотря на беспримерный героизм повстанцев. Начало восстания считаем тяжким преступлением и задаемся вопросом, кто несет за это ответственность» (23 августа 1944 в письме министру национальной обороны).

«Начало восстания в Варшаве в нынешней ситуации было не только глупостью, но и явным преступлением» (31 августа 1944)

В августе 1944 года Андерс пытался выяснить, кто был ответственным за начало восстания. 10 августа он спросил Соснковского: «кто и с какой целью, несмотря на Ваш явный запрет, повлиял на столь трагичное решение командующего АК?» [Андерс тогда не знал, что в действительности запрета не было] .
Генерал Андерс был «на коленях перед сражающейся Варшавой», однако начало восстания считал «преступлением» и полагал, что «генерал Коморовский и ряд других лиц» должны предстать перед судом.

«В восстании были заинтересованы только немцы и большевики. Оно не было как следует подготовлено и не имело ни малейших шансов на успех. Это стоило сотен тысяч жертв и страшных мучений среди населения. Уничтожение столицы и многовековых достижений в культуре и труде. Уничтожен руководящий центр страны, уничтожена интеллигенция, подавлен пульс борьбы за независимость страны, что облегчает ее советизацию. Оценка ситуации была неверной, не было даже запроса в штаб верховного главнокомандующего о возможности передислокации немецких резервов, а такая информация имелась во 2-м Отделе. Восстание не было согласовано с [западными] союзниками, не уточнено, какую помощь союзники могут предоставить сражающейся столице» (25 мая 1945 в беседе с президентом Рачковским).

2)
До восстания Андерс был уверен, что его не будет,
что Соснковский наложил запрет.
Лондонское польское правительство летом 1944 года вообще не было способно управлять (и не управляло) сопротивлением в Польше, оно, по моему скромному мнению, от этого вообще устранилось, занимаясь своими внутренними делами. После гибели Сикорского летом 1943 года авторитет польского лондонского правительства ослаб, конечно - везде и для всех.
Я вывешивал на ВИФе стенографические записи бесед Миколайчика со Сталиным в Москве 3 и 9 августа 1944 года, Миколайчик не был готов к этим встречам, Сталин обращался с ним, как с котенком. Неслучайно, что польские стенографические записи этих бесед в Польше до сих пор не опубликованы в полном виде (они хранятся в Лондоне и доступны исследователям - а перевод русских записей этих бесед удалось опубликовать в Польше акурат мне, скромно говоря).
Ян Чехановский в своей книжке возлагает основную вину за начало восстания 1 августа на Окулицкого, который имел очень большое влияние на Коморовского. Это было импульсивным решением, приведшим к трагедии Варшавы.
Был выбран самый неподходящий момент - немцы как раз получили подкрепления, у поляков часть вооружения ушла за Варшаву, а часть была захвачена немцами, советское наступление также притормозилось (независимо от начавшегося восстания).

3)
Как Вы, конечно, знаете, генерал Андерс при формировании польской армии в СССР участвовал в поиске пропавших офицеров на самом высоком уровне (например, прием у Сталина в начале декабря 1941 года - 3-го числа, если не ошибаюсь), да и сам посидел на Лубянке. Так что база для недоверия и нелюбви была нехилая. И вот его армия оказалась на Ближнем Востоке и читает в апреле 1943 про Катынь - воспринималось у них это однозначно.
А среди тех ребят, которые образовали потом в СССР армию Берлинга, ситуация (и пропаганда) была иной. Я знал нескольких, один был, кстати, из десанта в период Варшавского восстания, он уже умер, а другой жив и написал две неплохие книжки о Катыни (в свете ответственности НКВД, конечно). В войну он был пацаном в ссылке на Урале, оттуда и попал в армию Берлинга танкистом. Вряд ли он тогда много думал о Катыни. Мы с ним встречаемся, он считается левым, вместе с ним мы открыто выступили против автономного польского следствия по Катыни на одной конференции в 2004 году - по причине заведомой неэффективности такого следствия, все документы ведь в России, и надо сотрудничать, хочешь, не хочешь. Но это совсем другой подход по сравнению с мухинцами, которые просто врут на голубом глазу и с потолка. Что до командиров типа Берлинга - они, вероятно, знали правду (или склонялись к ней) - как и англичане, к примеру. Но цель была - воевать с Германией, да еще под советским командованием, ворошение Катыни тогда этой цели мешало. К тому же, Берлинг при формировании своей армии был обласкан советскими властями, а лондонское польское правительство (и Андерс тоже) считало его предателем и дезертиром. То есть, у него был один путь.
Вот так примерно. Кстати, ведь даже Андерс в войну не шумел о Катыни.

Дасси.

P.S. Для ясности. Ни Андерс, ни Берлинг у меня не одноцветные (белые или черные или красные). Сложные товарищи - как и почти все в природе.
----------------------------------------------
vlad_ab Date: October 20th, 2010 02:59
Хорошо было Андерсу рассуждать о стратегической целесообразности. Выводить АК на Запад? По-моему, нелепая и неосуществимая идея. Конечно, Монте Кассино - героическая страница, но как-то сомнительно, чтобы АК в тогдашней обстановке могла попасть на Западный фронт, а учинить нападение на немецкие гарнизоны где-нибудь у них в тылу было не менее безнадежным предприятием. АК должна была сражаться на родной земле, никакого иного плана у нее быть не могло. Цель восстания вполне понятна - освободить Варшаву раньше Красной Армии. Подстрекательские призывы московского радио тоже не стоит забывать. И кстати, это неверно, что решение о восстании было принято за три дня без санкции лондонского правительства. Оно готовилось долго, при участии Лондона.
http://vlad-ab.livejournal.com/357212.html
Вас не затруднит дать ссылку на стенограммы Сталина-Миколайчика?

dassie2001 Date: October 20th, 2010 06:43
Как было принято решение (Link)
Решение о начале восстания было принято не за три дня, а менее чем за сутки до выступления, и принято в Варшаве, а не в Лондоне. У руководства АК были полномочия самостоятельно принимать решения - тем более, что Миколайчик ехал в Москву, а Соснковский был в Италии, спрашивать было некого. 25 июля в депеше в Лондон командующий АК Бур-Коморовский писал: "Готовы к сражению за Варшаву в любой момент. Прибытие с этой целью Парашютной бригады будет иметь огромное политическое и тактическое значение. Обеспечьте возможность бомбардировки аэродромов под Варшавой по нашему сигналу. О моменте начала восстания сообщу."
Думаю, комментарии излишни. Добавлю только, что руководство АК, конечно, критическим образом увязывало момент начала восстания с ситуацией на советско-германском фронте в данный момент. И эта ситуация оценивалась Бур-Коморовским и Окулицким неверно.
31 июля с утра штаб АК собрался в Варшаве на совещание. Было известно о занятии Красной Армией Радзымина и о движении советских танков к Праге (правобережной Варшаве). Вместе с тем было известно и о концентрации немецких войск на подступах к Варшаве. Разговор же шел, в основном, о необходимости самим захватить власть в городе минимум за 12 часов перед вступлением советских войск (это было одно из положений операции "Буря", разработанной, вообще говоря, для других городов). Окулицкий обвинял некоторых собравшихся в трусости и требовал немедленно отдать приказ о начале восстания. Однако, большинство было против, и примерно в 13 часов (31 июля, за сутки с небольшим до начала восстания) Бур-Коморовский закончил совещание и приказал сохранять состояние готовности, оставляя принятие решения до получения новых данных с фронта. Даты начала восстания еще не было!
В 17 часов (ровно за сутки до восстания) штаб АК начал собираться на новое совещание, назначенное на 18 часов. Дошла, в частности, информация, что премьер Миколайчик вылетел в Москву, Бур-Коморовский выразил по этому поводу одобрямс. В этот момент пришел командующий Варшавским округом АК полковник Хрусчель с сообщением, что советские танки прорвали немецкую оборону, уже заняли Окунев, Воломин и Радзымин и находятся под Прагой. Бур-Коморовский после короткого совещания с начштаба Пелчинским, руководителем операции Окулицким и Хрусчелем выслал адъютанта за Делегатом правительства Янковским. Последний прибыл через полчаса. Коморовский повторил ему сообщение Хрусчеля и попросил об "окончательном решении". Янковский порасспрашивал собравшихся, выражая, в частности, разные сомнения - например, что будет, если Красная Армия остановится, какое имеется вооружение и т.д. В итоге он, по воспоминаниям Бура-Коморовского, сказал: "Ну, начинайте". И тогда Бур-Коморвоский обратился к Хрусчелю: "Завтра, ровно в 17 часов, приказываю Вам начать операцию "Буря" в Варшаве." Было 18 часов 31 июля. Подошедшие члены штаба оказались перед свершившимся фактом, некоторых эта информация застала на лестнице в подъезде.
Так было принято решение о начале Варшавского восстания.
Русские машинописные записи встреч Миколайчика со Сталиным 3 и 9 августа 1944 года в Москве раньше хранились в Архиве Президента РФ, сейчас они, скорее всего, переданы в РГАСПИ. Они были опубликованы в двух совсем разных малотиражных изданиях - одна в журнале, другая в книжке (нет под рукой ни текстов, ни ссылок), оттуда я их и взял для перевода на польский. Польский перевод обеих записей с моей вступительной заметкой был опубликован в историческом квартальнике "Карта", номер 43 за 2004 год. Если найду оригинальные тексты (постараюсь!), вывешу в виде текстовых файлов или сканов. На ВИФе я оба текста вывешивал пять-шесть лет назад, эти записи с ВИФа себе вроде не сохранил, а искать там лень - очень давно на этом форуме не был.

vlad_ab Date: October 20th, 2010 06:58
То есть речь идет не о принципиальном решении поднимать восстание, а о точной дате, когда его поднимать. Здесь, конечно, полномочия принадлежали Буру, и это правильно. Обама тоже всегда ссылается на мнение тех, кто "в поле". Бур мог неверно оценить обстановку (из Вашего рассказа это никак не следует), но многое говорит о том, что части Красной Армии остановились на подступах к Варшаве неожиданно, уже после начала восстания.

dassie2001 Date: October 20th, 2010 07:38
Насчет принципиального решения - оно возникло, вообще говоря, тоже довольно поздно (дату не помню), до этого было принципиальное решение НЕ поднимать восстания в Варшаве (и часть вооружения была поэтому вывезена из Варшавы).
Для частей Красной Армии, если по-простому, с конца июля был приказ форсировать Вислу. А серьезные танковые бои приключились еще километрах в 20 к востоку от нее. Ян Чехановский, ссылаясь на немецкие и польские источники, пишет, что "во второй половине дня 1 августа 1944 года инициатива на этом участке фронта [Прага и к востоку от нее] на несколько дней полностью перешла к немцам". В 1965 году Бур-Коморовский написал: "Немцы достигли своей цели, русское наступление было задержано".
************
А вот приказ, фрагмент старой, на этот раз сохранившейся записи с ВИФа:

От Игорь Куртуков
К Dassie (15.09.2004 13:44:25)
Дата 15.09.2004 16:07:55
Re: Варшавское восстание...
> Намерение советских войск освободить правобережную часть Варшавы до 5-7 августа и форсировать Вислу, - как понимаю, не обязательно в лоб, - отражено в решениях Ставки Верховного главнокомандования 27-28 июля (см. мемуары Жукова и Штеменко)
Совершенно верно. См. директиву Ставки ВГК от 27.7.44 (РА ТЕРРА, 3(1), с.201, док.№7)
Там сказано: "После овладения районом Брест и Седлец правым крылом [1-го Белорусского] фронта развивать наступление в общем направлении на Варшаву с задачей не позже 5-8 августа овладеть Прагой и захватить плацдарм на западном берегу р.Нарев в районе Пултуск, Сероцк. Левым крылом фронта захватить плацдарм на берегу р.Висла в районе Демблин, Зволень, Солец. Захваченные плацдармы использовать для удара в северо-западном направлении с тем, чтобы свернуть оборону противника по р.Нарев и р.Висла и тем самым облегчить форсирование р.Нарев левому крылу 2-го Белорусского фронта и р.Висла - центральным армиям своего фронта. В дальнейшем иметь ввиду наступление в общем направлении Торн и Лодзь."
***********
Я писал уже в другом месте что, например, из 250 танков 3-го гвардейского танкового корпуса 2-ой танковой армии, попавшего в окружение под Воломином, к концу сражения 3-4 августа осталось 60. В интернете, на польских и русских форумах, есть более подробные данные, с раскладом по дням и по потерям, есть польская книжка об этих боях начала августа 1944 года. В итоге, Прагу Красная Армия освободила только 14 сентября.

vlad_ab Date: October 20th, 2010 07:51
Я такими деталями, конечно, не владею. Признавал ли Бур решение начать восстание своей ошибкой?

dassie2001 Date: October 20th, 2010 08:42
По-моему, нет. Изданы его воспоминания, но у меня их нет.
Владислав Бартошевский в конце своей Хроники Восстания ("Дни сражающейся столицы. Хроника Варшавского восстания", Варшава, 2004) привел фрагмент интервью Бура-Коморовского 1964 года (Бур умер в Лондоне в 1966), перевожу кусочки онлайн:
"Если бы мы были пассивны, Варшава не избежала бы разрушений и потерь. Мы должны были считаться с тем, что столица станет полем битвы и уличных боев между Германией и Советами, ее может ждать судьба Сталинграда...
По нашим прогнозам, сражение, начатое нами внутри города в тот момент, когда русские ударят снаружи, сократит период битвы и уменьшит масштаб разрушений. Ошибка состояла в нашем расчете на то, что соображения военного порядка, стремление России быстро подавить Германию, будут преобладать над иными соображениями. Оказалось иначе.
Я не намерен ни на секунду уклоняться от личной ответственности за те решения, которые принимал как командующий Армией Крайовой. Но мы должны помнить об одном - вооруженное сопротивление и сражения с захватчиками не были навязаны обществу каким-либо приказом сверху. Это решение было принято всем народом по собственному почину - и не в августе 1944 года, а уже в сентябре 1939."

vlad_ab Date: October 20th, 2010 09:22
Я считаю это признанием. И все же - какие были реальные альтернативы восстанию?

dassie2001 Date: October 20th, 2010 09:55
Может быть, никаких. В этом тоже трагизм польской истории. А главная претензия к организаторам восстания от его серьезных критиков (как правило, участников восстания) - началось не вовремя и не было подготовлено. Это факты. А что было бы, если бы вовремя и все остальное тоже супер - все равно гадания. И не очень розовые. Сталин ведь уже выбрал другую польскую власть - Польский комитет национального освобождения, о котором явно говорил Миколайчику на встрече 3 августа в Москве (найду русский текст или точную ссылку).

Что мухинисты, вот сам лисапедист-яхтсмен-фотограф врет так врет:
===========================
https://katyn.editboard.com/forum-f3/tema-t621.htm
Очередное передергивание пана Дасси-бесПамятных

http://file-rf.ru/analitics/279 Файл-РФ 05 сентября 09:12
Олег Назаров доктор исторических наук
"Правая история: Как клевещут на спасителей Польши
С очередной порцией фальсификации истории выступил британский журналист Э. Осборн. Английская газета «Телеграф» опубликовала его статью «Россия и Польша: 400 лет вражды».

Фото: Польские повстанцы на баррикадах.

В статье – ложь о Варшавском восстании 1944 года:

Цитата :

«Красная армия, находившаяся совсем близко от Варшавы, тогда остановила свое продвижение и ничего не сделала, чтобы помочь полякам в один из самых тяжёлых моментов их истории. Варшава буквально захлебнулась в крови. Подавляя восстание, нацисты убили 200 000 мирных жителей и 10 000 солдат. Многие поляки по сей день считают, что Красная армия тогда не только могла прийти на помощь восставшим, но и должна была так поступить».

Заявление, что Красная армия что-то полякам задолжала, абсурдно, а утверждение, что она

Цитата :

«ничего не сделала, чтобы помочь полякам»,

является фальсификацией истории.
В ходе операций августа-сентября 1944 года в помощь Варшаве Красная армия потеряла убитыми и умершими от ран 7750 человек. 24 100 солдат и офицеров были ранены и контужены. В 1-й армии Войска Польского под командованием З. Берлинга погибло более 5600 человек. Всего же при освобождении Польши полегло более 600 тысяч граждан СССР.
Тема Варшавского восстания подробно проанализирована в работах российских историков и их польских коллег. Если Осборн умышленно клевещет на наших дедов и прадедов, проливавших кровь на польской земле, то за свою наглую ложь должен нести ответственность.
В действительности события развивались так.
Летом 1944 года Красная армия, одержав победу в одной из крупнейших операций Великой Отечественной войны – «Багратион», – открыла путь в Прибалтику и Восточную Европу.
К концу июля наступательный порыв стал ослабевать. Что и неудивительно: с конца июня рвавшиеся к Варшаве войска 1-го Белорусского фронта прошли с боями более600 кми были крайне истощены. От них отстали обозы с боеприпасами, продовольствием, ГСМ. А приданная фронту 16-я воздушная армия не успела перебазироваться на ближайшие аэродромы, что временно лишило фронт прикрытия.
Американский посол в СССР У. Гарриман сообщал:

Цитата :

«Красная армия за последнее время совершила настолько быстрый рывок, что оказалась оторванной от нормального обеспечения. В этот момент в её распоряжении не было ни необходимых понтонов, ни средств для наведения мостов».

Историк А. Репников пишет:

Цитата :

«Для контрудара командование вермахта собрало в "железный кулак" значительные силы: 5-ю танковую дивизию СС "Викинг", танковую дивизию "Герман Геринг", 3-ю танковую дивизию СС "Мёртвая голова" и одну пехотную дивизию. Всего под Варшавой в конце июля немцы сосредоточили 51,5 тыс. солдат и офицеров, 1158 орудий и минометов, 600 танков и САУ. Находившаяся ближе всего к польской столице советская 2-я танковая армия насчитывала 32 тыс. бойцов, 468 орудий и минометов, 425 танков и САУ».

Ударив сразу с трёх сторон, немцы отбросили части 1-го Белорусского фронта от Варшавы. На подступах к ней советские войска потеряли не одну сотню танков.
Сегодня в Польше нередко заявляют, что СССР осуществил «вторжение» в Польшу. В 44-м поляки видели в Красной армии освободителя.

На улицах Варшавы.

Была у них надежда и на своё лондонское эмигрантское правительство С. Миколайчика и помощь англичан.
А оно, несмотря на микроскопический вклад в борьбу с фашизмом, вынашивало планы провозгласить свою власть, подняв восстание в тот самый момент, когда немцы будут из Варшавы уходить, а Красная Армия и 1-я армия Войска Польского в неё ещё не войдут!
Лондонские «стратеги» рассчитали, что подконтрольные им бойцы Армии Крайовой (АК), вовремя подсуетившись, воспользуются плодами победы Красной армии и, встретив проливавших кровь на подступах к Варшаве красноармейцев, «порадуют» их сообщением, что власть в столице Польши принадлежит тем, кто всю войну отсиживался в Лондоне.
Лондонцы толкали варшавян к выступлению и не спешили извещать их о том, что англичане и американцы, только открывшие Второй фронт в Европе, отказали в активной помощи повстанцам. Но это не остановило Миколайчика и Ко. Рисковать жизнью предстояло не им…
Планы по подготовке восстания с целью захвата власти лондонские «стратеги» и командование АК держали в тайне от руководителей СССР. Хотя накануне восстания Миколайчик прибыл в Москву, где 31 июля встретился с наркомом иностранных дел СССР В. Молотовым.
Что Варшава восстала, Миколайчик сообщил Сталину лишь 3 августа, попросив помочь добраться до Варшавы. На замечание Сталина, что там ещё немцы, самонадеянный польский лидер заявил, что Варшава будет свободна со дня на день.
Миколайчик выдавал желаемое за действительное, плохо представляя происходившее в польской столице.
А там командующий АК генерал Т. Бур-Комаровский до последнего момента колебался, начинать ли восстание. Игра со многими неизвестными была очень рискованной. О планах и возможностях советского и немецкого командования можно было только гадать. От Гитлера, на которого 20 июля было совершено покушение, можно было ждать чего угодно.

Генерал Бур-Комаровский (в центре) и полковник Радослав.

Несмотря на очень долгий период подготовки выступления, оружия запасли мало: 60 ручных пулемётов, 7 станковых, 35 противотанковых ружей и гранатомётов, 1000 карабинов, 300 автоматов, 1700 пистолетов и 25 тысяч ручных гранат. Чтобы вооружить 37 000 бойцов АК, этого было явно недостаточно.
Верил ли Бур-Комаровский обещаниям Миколайчика, что как только восстание начнётся, англичане перебросят по воздуху созданные в эмиграции отряды АК, помогут оружием, боеприпасами и продовольствием, история умалчивает.
31 июля под давлением из Лондона, посовещавшись с генералами Окулицким и Пелчиньским, он назначил восстание на 1 августа, на 17 часов. Судьбоносное решение было принято в узком кругу в отсутствие военачальников, ранее высказывавшихся против выступления.
На что рассчитывал Бур-Комаровский, стало ясно из показаний бывшего коменданта Варшавы генерала Штагеля, попавшего в плен 20 сентября 1944 года:

Цитата :

«Сразу же после начала восстания появилась листовка, которая пролила свет на цели повстанцев… и была подписана полковником Буром... Бросалось в глаза, что листовка лелеяла надежду и веру на помощь со стороны России. Надеялись, что скоро подоспеют русские, и верили, что Россия признает свободу и старые права Польши».

За четыре дня повстанцы захватили большую часть Варшавы. Немцы сохранили под контролем мосты через Вислу, вокзалы, телефонные станции, казармы, правительственные здания. Вскоре немцы подтянули танки, орудия и бронепоезда. Подоспели охранные части СС и полиции, коллаборационисты из 29-й гренадерской дивизии СС «РОНА».
Не оправдались и надежды на помощь англичан. С острова шли туманные обещания. За 63 дня восстания британская авиация всего 5 раз небольшими силами сбросила над Варшавой оружие и продовольствие. Но выброска проводилась с больших высот, и основная часть грузов попала к немцам.
Перебросить польскую десантную бригаду англичане отказались, рассчитывая использовать её на Западном фронте.
Сталин скептически оценивал перспективы восстания. Была ясна ему и цель лондонских «стратегов», горевших желанием перехватить власть у просоветски настроенных польских левых сил. 25 июля 1943 года военный суд польского правительства объявил Берлинга дезертиром и приговорил к смертной казни.
Негативная реакция Москвы была вполне естественной. С первого своего дня эмигрантское правительство не раз демонстрировало враждебность к СССР. Бойцы АК, не переусердствовавшие в борьбе с немецкими оккупантами, шпионили на территории СССР.

Пленные немецкие солдаты.

Да и с военной точки зрения восстание началось в крайне неудобный момент, когда измотанные долгим наступлением части Красной армии на подступах к Варшаве натолкнулись на мощную группировку противника.
9 августа, перед отлётом из Москвы, Миколайчик приуныл. Он уже не разглагольствовал о скором изгнании немцев из Варшавы, просил Сталина помочь оружием. И уверял, что

Цитата :

«немцы сейчас не так сильны, чтобы выбросить поляков из тех районов Варшавы, которые они занимают».

Сталин ответил, что

Цитата :

«всё это начинание с восстанием польской подпольной армии в Варшаве он считает нереальным делом, так как у восставших нет оружия… Немцы просто перебьют всех поляков. Просто жалко этих поляков».

Советскому лидеру было жаль варшавян, а Миколайчику, видимо, нет.
Были у Сталина и другие причины помочь повстанцам. За спиной Миколайчика маячила Англия, отношения с которой были непросты. Черчилль три года тянул с открытием Второго фронта в Европе. И открыли, когда в Лондоне и Вашингтоне поняли: СССР победит Германию и без них.
Дипломат Ю. Иванов справедливо заметил:

Цитата :

«В польской столице решался кардинальный вопрос. Прорабатывался вариант максимального ограничения участия СССР в формировании характера будущих политических режимов в государствах Восточной и Центральной Европы».

Совпадение таких событий, как высадка союзников в Нормандии, покушение на Гитлера и Варшавское восстание, было неслучайным.
Сталин пообещал оказать помощь оружием и боеприпасами. А когда он спросил, имеются ли в городе места, куда можно сбросить оружие, Миколайчик затруднился их назвать.
Своё обещание Сталин выполнил. Если англичане сбрасывали грузы с очень большой высоты, в результате чего к повстанцам мало что попадало, то наша авиация действовала на предельно низких высотах. Эффективность её работы была гораздо более высокой, что признавали и немцы, и поляки.
Бур-Коморовский в телеграмме командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу K. Poкоссовскому благодарил за

Цитата :

«авиационное прикрытие, сброшенное оружие, боеприпасы и продовольствие»

и просил о продолжении сбрасывания. А благодарить было за что.
По словам Рокоссовского:

Цитата :

«Ночные бомбардировщики По–2… сбрасывали груз с малых высот в пункты, указанные повстанцами. С 13 сентября по 1 октября 1944 года авиация фронта произвела в помощь восставшим 4821 самолёто-вылет, в том числе с грузами для повстанческих войск – 2535. Наши самолёты по заявкам повстанцев прикрывали их районы с воздуха, бомбили и штурмовали немецкие войска в городе».

Повстанцы на захваченном немецком бронетранспортёре.

С 13 сентября по 1 октября восставшим сбросили 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, 3 млн патронов, 131 221 кг продовольствия и500 кгмедикаментов.
В конце августа получившие подкрепление войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов перешли в наступление. Завязались упорные бои за восточную часть Варшавы – Прагу. Но гитлеровцы взорвали все мосты через реку, чему не смогли воспрепятствовать повстанцы.
И всё-таки в ночь на 14 сентября советские войска вышли к Висле. Москва салютовала в честь взятия восточной части города залпами из 224 орудий.
Утром 15 сентября Берлинг получил приказ форсировать Вислу. Однако части 1-й польской армии слишком долго готовились к переправе, начав её лишь на рассвете 16 сентября. Неприятель подверг их массированному обстрелу, не позволив перевезти на западный берег танки и орудия.
Среди повстанцев царило уныние. 17 сентября главнокомандующий АК сообщил в Лондон:

Цитата :

«Всё более частыми становятся обвинения в неспособности как находящихся здесь политических и военных органов, так и высших польских властей в Лондоне».

После недели боёв немцы вытеснили десант на восточный берег.
27 сентября германские войска перешли в наступление на повстанческие районы. Бур-Коморовский не стал пробиваться через Вислу и 2 октября подписал с командующим германскими войсками в Варшаве генералом СС Э. фон дем Бах-Зелевски соглашение о капитуляции.
Во время «церемонии» немцы угощали поляков лакомствами из посылок, сброшенных американской авиацией, шампанским.
Капитуляция прошла в тёплой и дружеской обстановке.
Простым полякам повезло гораздо меньше. В восстании погибли около 200 тысяч человек, включая 16 000 повстанцев. По данным участвовавшего в восстании историка Р. Назаревича, в плен сдались более 17 000 повстанцев.
Оставшееся гражданское население немцы вывезли из города. 87 250 человек направили на принудительные работы в Германию, а 68 707 человек – в концентрационные лагеря. Значительная часть Варшавы была уничтожена. Авантюра лондонских сидельцев завершилась катастрофой.

http://www2.polskieradio.pl/zagranica/ru/news/artykul161777.html Польское радио. Зарубежная служба 02.10.2011
Исполнилось 67 лет с момента поражения Варшавского восстания
Через 63 дня боёв 2 октября 1944 года повстанцы сдались – не помогла им, по приказу Сталина, Красная армия. СССР не хотел, чтобы победителем стала сторона, поддерживающая полную независимость Польши. В городке Ожарув в окрестностях Варшавы была подписана капитуляция. Заместитель главы Объединения варшавских повстанцев Эдмунд Барановский вспоминает, что день поражения был очень трагичным:

Цитата :

«Мы закопали лучшее оружие. После этого нас посадили в поезда, и всю дорогу до Франкфурта мы пели, что Польша не умерла. За это нас выставили под проливной дождь – как наказание», –

сказал Эдмунд Барановский.
Поражение восстание было катастрофой в политическом измерении: полякам не удалось создать структуры суверенного государства, а советская армия решила не воевать бок о бок с польскими солдатами, ожидая, что их уничтожат немцы. Как отметил историк из Музея Варшавского восстания Павел Укельский, повстанцы предполагали, что восстание продлится всего несколько дней:

Цитата :

«Варшавское восстание рассчитывалось на несколько дней, а максимум на неделю. Ожидалось, что Красная армия войдет в город и поможет разбить врага, но советские солдаты наблюдали с другой стороны реки. После того, как к немцам подошло подкрепление, повстанцы начали отступать», –

отметил историк.
После Варшавского восстания была почти полностью разрушена польская столица. Во время восстания было убито 18 тысяч борющихся поляков, а среди мирного населения, по разным данным, от 150 до 200 тысяч человек были убиты, ранены или пропали без вести. Потери немцев составили около 25 тысяч убитыми и ранеными.
IAR/игис
===================================
Мрази...

http://szhaman.livejournal.com/1101390.html#comments