Польша - наше наследство

http://www.britishpathe.com/video/sikorski-in-russia

Sikorski In Russia 1942
================================
Там еще дофига! "Всех и не сосчитаешь!" (с) Basketball

Ursa Отправлено 15 Февраль 2012 - 18:28
Войцех Выбрановский Гони с памятника…
Идея акции зародилась у консерваторов из общества KoLiber после скандала из-за варшавского памятника «четырём спящим», прославляющего братство по оружию с солдатами Красной Армии.
Молодые представители правых сил хотят убрать коммунистические символы из польских городов.
Спустя почти 23 года после возвращения независимости Польша ещё не управилась с коммунистическим прошлым. Молодые сторонники правых планируют оказать общественное давление на депутатов и муниципальные власти, чтобы убедить их удалить коммунистические памятники и символы из общественного пространства.

Цитата :: - Невозможно оставаться равнодушным к тому, что в нашей стране до сих пор стоят памятники в честь людей, ответственных за смерть и преследования десятков тысяч поляков, -

сказал «Жечьпосполитей» Северин Швароцкий, председатель общества KoLiber.
Организация эта, объединяющая людей с консервативно-либеральными взглядами, начала акцию «Гони с памятника большевика». В ближайшие дни активисты KoLiber-а намерены запустить в интернете сайт, на котором будут указаны места, где находятся такие следы коммунизма, как памятники Каролю «Вальтеру» Сверчевскому в Варшаве и Яблонках или советским солдатам в Леске и Белостоке.
Они хотят оказывать давление на муниципальные власти, чтобы те приняли постановления о ликвидации памятников. Как?

Цитата :: - Будет уличный сбор подписей под петициями, хепенинги. Вероятнее всего, мы также обратимся к парламентариям с просьбой подготовить закон, который приведёт к удалению символов преступления с польских улиц, -

сказал
«Жечьпосполитей» Швароцкий.
Они могут рассчитывать на поддержку известных людей. В почётный комитет акции входят, например, историки Лешек Жебровский и Ян Жарынь, социолог Барбара Федышак-Радзеёвская, композитор Пшемыслав Гинтовский, ксёндз Тадеуш Исакович-Залеский, бывший омбудсмен Богуслав Низеньский, а также Зофия и Збигнев Ромашевские.

Цитата :: - Урбанистическое пространство – это образовательное пространство, наполненное содержанием. Мы, в особенности историки, не можем согласиться с тем, чтобы в этом пространстве утверждалось псевдо-знание, сфабрикованное в ПНР, когда нам внушали, что коммунистическая власть принесла Польше освобождение, -

говорит профессор Ян Жарынь.
Откуда взялась идея «Гони большевика с памятника»? Организаторы акции сказали «Жечьпосполитей», что началось с недавнего скандала из-за памятника Польско-Советского Братства по Оружию (известного как «памятник четырём спящим»), который да ноября 2011 года стоял на варшавской Праге. Его демонтировали в связи со строительством метро, но должны поставить снова.

Цитата :: - Это историческая фальшивка, поставленная с пропагандистскими целями, -

заявил Анджей Меляк, председатель Катынского Комитета.
А присутствие такого памятника в общественном месте он назвал позором.
По мнению полковника Яна Подхорского, председателя Союза Солдат Национальных Вооружённых Сил в Великопольше, акция KoLibеr-а – это элемент борьбы за историческую правду.

Цитата :: - Её инициаторы, несомненно, могут рассчитывать на нашу поддержку. Хотя будет нелегко. За удаление памятника Сверчевскому в Познани и мы, и солдаты АК боролись более десяти лет,

- сказал Подхорский.
Но он думает, что акция имеет шансы на успех. Доказательством должно быть недавнее решение членов городского совета в Лимановой о ликвидации обелиска «благодарности Красной Армии».

Цитата :: - Это плохая идея. Нельзя вычеркнуть что-то из истории, а фактом является то, что Красная Армия тоже нас освобождала, -

сказала «Жечьпосполитей» депутат Кристина Лыбацкая (СЛД), бывший министр образования. Несколько лет назад она резко протестовала против ликвидации памятника Сверчевскому.
Как нам стало известно, мнения относительно акции KoLibеr-a разделились в кругах солдат АК.

Цитата :: - Мы не занимаем официальной позиции по этому вопросу, -

сказал «Жечьпосполитей» Тадеуш Филипковский, пресс-секретарь Всемирного Союза Солдат Армии Крайовей.

Rzeczpospolita 15.02.2012 Wojciech Wybranowski Goń z pomnika...

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik
-------------------------------------------
Ursa Отправлено 16 Февраль 2012 - 19:56
Гони с памятника…

КОММЕНТАРИИ

Snowbird 1
- А дворец культуры? Почему он ещё не в списке на снос?

Dziadek
- Почему, когда я слышу сторонника правых, то не глядя могу сказать, что дебил?

Dziadek
- После проповедей Иоанна Павла II правые совсем сдурели во всём мире, к сожалению, это каждый день видно, слышно и чуется.

Rysiek
- Морочат голову молодёжи. Памятники, ассоциирующиеся с ушедшим, к счастью, строем, - это тоже история. Например, памятник Сверчевскому в Яблонках, рядом с которым есть удобный паркинг, - это одна из важных достопримечательностей, привлекающих туристов, в бедной гмине Балигруд. Там никто не возлагает цветов Сверчевскому, просто фотографируются, как с медведем на Крупувках. Кроме того, там всё ещё живут много тех, которые обязаны своей жизнью организации, руководимой Сверчевским, ведь это территория, где армия защищала поляков от боевиков ОУН-УПА. Кроме того, памятник Сверчевскому – это прекрасный предлог, чтобы задержать в этом месте туристов, чтобы они восхитились прекрасными видами бещадской природы, практически, это единственный бесплатный паркинг в Бещадах, этот памятник даёт работу нескольким человекам в гмине Балигруд. ИНП сколько раз требовал убрать памятник, но власти гмины и слышать об этом не хотят.

Stefan gryniewicz bereza
- После прочтения статьи ко мне возвращается вера в то, что в Польше есть люди, которые заботятся о том, чтобы очистить страну от мусора. И кстати, поведение СЛД характерно всякий раз, как звучит критика русских, а в особенности времён коммуны. О чём это свидетельствует?

MIC
- Это памятник – часть истории, а её нельзя вычеркнуть, нельзя от неё отмежеваться, как бы некоторые ни хотели сделать это. Памятник на Виленской площади в таком жалком состоянии, что прямо грустно делается, когда на него смотришь. Не будем забывать, что в Красной Армии тоже были люди, у которых были свои семьи, а война была для многих огромной трагедией. Давайте не будем рассматривать такие вопросы с перспективы русский – большевик, немец – фашист. Вот что, вместо того, чтобы строить националистические теории, лучше просто по-человечески зажечь свечу и вспомнить тех, кто погиб.

JWPies
- Если, по мнению Лыбацкой, СССР освободил Польшу, это значит, что ПНР = ПОЛЬША. ПОЗДРАВЛЯЮ!!!! В глаза над нами издеваются!!!! Освободили и стерегли НАШУ «независимость» следующие полвека!! Содержа на нашей территории свою армию, которая была больше, чем Людове Войско Польское!!!

O-bużony
- Призыв ко всем сторонникам и последователям III Рейха, сталинизма, полпотизма и т.п. геноцидных извращений. Привыкайте к тому, что в свободной Польше вы больше не хозяева. Вы – преступные маргиналы, обречённые на вымирание.

Msp 1
- Пани Лыбацкая (CKL), в согласии с духом нашего времени, путает понятия. Это она так понимает «освобождение»?

JWPies
- @Snowbird1.
PKiN (Дворец Культуры и Науки – прим. перев.), так называемый Пекин, должен быть разрушен как символ НЕВОЛИ, напоминаю, когда Польша вернула НЕЗАВИСИМОСТЬ в 1918 году, то не боялась снести Церковь в СВОЕЙ столице. Напоминаю, что PKiN - это дар «Советского Народа» Польше за НАШИ деньги.

MGB
- Красная Армия тоже? Это уже некоторый прогресс. До сих пор левые считали, что исключительно Красная Армия! Другое дело, что у левых до сих проблемы с определениями. Я до сих пор не понимаю, что такое «освобождение от свободы». 

Damian
- Хотел бы обратить внимание дам и господ на то, чтобы не ликвидировать памятников, увековечивающих ЖЕРТВЫ войны (то есть как солдат красной Армии, так и Людового Войска Польского), но все коммунистические памятники в «демократической» Польше должны быть снесены. Значительная часть памятников – это памятники, увековечивающие солдат, павших в борьбе с гитлеровцами, а таких людей следует помнить!

Eee_tam pisze
- А что с улицей имени Рузвельта (который нас продал в Ялте) в центре Лодзи? Не лучше ли изменить название на ул. Проклятых Солдат???

JWPies
- После тех, которые считают, что надо ухаживать за памятниками так называемых освободителей, я предлагаю поставить памятник парням из Вермахта или СС, их заслуги в «освобождении» Польши значительны, вот только они не скрывали своих намерений относительно нас. Советы отнеслись к нам иначе, это umnyj norod. Они решили освободить нас от всего!!! От нас самих тоже… Сверчевский, например, освобождал нас ещё в 1920 году. Видимо, за это он имеет в Польше много улиц и памятников. Но есть люди, которые считают, что надо оставить его памятники для потомков, потому что это «НАША история». Интересно, в сегодняшней Германии найдём ли мы следы Истории – улицы имени Гесса, Бормана или хотя бы Гудериана. Или следы освободителей, покажите мне хоть один памятник красноармейцу в публичном месте!!! В Германии. В моём родном городе, в Светохловицах есть улица имени генерала Сверчевского сразу за Городским Управлением. Предлагаю советникам муниципалитета найти уголок для Саломона Мореля, который оставил память о своём пребывании в этом городе, руководя лагерем для неблагонадёжныъ жителей Силезии. Может, небольшой камень или плита… а что?! Полагается парню!! Боролся!! Нарядили его в польский мундир и теперь Движение за Автономию Силезии требует признать, что в нашей стране были так называемые ПОЛЬСКИЕ КОНЦЛАГЕРЯ ДЛЯ СИЛЕЗЦЕВ!!! Молодец Гожелик, сам Геббельс лучше бы не выдумал…

Mariusz W.
- Да, ПНР – это тоже Польша. Нельзя что-то вычеркнуть из истории, тем более что многое в ней неоднозначно и сложно для оценки. Согласно этой логике, следовало бы снести наилучший символ Варшавы – Дворец Культуры и Науки. Недавно ликвидировали кладбище советских солдат в Новым Мястечке. А что было бы, если бы, пользуясь случаем, русские ликвидировали бы кладбище польских солдат в Катыни?

Rzeczpospolita 16.02.2012 Goń z pomnika...

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

http://www.inosmi.ru/rzeczpospolita_pl/20120222/186594908.html ИноСМИ 22/02/2012
Сырьевая база для нападения на Европу ("Rzeczpospolita", Польша) Михал Плочиньский (Michał Płociński)

Как следует из раскрытых советских документов, решение о создании системы трубопроводов «Дружба» было принято вскоре после событий октября 1956 года, когда Венгрия, как до этого Югославия, попыталась освободиться из-под гнета СССР. Советские стратеги обратили тогда внимание, в какой сильной зависимости от обеспечения нефтью находятся возможности их армии. Москва решила изменить свою военную доктрину и начала строительство сырьевого и логистического гиганта.

Цитата :: «Сейчас мы можем уже открыто говорить, какие планы были у Советского союза в отношении Европы. Такой гигантский трубопровод должен был обеспечить сырьевую базу для военного нападения на западную Европу», -

говорит профессор варшавского университета им. кардинала Стефана Вышинского историк Веслав Ян Высоцкий (Wiesław Jan Wysocki). Название же «Дружба» следует интерпретировать, скорее, как «братство по оружию».
Трубопровод, идущий из Самары, разветвляется в Мозыре на два участка: южный (через Украину и Словакию в Чехию и Венгрию) и нитку, ведущую через территорию Белоруссии в Польшу и далее в немецкий Лейпциг. В состав этой крупнейшей в мире системы трубопроводов входит 8900 км труб, по которым ежегодно проходит 66,5 млн тонн нефти, из них около 50 млн тонн – по северной ветке. Первая нефть пошла по южному участку нефтепровода ровно 50 лет назад - 22 февраля 1962 года. Поставки в Польшу были запущены двумя годами позднее, а официальная церемония открытия «Дружбы» состоялась 15 октября 1964 года.
Сейчас этот трубопровод остается главной системой для транспортировки нефти в нашу страну. Однако отсутствие диверсификации поставок в данном случае, в отличие от поставок газа по газопроводу Ямал – Европа, не доставляет больших проблем.

Цитата :: «Нам удалось построить большие нефтехранилища. Кроме этого трубопровод "Дружба" связан с нефтепортом в Гданьске, так что мы можем пересылать по нему нефть не только с востока, но и с северного направления», -

напоминает эксперт института им. Собеского Роберт Зайдлер (Robert Zajdler). При этом нефть покупается у посредников, а не напрямую у государственных компаний, которые занимаются ее добычей, так что политический фактор играет здесь меньшую роль.

Цитата :: «Наши нефтеперерабатывающие предприятия не жалуются на отсутствие диверсификации в поставках нефти. Нефтяной кризис нам, скорее всего, не угрожает», -

успокаивает Зайдлер.

Оригинал публикации: Zaplecze dla ataku na Europę

http://www.inosmi.ru/wyborcza_gazeta_pl/20120223/186537802.html ИноСМИ 23/02/2012
Чеслав Милош: «Добро – это мы, зло – это Россия» ("Gazeta Wyborcza", Польша) Магдалена Гроховска (Magdalena Grochowska)

Варварство, аморфность и хаос – такой видят Россию поляки по мнению Чеслава Милоша (Czesław Miłosz) (лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 г. – прим.пер.).

Цитата :: «Чужая, глухая, нагая страна. / Бела, как пустая страница она».

Она ждет, когда дух истории наполнит ее человечностью. Этот острый памфлет из третьей части «Дзядов» Адама Мицкевича отражает, по мнению Чеслава Милоша, суть того, как поляки воспринимают Россию. Русский народ предстает здесь

Цитата :: «как зверь, как природа полночных краев». Он крепок, но примитивен и парализован апатией. Его «огромные и чистые очи» чужды смятению, а его тело – кокон, который «хранит несозревшую бабочку» души, приводящую поляка в трепет. Ведь «Когда же свободы заря заблестит, / Дневная ли бабочка к солнцу взлетит?»

Однако Милош подчеркивает, что помимо ненависти к государству насилия в поэме звучит также сочувствие к его жертвам. Тема русской души, Польши, находящейся в зловещей тени России, взаимного восхищения и отторжения – творчество Милоша плотно пронизано этими нитями «другой Европы». Недавно вышел в свет второй том высказываний писателя о России (1936-2004 годы) с красноречивым подзаголовком - «Воздушные мосты» .

Как предотвратить будущую резню
В мае 1963 года Милош писал из Беркли Ежи Гедройцу (Jerzy Giedroyc) (польский публицист, политик, деятель эмиграции – прим. пер.):

Цитата :: «я живу под грузом <…> загадки склада польского и русского ума, взаимоотношений польской и русской литературы». Собственную роль в возведении мостов он описывал как «развитие сознания», но не в сфере политики, как хотелось бы редактору парижского эмигрантского журнала Kultura, а «всех дел человеческих».

Когда в конце 60-х годов Милош изучал генеалогию польской интеллигенции, он обратился к проблемам католичества и православия, потому что

Цитата :: «в них кроется основа взаимопонимания поляков и русских, которую в Польше совершенно обходят вниманием». Надежда на «предотвращение будущей резни»

(между народами) приводила его к мысли, что часть поляков сможет понять традицию восточного христианства и пробиться

Цитата :: «сквозь пласт ненависти к глубинным экуменическим источникам».

На рубеже 70-х они придерживали с Гедройцем одного мнения: Польша погружается в

Цитата :: «новое национал-демократическое мракобесие»,

а единственное спасение от него – прививка знания об «иной России». Преодоление стереотипов.

Поляки – народ зевак
Типичные черты русской ментальности Милош разбирает на основе «Доктора Живаго». Россия как «мистическое тело»; вера в очистительную силу коллективного страдания. Милош не разделяет этой веры, т.к., по его мнению, переходя определенную грань, коллективное страдание оборачивается зверствами. На заданный в 1989 году Иосифом Бродским вопрос об идее русского народа как народа-богоносца, он говорит о польской идее мессианства и предостерегает от опасности обеих этих концепций.
В очерке, посвященном Борису Пастернаку, Милош размышляет о распространенном в России культе беспощадной истории, которая идет по будто бы заранее заданному пути, а человек оказывается лишь орудием ее могучих процессов. В эссе об Осипе Мандельштаме он восхищается государственным инстинктом русских, который противоположен польской тяге к анархии.
Ирония – это оружие покоренных, и жители Центральной Европы в ней подкованы, отмечал Милош в эпоху коммунистического гнета. А хозяев, русских, отличает самовлюбленность – неотъемлемая составляющая имперского мышления. Даже у Бродского он чувствовал тоску по империи. В 1996 году на вопрос Гедройца по поводу антиукраинских высказываний Бродского он сказал:

Цитата :: «У него были условные рефлексы русского, а никакая сила не заставит русского признать украинцев самостоятельным народом».

Польский тип донкихотства Милош рассматривает на примере отношения поляков к русской литературе. Они отвергли ее после 1863 года, и это была не только попытка защититься от русификации.

Цитата :: «Стремление запечатлеть бессилие и сопротивление как свойства мира, в котором функционирует человек, а также бессилия и сопротивления в его собственной душе, т.е. склонность русских писателей к реализму отталкивала поляков и претила им».

Из шляхетской Речи Посполитой они вынесли представление, что человеческая сущность изначально наполнена добром. Тем временем у Достоевского, Тургенева и Толстого они обнаруживали лишь мрак, фатализм и уродства.

Цитата :: «Правда о человеке не должна быть настолько мрачной, и если это правда, то только в отношении самих русских», -

решили поляки. То есть

Цитата :: «добро – это мы, зло – это Россия». «Демонизм они географически поместили в Россию», -

пишет Милош. Последствия же, по его мнению, были серьезны:

Цитата :: «Я не раз спрашивал себя, как получалось у этих польских поколений в своих проекциях, в своих представлениях о себе, оставаться господами – застегнутым на все пуговицами, не обнаженными даже в собственной смерти».

Что это означает? Это поэтическая критика той черты в польском характере, которую уже ранее клеймил философ Станислав Бжозовский (Stanisław Brzozowski): вялость и оптимизм недотепы; бегство от фундаментальных вопросов, позиция народа-зеваки, который наблюдает с галерки за «великой драмой мира».
Но это все не относится к Милошу. Он настойчиво обнажал раны общей памяти и «расшифровывал суть бед», свалившихся на нашу часть Европы. Бродский, с которым его объединяло восхищение философией Льва Шестова – мыслителя, остро ощущавшего присутствие в мире зла, назвал Милоша Иовом, который вопиет не о собственной трагедии, но о трагедии самого существования.

Невеселое будущее планеты
В 70-е годы Милош задается вопросом, как в дехристианизированной стране мог появиться насквозь христианский писатель.

Цитата :: «Солженицын своей любовью к народу, к своим героям пристыжает и в каком-то смысле бичует весь т.н. Запад», -

пишет он Гедройцу. Мыслящая часть российского общества готова платить жизнью за свои попытки

Цитата :: «возродить художественные и моральные ценности»,

словно именно давление подстегивало человеческий дух. На Западе, свободном от политического и религиозного насилия, литература стала почти что

Цитата :: «синонимом морального релятивизма»,

и искусство занимается деструкцией ради самой деструкции.

Цитата :: «Как исчезло человеческое искусство и лицо в живописи, так и роман лишился героя, который бы волновал или восхищал нас, с которым мы могли бы отождествить себя. Вместо героя мы получили хаотически перемещающиеся вместилища чувств и идей. В этом смысле западное искусство и литература движутся к дегуманизации. В результате они утрачивают контакт с окружающей действительностью, поскольку лишь человеческая форма позволяет нам отделять реальное от нереального».

Комментируя в 1974 году в письме Гедройцу усиление радикальных протестных движений в Америке, Милош пишет:

Цитата :: «абсолютная духовная пустота, которую создал капитализм, может быть заполнена лишь одним способом - т.н. "марксистской мыслью", чтобы это ни означало. Посмертной реабилитацией русской интеллигенции, которая прошла через все это на много десятилетий раньше».

Западная литература находится на постнигилистской стадии, повторяет Милош в год падения коммунизма в беседе с Бродским. Литература же «другой Европы» напротив не размывает понятий добра и зла. Милош подчеркивает связь между эрозией религиозной идеи и тоталитарными движениями XX века. Он всерьез воспринимает предостережение Оруэлла, который писал, что логичным следствием духовного опустошения современного человека является тоталитарное государство:

Цитата :: «Если это так, то будущее нашей планеты представляется мне совсем невеселым».

Однако под напором Бродского на вопрос, верит ли он, что

Цитата :: «христианство с двумя основными понятиями – толерантность и любовь» доживет до следующего столетия, он уверенно отвечает: «Да, доживет».

Западные безумцы
Капитализм вызывал у Милоша отвращение. В послевоенные годы он наблюдал в Америке

Цитата :: «острую борьбу за существование, нищету больших городов, одиночество индивидуума, принципиальный антиинтеллектуализм государственного строя»

и навсегда остался невосприимчив к его соблазнам. Он неоднократно писал Гедройцу о симптомах процесса разложения, которые разъедают эту систему, и не жалел эпитетов вроде «западных безумцев». Он с сарказмом сообщал о перипетиях Бродского с его американскими студентами, которых русский поэт выгонял из аудитории, слыша слова

Цитата :: «никсонизм – это гитлеризм», а также со слушателями на его авторских вечерах, которые прерывались возгласами «Бродский предал социализм!». Милош видел в этих инцидентах отражение собственной судьбы: «Прямо как я в роли прокаженного, когда я был в Париже». Но он делала оговорку: «То, что происходит в Америке, не является эффектом "русской заразы", а коммунизм не был произведением каких-то специфических черт "русской души", просто там создались условия для более скорого "замыкания"…»

Марксизм притягателен, поскольку он обращается к благородным импульсам в человеке, но одновременно демоничен, так как оправдывает преступление. Человек для марксистов – это лишь «общественная обезьяна», результирующая сила, считает Милош. Коммунизм утратил для поэта «притягательность обещания» еще в 30-е, когда он открыл для себя, что олицетворяющая эту идеологию поэзия Маяковского скрывает под «буйством и геройством» лишь труху.
В середине войны, в 1942-м, Милош, предвидя, что вскоре ему придется встать перед крайне сложным выбором, в письме Ежи Анджеевскому (Jerzy Andrzejewski) пытается сформулировать свое отношение к «вопиющему гласу доктрин». На что опереться, когда «столько вер» превратилось в руины? В чем искать «зерно этического смысла»? Милош видит его в сочувствии и сострадании к другому человеку:

Цитата :: «Я хотел бы лишь одного: оставаться человеком. Это и очень много и очень мало, но мне кажется, что все же больше, чем быть коммунистом, расистом или либеральным демократом».
«Мы овладеем прошлым и освободимся от страхов и предубеждений, когда мы осознаем то, что определяет нашу суть, и вытащим это на поверхность», -

считал Милош. И этому призваны служить возводимые им «воздушные мосты».

Оригинал публикации: "Rosja. Widzenia transoceaniczne, t. 2" Miłosza. Dobro to my, zło to Rosja

Yennefer Отправлено Вчера, 01:52
Ежи Урбан Кровь, белая от злости
"NIE" 24 февраля 2012 г.

На фильм «Роза» Смаржовского я не пойду. У него всё варится в свойском соусе искусственности польского кино. С двух его предыдущих фильмов я выходил в середине.
На «Нехорошем доме» жопа у меня болела от ожидания трупа. Они там пили и пили, а я предпочитаю смотреть на водку в баре, потому что на экране до неё не дотянуться. «Свадьба» - это комедия дель арте для дебилов. Ведь известно, что если Арлекин – то он печальный и влюблённый, а если Коломбина – то она всегда кокетливая. У Смаржовского если жених на свадьбе – то он пьяный, если нотариус – то он продажный и т.д., и т.п. От польских фильмов веет схематизмом, а ведь товарищ Якуб Берман предостерегал перед этим, вводя социалистический реализм.
И вот я читаю об обсуждаемом везде фильме «Роза», что россияне там – это насилующая дичь, а АКовец – это святой, согнувшийся под тяжестью ореола.
А я глазами 10-летнего мальчика видел живых АКовцев во время войны как надутых позёров, политических глупцов, демонстрирующих свой патриотизм одеждой, выражением лица и конспиративно пониженным голосом, даже если такой говорил жене, что идёт пописать.
Травля россиян охватила польское кино, а для правых она естественна, как дыхание.
В «Уважам, же» (еженедельник) Богдан Мусял нападает на фильм «Во тьме» (я тоже от него уклонился) за антипольскость. Фильм Агнешки Холланд повествует о некоторых проблемах, возникших при немецкой оккупации. Мусял же пишет о советской власти в Львове накануне этого периода, которая показана в фильме:

Цитата :: «Просто гротескно выглядят фигуры элегантных господ и дам на улицах Львова после прихода Красной Армии. Никто в здравом рассудке, допуская, что он мог бы себе это позволить, не одевался бы так, потому что автоматически подверг бы себя риску быть ограбленным и изнасилованным советскими «освободителями». Не случайно сотни тысяч поляков с Кресов бежали от вступающей Красной Армии в центральную Польшу. Они боялись советского и украинского террора, и это не была выдуманная опасность».

В 1939-1941 годах я жил в советском Львове. Советская власть хотела показать себя с самой лучшей стороны, и к тому же она умела навести порядок. Новые хозяева Львова не насиловали и не грабили. Польское население одевалось так, как до войны, в то, что носило раньше в РП. Самое большее – графиня Скарбек не заказывала себе новое платье в Париже. Никого на улице не останавливали, если даже на нём была бриллиантовая диадема. Уличные облавы – это немецкая специальность. Советская власть арестовывала или вывозила в Сибирь ночами, без шума. Забирала из квартир по списку, система была бюрократическая, упорядоченная.
Когда Большой театр из Москвы в львовском оперном театре давал «Евгения Онегина» Чайковского, зрительный зал сверкал драгоценностями и чернел смокингами. Те русские женщины, которые действительно покупали шёлковые ночные рубашки с декольте, думая, что это вечерние платья, в антрактах спектакля убегали, бедные, с плачем домой, потому что польские дамы показывали на них пальцами. И высмеивали вслух. Я там был, видел.
Автор правого еженедельника выдумывает детали оккупации, чтобы этими картинками возбуждать ненависть к россиянам.
Далее: поляки сотнями тысяч убегали от немцев в СССР, и так же многочисленно репатриировались с советской Украины и Белоруссии в Генеральное губернаторство. Среди этих вторых преобладала масса глупых евреев. Террора украинских националистов тогда ещё не существовало, УПОвцы шли в Сибирь. Где было лучше – на советской стороне или на немецкой? Смотря кому. Графу Потоцкому лучше жилось при немецкой оккупации, дочери Леона Василевского – при советской.
Автору цитаты, господину Мусялу, патриотизм заменяет знания. Это недостаток всего лагеря. В том же самом номере «Уважам, же», 7/12, ненависть к России проявляется более выразительно, чем одежды львовян, нарисованные невежеством. Вальдемар Лысяк пишет, что «царь Путин» установил государственный праздник России в ноябре, чтобы увековечить резню поляков на Праге (район Варшавы. – прим. перев.) в 1794 году. Если бы Россия праздновала каждую крупную резню или разгром, то россияне никогда не ходили бы на работу! Итак, мы читаем:

Цитата :: «С тех пор резня Праги внушала ужас полякам и добавляла радостного адреналина московитовам, ведь у этой нации как бы в крови (номен омен) весёлость от ужасов, кровопролития и геноцида. Интересное доказательство содержат дневники Лейба Бронштейна, то есть Льва Давидовича Троцкого, приятеля Ленина. Троцкий пишет, что каждый раз, когда на заседаниях Совета народных комиссаров докладывалось о голоде на Поволжье (миллионы жертв), Ленин наклонял голову, и плечи у него начинали дрожать, пока он не взрывался сдавленным смехом, потом хохотом, и, наконец, он смеялся, как сумасшедший, что заражало товарищей, и весь Совет лопался со смеху. (...) Всегда, когда говорилось о кровопролитиях и резне – Ленина охватывало такое гомерическое веселье».

Господин прокурор! Я Вас информирую: утверждение, что российская нация имеет в крови радость от геноцида, преследуется по статье 257 Уголовного кодекса, так как оно оскорбляет людей по причине их национальной принадлежности.
За это дают до 3 лет. Такой процесс стал бы на примере России демонстрацией правового государства.
Като-правые уравновешивают ненависть к России антинемецкой пропагандой. Эта ненависть питается не прошлым, а современной политикой Германии. Наши националисты не прощают немцам того, что те богаче, сильнее и более влиятельны в Европе, чем Польша, хоть у неё есть моральное превосходство, которое не исчезает, а пробивается через всё.
Славомир Серадзкий в этом же номере «Уважам, же» утверждает, что Туск и Сикорский отдают судьбу Польши в немецкие руки, а экспансия Германии всегда вела Европу к катастрофе. И только ПиС может устроить политический эквивалент Грюнвальда.
Выходит, что сердце велит ненавидеть россиян, а разум – бояться стремящихся к доминированию немцев. Литовцы ненавидят поляков, а Украина и Белоруссия – это авторитарные государства.
О чём-то мне это напоминает. В ноябре 1956 года, после суэцкого кризиса, меня приняла в Иерусалиме Голда Меир, после чего пригласил на беседу её заместитель. Он жаловался на США, СССР, Польшу, Францию, Англию, на Египет и на другие арабские государства. Я спросил, есть ли какое-нибудь государство, которое Израиль считает дружественным. После долгих размышлений вицеминистр ответил: Бирма. Может, Качиньский слетал бы в Бирму, чтобы заключить союз?
Впервые за 300 лет Польша стала такой делянкой, которую никто не хочет возделывать, потому что соседям известно, что Польшей можно только подавиться.
Несмотря на это, ПиС и правые СМИ сеют ненависть к России, а также недоверие и неприязнь к единственному государству, которое на самом деле заинтересовано в успехах Польши, то есть к Германии.
Если бы, например, левые были антинемецкими, а правые – антироссийскими, у нас было бы какое-то равновесие.
Во время Второй мировой войны Петен поставил на Германию, а де Голль – на союзников. Благодаря этому французы жили в безопасности и развивали свою культуру, были хорошо защищены и на будущее, независимо от результатов войны. Станислав Цат-Мацкевич когда-то написал об этом книгу, в которой хвалил приговорённого сначала к смертной казни, а потом к пожизненному заключению маршала Петена.
Во время Первой мировой войны Дмовский поддерживал Россию и союзников, а Пилсудский – государства центра. В ноябре 1918 года союзники победили в войне, но Германия тогда оккупировала Польшу. Эта двойственность сослужила нам хорошую службу. Дмовский потом воевал за западные границы, а Пилсудский – за восточные.
Во время Второй мировой войны у нас тоже была двойственная политика двух лидеров. Сикорский опирался на Англию и США, а Василевская на СССР. Последний признанный в мире польский премьер Арцишевский выступал против политики Англии, Америки и России по польскому вопросу, то есть отрицал Ялту. Однако он был и против Германии, что уже удивительно. Не находя ни в ком опоры, он в один день стал никому не нужным. Даже карманные остатки его партии ППС почитают Циолкошов, Зарембу, Прагера, Недзялковского, Дашинского, а Арцишевского – нет.
Как у Израиля Бирма, так у ПиС есть один друг – падающий Орбан из Венгрии. Партия Качиньского и подпевающий ей хор СМИ – как дворняжка на поводке, которая облаивает всех: курица ли проходит, свинья ли пробегает, или ребёнок. Туску это на пользу, потому что правые создают фон, на котором ярко выделяется его дружественная, мудрая политика по отношению к Германии. Антироссийскую кампанию он игнорирует. Это плохо. Болтовня о том, что Россия убила нам под Смоленском «элиту», уже требует удара кулаком по столу и процессов о диффамации. Писанина, что у россиян преступность в крови, ничем не отличается от веры в христианскую кровь, на которой замешивается маца. Преступление в Катыни больше не должно быть делом государства, а исключительно историков. Линия Ротфельда протягивается в восточной политике тихо, хоть просит огласки.
Пора ликвидировать Институт национальной памяти, потому что для ксенофобии он стал документальной базой аргументов, а часто – и глашатаем враждебности.
И возвращаясь к фильму «Роза»: если у россиян ещё есть сила и желание насиловать, то для них можно найти миллионы немецких и польских добровольцев женского пола.
Стоило бы, наконец, закончить ХХ век, потому что его преемник уже рвётся, чтобы применить собственные методы мучения людей и рассоривания народов.
----------------------------------------------------------------------
В этом же номере:

Почтальон донёс (Письма читателей)

Хватит Смоленска!
Дорогая редакция!
Сделайте что-нибудь, чтобы закончить тему Смоленска, потому что от него уже тошнит. Объявите конкурс для народа или сами напишите. Могло бы начинаться так:

Цитата :: «Год 2040. В зал суда входит самый выдающийся революционер всех времён – Антонио Мацеревич. Ему 95 лет, но держится он прекрасно. Он заявляет, что он собрал уже все доказательства, подтверждающие вину польских и российских политиков. Это Путин сбил самолёт из охотничьего ружья, а Туск с Коморовским добивали пассажиров выстрелами из «калашникова».

И так далее. Никакие другие операции ничего не дадут, необходима сатира, которая утихомирит дураков.
Миропа

Ursa Отправлено Сегодня, 13:35
Пётр Зыхович Сталин прикончил АК руками Гитлера
Правительственная белорусская газета «Звезда» написала, что Красная Армия хотела прийти на помощь варшавским повстанцам, но АК решительно отказалась. Предложение генералу Тадеушу «Буру»-Комаровскому якобы передал офицер советской военной разведки ГРУ, выходец из Белоруссии Иван Колос. А в сражающуюся польскую столицу его якобы забросил маршал Константин Рокоссовский.

Цитата :: «На Западе и в Польше господствует убеждение, что Красная Армия была специально остановлена, чтобы не оказать помощи повстанцам», -

написала «Звезда».
Тем временем Колос «при помощи радио передал открытым текстом, что из-за убийства польских офицеров в Катыни АК не хочет иметь ничего общего с режимом в Москве». Таким образом, поляки сами якобы отвергли предложение Советов и обрекли себя на катастрофу. Историю контактов варшавских повстанцев с Красной Армией основательнее всех исследовал Збигнев С. Семашко, известный эмиграционный историк, живущий в Лондоне. Он считает, что статья в «Звезде» полна «диких фантазий».

Пётр Зыхович:
- Существовал ли описанный «Звездой» Иван Колос?

Збигнев Семашко:
- Да, Иван Андреевич Колос был советским офицеров в чине капитана, заброшенным в Варшаву… в ночь с 20 на 21 сентября, то есть уже под самый конец битвы, незадолго до капитуляции восстания. Он приземлился между Хожей и Маршалковской. Он прыгал вместе с радистом Дмитрием Стенько, которому не повезло при приземлении – он ударился о балюстраду балкона и очень серьёзно поранился. Потом он был ранен осколком, и его похоронили рядом с домом на Хмельной, 34.

Пётр Зыхович:
- С Колосом ничего не случилось?

Збигнев Семашко:
- Он получил лишь лёгкие повреждения, поранил руку. Его немедленно перехватила коммунистическая Армия Людова, а затем он начал искать контакта с Главной Комендатурой АК. Впрочем, таких советских парашютистов было больше. Одни прыгали на Жолибож, другие на Мокотов. Но, вне всякого сомнения, Колос был среди них самым важным, с самым высоким званием. Ситуация с его появлением до сих пор неясна и окружена тайной.

Пётр Зыхович:
- Почему?

Збигнев Семашко:
- Потому что неизвестно, какова, собственно, была цель его миссии. Неясно также, какие он имел полномочия. Из его собственных рапортов следует, что у него было три задания: разведать немецкие силы и командные пункты в Варшаве, разведать «английский разведывательный центр», а также изучить намерения и планы командования АК. Так что это была разведывательная миссия, а не миссия, имеющая своей целью привести к какому-то сотрудничеству между Красной Армией и АК.

Пётр Зыхович:
- Удалось ли Колосу добраться до Главной Комендатуры АК?

Збигнев Семашко:
- Да. Хотя сам он утверждал, что встретился с самим генералом «Буром»-Коморовским, это сомнительно. Но он встретился с генералом Антонием Хрущчелем-«Монтером». Однако у него не было никаких предложений, он только задавал странные вопросы: как АК представляет себе действия Советов в пользу Варшавы. Он получил очевидный ответ: Красная Армия должна немедленно пойти в атаку и начать форсирование Вислы. Телеграмму такого содержания Колос якобы отправил стоявшему на другой стороне реки маршалу Рокоссовскому. Однако никакого ответа не было.

Пётр Зыхович:
- А значит, поляки хотели сотрудничать с Советами и ожидали от них поддержки?

Збигнев Семашко:
- Естественно. Главная Комендатура АК наверняка не отвергла бы предложения помощи со стороны Советов. Если бы прозвучало хоть какое-то предложение – оно наверняка было бы принято. Поэт выразил эту установку следующим образом: «приди, красная зараза, чтобы спасти нас от чёрной смерти». Со времени убийства предыдущего командующего АК, генерала Стефана Грот-Ровецкого, организация эта очень изменилась и сдвинулась в просоветском направлении. Катынь тут не являлась преградой, многие поляки тогда, к сожалению, о Катыни не помнили. Верили, что Советы изменились, что теперь они «союзник нашего союзника» и принесут нам помощь.

Пётр Зыхович:
- Сотрудничество началось вместе с операцией «Буря»?

Збигнев Семашко:
- Точно. Армия Крайова вступила тогда в далеко идущее сотрудничество с Красной Армией, что – как мы знаем – закончилось для неё трагически. Так что аргумент, будто бы поляки не хотели советской помощи, абсурден. Ведь «Бур» обращался к Рокоссовскому по радио за поддержкой.

Пётр Зыхович:
- А как интерпретировать форсирование Вислы отрядами Берлинга в середине сентября? Взбунтовался ли он тогда против Советов?

Збигнев Семашко:
- Это утверждение комично. Это невозможно, чтобы какой-либо военачальник провёл длившуюся не один день операцию вопреки своему командованию. Это немыслимо в любой армии, а уж про советскую армию и говорить нечего. Рассказы о взбунтовавшемся Берлинге – это детский лепет. Форсирование Вислы его войсками началось по приказу советского командования и закончилось по приказу советского командования. Берлинг обязан был два раза в день докладывать начальству о ходе операции. Даже раздумывали, не придать ли ему советский полк, который штурмовал Волгу под Сталинградом. Дело в том, что люди Берлинга не имели ни малейшего понятия о том, как выполнить такую операцию. Они не были к ней подготовлены. Но в конце концов, однако, на это махнули рукой, и берлинговцам пришлось идти одним. Они высадились на Чернякове и Жолибоже, и немцы быстро с ними управились.

Пётр Зыхович:
- Зачем это было сделано?

Збигнев Семашко:
- Советы хотели создать иллюзию помощи. В частности, и по международным причинам. Помощь эта, однако, не имела своей целью побить немцев или спасти повстанцев. В случае успеха хотели, возможно, создать плацдармы на левом берегу Вислы, на которых могли бы собираться понёсшие огромные потери и деморализованные остатки побитой Армии Крайовей. Рядовых мобилизовали бы к Берлингу, а «Бур» наверняка отправился бы на Лубянку. Это был элемент хитрой советской игры по отношению к варшавскому восстанию.

Пётр Зыхович:
- В чём заключалась эта игра?

Збигнев Семашко:
- Начнём сначала, то есть с покушения на Гитлера. 20 июля 1944 года немецкие военные попытались взорвать его в «Волчьем логове». Событие это произвело огромное впечатление как на Главную Комендатуру АК, так и на штаб Красной Армии. АК пришла к выводу, что немцы пали духом, и отдала приказ готовиться к общему восстанию. А Советы в последние дни июля атаковали немцев, пытаясь обойти Варшаву с севера. Они тоже думали, что это уже конец Германии, и использовали для атаки слишком малые силы. В итоге их вздули. Рокоссовский, однако, не хотел уступать. Он представил Сталину план второго наступления на Варшаву, которое должно было произойти в конце августа. На этот раз всё должно было быть приготовлено как следует. Однако в это время вспыхнуло восстание, и этот план был отвергнут верховным командованием в Москве.

Пётр Зыхович:
- Почему?

Збигнев Семашко:
- Это было в интересах Советов, чтобы Варшавское Восстание вспыхнуло и продолжалось как можно дольше. Потому что было известно, что кто-то должен прикончить польских патриотов. Если Польша должна быть включена в советскую зону влияния, эти люди должны исчезнуть. С точки зрения Москвы, было весьма желательно, чтобы это сделали немцы, а не они сами. Когда немцы прикончат польских патриотов – рассуждали большевики – будет меньше работы для нас самих. На эти вещи следует смотреть с точки зрения Москвы. С точки зрения Варшавы или Лондона они выглядели бы сложно, а с точки зрения Москвы были необычайно просты.

Пётр Зыхович:
- Отношение Советов к восстанию, кажется, однако менялось.

Збигнев Семашко:
- О да, если говорить о тактике. В начальном периоде, когда Сталин встречался премьером Миколайчиком, он говорил ему, что никакого восстания в Варшаве нет. Что это выдумка. Во втором периоде Москва полностью игнорировала восстание. Его сочли польским выбрыком, глупостью. А потом вдруг произошёл поворот на 180 градусов. 7-8 сентября командование АК пришло к выводу, что цели восстания уже недостижимы. Напоминаю, что речь шла о том, чтобы взять Варшаву своими руками и поставить Советы перед свершившимся фактом. В начале сентября стало ясно, что эту комбинацию уже тогда не удалось реализовать.

Пётр Зыхович:
- И было решено, что следует капитулировать.

Збигнев Семашко:
- Да. Для начала переговоров были использованы разговоры на тему эвакуации мирного населения из города, вела их, в частности, графиня Мария Тарновская. О капитуляции же с немцами вёл переговоры Казимеж Иранек-Осмецкий, руководитель разведки АК. «Бур» поставил условия, которые немцы большей частью приняли. Капитуляция должна была наступить 10 сентября. «Бур», однако, не подписал её.

Пётр Зыхович:
- Почему?

Збигнев Семашко:
- Потому что в ту ночь впервые отозвалась советская артиллерия, а в небе появились советские самолёты. Советы создали впечатление, что движутся вперёд. Вывод мог быть только один: речь шла о том, чтобы продолжить восстание. Сталин узнал о возможности капитуляции и решил спровоцировать поляков на дальнейшее сопротивление, давая им надежду. Результаты этого были катастрофические. Потому что самые большие потери Варшава понесла после 10 сентября.

Пётр Зыхович:
- А что стало с Иваном Колосом?

Збигнев Семашко:
- 1 октября при помощи Армии Людовей он по каналам добрался до Вислы и переплыл реку. Лично доложил Рокоссовскому, который наградил его за эту миссию Орденом Красного Знамени. ПНР впоследствии дважды наградила его Крестом Храбрых и двумя другими медалями. Колос спустя годы давал пропагандистские интервью, в которых утверждал, что вину за то, что не состоялось польско-советское сотрудничество, несёт «Бур». Так что статья в белорусской «Звезде» - это старые, разогретые советские котлеты.

Цитата :: Збигнев С. Семашко родился в 1923 году на Виленщине. Во время первой советской оккупации вместе с семьёй был вывезен вглубь Советского Союза. В марте 1942 года вступил в армию Андерса. После войны поселился в Великобритании. Опубликовал, в частности, «Национальные Вооружённые Силы», «Деятельность генерала Татара, 1943-1949», «Начало советизации», «В советской осаде».

Rzeczpospolita 01.03.2012 Piotr Zychowicz Stalin wykończył AK rękami Hitlera

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

http://www.inosmi.ru/Czas/20120303/187412500.html ИноСМИ 03/03/2012
Заключение мира с Россией ("Czas", Польша)
В день тишины мы начинаем публиковать подборку статей из архивов польской прессы. 3 марта – в годовщину заключения Брестского мира, мы предлагаем вашему вниманию свидетельство эпохи.

Корреспондентское бюро города Брест-Литовск 3 марта сообщает: Сегодня в 5 часов пополудни с Россией был подписан мирный договор.

Заключение мирного договора с Россией – событие столь знаменательное с исторической и практической перспективы, что его невозможно рассмотреть и оценить беглым взглядом. Брестский договор ясно показывает полную капитуляцию революционной России перед Германией: это публичное признание российского бессилия перед лицом всего мира. Большевистская Россия не может дальше продолжать войну и безоговорочно принимает все продиктованные ей условия.

Они чрезвычайно обременительны и унизительны, поскольку теснят Россию в еще допетровские границы, перечеркивая практически все ее позднейшие завоевания. Как точно будет проходить граничная линия с запада пока еще, правда, неизвестно, и мы не знаем, дойдет ли она до Днепра или лишь до Березины. Однако в целом договор открывает с этой точки зрения разнообразные возможности, предполагая изменения, которые сможет произвести смешанная комиссия, и предусматривая освобождение занятых земель только после заключения всеобщего мира. Поскольку германские войска дошли до исторической границы Польши в ее виде до разделов, вся эта территория останется во владении Германии до того момента, как политическая ситуация Европы будет урегулирована всеобщим мирным договором. В этом решении кроется, возможно, предзнаменование будущего международного вмешательства при окончательном определении западных границ России.

В первую очередь Договор отторгает от России балтийские провинции: Эстляндию, Курляндию и Лифляндию, граница которых проходит в соответствии с прежним состоянием. <...> Далее на юг точное прохождение граничных линий станет известно только после обнародования соответствующего раздела Договора. Как уже было сказано, ее нельзя считать окончательной, тем более что она отчасти зависит от определения границ украинского государства на юге. Договор не закрывает эту тему, так как урегулирование российско-украинской границы должно произойти в результате взаимной договоренности этих стран. Только после решения этих вопросов западная граница России сможет быть определена более точно. Вопрос границы между Россией и Румынией Договор не затрагивает, оставляя его для переговоров, которые начаты в Бухаресте. Однако кажется несомненным, что Бессарабия достанется Румынии взамен за передачу Болгарии всей Добруджи (историческая область на севере Балканского полуострова, на территории современных Румынии и Болгарии. В конце XIX — начале XX века Добруджа, стратегически расположенная близ важной дельты Дуная стала объектом яростных территориальных споров между Российской империей, Османской империей, Румынией и Болгарией, - прим. ред.).

Далее Договор передает Турции три кавказских области - Ардагана, Карса и Батума, что равнозначно утере всего закавказского региона. На севере от упомянутых областей находится новая грузинская республика, которая уже провозгласила независимость и даже приступила к переговорам с Османской империей. Восточная транскавказская область занята татарами и армянами, и еще неизвестно, останутся ли они в федерации с Россией. Батум – важнейший порт Кавказа и конечный пункт Транскавказской железной дороги, соединяющей Черное море с Каспийским. Вся эта ветка выходит сейчас из-под непосредственного влияния России, с чем связана и утрата богатых нефтяных месторождений в Баку. Таким образом пропал даром результат почти столетних завоеваний: Россия вытеснена из Средней Азии, в которую она так упорно и долго вгрызалась с тех пор, как вышла из московского периода своей истории. После утраты Кавказа России придется отказаться от своих закаспийских владений, которые, впрочем, как Грузия, уже организовались в независимые государства. Если прибавить к этому, что Восточная Сибирь станет сейчас легкой добычей Японии, а отчасти и Китая, которого мирный договор России с Центральными державами освобождает от прежних позиций, мы получим примерную картину полного упадка России в качестве азиатской державы.

Договор требует от России полностью покинуть Финляндию и вывести военный флот с Балтийского моря. После уступки Эстляндии и признания финской независимости у России не осталось на Балтике других портов кроме Кронштадта и Петербурга, так что дальнейшее содержание там дорогостоящих эскадр, действительно, было бы бессмысленным излишеством. <...>

Не слишком конкретно положение Договора, касающееся его ратификации. По общепринятым нормам ратифицирование международных договоров относится к компетенции законодательных органов заинтересованных государств. В России же сейчас нет парламента, который мог бы совершить это действие. Учредительное собрание разогнано большевиками, прежняя Дума была фактически распущена, а ратификация рабоче-солдатским Советом не имела бы силы. В этом – слабое место Договора. Большевики могли формально заключить мир, но неизвестно, есть ли у них силы, необходимые для выполнения его условий. <...>

Сегодня также невозможно еще предвидеть, вступит ли Брестский договор, ставший для России катастрофой и потрясший основы ее существования, в силу во всех своих деталях. Возможно, будущий международный конгресс внесет в него изменения и ослабит некоторые его положения, но уже сам факт, что в России нашлось правительство, которое без сопротивления его приняло, лучше всего доказывает, до какой степени упадка довели эту страну несколько демагогов, готовые ради партийного интереса и революционной теории принести в жертву благо и целостность своей отчизны.

А для всех тех, кто с самого начала войны предостерегал от того, чтобы возлагать на Россию какие-либо польские надежды и связывать судьбу Польши с этим разлагающимся государством, Брестский договор явился последним, трагическим и бесспорным доказательством, что их мнение было единственно верным.

Оригинал публикации: Traktat pokojowy s Rosyą

http://www.stoletie.ru/sozidateli/velikij_shlahtich_pshimanovskij_2012-03-06.htm Информационное агентство СТОЛЕТИЕ 06.03.2012
Великий шляхтич Пшимановский Михаил Захарчук
Памяти автора легендарных «Четырех танкистов и собаки» и «Вызываем огонь на себя»
У себя на родине этот военный писатель (полковник Войска Польского) получил практически все известные польские высшие награды того времени: Командорский крест ордена «Возрождения Польши», орден «Крест Грюнвальда» III степени, орден «Знамя Труда» II степени, Золотой и Серебряный Кресты Заслуги, Орден Улыбки. Пшимановский – лауреат премии Ленинского комсомола, награждён несколькими советскими медалями.
Подавляющее большинство поляков на протяжении нескольких веков страдают почти клинической русофобией. Лишний раз это подтвердила страшная катастрофа под Смоленском весной 2010 года. Даже столь жуткую трагедию определённые польские круги попытались превратить в демонстрацию ненависти к русским. А иначе как можно расценить циничное политиканство у 96 гробов погибших в авиакатастрофе?
Пшимановский всегда сильно досадовал и удручался этой застарелой болячкой своих соотечественников. Знаю, о чём пишу. Мы дружили шестнадцать лет. Не раз Януш повторял:

Цитата :: «Я жизнь свою положил на то, чтобы окончательно помирить русских и поляков. Но, увы, очень мало чего-то добился на этом поприще. Понимаешь, Михаил, на фоне тотального замирения Германии и России, нам, полякам, просто недостойно, не по-шляхетски, иметь хоть какие-то исторические претензии к русским. Ведь это мы же ещё в шестнадцатом веке стали «задирать» русского медведя».

Великий и мудрый был поляк. Он, да ещё генерал Войцех Ярузельский спасли свою страну от клейма русофобов. Впрочем, Ярузельского в прошлом году судили

Цитата :: «за преступления в годы коммунистического режима».

Пшимановский, слава Богу, до суда над собой не дожил (умер он летом 1998 года). Однако последние годы его жизни в Польше превратились в сущий кошмар.
Какие-то ублюдки по телефону и в подмётных письмах угрожали фронтовику смертью за дружбу с русскими, били окна его дома и даже дважды пытались поджечь жилище.
Вот уж воистину нет пророка в своём Отечестве! Много раз я ему предлагал: возвращайся в Россию. Купим тебе домик в Подмосковье, так хоть покой на старости лет обретешь. (Януш прекрасно говорил по-русски, почти без акцента, писал письма очень грамотно и каллиграфически). Он не соглашался. В его понимании покинуть Родину - значило бы вольное или невольное признание хоть какой-то вины перед ней. А какая могла быть вина у человека, проливавшего кровь за свободу Отечества? …После поражения Польши в 1939 году, Пшимановский перебрался на территорию СССР. Проживал в Сибири. Когда началась Великая Отечественная война, пошёл воевать в составе нашей 62-й бригады морской пехоты. В 1943 году, узнав о наборе добровольцев в формирующееся Войско Польское, записался туда добровольцем. С 1945 года работал военным журналистом, редактором военных изданий, был офицером Главного политического управления Войска Польского. Подружился на войне со многими офицерами Советской Армии. Дебютировал как писатель в 1950 году книгой о подвигах поляков в годы Второй мировой войны. В начале 1960-х годов в соавторстве с Овидием Горчаковым написал книгу о мужестве и героизме советских и польских подпольщиков, действовавших в посёлке Сеща, - «Вызываем огонь на себя». В 1965 году четырёхсерийный фильм, снятый по этой книге кинорежиссёром Сергеем Колосовым, был показан по телевидению. В 1964—1970 годах написал повесть «Четыре танкиста и собака», по которому в Польше был снят одноимённый телевизионный сериал. Сам снялся в этом сериале в эпизодической роли фотографа в последней серии фильма.
А «земную жизнь пройдя наполовину», взялся вообще за титанический труд - издание книги "Память" о всех погибших на территории его страны солдатах армии освободительницы - Советской Армии.
Заметьте, никто больше из представителей так называемых стран социалистического содружества, других государств не выступил с подобной благородной инициативой.

Цитата :: Меж тем при освобождении Чехословакии мы потеряли 139 918 воинов; при освобождении Румынии - 68 993; при освобождении Югославии - 7995; при освобождении Болгарии - 977; при освобождении Венгрии - 140 004; при освобождении Германии - 101 961; при освобождении Польши - 600 212; при освобождении Австрии - 26 006; при освобождении Норвегии - 3 436.

Поначалу ему помогали в поисках некоторые общественные и государственные организации, как в Польше, так и в Советском Союзе. Первое издание книги содержало списки могил 78 тысяч 556 советских солдат. Тогда же мы с Пшимановским и познакомились. Прочитав мой материал в «Красной звезде» об отце-фронтовике Муслима Магомаева, Януш написал письмо, а потом и сам приехал ко мне. Сведения о фронтовом разведчике Магомете Магомаеве попали в первое издание книги «Память». Это был роскошный фолиант. Однако на второе издание не нашлось помощников ни среди соотечественников, ни среди граждан уже распадающегося Советского Союза...
Здесь позволю себе процитировать выдержку из собственной статьи в «Литературной газете» - «Зияющая высота памяти»:

Цитата :: «Правда оказалась, увы, не менее горька, чем память. Она заключается в том, что понапрасну вы, Януш, заложили свой дом, спустили все свои многолетние сбережения на подготовку книги "Память". Лежит сейчас ваша рукопись на дискетках никем невостребованной. Я наводил справки: "Память" никто и не думает выпускать. Для этого потребовались бы астрономические суммы денег, которых нет у агентства, преемника АПН. Нет средств и у Министерства обороны России, о чем вас, Януш, как я установил, уведомили чиновники военного ведомства. А что касается нашего Воениздата, так он просто на ладан дышит. Так что не познакомились мои соотечественники с этой бесценной книгой памяти ни накануне 50-летия со дня начала Великой Отечественной, ни накануне 50-летия Победы. Под грудами бесформенных обломков оказался Советский Союз, соцсодружество, а вместе с ними и не очень кипучая, но хоть как-то организованная работа бывших государственных структур по увековечению памяти погибших. На некоторое время мы вообще о ней позабыли. Компьютерной техники у нас навалом, а человеческой чуткости нет. И это тоже чистая, но скорбная правда.
Конечно, денег нет, конечно, экономика лопнула, а вместе с ней и "нерентабельная" дружба народов. Оправданий здесь хоть отбавляй. Но ведь это не чьи-нибудь - наши собственные отцы, деды, братья и сестры "в полях за Вислой сонной лежат в земле сырой", не абстрактная "память о прошлом", а имевшие плоть, кровь, имена и фамилии, от которых произошли сегодняшние политики и политиканы, бизнесмены и рэкетиры, издатели и вице-премьеры...
Должно быть, холодно им там и неуютно, неучтенным, безвестным, ненайденным воинам. А еще холоднее - нашим детям, у которых отбирают живую, теплую память. И хоть кому-то должно быть стыдно, что страна завалена сексуальной и детективной макулатурой, а три тома родных имен издать не на что и некому. Громоздятся в память их победы огромные каменные глыбы, сносятся целые горы возле "столицы мира", закладываются сверкающие храмы - и забывается, что нет ничего памятнее простого человеческого имени.
Много больше в последнее время у нас стали говорить о потерянной гордости, о державности, о величии и огромности. Меньше - о стыде и боли. А еще далеко не все сказано. А еще меньше сделано. И стыдно перед Янушем Пшимановским. Но ведь и стыд может быть движущей силой, не так ли?"

Януш позвонил мне и почти с восторгом поблагодарил за статью:

Цитата :: «Ну, теперь, по крайней мере, ваши чиновники должны зачесаться! Жди меня в гости. Скоро будем с тобой вкушать «Чисту водку выборову»!

Он - добрая, но наивная душа - ещё полагал, что в ельцинской России сила печатного слова столь же велика, как и в Советском Союзе. Однако моего выступления в «Литературке» никто даже не заметил.
А вскоре Пшимановского не стало. Как потом оказалось, перед смертью Януш продал и маленький свой домик, что-то наподобие нашей дачи, чтобы на те деньги приехать в Россию пробивать издание книги «Память».
Для чего пишутся эти строки? Ну, во-первых, они – дань светлой памяти Януша – красивой, щедрой души благородного шляхтича. Миллион злобствующих его соотечественников никогда не перевесят для меня одного этого поляка. А, во-вторых, мне всё-таки верится, что рукописи действительно не горят. И, думается, что рано или поздно будет издана и вторая книга «Память», подготовленная Янушем Пшимановским. Хотя бы к его столетнему юбилею. И в память об этом великом поляке.
И еще. Он был депутатом польского сейма, заслуженным ветераном-фронтовиком Польши и России (воевал с фашизмом в составе обеих армий). Но ни на родине всем известного человека, ни у нас о его 90-летнем юбилее 22 января этого года не вспомнило ни одно средство массовой информации. Никто!

Михаил Захарчук - полковник в отставке

Документ: http://www.regnum.ru/news/1507828.html ИА РЕГНУМ 13:35 11.03.2012
Николай Малишевский: Сможет ли Польша вечно играть роль жертвы?
Не так давно у советской детворы были популярны анекдоты, героями которых были русский, немец, и поляк. Сюжет их строился вокруг того, как русский оставлял прочих "с носом". Но так было в советское время. После развала СССР действующие лица, похоже, поменялись местами. И на роль самого ловкого героя анекдотов о русском, немце и поляке стал претендовать последний, земляки которого уже несколько лет засыпают Европейский суд по правам человека в Страсбурге исками к России за сталинские репрессии и Катынь. Самое интересное, что осенью прошлого года страсбургский суд приступил к рассмотрению этих исков - невзирая на то, что не правомочен делать этого уже хотя бы потому, что события, к которым у поляков есть претензии, произошли более чем за полвека до подписания в 1998 году Россией Европейской конвенции прав человека.
"Иски за Катынь" - не единственное свидетельство того, что постсоветская Польша уже третий десяток лет активно осваивает очень выгодную для себя в политическом и экономическом смысле роль жертвы. Причем осваивает сразу на две стороны - на русский восток и германский запад. Например, не так давно польский сейм принял документ об "агрессии СССР", фактически уравнивающий советское государство с немецким рейхом. 23 августа 2011 года, на прошедшей в Варшаве конференции министров юстиции ЕС была принята Варшавская декларация; в странах ЕС впервые отметили День памяти жертв тоталитаризма (в соответствии с решением Европарламента, приуроченным к годовщине подписания пакта Молотова-Риббентропа между Германией и СССР), а посольство США в Эстонии поспешило возложить равную ответственность за начало Второй мировой войны на гитлеровскую Германию и советскую Россию...
В общем, "вернувшись в Европу" из Варшавского договора, Польша вновь вернулась к роли, которую играла на протяжении последних столетий своего существования:

Цитата :: "страна-жертва" и ее "народ-страдалец", сжатые "врагами" с двух сторон, ориентирующиеся на Запад (в лице сначала Франции, затем Британии и США), уравновешивающие влияние германского "гиганта" и противостоящие "агрессивным поползновениям" на запад гиганта российского. На деле это реализация заповеди Ю.Пилсудского - "ни с Россией, ни с Германией",

трактуемая как руководство к задиранию и России, и Германии. На словах - воспоминания о славном и трагическом прошлом, способствующие формированию комплекса страны с имиджем сверхгероической страдалицы. Зажатой могучими соседями, периодически разделяемой ими, но вновь и вновь возрождающейся и непокорённой.
Поляки люди неглупые. Они буквально лелеют и воспевают историю своих трагедий и страданий. Особенно тех, из которых извлекают реальную политическую и экономическую прибыль. Пересмотр исторических конструкций, отказ от которых может лишить этого гешефта, воспринимается в штыки. Любая попытка историков соседних стран рассмотреть ту или иную историческую проблему в "непривычном" для польской трактовки ракурсе, интерпретируется как возрождение великодержавных амбиций. Факты говорят об обратном? Тем хуже для фактов!
Например, напоминания о польском антисемитизме и жертвах еврейских погромов 1940-х годов встречают шквал негодования. Вместо осмысления трагедии - пропаганда о попытке навязать полякам роль

Цитата :: "народа-палача" и "приравнять к немцам".

По той же причине встречают ожесточённое сопротивление польской стороны призывы российских и немецких историков не умалчивать о "тёмных пятнах" истории. Вроде польских концлагерей, унёсших жизни десятков тысяч красноармейцев после советско-польской войны 1919-1921 гг. или польских концлагерей и депортаций немецкого населения, унёсших сотни тысяч жизней в 1945-1949 гг.
Сами же поляки, тем временем с исторической памятью соседей не церемонятся. Вызывающе демонтируют советскую экспозицию в Освенциме под предлогом её "исторической недостоверности", поскольку кому-то в Польше очень не нравится, что в списках советских граждан, сгинувших в Освенциме, значатся, в том числе, и выходцы с Западной Украины и Белоруссии. Пытаются истребовать от России многомиллиардную "компенсацию за Катынь", вроде той, которую имеют в виде репарационных платежей от Германии. Изображают главу немецкого "Союза изгнанных" Эрику Штайнбах (1943 года рождения) в форме СС и верхом на министре иностранных дел Германии. Одновременно с этим польский парламент требует у правительства Германии официального признания неправомочными требований потомков изгнанных и убитых немцев о возмещении ущерба.
Требующая от Германии и России покаяния, подчеркну - на официальном, не общественном уровне, - Польша сама к такому покаянию совершенно не готова. Ведь малейшее отступление от имиджа "исторической жертвы" соседей может нанести огромный урон крайне ранимой национальной идентичности. И отразиться на прибылях, ведь те же немцы исправно платят - в рамках "Восточных договоров" со времён правительства ФРГ Вилли Брандта. И коллективные компенсации, и индивидуальные, выплачиваемые немецкой промышленностью.
Однако жадность, как известно, до добра не доводит. Индивидуальными исками в судебные инстанции ЕС с требованиями компенсации "за Катынь" поляки уже создали опаснейший прецедент (отчасти и индивидуальными исками польских граждан, угнанных в гитлеровскую Германию на принудительные работы). Для начала они получили в рамках правового поля ЕС индивидуальные иски и претензии за уничтожение и изгнание в послевоенные годы немцев.
Коллективные, имущественные и правовые интересы германской стороны представляет "Союз изгнанных" - неправительственная организация, насчитывающая около 1,5 млн. членов, объединяющая 21 землячество, 16 союзов и 4 объединения "изгнанных" и депортированных, финансируемая не только за счёт членских взносов, но и из федерального бюджета и являющаяся влиятельной политической силой, имеющей своё лобби в консервативных ХДС/ХСС.
Индивидуальные претензии немецких изгнанников представляет основанное в 2000 году объединение "Прусская опека". Это товарищество с ограниченной ответственностью требует от правительства Германии защиты немецких интересов и возвращения экспроприированной поляками земельной и недвижимой собственности. В 2006 году объединение подало в Страсбургский трибунал по правам человека иск на Польшу.
Пытаясь оправдаться, в правовом плане, Польша пытается опереться на собственные послевоенные декреты от 06.05.1945 г. и 08.03.1946 г., исходившие не из экспроприации немцев, а из национализации "брошенного" ими или "бесхозного" имущества. Но этого явно недостаточно. Во-первых, изгнание примерно 5 млн немцев из Польши сопровождалось масштабнейшим организованным насилием, включая конфискацию имущества, помещение женщин и стариков в концентрационные лагеря, где затем смертность узников достигала 50%, и депортацию. И это несмотря на то, что уже в августе 1945 года статут международного военного трибунала в Нюрнберге признал депортацию народов преступлением против человечества (1,2,3). В целом оценки количества погибших после 1945 года немцев разнятся - от 400-600 тыс. до более чем 2,2 млн. (2,3,7). Председатель "Союза Изгнанных" Эрика Штайнбах называет цифру в 3 млн. погибших. Однако в данном случае следует учитывать, что речь идет о жертвах среди немцев, депортировавшихся не только Польшей, но и другими странами Восточной Европы (общее число изгнанных - около 14 млн. человек - это примерно треть всего населения тогдашней Германии). Интересно, что в отличие от Польши, в процессе выселения немцев, например, из Югославии, Венгрии или Румынии открытого насилия над ними не было (7). Официальные власти Германии исходят из того, что из миллионов немцев, проживавших на отходивших Польше территориях, погибло около 440 тысяч. При этом не учитываются потери среди тех, кто не имел германского гражданства на сентябрь 1939 года (4).
Во-вторых, в правовом аспекте, немецкие юристы исходят из того, что депортация немцев стоит в общем ряду "этнических чисток" и подпадает под соответствующие нормы международного права по Нюрнбергу. Несмотря на прямой запрет действовавшей на тот момент Гаагской конвенций 1907 года на отчуждение собственности гражданского населения (ст. 46), а также отрицание принципа коллективной ответственности (ст. 50), почти 15 миллионов немцев (около трети населения всей тогдашней Германии), преимущественно женщин, стариков и детей, в течение 3-х лет были изгнаны из родных мест, а их собственность - разграблена. Что же касается декретов польского правительства, на которые опиралась депортация немцев, и попытки польских правоведов прикрыться Потсдамом, то, например, юристы Силезского землячества полагают, что Польша преступила тем самым протокол Потстдамских соглашений, позволявший

Цитата :: "депортацию немцев из Польши, но не из тех областей, которые, согласно статье 9 протокола поставлены под ее управление",

т.е. из тех, что присоединили к Польше по ходу перенесения немецкой границы на запад (6).
Учитывая сказанное, а также тот факт, что в ЕС на подъём польской экономики идут в основном именно немецкие деньги, немцы для начала ставят вопрос: доколе они должные платить и каяться перед страной, в которой их соотечественников убивали и грабили по этническому признаку? Причём многочисленными жертвами были не военнопленные, а гражданское население - в основном женщины, старики и дети.
В-третьих (и это самое главное) в аспекте политическом, Польша слишком страстно обличает Россию за преступления советского режима. Изыскивая малейшую соринку в чужом глазу и в упор не замечая брёвна в собственных. При этом забывая, что, в отличие от СССР, у постсоветской России нет ни единого повода помогать Варшаве увиливать от ответов на задаваемые всё громче и громче с запада вопросы. Россия на официальном уровне признала свою вину за Катынь (хотя расследование по делу трудно назвать законченным), польской стороне были переданы все документы. Однако в ответ ничего подобного не происходит. А ведь уничтожение десятков тысяч безоружных людей в концлагерях - это преступление против человечества. Явно выраженная национальная направленность такой преступной политики, по мнению российских исследователей проблемы

Цитата :: "вынуждает ставить вопрос о наличии в действиях польских властей признаков геноцида" (8 ).

До сих пор ни в одном из более чем десятка польских концлагерей, где тысячами гибли заключенные красноармейцы нет ни одного мемориала в их память. В одном из самых страшных по количеству смертей концлагере Стшалково, поляки, как и в Освенциме, просто демонтировали память в виде таблички напоминавшей о погибших красноармейцах, гласившей на русском языке

Цитата :: "Здесь покоятся 8000 советских красноармейцев, жестоко замученных в польских "лагерях смерти" в 1919-1921 годы"...

Брат-близнец погибшего в авиакатастрофе под Смоленском польского президента Качиньского уже озвучил требование компенсаций "за Катынь". Не пора ли России задуматься о встречном иске?

ССЫЛКИ
1. Выселение немцев с территории Польши в документах Советской военной администрации в Германии // Вестник Российского государственного университета им. И.Канта. Вып.3, серия Гуманитарные науки. - Калининград, 2005. - c.63-70.
2. Сумленный С. Изгнаны и убиты // Эксперт, 2008, N 30, спец. вып.- с. 52-55.
3. Чунихин В.М. Забытая депортация // Журнал "Самиздат", 05.12.2008.
4. Кретинин С. Проблема беженцев в послевоенной Германии // Родина, № 3. 2009.
5. Погорельская С. Немецкая память пугает поляков // www.stoletie.ru/territoriya_istorii/nemeckaja_pamat_pugajet_polakov_2009-10-06 .
6. Погорельская С. Как "право на родину" сводится к "праву на собственность" // www.stoletie.ru/geopolitika/jevropa_torgi_s_proshlym_2009-10-29 .
7. Буйда Ю. "Немцы отрицательно влияют на освоение советской области" // "Коммерсантъ", №31 (484), 13.08.2002
8. Подробнее см.: Швед В.Н. Тайна Катыни. М., 2007. С. 231-313.

http://www.inosmi.ru/rzeczpospolita_pl/20120314/188142445.html ИноСМИ 14/03/2012
Почетный гражданин – сотрудник НКВД ("Rzeczpospolita", Польша) Эва Лосиньска (Ewa Łosińska)

Город Новый Тарг (Nowy Targ) хочет исключить из числа своих почетных жителей советских военных. Поднять эту тему депутатов местного городского собрания подтолкнула акция «Гони большевика с памятников». Организация право-ориентированной молодежи «Koliber» призывает в ней органы местного самоуправления городов избавиться от символов порабощения народа времен Польской народной республики.
Советские военные стали почетными гражданами Нового Тарга в 60-70-е годы прошлого века. Дать экспертное мнение на тему того, за что их удостоили подобной чести, местные депутаты попросили краковский отдел Института национальной памяти (IPN). Ответ не оставляет сомнений: это чествование людей, которые воплощали в жизнь сталинскую политику, направленную против Польши.

Цитата :: «Самое время лишить этих военных статуса почетных граждан города, особенно сотрудника НКВД Ивана Золотаря», -

говорит Тадеуш Морава (Tadeusz Morawa), депутат фракции «Niezawisłość».

Цитата :: «Чествование сотрудников НКВД, которые, как Иван Золотарь, принимали участие в подготовке кровавой расправы над национально-освободительным подпольем, недопустимо. Подобные почетные звания и памятники были призваны символическим образом закреплять представление о зависимости Польши от СССР», -

считает историк Мачей Коркуч (Maciej Korkuć).

Однако лишить военных гражданства может только специальная коллегия, которая обычно собирается один раз в году.

Цитата :: «Возможно, мы примем это решение летом», -

говорит глава коллегии и руководитель Городского совета Менчислав Глонек (Mieczysław Glonek).
В свою очередь, руководство города Лиманова (Limanowa) приняло решение демонтировать памятник Благодарности воинам Красной армии. Хотя обелиск находится в плачевном состоянии, депутаты обязаны сообщить о своих намерениях Совету по охране памяти борьбы у мученичества, т.к. этот монумент включен в

Цитата :: «список мест памяти советских защитников родины, павших на территории Польши»,

о котором идет речь в польско-российском межправительственном договоре от 1994 года. Согласно этому договору, инициативы, касающиеся мест памяти и упокоения солдат советской армии, требуют консультаций с российской стороной. А она медлит с ответом. В этом убедился город Старгард-Щецинский (Stargard Szczeciński), в центре которого жителей пугает полуразрешенная Колонна победы – памятник благодарности Красной армии, возведенный здесь немецкими военнопленными по приказу советских военных. Попытки получить разрешение на демонтаж колонны или ее перенос на военное кладбище длятся с 2005 года. Согласия российской стороны на это до сих пор нет.

Оригинал публикации: Honorowy obywatel – enkawudzista

Ursa Отправлено 15 Март 2012 - 20:04
Godziemba Миф Ленино. Часть 1
Битва под Ленино была своеобразным фундаментальным мифом Людового Войска Польского, на его «победном» пути от Селец – через Ленино и Варшаву – до Берлина.

Летом 1943 года Сталин вызвал в Кремль бывшего подполковника Зигмунда Берлинга – дезертира из Польской Армии в России – и объявил ему о своём согласии на формирование польских частей, которые должны были сражаться плечом к плечу с Красной Армией. Окончательное решение было принято в апреле 1943 года, после разрыва отношений с правительством Речи Посполитей в Изгнании. Одновременно было ускорено создание Союза Польских Патриотов, которому были формально подчинены формирующиеся военные части. Не все члены СПП с энтузиазмом отнеслись к организации польской армии. Альфред Лямпе в апреле 1943 года сказал:

Цитата :: «На х… нам это нужно. У нас есть Красная Армия, и нам этого достаточно».

В конце концов – ввиду однозначной позиции Сталина – никто не осмелился сомневаться в правильности решения советского диктатора. В ответ на советское заявление, информирующее о создании дивизии, правительство Речи Посполитей выразило официальный протест, в котором было сказано, что

Цитата :: «решение советского правительства воспринимается польским правительством как удар по суверенному польскому государству, которое имеет исключительное право распоряжаться жизнями своих граждан в рядах национальной армии».

Цитата :: «Цели и намерения Советского Союза, - написал Збигнев Раченский в комментарии на страницах «Белого Орла» в 1943 году – не могут подлежать сомнению. Не имея возможности по причинам, от нас не зависящих, занять позицию в этом вопросе, мы ограничимся обозначением того, что неоднократно подчёркивали на страницах нашей газеты: первым экзаменом подлинности намерений лояльного сосуществования с Польшей станут дальнейшие судьбы наших соотечественников в СССР».

В начале мая начался приём добровольцев в формирующуюся пехотную дивизию из числа

Цитата :: «бывших польских граждан» и «поляков, постоянных жителей и граждан СССР».

В действительности подавляющее большинство солдат составляли польские граждане, которые после того, как в сентябре 1939 года Красная Армия заняла восточные территории II Речи Посполитей, были брошены в тюрьмы или вывезены НКВД в глубь Советского Союза. Так что ничего странного, что многие из них были враждебно настроены к Советам, пережив личную трагедию, утрату близких, а также всего имущества. В их памяти были свежи моральные и физические страдания, причинённые им советскими функционерами властей безопасности.
Решением Сталина командиром формирующейся дивизии стал упомянутый Зигмунд Берлинг, который, прибыв в Селецкий лагерь, начал использовать звание полковника, вероятно, с согласия соответствующих советский властей, а также председателя СПП - Ванды Василевской. 10 августа 1943 года Совет Народных Комиссаров СССР присвоил Берлингу - по предложению СПП - звание генерал-майора. Заместителем командующего по вопросам просвещения (на самом деле политруком) стал Влодзимеж Сокорский, которому присвоили звание майора.
Офицерский состав только что сформированных частей - это были, в огромном большинстве, офицеры, присланные из Красной Армии. Из общего числа 622 офицеров целых 488 прибыли из советской армии. это не были хорошие офицеры, потому что никакой командир не избавляется от хороших офицеров, но отсылает самых слабых. Берлинг вспоминал, что

Цитата :: «качественное состояние кадров, выбранных для нас в частях Красной Армии, имело, скорее, случайный характер. Решающим обстоятельство было то, что кандидат является поляком. Пригодность стояла на втором месте».

Большое значение придавалось политической пропаганде среди солдат, политруки

Цитата :: «воспитывали солдат I Дивизии в духе патриотизма и интернационализма, оживляя в них национально-освободительные традиции нашего народа, формируя их на истории героической революционной борьбы в духе любви к прогрессу и презрения к мракобесию».

В то же время, однако, был сохранён польский военный церемониал с армейскими капелланами, молитвой и молебнами, польским мундиром и польской муштрой.
Этот своеобразный идеологический эклектизм очень ярко проявился в тексте присяги, написанной Василевской. Солдаты наряду с присягой на верность польскому народу должны были хранить

Цитата :: «союзническую верность Советскому Союзу, который дал мне в руки оружие для борьбы с нашим общим врагом», а также «братство по оружию с союзной Красной Армией».

В конце солдаты клялись именем Господним.
Присяга, принесённая 15 июля 1943 года, в 533 годовщину Грюнвальдской битвы, была объединена с вручением знамени, украшенного лозунгами «Честь и Родина», а также «За нашу и вашу свободу».
В конце августа 1943 года была официально закончена программа боевого обучения, а Василевская и Берлинг обратились к Сталину, чтобы

Цитата :: «в связи с тем, что на 1 сентября выпадает годовщина гитлеровского на падения на Польшу, горячо просим дать возможность 1 Дивизии им. Тадеуша Костюшко в этот день двинуться на фронт».

Дивизию – в действительности недостаточно обученную – присоединили к советской 33 Армии.
После битвы на Курской дуге войска советского Западного Фронта вытеснили немцев с левобережной Украины, столкнув их в середине сентября 1943 года на оборонную линию: Рудня – Ленино – Дрибин – Славгород – река Сож. В начале октября советское командование запланировало прорыв этой линии обороны.
1 Пехотная Дивизия, усиленная артиллерийскими частями, получила задание прорвать немецкую оборону на участке Сысоево-Ленино, а затем вместе с соседями (42 и 290 пехотные дивизии) развить наступление в направлении Днепра.
Местность будущих боёв была неровная – с небольшими пригорками и возвышениями, а также пересечена многочисленными, довольно глубокими оврагами и ручьями, а притом почти совершенно лишена лесов. Из растительности присутствовали лишь кустарники местами и заросли на склонах оврагов. На предполье находилась долина реки Мереи с болотистыми берегами.
Хорошо укреплённые немецкие силы, обороняющиеся на направлении наступления польской дивизии, состояли из подразделений 377 пехотной дивизии, усиленной противотанковой артиллерией, а также самоходными орудиями «Фердинанд».
Атака польской дивизии 12 октября должна была быть предварена 100-минутной артиллерийской подготовкой, ограниченной командиром 33 Армии до 60 минут. С самого начала серьёзной ошибкой Берлинга было то, что он не учёл трудностей при переправе на западный берег Мереи танков и артиллерии, что ослабило возможность эффективной борьбы с танковыми силами противника. Существенным недостатком оказались слабые разведданные о немецкой обороне, а также плохое взаимодействие с соседними советскими дивизиями.
В итоге была захвачена первая линия немецкой обороны и пройдены 2-3 км вглубь, однако основное задание – ворваться на 17 км в глубь обороны противника – выполнено не было. В ходе двухдневных боёв дивизия потеряла 3167 солдат, в том числе 614 погибшими и 786 пропавшими без вести - то есть почти 25% первоначального состава. Эти огромные потери привели к тому, что Сталин решил вывести дивизию с фронта. В разговоре с Василевской он признал, что

Цитата :: «костюшковцы выполнили поставленную перед ними задачу. Они показали себя на фронте и показали, что умеют воевать. Поскольку дивизия понесла большие потери, чтобы не утратить сгруппированный в ней актив»,

она была направлена на отдых.
Среди части командиров возникло убеждение, что Сталин хотел уничтожить 1 Дивизию, приказав соседним советским дивизиям лишь изображать наступление, лишив поляков эффективной артиллерийской и противовоздушной поддержки. Следует, однако, помнить о том, что солдаты Берлинга должны были стать в послевоенной Польше одной из опор просоветской системы. Сначала Василевская считала, что

Цитата :: «солдаты сдали экзамен, к сожалению, подвело командование», однако, быстро признала, что дивизия «осталась верна и доказала дружбу между Польшей и Советским Союзом кровью сердца, что лилась вместе по советским и польским мундирам».

В итоге политическая оценка Ленино была сформулирована следующим образом:

Цитата :: «В битве этой, в совместно пролитой крови родилось польско-советское братство по оружию, зародились новые отношения с восточным соседом».

Советская пресса опубликовала восторженные сообщения о мужестве польских солдат, которые

Цитата :: «показали не только полную готовность к борьбе с немцами, но и высокий моральный и боевой дух. Они пойдут вперёд рука об руку с Советской Армией. Вместе с нею они одержат победу».

Независимо от оценки командования части Главнокомандующий генерал Казимеж Соснковский в речи от 14 ноября 1943 года, обращённой к солдатам Польской Армии на Востоке, подчеркнул, что

Цитата :: «Наши кресовые земли – это не только часть территории Речи Посполитей, но и частица нашей истории – причём именно того периода, когда Польша поднималась до наивысших усилий государственной мысли, когда она была оплотом культуры, либерализма, толерантности, свободы. Эта земля родила великих деятелей нашей истории – напомню хотя бы имя Тадеуша Костюшко, столь часто сегодня звучащее. Мы не питаем враждебных чувств к полякам, которые в качестве рядовых солдат воюют сегодня под чужим знаменем. Мы шлём этим солдатам слова понимания и уверение, что ни на минуту не сомневаемся в их польском духе».

Niezależna.pl 15.03.2012 Godziemba Mit Lenino (1)

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

Ursa Отправлено 15 Март 2012 - 23:02
Godziemba Миф Ленино. Часть 2
Во времена ПНР битве под Ленино было посвящено более 300 разного рода публикаций и научных конференций.
В «Людовом Войске Польском», брошюре, изданной в 1988 году, написано, что 1 Пехотная Дивизия

Цитата :: «получила боевое крещение в Белоруссии у населённого пункта Ленино 12 и 13 октября 1943 года. Для увековечивания этого подвига первый день битвы отмечается как День Войска Польского».

Установлен он был, это стоит напомнить, в 1950 году.
Подобным же образом она описывается в публикации «Солдатский долг» 1983 года:

Цитата :: «Битва под Ленино стала великим экзаменом боеготовности и боевого духа польского солдата. Поэтому дата первой победной битвы стала праздником народного Войска Польского».

Обращаю внимание на определение этой битвы словом – победная.
Значение битвы оценивалось не только с военной точки зрения – гораздо более важным, знаменательным фактом было то что она стала символом польско-советского братства по оружию. Ещё в 1953 году Якуб Вахтель указывал, что

Цитата :: «битва под Ленино не была величайшей битвой, в которой народное Войско Польское сражалось с захватчиком. Историческая роль этой битвы иная. Это была первая битва, в которой польское народное вооружённое формирование сражалось бок о бок с Советской Армией во Второй мировой войне».

А в упомянутом «Солдатском долге» подчёркивается, что

Цитата :: «поляки оказались надёжными соратниками и союзниками советских солдат. Дальше уже был общий путь».

В свою очередь в публикации Министерства Обороны «Из истории польских вооружённых сил и борьбы за общественный прогресс» указывалось, что

Цитата :: «значение битвы под Ленино мы не можем оценивать только на основе боевых результатов, хотя и значительных и достигнутых в трудных условиях сражения. Ибо боевые результаты касались уровня тактического подразделения, каким была 1 Пехотная Дивизия им. Т. Костюшко, а значение битвы далеко выходило за рамки оперативно-тактических оценок, как на военном, так и на политическом уровне».

Автор работы считал, что в ходе этой битвы

Цитата :: «польский солдат - показав высокие боевые качества – подтвердил верность войсковой присяге, патриотическим и интернациональным идеям, а также союзническим обязательствам».

В знаменитой серии «Из-за гор и рек» на первый план выставлялась политическая и воспитательная актуальность битвы, которая

Цитата :: «до сих пор сохраняет своё историческое значение. Потому что она принадлежит к тем событиям в жизни нашего народа, из которых идейную, политическую и военную силу черпают и черпать будут все поколения Народной Польши».

Коммунистическая пропаганда многократно воспевала геройство солдат, павших под Ленино. Одной из них стала автоматчица Анеля Кшивонь, посмертно награждённая орденом Ленина, ей было присвоено звание Героя Советского Союза. Последним минутам её жизнь посвящён ряд работ. В одной из них читаем:

Цитата :: «прямо перед капотом машины вспыхнул свет, почти немедленно превратившийся в чёрный, рванувший вверх кратер. Из кузова, через разорванный в клочья брезент летят на землю человеческие тела. Живых и мёртвых.
- Анеля, прыгай, - всхлипывает Владка. (…)
Медленно, в предельной сосредоточенности приближаются солдаты к догорающему скелету машины. Сожжённые останки Анели. Судорожно стиснутые руки – одна на ППШ, другая на обгоревшем ящике с документами».

Кроме Кшивонь, единственными поляками, получившими во время Второй мировой войны звание Героя Советского Союза, были капитан Владислав Высоцкий и капитан Юлиуш Хибнер. Конфузом стало запоздалое открытие, что Хибнер, заместитель командира 1 пехотного полка по политическим вопросам, награждённый посмертно, нашёлся раненым в полевом госпитале.
В ПНР-овской историографии замалчивался существенный для хода битвы факт – незадолго до начала польского наступления на сторону неприятеля перешли 25 солдат 1 Пехотной Дивизии. Они сообщили немцам о планируемом наступлении, а также о месторасположении штаба советской 33 армии, который был разбомблён немецкой авиацией. Также вечером 11 октября немцы передавали «Мазурку Домбровского» и через мегафоны призывали польских солдат расправиться с советскими политическими комиссарами, коммунистами и евреями и перейти на немецкую сторону.
Битве посвящено множество поэтических произведений, которые служили укреплению легенды первого сражения, которое приняли на советской земле польские солдаты, идущие с востока к Польше.
Так, Станислав Рышард Добровольский писал:
(…)
Умирающему на вылинявшей осенней траве
Не положит мать под голову думку.
Вздрагивающему на влажной земле парнишке
Привиделись деревья, осыпанные красными вишнями, за окном.
Рвал пальцами терновник. Повернул голову набок,
Ища руками подушку, чтобы уснуть в старом доме в Заборове.

А Тадеуш Кубяк в поэме «Солдаты и рабочие» призывал:
(…)
Сначала были сосны и речной берег. Сосны и река были
Среди лета. Это было тысяча девятьсот сорок третье
Лето нашей эры, а река называлась Ока. Неподалёку от местечка
С напевным именем - Дивово – рождалась Первая Дивизия
Им. Тадеуша Костюшко.
Вначале была земля плоская и широкая в предутреннем тумане.
Потом стена огня и форсирование реки.
Ленино!
Вначале была одна спичка, слабый огонёк в окопе
На октябрьском ветру и две солдатских папиросы.
Потом общий бинт, шинель. Потом общая жизнь.
Общий путь.
(…)

Юзеф Прутковский в стихотворении «На смерть друзей» воспевал павших солдат:
(…)
Вы начали. Первыми шли на зов,
В поход победный и прекрасный…
На русском берегу цветёт польская кровь –
Флаг наш бело-красный.
Прости. Я не заплачу, друг мой,
Небо улыбается гордо.
Ты под Ленино начал бой,
Мы закончим его над Одрой!

Кшиштоф Грущинскьй написал песню «Фронтовые друзья», музыку которой сочинил Михал Сулей:

Пройдёт сквозь века
Тот день, не старея.
Ты помнишь – Ока,
Рязань, Мерея?
Который уж год
Мы помним с тобою
И долгий поход,
И ночь перед боем.
Хватило сполна
И крови, и славы.
Нас Польши звала,
Ждала нас Варшава.
Зачем нам длинные речи,
Помним мы дороги и реки.
Не ржавеет наша дружба,
Как солдатское оружье.

В действительности битва эта с военной точки зрения была малозначащим эпизодом. Так её и описывали советские военные историки. Зато в ПНР-овских военно-исторических работах её значение росло вплоть до апогея в восьмидесятых годах, напомним – годах правления товарища генерала Войцеха Ярузельского. Это при нём, в 1988 году, был учреждён Крест Битвы под Ленино.
Следует согласиться с мнением Ежи Кохановского, что под Ленино польские солдаты

Цитата :: «сражались и гибли, не думая о том, что они строят пропагандистский фундамент для кого-то. И говоря – «Ленино», мы должны видеть их, а не потрёпанный ПНР-овский символ».

Литература:

З. Берлинг, Воспоминания. Против 17 республики.
Б.Данько, Не успели к Андерсу (Берлинговцы).
Г. Гжеляк, Х. Станьчик, С. Зволиньский, Армия Берлинга и Жимерского.
С. Ячиньский, Ленино 12-13 октября 1943.
Военные газеты.
Э.Коспат-Павлрвский, Ленино 12-13 октября 1943.
Войско польское на восточном фронте. Избранные проблемы.

Niezależna.pl 15.03.2012 Godziemba Mit Lenino (2)

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

Ursa Отправлено Сегодня, 06:31
Godziemba Армия Освобождения. Часть 1
После начала «холодной войны» польские эмиграционные политики поддерживали концепцию воссоздания польской армии на Западе.
Решение о ликвидации Польских Вооружённых Сил на Западе в 1947 году было с неудовольствием принято правительством Речи Посполитей в Изгнании, а также большинством польских солдат. После ликвидации польской армии пришло время конспиративной деятельности, направленной на сохранение так называемого ядра ПВС, чтобы в момент ожидаемого вооружённого конфликта между англосаксами и Советским Союзом можно было провести мобилизацию армии.
Во всех сценариях, разработанных Генеральным Штабом, предполагалось существование польской армии, которой, однако, предписывалась пассивная роль вплоть до момента занятия Польши англо-американскими силами. Правительство Речи Посполитей разделяло это мнение, а в заявлении в мае 1948 года открыто предупредило, что

Цитата :: «на случай, если бы конфликт, существующий между Советами и западным миром, приобрёл форму вооружённого столкновения, участие Польши в этом столкновении требовало бы предыдущей политической подготовки, выражающейся в международных договорах, заключённых между правительством Речи Посполитей и правительствами западных стран. Ибо только такая позиция относительно участия Польши в войне могла бы дать ручательство, что польская кровь не будет пролита понапрасну».

Настроения ожидания войны подогревались также многочисленными слухами о якобы подготовке Соединённых Штатов к военной расправе с Москвой. Атмосферу ожидания глобального конфликта описал Тадеуш Белецкий – лидер Национальной партии, который в своём выступлении в мае 1948 года подчеркнул, что

Цитата :: «оказывается, что послевоенную систему разделения мира на зоны влияния невозможно сохранить и что всё чаще встаёт вопрос: когда будет война? Мы не принадлежим к тем, которые всё основывают на предвидении вооружённого конфликта, и не подстрекаем к нему. (…) Война, однако, может вспыхнуть внезапно и неожиданно. Одно не подлежит сомнению, что, раньше или позже, войны избежать не удастся; накопившиеся противоречии между двумя системами (…), Соединённых Штатов с одной стороны, а Советской России с другой, ни уговорами, ни полумерами уладить невозможно. Можно будет отложить вооружённый конфликт, но избежать его мы, похоже, не сможем».

После создания НАТО более интенсивными стали аналитические работы, одновременно генерал Андерс отправился во Францию, где встретился с генералом Пьером Жуаном, которого прочили на пост главнокомандующего французской армии. Сначала французская сторона отнеслась к польскому предложению серьёзно, однако в конце концов неприязнь французского МИД-а привела к тому, что переговоры не принесли никакого результата. В этой ситуации было решено использовать американский фактор.
Начало корейского конфликта значительно повлияло на интенсификацию контактов между американским и польским командованием. Дело в том, что война в Корее создавала для польского дела давно ожидаемую конъюнктуру, открывая новую главу истории, в которой польская эмиграция могла стать желанным союзником Запада, способным ставить собственные политические условия. Об интересе Вашингтона свидетельствует тот факт, что Госдепартамент приказал американским представительствам немедленно начать сбор информации о численности, настроениях и степени организованности польских эмигрантских кругов.
В конце сентября 1950 года генерал Андерс отправился в Соединённые Штаты, где пытался просветить своих американских собеседников относительно ключевой роли Польши и Центрально-Восточной Европы для безопасности всего континента. В то же время он представил собственные подсчёты, согласно которым на Западе пребывало около 170 тысяч поляков, способных нести военную службу, обучение и экипировку которых должна была бы оплатить американская сторона.
Одной из помех, затрудняющих заключение предварительного договора, был раскол польской эмиграции и то, что генерал Андерс представлял только одну из её фракций. Кроме того американские концепции

Цитата :: «военного использования эмигрантов из-за «железного занавеса» далеко не совпадали с польскими планами»,

не предполагали создания регулярных польских частей.
И переговоры с британцами не принесли ожидаемого результата, поскольку, по словам генерала Андерса,

Цитата :: «английские власти не хотят (…) подвергать себя советским обвинениям, что они думают о войне, и потому сейчас не готовы предпринять явные подготовительные действия в деле нашей армии. Британские власти опасаются, что создание больших польских военных соединений приведёт промышленность к потере значительного количества хороших рабочих, присутствие которых в Великобритании перестало быть важной политической проблемой».

Следует, однако, весьма решительно подчеркнуть, что правительство Речи Посполитей чётко предупреждало, что

Цитата :: «таково непоколебимое решение Польского Правительства в Изгнании, чтобы наше вооружённое сотрудничество с западными государствами было обусловлено ясными и точными политическими обязательствами, касающимися польских границ (…), как и абсолютной политической независимости польского государства. Без этих гарантий нам нельзя поддаваться никаким рефлексам сотрудничества в какой-либо вооружённоё операции. (…) Пока вопрос Польши не станет столь же существенным для ООН и западных государств, как вопрос Кореи, ни один поляк не должен бросать на весы истории свою жизнь».

Ввиду всё более частых призывов американским правительством польских эмигрантов в Армию США либо их добровольного вступления в неё, правительство РП обнародовало в августе 1950 года распоряжение, в котором было сказано, что

Цитата :: «без согласия легальных польских властей ни один польский гражданин не может служить в какой-либо иностранной армии (…), а Правительство Речи Посполитей стоит на позиции, что в нынешней ситуации не в интересах Польского Государства, чтобы какой-либо польский гражданин, осознающий свой долг служения идее независимости, вызывался добровольцем на службу в иностранных войсках».

Главным сторонником мобилизации ПВС был генерал Андерс, который подчёркивал, что

Цитата :: «в случае Третьей мировой войны и мы не останемся бездействующими. Не затем мы остались на чужбине, чтобы, когда придёт великая мировая буря, которая решит судьбу нашего Отечества, поскупиться на труды и жертвы ради возвращения свободы Польше».

В то же самое время премьер Одзержиньский (между прочим, тоже генерал) подходил к этому вопросу с бОльшим спокойствием и основательностью, верно указывая, что

Цитата :: «пока что в западных государствах идёт публичная дискуссия о предложениях совместной борьбы против коммунизма, заливающего мир, но с практической точки зрения главная цель этих проектов – защита имущественного положения западных государств», поскольку «политика западных государств решительно стоит на почве сохранения мира, даже если это будет так называемый вооружённый мир».

Говоря об идее организации «Армии Освобождения», он подчеркнул, что

Цитата :: «как мы знаем из польской и иностранной прессы, существуют определённые проекты и рассуждения относительно создания, в связи с вооружением Запада, какого-нибудь иностранного легиона или Легиона Свободы (…). Высказываются предложения, чтобы некоторым из этих иностранных добровольных частей, состоящих из граждан государств из-за железного занавеса, дать даже собственные знамёна, но, конечно, лишённые значения, поскольку не обладающие опорой на собственные национальные цели. А в качестве награды предлагается этим безымянным международным солдатам иностранное гражданство».

Весьма сдержанно относился к этим проектам также президент Аугуст Залеский, отмечая что

Цитата :: «с сожалением мы должны сказать, что в данный момент мы не в состоянии утверждать, что на международной арене произошли какие-то перемены в нашу пользу. (…) В этих условиях мы должны, к сожалению, констатировать, что, похоже, западные государства не имеют также никакой определённой программы относительно будущего государств Восточной Европы».

Политики, связанные с президентом, не предвидели скорого начала новой войны, считая, что западные государства склонны к диалогу с Москвой, а также к признанию её зоны влияния в Европе. Также и смерть Сталина не повлияла бы – по мнению этой группы – на имеющие наступить диаметральные перемены в коммунистическом лагере, а тем более на какую-либо военную интервенцию Запада. Тем не менее президентские круги (так называемый «Замок») не отказывался от хлопот об участии в новой американской политике, справедливо считая, что пассивность грозила бы изоляцией на международной арене. Для координации действий была учреждена Ассамблея Центрально-Восточной Европы, которая должна была состоять из представителей других национальных комитетов. Концепция эта, однако, не получила ожидаемой поддержки, и эта организация умерла естественной смертью.
Большую активность, нежели президентские круги, проявлял Политический Совет, с самого начала настроенный на сотрудничество с государствами Запада. С этой целью были завязаны отношения с Комитетом Свободной Европы, а также с американскими политиками. Политики Совета были убеждены, что начало корейской войны было предвестием принципиальных перемен в мировом раскладе сил. В то же время они видели страх Запада перед более решительными шагами по отношению к Кремлю. Ежи Здзеховский, председатель Исполкома Совета, справедливо подчёркивал, что

Цитата :: «Европа не может оставаться наполовину свободной, а наполовину порабощённой. Это издёвка – говорить о прочном мире, когда сто миллионов европейцев стонут под игом. Прочной договорённости с Советским Союзом можно достичь лишь тогда, когда в государствах Центрально-Восточной Европы будут независимость и личная свобода».

Активная деятельность в Совете на американском направлении принесла ощутимый результат в виде договора, заключённого с ЦРУ в 1950 году. Однако большинство требований Совета не были выполнены, поскольку американцы не имели точной концепции решения проблем советского блока, кроме информативной деятельности, проводимой через Радио Свободная Европа.
В этой ситуации Совет направил ноту министрам иностранных дел США, Великобритании и Франции, в которой было указано, что

Цитата :: «порабощение Советским Союзом Польши и других народов (…) привело к столь основательному нарушению европейского экономического, политического и стратегического равновесия, что установление истинного и прочного мира стало невероятностью».

Призыв этот не повлиял на перемену политики Запада по отношению к Москве.

Продолжение следует.

Salon24 29.03.2012 Godziemba Armia Wyzwolenia (1)

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

Ursa Отправлено Сегодня, 16:52
Godziemba Армия Освобождения. Часть 2
Несмотря на сложную ситуацию, генерал Андерс активно продвигал концепцию воссоздания польской армии в эмиграции.
Его вдохновляло принятие Конгрессом США поправки к закону о взаимной безопасности, которая предусматривала, что 100 миллионов долларов ежегодно будут предоставляться на организацию вооружённых частей, состоящих из беженцев и эмигрантов. Инициатором новой политики «вытеснения» (roll back) был сенатор Джон Фостер Даллес.
В письме к фельдмаршалу генерал Андерс обращал внимание, что

Цитата :: «в случае войны наше сотрудничество с западными державами выразится не только в учреждении военных формирований, настолько больших, насколько это возможно, но также вызовет реакцию 25 миллионов поляков в Польше перед лицом того факта, что воссозданные ПВС вновь существуют на стороне западных союзников».

Одновременно Андерс подписал призыв военных из стран Центральной Европы, склоняя командование НАТО к созданию армий, представляющих изгнанников отдельных стран. Андерс готов был также одобрить идею создания вспомогательных частей войск НАТО, состоящих из 60 тысяч беженцев и эмигрантов.
В ходе беседы с конгрессменом Чарльзом Керстеном в октябре 1953 года Андерс с радостью приветствовал заявление своего собеседника, что

Цитата :: «создание Армии Освобождения в равной степени соответствует как американским интересам, так и польским. Наилучшей формой было бы создание национальных армий освобождения непосредственно Соединёнными Штатами и в Соединённых Штатах».

Однако многие влиятельные американские политики не поддерживали эту концепцию, считая, что средства, необходимые для организации Корпуса, были бы слишком велики по сравнению с ожидаемыми политическими и военными результатами.
Эти начинания Генерала, не согласованные с польскими властями, были встречены резкой критикой. Генерал Савицкий на заседании Национального Совета подчеркнул, что

Цитата :: «конъюнктура для польского дела невыгодная. Запад хотел бы прямо сейчас иметь в своей армии солдат – изгнанников из-за железного занавеса, но в то же время не хочет взамен даже дискутировать о каких-либо политических условиях участия этих солдат в армии Запада. (…) У меня такое впечатление, что до сих пор мы питали иллюзии, что по мере нарастания конфликта наши былые союзники без особых усилий с нашей стороны возродят нам Польскую Армию (…). С подобными иллюзиями мы должны расстаться».

В свою очередь Тадеуш Махальский, связанный с тогдашним премьером Станиславом Мацкевичем, указывая на слабости концепции Андерса, подчёркивал, что

Цитата :: «для обоснования необходимости как можно более скорого формирования армии охотно приводится аргумент, что оно необходимо для внесения польского вопроса в повестку дня», но «польский вопрос можно поставить только суверенным решением. Войско Польское в рамках НАТО этой суверенности нам не обеспечит», поскольку «основным условием суверенности войска является опора на собственные ресурсы и следующая из этого свобода решений, чего за границей мы не имеем и иметь не можем».

Одновременно приводя пример Польских Вооружённых Сил, сражавшихся плечом к плечу с союзниками во время Второй мировой войны, он указывал, что

Цитата :: «трезвомыслящий человек без труда поймёт, что Польшу нельзя отвоевать при помощи одной дивизии, а больше в Англии мы выставить не в состоянии. Мы должны иметь мужество сказать себе в глаза печальную правду, что в этом деле мы, к сожалению, бессильны», поскольку «до тех пор, пока среди сильных мира сего будет жива тенденция к сосуществованию Запада с Востоком, дело освобождения Польши похоронено, и нельзя обольщать Отечество перспективой скорого освобождения, потому что этим мы только вредим ему».

Вместе с фактическим отходом в 1954 году Соединённых Штатов от политики вытеснения, на результаты которой так рассчитывали, надежды на Третью мировую войну и тем самым возвращение независимости Польши постепенно начали исчезать. Однако основы политики эмиграционных властей остались неизменными, поскольку – как повсеместно считалось

Цитата :: – «нынешнее положение вещей в Центрально-Восточной Европе возникло не из справедливости, но из насилия, и чем дальше будет вытеснена военная сила России, то есть до её довоенных границ, тем благополучнее будут формироваться перспективы мира в Европе и во всём мире».

В новогоднем выступлении генерал Андерс снова подчеркнул, что военные силы эмиграции

Цитата :: «убеждёны, что возрождение ПВС на Западе – это необходимость в борьбе за свободу Отчества. 1954 год должен принести в большой степени выяснение ситуации, а уж наверняка приблизит нас к этому выяснению».

Министр иностранных дел Станислав Яниковский в инструкции руководителям представительств МИД писал, что

Цитата :: «единственная цель нашей общей работы на чужбине – это возрождение независимой и единой Польши. Внешняя политика наряду с возможностью возобновления вооружённых действий – это главные средства, ведущие к цели».

Явный упадок международного напряжения в 1954-1955 годах привёл к тому, что в польском Лондоне сожалели, что ни смерть Сталина, ни политика

Цитата :: «освобождения» - «бесплодная и тщетная», ни «образ мысли на Западе»

не способствовали урегулированию польского вопроса. В то же время к началу конференции глав правительств и министров иностранных дел четырёх держав в Женеве в июле 1955 года ожили надежды на обсуждение в Швейцарии польского вопроса. Они опирались на обещания Даллеса, который за два месяца до встречи заявил, что судьба государств «за железным занавесом» станет одной из важнейших тем конференции.
В июле 1955 года генерал Соснковский направил письмо в Палату Представителей, в котором обратил внимание на необходимость признания западной границы Польши, поскольку

Цитата :: «всякая позиция Запада, направленная на ревизию нынешней польско-немецкой границы могла бы склонить Польшу искать опоры в России». Генерал также предупредил, что «все народы, как свободные, так и порабощённые, будет следить за этой конференцией с переменчивыми чувствами, осознавая, как сильно их будущее зависит от того, выберет ли Запад верный путь», поскольку сохранение «зон влияния», ведение «политики силы» и «молчаливое согласие на агрессию, бесплодные поклоны в сторону принципов» ведут «неизбежно в войнам и катастрофам».

Вопрос порабощённых народов стал всего лишь козырем в игре и ответом на советские требования выведения армии США из Западной Европы. Президент Эйзенхауэр заявил об этом открыто, указав, что

Цитата :: «в широком плане – существует проблема уважения прав народов на выбор формы правления, которая им подходит, на возвращение суверенных прав, а также самостоятельного управления тем, которые оказались этих прав лишены».

В оправдание своей пассивной политики в этом вопросе он добавил:

Цитата :: «Американский народ скорбно воспринимает тот факт, что некоторым народам Восточной Европы (…) не дано ещё воспользоваться обещаниями, данными Соединёнными Штатами в ходе войны».

В конце концов, в результате советского давления вопрос о ситуации в странах Центрально-Восточной Европы был снят с повестки дня, что известный польский публицист Александр Бергман резко прокомментировал на страницах «Дзенника Польски и Дзенника Жолнежа»:

Цитата :: «Короче говоря, чего следует опасаться, так это не столько какой-то новой Ялты, сколько какого-то мошенничества, состоящего в том, что будут провозглашать, что уже что-то сделано (…), когда в действительности ничего позитивного не достигнуто. Потому что можно будет говорить о «прогрессе» и «достижениях», если всё будет опираться на нынешнее положение дел».

Общая американо-советская оценка результатов конференции в Женеве, что «всё идёт к лучшему», привела к тому, что часть польских эмигрантских политиков не смогла скрыть разочарования переменой политики Вашингтона. Генерал Андерс в своей речи на Празднике Солдата отметил, что

Цитата :: «несмотря на дружественные нам заявления Соединённых Штатов, дело свободы Польши и других стран Центрально-Восточной Европы не вошло в программу переговоров между Западом и Советским Союзом».

Но несмотря ни на что, не теряли надежды, тем более что предполагались новые встречи министров иностранных дел Большой Четвёрки осенью 1955 года, тоже в Женеве. Польская делегация, посланная в Швейцарию, направила ноту западным государствам, в которой было высказано требование проведения свободных выборов в странах за «железным занавесом», а также вывода частей Красной Армии с их территории. Было организовано несколько пресс-конференций для западных журналистов. Хотя результаты встречи снова не соответствовали польским ожиданиям, следует оценить тот факт, что на форуме большой международной политики польским эмигрантским политикам удалось громко заявить о порабощённых народах.
Президентура генерала Эйзенхауэра, несмотря на первоначальные надежды, не принесла принципиальных изменений в американской политике по отношению к Польше и другим странам Центрально-Восточной Европы. В этой ситуации хлопоты о создании отдельной польской армии на Западе были обречены на неудачу. Вдобавок раскол эмиграции на три борющихся друг с другом лагеря основательно ослаблял возможность хотя бы частичной реализации польских требований на международной арене.

Избранная литература:
А. Зачьминьский, Польские военные власти в изгнании по отношению к возможности начала новой войны 1945-1954
П. Махевич, Эмиграция в международной политике
Варшава на Темзе. Из истории польской политической эмиграции после Второй мировой войны
А, Урабан, Трагедия эмиграции
Мобилизация эмиграции к политической борьбе 1945-1990
А. Фришке, Жизнь политической эмиграции
М. Воланьский, Центрально-Восточная Европа в политической мысли польской эмиграции 1945-1975
Материалы к истории польских борцов за независимость в изгнании 1939-1990

Salon24 30.03.2012 Godziemba Armia Wyzwolenia (2)

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

http://svpressa.ru/society/article/53923/ Свободная пресса 30 марта 2012 года 19:19
Россия и Польша: Не под одним солнцем Александр Ситников
Что мешает сближению двух славянских народов
Выступая в минувший четверг в национальном Сейме, глава МИД Польши Радослав Сикорский затронул и русско-польский вопрос.

Цитата :: «Мы будем неизменно стремиться к примирению, которое должно приобрести духовное измерение во время приближающегося первого в истории визита в Польшу патриарха Всея Руси», -

сказал Сикорский, представляя в парламенте направления внешнеполитической деятельности на 2012 год. Одновременно он выразил опасения по поводу сокращения военного бюджета Соединенными Штатами и решительности руководства России (благодаря высоким ценам на энергоносители - ред.) по объединению постсоветских стран

Цитата :: «вокруг альтернативного Европе политического центра».

Сикорский отметил, что для Польши неприемлемы ни распад Евросоюза, ни его сохранение в нынешнем «дрейфующем» виде. В случае распада ЕС, предупредил министр, пустоту на востоке заполнит Россия.
В словах Радослава Сикорского отобразилась вся противоречивость и сложность российско-польских отношений. Неслучайно министр обмолвился о примирении. Поляки с русскими и впрямь редко когда дружили. Корни конфликта уходят в глубокое прошлое…
В марте 1612 года региональный бунт нижненовгородцев под руководством земского старосты Кузьмы Минина и князь Дмитрия Пожарского обрел все черты общенационального сопротивления. После прибытия ополченцев из Нижнего Новгорода в Ярославль был создан временный «Совет всей Земли», который, в конечном счете, привел к восстановлению независимости Российского государства.
Между тем в Кремле уже второй год официально царствовал польский королевич Владислав, сын Сигизмунда III, поддержанный Семибоярщиной (самыми богатыми людьми Московского царства). Бояре-коллаборационисты вели активную обработку православного духовенства, фактически единственной политической оппозиции польскому правительству.
Шляхи понимали, что покорение России будет невозможно без смены духовных ориентиров. Дело в том, что после разрыва с Константинопольским патриархатом московские первоиерархи, опираясь на правящую династию Рюриковичей, тесно увязывали патриотизм с православием и в этой связи все внешние военные конфликты рассматривали в контексте борьбы с иноверцами. Так борьба с Ордой велась под знамением противостояния с «незаконным» исламом, а начавшийся конфликт с Польшей позиционировался, как противостояние со схизмой католичества.
Именно поэтому слова патриарха Гермогена

Цитата :: «Владиславу не царствовать, если не крестится в нашу веру»,

были не приемлемы для Речи Посполитой. Владислав же, хотя формально пообещав это, фактически начал полонизацию Московского царства. В Кракове планировали разделить Русь на воеводства, подобно тому, как это было сделано с Украиной после 1569 года, а также ввести церковную унии, с тем, чтобы подчинить православие католицизму.
Смертельный удар по православию шляхи пытались сделать еще в 1609 году, начав осаду Троице-Сергиевого монастыря, которая длилась полтора года. Двухтысячный гарнизон воевод Григория Долгорукова-Рощи и Алексея Голохвастова отбил шесть штурмов 15-тысячного войска гетмана Петра Сапеги и полковника Александра Лисовского. Защитники, «не жалея живота своего», дрались героически. Никон Шилов и Слота проникли в пороховой подкоп поляков и ценой своей жизни взорвали его, не дав разрушить стены монастыря.
Сражение шло за веру, с которой идентифицировали себя подданные Московской Руси. Считалось, что падение обители преподобного Сергия равносильно исхождению благодати от Земли Русской. В конечном итоге, это привело бы к полонизации России и исчезновению её с карты Мира. Вопрос ставился ребром: если сама Богородица отвернулась от самой почитаемой русской святыни, значит, поляки несут истинную веру.
Веру отстоять удалось, а трон и власть – нет. В великой истории государства Российского это был единственный случай фактической потери независимости. В то же время в современной Польше русско-польскую войну (1609-1618) считают борьбой за наследие Рюриковичей, в которой, в том числе участвовал и польский претендент, точно, так, как и в 1572 году, когда умер бездетный польский король Сигизмунд-Август, на престол Польше претендовал Иван Грозный.

Цитата :: «Обозначение того периода термином «Смутное время» говорит само за себя, - комментирует Влад Гулевич, историк, политолог, эксперт Центра стратегических оценок и прогнозов. - Русское государство балансировало на грани бытия и небытия, маячила перспектива личной унии с Речью Посполитой. Итог войны: унии удалось избежать, но были утеряны Смоленск и Северщина. Потери достаточно ощутимые, если учесть, что от Смоленска до Москвы – рукой подать. Шуя, Кинешма, Тверь, Суздаль, Кострома, Муром, Ярославль, Ростов, Орёл и многие другие города либо были захвачены поляками, либо вынуждены были выдержать жестокую осаду. В то же время крымские татары разграбили центральные русские земли, а значительная часть Карелии перешла в руки шведов. Оттуда начался массовый исход русского и карельского населения. Был также подорван хозяйственный уклад, пашни заброшены, скот разграблен, деревни сожжены дотла».

«СП»: - Под влиянием испанской колонизации ацтеков, в Кракове была популярна идея аналогичной польской колонизации московского царства. Так ли это?
- В XVII в. такие идеологемы, действительно, были популярны. Польская шляхта, буйная и непокорная, сравнивала себя с авантюристами-конкистадорами, а жителей Московского царства – с краснокожими, чья численность не помешает их покорению, подобно тому, как горстка испанцев покоряла целые индейские государства. Приблизительно тогда же зародилась идеология сарматизма. Шляхтичи считали себя потомками гордых кочевников-сарматов, а славян и литовцев – холопами. Сарматизм повлиял даже на польскую культуру. В частности, в польской живописи появилось понятие «сарматского портрета» - традиционное изображение шляхтича, как правило, при оружии. Толчок идеологии сарматизма дал видный польский историк Ян Длугош, автор «Истории Польши» в 12 томах. Поляки у Длугоша – нация героев, а истории я Польши – беспрерывный акт героизма.
Позже Мацей Карпига написал трактат «О двух Сарматиях», где доказывал цивилизационное отличие поляков, наследников воинственных сарматов, от «варварской Скифии» (Руси). Сарматизм был эффективным идеологическим средством для обоснования польского экспансионизма на восток. Позже сарматизм приобрёл интеллектуальный лоск, появилось понятие «просвещённого сарматизма», т.е. польского национального патриотизма помноженного на знакомство с европейской философской мыслью.
В XIX в. в Америке была популярна т.н. «теория фронтира» (т.е. границы), американского историка Фредерика Тёрнера, который объяснял национальные особенности американского характера наличием фронтира – границы поселений белых американцев, за которой находился уже мир краснокожих дикарей. Поляки же гораздо ранее уже называли Польшу Antemurale Christianitatis (форпост или защитный рубеж христианства). По ту сторону рубежа находились схизматики – православные русские. Аналогии с фронтиром явные. И хотя сегодня теория Ф. Тёрнера является не более чем мифом, за понятием Antemurale Christianitatis какой-то смысл ещё остался, т.к. Польша – первая сильная католическая держава на пути из Москвы на Запад.

«СП»: - Великий польский поэт Адам Мицкевич образно назвал Польшу «Христос Народов», миссия которой - страдание ради Европы и щит от варварской России. Насколько широка это позиция среди польских политиков и простых поляков?
- Поскольку А. Мицкевич – один из ярчайших представителей польской классической литературы, которого часто сравнивают с нашим А. Пушкиным, высказанные им политические симпатии и антипатии воспринимаются поляками как «глагол истины». В «Молитве пилигрима» А. Мицкевича есть прямое обращение к Богу «из глубины сибирских шахт и камчатских снегов». И хотя там упоминаются также степи Алжира и Франция, только Сибирь и Камчатка нагружены для польского национального сознания негативным смыслом, т.к. в Алжире и Франции поляки оказывались добровольно, а в Сибири и на Камчатке, чаще всего, нет. Всё, что связано с Россией, окрашивается в тёмные цвета. Это начинается, чуть ли не со школьной скамьи, когда дети изучают польских классиков, и сталкиваются с отрицательным образом России. Тот же А. Мицкевич взывал к «Богу Ягеллонов, Богу Собесских, Богу Костюшко», хотя Бога ни Ягеллонов, ни Собесских, ни Костюшко не существует. Есть Бог, который выше национально-политических предпочтений и человеческих страстей. Между тем, политика Ягеллонов – это агрессивное продвижение на восток, стремление подавить общерусское народное сознание белорусов и малороссов. При Собесском Польша в последний раз заявила о себе, как о крупной европейской державе, а идеалом повстанца Костюшко была великая Польша, в составе которой находились бы украинские и белорусские земли. Без А. Мицкевича представить себе польскую культуру невозможно. Добавьте сюда идеологию винкельредизма польского классика Юлиуша Словацкого (подобно швейцарскому патриоту Арнольду Винкельреду, который бросился на австрийские копья и обеспечил тем самым победу своим соотечественникам, Польша бросается грудью на русские пушки), и станет понятно, что польская культура, абсолютно лишённая антирусских настроений, невозможна.

«СП»: - Российскую оккупацию Польши, называемую у нас временем вхождением Польши в Российскую Империю, для поляков можно сравнить по уровню психологического травматизма с тем, что мы испытываем к татаро-монгольскому игу. Насколько верно это утверждение и насколько тяжела была жизнь в Польше в те времена?
- Характерно, что русские не имеют претензий к современным монголам за те далёкие события. У русских нет комплекса в этом отношении. У поляков есть. И дело не в характере российской власти, а в этнопсихологических механизмах, присущих польскому народу.
Наполеон, к примеру, к полякам относился несерьёзно, и даже обозвал национального героя Польши Тадеуша Костюшко дураком за его требования восстановления Речи Посполитой «от моря до моря». Но французский император для современных поляков всё равно герой.
Между тем, жизнь поляков в Российской империи выгодно отличалась от жизни народов, оккупированных западными державами. Например, французское правление в Тунисе или Алжире, где к арабам относились как к людям второго сорта. В России же этнические поляки запросто могли пойти вверх по карьерной лестнице. В царской армии было немало генералов-поляков. Во время наполеоновского нашествия бывали случаи, когда с французской и с русской стороны полками командовали этнические поляки, только один из них был на службе у Наполеона, а другой – у российского императора. Среди учёных и артистов, военных и государственных деятелей Российской империи было множество поляков. Они были даже при дворе. Адам Чарторыйский был министром иностранных дел России в 1804—1806 г. и был приближённым Александра I. Александр Велёпольский - помощником наместника Константина Николаевича. При этом их биографии с идеологической точки зрения не были для российского правительства безупречными. Такие случаи не единичны. На Польшу ложилась тяжёлая государева длань, только если поляки поднимали восстания и бунты. С подавлением этих выступлений многие бывшие бунтовщики продолжали обучаться в российских университетах, а то и получали от русских царей денежные подарки. Костюшко, например, получил от Павла I крупную сумму денег и соболью шубу. А русского офицера Фёдора Лысенко, пленившего Костюшко, чуть было не предали суду за то, что он ранил его в ходе пленения. Но в польской историографии период пребывания польских земель в составе Российской империи оценивается крайне негативно.

«СП»: - Считается, что голодная смерть десятков тысяч красноармейцев в польском плену в 1920-х годах была своего рода актом возмездия за оккупацию. Насколько верно утверждение, что Катынь - это сталинская месть? Ведь Сталин расстреливал не поляков, как таковых, а идеологических врагов. Точно так же он поступал и с русскими дворянами.
- Подавляющее большинство поляков воспринимают Катынь, как акт мести и геноцида, хотя в самом польском обществе дискуссии на эту тему не закончены, и некоторые историки отказываются считать расстрел польских офицеров Сталиным актом геноцида. Возможно, что выдвигать обвинение в геноциде заставляет тот факт, что многие из расстрелянных были осадниками, т.е. польскими поселенцами на западно-украинских и западно-белорусских землях. Большинство из них были отставные офицеры и солдаты польской армии, получившие наделы по окончанию советско-польской войны 1920 г. Таким образом, Варшава стремилась создать культурно-этнический перевес польского национального элемента над местным населением с целью ополячивания данных территорий. В любом случае, Катынь – это уничтожение не по этническому, а по классовому признаку, и понятие геноцида здесь неуместно. Симптоматично, что польские власти отказываются наотрез признавать вину за гибель пленных красноармейцев в 1920-х гг., настаивая, что если кто и умер, то по естественным причинам (болезни, ранения, отсутствие возможности у польской стороны оказать всем своевременную медицинскую и иную помощь).

«СП»: - Каковы реальные перспективы отношений между Польшей и Россией в обозримом будущем?
- Правительство Дональда Туска будет и дальше сохранять курс на дозированное улучшение польско-российских отношений. Упразднение жесткой антироссийской риторики также в интересах самой Польши, которая делает все возможное для укрепления собственного влияния внутри Евросоюза, то есть больше нацелена на внутриевропейский политический дискурс, чем на перманентную ругань с Москвой. Если же команда Дональда Туска уступит в будущем бразды правления национал-консерваторам, выразителем интересов которого является брат покойного президента Ярослав Качинский, мы станем свидетелями разворота Варшавы на 180 градусов. На парламентских выборах в октябре 2011 г. партия Дональда Туска «Гражданская платформа» набрала 39,18% голосов. За оппозиционную коалицию Ярослава Качиньского «Право и справедливость» проголосовали 29,98% избирателей. Разрыв не такой уж и большой.
Я не раз уже говорил, что, анализируя отношения поляков и русских, следует принимать во внимание не только то, что лежит на поверхности (политику, экономику и т.д.), но и глубинные культурно-цивилизационные механизмы взаимодействия двух народов.
Немецкий этносоциолог Вильгельм Мюльман ввёл такое понятие, как этноцентрум. Этноцентрум – это осознание этносом самого себя в рамках пространства, где этот этнос обитает. Это форма этнического мышления, куда этносом включается всё, что его окружает: от рельефа местности (горы, реки, леса) до высокодифференцированных понятий (государственная идея, войны, союзы, экономические связи, культурные и дипломатические контакты). Каждый этноцентрум стремится к тому, чтобы сохраниться нетронутым. Этноцентрум боится понятийного раскола, раздвоения, т.к. раскол этноцентрума означал бы раскол этнического самосознания и видоизменения внутренней жизни народа.
Отношения поляков и русских тоже возможно описать в этносоциологических понятиях. Польский этноцентрум подсознательно ощущает мощь этноцентрума русских, как более многочисленного имперского народа, к тому же, не католического. Польский этноцентрум не настроен на миролюбивые отношения с русскими по той причине, что боится «впустить в себя» того, кто мощнее, энергичнее и многочисленнее. Как этноцентрум менее многочисленного народа, польский этноцентрум боится «утонуть» и раствориться в русском этноцентруме, боится быть им поглощённым или расколотым надвое, т.е. принять одновременно и католическую, и православную идентичность. Поэтому немалое число православных поляков или поляков, служивших Российской империи, а затем СССР, самой же польской историографией выносится за скобки, рассматриваются ею как идеологические антитела, как то, что несёт опасность прививки элементов этнического сознания соседнего народа (русских), и способствует расколу монопольно-католического антирусского сознания, свойственного полякам. Этноцентрум поляков видит только одно спасение – выстраивание таких отношений с русскими, при которых было бы абсолютно невозможно проникновение в польский этноцентрум чрезмерного объёма русского, не католического влияния. Это подсознательный механизм этнической защиты, под который уже подгоняется всё остальное – политика, культура, вероисповедание, СМИ. Поляки чувствуют себя в безопасности только при условии максимального культурно-политического отдаления от огромного русского народа, и для утверждения и закрепления данной парадигмы активно используют антироссийскую пропаганду.

http://www.regnum.ru/news/1517251.html ИА РЕНГУМ 11:20 04.04.2012
Николай Малишевский: Польский плен: как уничтожили десятки тысяч русских
Проблема массовой гибели красноармейцев, попавших в плен в ходе польско-советской войны 1919-1920 гг., долгое время не исследовалась. После 1945 года она и вовсе замалчивалась по политически мотивированным соображениям - Польская народная республика была союзником СССР.

Смена государственного строя в Польше в 1989 году и перестройка в СССР создали условия, когда историки наконец-то смогли обратиться к проблеме гибели пленных красноармейцев в Польше в 1919-1920 годах. 3 ноября 1990 года первый и последний президент СССР М.Горбачев отдал распоряжение, в которым поручалось Академии наук СССР, Прокуратуре СССР, Министерству обороны СССР, Комитету государственной безопасности СССР "совместно с другими ведомствами и организациями провести до 1 апреля 1991 года исследовательскую работу по выявлению архивных материалов, касающихся событий и фактов из истории советско-польских двусторонних отношений, в результате которых был причинен ущерб Советской Стороне".

Согласно информации заслуженного юриста Российской Федерации, председателя Комитета по безопасности Государственной Думы РФ В.И.Илюхина (в то время - начальника управления по надзору за исполнением законов о государственной безопасности Генеральной прокуратуры СССР, члена коллегии генпрокуратуры и старшего помощника генерального прокурора СССР), эта работа велась под руководством заведующего Международным отделом ЦК КПСС В.М.Фалина. Соответствующие материалы хранились в здании ЦК КПСС на Старой площади. Однако после августовских событий 1991 года все они якобы "исчезли", и дальнейшая работа в этом направлении была прекращена. По свидетельству доктора исторических наук А.Н.Колесника, Фалин восстанавливал поименные списки погибших в польских концлагерях красноармейцев еще с 1988 года, но, по словам самого В.М.Фалина, после того, как в августе 1991 года в его кабинет ворвались "бунтовщики", собранные им списки, все тома, пропали. А тот сотрудник, который работал по их составлению, был убит.

Тем не менее, проблема гибели военнопленных уже привлекла к себе внимание историков, политиков, журналистов и государственных деятелей Российской Федерации и других республик бывшего Советского Союза. То обстоятельство, что это случилось в момент снятия покрова секретности с трагедии Катыни, Медного, Старобельска и других мест расстрела поляков, "придало этому естественному шагу отечественных исследователей видимость контрпропагандистской акции, или, как ее стали называть, "анти-Катыни".

Появившиеся в печати факты и материалы, стали, по мнению ряда исследователей и ученых, свидетельством того, что польские военные власти, нарушив международные правовые акты, регламентирующие условия содержания военнопленных, причинили российской стороне огромный моральный и материальный ущерб, который еще предстоит оценить. В связи с этим Генеральная прокуратура Российской Федерации обратилась в 1998 году в соответствующие госорганы Республики Польша с просьбой о возбуждении уголовного дела по факту гибели 83.500 пленных красноармейцев в 1919-1921 гг.

В ответ на это обращение генеральный прокурор Польши и министр юстиции Ханна Сухоцкая в категорической форме заявила, что "...следствия по делу о, якобы, истреблении пленных большевиков в войне 1919-1920 гг., которого требует от Польши Генеральный прокурор России, не будет". Отказ Х. Сухоцкая обосновала тем, что польскими историками "достоверно установлена" смерть 16-18 тыс. военнопленных по причине "общих послевоенных условий", о существовании в Польше "лагерей смерти" и "истреблении" не может быть и речи, поскольку "никаких специальных действий, направленных на истребление пленных, не проводилось". Для того, чтобы "окончательно закрыть" вопрос о гибели красноармейцев генпрокуратура Польши предложила создать совместную польско-российскую группу ученых для "...обследования архивов, изучения всех документов по этому делу и подготовки соответствующей публикации".

Таким образом, польская сторона квалифицировала просьбу российской стороны как неправомерную и отказалась ее принять, хотя сам факт массовой гибели советских военнопленных в польских лагерях генеральной прокуратурой Польши был признан. В ноябре 2000 года, накануне визита в Варшаву российского министра иностранных дел И.С.Иванова польские СМИ в числе предполагаемых тем польско-российских переговоров назвали и проблему гибели военнопленных красноармейцев, актуализированной благодаря публикациям кемеровского губернатора А.Тулеева в "Независимой газете".

В том же году была создана российская комиссия по расследованию судьбы красноармейцев, взятых в польский плен в 1920 году, с участием представителей Министерства обороны, МИД, ФСБ и архивной службы Российской Федерации. В 2004 году на основе двустороннего соглашения от 4 декабря 2000 года была предпринята первая совместная попытка историков двух стран найти истину на основе детального изучения архивов - прежде всего, польских, так как события происходили преимущественно на польской территории.

Результатом совместной работы стало издание объемного польско-российского сборника документов и материалов "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг.", позволяющих уяснить обстоятельства гибели красноармейцев. Рецензию на сборник подготовил астроном Алексей Памятных - кавалер польского Креста Заслуги (награжден 4.04.2011 года президентом Польши Б.Коморовским "за особые заслуги по распространению правды о Катыни").

В настоящее время польские историки пытаются представить сборник документов и материалов "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг." в качестве своеобразной "индульгенции" для Польши в вопросе о гибели десятков тысяч советских военнопленных в польских концентрационных лагерях. Утверждается, что "достигнутое согласие исследователей в отношении количества умерших в польском плену красноармейцев... закрывает возможность политических спекуляций на теме, проблема переходит в разряд чисто исторических...".

Однако это не соответствует истине. Говорить о том, что согласие российских и польских составителей сборника "в отношении количества красноармейцев, умерших в польских лагерях от эпидемий, голода и тяжелых условий содержания" достигнуто, несколько преждевременно.

Во-первых, по ряду аспектов мнения исследователей двух стран серьезно разошлись, вследствие чего результаты были изданы общим сборником, но с разными предисловиями в Польше и России. 13 февраля 2006 года, после телефонного разговора координатора международного проекта "Правда о Катыни" историка С.Э.Стрыгина с одним из составителей сборника, российским историком Н.Е.Елисеевой, выяснилось, что "в ходе работы над сборником в польских архивах было выявлено существенно больше официальных документов о внесудебных расстрелах польскими военнослужащими военнопленных советских красноармейцев. Однако непосредственно в сам сборник были включены лишь три из них. С остальных выявленных документов о расстрелах были сняты копии, которые в настоящее время хранятся в Российском государственном военном архиве. В ходе подготовки издания возникли очень серьезные противоречия в позиции польской и российской стороны. (По образному выражению Н.Е.Елисеевой "...дело доходило до рукопашной"). В конечном итоге эти разногласия устранить не удалось и пришлось делать два принципиально разных предисловия к сборнику - от российской и от польской стороны, что для подобных совместных изданий является уникальным фактом".

Во-вторых, между польскими участниками группы составителей сборника и российским историком Г.Ф.Матвеевым сохранились большие расхождения по вопросу о количестве пленных красноармейцев. Согласно расчётам Матвеева, неясной осталась судьба не менее чем 9-11 тысяч пленных, которые не умерли в лагерях, но и не вернулись в Россию. В целом Матвеев фактически указал на неопределенность судьбы около 50 тысяч человек из-за: занижения польскими историками числа пленных красноармейцев, а вместе с тем и числа погибших пленных; расхождения данных из польских и российских документов; случаев расстрела польскими военными пленных красноармейцев на месте, без отправления их в лагеря для военнопленных; неполноты польского учета гибели военнопленных; сомнительности данных из польских документов времен войны.

В-третьих, второй том документов и материалов по проблеме гибели узников польских концлагерей, который должен был выйти вскоре после первого, не издан до сих пор. А "тот, который был опубликован, лежит забытый в Главной дирекции государственных архивов и Федеральном архивном агентстве России. И никто не торопится доставать эти документы с полки".

В-четвертых, по мнению некоторых российских исследователей, "несмотря на то, что сборник "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг." составлялся при доминирующем мнении польских историков, большинство его документов и материалов свидетельствуют о таком целенаправленном диком варварстве и бесчеловечном отношении к советским военнопленным, что о переходе этой проблемы в "разряд чисто исторических" не может быть и речи! Более того, размещенные в сборнике документы неопровержимо свидетельствуют о том, что в отношении военнопленных советских красноармейцев, прежде всего, этнических русских и евреев, польские власти проводили политику истребления голодом и холодом, розгой и пулей", т.е. "свидетельствуют о таком целенаправленном диком варварстве и бесчеловечном отношении к советским военнопленным, что подобное следует квалифицировать, как военные преступления, убийства и жестокое обращение с военнопленными с элементами геноцида".

В-пятых, несмотря на проведенное советско-польское исследование и имеющиеся по проблематике публикации, состояние документальной базы по этому вопросу по-прежнему таково, что какие-либо точные данные о количестве погибших красноармейцев просто отсутствуют. (Не хочется верить, что польская сторона их тоже "потеряла", как это было сделано с документами о катынских событиях, полученными якобы из российских архивов в 1992 году, после того, как появились публикации о том, что данные материалы - изготовленные в годы "перестройки" фальшивки).

Тезисно ситуация с гибелью красноармейцев выглядит следующим образом. В результате начатой Польшей в 1919 году против Советской России войны, польской армией было захвачено свыше 150 тыс. красноармейцев. Всего, в совокупности с политическими заключенными и интернированными гражданскими лицами, в польском плену и концлагерях оказалось более 200 тысяч красноармейцев, гражданских лиц, белогвардейцев, бойцов антибольшевистских и националистических (украинских и белорусских) формирований.

В польском плену в 1919-1922 гг. красноармейцы уничтожались следующими основными способами: 1) Массовыми убийствами и расстрелами. В основном до заключения в концлагеря их: а) уничтожали во внесудебном порядке, оставляя ранеными на поле боя без оказания медицинской помощи и создавая гибельные условия транспортировки в места заключения; б) казнили по приговорам различных судов и трибуналов; в) расстреливали при подавлении неподчинения.

2) Созданием невыносимых условий. В основном в самих концлагерях с помощью: а) издевательств и избиений, б) голода и истощения, в) холода и болезней.

Вторая Речь Посполитая создала огромный "архипелаг" из десятков концентрационных лагерей, станций, тюрем и крепостных казематов. Он раскинулся на территории Польши, Белоруссии, Украины и Литвы, и включал в себя не только десятки концентрационных лагерей, в том числе открыто именовавшиеся в тогдашней европейской прессе "лагерями смерти", и т.н. лагеря интернированных, в качестве которых польские власти использовали в основном концлагеря, построенные немцами и австрийцами в период первой мировой войны, такие как Стшалково, Шиптюрно, Ланьцут, Тухоль, но и тюрьмы, сортировочные концентрационные станции, пункты сосредоточения и различные военные объекты вроде Модлина и Брестской крепости, где было сразу четыре концлагеря.

Острова и островки архипелага располагались, в том числе, в польских белорусских, украинских и литовских городах и весях и назывались: Пикулице, Коростень, Житомир, Александров, Луков, Остров-Ломжинский, Ромбертов, Здунская Воля, Торунь, Дорогуск, Плоцк, Радом, Пшемысл, Львов, Фридриховка, Звягель, Домбе, Демблин, Петроков, Вадовицы, Белосток, Барановичи, Молодечино, Вильно, Пинск, Ружаны, Бобруйск, Гродно, Лунинец, Волковысск, Минск, Пулавы, Повонзки, Ровно, Стрый, Ковель... Сюда же следует отнести т.н. рабочие команды, работавшие в округе и у окрестных помещиков, формировавшиеся из узников, смертность среди которых временами превышала 75%. Наиболее смертоносными для узников были концлагеря, расположенные на территории Польши - Стшалково и Тухоль.

В начале 1920-х годов польские власти пытались отвлечь внимание мировой общественности от массовой гибели советских военнопленных из-за бесчеловечного обращения, переключив внимание на содержание польских военнопленных в советском плену. Однако сравнение оказалось очень выгодным для советской стороны. Несмотря на намного более тяжелые условия - гражданскую войну, иностранную интервенцию, разруху, голод, массовые эпидемии, отсутствие средств, - польские военнопленные в России находились в гораздо более комфортных для выживания условиях. К тому же их содержание курировали родственники высокопоставленных большевиков-поляков вроде Ф.Дзержинского.

Сегодня польская сторона признает факт массовой гибели заключенных польских концентрационных лагерей. Однако стремится преуменьшить цифру, отражающую реальное количество погибших в плену. Это осуществляется, в том числе, и с помощью смысловой подмены.

Во-первых, численность взятых в плен красноармейцев существенно занижается, с целью уменьшения итогового количества погибших. Во-вторых, при подсчете погибших пленных речь идет только об умерших во время заключения. Таким образом не учитывается около 40% военнопленных, погибших до заключения в концлагеря - непосредственно на поле боя либо во время транспортировки в концлагеря (и из них - обратно на родину). В-третьих, речь идет только о гибели красноармейцев, благодаря чему за пределами внимания оказываются умершие в неволе белогвардейцы, бойцы антибольшевистских и националистических формирований и члены их семей, а также политические заключенные и интернированные гражданские лица (сторонники советской власти и беженцы с востока).

В целом польский плен и интернирование унесли жизни более чем 50 тыс. жизней русских, украинских и белорусских узников: около 10-12 тыс. красноармейцев погибли до заключения в концлагеря, порядка 40-44 тыс. в местах заключения (примерно 30-32 тыс. красноармейцев плюс 10-12 тыс. гражданских лиц и бойцов антибольшевистских и националистических формирований).

Гибель десятков тысяч русских узников и гибель поляков в Катыни - это две разные проблемы, не связанные между собой (за исключением того, что речь в обоих случаях идет о гибели людей). Массовая гибель советских военнопленных не является табу в современной Польше. Ее просто пытаются подать так, чтобы не дискредитировать польскую сторону.

В России, Белоруссии и на Украине тема Катыни массово распропагандирована еще с позднесоветских времен, а о гибели десятков тысяч соотечественников в польских концлагерях почти ничего не известно. Сегодня основная, общая проблема исследований Катыни и "анти-Катыни" заключается в том, что русские историки ищут истину, а польские - выгоду для своей страны.

Поскольку замалчивание проблем явно не способствует их решению, хотелось бы призвать не только ученых-историков и русскоязычных астрономов, награжденных польскими крестами "за Катынь", но и правоведов Польши и России провести совместное полное и объективное расследование по вопросу о судьбе "исчезнувших" в польском плену десятков тысяч красноармейцев. Бесспорно, польская сторона имеет полное право на расследование всех обстоятельств гибели своих сограждан в Катыни. Но и ее восточные соседи имеют точно такое же право на расследование обстоятельств гибели красноармейцев в польском плену. И на составление, точнее, восстановление уже имевшихся к началу 1990-х гг. списков погибших в польских концлагерях соотечественников. Запустить данный процесс можно возобновив работу совместной комиссии ученых, которая формально никем не распускалась. Причем включив в нее, помимо российских и польских историков и правоведов, представителей белорусской и украинской сторон. Также заслуживают пристального внимания предложения российских блоггеров о введении официальной даты поминовения бойцов Красной армии, погибших в польском плену в 1919-1922 годах и кемеровского губернатора Амана Тулеева - о создании российского Института национальной памяти, который займется расследованиями преступлений, совершенных, в том числе и на чужбине, против советских и российских граждан.

Untoilerant Отправлено 29 Март 2012 - 19:02
От польского Ходеля до Монте Кассино.
(Первая часть) Похождения бравого солдата Кароля
Это короткий рассказ о долгом путешествии домой моего отца Кароля Ястржебского во время Второй Мировой войны.

Эта история началась в маленьком городке Ходель на востоке Польши, где жила моя семья, состоящая из моих родителей, моего брата и меня.
15 августа 1939 года, когда угроза надвигающейся войны стала очевидной, моего отца призвали в польскую армию в Люблине в 50 километрах от дома. Когда первого сентября немцы перешли границу, его дивизия готовилась отправится на линию фронта, но третьего сентября ему разрешили всего на один день вернуться домой, попрощаться с нами.

Хотя мне тогда было всего шесть лет, я отчётливо помню, как крепко держал руку отца на автобусной остановке. Я не хотел, чтобы он уходил. Мой отец уверил меня, что война скоро закончится, и мы снова будем вместе. Он попросил помогать матери и присматривать за двухлетним братом. Я горячо любил своего отца, и, когда автобус пришёл, долго целовал его и прощался. Мы махали руками, пока автобус не скрылся из вида.

Дни сменялись месяцами, а мы не получали ни одной вести об отце. Месяцы сменялись годами, а о нём по-прежнему ничего не было известно, но мы не теряли надежды, что он всё ещё где-то жив.

Первую записку мы получили весной сорок второго. В ней говорилось: «Я здоров и чувствую себя, как…» тут он упомянул имя нашего местного нищего. Мы поняли намёк. Снова наступила тишина. Он боялся подвергнуть нас опасности депортации.
Его долгое путешествие началось 17 сентября 1939 года, когда русская армия перешла восточную границу Польши и захватила территорию. Все польские солдаты, отступившие на восток от немецких атак, внезапно обнаружили себя под русской оккупацией. Их поезд окружили русские, приказали высадиться, разоружиться и сдать личное имущество, а потом отправили пешком в центр Дубно. Они маршировали весь день и всю ночь без пищи и воды под конвоем и оскорблениями русских солдат.
Мой отец говорил, что русским приказали не разглашать никакой информации. Поляки были взволнованы и озадачены.

После нескольких часов отдыха их снова погнали вперёд в военный городок, который принадлежал польской армии, пока его не захватили русские. Отец вспоминал, что пока они там находились, их просили указать на польских офицеров. Натолкнувшись на отказ сотрудничать со стороны солдат, русские определили офицеров по гладким рукам. Русские коммунисты ненавидели польскую интеллигенцию и хотели поскорее от них избавиться.

26 сентября 1939 года солдатам приказали грузиться в вагоны для перевозки скота. Куда они поедут, им не сказали. Когда стало понятно, что поезд едет дальше на восток, их надежда вернуться домой снова угасла. Казалось, из путешествие никогда не кончится, пока однажды поезд не остановился в Новгороде. Около пятнадцати тысяч польских солдат оказались в самом центре «нигде».
Пока они находились в пересыльном лагере в Новгороде, их заставляли работать на строительстве и обслуживании местных дорог. Мой отец встретился там со своим другом паном Флисински. Условия жизни были ужасающими. В бараках холодно, ни подушек, ни отопления, солдаты укрывались собственными шинелями. «Ежедневное меню» состояло из неизменного горячего бульона с тонким ломтиком хлеба. В этой «жизни в неизвестности» их охватило безразличие. Но… у русских появились новые планы относительно их.

Из Новгорода их на поезде перевезли в Запорожье – большой индустриальный город в центральной России хорошо известный своим металлургическим производством, где требовалось много дармовой рабочей силы.

Каждому солдату выдали круглый металлический диск с личным номером и книжечку для записи объёма выполненных работ. Хоть им и приказали держать их всегда при себе, солдаты не подчинились, вместо этого диски сцепили проволокой и повесили на гвоздь на стене в каждом бараке, а книжки пустили на самокрутки. С этого момента они официально стали считаться военнопленными.

Они снова жили в бараках, но на сей раз по 350 человек в каждом с двухъярусными нарами по четыре вверху и по пять внизу. Паёк из горячего бульона и тонкого куска хлеба выдавался в соответствии с объёмом ежедневно выполненной работы. Лагерь был огорожен и охранялся русскими солдатами. Бежать не имело смысла, так как им не помог бы ни один русский, а тех, кто пробовал, быстро ловили и отправляли в переполненный «штрафной барак»

Когда однажды охрана была заменена на охранников из секретной службы, весь лагерь объявил забастовку. Они не захотели, чтобы их считали политзаключёнными. Они были солдатами и желали сохранить статус военнопленных. Тех, кто не вышел на работы перевели в «штрафные бараки» по 600 человек на барак с трёх- четырехъярусными нарами. Кое-где солдаты спали на полу под лежанками. Те, кого принуждали к работе, саботировали свои обязанности, меняя рабочие места. Так продолжалось до тех пор, пока охрану из секретной службы не заменили. Однако они постепенно один за другим вернулись.

В мае 1940 их снова перевезли. Бухгалтера со металлургического завода пришли в лагерь выплатить последнюю заработную плату и кроме: «вы отправитесь охотиться на белых медведей» и «жить там можно, но и только», - ничего больше не сказали полякам.

Через несколько дней они снова были в поезде.

Прошло ещё несколько дней путешествия, и мой отец со своими товарищами по заключению прибыл в пересыльный лагерь в Котласе. Два дня спустя их погрузили на баржи.

Мой отец никогда не забудет этой поездки. Солдат набили, как сардин, по 1600 человек на борт, там едва хватало места, чтобы стоять. Света не было, а на палубу их не выпускали. В первый день им выдали солёную селёдку и хлеб без воды. На следующий день то ли кипячёную води, то ли очень горячий жидкий суп с куском хлеба.

Через четыре дня они прибыли в Нянду в Коми в лагерь военнопленных в самом центре дремучего северного леса в Западной Сибири в четырёхстах километрах от Котласа. Главной целью их присутствия там было строительство 1200-километровой железной дороги от Котласа до Воркуты.

Лагерь моего отца не был единственным в округе. Были и другие, заполненные польскими солдатами, цыганами, гражданскими поляками и евреями, иногда целыми семьями.

Хотя лето было тёплым, ночью холодало. Спали в палатках или землянках вырытых глубоко в земле и накрытых брёвнами из леса. Зимой температура падала до –50, снега выпадало столько, что едва можно было передвигаться пешком. Многие заключенные получили обморожения, а многие умерли от воспаления лёгких. Жизнь превратилась в ежедневную борьбу за выживание.

Русские хотели закончить дорогу до октября 1940, но при таком количестве слабых и больных заключённых, это задача была невыполнимой.

Когда в июне 1941 Германия объявила войну России, польское правительство в Лондоне подписало с коммунистическим правительством России договор о ненападении на условиях амнистии и освобождения из трудовых лагерей всех польских солдат и членов их семей

В августе сорок первого всех солдат из лагеря моего отца освободили и отправили по построенной ими железной дороге в Талицу, а оттуда в Татищево, где была база вновь формируемой пятой пехотной дивизии польской армии. Самым запоминающимся моментом из тех времён для моего отца стала речь генерала Андерса. Он снова обратился к ним «солдаты» и сказал: «… пришло время вновь сформировать польскую армию» и «.. что на время им необходимо забыть о несправедливости и перенесённых страданиях, потому что главной целью сейчас должна стать борьба за свободу Польши, сколько бы времени это не заняло»

Мой отец говорил, что надежда однажды вернуться домой сохранила жизнь ему и остальным. Генерал Андерс приказал ждать в Татищево до тех пор, пока не прибудут остальные польские солдаты из других трудовых лагерей Сибири.
Когда пришла зима, они сложили в центре каждой палатки кирпичные очаги, чтобы согреваться, но до леса было восемь километров, поэтому они воровали дерево с любых построек и заборов, когда русские не видели. В неудачные времена все, даже офицеры, ходили пешком в лес за дровами. Когда в декабре сорок первого температура опустилась до –40 всех ослабленных и больных отправили в госпиталь в Ташкенте.

Пайки немного изменились. Порция хлеба стала больше, чем в русских лагерях, а в фасолевом супе появились кусочки мяса. Но самое замечательное – каждый получил по маленькому кусочку сахара – исключительная роскошь.
В январе 1942 задули холодные ветра, и температура опустилась до –50, что заставило их снова переехать. Теперь поезд вёз их ещё ближе навстречу свободе через Казахстан на юг в Узбекистан. По дороге они останавливались на небольших станциях подобрать гражданских поляков, которые самостоятельно шли из Сибири в Иран и Ирак.

Моего отца поразил их внешний вид. Они были в удручающем состоянии. Многие умерли в поезде. Тела оставляли на следующих станциях, где их хоронили русские в неизвестных местах. Родители оставляли тела детей, а дети тела родителей, зная, что больше никогда не вернуться сюда. Отец рассказывал, что самым ужасным в трагедии, свидетелем которой он был, было то, что выжив в сибирских трудовых лагерях, эти люди умирали по дороге к дому.

В феврале сорок второго они прибыли в Джелалабад – станцию в Узбекистане. Всех гражданских и заболевших солдат оставили здесь восстанавливать силы, а остальных отправили в Сурак. Тёплый воздух бальзамом пролился на их тела.
Здесь они оставались до августа сорок второго и ждали дальнейших распоряжений из штаба польской армии. Долгое ожидание начало беспокоить, они хотели воевать где угодно, лишь бы оказаться поближе к дому. Когда пришёл приказ об эвакуации, они были к этому более чем готовы.

Все солдаты под командованием генерала Боруты-Спиеловича (Boruta-Spielowicz) и их ближайшие родственники несколько недель сначала на поезде, а потом на корабле добирались до небольшого городка Пехлеви в Иране.

Первое что вспоминал мой отец о Пехлеви – много еды и никаких очередей. Из-за перемены климата многие поляки страдали от поноса, жёлтой лихорадки, было даже несколько случаев тифа. Это вызвало необходимость объявить карантин. Старую одежду сожгли, а британская армия выделила им новую летнюю униформу. Отец вспоминал, что он тоже страдал от высокой температуры и мог есть только мороженное.

В сентябре 1942 года по приказу британского начальника штаба польскую армию отправили в иракский Ханакин охранять нефтяные поля и приступать к обычным воинским тренировкам. Однако, при температуре +50, это было нелёгкой задачей. Они начинали с самого раннего утра, и отдыхали весь остальной день.

Источникт http://www.bbc.co.uk/history/ww2peopleswar/stories/25/a7210225.shtml

Продолжение следует

stanys Шляхтич c Mapca Проживает:Szczecin, Polska Отправлено 05 Апрель 2012 - 21:45
Польская дорога к свободе
Очень часто в Усадьбе говорим о разных событиях новейшей истории Польши, которые в итоге сопротивления общества привели в 1989 к мирному отстранению польских коммунистов от власти. В таких случаях я коротко перечислял камни преткновения 1956.1968, 1970, 1946, 1980, 1989. Сегодня решил, что нужно более широко рассказать, что такое в эти года случилось и почему эти события так важны для сегодняшнего дня Польши. У нас так принято, что важные события называем месяцем и годом когда это произошло. Даже начало ВМB мы часто коротко называем "Сентябрь1939". Первая статья будет озаглавлена "Познанский Июнь 1956". Тексты разработано на основе польских источников.
Вот перечень титулов этих текстов:

Познанский Июнь 1956
Первая в ПНР генеральная забастовка и уличные демонстрации случились в конце июня 1956 в Познани и были жестоко с кровопролитием подавленны армией и милицией. Однако, пропаганда ПНР это недооценивала и называла их "июньскими случаями" либо умалчивала. Сейчас часть историков и комбатантов определяет случившееся, как "познанский бунт", "переворот", а также "познанское восстание".

Март 1968
Политический кризис возникший после студенческих демонстраций, в т.ч. в Варшаве, Гданьске, Кракове и Познани, жестоко подавленных отрядами Гражданской Милиции и Добровольными Резервами Гражданской Милиции - так называемым рабочим активом.

Декабрь 1970
Иначе называемые: декабрьские события, декабрьский переворот, декабрьские происшествия, резня на Побережье - бунт рабочих в Польше 14-22 декабря 1970 года (демонстрации, протесты, забастовки, митинги, беспорядки) главное в Гдыни, Гданьске, Щецине и Эльблонге, кровопролитно сдавленные коммунистической милицией и войском.

Июнь 1976
Так называют волны забастовок и протестов, которые имели место в ПНР в конце июня 1976 г., после объявления правительством Петра Ярошевича введения резких повышений государственных цен на некоторые потребительские товары, а особенно на продовольствие.

Август 1980
Один из нескольких месяцев, которые оттиснули наибольшее клеймо на истории Польши. Вошел в историю по поводу забастовок на Побережье, законченных заключением четырех августовских договоренностей между независимыми профсоюзами а правительством. В результате чего коммунистические власти согласились на легальную деятельность первого в социалистическом лагере Независимого Самоуправляющего Профсоюза " Солидарность".
---------------------------------------
#11 Neznayka_I Отправлено 06 Апрель 2012 - 01:10
Вообще-то у Польши после "освобождения" всё хорошо. Так пишут в журнале издания МГИМО (У) МИД РФ http://www.mirec.ru/old/index.php%3Foption=com_content&task=view&id=206.html

Цитата :: ... В период с 1 мая 2005 г. по 28 февраля 2011 г. из фондов ЕС Польше было выделено 49,8 млрд. евро. В анализируемом периоде Польша внесла в бюджет ЕС 20,4 млрд. евро. ... Открытие трудового рынка ЕС (за исключением рынков таких стран как Германия, Австрия и Дания) привело к значительному увеличению трансфертов денежных средств от польских трудовых мигрантов. В 2004-2010 их величина составила 28,7 млрд. евро. Только в 2010 г. польские граждане, трудящиеся в ЕС, перевели в Польшу более 4,2 млрд. евро.
В совокупности денежные суммы, полученные из бюджета ЕС и трансферты трудовых мигрантов в 2004-2010, составили 75,8 млрд. евро.
...

В связи с этим у меня вопрос: были ли в Польше забастовки в период с 2004-го по 2012? А если были, то когда их начнут рассматривать как "дорогу к свободе", уже в том момент, когда сравняются сумма средств полученных из и внесённых в фонды ЕС, или когда трансферты от польских мигрантов начнут поступать не в евро, а в юанях и рупиях?

stanys Шляхтич c Mapca Проживает: Szczecin, Polska Отправлено 06 Апрель 2012 - 10:12
Познанский Июнь 1956
Первая в ПНР генеральная забастовка и уличные демонстрации случились в конце июня 1956 в Познани и были жестко с кровоппролитием подавленны армией и милицией. Однако, пропаганда ПНР это недооценивала и называла это "июньскими случаями" либо умaлчивала, сейчас часть историков и комбатантов определяет случившееся, как познанский бунт, переворот, а также познанское восстание.
Забастовка вспыхнула утром 28 июня в Металлургических предприятиях Х. Цегелски Познань - ХЦП (в 1949-1956 гг. носящих название Предприятия им. Иосифа Сталина Познань) и переродилась в спонтанный протест рабочих и жителей всдего города против тоталитарной власти. Подавленная насчитывающими свыше 10 тыс. солдат отрядами Народного войска польского (НВП) и Корпуса Внутренней Безопасности под командованием генерала Станислава Поплавского, бывшего генерала Красной Армии.

Забастовка и уличные столкновения. Причины
Городом, где общественный конфликт принял форму забастовки, а позже уличных беспорядков, был Познань - большой промышленный центр Польши. Недовольство, которое возникло там, нарастало уже с осени 1955 г. Коллектив самого большого познанского предприятия, то есть Цегелского (Хиполит Цегелски Познань - ХЦП) имел претензии в деле неправильных налогов за период трех последних лет, налога от зарплат от более зарабатывающих передовиков труда и аккордовых работников, что лишило несколько тысяч работников свыше 11 млн злотых. Дирекция завода не была способна самостоятельно выполнить требования выдвинутые коллективом. Пробовали общаться с Министерством машиностроительной промышленности и Центральным комитетом Польской Обединенной Партии Рабочих (ПОПР). Высылали петиции, письма и делегации - не помогло.
В этой ситуации между 23 и 25 июня, некоторые предприятия ХЦП выбрали 17 делегатов из своих коллективов. К этой группе присоединилось 10 представителей дирекции, Заводского комитета ПОПР и Совета предприятия. Эта делегация 26 июня отправилась в Варшаву с целью представления требований рабочего коллектива ХЦП в Министерстве машиностроительной промышленности и Центральном совете профсоюзов. За дискуссиями, митингами, выборами делегатов, формированием списка требований в ХЦП следили с вниманием на других предприятиях Познани. Атмосфера была очень напряжена. В городе было много гостей из страны и заграницы в связи с проходящими Международными познанскими торгами. Рабочие ХЦП напряжено ожидали возвращения делегации.
Ночью с 26 на 27 июня делегация с ощущением победы вернулась в Познань. На следующий день утром, вслед за делегацией в предприятия Цегельского прибыл министр Машиностроительной промышленности и действуя в соответствии с решениями партийного руководства ПОПР , частично отошел от варшавских договоренностей с рабочими. Ситуация становилась напряженной, хоть вечером 27.06 ничего не предсказывало на то, что коллектив Цегелского начнёт забастовку. Правда, хотя часть варшавских договоренностей касающихся зарплат для аккордовых рабочих была министром подвергнута сомнению, переговоры однако длились и должны были продолжаться 28 июня. Беспокойство возникало и на других познанских предприятиях, где с 27.06 бастовали рабочие, которые в результате повышения плана производства потеряли в июне премию, составляющую 20-30% их заработков.

Демонстрация и борьба
28.06 в Познани начались протесты рабочих, которые проходили в двух этапах.
Первый этап длился с 6.00 до 10.30 часа. В то время рабочие организовали забастовку на самых больших предприятиях города. Потом вышли на улицы, формируя поход, который превратился из рабочей демонстрации в манифестацию общества, чего выражением был митинг не менее 100 тыс. жителей перед Президиумом городского национального совета. Рабочие добивались, чтобы власти отменили добавленные нормы работы, переоценили и подняли зарплаты. Это был мирный период манифестации, контролируемый рабочим активом, который пробовал разговаривать с представителями Воеводского Национального Совета, требовали приезда премьера Юзефа Цыранкевича.
Начав с 9 утра руководитель Воеводского Учреждения по делам Публичной Безопасности м-р Феликс Двояк вместе с первым воеводским секретарем ПОПР Стасякем нажимали на коменданта познанской офицерской школы броневых и механизированных войск, чтобы тот вывел танки против демонстрантов. Шеф Главного политического правления Войск Польских ген. Казимир Виташевски запретил использования войск в городе в этой фазе операции.
Решение об использовании отрядов войска приняло Политическое Бюро ЦК ПОПР, заседающее с утра. Вице-министр национальной обороны ген. Станислав Поплавски призвал специальную опергруппу, которая должна была наблюдать пацификацию города. В то же время шеф Генерального Штаба ген. Бордзиловски дал приказ коменданту познанской броневой школы использования оружия против провокаторов.
После 10 начался рост напряжения среди демонстрантов. Из захваченной патрульной машины по радио была получена информация об аресте рабочей делегации, которая находилась 26.06 в Варшаве. Демонстранты поделились на две группы. Большая группа направилась к тюрьме, вторглась в нее и выпустили на свободу 257 заключённых. Однако там не была найдена пропавшая делегаця рабочих потому, что поданная информация была сплетней. Часть демонстрантов начала уничтожать тюремные документы. Другие захватили здания прокуратуры и суда. Документы выбрасывали на улицу и жгли, а оборудование зданий было частично разгромлено. Захватили также огнестрельное оружие. Толпа, собранная перед зданием суда, не позволила пожарной команде тушить огонь. Беспорядки в районе тюрьмы, суда и прокуратуры длились до 12 часов. Другая группа тронулась к зданию Воеводского Учреждения Безопасности (УБ), к которому в это время прибыла опергруппа УБ. Около 10.40 из этого здания пбыли произведены первые выстрелы. Одна из групп отправилась на железнодорожный вокзал с целью приостановки движения поездов.
Пополудни власти направили в город регулярные военные подразделения, изначально 19 Броневую дивизию, позже еще 10 Броневую дивизию, а также 4 и 5 Дивизии пехоты. В итоге до пацификации города направлено 9983 солдат, 359 танков, 31 броневых пушек и 36 броне транспортеров. Силы те вели уличные бои с группами горожан, вооруженных 250 единицами оружия, в том числе и 1 ручным пулемётом, забранного из разбитых постов милиции и военных ВУЗов, а также бутылками с бензином. Демонстрантам удалось захватить два танки, из которых пробовали обстреливать здание Воеводского УБ. Эти танки потом были отбиты курсантами офицерской школы.
28 июня 1956 около 18.30 демонстранты освободили узников лагеря в Мровине (лагерь НКВД и УБ в т.ч. для польских политических узников существовал с 1945 года по 28 июня 1956 года).
Перестрелка в разных местах города Познани длилась до вечера 29 июня, а одиночные выстрелы - до 30 июня.
29 июня вечером в выступлении по радио премьер Юзеф Цыранкевич сказал:

Цитата :: "Каждый провокатор или безумец, который отважится поднести руку против народной власти, пусть будет уверен, что ему эту руку народная власть отрубит!".

В ходе боёв и пацификации города погибло, согласно тогдашним оценком, 70 гражданских лиц, а также 8 солдат (в том числе должностные лица УБ и милиции). По последним исследованиям НИП погибло 54 гражданских лиц. Около 600 лиц по обе стороны баррикад были раненны.
Обо всех этих драматических событиях вне Познани ничего не было известно потому, что город был изолирован от остальной страны. Тем временем в 10.00 утра собралось в Варшаве Политбюро ПОПР. Принято официальное сообщение, из которого можно было узнать, что виновниками происшествий в Познани была империалистическая

Цитата :: "агентура и реакционное подполье", которым "удалось спровоцировать уличные"

беспорядки. Политбюро приняло решение о направлению в Познань премьера Цыранкевича. Был там уже член Политбюро Эдвард Герек, который позже стал во главе комиссии, исследующей причины, ход и характер событий в Познани. Решено также было ввести в город войска, которыми на месте должен был командировать вице-министр обороны ген. Станислав Поплавски. В послеобеденное и вечернее время в Познань вошло свыше 10 000 солдат, 360 танков, автомобили, броневики и военные мотоциклы. Пацификация рабочих длилась до утра следующего дня.
Символом сопротивления против власти стал Ромэк Стшалковски, смертельная тринадцатилетняя жертва происшествий.

После событий
Аресты участников начались уже 28 июня, усилились в последующих днях, при этом милиция относилась к ним исключительно грубо. Всего арестовано около 250 лиц, в том числе 196 рабочих. Интенсивное следствие, связанное с избиением и издевательством подозреваемых, осуществляемое многочисленной группой следователей из Варшавы, должно было подтвердить тезис властей, что виновниками событий 28 июня были провокаторы из оппозиционных организаций и чужая агентура. Не удалось, однако, этого доказать. Защитой участников июньских событий, обвиняемых прокуратурой в покушении на коммунистический правопорядок занимался адвокат Станислав Хэймовски, который в суде обвинил государственные власти в беспорядках и смерти невинных жертв. Потом он, в более поздних годах, был подвергнут многочисленным репрессиям с лишением права выполнения профессии адвоката включительно.
Познанские события отразились эхом в стране и в мире. Выказало это экономическую слабость политической и хозяйственной системы, которую, силой ввёл ПОПР. Особенно это видно было в считающимся образцом хозяйственного успеха Познани и в центральной Польше. Происшествия были шоком для обеих сторон: одинаково для коммунистических властей, так и для усмиренных рабочих, которые согласно официальной пропаганде должны были быть "управляющим классом" страны.
События в Познани привели к ускорению процессов демократизации в государстве. Предложения, вытекающие из опытов Познанского Июня, сыграли большую роль в процессе созревания так называемых октябрьских изменений в государствах народных демократий Европы. Ускорили процесс политического созревания многих людей. Можно допустить, что благодаря познанским событиям "октябрьский переворот" в Польше имел бескровный характер, в противоположности напр. Венгрии, где Советская Армия подавила Венгерское восстание 1956 (23 октября - 11 ноября 1956) с кровопролитием.
Уже тогда появился меткий взгляд, что то, что случилось 28.06 в Познани, было революцией рабочих масс против существующей бюрократической системы, со всей ее политической, моральной и нравственной структурой. Это был для власти очень опасный тезис потому, что вел к низовому движению в интересах реформ общественно-политической системы. 1956 год был годом польского перелома в распределении сил между властью и обществом. Партия отказалась от части идеологической власти, ограничиваясь в защите политической системы, первым секретарем Центрального Комитета ПОПР был избран коммунист Владислав Гомулка, бывший сталинский узник. Эдвард Охаб, секретарь ЦК ПОПР – хотя и не допустил тогда военной интервенции СССР в Польши - был отодвинут от власти.
Допущено было возникновение некоторых элементов плюрализма в культуре, расширена свобода в науке, согласились на существование индивидуального/частного земледелия. Декретом Совета государства (31 декабря 1956 г.) расширена сфера полномочий Католического Костёла (28 октября освобожден из трехлетнего интернирования кардинал Стефан Вышинский). В последствии это привело это к тому, что в будущем большие общественные группы стремились артикулировать свои стремления.
Так называемые „достижения Октября” 1956 (политическая изменения в Польше) были однако проявлением только кратковременной оттепели во взаимоотношениях общества с режимом коммунистов, а в более поздних годах существования ПНР много раз доходило до общественных конфликтов. Но об этом будет в следующих статьях.
----------
Текст отредактировал vgrp.
----------------------------------------------------------------------
#2 IWH Отправлено 06 Апрель 2012 - 18:04

Цитата :: stanys (06 Апрель 2012 - 10:12) писал:
В итоге до пацификации города направлено 9983 солдат, 359 танков, 31 броневых пушек и 36 броне транспортеров.

Подумал бы головой, Станис. В войне 08.08.08 с российской стороны участвовали схожие силы, разве что танков было меньше раза в полтора. Так эти силы воевали против трех полнокровных бригад - 6000 профессиональных солдат и где-то 170 танков, а так же против двух бригад ополченцев - еще 2000-4000 тысячи вооруженных крестьян, тут сложно сказать сколько конкретно их было. И это была война с применением тяжелого вооружения, авиации, кассетных боеприпасов, ракетного оружия и прочих радостей. Такие силы не нужны для "пацификации небольшого города", они нужны для войны с тяжело-вооруженным противником.
Ну, допустим, это правда. Такие силы были задействованы. Но почему тогда так мало жертв? А главное, почему так мало арестованных? Неужели 10 000 солдат на танках не смогли поймать больше 250 человек в открытом противостоянии? Т.е. 40 солдат и полтора танка нужно чтобы поймать одного взбунтовавшегося рабочего?. Да не смеши меня. Раз уж будем считать эти цифры верными, то это означает, что не было противостояния армии и народа, иначе было бы на порядок хуже. У нас на этих митингах в Москве задерживают схожее число протестантов за хулиганство без всяких танков. Вынимают из фонтанов и снимают с машин, где те чечетку пляшут в пьяном виде. "Протест!" - а как же!
И кстати, кто-то же пустил тот слух об аресте представителей, после которого толпа пошла вразнос? Кто-то же руководил, разделяя толпу на группы, и раздавая им разные задачи - одни громить тюрьму, другие громить УБ, третьи блокировать ж/д. Ты как хочешь, но это не "стихийный протест", а спланированная акция. При стихийных протестах громят магазины и евреев.

http://www.novpol.ru/index.php?id=1628 Новая Польша №3 / 2012
АЛЕКСАНДР I И ПОЛЯКИ Миколай Гетка-Кениг
История мифа «воскресителя отечества»

Цитата :: Самодержец, властелин половины мира.
Сдвинул брови — мчатся вдаль тысячи кибиток;
Подписал — и слезы льют матери убитых;
Глянул — хлещет царский кнут, — что Хива, что Неман!
Царь, ты всемогущ, как бог, и жесток, как демон!

Приведенные строки из поэмы Адама Мицкевича «Редут Ордона» (пер. С.Кирсанова) — типичный пример изображения российских правителей в культуре польского романтизма, изображения, которое по-прежнему определяет облик династии Романовых в сознании современных поляков. Каждый выносит из школы образ царя-чудовища, земного воплощения дьявола, чуть ли не вурдалака, питающегося кровью бедных и невинных патриотов. Не будет преувеличением утверждение, что русский царь (как топос) по сей день остается одним из важнейших отрицательных героев польской культуры.

Тем не менее среди русских монархов, имевших случай вписать свое имя в польскую историю, мы находим фигуру, которую смело можно признать спорной, то есть не поддающейся прямо негативной оценке. Это Александр I, император российский в 1801-1825 гг., создатель Царства (по-польски — Королевства) Польского и его монарх с 1815 года. Характерная расплывчатость, с которой современные поляки (не только историки) подходят к его личности, представляет собой до известной степени наследие дилемм наших собственных предков, двести лет назад живших под скипетром «воскресителя отечества».

У источников взаимных связей
Кульминационный момент обожания Александра поляками приходится, понятное дело, на период «возрожденного Королевства». Следует, однако, помнить, что 1815 год не знаменовал первого соприкосновения обеих сторон. Уже задолго до того, как международное положение позволило вернуть имя Польши на карту Европы, имя русского императора оставалось тесно связанным с польским национально-освободительным движением.

Александр Павлович взошел на трон в результате трагической смерти своего отца в 1801 году. Дитя зрелого Просвещения, потрясенный и завороженный американской войной за независимость и французской революцией, он еще в бытность великим князем мечтал о фундаментальной реформе русского абсолютизма. Отнюдь не случайно воспитанием будущего государя руководил швейцарский гувернер Лагарп, энтузиаст республиканских идей и яростный враг деспотизма. Это он привил Александру искреннюю неприязнь к Наполеону Бонапарту, которого многие считали предателем революции и который ввел во Франции самодержавное правление в масштабах, неведомых даже «Королю-Солнцу».

Те же идеалы разделяли с молодым императором его ближайшие друзья. Александр подружился с ними еще много лет назад, когда пламенно жаждал братского окружения, чтобы избавиться от придворных интриг и конфликтов между бабкой-императрицей и отцом-цесаревичем. В кружок, насчитывавший несколько человек, входил и тридцатилетний князь Адам Ежи Чарторыйский, потомок полонизированного литовского рода, игравшего на протяжении всего XVIII века ключевую политическую роль в Речи Посполитой Обоих Народов. После разделов Польши родители Адама были вынуждены по приказу Екатерины II отослать сына к петербургскому двору, где ему предстояло вознестись до будущего сановника Российской империи. В этих обстоятельствах он и подружился с великим князем Александром, который после восшествия на престол вверил ему попечение над российской дипломатией.

Действия князя Чарторыйского на его посту стали ключевым событием в польско-русских отношениях эпохи после разделов. Уже в 1803 г. Чарторыйский представил свой первый антинаполеоновский проект, предусматривавший реорганизацию политической карты Европы. Краеугольным камнем этого плана было воскрешение Речи Посполитой под скипетром династии Романовых. С той поры и на протяжении дальнейших лет наполеоновских войн стремление препоручить Александру дело восстановления польско-литовского государства составляло цель не только Чарторыйского, но и других политиков родом из так называемых западных губерний, включенных в состав империи в результате разделов Польши. Император рассматривал эти планы с меньшим или большим энтузиазмом в зависимости от того, соответствовали ли они, по его мнению, интересам России. Главное препятствие составлял тот факт, что значительная часть территории бывшей Речи Посполитой находилась не только вне границ России, но вдобавок под управлением Пруссии и Австрии — главных союзников Александра в наполеоновских войнах. И в конечном итоге полякам не удалось склонить императора даже предоставить автономию Литве, хоть она и располагалась на его собственных землях.

«Воскреситель» в момент «воскрешения»
Перелом наступил в 1812-1815 гг., когда на развалинах наполеоновской империи Россия выросла в самую мощную державу на континенте. В этот момент создать государство для поляков с русским императором на троне было для Александра не только возможно, но и необходимо. Его собственные представления о послереволюционном мире прямо требовали такого шага. Новое польское государство не только удовлетворяло принципам дорогой императорскому сердцу христианской справедливости, но и позволяло Александру выступить в издавна желанной роли конституционного монарха.

Известие о создании Царства Польского было принято на берегах Вислы с эйфорией. Александра почти сразу провозгласили «воскресителем отечества» и «спасителем нации». Благодарность новому польскому монарху выражалась всячески: о нем слагали стихи и песнопения, совершали молебны за него, его имя давали новорожденным детям, обзаводились литографированными портретами благодетеля. Патриотическое воодушевление вызывало в памяти похожие сцены, происходившие в декабре 1806 г., после вступления Наполеона в освобожденную от пруссаков Варшаву. Однако тогда французы серьезно обманули возлагавшиеся на них надежды, учредив лишь скромное Герцогство Варшавское. Ныне поляки получили гораздо больше — с этой минуты имя Польши вернулось на карты, а на троне восседал не герцог, а их собственный король.

Прежде чем огласить свое решение, Александр отнюдь не был уверен, удастся ли ему снискать благосклонность «варшавских» поляков, до того пребывавших под иною властью. Поэтому князь Чарторыйский уже некоторое время вел сдержанную агитацию, противодействуя местной русофобии, которую разжигали в Герцогстве перед самой войной 1812 года. Благостную картину портила и долгая оккупация привислинских территорий царскими полками, преследовавшими наполеоновскую армию. Реквизиции и насильственный постой серьезно затрудняли жизнь всем жителям, от крестьян до вельможных господ. Можно, однако, предполагать, что даже без усилий Чарторыйского — кстати, не носивших такого уж широкого размаха — всеобщее ощущение счастья и благодарность Александру были бы отнюдь не меньше. Национально сознательным полякам с территории Герцогства важно было тогда только одно — независимость. Кто им ее обеспечивал, тот безоговорочно завоевывал их сердца. По жребию судьбы это выпало Александру.

Разумеется, с самого начала не было недостатка в недовольных. Одни настолько подпали под чары Наполеона, что всё еще не могли стряхнуть их с себя. Другие, даже более многочисленные, сетовали, что по территории Королевство меньше Герцогства и уж тем более ему далеко до Речи Посполитой. Многие с подозрением смотрели на некоторые решения Александра. Ему ставили в упрек хотя бы герб нового государства, едва ли не тождественный имперскому. Эти проявления неудовольствия и сомнений блекли, однако, на фоне всеобщего ощущения счастья: вновь есть Польша, и вновь Королевство, с конституцией, ссылающейся на Правительственный закон от 3 мая 1791 года. А всё остальное — мелочи, не имевшие тогда особого значения.

Десятилетие александровского мифа
Трудности, которым со временем предстояло порвать узы, связывавшие поляков с династией Романовых, начались уже в первый период существования Царства Польского. Многих возмущало поведение брата императора, великого князя Константина, который, командуя армией, зачастую словесно и физически измывался над подчиненными. С самого начала плохо выглядел в глазах публики и Николай Новосильцов, чрезвычайный царский эмиссар, занимавшийся главным образом надзором и слежкой за обществом. Неблагосклонно смотрели там и на серию отставок заслуженных политиков времен Герцогства Варшавского, которых заменяли поляками, более тесно связанными с новым строем. В 1819 г. вопреки конституции была введена цензура. В 1821 г. ликвидировали (как и во всей Российской империи. — Ред.) любые тайные союзы, в том числе масонские ложи, игравшие до этого момента важную роль, оказывавшие огромное, порой решающее влияние на политическую и культурную сферу и числившие среди своих членов высших государственных сановников. Поляки замечали постепенное, но неуклонное укрепление правительства, непосредственно подчинявшегося Петербургу. Следствием глубокой привязанности общества к идеалам шляхетской демократии и к слабой центральной власти становилась всё более отрицательная оценка текущей ситуации.

Самодержавные реформы Александра в значительной степени вытекали из традиций царской власти. Невзирая на то, что император самолично дал полякам конституцию, он рассматривал ее скорее в категориях политического эксперимента, нежели навеки обязывающего и ограничительного документа. Сам царь быстро убедился, что примирение обеих систем власти: самодержавия и конституционной монархии — довольно трудная задача для одного человека. Помимо личных склонностей государя, на такое состояние дел неблагоприятно влияла и атмосфера, сложившаяся в европейской политике. Уже на Венском конгрессе либеральные и конституционные тенденции соперничали с реакционным неоабсолютизмом. Воспоминания о терроре якобинцев, а особенно — о войнах с Наполеоном привели к серьезной переоценке прежних взглядов на возвышенные цели просвещенных революционеров 1789 года. Уже одна возможность возвращения к кошмару последних лет вызывала серьезные опасения у монархов всей Европы. В результате везде обострялся контроль над подданными и проводилась политика грубой ликвидации любых проявлений сопротивления. Новые беспорядки в Италии и на Пиренейском полуострове беспокоили Александра, который даже в России столкнулся с таким испытанием, как бунт отборного гвардейского полка. Поэтому царь всё критичнее оценивал поведение поляков, у которых хватало смелости публично критиковать начинания правительства Царства Польского. Император верил, что только незыблемая центральная власть в состоянии спасти человечество от больших бед. Переломным оказался 1820 год, когда в Сейме открыто проявила себя либеральная оппозиция во главе с братьями Немоёвскими, требовавшая от правительства соблюдать конституцию. В ответ Александр на протяжении пяти лет подряд не созывал очередных заседаний Сейма, хотя сам же ранее установил норму, которая обязывала проводить их раз в два года.

Как это ни парадоксально, но прогрессирующее разочарование во взаимных отношениях не приводило к ослаблению мифа «воскресителя отечества». Бунт поляков против горькой действительности подсознательно вел к погружению в пучины фантазии. Их критика была направлена прежде всего на королевского наместника, министров, великого князя Константина, Новосильцова, только не на монарха. Нередко они, похоже, даже верили, что состояние дел, против которого они протестуют, вытекает из неведения Петербурга о действиях варшавских властей. Император, по крайней мере на уровне публичных высказываний поляков, оставался вне подозрений. Общество прекрасно отдавало себе отчет в том, что только Александру оно обязано фактом сегодняшнего существования Королевства. Стареющие политические верхи, помнившие времена Речи Посполитой, воспринимали царский дар как увенчание многолетней борьбы за независимость. Выступить против Александра означало бы признаться в жизненном поражении. На краю могилы они не хотели допустить и мысли, что их жизнь, с младых лет посвященная почти исключительно делу нации, оказалась бессмысленной.

Особым форумом для изъявления благодарности Александру за устроение Королевства были Сеймы 1818, 1820 и 1825 годов. Этим занимались как депутаты, близко связанные с правительством, так и скептики. Особенно подчеркивался факт великодушия российского повелителя, который простил недавних врагов и несмотря на участие Герцогства в войне 1812 г. одарил польский народ собственным государством с самим собою на троне. Многие выражали также гордость тем обстоятельством, что Польша пребывает в унии с самой крупной державой Европы. Это воспринималось как наилучшая гарантия безопасности. Александру воздавали честь и за восстановление извечных гражданских прав. На основании такого обращения к прошлому доказывался польский характер нынешней конституции и всего государства, а следовательно, и благие намерения императора-короля. С особым восторгом отождествляли Александра с Ягеллонами. Тем самим соотносили ныне действующий польско-российский союз с теми средневековыми узами, которые связывали Корону с Русью, входившей тогда в состав Великого Княжества Литовского. При этом не скрывали надежду на скорое объединение литовско-украинских губерний с Царством Польским, что туманно обещал сам Александр в 1815 году. Существующие границы многим казались прелюдией к восстановлению в будущем всей Речи Посполитой.

Новое поколение, новые представления, новые мифы
На первый взгляд, смерть Александра в 1825 г. мало что изменила в смысле отношения к его особе. Это в особенности показали варшавские траурные церемонии в честь почившего монарха, ставшие одной большой патриотической манифестацией — почестями, которые народ воздал делу «воскрешения» Польши. Вскоре начали думать об установке памятника, которого до сих пор не было. При жизни скромный император позволил только возвести в Варшаве храм (существующий доныне костел св. Александра), который подчеркивал Божественный источник его благодетельности. Однако теперь у поляков появилась особая потребность подчеркивать личные заслуги Александра — и не ради того, чтобы доказывать их наличие самим себе, но дабы внушить их новому монарху, Николаю I. Тот, как известно, с самого начала был склонен проявлять скорее суровость, чего поляки вовсе не хотели безропотно принимать. Поэтому они не стеснялись указывать новому монарху на старшего брата как на образец для подражания в отношениях с поляками. И всякий раз, когда ему напоминали об обязанностях, вытекающих из конституции, тут же автоматически ссылались на Александра. При этом предусмотрительно возводили текст конституции в ранг откровения, ни единой буквы которого нельзя было изменять ни под каким видом. Для поляков аргументом служила неразрывная связь между незыблемым существованием конституции и бытием Царства Польского, в котором им хотелось видеть возрожденную Польшу. Да, они сознавали, что Николая это может мало интересовать; поэтому в отношениях с ним особый упор делали на то, что такова была воля его усопшего брата.

Однако дни мифа Александра уже в тот период были сочтены, обстоятельства постоянно сгущались, всё громче звучал голос молодого поколения, проникнутого идеалами романтизма. Убежденная в абсолютной обоснованности своих чаяний, молодежь собиралась не довольствоваться свершениями родителей, а решительно идти стократ дальше. Их жизнь лишь начиналась, а продолжение борьбы за полную свободу они почитали ее смыслом. Разразившееся в 1830 г. восстание, которое подняла горстка юнкеров-подхорунжих, и парадоксальное нарушение конституции во имя ее защиты ознаменовало начало конца существовавшего положения. Естественным образом конституция вскоре после этого перестала быть хоть какой-то точкой опоры. Теперь поляки хотели уже новой Польши, без всяких уний или прямых внешних влияний. Официальное низложение династии Романовых с польского престола в январе 1831 г. было последним гвоздем в гроб Царства Польского. Вместе с этим «государством» похоронили и миф Александра-воскресителя.

На его месте выросли новые мифы: романтические, демонические, уже не апеллирующие к конкретной личности, а описывающие одно сложное существо, не ограниченное человеческой природой и длящееся в течение поколений, — царя-чудовище. В его основу легли образы двух полонофобов, душителей восстаний 1830 и 1863 гг., — Николая I и Александра II.

Со временем появились и первые исторические труды. Ученые начали размышлять над фактическими мотивами, стоявшими за решением Александра о создании Царства Польского, а также над его политикой в отношении поляков. Однако независимо от конкретных выводов, никто уже не намереваться признавать Царство Польское подлинным польским королевством, а его создателя — подлинным польским королем. Это, однако, не меняет того факта, что оценки личности Александра по сей день отличаются значительными расхождениями. Этот единственный случай открытого и искреннего дружелюбия поляков к российскому монарху эпохи разделов по-прежнему поражает и заставляет задумываться.

http://www.novpol.ru/index.php?id=1633 Новая Польша №3 / 2012
Гжегож Майхшак АНТИСОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ
Ни один из нескольких десятков документов, принятых в ходе первого Всепольского съезда делегатов «Солидарности», с одной стороны, не был с таким энтузиазмом встречен (прежде всего активистами профсоюза), а с другой — не подвергся столь острым нападкам пропагандистской машины и в ПНР, и в других «братских странах», как «Послание трудящимся Восточной Европы». Именно в связи с «Посланием» генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев заклеймил съезд как «антисоциалистический шабаш», а в «странах народной демократии» были организованы «стихийные» митинги рабочих с целью дезавуировать съезд «Солидарности». Заметим, что немногого не хватило, чтобы принятие документа (как минимум, в том виде, в каком он был принят) перечеркнул... обед, запаздывавший из-за затянувшихся прений.

Съезд
Первый съезд проходил в два этапа: 5-10 сентября и 26 сентября — 7 октября 1981 г. в гданьском зале «Оливия». Задачей съезда было избрать Всепольское правление, внести поправки в устав (перерыв в ходе съезда был вызван главным образом необходимостью утвердить эти поправки в регионах), а также выработать программу профсоюза. В Гданьск съехалось около 900 делегатов (по квоте 1 делегат от 10 тыс. членов) со всей страны, которые заседали в несколько хаотичной атмосфере, но в условиях стихийной и совершенно неконтролируемой демократии. Вот как это описывал несколькими годами позже Збигнев Ромашевский: «Я чувствовал себя, словно в 1918 г., в первом польском парламенте. Со всем грузом исторического опоздания, с отсутствием выработанной столетиями демократической культуры, политической культуры (...) когда все хотели высказаться после 40 лет молчания. И говорили самые разные вещи — мудрые и глупые, иногда людей несло. Интересным во всем этом было то, что в конце концов, когда доходило до голосования, здравый смысл побеждал».
В этой атмосфере не только были достигнуты основные цели съезда, но и принято свыше 70 документов. К важнейшим из них относятся программное постановление (особенно часть VI, «Самоуправляющаяся Речь Посполитая»), которое содержало картину демократизации политической системы и социализации экономики; «Послание к трудящимся Восточной Европы»; резолюция по вопросу защиты рабочего самоуправления. Самым знаменитым из этих документов стало упомянутое «Послание», в котором выражалась поддержка тем, кто борется за независимые профсоюзы в странах социалистического лагеря. Документ был поставлен на голосование в четвертый день работы первого этапа съезда, с энтузиазмом поддержан абсолютным большинством делегатов и тепло встречен гостями съезда. И одновременно взбесил государства так называемой народной демократии.

Как выковывалось «Послание»
Идея принадлежала Генрику Сицинскому, хирургу из Острова-Велькопольского неполных 32 лет, члену регионального правления «Солидарности» Южной Великопольши. «Этот замысел, — вспоминал Сицинский, — был результатом той атмосферы травли, той истерии, которую создавали средства массовой информации, действий властей. Это случилось как озарение. Не было никакой предварительной дискуссии. В разговоре со Сливой [секретарем регионального правления «Солидарности» Южной Великопольши] я сказал, что как раз в связи с тем, что вокруг нас происходит, не будет ли иметь смысл, чтобы съезд в первые же дни своей работы каким-либо образом обратился к другим трудящимся (...). Он мне предложил, чтобы я сам что-то такое написал (...). Я и написал — пожалуй что в двух предложениях. Это были очень общие слова, что съезд (...) не направлен против кого-либо, чьих-либо интересов, против народов или стран наших соседей. Там не было никаких противопоставлений «мы — вы» или «капитализм — социализм», потому что абсолютно не в этом было дело».
Подготовленный Сицинским текст был из нескольких проектов избран калишскими делегатами, чьей целью было обозначить присутствие их небольшого региона (13 представителей на съезде), и затем подвергся редактуре. Потом Богуслав Слива обратился к Ромашевскому, которого знал не только по «Солидарности», но и в связи с сотрудничеством в Комитете защиты рабочих, но Ромашевский не выказал особого энтузиазма, о чем спустя годы вспоминал так: «Знаешь, сказал я ему, так-то оно так, но я не уверен, что нужно какое-то заявление». И не он один. Например, несколько позже против выступил Яцек Куронь, которому вообще пришлось «сцепиться» (как вспоминал Ромашевский, они «на весь зал орали») со Сливой и Антонием Петкевичем (вице-председателем регионального правления «Солидарности» Южной Великопольши), которые нашли поддержку у гостя съезда Яна Литынского...
Окончательная версия «Послания» (подготовленная Литынским и Сливой), была подписана последним, а также Петкевичем, а затем передана в комиссию по решениям и предложениям как проект от региона Южная Великопольша. Председатель комиссии Тадеуш Матушек передал документ вместе с проектом другого послания («Народам, парламентам и правительствам мира») Генрику Вуецу, члену той же комиссии. Вуец попытался объединить оба текста, но, как сам вспоминал позже, «проект «Послания трудящимся Восточной Европы» превосходил другой четкостью, близостью адресата (географической и, если можно так сказать, близостью судеб), а также ясностью формулировок. Попытки «поженить» эти два текста не имели шансов, да и делегаты Калиша, выдвинувшие проект послания, не соглашались на смену адресата (например, на формулировку «правительствам и парламентам мира»), обратив внимание на то, что для съезда «Солидарности», представляющего трудящихся в Польше, естественно обратиться к трудящимся в других странах, особенно соседних». Так что Вуец отказался от попыток объединить два проекта, внес мелкие поправки в редакцию (в частности, добавил Албанию, которая не упоминалась в проекте «Послания») и после согласования поправок со Сливой и Петкевичем передал подготовленный проект председателю комиссии.
Матушик зачитал «Послание» и, поскольку оно было встречено аплодисментами делегатов, предложил, вопреки утвержденной процедуре, поставить проект на голосование вместе с проектом послания народам, парламентам и правительствам мира. Этому воспротивился Ежи Бузек — член президиума съезда, в тот день председательствовавший. Он сказал, что проект необходимо доработать, есть желающие высказаться по проекту, а кроме того... делегатам пора на обед. Под таким давлением Матушик дезавуировал свое предложение и предложил представить замечания в комиссию. «Послание» собирались поставить на голосование после обеденного перерыва. До обеда утвердили два стоявших на очереди решения, после чего Анджей Гвязда предложил всё же поставить проект «Послания» на голосование как не вызвавший возражений, а рассмотрение зачитанного вместе с ним второго, дискуссионного проекта отложить. Против выступил Владислав Шибович (регион Малопольша), призвав проявить заботу о членах профсоюза, а именно о женщинах, обслуживавших с утра до вечера столовую, которой пользовались делегаты. Однако предложение Гвязды поддержали другие (преимущественно представители Великопольского региона, от имени которого выступил Богдан Тишак), и в результате Бузек открыл голосование. «Послание» было принято подавляющим большинством голосов.
Автор первой монографии о «Солидарности» (написанной в 1982-1983 гг.) Ежи Хольцер писал: «Принятием «Послания» съезд преодолел определенный психологический барьер. В нескольких выступлениях прозвучало требование немедленных демократических выборов в Сейм». А британский историк Энтони Кемп-Велч вспоминал в 2010 г.: «Даже мы, наблюдатели, смотревшие заседание с балкона, аплодировали стоя. Для меня это был исключительный момент истории, когда во имя нравственных принципов были отброшены ограничения «холодной войны» и необходимость осуществления realpolitic, а народам-соседям была предложена программа солидарности».

Провокационный и опасный документ
10 сентября «Послание» рассматривало политбюро ЦК КПСС. Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев расценил его как провокационный и опасный документ, который может вызвать волнения в социалистических странах, «активизировать группки разного рода отщепенцев». Он предложил, чтобы коллективы крупных советских предприятий дали «Посланию» отпор. Предложение, разумеется, поддержали другие члены политбюро — Тихонов, Горбачев, Гришин.

Не удивительно, что в ближайшие дни начались резкие нападки на «Послание». «Стихийные» митинги осуждения были организованы не только в Советском Союзе, но также в Болгарии, Чехословакии и в Венгрии. Провели, кроме того, акцию отправки писем протеста в Польшу. К пропагандистской кампании, разумеется, подключилась пресса. Первый залп 11 сентября дала газета «Правда» (орган ЦК КПСС). Газета, изменив название «Послания» и, тем самым, его адресацию, писала: «Открыто провокационным, наглым по отношению к социалистическим странам является принятое в Гданьске так называемое «обращение к народам Восточной Европы», содержащее призыв к борьбе с социалистическим строем». И ставился вопрос: «От имени кого, собственно, принято сие воззвание?» Тут же следовал ответ: «Известно, что антисоциалистическое сборище в Гданьске, которое именуют «профсоюзным съездом», по существу явилось сходкой штатных работников аппарата «Солидарности», представителей контрреволюционных, антисоциалистических группировок КОС-КОР, так называемой «Конфедерации независимой Польши». Целый конгломерат контрреволюционеров различных мастей, включая агентов империалистических спецслужб, всех тех, кому ненавистны социализм, народная власть в Польше, ведут дело к подрыву основ польского социалистического государства, нарушению международных союзов ПНР, реставрации в конечном счете буржуазных порядков в Польше. Именно по их настоянию было принято это гнусное “обращение”». Очень резко обрушилась на «Послание» пресса Чехословакии (особенно «Руде право») и Венгрии.
Посольство Чехословакии в Варшаве заявило польскому МИДу официальный протест в связи с ходом съезда. А 11 сентября 1981 г. в телефонном разговоре со Станиславом Каней, первым секретарем ЦК ПОРП, Брежнев не замедлил изложить интерпретацию «Послания», которую следовало считать обязательной. Брежнев расценил его как попытку «Солидарности» навязать свои бунтарские замыслы соседним странам и вмешаться в их внутренние дела. «Этот документ содержит немного слов, но все они имеют одну цель. Его авторы хотели бы вызвать беспорядки в социалистических странах, активизировать группки разного рода отщепенцев», — заявил Брежнев. И добавил: «Не знаю, что вы собираетесь предпринять в связи с этим провокационным выпадом, но я полагаю необходимым дать ему достойный отпор».

«Безрассудная провокация по отношению к союзникам»
Власти ПНР поначалу восприняли «Послание» довольно спокойно. Во время заседания политбюро ЦК ПОРП 8 сентября непосредственно об этом документе высказался только Юзеф Чирек, который заявил: «Принятое съездом «Послание трудящимся Восточной Европы» — это качественное новшество в тактике «Солидарности». И это требует официальной реакции». Как следует из сохранившегося протокола заседания, ни один из членов политбюро не возвратился, однако, к этому вопросу. Мало того, Казимеж Барциковский заявил, что съезд «не внес ничего чрезвычайного в ситуацию, все проблемы были известны раньше, все они лежат на линии радикализации “Солидарности”».
Однако руководители ПНР очень быстро переменили мнение. Причина была очевидной — позиция Советского Союза. В номере за 11-13 сентября орган министерства обороны «Жолнеж вольности» сообщила об отрицательном отношении польского МИДа к посланию. 14 сентября эта газета, лидировавшая в пропагандистских нападках на «Солидарность», перепечатала статью из «Правды» трехдневной давности, содержавшую резкие выпады в связи с документом, принятым на съезде, и напечатала статью полковника Ромуальда Дзвонковского, посвященную съезду и в особенности «Посланию». В ней можно прочесть, например: «На что же рассчитывали авторы этого документа? Они рассчитывали поссорить Польшу с соседями, посеять недоверие в отношениях между нашим обществом и народами братских социалистических стран (...). В том и состоит опасное по своим последствиям дело, в которое они сумели вовлечь большинство делегатов съезда, форсируя принятие этого документа, во всех отношениях вредного, бросающего мрачную тень на всё, что происходит в нашей стране с участием «Солидарности». Они нанесли болезненный удар по польскому пониманию государства, по интересам народа, по нашей мирной политике, краеугольным камнем которой является невмешательство во внутренние дела других стран, но наибольший вред они причинили многомиллионным рядам членов «Солидарности». Ибо не может вызывать доверия тот, кто каким-либо образом связан с подобными начинаниями. Такая позиция должна вызывать противодействие и протест любого честного, скажу более — разумного человека. Поэтому я могу утверждать со всей определенностью, что вдохновители этого документа — провокаторы и с ними следует бороться всеми доступными обществу средствами».
Двумя днями позже «Жолнеж вольности» опубликовал осуждающее письмо с московского автозавода имени Лихачева, напечатанное за несколько дней до того в газете «Трибуна люду», органе ЦК ПОРП, которая и позже возвращалась к «Посланию». В газете печатались письма и высказывания «московских рабочих», комментарий ТАСС, а также статьи из прессы социалистических стран. О «Послании» наконец официально высказалось политбюро ЦК ПОРП. В опубликованном 16 сентября заявлении партийные власти громыхали: «Это безрассудная провокация в отношении союзников Польши, взаимодействие с которыми является основным условием и гарантией стабильности и хозяйственного развития страны, ее территориальной целостности, безопасности и мира для нашего отечества». И оценка первого съезда «Солидарности» в заявлении политбюро была более чем резкой: «Ход и решения первого этапа съезда возвели в ранг официальной программы всей организации авантюрные тенденции и явления, которые имели место в «Солидарности», хотя и казались крайними течениями. Тем самым оказались односторонне нарушены соглашения, заключенные в Гданьске, Щецине и Ястшембе. Их заменила программа политической оппозиции, которая угрожает жизненным интересам польского народа и государства».

Следствие
После введения военного положения органы госбезопасности, по всей вероятности, намеревались привлечь к суду авторов «Послания». В рамках расследования якобы заговорщицкой деятельности некоторых членов Всепольской комиссии независимого профсоюза «Солидарность» и Комитета общественной самозащиты КОР, которое начала 1 февраля 1982 года Главная военная прокуратура, выяснялся ход съезда, в том числе обстоятельства принятия «Послания». С этой целью допрашивались калишские деятели «Солидарности». Например, Леонард Мадейский, секретарь Межсоюзной согласительной комиссии в Острове-Великопольском, был допрошен на следующий день после введения военного положения. Активисту люблинской «Солидарности», члену Всепольской комиссии Александру Хшановскому во время допроса предложили охарактеризовать ход съезда и позицию каждого региона. Этот персонаж, будучи сексотом под кличкой Футболист, указал на Кароля Модзелевского как на инициатора «Послания», а постановку документа на голосование объяснил закулисными действиями советников «Солидарности»... Но в конечном счете в связи с «Посланием трудящимся Восточной Европы» обвинений никому не было предъявлено.

Цитата :: ПОСЛАНИЕ ТРУДЯЩИМСЯ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Делегаты, собравшиеся в Гданьске на I съезд делегатов независимого самоуправляющегося профсоюза «Солидарность», передают рабочим Албании, Болгарии, Чехословакии, Германской Демократической Республики, Румынии, Венгрии и всех народов Советского Союза привет и выражение поддержки.
Как первый независимый профсоюз в нашей послевоенной истории, мы глубоко ощущаем общность наших судеб. Мы заверяем, что, вопреки лжи, распространяемой в ваших странах, мы представляем полноправное [в печатном тексте — «сложившееся». — Г.М.] десятимиллионное объединение трудящихся, возникшее [в печатном тексте — «организованное». — Г.М.] в результате забастовок рабочих. Наша цель — борьба за улучшение жизни всех людей труда. Мы поддерживаем тех из вас, кто решился встать на трудный путь борьбы за свободное профсоюзное движение. Мы верим, что уже скоро ваши и наши представители смогут встретиться с целью обмена профсоюзным опытом.

Павел Паливода
"Замолчанное русское поклонение"

Smile

Блог всех святых by благер Урбан
"Святого Арсена"

Smile

Польша - наше наследство - Страница 20 13af2e894910

Чемпионка всех времён по дипломатии, Талейран ПиСа, бывшая министр Анна Фотыга письменно обратила внимание властей на то, что «визит патриарха (российского, Кирилла. – Е. У.) начинается на другой день после годовщины Варшавской битвы, за несколько недель до 400-летия битвы под Москвой, проигранной польскими войсками под предводительством Яна Кароля Ходкевича, и шумно празднуемого в России с 2005 года «изгнания поляков из Кремля». Таким образом «россияне хотят показать полякам свою силу».

Может, Фотыга указала бы какие-нибудь нейтральные дни для въезда в Польшу иностранцев. Август я бы исключил, потому что он предшествует сентябрю, на который приходится годовщина великой победы художника Гитлера над художником Рыдзем-Смиглым. У художника Гитлера было больше артистической силы, чем у мазилы Рыдза.

Фотыгу нужно застрелить, набить из неё чучело и поставить в Национальном музее. Я передам ей для компании моего пса Азора, когда он тоже сдохнет. Он заслуживает того, чтобы сделать из него чучело, как самый глупый пудель в мире.

Ursa Отправлено Вчера, 18:43

Должна ли была Польша в 1939 году идти с Гитлером?

Михал Карновский беседует с Петром Зыховичем, автором нашумевшей книги «Пакт Риббентроп-Бек»

Михал Карновский:
- Вы в своей книге «Пакт Риббентроп-Бек» утверждаете, что поляки могли бы вместе с III Рейхом одолеть Советский Союз. Откуда, вообще, такая идея, которая, собственно говоря, оспаривает всю польскую историографию, касающуюся причин начала Второй мировой войны? Зачем эта книга?

Пётр Зыхович (историк, публицист, заместитель главного редактора «Uważam Rze Historia»):
- Эта книга – мой ответ на вопросы, которые, похоже, мучают каждого поляка. Неужели мы в самом деле должны были проиграть Вторую мировую войну? Были ли мы обречены потерять несколько миллионов граждан? Неизбежна ли была утрата независимости на 50 лет, то есть почти на половину периода разделов? Были ли мы обречены потерять половину территории, с любимыми Вильно и Львовом во главе? И наконец, должна ли была быть разрушена Варшава и многие другие польские города? Спокойный, без эмоций анализ нашей геополитической ситуации в конце 30-х годов приводит к выводам, весьма неприятным для нашей исторической чувствительности. Поражения мы могли избежать только и исключительно в том случае, если бы пошли на болезненные для престижа уступки и заключили временный союз с Германией. Я знаю, что это очень неприятная констатация, но другого выхода просто не было.

Михал Карновский:
- Вскоре мы перейдём в техническим аспектам. Но есть, однако, в этом утверждении что-то тревожное, потому что оно не принимает во внимание тот факт, что в ту пору мы с обеих сторон имели соседями не только могучие государства, что ещё позволяло бы вести какую-то игру, но преступные режимы, исключительные во всей истории, массово убивающие миллионы людей. Идея объединиться с чем-то подобным совершенно противоречит польской духовной интеллигентской традиции.

Пётр Зыхович:
- В 1939 году игра шла за высочайшую ставку. Биологическое выживание граждан Польши, а также существование государства. В такой ситуации духовную традицию следует отложить подальше. Надо вести Realpolitik. И на самом деле союз с Германией в 1939 году вовсе не был – как вы говорите – союзом с исключительным в истории преступным режимом, массово убивающим миллионы людей. Потому что до начала Второй мировой войны жертв Гитлера насчитывались всего лишь сотни. В 1939 году, когда он предлагал нам союз, Гитлер был ещё нормальным европейским политиком, его принимали в высшем свете и воспринимали в других государствах как партнёра. Лицо массового убийцы ему ещё только предстояло показать после начала войны. Таким образом, Юзеф Бек не отверг предложение дьявола, руководствуясь моральным отвращением, как утверждают сегодня его апологеты. Он попросту ошибся в политических расчётах. Впрочем, Польша по время Второй мировой войны вовсе не сохранила невинность.

Михал Карновский:
- Как это?

Пётр Зыхович:
- 30 июля 1941 года премьер Владислав Сикорский заключил пакт с Советским Союзом (договор Сикорский - Майский). Формально Польша была союзником Советского Союза до 26 апреля 1943 года, когда Советы разорвали дипломатические отношения с нашим правительством. В это время совместно с ними создавалась польская армия, польское подполье предоставляло большевикам разведывательные данные, одним словом, сотрудничество было достаточно тесным. Мало того, и после апреля 1943 года мы сотрудничали с Советами. Примером может служить хотя бы безумная операция «Буря». А я напомню, что в июле 1941 года Советский Союз уже имел на своём счету миллионы жертв. В том числе сотни тысяч поляков. Можно назвать хотя бы польскую операцию НКВД 1937 года, 17 сентября 1939 года, массовые депортации поляков 1939-1941 годов, Катынь, резню поляков в тюрьмах на Кресах после немецкого нападения 22 июня 1941 года. Кровь этих последних жертв ещё не высохла, когда Сикорский ставил свою подпись под пактом со Сталиным. Генерал Казимир Соснковский и другие поляки, которые возражали против этого договора, были признаны «правыми фанатиками» и сумасшедшими. В самом деле, мне непонятно, почему договор, заключённый с авторитарной диктатурой, каких в тогдашней Европе было много, заключённый в 1939 году, должен был быть более аморальным, нежели заключённый двумя годами позже союз с наиболее кровавой и геноцидной системой, какую знал мир той эпохи. Утверждение, что пакт Сикорского со Сталиным был няка, а пакт Бека с Гитлером был бы бяка, кажется мне подходом достаточно детским.

Михал Карновский:
- Ну, хорошо, мы ещё могли бы принять такой вариант, что стоило бы рассмотреть немецкое предложение отдать Гданьск, установить экстерриториальный коридор до Пруссии, но только для того, чтобы выиграть время. Вы, однако, убеждаете, что следовало заключить союз с целью совместной победы над Советским Союзом.

Пётр Зыхович:
- Первое решение, о котором вы говорите, тоже было бы значительно лучше, чем то, что Бек сделал в реальности. Мы бы уступили Германии, Гитлер сначала принялся бы за Францию и лишь в 1941 году – за Советский Союз. Тогда мы отказались бы от совместного похода на Советов, и история пошла бы точно так же, как в 1939 году. Только на два года позже. Мы бы попали под немецкую оккупацию, но она была бы значительно короче. И мы избежали бы советской оккупации 1939-1941. Так что не было бы депортации в Казахстан и Катыни. Наверняка многим полякам это спасло бы жизнь. А после всё равно возникла бы ПНР, потому что немцы получили бы тумаков на восточном фронте. Я, однако, считаю, что мы должны были во время Второй мировой войны играть за высшую ставку.

Михал Карновский:
- То есть?

Пётр Зыхович:
- То есть – за победу. Польша могла выиграть Вторую мировую войну только и исключительно в том случае, если бы она закончилась так же, как первая мировая война. То есть если бы разгромлены были оба наших могущественных соседа. Ещё в 1914 году Юзеф Пилсудский говорил, что лучше всего для Польши было бы, если бы «победа пошла с Востока на Запад». То есть если бы сначала Германия разгромила Россию, а потом сама проиграла бы восточным союзникам. Комендант в 1914-1918 годах старался вести действия, способствующие реализации именно этого сценария. Так что идея моей книги проста: Юзеф Бек во время Второй мировой войны должен был повторить политику своего учителя времён Первой мировой войны. В первой фазе войны бить большевиков вместе с Германией, а когда Советский Союз уже был бы сломлен – в последней фазе войны поменять союз, и бить Германию вместе с западными демократиями. Нанести Гитлеру удар в спину. Так что у меня нет претензий к Беку из-за того, что он втянулся в войну с Германией. У меня претензии, что он втянулся в неё слишком рано. Надо было воевать с Гитлером не в 1939 году, когда он был самым сильным, а в 1945 году, когда он был самым слабым. И прежде всего – перед этим уничтожить советскую угрозу.

Михал Карновский:
- Вы воспринимаете как нечто несомненное предположение, что Германия видела бы в нас как партнёра.Вы приводите примеры отношений с итальянским режимом и правительством Финляндии. Вы, однако, абстрагируетесь от того факта, что Гитлер не был нормальным политиком, он был безумцем, для которого мы были недочеловеками. Ведь он мог уже после победы иначе отнестись к полякам, чтобы через какое-то время попытаться установить тут своё правительство и получить солдат. Ничего подобного он не пытался сделать. Так же, как и на захваченных территориях Украины и Белоруссии, вследствие чего совершенно оттолкнул от себя население. Разве немецкие танцы вокруг Польши вообще можно воспринимать всерьёз?

Пётр Зыхович:
- Анализ отношений Гитлера к Польше и полякам, содержащийся в книге «Пакт Риббентроп – Бек», будет для многих читателей шокирующим. Потому что факты опровергают то, что много лет вдалбливают нам в голову. Как бы это ужасно не прозвучало, Гитлер в 1933 -1939 годах питал к полякам огромное уважение. «Дайте мне польскую пехоту, и я завоюю весь мир!» - повторял он. Он считал нас народом антикоммунистов и отважных солдат. Его кумиром был Юзеф Пилсудский. Отношение Гитлера к Польше изменилось в апреле 1939 года, когда Бек окончательно отверг его любезности и заключил пакт с Англией. Тогда Гитлер впал в ярость. Он кричал, что «изготовит для нас дьявольский коктейль». Поляков, которые разрушили его искусные планы, он тогда возненавидел от всей души (конечно, если у этого человека была душа). Чудовищная жестокость и свирепость немецкой оккупации Польши, таким образом, была следствием… отвергнутой любви. Возвращаясь к вашему вопросу: все сохранившиеся немецкие документы и свидетельства той эпохи доказывают, что предложение, сделанное Польше, было серьёзным и искренним. Это не было никакой ловушкой. Гитлер на самом деле хотел иметь Польшу в союзниках во время Второй мировой войны.

Михал Карновский:
- Для поляков также неприемлема ситуация участия в преступлении Холокоста, чего в таком случае мы не избежали бы. Вы утешаете, что погибло бы меньше евреев, нежели в ситуации оккупации, но предполагает – как я понимаю – что какое-то участие в убийстве евреев мы бы принимали. Это, повторю ещё раз, неприемлемо.

Пётр Зыхович:
- Боже упаси! Ничего такого я не предполагаю. Я уверен в совершенно противоположном, то есть, что заключение союза с Германией спасло бы польских евреев от Холокоста. И поляки не имели бы ничего общего с Катастрофой. Союз с Германией не должен был автоматически означать участия в немецких преступлениях. Знаменитый израильский историк Мартин ван Гревельд сказал мне как-то знаменательную фразу: «Парадокс истории заключается в том, что у евреев было намного больше шансов выжить в странах, союзных Германии, нежели в странах, которые с Германией воевали и попали под её оккупацию». А профессор Тимоти Снайдер писал: «Для еврея, жившего во время войны на территории, на которой государственная структура была уничтожена, шансы выжить составляли 1 к 20. Между тем как там, где государство сохранилось, шансы эти составляли 1 к 2. Это касалось Румынии, Италии, Венгрии и Болгарии, которые были союзниками Германии, и даже самого III Рейха». В Польше погибло столько евреев потому, что мы оказались под полной оккупацией, и немцы могли у нас делать все, что им было угодно.

Михал Карновский:
- Но Гитлер наверняка нажимал бы на Польшу, чтобы она выдала ему своих евреев.

Пётр Зыхович:
- Конечно, нажимал бы. А мы сказали бы – нет. Мысль, что правительство добросердечного, в сущности, Славоя Складовского выдало бы немцам 3,5 миллиона собственных граждан, я считаю оскорбительной для поляков. Нечто подобное мог выдумать только Ян Т. Гросс или какой-либо из его учеников. Показателен в этом смысле пример Болгарии. Гитлер требовал от болгар выдать ему евреев, а болгары отказали, и Гитлер махнул на это рукой. Удержать при себе союзников было для него важнее, чем «окончательное решение еврейского вопроса». Ещё лучше ситуация выглядела в случае с Финляндией. Финляндия не только не имела ни малейшего желания обезьянничать, вводя у себя безумные антисемитские законы II Рейха, но ещё и… послала своих евреев в военной форме на восточный фронт. Они воевали с Советами под Ленинградом плечом к плечу с Вермахтом. На глазах немецких солдат они принимали участие в богослужениях в полевой синагоге, которые вели полевые раввины. Мало того, троих финских евреев Гитлер наградил Железными Крестами, которых они, впрочем, не приняли. Таким образом, в начерченном мною альтернативном сценарии польские евреи не погибают в газовых камерах, но отважно сражаются на восточном фронте в конфедератках. Так, как они сражались в сентябре 1939 года.

Михал Карновский:
- Вы утверждаете, что сообща мы разгромили бы Советский Союз. Тогда я спрошу - в какой степени ситуацию на восточном фронте изменили румынские дивизии? Страны, союзной с III Рейхом, с экономическим потенциалом, сравнимым с потенциалом довоенной Польши? Ни в какой. Западные историки справедливо доказывают, что исход войны определили экономические потенциалы, после присоединения Соединённых Штатов давшие решительное преимущество союзникам. Наши дивизии ничего бы там не изменили, в том бою дивизии теряли сотнями.

Пётр Зыхович:
- Румыния представляла серьёзную силу, но польская армия была значительно, значительно мощнее. Кроме того в предполагаемом нами альтернативном сценарии поляки не заменили бы румын, но присоединились бы к союзу государств Оси. Увеличили бы его потенциал. Я согласен, исход войны решали экономические потенциалы, но потому, что она была длительной и затянутой. Именно осознавая слабый сырьевой потенциал, Гейнц Гудериан разработал стратегию Блицкрига. То есть молниеносного удара, который сразу же разбивал противника. Вопреки распространённому мнению, Германия не проиграла войну с Советами под Сталинградом в феврале 1943 года. Она проиграла её поздней осенью 1941 года, когда не удалось «с марша» занять Москву. Это была решающая битва той войны. Практически не вызывает сомнений – подробности в моей книги – что участие 40 польских дивизий в операции «Барбаросса» привели бы к захвату советской столицы ещё в 1941 году. Это был бы конец Советов и конец коммунизма.

Михал Карновский:
- Честно говоря, именно ваш сценарий кажется безответственным для Польши.

Пётр Зыхович:
- Безответственным для Польши был сценарий, который выбрал для неё Юзеф Бек. Потому что он закончился величайшей катастрофой, которую мы пережили за всю нашу долгую историю. Опираться на иллюзорные союзы с коварными лордами из Лондона и трясущимися как овечий хвост французами – это было просто легкомысленно. Известный историк Голо Манн писал, что из обзора трёх последних столетий можно сделать вывод, что в геополитике Центральной Европы действуют только три повторяющихся сценария: Польша с Россией против Германии, Германия с Польшей против России или Германия и Россия против Польши. Мне очень жаль, но другой возможности нет. Бек своим легкомыслием привёл к реализации наистрашнейшего из этих сценариев, то есть совместного нападения III Рейха и Советского Союза на Польшу. Чудовищного сценария, называвшегося в нашем штабе R+N. Тем самым он изменил предостережениям Юзефа Пилсудского: «Мы войны на два фронта вести не можем, - повторял Маршал свои генералам. - Поэтому войне на два фронта я вас учить не буду. Война на два фронта – это значит погибать здесь, на Саксонской Площади, с саблями в руках, защищая национальную честь».

Михал Карновский:
- Если бы мы приняли немецкое предложение, мы бы, однако, кончили как соучастники преступников, опозорённые, тоже проигравшие, столь же страшно обескровленные, с урезанной до размеров Царства Польского территорией. Или сделавшись советской республикой. Одним словом, как Венгрия после Трианона. О западной границе и речи бы не было.

Пётр Зыхович:
- Я настаиваю на своём мнении: союз с Германией обеспечил бы нам победу, а не поражение. И мы бы не были обескровлены, потому что Польша не оказалась бы под оккупацией. Так что наши человеческие потери были бы значительно меньше, чем в реальности. Наши территории были бы увеличены, а не уменьшены. Я также не считаю, что союз с Гитлером был так уж позорен. С Гитлером в союзе состояли, в частности, Италия, Венгрия, Румыния, Словакия, Болгария, Финляндия, Хорватия и Франция. А Испания, Ирландия и Швеция сохраняли в течение нескольких лет дружественный по отношению к Рейху нейтралитет. И государства эти вовсе не «опозорены во веки веков», они не являются париями международного сообщества. Наоборот – они являются совершенно нормальными его членами. Входят в ООН, ЮНЕСКО, НАТО, Евросоюз Совет Европы и десяток других уважаемых организаций. Никто не попрекает их «грязным альянсом» с Гитлером. Если же какой-то народ и выставлен сейчас к позорному столбу за свои мнимые провинности времён Второй мировой войны, то это именно… поляки.

Михал Карновский:
- И наконец – у вас нет чувства, что своими предположениями, хотя и блестящими, вы можете причинить боль многим людям? Они могут воспринять вашу книгу как попытку оспорить смысл их или их предков борьбы, мученичества, героизма. Всего того, что они возложили на алтарь Отечества, свободного от всяческих тоталитаризмов. Того, что руководило людьми из АК, уходившими в очередное, послевоенное подполье. Убеждения, что Польша не может быть ни на чьём поводке, ни на какой привязи. Это убеждение объединяет нас как народ. А вы это подкапываете. Стоит ли оно того?

Пётр Зыхович:
- К сожалению, многие поляки считают, что война – это какое-то массовое самосожжение, в рамках которого раз в несколько поколений следует позволить убить себя. Что без мученичества и массовой резни поляки перестанут существовать как народ. Что войны – это какие-то национальные революции. Для меня как человека с консервативными взглядами такой подход неприемлем. Войну - я считаю – ведут для того, чтобы её выиграть. Ведут её затем, чтобы захватывать территории, а не затем, чтобы их терять. Чтобы защищать своих граждан от страданий, а не для того, чтобы их страданиям подвергать. Другими словами, войны ведут не ради чести, как это говорил Юзеф Бек, но затем, чтобы реализовать собственные национальные интересы. Поляки во время Второй мировой войны понесли огромные потери от рук обоих тоталитарных оккупантов. Сражались героически с первого до последнего дня войны. Была разрушена наша столица, вырезана наша элита. И что нам всё это дало? Мы попали под очередную, советскую оккупацию, которая кончилась только в начале 90-х годов. Наши чудные союзники продали нас в Ялте. Несмотря на наши огромные жертвы, к нам отнеслись ни лучше, ни хуже, чем к чехам, которые всю войну сидели спокойно, как мышь под веником. Имело ли это смысл? Пусть каждый сам ответит на этот вопрос.

Пакт Риббентроп-Молотов, или как поляки плечом к плечу с III Рейхом могли разгромить Советский Союз, Ребис, Познань 2012

http://wpolityce.pl/...ribbentrop-beck Czy Polska powinna była w 1939 roku iść z Hitlerem!? Michał Karnowski rozmawia z Piotrem Zychowiczem, autorem głośnej książki "Pakt Ribbentrop-Beck"

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.

Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

Ursa Отправлено Сегодня, 02:52

Пётр Сквечиньский С Гитлером? Всё-таки нет

Описание, как на самом деле выглядел путь II Речи Посполитей к войне, - великое свершение Петра Зыховича, даже если его версия родом из альтернативной истории, то есть заключение пакта Риббентроп-Бек, не до конца выглядит убедительной.

- Браво, поляки! Старый Пилсудский гордился бы вами! – воскликнул Адольф Гитлер на весть о вступлении нашей армии в Заолзье.

- Дайте мне польскую пехоту, и я покорю мир, - якобы сказал он по другому случаю.

«Преклонение Гитлера перед Пилсудским, победителем Красной Армии в 1920 году, склоняло его к скорее приязненной оценке польского народа. Оценка эта в течение ряда лет заслоняла от него теоретические представления о расовой неполноценности славян», - подытоживал немецкий историк Мартин Брошат.
Лишь в 1939 году, когда Польша после нескольких лет неофициального, но реального и всё более тесного союза с Рейхом внезапно и вопреки логике, к огромному изумлению и Германии, и, в принципе, всего мира, перешла в антинемецкий лагерь, фюрер, психика которого была нестабильной, невротичной и истеричной, маятник рванулся в другую сторону. Отвергнутая любовь сменилась психопатической ненавистью. Результаты всем нам известным.

Ах, эти арийские поляки
Пётр Зыхович, журналист «Жечьпосполитей», из новой книги которого взяты эти цитаты, проделал прекрасную работу. Он собрал в одном месте и представил массу фактов, которые, правда, известны историкам, но которые не могут пробиться к общественному сознанию. А факты эти доказывают (именно так, доказывают, потому что относительно этого споры между историками уже на самом деле редкость), что реальность последних довоенных лет и настоящие причины начала войны были иными, нежели в течение десятилетий учили польские школы, польская пропаганда (ПНР-овская, но также эмиграционная и оппозиционная). Что вообще чаще всего встречающийся польский (и не только польский – союзнический, принятый после войны всем Западом) взгляд на эту эпохе неверен.

А именно: вовсе не было так, что Гитлер хотел обойтись с Польшей, как с очередной Австрией или Чехословакией. С самого начала своего правления он интенсивно хлопотал о союзе с Польшей, направленном против СССР. Последовательно отвергая в то же время (и демонстративно уведомляя об этом Варшаву) инициативы Москвы о заключении противоположного союза – предварительного варианта пакта Риббентроп-Молотов.

Немцы при всяком удобном случае лебезили перед поляками и старались склонить их к выражению окончательного согласия на совместную войну с Россией, а поляки уклонялись от разговоров на эту наиважнейшую тему.

Но даже без постановки этой наиважнейшей точки над i польско-немецкое сотрудничество был интенсивным. Сближение III Рейха и II Речи Посполитей, их взаимные жесты были настолько демонстративны, их шаги в области международной политики производили впечатление до такой степени скоординированных, что международные наблюдатели считали весьма вероятным существование секретного протокола к явному польско-немецкому пакту о ненападении (это было бы нечто вроде секретного протокола о разделе Польши, подписанного вместе с явным пактом Риббентроп-Молотов).

Процветал культурный и молодёжный обмен. А нацистам поляки важны были до такой степени, что они предпринимали шаги к тому, чтобы в рамках своей расистской идеологии поднять поляков с уровня расово смешанной трухи до уровня гордых арийцев, уступающих в чистоте только германцам…

После разгрома Чехословакии Гитлер решил, что пришло время реализовать фундаментальные цели. Сначала он хотел разгромить Францию. Во-первых, потому, что считал её блокирующей взятие континента под немецкий контроль, а во-вторых, потому что боялся, что когда он приступит к реализации наиважнейшей цели – покорению России – Франция нападёт на него с запада.

Против России он хотел идти с Польшей – тому есть масса свидетельств из источников как немецких, так и польских. Но сначала по причинам, изложенным выше, он должен был ударить на Париж. Для этого ему тоже нужна была Польша – он должен был быть уверен, что в ходе западной кампании она не нападёт на Германию с востока. Поэтому поздней осенью 1938 года он предложил Речи Посполитей союз, совместный поход на Россию и согласие отдать Варшаве Украину, этому должно было предшествовать, с одной стороны, признание Германией польской западной границы, а с другой стороны – присоединение к Рейху Гданьска и строительство экстерриториальной автострады через Поморье.

«Жестоко, даже цинично…»
В польской историографии доминирует взгляд, что это была ловушка, что тайная цель Берлина в этот момент была расправа с Польшей по чешскому образцу. Так же думали поляки в 1939 году, но нет никаких документов, которые подтверждали бы эту версию, зато есть масса свидетельств, что предложения Гитлера были искренними.

Бек, Рыдз и Мосчицкий отвергают предложение Рейха. Они позволяют Англии втянуть себя в антинемецкий союз. Союз, который с самого начала воспринимался и Лондоном, и Парижем цинично – ни минуту наши западные партнёры не имели намерения прийти Польше на помощь. Лорд Галифакс, министр иностранных дел, ясно сказал своему секретарю: «Мы не считаем, что гарантия (данная Польше) будет нас к чему-то обязывать».

А другой британский дипломат записал в дневнике: «Естественно, наша гарантия не даёт помощи Польше. Можно сказать, что это жестоко для Польши… даже цинично».

И только этот момент – принятие Беком английских гарантий, равнозначное созданию антинемецкого союза – привёл Гитлера к решению о войне с Речью Посполитей. О том, что раньше он этого не хотел, опосредованно свидетельствует тот факт, что начало польских военных приготовлений значительно опережает начало аналогичных немецких действий. А приготовления эти стали шоком для немцев, потому что в тот момент они вовсе не думали о поляках в категории врагов…

Почему Бек решился на такую политику? Из понятного страха перед немцами и неверия в искренность их предложений, но также и ведомый чудовищной мегаломаний и очень, мягко говоря, преувеличенной уверенностью в силе польской государственности. Вследствие понятной неприязни к гитлеризму и проявляемого большинством польской элиты (Бек был весьма независим в своих суждениях, но трудно представить, чтобы повсеместные настроения не оказывали на него подсознательного влияния) желания оказаться в союзе с «цивилизованными» Англией и Францией. Глава польского МИД-а считал, что войны не будет, потому что Гитлер испугается франко-англо-польского союза.

Может, он отверг немецкое предложение и перешёл в западный лагерь также и из-за убеждения, что именно этот «финт» окончательно утверждает Польшу в статусе державы?

А может – и тут я отхожу от текста Зыховича – было что-то ещё?

Может быть, на решение Бека имел влияние тот образ мысли, который иллюстрируют слова посла Речи Посполитей в Москве, Вацлава Гжибовского. В конце 1938 года, то есть именно тогда, когда польские власти решались отвергнуть немецкое предложение, он сказал заместителю министра иностранных дел Яну Шембеку, что СССР слабеет, а «русская проблема созревает». И подчеркнул, что «Польша должна иметь влияние на судьбы этой проблемы, а при решении её должна сохранить самостоятельность, не пуская Германию в Россию».

Другими словами – может быть, предложение Рейха, основным элементом которого был совместный поход на восток, было отвергнуто также и для того, чтобы не делиться ни с кем русским тортом?... Если это было так, то следует, к сожалению, констатировать, что описываемая Зыховичем мегаломания, которая в конце 30-х годов охватила правителей Польши, достигла стадии, позволяющей говорить об умопомешательстве.

Так или иначе, немецкое предложение было отвергнуто, а польский генералитет был уверен, что через пару недель он напоит коней в Шпрее…

Описание того, как выглядел путь к войне, - это большое достижение Зыховича. Однако он не ограничивается этим. Он представляет версию родом из альтернативной истории. Версия эта заключена в самом названии книги: «Пакт Риббентроп-Молотов, или как поляки могли плечом к плечу с III Рейхом разгромить Советский Союз». Он, говоря коротко, считает, что надо было заключить этот союз.

Ещё покойный Ежи Лоек полагал, что Польша могла участвовать в войне с СССР, что её участие сыграло бы принципиальную роль. Советская система пала бы. А потом Польша сменила бы союзы, договорилась с Англией и Америкой и ударила бы на Рейх с тыла. В результате не было бы ни Гитлера, ни Сталина. Зыхович дополняет эту версию картиной сохранённых Польшей огромных завоеваний на Востоке и прочного перевоплощения Речи Посполитей в, по крайней мере, региональную державу.

Сталин не ждал бы
Я не имею ничего против такого рода сценариев, я не считаю, чтобы их рассмотрение было аморальным. Внешняя политика естественным образом является сферой национального эгоизма. Но дело в том, что хотя Зыхович пишет блестяще и собрал много аргументов в пользу своей версии, он всё-таки неправ. Что Польше плохо пришлось бы в союзе с Гитлером.

Прежде всего, Зыхович предполагает, что немецко-польский альянс победил бы и разгромил бы Советский Союз. Я бы поспорил. Вторая мировая война была, прежде всего, войной экономических потенциалов. А с этой точки зрения, как бы это не было для нас неприятно, Польша в альянс государств Оси не внесла бы ничего (потому что по сравнению с Германией она в этом смысле почти ничего собой не представляла, а вдобавок в 1941 году её мизерный потенциал и так весь полностью работал на армию Рейха, и пользы от этого не было почти никакой).

С версией о положительных для Польши результатах нереализованного союза с Германией я полемизировал весной прошлого года. Я тогда представил тезис, что когда немцы были бы заняты на западе, Сталин не ждал бы немецко-польского удара и ударил бы первым. Последствия были бы печальны, Польшу пришлось бы защищать немцам, что, несомненно, свело бы наш край к роли сателлита Рейха.

Зыхович отвергает такой взгляд. По его мнению, Сталин бы не ударил, потому что – как в известной нам реальности – он спокойно ждал бы, пока оба противоборствующих блока истекут кровью, чтобы тогда обрушиться на запад. Не думаю. Ведь Кремль знал бы, что перед ним встал направленный против него союз Польши с Германией (Зыхович, кстати, подчёркивает, что русские прекрасно ориентировались в том, что происходило в польской внешней политике, что было, в частности, результатом того, что они имели высокопоставленных агентов в нашем МИД-е). Они знали бы, что после Франции они следующие на очереди. Так что не стали бы ждать.

Тем более, что их настойчиво склоняли бы к этому Париж и Лондон. В этой реальности не ограниченные даже формальными требованиями лояльности по отношению к нашей стране, обещающие за поддержку против Германии уже прямо вознаграждение в виде Польши…

Армия с Халхин-Гола
Зыхович, однако, пренебрегает военным потенциалом СССР 1939 года и склонен считать, что возможное нападение мы отбили бы своими силами, мало того, разгромили бы агрессора и успешно вторглись бы на его территорию.

Я другого мнения. Даже уже не принимая во внимание заминированные Кресы, готовые по сигналу из Москвы взорваться антипольскими восстаниями, партизанским движением и диверсиями, я не считаю, что тогдашняя Красная Армия была так слаба, как представляют это многие. Несмотря на чудовищные потери, понесённые в результате большой чистки, это была армия, которая только что победила японцев на Халхин-Голе.

По мнению Зыховича, в столкновении с поляками русские сломались бы, а может, даже перешли бы на нашу сторону… Сомневаюсь. Доказательством слабости Красной Армии считается ход финской войны. Действительно, он был компрометирующим для СССР. Но, даже абстрагируясь от того факта, что даже во время этой компрометирующей войны русские на финскую сторону массово не переходили, гораздо важнее нечто иное.

Дело в том, что Кремль, на волне энтузиазма, вызванного захватом половины Польши и капитуляцией без единого выстрела балтийских государств, очень пренебрежительно отнёсся к финнам. Он ожидал, что вступление русских приведёт к коммунистической революции (дал о себе знать опыт времён финской гражданской войны и тогдашняя сила финских большевиков). И потому сначала предполагалось, что финская операция должна быть проведена силами одного только Ленинградского военного округа. Что оказалось страшной ошибкой. Но когда эта ошибка была исправлена, русские начали побеждать и прервали войну, будучи весьма близки к окончательному разгрому финской армии, от страха перед англо-французской интервенцией.

А у Польши не было таких укреплений, какие были у финнов. Не было такой способствующей обороне местности. Зато были враждебные, сочувствующие агрессору и пронизанные агентурой этого агрессора меньшинства.

Ну и - к нам бы Кремль пренебрежительно не отнёсся… Послал бы на Вильно и Львов сразу соответствующие силы.

Оптимизм Зыховича достигает максимума, когда он рисует картины уничтоженного польским флотом – действующим даже без Kriegsmarine! – советского Балтийского флота. Каковой флот в ту пору насчитывал 2 линкора, 2 крейсера, 19 эсминцев и 65 подводных лодок против польских четырёх эсминцев, одного минного заградителя и пяти подводных лодок…

Далеко до Урала
Зыхович предполагает, что польско-немецкие силы взяли бы Москву, и это был бы реальный конец войны на востоке. Тут он идёт по следам создателей плана «Барбаросса», которые предполагали, что сам по себе выход Вермахта на рубежи восточнее Москвы будет означать конец войны – несмотря на то, что всё ещё далеко было бы не только до Сибири, но даже до промышленного Урала.

У меня другое мнение. Потеря Москвы могла бы закончить войну только в том случае, если бы она имела политически иной характер, то есть если бы нападающие провозгласили своей целью уничтожение большевизма и учредили антисоветское русское правительство. Но в действительности этого не произошло, и Зыхович не утверждает, что в случае войны с участием Польши было бы иначе.

Если так, то я не вижу никакой причины, чтобы даже после потери Москвы Сталин (а в случае дворцового переворота Берия или Молотов) не удержал бы власти и не повёл бы дальше беспощадную войну, для которой у него была промышленная база (Урал), а также материальная и финансовая поддержка, английская и – вскоре – американская. Таким образом, советская угроза не исчезла бы, лишь была бы на какое-то время отдалена от Польши. В этой ситуации весь план разделения войны на два этапа, чтобы на втором этапе произвести антинемецкий поворот, становится весьма сомнительным. Потому что партнёром Польши были бы не западные державы, а СССР.

Конечно, это не означает, что такой поворот был бы бессмысленным, судьба Румынии, которая аналогичный маневр совершила, была в итоге не столь уж и плоха. Но от послевоенной Румынии до статуса державы, однако, очень далеко…

Зыхович считает, что Польша укрепила бы свою позицию на востоке, потому что она не лишала бы национальной идентичности покорённые (освобождённые) народы, а вернулась бы в федеративной концепции Пилсудского и реализовала бы её, прежде всего, по отношению к украинцам. И опять я сомневаюсь. Потому что такое развитие событий кажется малоправдоподобным, если учесть, что происходило непосредственно перед войной, то, «к чему Польша шла». А шла она в нехорошую сторону: целые сёла принуждали перейти в католичество, проводили жёсткую ассимилятивную политику. Выигранная война означала бы рост, а не ослабление национализма, а это не способствовало бы федеративной политике.

Тем более что – это замечание касается не только политики по отношению к оккупированным восточным территориям; оно касается всей совокупности польской политики того периода – наше тогдашнее государственное руководство не состояло из одних орлов. По отношению к Беку Зыхович и сам настроен критически, но ведь даже глава МИД-а превосходил и Рыдза, и Мосчицкого… Это не были люди политического и интеллектуального уровня Черчилля и Сталина. Так что я весьма пессимистически смотрю на их способности верно оценивать изменяющуюся ситуацию и вести искусную игру.

И наконец – евреи
Пётр Зыхович считает, что, сражаясь плечом к плечу с Гитлером, мы бы избежали участия в Холокосте. Потому что трудно представить себе, чтобы добродушный премьер Славой Складовский выдавал польских евреев немцам на уничтожение.

Автор «Пакта Риббентроп-Бек» приводит тут пример Финляндии, которая не участвовала в убийстве евреев. Он интересно аргументирует – по его мнению, поляки не выдали бы евреев немцам на бойню, также и заботясь о своём престиже, потому что гитлеровцы нажимали бы, а поляки бы упирались из-за чувства собственного достоинства. Это, конечно, возможно, но и тут у меня пессимистические предчувствия. Потому что перед войной антисемитизм был необычайно силён в Польше, более того – он принимал всё более жестокие формы. Война с СССР только способствовала бы развитию этого процесса, потому что очевидно, что её пропагандистской надстройкой был бы антисемитизм (ведь именно так было во время войны 1920 года).

Я не утверждаю, что поляки стали бы массово убивать евреев. Однако я сильно сомневаюсь, чтобы при таких обстоятельствах польское правительство проявило бы большую решительность, сопротивляясь требованиям немцев выдать им евреев – например, чтобы «поселить их на (оккупированной немцами) территории Северной России». Особенно если учесть, что после разгрома СССР и в Германии национализм стал бы невиданно экстремистским. И в этой ситуации польский союзник перестал бы иметь такое значение, какое ему приписывалось до кампании и в её ходе… Нажим был бы всё сильнее, всё боле жестоким. Чем бы всё кончилось? Не знаю, но я не разделяю уверенности Зыховича, что Польша вышла бы из войны столь же чистой в этом смысле, как Финляндия.

В результате под конец войны Польша оказалась бы, как это и произошло в известной нам реальности, против торжествующего советско-англосаксонского блока. В каком-то смысле её ситуация была бы лучше, но большей частью всё же хуже, чем в «нашей» реальности.
* * *
Версия альтернативной истории Петра Зыховича не кажется мне убедительной. Однако это не значит, что я против такого рода исследований, даже если – как в случае с тезисом о союзе с Гитлером – занимаясь ими, нам приходится преодолеть барьер устоявшихся понятий и интерпретаций или даже национальных святынь.

Так что я предлагаю ещё одну альтернативную версию, по крайней мере, столь же спорную

Летом 1939 года Англия и Франция пытались склонить Польше к согласию на присоединение Москвы к антигитлеровскому союзу. Варшава твёрдо не соглашалась. Ибо она знала, что вступление русских на нашу территорию означает, по меньшей мере, потерю Кресов, а вероятнее всего и независимости. И была права, наверняка так бы и было.
Представим себе, однако, следующий сценарий: Париж и Лондон более эффективны в своём давлении, Польша соглашается на союз с Советами и пропуск их войск до границ Германии. Франко-англо-польско-советский альянс заключён и провозглашён. Но русские не входят на нашу территорию. Не успевают – потому испуганный перспективой войны со всем миром Гитлер пятится раком. Скомпрометированный, он будет свергнут заговором высокопоставленных офицеров.

И нет Гитлера, и нет Красной Армии в границах Польши…

Нет, я не верю в реальность такого сценария. Однако я утверждаю, что он не менее правдоподобен, чем тот, что представлен Зыховичем.

Книгу которого настоятельно советую прочитать.

http://www.rp.pl/art...ak-nie.html?p=1 Piotr Skwieciński Z Hitlerem? Jednak nie

"Выгнали из дисбата за зверства". (с) Мелоди.
Ursa jest chyba jakims emerytowanym kapitanem KGB lub nawet moze NKWD (с) Nachalnik

» Нам не дано предугадать как наше слово отзовется... :)
» Польша получит еще 20 томов дела о расстреле в Катыни
» Польша вводит суровые санкции против России
» Виктор Точинов Бедная, бедная Польша - 2