Истоки русских революций

http://www.svobodanews.ru/content/article/2325898.html
Радио Свобода 02.03.2011 17:07
Владимир Абаринов
Историк Ричард Спенс – об американских друзьях Льва Троцкого
94 года назад в России начались бурные события, итогом которых стала смена государственного строя: монархия прекратила свое существование, Россия превратилась в демократическую республику во главе с Временным правительством. Вожди русских социал-демократов Лев Троцкий и Владимир Ленин в тот момент находились в эмиграции. Оба воспользовались амнистией, объявленной Временным правительством, и вернулись в Россию: Ленин – из Швейцарии через Германию и Швецию, Троцкий – из Америки через Канаду, Норвегию и Швецию.
Лев Троцкий провел в США чуть больше двух месяцев, однако этот краткий период имел исключительное значение и для него лично, и для судеб русской революции. Между тем обстоятельства пребывания Троцкого в Америке известны лишь в самом общем виде. Профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс недавно выпустил исследование о пребывании Троцкого в Соединенных Штатах. Ричард Спенс ответил на вопросы Радио Свобода.

– В одном из писем того периода Лев Троцкий жалуется на безденежье. Тем не менее, он не голодает и билеты на трансатлантический лайнер для него не проблема. На какие средства жил Троцкий?
– Вы совершенно правы: незадолго до того, как отправиться в Соединенные Штаты из Испании, Троцкий писал, что у него в кармане около 40 песет. Напрашивается вопрос: а на какие средства он жил в Испании? Он, конечно, не вел роскошный образ жизни, но все-таки жил вполне комфортабельно, снимал дом, кормил семью – то есть какие-то средства у него имелись, и при этом не видно никакой финансовой поддержки и никаких источников дохода. Возникает и другой вопрос: кто купил билеты из Барселоны в Нью-Йорк, коль скоро у Троцкого не было денег? Между прочим, билеты первого класса, и не только Троцкому, но и всей его семье – жене и двоим детям. Ну, правда, пароход "Монтсеррат" – не первоклассное судно, но все же они пользовались наилучшими из возможных условий. Троцкий, кстати, пишет, что условия не соответствовали высокой цене, и непонятно, к чему он об этом упоминает, но в случае Троцкого то, о чем он не пишет, интереснее того, о чем пишет.
Далее. Он прибывает в Нью-Йорк и в иммиграционной декларации указывает, что у него при себе 500 долларов – это гораздо больше, чем сегодняшние 500 долларов. Чтобы получить сумму по нынешнему курсу, надо эту цифру умножить на 20. Он селится в одном из самых дорогих отелей города, и опять-таки – кто забронировал для него эти комнаты?
Таким образом, с момента, когда он был выслан из Франции в Испанию, до прибытия в Нью-Йорк кто-то оказывал ему существенную финансовую помощь. Он сам не платил ни за что.

– Вам удалось выяснить, кто это был?
– Одним из тех, с кем он, как представляется, имел контакты в Испании, был русский эмигрант по имени Барк. Интересно, что он был родственником Петра Львовича Барка, бывшего министра финансов царского правительства. Существует донесение французской разведки из Барселоны, которая присматривала за Троцким, о том, что именно Барк снабжал его деньгами. Действовал ли Барк по собственной инициативе или выступал в качестве посредника? Непохоже, чтобы он располагал крупными собственными средствами.
Итак, Троцкий приезжает в Нью-Йорк с деньгами в кармане, живет в прекрасном отеле, а затем снимает квартиру в Бронксе. И даже он сам отмечает, что это была хорошая, вполне современная квартира с лифтом и всеми другими удобствами, которые были возможны в 1917 году. Он также упоминает, что его жена и дети время от времени пользовались частным автомобилем с водителем, предоставленным неким другом. Троцкий называет его "доктор М", и мне было очень интересно установить личность этого человека. Помог мне в этом историк Бронкса. Оказалось, что "доктор М" – довольно известная фигура в кругу нью-йоркских политических радикалов. Это врач Джулиус Хаммер. Всякий, кто слышал о нем, знает, что он был не только одним из основателей американской коммунистической партии, но и отцом Арманда Хаммера.
Другое имя, которое часто всплывает рядом с именем Троцкого в период его пребывания в Америке – Джекоб Шифф, американский банкир с немецко-еврейскими корнями. Этого человека окружает самая разнообразная мифология. Шифф в то время возглавлял один из самых крупных инвестиционных банков Соединенных Штатов, второй по величине после "Джей-Пи Морган": "Кюн, Лоб энд компани".

– Почему вас заинтересовала именно эта личность?
– Все, что делал Шифф, он делал в своих собственных, особенных интересах. Задолго до 17-го года он получил известность как убежденный противник царского режима. Он ненавидел императора Николая и его режим – главным образом за его политику в отношении евреев. Он стремился выразить солидарность со своими единоверцами в России и из-за притеснений, которые режим чинил евреям, отказывался от бизнеса с царским правительством и старался делать все возможное, чтобы помешать русскому бизнесу в Соединенных Штатах. Приведу конкретный пример. Когда в 1912 году истек срок действия американо-российского торгового соглашения, Конгресс не возобновил его. Нельзя сказать, что Шифф добился этого в одиночку, однако он определенно использовал все свое влияние, чтобы добиться этого. Другая история, возможно, даже в большей степени касается Троцкого. Во время русско-японской войны Шифф нашел возможность продемонстрировать свою оппозицию царскому режиму. Он организовал большой заем Японии, в котором она остро нуждалась. Это не значит, что без этих денег войны бы не было, но без них Японии было бы гораздо труднее, если не невозможно, финансировать войну. Кроме того, Шифф из своих личных средств оплачивал печать и распространение десятков тысяч экземпляров антицаристских листовок среди русских военнопленных в Японии.

(Полный рассказ об исследовании профессора Ричарда Спенса – в выпусках программы "Время и мир" 2-4 марта.)

http://aristarh2008.livejournal.com/23691.html 4 Май, 2011 at 6:56
Римейк по мотивам работы Ленина "Государство и революция"
В ЖЖ развернулась дискуссия о том, что следует предпринять сразу, как только буржуазная система рухнет и народ встанет перед задачей организации жизни без рыночных отношений и права частной собственности.
Хотелось бы внести и свой скромный вклад в построение гипотетических планов построения нового общества.

Я бы пошел таким путем.

День первый.
1. Объявил тотальную эвакуацию городов по планам сил гражданской обороны сохранившимся со времен СССР на случай угрзы атомной войны.
2. Объявил мобилизацию всех военнообязаных по планам хранящимся в военкоматах.
3. Объявил тотальную реквизицию частной собственности.

День второй.
1. Объявил тотальную инвентаризацию всего представляющего ценность.
2. Все прошедшее инвентаризацию определить на хранение и под строгую охрану.
3. Въезд в города и десятикилометровую зону вокруг городов, только по спецпропускам и только лицам осуществляющим охрану имущества, патрулирование и поиски уклоняющихся от эвакуации.

День третий.
1. Принмается декрет о милитаризации труда и каждый трудоспособный за исключением мобилизованых приписывается к подразделению тродовой армии
2. Все население ставится на довольствие и обеспечивается трехразовым питанием, далее следует к местам осуществления трудовой деятельности, где обеспечивается условиями необходимыми для полноценного труда и отдыха.
3. Производится фильтрация подозрительных лиц, которые напрвляются в пункты дознания и задерживаются.
Таким образом в течении трех дней ситуация полностью берется под контроль. Далее начинается программа перехода на коммунистический способ производства и коммунистический способ удовлетворения потребностей.
Возобновляетя общественно полезное производство продовольствия, одежды, лекарств и строительство жилья.
На первом этапе каждый член общества проживает и питается по месту своей работы, учебы, лечения, или отдыха.
Жилой фонд перестраивается и строится уже в соотвествии с новыми условиями. Полностью исключается домашняя готовка и домашнее хранение пищи.
Осуществляется полный переход на общественное питание. Домашние кухонные плиты, холодильники посуда и прочие атрибуты домашней готовки пищи и домашнего питания удаляются из квартир, а освободившиеся комнаты включаются в жилой фонд.
Вводится система знаков отличия армейского образца для всего населения от школьников до пенсионеров.
Принимается программа построения коммунизма на основе триединой задачи.
После создания продовольственного изобилия создается густая сеть бесплатных общедоступных столовых и обязанность питаться и проживать только по месту работы отменяется.
После реализации комплекса мер гарантирующи общественный порядок и дисциплину, восстанавливается свобода передвижения.
Вводится минимум обязательного труда и система позволяющая осущетвлять общественно полезную деятельность на добровольной основе.
Отменяется регистрация браков и законодательство регламентирующее семейные отношения. Воспитание и содержание детей берет на себя общество.
Определяется перечень приоритетных задач цивилизации, в котором на первых местах должны быть освоение космического пространства, автоматизация и роботизация всех видов производства.

http://joanerges.livejournal.com/1329211.html 10 червня 2011 @ 16:08
Киевский Клуб русских националистов (1908-19)Часть 1.

Основание Клуба и его задачи
Клуб русских националистов города Киева был создан как внепартийная умеренно-правая культурно-политическая организация. Учредительные сборы состоялись 6 апреля 1908 г. Устав Клуба был зарегистрирован 19 марта, его подписали А. Савенко, И. Рева, профессор Т. Флоринский, протоиерей Г. Прозоров, О. Сидоров, О. Каргер. В уставе постулировали необходимость сохранения в России унитарного государственного строя без автономий, декларировали «вековечный русский характер» т.н. Юго-Западного края, т.е. Центральной Украины, решительно отрицали существование украинского народа.

Цели организации предусматривали «распространение в обществе идей русского национализма, национального самосознания, проведение в жизнь идей мирного политического и культурного развития России, борьбу с вредными влияниями космополитизма и учениями антирусскими, борьбу с польским натиском и украинофильством, защиту Киева, захваченного поляками и евреями, и, наконец, объединение людей, исповедующих принципы национально-русской государственности». Члены КРН гордились, что самостоятельно, без начальственных пожеланий из Петербурга, «что в Москве даже представить невозможно», пошли «на защиту не еврейского, а русского дела».

Толчком для создания клуба стали события 1905-07 гг., наглядно показавшие думающим людям, что империя превратилась в колосса на глиняных ногах, которому всерьёз грозит разрушение в силу многочисленных социальных и национальных противоречий. Необходимость создания такой структуры как КРН подстегнули и пугающие консервативные российские круги результаты выборов в І и ІІ Думы.

Одним из инициаторов создания Клуба стал впоследствии его почётный член – уроженец Чигиринщины Дмитрий Пихно, член Государственного совета, руководитель Киевского отделения Союза русского народа и редактор газеты «Киевлянин». Этот выходец из бедной крестьянской семьи сумел собственным умом выбиться в люди и дошёл до уровня профессора Киевского университета.

22 декабря 1911 г. была утверждена новая редакция устава КРН. В ней провозглашались следующие постулаты: «1. Русскому Народу, своими трудами, стараниями и кровью создавшему великое Российское государство, принадлежат в России державные права по отношению к другим народам. 2. Никому не должно быть даруемо никаких автономий, ибо это был бы первый шаг к расчленению России… 3. Юго-Западный край есть исконно и чисто русский край… 5. Русский Народ только один… Украинофильское движение представляет собой явление в такой же степени вредное, как и беспочвенное».

Несколько более щепетильным был вопрос вероисповедания. Не случайно тогдашние и современные ультраконсервативные российские публицисты ставят в укор многим членам КРН излишний либерализм в этой сфере, в частности – поддержку принципа свободы вероисповедания. И если А. Савенко писал, что «Русский народ создан так, что если он перестает быть православным, он перестает быть русским», то В.Шульгин считал, что вероисповедание вообще «не есть признак национальности», что русские люди не только могут быть православными, старообрядцами и лютеранами, и что даже белорусы-католики «должны быть признаны русскими».

Формы работы КРН
Работой КРН руководил комитет из 18 членов, а с 1912 – совет в составе 24 членов, избиравшиеся на ежегодных сборах. Члены комитета (совета) между собой избирали главу. Главами Клуба в разные годы были: О. Сидоров (апрель – ноябрь 1908), А. Савенко (и.о., ноябрь 1908 – ноябрь 1909), В. Чернов (ноябрь 1909 – апрель 1912), М. Чихачов (июнь – ноябрь 1912), Г. Прозоров (и.о., ноябрь 1919 – январь 1913), А. Савенко (январь 1913 – 1918).

Клуб регулярно устраивал сборы с заслушиванием докладов и принятием различных резолюций, обращений, протестов и телеграмм, которые направлялись правительству, политическим деятелям, публиковались в прессе. Только за первый год работы КРН состоялось 26 собраний. Вот примеры резолюций Клуба – «О мерах по предотвращению студенческих забастовок», «О недопущении принятия законопроекта о введении выборного земства в редакции Государственного Совета», «По вопросу введения нового городового управления в Привислинском крае» и т.п. А были ещё и резолюции по городским вопросам, к примеру «О переводе попечителя Киевского учебного округа Петра Алексеевича Зилова в Казань».

Территориально Клуб занимал помещение по улице Большой Васильковской в доме, принадлежавшем его члену Ивану Слинко. При Клубе была открыта читальня. Понятно, что подбор публицистики и литературы был соответствующим заявленным целям, тут выписывали газеты «Киевлянин», «Русское знамя», «Россия», «Вече», «Кремль» и т.п.

В Камянце-Подольском функционировал созданный 11 ноября 1911 г. Каменец-Подольский Союз русских националистов, формально самостоятельная структура, но фактически – филиал КРН. Членами Союза были в основном православные дворяне Подолья, а ценз на вступление обеспечивался высокими членскими взносами. В октябре 1913 г. в рамках Союза была создана ещё более элитарная структура по примеру КРН – Каменец-Подольский клуб русских националистов (председатель – И. Е. Ракович). Активность этих Союза и Клуба постепенно спала к 1916-17 гг.

Фактически информационным рупором КРН была местная право-монархическая газета «Киевлянин», редактором которой с 1913 г. был член Клуба Василий Шульгин. Целью газеты явно и неоднозначно декларировали русификацию Юго-Западного края империи, с истекающими из этого антиукраинскими, антипольськими и антиеврейскими последствиями. Руководство газеты и ведущие сотрудники входили в состав КРН, а также активно сотрудничали с ВНС и местным отделом ультраправого «Союза русского народа». Постепенно газета попала под влияние идей А. Савенко и «прогрессивных» националистов, о коих – дальше, что привело к определённому крену её влево.

Члены КРН
Члены Клуба подразделялись на почётных членов, членов-учредителей, действительных членов и членов-сотрудников. Здесь видим земле- и домовладельцев, врачей, юристов, профессуру (в т.ч. 15 – Киевского университета и троих из Киевской духовной академии), купцов, отставных военнослужащих, служащих Юго-Западной ж/д, директоров и преподавателей гимназий, священников, чиновников. В 1909 г. в КРН числилось 326 человек, а в 1913 – уже 738. Среди них – строитель Киево-Полтавской железной дороги, богатый домовладелец и меценат В.Я. Демченко (за предприимчивость и манеру вести дела получивший прозвище «русский американец»), геолог и организатор артезианского водоснабжения и противооползневых мероприятий в Киеве П.Я. Армашевский и прочие.

Если честно, то значительно интересней рассматривать судьбы и поступки как раз отдельных членов Клуба. Так, губернский гласный Василий Чернов был сыном простого солдата, уроженцем Тифлисской губернии. Окончил Императорскую медико-хирургическую академию, служил врачом в действующей армии во время русско-турецкой войны, был профессором Киевского университета, действительный статский советник. Впервые в Украине в 1895 г. применил антидифтерийную сыворотку Павловского, внёс значительный вклад в формирование и развитие школы киевских педиатров. Кроме прочего являлся директором сахарного завода «Верхнячка». Он инициировал открытие в Киеве Бактериологического института, был членом комиссии, которая руководила строительством клинического городка на Батыевых горах, а в 1912 г. Чернов на собственные средства открыл приют для детей бедняков.

Ярким представителем Клуба был, безусловно, Иван Сикорский – отец известного авиаконструктора, профессор душевных и нервных болезней в Киевском университете, почётный член Киевской духовной академии, основатель журнала «Вопросы нервно-психической медицины и психологии», Врачебно-педагогического института для умственно-отсталых детей и Института детской психопатологии. Анонимный автор биографического очерка о Сикорском 1931 года отмечал: «не пил, не курил, не играл в карты, не сидел на мягкой мебели, питался самыми простыми и незатейливыми кушаньями». Кроме трудов на медицинскую тему написал и несколько работ политического характера, как то «О психологических основах национализма» (1910), «Современная всесветная война 1914 г. Причины войны и устранение их» (1914), «Характеристика трех основных человеческих рас – черной, желтой и белой, в связи с вопросами Русско-Японской войны» (1904), «Основы алкогольной политики в России» (1912) и т.д.

Согласно подсчётам современных украинских историков по состоянию на лето 1912 г. среди 736 членов КРН было до 40% этнических украинцев. По моему мнению, следует скептически относится к фетишизации отдельными современными публицистами факта наличия этнических украинцев в рядах КРН. В сложном идеологически-мировозренческом противостоянии, развернувшимся на территории Украины в начале ХХ века происхождение не было безусловным базисом политических взглядов. В украинском движении были поляк Липинский и еврей Марголин, а в КРН – люди с фамилиями на –ко. Время было такое – мыслящие люди были в поиске, раздираемы выбором между национальными берегами, между социальными платформами, между консерватизмом и радикализмом.

Яркий пример такого раскола – род Шульгиных. Сын Виталия Шульгина, профессора Киевского университета и одного из инициаторов Эмского указа, Василий стал видным членом КРН, а племянник Яков был активным в украинском движении и за связи с драгомановцами на 4 года сослан был в Енисейск, затем стал историком казацкой Украины. Своё небольшое состояние Яков Шульгин завещал на цели издания украинской литературы. Двоюродный племянник Василия Витальевича – Александр Якович Шульгин стал первым министром иностранных дел УНР. И если сын Василия Витальевича погиб 14 декабря 1918 г. в составе добровольческого белого отряда в бою с петлюровцами, то брат Александра Яковича Владимир погиб на станции Круты в январе 1918 г., защищая в составе войск УНР Киев от наступления красных.

Кстати, одним из активных членов КРН, а в 1917 – и товарищем (заместителем) председателя Клуба, был молодой историк Сергей Григорович Грушевский, племянник того самого Грушевского, в которого члены клуба издавна метали гром и молнии. Сергей же целиком и полностью поддерживал своих соклубников в борьбе с «украинофилами». Но… очередная усмешка восточноевропейской Клио: немного погодя Сергей Грушевский стал первым профессором истории Донецкого института народного образования (Луганск) и одним из столпов украинизации образования в регионе, а в 1937-м был расстрелян в Сандармохе как украинский националист.

Политическая активность членов КРН
КРН был опорой на территории Украины главы Совета министров империи П. Столыпина, с которым особенно сблизился в 1909-11 гг. во время введения в 6 западных губерниях (в т.ч. в Киевской, Волынской и Подольской) выборного земства с куриальной избирательной системой. Собственно, таковая была введена в значительной мере благодаря проведённому Клубом 4-7 октября 1909 г. в Киеве т.н. Западно-русскому съезду, который поддержал изменения в избирательном законодательстве. В 1911 г. Столыпин, обращаясь к делегации Клуба заявил: «Мое сочувствие и поддержка всецело на вашей стороне. Я считаю вас и вообще деятелей вашего клуба солью здешней земли». В частности, горячим приверженцем Столыпина был В. Шульгин, приветствовавший не только экономические реформы премьера, но и разгром революционного движения. 12 марта 1907 г. Шульгин заявил в Госдумы: «…полевые суды есть средство борьбы; это есть орудия борьбы…». Очевидно, что смерть Столыпина существенно подорвала политическое влияние Клуба, лишив его поддержки на столь высоком уровне. Во время похорон премьера от КРН был возложен венок с надписью: «Великому поборнику национального возрождения России».

Клуб имел и поддержку киевского губернатора О. Гирса (1909-12). Также он выступал центром для правых коалиций на выборах в Киевскую гордуму (1910) и Госдуму (1912). В состав последней вошли 14 членов КРН: 1 от Киева, 8 от Киевской губернии, 3 от Подольской, 2 от Волынской. Депутатская активность членов КРН в Госдуме (впрочем, тот же А. Савенко часто пропускал без уважительных причин пленарные заседания, за что и был оштрафован) имела и скрытую сторону – лоббизм. Особенно активны в этом, как свидетельствуют рапорты МВД, были В. Демченко, отстаивавший интересы крупных домовладельцев Киева, и А. Савенко. Оба, к тому же, занимались проведением на госслужбу своих доверенных лиц.

Клуб в 1911 – ноябре 1915 гг. был коллективным членом (с сохранением полной самостоятельности) Всероссийского национального союза. Благодаря активности членов Клуба отделения ВНС создавались в регионах: в 1911 г. – в Полтаве и Черкассах, затем – в Кременчуге, Ковеле, Сарнах, Переяславе. Для понимания причин и целей создания этой партии русских националистов я бы отметил три момента. Первый – основой для ВНС стали именно помещики и общественные деятели из юго-западных (Украина) и западных (Белоруссия) губерний, которые непосредственно и постоянно сталкивались с теми, кого считали заклятыми врагами самодержавия и непримиримыми противниками империи: польскими помещиками, еврейскими финансистами и украинскими интеллигентами. Это накладывало свой отпечаток на цели, риторику и методы партии. Второй момент – ВНС, наряду с октябристами, активно поддерживал авторитарно-либеральную политику премьера Столыпина. Третий – идеология партии не была однозначна – в неё пытались вместить и национализм, и консерватизм (именуемый в данном случае «здоровым», дабы отмежеваться от чёрносотенцов и прочих ультраконсерваторов), и славянофильство, и либерализм в экономических вопросах…

Клуб активно лоббировал и добился изменений в избирательное законодательство, практически ограничившие доступ в органы власти представителей польского населения. В Сборнике Клуба за 1911 г. читаем: «Главная цель национально-русской партии – освободить киевское самоуправление от господствовавшего в нем положения поляков – была достигнута. Вместо прежних 13 мест они получили всего 4…».

Кроме сепаратистов-украинцев, так и не сломанных поляков и всё больше подымающих голову инородцев идеологов Клуба занимали и прочие вопросы. В частности – экспансия иностранного капитала, которую они считали одной из главных опасностей, угрожавших тогдашней Российской империи. Действительно, доля иностранного капитала в промышленности страны, в частности в металлургии, машиностроении, нефтедобыче и т.п., было огромным. Выкачивание сырья заграницу шло полным ходом, взамен же по демпинговым ценам поставлялись бросовые товары и даже лес... Соответственно британские, французские, бельгийские, немецкие и прочие предприниматели рассматривались идеологами тогдашнего русского национализма как гигантская злая сила, паразитирующая на теле империи при потакании властей. Взамен же представители КРН выдвинули концепцию т.н. «экономического национализма», т.е. национальной специализации в хозяйственной деятельности, даже в областях с разношёрстным национальным составом. В то же время московские националисты выдвигали жёсткие законопроекты, направлены против иностранного капитала и на автаркизацию экономики страны (т.н. «государственное одиночество»). Как московские, так и киевские русские националисты выступали за создание системы внутреннего протекционизма (в т.ч. путём целенаправленных кредитов), которая бы способствовала предпринимателям русского происхождения в конкурентной борьбе с иностранцами и инородцами. Это, по их мнению, способствовало бы «русификации торговли и промышленности».

КРН и раскол в правом лагере
В декабре 1913 г. в Клубе произошёл раскол: из него вышла во главе с П. Армашевским и Ф. Безаком довольно большая, в несколько десятков человек, группа недовольных позицией лидеров КРН в деле Бейлиса. Они основали в противовес и в пику КРН отдельное киевское отделение ВНС. Позднее правый журналист Д.В. Скрынченко вспоминал: «Раздражение национальных кругов юга России против Шульгина было так велико, что из Киевского [отдела Всероссийского] Национального Союза, где руководили Шульгин и Савенко, выделился особый союз, более правого уклона, во главе с профессором геологии киевского университета Петром Яковлевичем Армашевским; даже гибкий Савенко ушел от Шульгина и из газеты, хотя, впрочем, не надолго… В связи с несогласием с позицией В.В. Шульгина и ряда других националистов в деле Бейлиса из Киевского клуба националистов выделилась группа правых под руководством П.Я. Армашевского. Противоречия в Клубе русских националистов оказались столь глубоки, что в столицу, как писал М.О. Меньшиков, отправилась группа киевских националистов «с просьбой дать совет – как образовать в Киеве национально-русскую газету ввиду явной измены русскому делу «Киевлянина»...». В итоге отколовшаяся от Клуба группа ультраконсервативных националистов начала издавать свою газету «Киев» (1914-17), резко выступавшую против украинского движения и расширения прав еврейского населения.

Споры продолжались. И спустя два года, 5 ноября 1915 г., на сборах Клуба было проголосовано за выход из ВНС. Тем самым КРН окончательно стал на сторону Прогрессивного блока в Госдуме. В январе следующего года совет Клуба подтвердил полномочия своего главы А. Савенко, одного из лидеров Прогрессивного блока в Госдуме. Разрыв КРН с ВНС был одним из следствий общеполитического кризиса весны-лета 1915 г., когда в IV Думе возник оппозиционный Прогрессивный блок, выступавший против действующего правительства. Именно представители КРН – публицисты В. Шульгин и А. Савенко, домовладелец В. Демченко стали инициаторами вхождения части депутатов-националистов в указанный блок. Всё это происходило на фоне обострения конфликта вокруг персоны Распутина, поражений и бардака на фронте, а также нарастания давления со стороны крупных промышленников, которые скрытно поддерживали парламентскую оппозицию. Но процесс «прогрессивизации» пришёлся по душе не всем в КРН.

Кроме де-факто раскола в Клубе, создание «Прогрессивного блока» вызвало и резкое неприятие российских ультраконсерваторов. Так, академик А. Соболевский писал в августе 1915 г. киевскому профессору Ю. Кулаковскому: «Кроме старых изменников… выскакивают новые. Во главе их ваш киевский Савенко. Этот прохвост мне никогда не внушал доверия, но я все-таки не ожидал от него такого прыжка, какой он сделал от украинофобства к украинству… Как смотрят теперь на Савенко киевские националисты? Следовало бы попросить его сложить с себя звание члена Государственной думы… А сверх того исключить из клуба националистов».

А. Царинный, автор опубликованного в эмиграции очерка «Украинское движение» (предполагают, что это псевдоним бывшего члена КРН А. Стороженко), пишет о том, по сути, колоссальном крене в идеологии, который совершил справа влево Клуб в этот период: «С кончиной Д. И. Пихно и с выступлением на политическое поприще сотрудника газеты «Киевлянин» А. И. Савенко, который в 1913 году был избран членом IV Государственной думы, клуб русских националистов утратил свой прежний характер. Он сделался орудием в достижении А И. Савенко его личных целей. Когда в Государственной думе образовался столь пагубный для России «Прогрессивный блок», киевский клуб русских националистов под давлением А. И. Савенко переименовался в клуб прогрессивных русских националистов. Этим А И. Савенко, сделавшийся после смерти профессора В. Е. Чернова председателем клуба, хотел подчеркнуть связь клуба с «Прогрессивным блоком» Государственной думы. Клуб подчинился диктаторской власти своего председателя и перестал быть кафедрой, с которой раздавались свободные голоса людей, объединенных идеей русского национализма, но различно смотревших на текущие вопросы русской политической жизни. Клуб должен был смотреть на все глазами А. И. Савенко, видеть в нем оракула, изрекавшего непогрешимые истины, и служить пьедесталом для его восходящего величия».

Окончание

http://joanerges.livejournal.com/1329485.html
Киевский Клуб русских националистов (1908-19)Часть 2.
Антиукраинский фронт
В украинском вопросе Клуб всегда декларировал себя как представителя «коренных малороссов», «русских Малой Руси». Подобные настроения нашли свою поддержку в лица высших должностных лиц империи. По свидетельству В.В. Шульгина, Николай ІІ в 1907 году, принимая делегацию Второй Государственной думы, сказал депутатам от Волынской губернии: «…Русские национальные чувства на Западе России [т.е. на территории нынешней Украины] – сильнее…Будем надеяться, что они передадутся и на Восток…». В свою очередь, Столыпин в телеграмме КРН писал: «Твердо верю, что зародившийся на Западе России свет русской национальной идеи не погаснет и скоро озарит всю Россию…».

12 мая 1908 г. по поводу законопроекта о введении преподавания в народных школах на украинском языке Клуб принял резолюцию, в которой утверждалось, что «украинский язык, о введении которого в школы хлопочут 37 членов Государственной Думы, создан в последнее десятилетие галицкими украинофилами с г. Грушевским во главе». Также говорилось, что «украинский язык» построен искусственно М. Грушевским на почве «обильной польской примеси», которая «внедрилась в малороссийские говоры».

В этот же период в украинских кругах возникает идея возведения в Киеве памятника Т. Шевченко. Практически сразу резко против этого выступил КРН. Савенко опубликовал в «Киевлянине» гневную филиппику, в которой утверждал, что деятели украинских организаций «под плащиками постройки памятника Шевченко проводят политическую демонстрацию». Дабы перехватить инициативу, КРН выдвинул идею срочно возвести на Михайловской площади, где планировался памятник Шевченко, памятник княгине Ольге. Эта идея была моментально подхвачена и одобрена городскими властями.

КРН «отметил» в 1911 г. 50-летие со дня смерти поэта собранием, на котором с докладом «Певец самостийной Украины» выступил А.И. Савенко. Он отметил, что с общерусской точки зрения, серьёзно относиться к его памяти нельзя и призвал не участвовать в возможных торжествах.

Значительное внимание в антиукраинской идеологической кампании уделялось исторически-политическим конструкциям. 14 сентября 1909 г. по инициативе Клуба митрополит Киевский и Галицкий Флавиан (Городецкий) отслужил панихиду по Кочубею и Искре по случаю исполнившегося 200-летия со дня их казни, после которой у могилы последних А. Савенко произнес речь, которая заканчивалась словами: «Да здравствует единая, неделимая Россия! Долой украинофилов!».

Впрочем, Клуб рьяно отрицал даже сами понятия «Украина» и «украинцы». Так, 7 февраля 1913 г. на заседании КРН И. Сикорский заявил: «Этнографический термин «украинцы» за отсутствием самого объекта, т. е. этнографически особого народа, не имеет основания существовать, а обозначение территории именем «Украины» потеряло свою первоначальную административную надобность, а потому самый термин представляется бесполезным, подобно наименованию «Священной Римской Империи» или «Московского государства»». Так же он попытался с точки зрения психологии доказать, что русский и украинский языки – не два разных, а один язык, в крайнем случае – два наречия одного языка. Ключевой аргумент – для языка важна не фонетика или грамматика, а единство духа. Кроме того, автор обрушил в докладе всевозможные громы и молнии на профессора Грушевского и сторонников последнего. По мнению Сикорского отсутствуют психологические и антропологические признаки существования украинского народа. Попутно досталось и Тарасу Шевченко… Появление доклада Сикорского было обусловлено выходом первого тома работы М. Грушевского «Історії України-Руси». Представитель Клуба в своём выступлении попытался разгромить позицию историка, прежде всего – отрицая концепцию самостоятельность украинцев как отдельной этнической группы. Это выступление известного психиатра было с одобрением встречено в русских консервативных кругах и широко популяризировалось.

Антиукраинская деятельность Клуба вполне ложилась в русло курса официальной политики, к примеру, в 1911 г. Столыпин, по поводу запрета в Москве общества «Українська хата» заявил, что «исторической задачей российской государственности» есть борьба «с движением, в нынешнее время прозванным украинским, которое несет в себе идею возрождения старой Украины и устройства малороссийской Украины на автономных национально-территориальных основах».

Клуб также яростно выступил против празднования в 1914 г. 100-летнего юбилея Шевченко. В резолюции КРН акцентировалось на том, что его инициатором является «шайка мазепинцев как зарубежных, так и российских», возносящих Шевченко не как поэта, а «исключительно как политического деятеля, как заклятого врага единой и нераздельной России». Дабы перехватить инициативу украинского лагеря КРН во главе с А. Савенко предложили почтить память Шевченко лишь изданием для школьников собрания его произведений, но не в новом, фонетическом, а в прежнем, этимологическом, написании. Также полетели телеграммы к высшим государственным чиновникам с требованием не допустить политической демонстрации во время празднования. В связи с этим МВД издало 5 февраля 1914 г. циркуляр для губернаторов с рекомендацией избегать официального характера торжеств. На местах это приняли как запрет. В ответ украинские организации развернули широкую кампанию протеста, найдя поддержку у русских центристских партий.

Во время заседания Госдумы в январе 1914 г., был поднят вопрос о препятствиях со стороны МВД в организации празднования юбилея Шевченка. Лидер КРН Савенко в ответ на предложение Милюкова пойти на соглашение с умеренными украинскими деятелями, как-то Грушевский, чтобы не пришлось потом иметь дело с такими, как Донцов, заявил «вы вот тут обсуждаете, как давать украинцам автономию, а на самом деле, если вы ее им дадите, они этим потом не удовлетворятся. Если всерьез относиться к этому движению, то нужно делать только одно: не мешать МВД его подавлять».

В нарастании украинского движения члены КРН видели поползновения вражеской разведки. В одной из телеграмм, отправленных премьеру в январе 1914 г., они сообщали: «На территории всей Южной России ведется яростная пропаганда идей украинского сепаратизма. Многочисленные агитаторы, как закордонные, так и здешние, всеми способами и с громадной настойчивостью доказывают, что малороссы – это совершенно особый народ, который должен иметь самостоятельное существование, как культурно-национальное, так и политическое. Планы мазепинцев заключаются в том, чтобы оторвать от России всю Малороссию до Волги и Кавказа и включить ее в состав Австро-Венгрии на федеративных началах в качестве автономной единицы. Вся эта деятельность мазепинцев, открыто направленная к разрушению единства и целости Российской Империи и опирающаяся на австро-польский галицийский Пьемонт, не встречает абсолютно никакого противодействия со стороны русского правительства. Многие мазепинцы даже состоят на государственной службе, особенно, к крайнему сожалению, по учебному ведомству».

Тем не менее, нарастание украинского движения продолжалось, что вызывало особую тревогу у членов Клуба, которые в одной из своей резолюций подчёркивали: «КРН в Киеве, обсудив вопросы об украинско-мазепинском движении, постановил обратить внимание правительства и общества на следующие обстоятельства: 1) мазепинское движение, опираясь на неуязвимую для нас галицко-австрийскую базу, распространяется по всей Малороссии и принимает угрожающие размеры; 2) в то время, как Австрия ведет беспощадную борьбу с русской партией в Галиции, у нас с мазепинской пропагандой и созданным ее движением не ведется никакой борьбы; 3) мазепинское движение является самым опасным из всех движений, направленных против единства Российской империи, так как это движение стремится разрушить единство русского народа».

Кстати, вероятно именно благодаря деятелям КРН был запущен в широкий обиход во время празднования 200-летия Полтавской битвы термин «мазепинцы» как уничижительно-оскорбительное название сторонников украинского движения. При этом, с подачи А. Савенко этнические украинцы, входившие в состав Клуба, стали именовать себя в противовес «мазепинцам» «богдановцами». Как отмечал в своём дневнике 2 января 1912 г. представитель украинского лагеря Е. Чикаленко, делалось это «в память Богдана Хмельницкого, который присоединил Украину к Москве… В действительности мы «богдановцы», ибо мы с самого начала возрождения украинского сознания далее автономии никак не шли…». А ведь пройдёт буквально каких-то пять лет и богдановцами в Киеве будут называть уже солдат Первого украинского казацкого полка им. Богдана Хмельницкого из состава войск Центральной Рады.

Еврейский вопрос и дело Бейлиса
Практически во всех публикациях о Клубе и его членах отмечается их антиеврейские настроения, активные действия по обеспечению общественной сегрегации и недопущению расширения политических и социально-экономических прав местных евреев. К примеру, в заявлении Клуба по вопросу об участии евреев в городских выборах говорилось: «Волею Государя Императора… граждане г. Киева избавлены от «благодетельного влияния» на городские выборы и ход городского хозяйства потомков Израиля». Часто это имело и экономическую подоплёку: 26 марта 1913 г. собрание членов КРН по итогам обсуждения доклада И. Садчикова «О новой практике Сената в отношении евреев-купцов I гильдии в Киеве» приняло резолюцию, адресованную министрам и членам Государственной Думы. Последних просили «…опротестовать и перенести в общее собрание Сената последние решения департаментов Сената о допущении евреев свободно брать первогильдейские купеческие свидетельства в г. Киеве…».

Василий Шульгин, сам себя назвавший в книге «Что нам в них не нравится» антисемитом, активно публиковал соответствующие статьи в «Киевлянине». Вероятно, значительную роль в формировании таких взглядов сыграло участие этнических евреев в студенческих и антиправительственных выступлениях, припавших на его юность. В тоже время он заявлял в воспоминаниях, что в его семье никогда не было бытового антисемитизма, а в гимназии и университете его ближайшими друзьями были именно евреи.

Нельзя не отметить, что антисемитизм членов КРН всё же ограничивался определёнными легальными рамками, в частности Клуб выступал против проведения еврейских погромов. Так, после покушения на Столыпина в помещении организации прошло совещание правых структур города, на котором согласовали отказ от каких-либо манифестаций в ближайшее время, «чтобы не дать этим пищу для насильственных выступлений». В то же время, КРН решает собирать подписи за выселение всех евреев из Киева, но эта идея дальше слов не пошла. Учитывая роль, которую сыграл КРН и прочие умеренно-правые организации города в предостережении погромов, генерал-губернатор уже вскоре утвердил проект разработанного членами Клуба положения о комитете по сбору пожертвований на памятник П.А. Столыпину. В нём, в частности, говорилось: «1) Пожертвование принимать от лиц всех национальностей, за исключением еврейской... 5) Пожертвования, поступившие от евреев, возвратить...».

В контексте антиеврейской компании интересен и малоосвещённый в литератури эпизод с популяризацией в кругах русских националистов идеи критики Ветхого Завета. В рамках этой кампании, кроме распространения русского перевода книги Г.С. Чемберлена «Евреи, их происхождение и причины их влияния в Европе», проходили и соответствующие мероприятия, в частности – 23 января 1909 г. на заседании КРН был зачитан доклад А. Д. Эртеля «Еврейство и Тора».

Пожалуй, наиболее часто вопрос об антиеврейских настроениях в среде Клуба возникает в ракурсе дела Бейлиса. Фабула последнего и его результат широко известны, поэтому не будут тут дублированы. В разрезе вопроса о КРН интересно взглянуть, как именно повели себя члены Клуба. В начале 1913 г. КРН издал большим тиражом и активно распространял брошюру «Что такое ритуальные убийства». Непосредственно же судебное разбирательство несколько остудило запал. Так В. Шульгин в своей редакционной статье в «Киевлянине» на третий день процесса заявил: «Не надо быть юристом, надо быть просто здравомыслящим человеком, чтобы понять, что обвинение против Бейлиса есть лепет, который мало-мальский защитник разобьёт шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом». Эта цитата широко тиражируется, как свидетельство абстрагирования КРН от дела Бейлиса.

На самом деле ситуация была более многогранной. Тот же Шульгин писал, что киевская прокуратура должна была «создать обвинение настолько крепко построенное, чтобы против него разбилась сила той громадной волны, что поднялась ему навстречу» (имелась ввиду резкая критика обвинений со стороны украинской и русской либеральной интеллигенции). Впрочем, издателя «Киевлянина» это не спасло от критики со стороны более резких соратников. Так, инициатор создания ВНС М. Меньшиков назвал его «еврейским янычаром» в своей статье «Маленький Золя», а за критику министерства юстиции в связи с проведением этого процесса Шульгин был приговорён к крупному штрафу.

Впрочем, Шульгин в этом вопросе пользовался поддержкой своего отчима – почётного члена КРН и редактора «Киевлянина» Д. Пихно. Тот, несмотря на свой антисемитизм, опубликовал в газете 30 мая 1912 года под заголовком «Вы сами приносите человеческие жертвы!» статью с разоблачениями фальсификаций и подлогов, которую написал уволенный по политическим мотивам следователь по этому делу Н. Красовский (кстати, один из лучших сыщиков империи, а в недалёком будущем – создатель эффективной системы органов госбезопасности и военной разведки УНР). Статья стала предметом горячего обсуждения в Думе.

А вот по другую сторону баррикад оказался профессор Сикорский. Привлечённый в качестве эксперта, он решительно поддерживал заключение о ритуальном характере убийства христианского мальчика. В частности, он писал: «Убийство А.Ющинского было совершено не душевнобольными, а лицами, привыкшими к убою животных, с целью, быть может, расовой мстительности, а еще вернее — в виде религиозного акта». С одной стороны Сикорский заявлял, что не обвиняет весь еврейский народ, с другой говорил: «Можно с уверенностью сказать, что эти убийства не прекратятся , пока не прекратятся противосудебные агитации со стороны расы, которая питает в своей среде изуверов и в то же самое время со своей стороны не может принять меры к освобождению нас от них». Более того, он предлагал рассматривать ритуальное убийство А.Ющинского в контексте особенностей национального облика еврейского народа. В подтверждение этих утверждений значительная часть его психиатрической экспертизы была посвящена описанию «ритуальных убийств», что вызвало протест защиты, заявившей, что он далеко выходит за рамки своей компетенции как эксперта-психиатра.

В первой своей экспертизе Сикорский, со ссылкой на французского историка-слависта А. Леруа-Больё, назвал предполагаемые ритуальные убийства «расовым мщением, или вендеттой сынов Иакова к субъектам другой расы». Ссылка была ложной; Леруа-Больё, узнав об этом, протестовал, и из окончательного текста экспертизы этот пассаж был удален. Присутствовавший на суде писатель В.Г.Короленко так оценил выступление Сикорского: «профессор Сикорский вместо психиатрической экспертизы стал читать по тетради собрание изуверных рассказов, ничего общего с наукой не имеющих». Чиновник департамента полиции Дьяченко телеграфировал в Петербург, что «простой народ, читая экспертизу Сикорского, высказывает большую ненависть и евреям, угрожая погромом».

Экспертиза Сикорского вызвала возмущение российского и мирового психиатрического сообщества. Журнал «Современная психиатрия» оценил экспертизу как «позорную и не соответствующую самым элементарным научным требованиям», «Журнал невропатологии и психиатрии» утверждал, что «маститый русский учёный скомпрометировал русскую науку и покрыл стыдом свою седую голову». Общество психиатров особой резолюцией признало экспертизу Сикорского «псевдонаучной, не соответствующей объективным данным вскрытия тела Ющинского и не согласующейся с нормами устава уголовного судопроизводства». Весною 1913 г. XII Всероссийский пироговский съезд врачей принял специальную резолюцию против экспертизы Сикорского. Осенью того же года экспертиза Сикорского была осуждена международным медицинским съездом в Лондоне и 86-ым съездом немецких естествоиспытателей и врачей в Вене. Сикорский апеллировал к полиции, требуя пресечь критику. За неё были закрыты целый ряд медицинских обществ (Харьковское, Тверское, Вологодское и др.). Московский «Журнал невропатологии и психиатрии» писал в связи с этим, что «говорить об экспертизе Сикорского, критиковать ее стало почти государственным преступлением». В предисловии к недавно изданной в Украине биографии этого учёного современный психиатр Семен Глузман писал: «Профессор Сикорский был не монстром, а сыном своей эпохи и своей страны, убежденным православным, искренним патриотом, любознательным исследователем. Вам не страшно, читатель?».

КРН в ПМВ и в революционном вихре
С началом Первой мировой Клуб практически прекратил общественно-политическую деятельность. Его члены сосредоточились на благотворительности – организовали в своём помещении и содержали совместно с Всероссийским земским союзом госпиталь для раненных на 60 мест. Также они проводили сбор пожертвований и подарков для действующей армии. Более молодые шли добровольцами в действующую армию.

В качестве примера чаянья членами КРН результатов Первой мировой можно привести слова секретаря Клуба, чиновника Совещания по топливу г. Киева Александра Никифорова, произнесённые им на заседании 25 апреля 1915 г.: «Война окончится тем скорее, чем меньше требований будет предъявлено к врагу при заключении мирного договора, а потому вопрос о минимуме требований имеет серьезное значение. В эти требования нужно включить: воссоединение Руси, приобретение устья Немана, Константинополь, проливы и некоторую долю контрибуции. Что касается славян, то мы должны позаботиться только об идущих с нами рука об руку Сербии и Черногории, другие пусть своими силами завоевывают желаемое, ибо славяне, подвластные нашим врагам, с большим усердием идут в этой войне на нашу армию и тормозят только ее работу».

По иронии судьбы член Клуба Василий Шульгин, яростно отстаивавший идеалы самодержавия в «Киевлянине» и Госдуме, оказался одним из тех, кто принял отречение Николая ІІ от трона. Теоретически считалось, что взамен будет конституционная монархия во главе с братом Николая Михаилом, но уже на следующий день Шульгин присутствует и при отказе Михаила Александровича от престола и участвует в составлении и редактировании акта отречения.

После Февральской революции КРН, являвшийся сторонником ранее оппозиционного Прогрессивного блока, получил благодаря этому представительство в Совете общественных организаций Киева. С марта 1917 г. Клуб именовался уже Киевским клубом прогрессивных русских националистов. 4 мая была принята новая программа организации, довольно резко отличавшаяся от ранее декларируемой. Теперь, по мнению Клуба, государственный строй должен базироваться на принципах свободы, уважения к правам и интересам граждан всех национальностей. Свою задачу КРН теперь видел в охране культурно-национального единства русского народа, хотя и признавал за «малоросами», считающими себя украинцами, некие права на национальное самоопределение в культурной сфере. «Малороссию» предлагалось разделить на несколько областей с широкими правами областного (земского) самоуправления. А вот по отношению к Украинской Центральной Раде Клуб занял жёстко-непримиримую позицию, в частности – резко выступал против процессов украинизации в образовании.

В июне 1917 г. Клуб инициировал создание Внепартийного блока русских избирателей, сперва в Киеве, а затем и в Киевской губернии. Блок принимал участие в выборах в Киевскую гордуму (июль 1917), Всероссийское Учредительное собрание (ноябрь 1917) и Украинские Установчие зборы (январь 1918). 14 августа на Государственном совещании Шульгин резко высказался против отмены смертной казни, выборных комитетов в армии и автономии Украины. Но видно не все были согласны с его прокламациями о желании малороссов «как и 300 лет тому назад… держать с Москвой… крепкий и нерушимый союз». По приезде в украинскую столицу главреда «Киевлянина» арестовали в ночь на 30 августа 1917 г. по постановлению Комитета по охране революции в городе Киеве. Впрочем, вскоре его освободили, он ещё раз мотнулся в Петроград, но потом вернулся в Киев, где возглавил «Русский национальный союз». На выборах в Учредительное собрание его кандидатура была выдвинута монархическим союзом Южного берега Крыма

15 октября 1917 г. в помещении Клуба под председательством Шульгина прошёл Съезд русских избирателей Киевской губернии. Съезд русских избирателей принял наказ будущим депутатам, где от них требовалось приложить все усилия к борьбе с украинизацией, приказывалось всячески пропагандировать среди избирателей идею существования малороссов как части единого русского народа и выступать против Генерального секретариата, т.е. исполнительного органа власти, созданного Украинской Центральной Радой.

Последние ежегодные сборы Клуба состоялись 21 сентября 1917 г. По сути, Клуб перестал существовать в феврале 1918 г., после того как его помещение было разгромлено большевиками (в ночь с 15 на 16 февраля по новому стилю), а затем имущество было реквизировано.

Следует отметить, что многие члены КРН (прежде всего, преклонного возраста) сознательно не поддерживали Белое движения, считая, что вожди белых в 1917-м предали императора и идеалы самодержавия. Но не следует воспринимать всех членов КРН только как замшелых монархистов, ведь после поддержки Клубом Прогрессивного блока в Госдуме, многие из них эволюционировали влево. Так что и в рядах Белого движения видим многих выходцев из этой организации, а тот же В. Шульгин считается чуть ли не идеологом белых. Анатолий Савенко, успевший ещё выпустить в 1917 г. памфлет против Центральной Рады «К вопросу о самоопределении населения Южной России», был одним из главных сотрудников зловещего Осведомительного агентства, т.е. органа разведки и контрразведки, Добровольческой армии.

Во время существования Украинской Державы под руководством гетмана П. Скоропадского часть членов Клуба была вовлечена в белое подполье, которое вело разведывательную деятельность, собирала средства и вербовала добровольцев в Добровольческую армию, даже готовили планы свержения «ненавистной малоросской власти». Так, ещё в ноябре 1917 г. в Киеве была создана монархическая конспиративная организация «Азбука» во главе с В. Шульгиным, которая вела активную разведывательную деятельность против Украинской Центральной Рады и Гетманата. Позже возникли и другие военно-политические структуры, приверженные Белому движению. Это было неудивительно – ведь в Киев и прочие города Украины устремились из Петербурга и Москвы тысячи кадровых офицеров, бывших царских чиновников, политиков, публицистов и прочих лиц, не принявших власть большевиков, а на новом месте жительства решивших атаковать и украинскую власть.

Итог же банален для Восточной Европы первой половины ХХ века. В Киеве в очередной раз поменялась власть, над городом затрепетали красные знамёна, а 15 мая 1919 г. Киевская ЧК казнила группу членов КРН. Расстрелы продолжились в июне и июле. Всего называется число в 68 или 70 казнённых, из них точно называют фамилии 33-х. В современной публицистике можно встретить пафосные восклицания о «попавших неизвестно как» в руки чекистов списки членов Клуба, благодаря чему якобы и стали возможны аресты с последующими расстрелами. Однако даже если предположить, что соответствующих лиц арестовывали именно как членов Клуба, а не по другим признакам, то никакого секрета нет – в дореволюционных ежегодниках КРН спокойно публиковали перечни его участников с домашними адресами.

Учитывая активность отдельных членов КРН в белом подполье, с которым рождённые в СССР знакомы благодаря сериалу «Адъютант его превосходительства», репрессии против них я лично осмелился бы предложить отнести на предмет не членства в Клубе, а ликвидации явных или потенциальных членов и сторонников оного подполья. В то же время, можно допустить, что репрессии против части членов Клуба были санкционированы непосредственно руководством Советской Украины. Так, в протоколе Особой комиссии Киевской ЧК от 19 мая 1919 г. напротив фамилии П. Армашевского значится «Применить высшую меру наказания, известив предварительно т. Раковского».

Судьбы членов КРН
По разному сложились судьбы членов КРН после установления в Украине советской власти. А. Савенко стал эмигрантом. Издатель украинофобской газеты «Киев», уроженец Вятской губернии Павел Ардашев, который покинул КРН из-за конфликта с Савенко, умер в 1922 г. Бывший министр, председатель Императорской археологической комиссии и Совета Русско-английского банка Алексей Бобринский также скончался в эмиграции. Большинство из оставшихся в СССР были репрессированы.

Но, пожалуй, самая интересная послереволюционная судьба – у Василия Шульгина. На эмигрантском пароходе он познакомился с дочерью генерала Д.М. Сидельникова Марией Дмитриевной, вдвое моложе его. Начался роман, который продолжился за границей. Тут нашлась прежняя супруга, но Шульгин в 1923 году добился ее согласия на развод и уже осенью 1924 обвенчался с новой женой. Судьба первой жены Екатерины Григорьевны была трагичной — она покончила жизнь самоубийством. В эмиграции Шульгин активно сотрудничает с антисоветскими организациями. Василий Шульгин эмигрировал в Югославию, в 1925-26 гг. тайно посетил Советский Союз, продолжал активную публицистическую деятельность, в частности – опубликовал украинофобский трактат «Украинствующие и мы» (1939). Вот только после того, как выяснилось, что поездка в СССР, все его перемещения по стране и встречи проходили под контролем ОГПУ, доверие к нему в среде эмигрантов было подорвано. Он занимается публицистической деятельностью, некоторые из его книг вышли даже в Советской России, в 1933 г. Шульгин вступил в НТС, но уже не был столь активен. В конце 1944 г. его арестовали органы Смерша 3-го Украинского фронта. Осуждён на 25 лет, освобождён в 1956-м, жил во Владимире.

В 1961 в изданной стотысячным тиражом книге «Письма к русским эмигрантам» Шульгин заявил: то, что делают коммунисты, отстаивая дело мира, во второй половине XX века, не только полезно, но и совершенно необходимо для народа, который они за собой ведут и даже спасительно для всего человечества. Современные биографы утверждают, что впоследствии Шульгин с досадой отзывался об этой своей работе: «Меня обманули». Тем не менее, он даже был гостем XXII съезда КПСС и слышал, как принималась Программа построения коммунизма. В 1965 г. Шульгин выступил в роли главного героя идеологического документального фильма «Перед судом истории», в котором он рассказывал свои воспоминания советскому историку. В 2001 г. Генпрокуратура РФ полностью реабилитировала Василия Шульгина.

Понятно, что ДедушкаСолж - феноменальный графоман. КК я не читал и не собираюсь. Но. "Я, дорогой профессор, только в виде опыта" (с)
=============================================
http://www.lebed.com/2011/art5896.htm
Независимый Бостонский Альманах "Лебедь"
№ 641, 11 сентября 2011 г.
Александр Солженицын
НАСТОЯЩИЙ БОЛЬШЕВИК
Ниже - глава 63 из "Красного колеса" Александра Солженицына. Она - о настоящем большевике Шляпникове. Токарь высшего разряда, работавший в разных странах металлистом и передававшим деньги партии на революционную деятельность. И сам очень многое делающий для революции. Именно благодаря таким большевики и одолели.
Ну, и еще благодаря тому, что преследуемый царизмом большевик свободно выезжал за границу, а потом снова возвращался в Россию для своей подрывной работы. Снова эмигрировал, и снова возвращался.
Большевизм - идейный враг Солженицына. Тем поразительнее художественное чутье писателя, ибо Шляпников выглядит в своей религиозной истовости (он сам из старообрядцев) как положительный герой.
Написана глава мощно, ярко, образно, точно исторически, со всеми тонкостями и психологией подпольной работы. Настоящая большая литература. Исаич - прямой наследник Достоевского, Толстого, да и Чехова тоже.

Цитата :

Сначала - справка о Шляпникове, составленная мною из разных источников.
Александр Гаврилович Шляпников (носил также партийную кличку "Беленин", - это фамилия старообрядческой родни по материнской линии). Годы жизни 30 августа 1885, Муром Владимирской губ., - 2 сентября 1937, Москва.

Из автобиографии Шляпникова:
В начале 1908 г. выехал за границу, где пробыл до начала 14 года, скитаясь по заводам во Франции, Англии и Германии. В апреле месяце 1914 г. с паспортом французского гражданина Ноэ вернулся в Россию. Работал на заводе Леснера, затем у Эриксона в качестве токаря. Выполнял различные партийные работы по заданиям думской фракции и петерб. комитета. Принимал участие в стачках и массовках того времени. В конце сентября по требованию петербургск. комитета выехал за границу в качестве уполномоченного им для связи с Центральным комитетом и со всякого рода поручениями международного характера. 1915 г. пробыл в Швеции, Дании, Норвегии, работал в Англии и в ноябре мес. вернулся нелегально в Питер. В Питере по поручению ЦК создал руководящее российской социал-демократ. работой бюро ЦК. В начале 1916 г. снова выехал за границу. Все эти годы работал в теснейшем контакте с заграничной частью ЦК, в состав которого входили В. И. Ленин и Г. Зиновьев. С 1915 г. состоял членом ЦК по кооптации. В 1916 году, в целях изыскания средств на партийную работу, был в Америке. В конце 1916 года вернулся снова в Россию.
В революционных событиях конца февраля - начала марта принимал активное участие. Был членом инициативной группы по созданию петрогр. совета рабочих депутатов и выбран 27 февраля в Исполнит. комитет совета рабоч. депутатов. Исполнит. комитет возложил на меня заботу по вооружению рабочих, и первые кадры рабочих-красногвардейцев были мною снабжены оружием. По поручению петербургского и выборгского комитетов нашей партии, а также совета рабочих и солдатских депутатов выборгского района выработал устав Красной гвардии, план ее организации и порядок снабжения вооружением. Принимал участие в организации возвращения наших эмигрантов из-за границы и организации встречи Ленина и других 3 апреля 1917 г.

Далее объективка .
Шляпников тесно общался с Александрой Коллонтай, автором "теории стакана воды", которая утверждала свободную любовь, отказ от института семьи и огосударствление женщин, то есть свальный грех. Сама она имела огромный сексуальный опыт, судя по всему, и с большевиком Шляпниковым. Написала повесть "Большая любовь". Повесть рассказывает о любви молодой незамужней революционерки Наташи и женатого революционера-марксиста Семёна. Коллонтай относилась к семье крайне скептически, полагая, что женщины должны служить интересам класса, а не отдельному мужчине.
Шляпников - нарком труда в Первом составе Совета Народных Комиссаров Российской Советской Республики. В ноябре 1917 поддерживал точку зрения о необходимости создания "однородного социалистического правительства" из всех партий, входивших во ВЦИК, не получил поддержки, но не оставил своего поста, добавив к нему обязанности наркома торговли и промышленности.
Шляпников вместе со Сталиным, получив чрезвычайные полномочия, был направлен на юг России, чтобы, по словам Ленина, "выкачать оттуда хлеб" .
В 1918 был назначен членом РВС Южного фронта, председателем РВС Каспийско-Кавказского фронта, затем членом РВС 16-й армии Западного фронта.
В 1920 отозван для работы в ВЦСПС.
Шляпников выступал против Троцкого с его идеей о милитаризации трудовой жизни страны, принял активное участие в дискуссии о профсоюзах. Шляпников и Коллонтай возглавили группу "рабочей оппозиции", заявив, что задачей профсоюзов является организация управления народным хозяйством, лишив этой функции партию, - точка зрения, резко раскритикованная в ходе дискуссии и на Х съезде РКП(б) Лениным.
В 1923 Шляпников открыто выступил с критикой ЦК по вопросам экономического положения, внутрипартийной и рабочей демократии, после чего был отправлен на дипломатическую работу.
Недолго пробыв торгпредом во Франции, в 1925 вернулся в СССР. Под давлением Политбюро был вынужден заявить, что "никакой фракционной работы" вести более не будет.
До 1929 работал председателем правления акционерного общества "Металлоимпорт".
В 1923-1931 вышли в свет его воспоминания "Семнадцатый год"[3]
В 1933 Шляпников был исключён из партии, в 1934 административно выслан в Карелию, в 1935 за принадлежность к "рабочей оппозиции" осуждён на 5 лет - наказание, заменённое ссылкой в Астрахань.
В 1936 арестован, по тому же обвинению. 2 сент. 1937 Воен. коллегией Верх. суда СССР приговорён к расстрелу. В тот же день расстрелян.
31 января 1963 года военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала Александра Гавриловича Шляпникова в судебном порядке по всем ранее предъявленным ему обвинениям за отсутствием в его действиях состава преступления. 21 декабря 1988 года, Комитет партийного контроля при ЦК КПСС восстановил Шляпникова в партии (посмертно).

Валерий Лебедев

Кому что прирождено. Тебе - глаза на затылке, уши на шапке, чутьё - не по запаху, даже не по пригляду, по неизвестно чему, спиной одной: шпик! Идёшь, будто и не оглядываешься, а всегда знаешь, уверен - следят за тобой или не следят. Вон тот отерхан облезлый на мосту - просто в воду плюёт или отмечает проходящих. На трамвайной остановке - все ли своего номера ждут или кто-то уже переждал больше.

Ну, и ноги, конечно. У кого ноги слабые, от такой жизни быстро свалишься. У кого ноги слабые - за подпольную работу, да ещё в таком городе, как Питер, лучше и не берись. Как говорит мамаша Хиония Николаевна, волка ноги кормят. Так и подпольщика, ноги одни и выносят.

И как назло, всегда же складывается понеудобнее, наизмот: встречи сговариваешь задолго, а ночёвку выбираешь в последний момент - по обстоятельствам, по слежке. И вчера вечером уже знал, конечно, что сегодня утром встречаться с Лутовиновым в Лесном, и есть тут запасная ночёвка, а недалеко и сама штаб-квартира у Павловых на Сердобольской, - но не только её, укрывушку, нельзя своим приходом выдать, а никакую, ничью, ни одного человека нельзя завалить своей неосторожностью. И когда вечером насели на пятки двое и пошли, и погнали неотрывно - пришлось чертить по всему городу и, чтоб не остаться на огородах ночевать (а оставался прошлой зимой и в морозы, и бродил-коченел до утренней зари), надо было махать или в Гражданку, где ход через глухую рощу, отстанут филёры, побоятся ножа, или в Галерную Гавань.

В Галерной Гавани и оторвался на тёмном пустыре.

Зато сегодня доставалось тащиться через весь Васильевский, черезо всю Петербургскую сторону, через Аптекарский, Каменный, Новую Деревню и Ланскую. И по дороге близко будет квартира Горького, но к нему только послезавтра, и совсем рядом Сердобольская - но туда только вечером сегодня, а пока и глаз не скоси. И всё это - для утренних встреч, а потом от Сердобольской, где тебя уже вот поджидают, - опять через весь город, за Невскую заставу, в Стеклянный. И только оттуда, если всё обойдётся чисто, - опять сюда назад, на Сердобольскую.

Да это всё - в тюрю перекрошилось бы да схлебалось, эти б нам беды все нипочём, - если б только не локаут, собачий.

Локаут... Не ожидал.

Не ожидал - смелости от них такой. Привыкнуто, что они - виляют, отступают.

Неуж - ошибся?

Вот это грызло - что сам дал маху. Зарвался.

А ведь настаивал Ленин: отказаться от всяких массовых действий! Только небольшие подпольные ячейки! Только улучшать технику конспирации!

И спал плохо. Голова тяжёлая. Муть. А день впереди долгий, трудный.

Кому Питер нравится, кому не нравится, - дело вкуса, а потягаешься вот так по нему между камнем, и камнем, и камнем, иногда уж и мостовая к глазам приближается, взвыл бы: ой, мамаша, зачем я из Мурома зелёного уехал, зачем я в большой свет подался?

В шутку, конечно.

На трамваях всё это короче, хотя и трамваи вот так день за день вытрясут душу, голову раздребезжат. Да на трамвай не всегда и есть эти пятаки да гривенники. А то подумаешь: если филёр твой успеет вскочить, так и прогорели деньги, слезай хоть тут же. Пешком - повольней, есть манёвр.

Теперь старые заветы конспирации пошатнулись. Теперь уже многие этих строгостей не соблюдают: не стерегутся не то что с ночёвками, но даже с типографиями. Говорят: провалы всё равно не от слежки, а от "внутреннего осведомления", все провалы от предателей, а их не узнаешь. А на улицах - не берут, а возьмут - сошлют не надолго. Мол, конспирацией больше сам себя замучишь.

На улицах редко берут, верно. А всё ж, на уличный случай, паспорт с собой таскаешь финский (не подвержен мобилизации). А русский - в запасе лежит. А в прописку - никакой не дан. Человека - нет, нигде не живёт, птица.

И действительно, многим обходится. Нельзя вам, дуракам, провала пожелать, - вы провалитесь, так и мы не вылезем, а всё-таки проучили бы вас, дурандашников. Сошлют не надолго! Тебя - не надолго, а дело ремонтируй.

Тебе - не надолго, а мне - всё надолго. А я - ни дня свободы зря не отдам. Готов - на смерть, готов - на каторгу, но знать, что нельзя иначе. А просто так даже на месяц в Кресты? - ищите ослопа, не я им буду. На лишнюю конспирацию себя не жалеть, лишняя - всегда оправдается.

Твоя выдержка - твоя свобода, твоя свобода - твоя партийная работа.

С моё бы вы походили. Всю прошлую зиму в Питере продержался - ни одной царапинки. Провинцию объездил - сам цел и не завалил никого. Ушёл в Скандинавию - цел. Литературу тюками гнал, даже северней Норд-Капа - дошла. И вот вернулся - цел. И опять по питерским улицам, а? На подмётках ещё, может, осталось по пылинке от нью-йоркского тротуара и от копенгагенского, и окрошек гранитный с финского севера. А до февраля цел дохожу - и опять туда.

А тут - кто б маху не дал? В какое время приехал! Над Выборгской - тучи, вот молнией слепанёт! В трамвае, на улице, в лавке, на каждом шагу - поносят власти вслух, не стесняясь, с матушкой царицей и с Распутиным. И шпики ушами уже не ведут, прислышались. Фараонам в лицо - хохот и мат. И - запасный полк взбунтовался! Тронулась армия - это уже всегда к концу. И после эмигрантского тошного безделья, ничтожной мелкости, презренных свар, да после недели в заполярной тьме, водопадного рёва, - и всё это видишь, и - принимай решенье! Один.

Можно было ошибиться.

Может быть, и ошибся.

Ошибся или нет? Как будто душу твою зажали в центры и на валу обтачивают.

Так что правила твои - ясные, неизменные. Все рабочие районы знать до последнего закоулка. Знать все тропки на задах Выборгской и Невской, и Нарвской стороны. Само собой - все проходные дворы. По одной дороге никогда не проходить больше одного раза. На одной квартире никогда не ночевать две ночи подряд. Или наоборот - когда слежка сгустится - нырнуть и двое-трое суток с одной квартиры не выходить. Рассеется - выйти рано-прерано, в темноте. Или так ещё: перед вечером зайти, будто уже на ночёвку, а поздно вечером ещё раз перейти на другую квартиру. (Это хорошо на Стеклянном, где две сестры рядом живут). И никому ночлегов не называть, даже самым верным товарищам по партии. Лишнее знатьё.

А ещё верное дело: менять шапки и пальто, всегда сбиваешь. Как прошлой зимой, на Стеклянном как раз, насели - не оторваться. Среди дня. Куда денешься? В баню! Взял номер. Позвал посыльного: слушай, сходи вот по такому адресу, там девчёнка живёт, Тоня. Ты ей, конечно, не при матери, тихо скажи: мол, дядя Саша номер взял, тебя зовёт! Пришла: дядя Саша, вы же меня опозорили - к мужику в баню вызывают! Да если улица узнает - чего ж будет? кто ж меня замуж...? - Ничего, ничего, Тонечка, революция требует. Я тебе так-кого жениха ещё сосватаю!.. На вот мои пальто и шапку, вяжи в простыню. А мне тащи сюда батькины, на днях разменяемся... И ушёл чисто.

Фабричный столичный проведёт да выведет. Эти же племянницы, вообще подростки, хорошо идут на контрнаблюдение: из квартиры высылать их наружу, следить за шпиками.

У сестры просидеть два дня подряд - отдых: и согреешься, и отоспишься, и отъешься. А вообще на конспиративных ночлегах нет мучительней, как каждый раз и только на одну ночь новое устройство и эта вежливость хозяев: не ожидали тебя до последней минуты, стеснены твоим приходом и не хотят показать. Три комнатки на шестерых и не хватает кроватей; добрые люди, спасибо, я и так благодарен вам, мне бы самую последнюю подстилку, вон туда под стол, и я засну, а вы тут живите! Так нет, отдавши лучшую кровать, считают долгом развлечь, хозяин настаивает показать, какой он развитой политически, заводит разговоры до глубокой ночи о программах партий. А ты уже не способен принять ни угощенья, ни разговора, ни даже партийных программ, только явили бы милость, оставили бы тебя в покое: гудит голова, и дороже нет помолчать. Помолчать, вытянуться без простынь, не раздеваясь, у рукомойного ведра, - только бы голова отдохнула, только бы языку не работать...

Ведь голова подпольщика нагружена втройне по сравнению с простыми людьми: кроме обычной для всех жизни - передвижений, поступков, работы, разговоров, ещё постоянно плющат мозг эти заботы: как одеться безопасней; что взять в карманы, чего не брать; в каком порядке посещать дома и встречаться, чтоб от предыдущего не повести к следующему; где что оставить; кого лучше попросить о сохране, о передаче, о скрытности.

Вот при такой голове после дурного ночлега и подскочи адвокатишка этот, Соколов: на днях, мол, судят революционных матросов, грозит смертная казнь! Всё сошлось! Тут - бурлёж, порох, полк восстал, братание солдат с рабочими! Сколько-то солдат арестовали, будут судить - а тут матросам смертная казнь?! Что должна делать партия пролетариата? Да - трахнуть всеобщей стачкой! В три минуты решение принято цельным размахом, без колебаний. Когда суд? 26-го. На 26-е - всеобщую!

И спасибо рабочим людям, чем скудней и темней живёт, тем подельчивей на приют, теснится, лишь бы ты не побрезговал. А квартир интеллигентских, барских - для конспирации совсем не стало во время войны. Да и до войны. Как начался отлив.

А большевиками себя называть очень любят. На днях пошёл Митя Павлов к одному. На общепартийные темы - самый приятельский разговор. Но только Павлов о нужде: "приехал из-за границы представитель ЦК, нужна ночёвка", - тот сразу откинулся: "никак нельзя, за мной слежка!". Мол, не о себе - о представителе беспокоюсь. Ещё за ним слежка, подслепыш, кому он нужен... Хорошо не растерялся Павлов: "Разговаривают - все. А вот литературу выкупить нечем". - "Ка-ак? И денег нет?" - Изумился. Предположить не мог. - "И сколько же нужно?" - Павлов: "Много". (Надо бы сказать: триста). Тот сообразил и откупился сразу: могу сто.

Это вообще нам урок хороший. Да даже с 908-го года все они схлынули, говоруны, показали, какие они революционеры. Перед войной профессионалы остались одни рабочие. Интеллигенции едва хватало обслуживать думскую фракцию да газету. Теперь и этих нет. Дошло до того, что при Петербургском комитете не осталось ни журналиста, листовки некому написать. Стали выручать боевые студенты, новенькие.

С ликвидаторов ладно, какой спрос. А правдисты бывшие где? Уж куда были своей! - увильнули из правдистской колеи. "Узрели своё отечество", ушли в патриотизм, а верней, худого слова не сказать, в какую-нибудь норку заткнуться, лишь бы учётным, на фронт не идти. В статотделы, в земгоры, в промышленные комитеты, вместе с гучковцами, гвоздёвцами, от нелегальной публики двумя руками отмахиваются, от нелегальной работы на версту. Красиков? Шарый? - какие они теперь большевики? Ну, Подвойский ещё поддерживает связь, осторожно. Все на "важных постах", никому с нами не по пути. Хитрый Бонч упрятал морду: я, мол, исследователь сект и вообще этнограф. Стеклов-Нахамкис - секретарь в Союзе городов. У Козловского на Сергиевской улице своя адвокатская контора, зашибает деньгу.

А больше всего обида - на Красина. Уж правдист из правдистов - па-ашёл, взметнул! Дельцом, чуть не директором фирмы, это тысячи рублей, в богатстве плавает, а старым товарищам - шиш. И пооткровенничать - не жди, не снизойдёт. Правильно Горький говорит: они скорей на выпивку дадут у Кюба, чем на подпольную работу.

Они общую такую себе кличку придумали: "внефракционные" социал-демократы. Чтоб не подчиняться партийной подпольной дисциплине и не отчитываться. Мы, мол, сами знаем, что делаем, а вы не суйтесь.

Даже мысль была: старым правдистам послать ультиматум: или сейчас же переходите к нам, или потом никогда вас не признаем.

Так что адвокатик Соколов ещё не из самых худших. Услужливый. И деньгами иной раз поможет. И все сведения носит из судейского мира, из журналистского, откуда знает. И квартиру свою предоставлял не раз, встречаться с этими думскими дергунками - Чхеидзе, Керенским, надо ж где-то пополосовать их, как Ленин требует: русские каутскианцы пусть держат отчёт перед рабочим подпольем! И верно, вьются, оправдываются...

Рабочее подполье, есть ли оно? Отлив-то глубже гораздо прошёл, в том и горе. Утомляет людей такая жизнь, да тюрьмы, да ссылки. В прошлом году, когда по родным местам съездил, насмотрелся, полынью обдаёт, зажмурь глаза, Санька! Геолог Рябинин, свой муромлянин. Свой, свой, улыбается, а на революцию больше не зови, отбился. Или Громов, сормович. Уже в девятисотом был эсдек. Сколько раз сажали, ссылали - и вот, устал. Поседел, постарел, окунулся в свой домишко, в семейный круг... Самое большее - сочувствующий... Или Гришка, нижегородский. Вместе сидели в 904-м и вместе во Владимирском централе в 905-м. А - задавила жизнь, нужда, безработица, семья. Какой пропагандист был, какой организатор! - всё пропало. Мучается, томится, а... увольте, ребята, ищите молодых.

Ребята-ребята! Да если мы все кряду сдадим, кто ж эти новые силы воспитает? Кто их в партию вольёт?

Рабочим можно простить. Нельзя простить интеллигентам.

А вообще так и должно. Что такое истинный, а не названный пролетарский политик и как он может быть? Главная трудность для него: став политиком, не перестать быть рабочим. А иначе - какой ты будешь пролетарский? Вот и будешь интеллигент, полубуржуазный. Для того и возник у нас интеллигентный пролетарий, и это - один верный тип для будущего. Мало их, мало нас, но только такие мы и можем вести рабочее дело. И не избежать нам все формы работы принимать на себя - и журнализм, и листовки, и конспиративную переписку, уж её-то тем более чужим рукам не доверять.

Но, конечно, это трудно. У станка отстоять десять лет, а книжки только от случая просматривать. Во все эти перекрывы, убеги, скитанья - когда читать? когда думать? Эмигранты-умники могут себе разрешить, им в дверь не постучат. И всё-таки вот они в кружках изучали по двадцать лет "теорию" рабочего дела, и всё спорили, рознили, согласиться не могли. А мы пришли и сразу им показали - практику.

Потому что нельзя проверять одной головой, надо пробовать: даётся ли в руки или только с языка на язык перескальзывает? А головастики, как себя ни принуждай, как в рабочее дело ни вгоняй, - сердцем не будешь с ним всё равно. Чужой.

Хотя... Сашенька Коллонтай... Кто и образовала Саньку Шляпникова из дикого паренька, не умевшего рубаху носить, не то что диспуты, с французским, только начатым в кружке самообразования. Сашенька, дворянка, интеллигентка, глазам не вынести света и красоты! - как одета всегда, как причёсана! А - как верно, как смело судит, режет! На приморских тёплых камнях Ларвика, у самой воды, рядом с ней лёжа, лёжа часами - и слушая, слушая, вбирая...

А - Ленин?

Не-ет, пока у них не черпнёшь - настоящего ума у тебя тоже не будет.

Но линию выдержать - можешь теперь и сам. Центровым партработником, как у них это называется, - стал Шляпников? Стал. И из нескольких центровых - ещё в особой позиции, так что Ленин пишет ему даже как бы с почтением: "Вы - хозяин положения. Не вмешиваюсь, как рассудит начальство". И - чем добился? А тем: руками, ногами - и не упуская головой работать, не упуская читать, писать, образовываться. Можно, оказалось, охватить? Оказалось, можно. И от звания "центровой" мозги не застлались, и грудь не вздымлась. А главное - не отвык, по-прежнему больше всего любил собственные руки прилагать: обтачивать весомые, различимые, точных размеров, темно-сверкающие детали. Да за то ещё и денежек получить, и подкормить в эмиграции, как своих бы младших, всех этих мудрецов, этих прочих центровых, кто сидит на мели без копейки, тыкаясь, где б заработать на четыре обеда, какому дальнему издателю какую статейку перевести - перегнать строчки с одной белой бумажки на неразличимую другую.

И если уж так вспомнить честно: июлем Четырнадцатого застигнутый в Питере безо всех них один - разве Шляпников не разобрался правильно во всём сам? Разве не понял из себя, сразу и точно: да неужели же наша классовая солидарность уступит хулиганствующему патриотизму? да неужели мы подло-покорно принизимся перед ним, как интеллигенция? Где же логика? Почему ж презирали японскую войну, а германскую поддерживаете? Дарданеллов захотелось? И позванный меньшевиками в ресторан Палкина на ночной банкет в честь приехавшего Вандервельде - не сробел, что один, слишком в меньшинстве, но прекрасным французским языком громил их всегдашнее банкетное большинство, заносное не подчиниться истинному заводскому большинству. И что это за ложные рассуждения - кто начал? Разве в том дело, кто первый напал? Виновник войны - мировая буржуазия, и бельгийская ничуть не меньше, чем германская, и нет никакой "бедной Бельгии" или "бедной Сербии", а - долой войну!! да здравствует революция! амнистия политзаключённым, мученикам свободы!! (Сам листовку написал).

Конечно, не простой орех Мировая война, к такому не было готово ни человечество, ни рабочий класс, как не потеряться! Круговоротные месяцы, все перепутанные мозги, зашатало, отняло разум у скольких! Треснул не только всемирный рабочий Интернационал - распадались в безумии самые близкие дружбы. И добравшись в Швецию в октябре - как же они радовались с Сашенькой своему соединению и верности! Застиглись войною порознь - а поняли всё одинаково! Как он принимал и понимал её захлёбные рассказы о первых днях войны в Берлине: соци голосовали за военные кредиты!! они, всю жизнь душившие нашу партию своей социал-демократической образцовостью, теперь бездарно упёрлись в тупик! Но и - пропасть с немецкими работницами, проверенными партийками: какая-то буржуазная помощь раненым, забота о сиротах, не понимают, что благородней, смелей и даже дешевле - восстать! и потерять на улицах тысячи, чем на фронтах миллионы! Но и - вспышки шовинизма среди русских социалистов, застигнутых пленниками там: злорадное ожиданье, как из Пруссии дорвутся до Берлина наши, - кто наши?! русские генералы? казаки? Вообще: что такое Россия? Россия - как что-то своё??? "Защита" - "несчастного" - "отечества"? Вот уж что меня не трогает, это "судьба России", меня сжигает судьба революции! - горела Сашенька. - Вот уж чего не хочу - это победы России! А по ту сторону огня - кто будет гибнуть? не такие же пролетарии? небось, не буржуазные сынки. Нет, нет для нас ни России, ни Германии, не надо нам ни ваших поражений, ни ваших побед, всё это одинаково. Пролетариату нужен - мир!!

Так довольны были собой, а ведь не дотянули и вдвоём. Последним и главным, как всегда, удивил, убедил, ослепил прорезающий Ленин: то есть как - одинаково?? Даже не сравнивать! царизм - во сто раз хуже кайзеризма!! Мы - не безразличны к патриотизму, мы - антипатриоты! Лозунг мира? - неправильный! обывательский! поповский! Пролетариату нужна - гражданская война!!!

Про себя очунел Санька: да уж гражданская-то зачем? ещё хуже разор? Но Сашенька перехватила сверкающими глазами: да, да! Гражданская! - и зацеловала.

А - сейчас бы? Как бы Ленин решил сейчас? Как бы решил он в Петербурге 26 октября?

Почему-то кажется, да уверен: вот так же бы! Трахнуть всеобщей стачкой! И даже не в три минуты - в пятнадцать секунд! Это невероятное свойство у Ленина: видеть всё сразу, как при молнии! И не колебаться в этот момент, и не раскаиваться потом. А - на локаут?..

Эх, всё висит на твоей голове, хоть и крепкой, все судьбы рабочих, сто двадцать тысяч на шее твоей. Такого размаха, такого решения ещё не бывало в жизни. Сообразить - может и пять секунд всего. Но пока ещё номер Центрального Органа с сегодняшним событием доберётся до Питера (если вообще он выйдет в свет, если заграничная редакция не передерётся окончательно) и укажет тебе, как надо было поступить, - пройдёт четыре месяца. И тюк с этим номером не сам сюда доползёт, но - твоими же и усилиями, когда ты туда проберёшься и оттуда его толкнёшь.

Да что и вспоминать теперь 26-е, когда уже 31-е? Кидать ли бы доску через речку, нет ли, - но уж кинул, уже пошёл, уже под тобой посредине ломится, и решать тебе надо не прежнее то, а - куда прыгать? Назад или дальше вперёд? Вот это только: куда прыгать? (А на плечах - 120 тысяч рабочих).

И - не с кем советоваться. Ни - с центровыми из Швейцарии. Ни - в Питере здесь. Все - на тебе. Всё - на одном.

И - только до конца дня сегодня. Не спавши, не евши и не присевши: куда прыгать? Вперёд? Назад?

...А между тем два потраченных пятака и верные ноги донесли уже Шляпникова на Ланскую, до просёлочной местности и огородов, минут на десять опоздав. И сапоги его прыгали через канавы и по вязкой грязи, где в сырой туманный день, ещё пока до первого мороза, по тропкам вдоль межей или древесных посадок иногда проходили рабочие хозяева огородов добрать, докопать невзятое. А уж филёра за Шляпниковым не было, пришёл к назначенной тесовой будке чистым.

И внутри будки хлопнулись крепкими ладонями с Лутовиновым:

- Я-то чистый. А ты? Не прямо от Шурканова?

- Нет.

- Ну спасибо.

В конспирации быть одному строгим средь всех - не многого стоит. Столько предусмотрительностей, а вот приди Лутовинов прямо от Шурканова и, гляди, привёл бы за собой. Квартира Шурканова - "фонарь для охранки", сказал Шляпникову ещё в прошлый приезд один хороший парень с Айваза, но не успел объяснить: подошли другие, а там его вскоре арестовали. Так и остался Шурканов загадкой. Правда, своих подозрений Шляпников не имел, а это первое дело: ведь чутьём всегда предателя слышишь, только чутьём их и открывают. Был Шурканов даже депутатом 3-й Думы, хотя так себе, средний металлист. Бывали у него обыски, открытое наружное наблюдение, а провалов не было. Выпить не дурак, соберёт "стариков" вспоминать революционные дни - и из тех же стариков, тоже бывший депутат, шепчет Шляпникову: "не по средствам живёт, странно". Змей подозрения так и ползает между рабочими сердцами, вот до чего нас довели. Дом у Шурканова очень удобно расположен, многие пользуются как явкой, а Лутовинов вот просто и живёт. И Шляпникову предлагал Шурканов кмнату - нет, спасибо, не надо. И русский паспорт раздобыл для Шляпникова - "надёжный". Ладно, пускай полежит.

Твоя выдержка - твоя свобода, твоя свобода - твоя работа. Взялся быть во главе всероссийского центра партии, так не попадайся. Единственный в России полномочный и свободный член ЦК? - так топай по Питеру аккуратнее.

На Лутовинове кепки козырёк - кверху, из-под него жёлтый кудерь и лбина раскатистая, крупно сляпано лицо, без мелких хитростей, большеухий. Челюсть - не всяким кулаком свернёшь, но от такого лбины как узкая. Росту парень взносчивого, но на рост и сила ушла, не молотобоец.

Говорит: гектограф старый с фабрики списали, украли и в Юзовку отправили.

- Молодцы! И что ж они там печатают?

- А эту... Коллонтай, "Кому нужна война".

- Хорошо!

- И старые революционные песни.

- Ну, это уж слишком жирно.

- Так не знают их, Гаврилыч. Революционные песни - очень мало знают. Как на демонстрацию выходить - так и петь нечего.

- Н-ну может быть... Но ты - листовки им посылай. Задачи дня, сегодняшние.

Лутовинов, сам из Луганска, - по связи с провинцией. Когда в феврале Шляпников уходил за границу, оставил им тут связи со всей провинцией - и с Нижним, и с Николаевом, и с Саратовом, и с Ростовом. Вернулся - узнать нельзя: все связи потеряны, вся провинция стонет без литературы, без указаний: как события понимать, что делать? А в Москве - в Москве! - нет своего областного комитета, боятся собрать или не умеют. Смидовичи, Скворцов, Ногин, Ольминский - сидят по своим углам и что-то, говорят, работают. Какая ж тебе общероссийская работа, мамочки, если они в Москве наладить не могут! Всё развалено и потеряно так, будто он им не состроил за прошлую зиму, и начинай сначала опять. Вот безрукие! И только Лутовинов - держит связь с Донецким бассейном. Питерцы - тоже хороши: какая литература где по пути застряла, на шведской границе или ближе в Финляндии, - выручать не едут, ждут, что сама приползёт или Беленин-Шляпников им съездит, пригонит. (Да смех! - в прошлом году на самом севере Норвегии нашёл он склад - тюки литературы 906-го года, так и не переправили, забыли про них. Кто их теперь будет читать? Там уж так устарело, что только мозги может запутать, кто против кого, кто на какой позиции). И свою типографию в Новой Деревне питерцы сберечь не могли. А побрюзжать, что Центральный Орган с указаниями опаздывает, - это они дружно.

Вот оно и есть: там и здесь. За два с половиной года войны жизнь так разъехалась, расползлась, что оттуда - невозможно вообразить здесь, отсюда - там. Там - удивляются, сердятся: да что они все в России - живые, не живые? почему заглохли? почему никаких сообщений? в чём их работа? и - денег не шлют, на что ж работу вести за границей, где же деньги брать, если не в России? Поезжайте, товарищ Беленин, но только наладьте связи, добудьте денег и возвращайтесь поскорей, вы не можете оставаться там долго, не губя себя и не вредя делу. Сюда приедешь, смотришь: стачки, вроде, всё же идут, и рабочие мал-мала просвещаются, уже того дикого патриотизма 14-го года и следа нет, а вот: литературы мало! свежих статей, свежих мыслей - почему не шлют? что ж они там замерли за границей, без слежки, без тревог, - зачем же тогда сидят? И денег - неуж не могут там раздобыть, в богатой Европе, неужели только и складывать наши рабочие гроши?

И понять друг друга почти нельзя. И только тот, кто бывает и там и здесь, Шляпников единственный, и ту и эту жизнь как: в двух тяжёлых плетёных муромских корзинах держа на длинном коромысле через плечо, не давая себе ни на миг позабыть ни эту, ни ту (с одной зазеваешься - всё сковырнётся), твёрдым шагом, куда б йога ни ступила, только и снует.

Глазеет Лутовинов, как из деревни и первый раз автомобиль увидел: неужели тот самый Беленин, вот который был, наставлял, уехал, исчез - и опять вернулся? Из-за моря, в такую войну, и целёхонький, - как же это совершается? И все на него лупят глаза, не один Лутовинов. Ну как, правда, поверить, что вот сидит с тобой в огородной будке, а две недели назад был в Христиании, а в сентябре океанским пароходом, да не третьим классом, а вторым, возвращался из Америки и под весёлую музыку духового оркестра любовался на океанские волны?

И рассказывать как - нельзя подробно, никто ничего лишнего знать не должен. А кое-что можно бы, да это если начать...

В Хапаранде по ломкому льду под мостом, и проваливаясь в речку Торнео, чтоб миновать полицейскую сторожку. Дальше - с проводниками, сам под финна, обходя лесными крюками пункты жандармских осмотров.

То - на крестьянских финских розвальнях, по сугробам, восемь ночей, днями отдыхая в избушках лесорубов. Нетронутость снегов. Молчание. Северное сияние. Сводчатые лесные дорожки. Потом леса вырождаются в карликов. Мшистые болота. На лыжах, не умея. И - долгой петлёй обошёл проверки.

Облегчает, конечно, что всё финское население сплошь враждебно к русским властям, охотно везёт нашу литературу, проводит наших революционеров, шпионит за русской армией, переправляет на родину германских военнопленных, и сами финны тысячами добровольцев уходят в германскую армию.

А Лутовинов вытянул из кармана краюшку хлеба ржаного, просто так, не завёрнутую, и помидоров пол-дюжинки, правда буро-зелёных, недозрелых, а очень кстати, ночёвка была голодная, берёг Шляпников хозяев, не объесть.

- Это славно! А соль?

И соль. Ножи - у каждого. Бумажки простелить нет, да лавка и так чистая, раздвинулись к краям, а между собой разложили.

- Всё-таки выглянь, Юра, обсмотрись, как там?

Выглянул. Туман редеет, подальше видно. Всё в порядке. А было бы не в порядке - тут можно шпиков и на кулаки взять.

Кажется - что в этих помидорчиках? брюху голодному дна не притрусить. А вот порезали, присолили, берём поровну - и что-то сближает ближе самого дела.

А третий, последний переход был всех труднее. Уже не на терпенье, а на выдержку ног и сердца, действительно не всякий мог бы. Опять далеко-о на севере. Сани, возница, да не бесплатно: марка за километр. Полярная ночь, но по снегу далеко видно, луна ли за облаками? По речной долине, в ямы проваливаясь. Потом через реку пешком, с проводниками держась за длинную верёвку. А вот и снежная тропа вдоль берега: утоптала её пограничная стража, проходят несколько раз в день. Опять сани. В санях и заснёшь. На хуторах пересадки. И - пустыня: ни одного постороннего пешехода или воза. У Рованиеми - опять река, но уже чёрная, шумная, незамёрзшая. Крики через реку, вызов лодки.

(Рассказываешь, а у самого сердце тянет: всё не то, всё не о том. Как же решится? Что же решать?.. Да оно почти и решено: прыгать! А что будет?..)

Среди финнов - как немой: ни одного слова. Везут и ладно, не продадут. Даже и рад: на ночлегах не надо разговаривать, чистый отдых и соображение, как дальше. А вот и - задержали. Обыск. Лопочут финны по-своему, очень плохо по-русски. В далёком лесу - вроде воинской части у них, из старых бывших солдат и молодых парней. Это - активисты, это и есть те финны, кто уже оружием воюет против России. (По сути - за Германию, но здесь об этом думать не конкретно). Они и своих с-д не балуют, это - чужие. Но после объяснений, что революционер, отпускают. И снова на юг. Всё меньше снега, вот уже и оттепель. Теперь стерегись. Чем смелей и развязней, тем меньше подозрений. Где - секунды решают, и пожарной лестницей - на крышу станции, так избежал патруля. А на другой захватил-таки жандарм: паспорт! Бойко лезешь по карманам и спохватываешься: нету. Да я - местный житель, мы и без них обходимся. (А на самом - заграничное всё. Впрочем, финны одеваются лучше наших). Нет, арестовал. Завёл в пассажирский зал, отвернулся за под-собой - миг один! полмига! - а ты уже дунул! - в дверь! - сбил кого-то! - и в лес! И - лесом. Ушёл. Да не закружись: где полотно? И какие поезда в твою сторону, какие наоборот, как угадать? небо в облачках. Сообразил. Теперь пешком. Ночь, тепло. По полотну. Быстро! - надо к утру перебрать как бы не сорок вёрст. Пить! Снег. Есть! Нечего. У будочников лазил по сараям - не нашёл. Вдруг - железнодорожный мост, на тебе! Там - часовые, ясно. Надо обходить. Крюк - ещё на десять вёрст. Теперь лодочника сговорить. И к утру заснул в сарае, в соломе, мыши пищали в самое ухо. А в следующую ночь - до Улеаборга, уже по лесу, дорогой. Избегая, однако, встречных. За две ночи - семьдесят вёрст! В редакцию соц-дем газеты как пришёл, сел - уже встать не мог. Ноги - свинцовые, пальцы - в кровяных мозолях. Дальше товарищи слепят и фальшивый документ, и фотографию, и проводят до Гельсингфорса, но вот - встать? Как на ноги стать и пойти отдыхать на хутор? (Те мозоли и сегодня ещё не прошли, ходить мешают).

- Хороши помидорчики, хороши.

Вот почему заграничные члены ЦК - Владимир Ильич да Зиновьев - на такие путешествия, прямо скажем, не охотники. А

Окончание

Но точит шашень виновную грудь, про себя только знающую вину: ах, Санька-Санька, погорячился!

Тяжёлые-тяжёлые ноги. И мокрые.

И не доспано, и в брюхе пустовато. Поесть бы уже. Литовская... Гельсингфорсский... Казармы Московского полка. Мимо Эриксона побыстрей, тут всё-таки могут узнать... И на Эриксоне объявление то же... Каждый переулок тут знаешь, не читая. Каждый двор, не заглянув в подворотню.

А вот почему ещё тяжко так. Не потому что ты, председатель Всероссийского Бюро ЦК, может быть, ошибся, и какие это будет иметь последствия для партии и даже для всей России, а: просто закрытые заводские ворота. Для рабочих - закрытые. И закрытые - тобой. Рабочим.

Ещё не знал никаких социалистов, ещё не прочёл ни одной брошюры, а уже грезил: эх, кабы Бог послал мне стать вольным мастеровым! к станку бы приобчиться! тогда б нигде не пропал. И с этой надеждой - в Вачу, и в Сормово, и на Невский судостроительный (набавляя года себе в паспорте), и на Семянниковский, - да сбили: послали гайки умечать в лоб старикам, сознательность им передавать. И уволен по чёрному списку. И покатился, покатился в революцию, в тюрьмы, как будто вниз и легче, а мечта всё равно тянет наверх: стать металлистом первого класса! рабочим быть - и до гробовой доски!

И вот есть уши, глаза настороже. И ноги ходучие. И голова варкая. А руки - руки всего главней. И лучшие дни твои - не в стачках, не в комитетах, не на демонстрациях, не в эмиграциях, - а когда входишь во всё это шумно-весёлое зубчатое, шестеренчатое, червячное, коленчатое, и каждое движение понимаешь, и его приспособляешь, и от стариков слушаешь себе простые похвалы, а потом и от мастеров, - вот когда ты на своём истинном месте! И по субботам ссыпаешь в карман весомые, какие бывают только честно заработанные, денежки.

Потом - среди токарей немецких, французских, английских. Не тот Интернационал, какой собирается в манишках на конгрессы, а вот этот - коренной и основной, в цеховых проходах - в блузах, куртках, гетрах, в пятнах масла, ботинками по стружкам, что ухом не схвачено, то досмотрено глазами, и с гордостью идёшь по Вемблийскому заводу, first turner, рабочий-механик, в общем - славный мастеровой всемирного отечества. А другим - ворота закрыл. Это - как?

Тёплые запахи чайной - капустой, мясом, луком жареным, хлебом ещё тёплым, - ух, хорошо! Пальто тут не снимают, шапку - на колени. Тут уже, нет? Где? Вон, у стенки подальше, юркоглазый, лицо довольно дураковатое, Каюров. К нему. А пока глаза сами - на подносы, по столам, - что тут едят? Котлеты с картошкой. Макароны с мясом. Солянку. Гуляш. Взять побольше, не скупиться. В такой день да голодный - всё дело прогрохаешь.

- Здорово.

- Здорово.

Каюров - так себе мужичишко, искоренённый, росту среднего и модельщик не выше: не ремесловит. Но - резок, на горло кинется. Горлан - ничего.

О том, о сём - громко. За столами - свои разговоры, еда, расчёты. Не слушают. Такие ж двое своих, как все.

- Ты чистый пришёл?

- Чистый.

- Уверен?

- Нашёл проверять!

Каюров как весь с кондачка, так и в этом: по самоуверенности может и прохлопать. И суетун. Хоть он и старше на восемь лет, а ни в чём оно. Лицо у него всё бритое, а то ли и не растёт.

К тарелкам полусклонясь - Каюров уже ест, Шляпников ждёт, - полуголосом о деле:

- Так вот, выхода нет. Назначаем на завтра всеобщую по всему Питеру. Требуем: снять локаут и отменить воинский призыв.

- Да уж знают, потекло.

- Ну и как? Возьмутся? Вытянем?

- Эриксон - конечно! Оба Лесснеры!

Языком молоть, они сами в локауте, им выхода нет.

- Нет, кто работает. Соседи. Кого знаешь?

- Гергард. Морган. Розенкранц.

- Да это всё - по гривеннику.

- Хоть и по пятаку, а сколько! Лютш и Чешер. Электротехника. Кмядта красильная. Григорьева колбасная.

- Да все ли пойдут?

- Пойду-ут!

Другой бы кто так сказал, Шляпников поверил бы. А этот - сильно на подхвасте.

- А Арсенал?

Не взялся Каюров:

- Не знаю.

- То-то. А мануфактуры? Сампсоньевская? Невская?

- Вот ждём.

Ждём. Так и размажется. А за всё ответишь единолично. Ты. И в эти оставшиеся полдня надо решать. Каждый раз хочется на одну сознательность перейти. И который раз по важности случая: нет, вот ещё последний...

И - твёрдо, командирски:

- Надо вытянуть, во что бы ни... Не пойдут - выгоняйте хоть гайками. Сегодня к вечеру листовки будут готовы, присылайте человека к Павловым после восьми. За ночь распределите. И утреннюю смену везде надо остановить! Хоть на улице, хоть перед воротами, хоть уже на лестницах. Но - остановить. Иначе всё проиграем.

- Сде-елаем!!

Это Каюров уверенно, э-это он может. Где забияки нужны, там он первый. Э-это он столкнёт. В чём другом напутает, а это!

- Слышал: забастовщикам кой-где пособие платят.

- Ну? Кто?? Из каких средств?

- А чёрт их знает. То ль межрайонщики, то ль инициативники...

Интернационалисты?.. Внефракционники?.. Во дела! Загадка. Но нашему козлу на подмогу, это нам идёт.

Васька Каюров любит поговорить, но с ним не обо всём. Что, вот, гнетёт сердце, что, вот, не ошиблись ли? - этого ему не выскажешь. Ему - только готовое решение.

Так и всегда. Для каждого разговора должен быть подходящий свой особый человек. Через пять минут разговариваешь с другим - и слова другие, и сам ты как будто в чём-то другой.

С Каюровым что вместе хорошо - если ругать кого-нибудь, душу отводить. У Каюрова весь вид востренький, от востреньких бегающих глазок, а слово хлёсткое. Того же Чхеидзе: врёт насчёт Циммервальда, что сочувствует; пристегнуть нас хочет к буржуазному министерству; вместо Штюрмера будет Милюков - что мы выиграем? А ещё разбористей - Гвоздева ругать, по Эриксону и сам его знает, зубами бы ему на горло: стачколомы! примирительные камеры суют нам, гвоздёвские молодцы! Спасение самодержавия приняли за спасение отечества, маленькая ошибочка! А у нас Минины и Пожарские такие, что не свои кошели на алтарь отечества кладут, а норовят себе с алтаря стащить!

Это верно.

Для постороннего вида, для безопасности разговора надо бы еду растягивать и растягивать, а ложка просто рвёт с тарелки - мясо духовое, мясо тушёное, капусту, картошку.

Продовольственный вопрос сам с тарелок кричит, а Каюрову много повода не надо. Хорош он для действия, а очень любит рассуждать. В чём и разумно:

- Твёрдые цены на все продукты - конечно. Но монополии хлебной торговли - правительству не давать! не допустить! Нельзя, чтобы правительство хлебом владело, а то они нас на колени поставят. Вообще, мы ещё мало агитируем вокруг продовольствия: надо хозяек подбивать давки разносить. Бабы повалят - на них казаков не выпустят!

У Каюрова - отдельная группа бывших сормовичей, и средь них он считается даже голова. Они всё сами хотят: и обдумать, и сделать, чуть и не всю вторую российскую революцию. Долго вообще не хотели признавать Петербургского комитета: вы, мол, по себе, а мы - по себе. Отчасти из недоверия, что в ПК - осведомители и всех провалят. Но и меру ж надо знать, подозреньями нас тоже охранка заражает, чтоб разъединять. Когда Черномаз из ПК пачкал заграничников, что засели мол там, отсиживаются, только святые указания шлют, - тут каюровцы и к Черномазу охотно прислушивались. А когда прошлой осенью Шляпников приехал сам из-за границы, живой член ЦК, вот он, не отсиживается! - каюровская группа завопила: не может быть! такого не выбирали! провокатор!

Не может быть!.. Раз никому другому такое не под силу - значит, и ты сделать не мог. Значит, тебя охранка через границу перевезла. Правильно, не выбирали. Правильно, такие тяжёлые условия. А - кого другого из вас бы назначить?

И всё это выяснялось и обсуждалось через Горького: как земляка-нижегородца, его одного сормовичи признавали, ему только и верили. У него одного и собирались - языками поболтать да на груди порыдать: как не состоялась первая революция, да какие славные были красные годы, до 907-го, да как упал рабочий класс после них. (Горький и сам любит слезу пролить).

Теперь, когда ноги согрелись, особенно размокрели. Чувствуешь, как набралась вода внутрь. Переобуться да подсушиться как приятно бы! Так бродячему всегда негде.

Квартира Горького на Кронверкском - такое место, куда все валят, и он сам охотно широко принимает - и рабочую публику, и соц-дем, и вообще рев дем, и угощает всегда хорошо, всегда там поешь, и веселье общее такое, будто за окном никакого царизма нет или уже падает. Квартира на виду, снаружи частенько дежурят филёры, но законная открытость хозяина и то, что сыпят туда многие, иногда человек до сорока, как будто и конспирации не нарушает, и Шляпников разрешает себе туда ходить.

- Ты когда у Алексей Максимыча будешь? Скажи: я послезавтра зайду.

Новости думские собрать. Завтра Дума открывается, к послезавтрему у Горького все кулуарные новости будут. Да все новости из буржуазной среды и даже правящей верхушки, и все материалы, какие по рукам ходят, где ж и получить? Секретное совещание заводчиков у градоначальника? - вот тебе стенограмма. Тайная встреча Протопопова с думцами? - вот тебе запись, а ты её хоть за границу пуляй.

- Алексей Максимыч в Москву уехал.

- Да ну? когда?

К Горькому и от Ленина поручений много. Деньги выколачивать - это вполне понятная задача. А бывает помудреней, например: вышибать окистов через блок с махистами. Вот этого Шляпников совсем не умеет. Всех бы гнать одной метлой, проще и понятней. А Ленин всегда из них что-то комбинирует. А Горький - с теми и с другими, как и всякими третьими, - в обнимку. Хотя в общем - на нашей позиции стоит.

О том и Каюров:

- Спорили мы у Алексей Максимыча: какой ориентации дальше держаться, при развороте событий? Начнётся революция, конечно, с фронта, это ясно. Но от этого фронт сразу ослабится, и Россия проиграет эту чёртову "вторую отечественную". И это - хорошо. Ленин пишет: для пролетариата выгодно поражение своей страны. Значит, какая-то из группировок империалистов получит временную гегемонию над Россией. Так вот: какая группировка предпочтительней? Алексей Максимыч всегда уверяет, что англо-французы лучше. А я ему: всех наций капиталисты имеют в Питере заводы, хоть и шведы, хоть и финны, и нами правят. Так что имеем случаи сравнить. Англичанин - всегда зловредней и злопамятней. На Невской бумагопрядильне впустят полон двор баб, кто работу ищет, а он выйдет на крыльцо с трубкой в зубах и смотрит - ну нагло, как на скотину. А немцы не такие нахальные. Человечней, что ли, ближе к нашим. Сколько вон мастеров-немцев, с ним и поругаешься, с ним и помиришься потом. А ты как думаешь?

Шляпников так думал, что противно ему это слышать. Что здесь он этого услышать не думал, там наслушался. Но - объяснить, но - отвечать? но спор заводить сейчас?.. Нагрузил брюхо, и теперь тяжёлая теплота по всему телу. Разомлел, хорошо бы подлить-посидеть, даже в стуле заснул бы. Но ни засидки, ни залежки не может себе разрешить подпольщик, разве что при крайней опасности. Чаёк допит, время гонит дальше. Волка ноги кормят.

- И потом, - распелся Каюров, - ведь - соседи. Через них - как прыгнешь?

- Знаешь что, Васька? - манил Шляпников полового рассчитаться. - Ты вот этой глупости нигде не сей больше, даже у Горького. В том и линия наша: чтобы под самой немецкой пастью пройти, а на плечо б они нам не блюнули.

Разговор вместе, а денежки врозь. Денежки рабочие - считанные, каждый за себя.

И ушёл расстроенный.

Однако не забылся: по переулку - в другую сторону, чем пришёл, на Межевую. Кажется, без прицепа.

А там на трамвай вскочил - на ходу. А трамвай - в разгон. Ну уж, точно чист. Сегодня - нельзя ошибаться.

И сообразил билет пересадочный взять: чтоб и по Невскому ни квартала не идти, на Невском становишься заметен, и чтобы - пятак сэкономить.

Если уж питерские кадровые думают так, как Каюров, - как же нам не замараться? А германский генеральный штаб - тот и с первого дня войны понимает, что русские социалисты-интернационалисты ему как бы союзники. Как бы! А вот выкуси!

Да Ленин - уследит, не допустит!

Это Сашенька, молодчина, раскусила, когда им из Берлина в 14-м году, из интернированных, прямо бархатцем выстилая, предлагали в Россию - неизвестно кто, неизвестно почему, неизвестно на какие деньги. И все эти Чхенкели, Нахамкисы, Лурье, Гордоны схватились, её уполномочили, а она - пошла и за всех за них отказалась!! Уж как её грызли!

А потом подъезжал этот Кескула, змей, якобы революционный эстонец. Приехал - из Швейцарии в Скандинавию, и деньги, деньги суёт, - вам же деньги нужны? на издание брошюр? на транспортировку литературы? вообще на партийные цели? - "позялюста, фседа достанем!". Типографии, оружие? - всё достанем, лишь бы бороться против царизма. От Ленина - лучшие рекомендации, меня знают, знаком... Замялась Коллонтай, а Шляпников - подозрительней, у него глаз - на прорез. Конечно, по рекомендациям поработали с мерзавцем, кое-что и лишнее ему сказал, но потом отряхнулся: бездомный эмигрант с чековой книжкой? И друзья у него в русских банках? - пошёл-ка ты подальше по-хорошему!..

И разъяснил про Кескулу Ленину, написал, чтоб тот не верил. Люди головные, погружённые в газеты-книги, этих происков не замечают. Это под ноги надо смотреть, а то вступишь.

У конца Нижегородской слез и ждал кругового, шестого, с синей-зелёной марками. Стоял в нескольких шагах от городового, но в тесной серой толпишке. Стоял перед самым взгорбком на Литейный мост, на этом узком горле Выборгской стороны, куда столько раз уже подступала рабочая масса - идти в город. И задерживали её все виды полиции.

И - ещё ведь подступит?

Не может не подступить.

Нет, сколько ни мотайся по Стокгольмам, а вот это ощущение - своей питерской мостовой под ногами, своего Литейного моста, обречённого и открыться когда-то нашему шествию - ..!

Хоть и городовой рядом.

Треснула Европа багровыми швами границ - и как путаются самые умные люди! Вполне честные немецкие соци удивляются нашим: ведь вы же против царизма! и страшней царизма нет опасности в Европе! - отчего ж вы германской помощи не хотите? Поражение царизма - нужно вам или нет?

А оттого что: не помогайте нам через Вильгельма, вот что! Не помогайте нам шестидюймовыми по нашему брату! Спасибо вам за такую пролетарскую солидарность!

Кажется, ясно? Нет, опять не ясно. И никому не ясно. Вот финские активисты, оружие из Германии. Почему пропустили Шляпникова сюда, не забили там, в полярной темноте? А потому что вроде - союзник. И - согласился Шляпников, не стал им руками показывать: мол, стреляйте меня, не приму вашей помощи.

А и Кескула, между прочим, финским активистам тоже оружие гнал.

Дребезжал, громыхал трамвай по Литейному мосту над черно-серой холодной Невой. Останавливался подле Окружного Суда, где ах мечтали бы зацапать того, кто всеми забастовками ворочал.

Набил брюхо - теперь клонило спать за недоспанные ночи. В голове было мутно, гудко, и даже в толчках трамвая задремал бы.

Отогнали Кескулу от одной двери, он - в другую: Шляпников денег его не взял, так взял Богровский, секретарь стокгольмской группы РСДРП. И давал расписки на бланках, присланных от Ленина, а печать на них - Шляпникова! Каково!

И кинулись Бухарин с Пятаковым следствие вести.

Отбили Кескулу за границей - ничего, протянулись руки сюда. Уже Шляпников был в Петербурге, тут к нему тёмный датчанин какой-то Крузе, конечно "с-д", но от торговой фирмы, и больше всего удивляется: почему же русские с-д не готовят вооружённого восстания? Да не прислать ли оружия из-за границы? Это совсем не трудно. И шрифты можно для типографии, в любом количестве.

И - заманчиво. И - как разобраться? (Может и взяли бы, да Крузе поспешил - мотнулся в Москву, к жене Бухарина: как? и в Москве восстания не готовят? а нельзя ли вот таких и таких эстонцев разыскать, тут записка от их товарища Кескулы?)

А тем временем Бухарин и Пятаков гнали по кескулову хвосту. И так удачно у них получилось, открыли все нити: и что Кескула - агент германского генштаба, и что целая сеть уже сплетена вокруг русских революционеров в Швеции.

И кажется, что б от того нейтральной Швеции, что эмигранты вокруг себя раскрыли? Нет, до той поры терпели, а тут арестовали добровольных следователей и - выслать! И Бошиху с ними. И - Сашеньку Коллонтай. Вот так нейтральная страна! - немецких шпионов не тронь! (Выручил всех Шляпников: он вернулся из Петербурга, на Западе считался как бы единственный реальный представитель социал-демократической России, и Брантинг ему помог).

Прогромыхал трамвай по Кирочной и заворачивал на Знаменскую, не так уж вдали и от Таврического, где празднично и праздно соберутся завтра разряженные думские болтуны. И даже будут рабочих поминать всуе, рабочего-то движения на сам-деле и боясь.

Вот этого самого взмаха боясь: стачка - локаут - контрстачка, - от которого что ещё выйдет? Устоит ли сам Петербург? Они там будут рассуждать, закрывшись в коробке Таврического, а в эти часы устоит ли ещё Петербург?

Со сломанной доски прыжок был сделан - вперёд! (И - когда сделан? сам не заметил. Ни в какой отдельный момент, а вот уже сделан). И ногами ли на тот берег? головой ли в поток? - решалось в ближайшие полсуток, и надо было соображение сбирать, что-то ещё подправить, что-то ещё... А голова гудела, и ничего путного не соображала.

Ничего путного, а вздор - продавливался. "Японцы" эти (Пятаков с его Бошью и с Бухариным)... Вот это следствие о немецких агентах одно только и удалось им, изо всех дел - одно. А в остальном и всегда были они - головастики, ни к чему не приспособленные смешные существа. Над книгами, бумагами и в диспутах - гремел Бухарин, глаза горели, не уступал ни пункта. Но в любом жизненном деле, а особенно в дороге, на лондонском вокзале или в датском порту, да ещё со своим поддельным паспортом Мойши Долголевского, а по виду полный русак, да не зная ни одного языка, да не умея с чиновниками разговаривать уверенно и смело, терялся Бухарин до смешного, превращался в куль бесформенный, и как куль перетаскивал его Шляпников на пароходы то из Англии в Норвегию, то из Дании в Норвегию, то выручал из шведской тюрьмы, то, сочувствуя его тоске, отправлял прокатиться в Америку "для партийной работы". Приспособить же "японцев", живущих в Швеции, рядом с Россией, для самого реального дела - переправки литературы и связи, - оказалось совсем безнадёжным, такие безрукие, это все признали, и они сами признали. Да они ж "в Россию" и ехали, а то куда ж? - через Швейцарию-Францию-Англию-Норвегию-Швецию второй год ехали, а при конце не хватило сил. Тут ведь, дальше, надо по льду пешком. А мастера - статьи катать: нате, напечатайте! нате, отправьте! А мастера - разжигать разногласия по теории.

Слез. Пошёл по 3-й Рождественской да по Херсонской - задами, к Архангелогородскому мосту.

Эмигрантская жизнь такая, что только спичку кинь. Теоретические разногласия - значит сейчас же и личная вражда. С Лениным "японцы" разошлись: самоопределение нациям - обещать непременно всегда всем или нет? (Ленин раньше говорил: никому! теперь: обещать! японцы, как и раньше: нет!), - и тут же развалили редакцию "Коммуниста". Если в одном пункте рассорились - всё пропади и всё провались, и рабочее дело туда же!

Ни понять, ни принять этого Шляпников не мог: как так? при несогласии почему обязательно сразу и вражда? Вот это наша интеллигенция, узнаешь сразу: из-за принципа провались и самое дело. Да рабочее дело почему должно страдать? Чтобы в России дело шло - надо же помириться?

Только Шляпникову и занятий: последний раз приехал из России, начал мирить "японцев" со "швейцарцами". Два месяца потратил - буфером служил. Объяснял тем и другим, что такое "Коммунист" для русского рабочего: тянутся! нарасхват! деньги платят за прочтение! Бес-по-лезно! Так и уехал Бухарин в Америку, не примирённый.

Ну а по Шлиссельбургскому - тут своя рабочая публика ходит, тут не выделяешься нисколько. И уже паровичок не нужен, близко, а время есть.

Да только ли там мирить! Приказал Ленин Шляпникову, сюда воротясь, в этот кипящий стачечный военный осенний Петербург, - как самое первое важное дело собрать БЦК обсудить разногласия в редакции "Коммуниста" (сообщение товарища Беленина) и чтоб непременно выразить солидарность БЦК с основной (ленинской) линией ЦК. И письменное решение немедленно выслать в Швейцарию.

Неизвестно с кем. Других забот в Петербурге нет.

Всё же уравновесил Шляпников так и сяк: расхождение сотрудников ЦО по отдельным вопросам программы не может служить препятствием к участию их в изданиях ЦК; следует принимать их сотрудничество по вопросам, стоящим вне разногласий... (Так тебе сразу и схватятся!..)

Поручение выполнил, осудил "японцев", но так, по сердцу, если глянешь отсюда туда, на все эти колонии русских эсдеков, переполненные теоретическими и перьевыми силами, - американскую, английскую (кого там нет! - Литвинов, Чичерин, Петерс, Керженцев, покойно себе живут), французскую, швейцарскую, шведскую, датскую - всякие Чудновские, Урицкие, Троцкие, Володарские, Сурицы, Зурабовы, Лурье-Ларины, Левины-Далины, Гордоны, Дерманы, - сколько их там в ожидании конца войны или мировой революции, а тебя кооптировали, и гоняй туда-сюда, и гнись под коромыслом. Отвези-привези, чтоб колебались устои царизма. Отвези-привези, сделаешь доклад, мы обсуждать будем.

А туда приедешь - ещё разрешения у Ленина спрашивай, в какой стране жить? Можно ли в Англию съездить токарем поработать? Можно ли с Брантингом встретиться или это утесняет Литвинова?

Туда приедешь, и, правда, болташество охватывает. Так и тянет, отчего бы нет, на камнях у моря полежать, окунуться.

Не обижался Шляпников на коромысло: оно было ему и по плечу, и по духу неуёмному, и по ногам бегливым. Что ему одному всё это подгрузили - не обижался он, только подсмеивался. Но в такой тошный день, как сегодня, потребно было посоветоваться с центровыми - как же решать? что делать?

И вот тут - никого не было.

Стеклянный городок он уже отмахивал. Пересек Фаянсовую улицу, и вот уже была площадушка перед церковью Всех Скорбящих. Тут, у церкви и при лавках, всегда толкучка, легко затеряться, и вход в "фотографию Коваленки" - открытый всем, неподозрительный.

Коваленко, муж Мани Шляпниковой, был фотограф непридворный, незнаменитый, золотых медалей на выставках не хватал и на карточках не выпечатывал, но для рабочего дела самый нужный фотограф, на помощь партийной кассе (хоть и позабористей: "Распутин и царица", "Распутин и Вырубова", шло хорошо по Питеру).

Кого ж к конспирации и привлекать, как не близких родственников? Самые безотказные помощники. И в задней тёмной комнате, без окна, отдохнуть и отлежаться у них как загнанному зверю в норе - покойней всего.

Иосиф Иваныч снимал кого-то при лампах. В ожидальне сидела мещанка с детьми, две девицы. Шляпников скромно прошёл за занавеску, тихо ступая. Во внутренней комнате сестра Маня:

- Есть будешь?

- Да нет пока.

- Ночевать останешься?

- Никак. А до темноты посижу. Час который? Успел. Сейчас студент должен прийти. Такой крупнолицый, с оттопыренными ушами, не в форме. Ты спроси его: "Вы что будете заказывать?" Он скажет: "Хотел бы в кавказской одежде". Тогда веди его сюда.

Разделся. За ситцевую занавеску в сиреневых цветочках прошёл в заднюю комнату, где не было своего света, а падал ослабленный из столовой, а и в столовой - серый краденый петербургский. Сел на кровать. И голова сама на руки свалилась.

Сейчас, правда бы, залечь - и до завтрашнего утра. Почему-то часто сходится, что к самому нужному дню - и не выспался.

Кровать ямкой, ссунулся туда, оттого колени поднялись, и голову на них, ниже, ниже... Заснул, что ли? Маня за плечо:

- Пришёл.

Сухими руками, без воды, растёр, растёр лицо небритое. Вроде посвежей. Вышел.

За обеденным столом сидел Матвей Рысс, сняв кепи на голубую вышитую скатерть, но остался в пальто нарядном и буро-красном шарфе. Волосы его светло-серые шерстились пышно, и сам он был свежий, светло-розовый - ушами, щеками, губами.

Молодость на подсобу. Вот их студенческая группа, Аня Коган, Женя Гут, Рошаль, вот эта молодёжь пришедшая и есть перелом в интеллигенции. Новый кадр. А без тех задремавших справимся.

- Ну? - бодрости голосу подбавляя, руку пожал студенту. - Как дела?

- Хорошо, товарищ Беленин!

- А что да что хорошо? Обуховцы почему стачку не поддержали?

- По продовольственному нашу резолюцию уже приняли. И против локаута всеобщую я вам гарантирую - поддержат.

- Уверен?

- Обеспечим.

- Это - очень важно, парень. Обуховский - это вес.

- Некуда деться им. Против солидарности.

- Хорошо, радуешь. Ещё что?

- В университете волнения.

- Да что ты? Вот замечательно! Вяжется! Делается всё-таки!

- Позавчера собирались на главной лестнице, был митинг о дороговизне и что войска отказались стрелять в рабочих Трубочного. Не знаю, было такое на Трубочном?

- Не было.

- Ну, на митинге говорили. Потом по коридорам пели революционные песни и врывались на лекции.

- Здорово, молодцы!

- Университет, Бестужевка и наши Психонервы - готовы к забастовке. Всеобщую - поддержим и мы.

- Молодцы! Вот молодцы, ребята! - сидя против него через небольшой обеденный стол, радовался Шляпников.

Идёт поддержка, откуда меньше ждёшь. А рабочие - как бараны за этими оборонцами.

С одобрением смотрел на Рысса:

- Сейчас стачка против локаута - главный бой!

- Понимаю.

- И готовим - твою листовку. Не как в древности подпольной, знаешь, писали от руки, раскатывали на гектографе. А в самой настоящей типографии.

Рысс головой покачал, как не веря.

- Увидишь! Не стану называть, а делается так: в ночную смену подбираются все верные люди, и вместо их газеты - наша листовка. А там только пачками выноси.

- А у межрайонцев ещё проще.

- А как? - ревниво Шляпников. "Межрайонцы" была группа между большевиками и меньшевиками, которая считала, что она одна только...

- Да прямо в легальной типографии за деньги печатают. Хозяин берёт за 1000 листовок 50 рублей со своей бумагой.

- Ну-у-у... - даже недоволен Шляпников.

- И где типография! - на Гороховой, рядом с градоначальством.

- Здорово, - нахмурился. - То-то я смотрю - у них бумага хорошая, шрифт. Ну, ладно: сегодня вечером будем листовки раздавать. Я постараюсь к ночи сюда прислать, для Невского района. А вы утром как можно раньше забирайте - и раздавайте. Этот бой надо выиграть. Такого боя ещё не давали.

- Понятно, - светло-рыжими бровями отозвался Рысс. - Приложим.

Твёрдый парень. Без них бы вот разорваться. Когда это всё сочинять да...

- Ну, а та?

- Готова и та, - тряхнул головой Рысс. Волосы его, хоть и вздыбленные, нисколько на этом отдельно не колебались. И достал из кармана, развернул на скатерти бумагу с новым текстом.

Новые дела и старые годовщины наступали на пятки, гнали. Ещё о локауте и не знали, а эта листовка уже была заказана к 4 ноября, ко второй годовщине ареста думской фракции большевиков. Хотя на суде они себя вели не как надо, особенно Каменев, но уже принято было в эту годовщину сгущать рабочую злость.

Почерк у Матвея крупный, неровный, с хвостами. Читать можно. Но захотелось Шляпникову ухом принять.

- Только не громко, чтоб в фотографии не слышали. И Рысс тоже с удовольствием стал читать, громкость сдерживая, а выразительность всю подавая:

- ...на скамье подсудимых в лице пяти депутатов сидел весь российский пролетариат... В то время война ещё только запускала свои когти в тела европейских народов. В громе барабанов буржуазной лакейской печати у многих ещё были закрыты глаза...

Звонкий голос, просто рвётся на митинги. Хорош из него будет оратор. Кто сам сочинял, тот и знает, где выражение выразить.

- Замечательный слог у тебя!

Ленин верно написал, что листовки - самый ответственный и самый трудный вид литературы. В эмиграции мало кто таким слогом пишет. Бухарин - скучней. И сам Шляпников, как ни натаскивала его Коллонтай, - неважно совсем, не хлёстко.

- ...День похищения нашего рабочего представительства ознаменуем усилением агитации за лозунги... Под визг приводных ремней протягиваем мы вам свои мускулистые руки! Сомкнутыми рядами, возродившись в 3-м Интернационале, мы усилим борьбу за прекращение войны путём гражданской войны...

- Здорово. Здорово. Только вот что: ты - межрайонцам не пиши.

- Я межрайонцам не писал! - воззрился Рысс.

- Ну да, говори! Слог твой узнаю.

- Да это не я, товарищ Беленин! Да они там сами все письменные.

- Ну ладно. А то - нечестно.

Забирал бумагу. Остались влажные тени от пальцев, где держал Матвей.

- Скажи, а Соломон Рысс, максималист, тебе не брат был?

- Двоюродный.

- Ничего у вас семейка, боевая.

Простились со студентом - вошёл зять, кончив свою работу, но ещё в халате. Вошёл, посмотрел на деверя странно, улыбнулся:

- Алексан Гаврилыч, сколько у меня бываешь, а никогда не снимешься. Ни в ту осень, ни в эту. Потом хватишься по этим годам. Давай сейчас, а? У меня на пластинке место осталось.

Шляпников посмотрел с удивлением, даже не понял сразу. С какой стороны привыкнешь смотреть - с другой и не взглянешь. Привык он, что на площади толпится народ, что в фотографию всякому зайти неподозрительно, да каждый раз и при нём кто-то снимался, видал, - а в голову не стукало, что и самому ж можно.

Из головы ушло, что это можно и ему.

Что это нужно ему.

Или Сашеньке.

Плечи пошли в пожим. Губы тоже. И рукой, мужское оправдательное движение, к щекам, протёр:

- Да я ж небрит, Иосиф Иваныч.

- Ну, побройся. Сейчас Маня кипяточку.

Да разве в том, что небрит? Всё настроение не то, придавило, несёт куда-то, какая фотография!

Однако к зеркалу подошёл - к наклонному, в межоконнике над столом, неудобно и висит, изогнуться надо, чтобы посмотреть. Да и тусклеет уже, края в облезлых пятнах.

Своих тридцати двух лет никак не меньше, можно и под сорок. Лицо - и русское, и не то чтоб выпирало русским: чуть иначе усы подстригал, волосы разбирал на пробор, и на снимке с французскими рабочими в цеху не сразу его и отберёшь, который русский тут. А в хорошем костюме - так и коммивояжёр, что ли.

Самому-то ему хотелось бы вид погероичней, больше бы чего-нибудь революционного. Хотя нет, тогда б и полиция цапала хватче. А так - средний тихий мастеровой, любит заработать, если пьёт - то немного. Скромные усы, скромные волосы коротко стриженные. Да не от этого, а: взгляд, весь вид какой-то странный, самому себе всегда непонятный. Такой вид, что ли, будто он знает больше, чем делает. (На самом деле - что знал, что умел, то и делал честно всё). Такой вид, что ли, будто он знает, что делает всё зря. Какие-то глаза не такие, не боевые, какая-то улыбка не такая, печальная, и на всех фотографиях так всегда, как ни приосанивайся, - почему такой странный вид? Не похож на настоящего революционера. Рысс, мальчишка, и тот гораздо больше похож.

А сегодня ещё и глаза безо сна и покоя, и усы опущенные, и вид такой недовольный - совсем не тот Милунечка, которого Саша звала, рвала в Хольменколлен на прогулки по косому угорью, встречать поезда на обрыве. А молодость, а сила, а ноги резвые! - неужели тому двух лет не прошло?

- Нет, Иосиф Иваныч, спасибо. Другой раз как-нибудь. Не до того.

- Ну, смотри. Тогда обедаем. - Пошёл Коваленко руки мыть.

А что за вид был у Саньки в 17 лет, ещё до первой одиночки, до гласного надзора, до Владимирского централа, ещё когда совсем не был революционер: в косоворотке провинциальной самой дешёвой, а руки беспокойно просятся в дело, еле держишь их на груди, как живых, чтоб не вырвались. И глаза - к подвигу, к вере.

А вера та была - древлеправославная. Она ещё гналась тогда, и за неё стеной стояли истинно православные, и, как все, готов и Александр был - умереть. Но гонения отменили, пострадать за веру не стало возможно, и кто потороватей - приспособлялся к начальству, а сила молодёжи потекла по другим дорогам. Александр пошёл в социал-демократию. Как будто всё другое, а гонители, а враги - те же самые, разве с другого боку.

И не намного старше того возраста, хоть уже после нескольких арестов, а такой же ещё провинциальный неумелый паренёк, не умеющий руки держать, ни сам держаться, строгий, застенчивый, малословный, он уехал за границу - и вдруг оборотилось неожиданным, в мечтах не представимым: красавица барыня, как ещё недавно он назвал бы её у себя на Руси, красавица писаная, хоть и ростом мала, старшая его на двенадцать лет, и опытом искусительная, захватила его цветным крылом - и даже от земли отрывало иногда, так ноги немели, в груди кружилось от небывальщины. Как говорится: рад госпоже, что мёду на ноже.

Что мёду. На ноже. А со временем - оборачивалось. И выравнивался он с ней. И вот со своими лишними годами, со своим немецким, французским, английским, манерами, письменностью, всему этому его образуя, меняя, - признала она себя перед ним чухной: твоя чухна, Милунечка! приезжай скорей!

И Ленин требовал - скорей (сюда скорей, и назад скорей с докладом). И если туда сейчас уехать, будет опять пансион одинокий, заваленный сугробами, и свечи острых северных елей в снегу. Но вся Скандинавия - чистый вымысел, морок. А правда - темнеющий петербургский день, постукивание настенных часов в тихой столовой и о тарелки звяканье ложек, добирающих суп.

Он - и сам разве с ними ел?..

Сестра и зять о чём-то толковали и к нему обращались, он не отвечал, не понял ничего.

- Маня, я второго не буду. Я бы сейчас поспал. - Соображал дурной головой, сколько можно себе позволить. - Да два часа... с половиной даже... Там раньше будут не готовы. Разбудишь - и поеду. А к ночи ближе пришлю листовки на ваш район, а вы раздавайте, кто придёт. Вот этому молодому человеку тоже штук... ну, четвёртую часть чего пришлю.

И оставляя хозяев доедать, и чай пить, и сахар им сохраняя, отшагнул туда, под занавеску с цветочками, до кровати, и свалился.

Полдня эту голову литую носишь, носишь, - давит без отступа: правильно? не правильно? что из этого выйдет? А - кувырнуться, грудью вниз, и все тревоги подушке, а тебе полежать два часа бревном - сладко!

И тут же проснулся, досада! Ещё от стола не поднялись, чашками звякали. Значит, так ходуном внутри расходилось, что назад изо сна вызывает, не отдаёт сну: нет, живи! нет, заботься! локаут! заварил кашу - расхлёбывай! Ах ты, мамочка моя!..

Матушка моя, Хиония Николаевна, дай сынку поспать, дай полежать, как угрелся хорошо! Не поднимай, ещё на завод мне рано. Ещё на завод мне рано, я же мал, и все четверо мы малы, ещё наработаемся, спину погнём от зари до зари за грошики. Утонул батька, только мной и виданный, а те не помнят, а нам всё равно на работу рано, мы пока в лес да на пруд. Мы пока все в рядок становимся при тебе и двуперстно крестимся перед верными иконами древлего письма, и "Пророки пророчили за тысячу лет" уже подпеваем голосочками и псалмы иные наизусть. И за нашу веру истинную в школе меня законоучитель после каждого праздника ставит на два часа на колени и без обеда до вечера - почему в нечистую церковь ихнюю не хожу? А Божья правда - у нас, и другой правды на свете нет. И как мученики многие в Житиях принимали мучения за неё, и как прадедов твоих Белениных, истинно православных, жгли огнём, замораживали водой, заточали в подвалы, ломали рёбра клещами, - так и мы, твои детки, все мучения за веру примем подрастя, и проповедывать будем её и на костре, и на кресте, по воле Божьей. А пока угрелся, если дозволишь - дай, мамушка, часок потянуть, поспать.

Нет, спать нельзя. Что-то начато было и покинуто... Взялся - не кончил...

Спать - нельзя и не время, товарищ Беленин. Пролетариат не имеет права поддаться сну, это было бы архинеосмотрительно и даже преступно.

Да. Да. Если загублено, то конечно преступно... И откуда он взялся, чёртов адвокатишка, да в первый же день?

В свою первую поездку вы, товарищ Беленин, не установили необходимых нам реальных связей. Именно числом связей будем измерять успех второй поездки. Вы, товарищ Беленин, не устроили и правильной конспиративной переписки, это просто обидно. И не собрали в Питере денег для нужд ЦК.

Под визг ремней протягиваем мы вам свои мускулистые руки...

И вам нельзя всё время отлучаться - в Данию, в Норвегию, в Англию, в Америку. Вы больше всего нужны в Стокгольме. Пока наладите транспорт... переписку с Россией... конспирацию... явки... А товарищ Коллонтай может приехать к вам и в деревушку под Стокгольм.

Смотри, Юрка, за партийными делами никогда не бросай станка. А то партия будет у нас...

Объехать два-три рабочих центра, завязать связи и немедленно вернуться в Швецию для передачи всех связей нам и обсуждения дальнейшего положения. Съездить ненадолго и привезти все связи, вот цель! После этого можно ехать в Россию опять.

А язык скован, а голова - как болванка свинцовая, и как же пошевельнуться, объяснить: это не так просто... приходится бегать до кровяных мозолей... там, на границе, лёд про...

Конечно, конечно, для перехода нужны надёжные документы. Есть ли они у вас? Надо запастись. Не сомневаюсь, что в России сохранился надёжный слой рабочих-правдистов, и есть БЦК, и даже можно восстановить ЦК. И даже одного-двух влиятельных товарищей привезти в Швецию, чтобы прочнее связать с нами. Чтобы хорошо спеться.

Но, товарищ Ленин!.. Но там, на

http://ru-history.livejournal.com/3146766.html
yroslav1985 ru_history @ 2011-09-26 13:31:00
Попова С. С. «Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг.
Уважаемые читатели, в память о Светлане Сергеевне Поповой http://ru-history.livejournal.com/3140202.html ,
я решил найти и опубликовать в живом журнале все ее статьи http://ru-history.livejournal.com/3144062.html .
В поиске статей, их последующем сканировании, мне помогает voencomuezd, за что выражаю ему огромное спасибо, так без его помощи я наверно вряд ли справился.Сегодня я и voencomuezd публикуем впервые в интернете статью Светланы Сергеевны Поповой - «Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг //Исторический архив 1999 год. № 1 . С. 100-114

«Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг.
Александр Парвус-Гельфанд - одна из самых таинственных и противоречивых личностей XX в., «революционер мысли» и авантюрист по призванию, безуспешно пытавшийся всеми доступными ему средствами повлиять на исторический процесс, изменить ход истории.
Наиболее полной его политической биографией следует считать книгу 3. Земана и В. Шарлау, изданную Оксфордским университетом в 1965 г. и опубликованную на русском языке в 1991 г.(1) Но, по признанию самих авторов, им удалось лишь в какой-то мере приоткрыть завесу над жизнью Гельфанда и его секретными операциями в годы Первой мировой войны. В книге достаточно много спорных предположений и выводов, касающихся взаимоотношений Парвуса-Гельфанда с В. И. Лениным, большевиками в период войны и обстоятельств их возвращения из Швейцарии в Россию. Последнее слово, лишенное идеологических пристрастий, обо всем этом еще предстоит сказать, в частности, о коммерческой деятельности Я. С. Фюрстенберга-Ганецкого в торговой и экспортной компании Парвуса в Копенгагене.(2)
Но бесспорно то, что добившись с помощью многочисленных коммерческих махинаций финансовой и политической независимости, этот миллионер-социалист, мечтавший о немецком превосходстве, о социалистических революциях во всем мире и видевший возможность их осуществления прежде всего через падение царизма в России, капитализма в Германии, через ослабление и расчленение России, пытался использовать для достижения своих амбициозных планов не только международное социалистическое движение, немецких дипломатов и военных, но и большевиков. Очевидно также, что после отказа пришедших к власти большевиков в его въезде в Россию, после заключения Брест-Литовского мира он стал их злейшим врагом, вел активную антибольшевистскую пропаганду в печати.(3) В конце 1921 г., переживая крушение всех своих замыслов, Парвус обращался к французам с предупреждением: «Если вы разрушите Германию, вы превратите германский народ в организатора второй мировой войны. Существует лишь две возможности: объединение Западной Европы или мировое господство России».(4)
Среди документов МИД Германии, опубликованных зарубежными историками В. Хальвегом, 3. Земаном, А. Шерером и И. Грюневальдом соответственно в 1957, 1958, 1962-1976 гг.(5) и Э. Хереш в 1998 г.(6), нет убедительных доказательств прямого финансирования большевиков, и тем более Ленина, в 1915-1017 гг. немецким правительством и лично Парвусом. Нет их, конечно, и в документах французской разведки, для которой Парвус даже в 1917 г. оставался еще малоизвестной личностью. Зато они убедительно свидетельствуют о том, что в поисках «золотого немецкого ключа» не следует забывать и о золоте Антанты(7), об инициативе французского социалиста Альбера Тома, министра вооружения Франции в организации поисков французской агентурой в России, Швеции, Дании фактов, дискредитирующих большевиков в связи с немцами в самый опасный для союзников период лета 1917 г.(
В разгар Первой мировой войны воюющие стороны, для которых Россия все более становилась основным фактором их победы, стремились «монополизировать в своих интересах катаклизмы в России».(9) Борьба враждующих разведок требовала, естественно, больших финансовых вливаний, использования хорошо оплачиваемой агентуры. Единой разведслужбе Германии, Австро-Венгрии и Турции противостояло межсоюзническое разведбюро.(10) В июле 1917 г., после добровольной отставки с поста начальника контрразведки Петроградского округа Б. Никитина, в Петрограде закладывается фундамент англо-французского военного сотрудничества с целью «разрушения немецкой разведки и пропаганды и организации в армии (русской - С. П.) прочной просоюзнической пропаганды».(11)
Одним из поводов для настоящей публикации послужило использование Д. Волкогоновым в книге о Ленине(12) сведений из архивной справки на Парвуса-Гельфанда, составленной в 1986 г. по запросу ЦПА ИМЛ на основании имеющихся в ЦХИДК донесений, обзоров, отчетов французской разведки, собиравшей информацию о нем в 1917-1924 гг. из различных источников, и поэтому, естественно, они должны восприниматься критически, и сопоставлении с более достоверными и более ранними документами. Архивная справка являетси информативным документом с указанием тех фондов и дел, которые в ней используются и предлагаются для более углубленного изучения. Привязка их Д. Волкогоновым к отдельным своим пассажам сделана произвольно, о чем свидетельствует публикуемая ниже справка.
Вопреки утверждениям Волкогонова, нет во французских фондах ЦХИДК и досье на Эдгара Сиссона (13), автора так называемых «документов Сиссона», фальшивость которых общепризнана и западными, и российскими историками.(14) К их распространению, а может, и фабрикации причастна и французская разведка: в декабре 1919 - январе 1920 г. французская газета «Лантерн» («Фонарь») публиковала эти документы в переводе на французский язык или их факсимиле на русском языке со своими комментариями.(15)
Опубликован в этой газете в переводе на французский язык(16) и документ от 16.Х1.1917 г., который Д. Волкогонов(17) и А. Г. Латышев(18) считают неоспоримым доказательством получения Лениным и «его сторонниками» немецких денег. Обнаружили они его на русском языке в фонде РЦХИДНИ.(19) Но шведский ученый А. С. Кан свидетельствует, что в названном деле находятся фотокопии машинописных выдержек из «документов Сиссона».(20)
Можно высказать предположение о том, как они оказались в советском архиве. Известный английский разведчик Роберт Брюс Локкарт в своих воспоминаниях(21) упоминает об этих «поддельных» документах, которые ему с возмущением показывал Л. Д. Троцкий при встрече 24.11.1918 г. Вскоре они, вероятно, и перекочевали в архив, согласно указанию Ленина, что само по себе убедительно доказывает их фальшивость.
Еще в 1922 г. милюковская газета «Последние новости» выражала свое неприятие аргументов против большевиков, если они сводятся лишь «к опорочению личности врага». Нелишне сейчас вспомнить эти слова.(22)
В дополнение к архивной справке на А. Парвуса-Гельфанда публикуется ряд документов, свидетельствующих о степени информированности французской разведки о Парвусе и его взаимоотношениях с большевиками.

Публикацию подготовила и перевела документы С. С. ПОПОВА.

1. См.: Земан 3., Шарлау В. Парвус-купец революции. Нью-Йорк, 1991.
2. См.: Дело Ганецкого и Козловского (из Протоколов заседаний ЦК РСДРП(б) в июне-ноябре 1917 г.) // Кентавр. М.( 1992. № 1-2. С. 71-82; май-июнь. С. 89106.
3. См., например: Правда глаза колет! Личное разъяснение Парвуса. Стокгольм, изд-во «Извне», 1918. С. 49-70.
4. Цит. по: Земан 3., Шарлау В. Указ. соч. С. 318.
5. Вернер Хальвег. Возвращение Ленина в Россию в 1917 г. М., 1990; Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. Edited by Z. A. B. Zeman. London« 1958 (документы публикуются на англ. яз.); I'А1lemagne et les problemes de la paix pendant la premiese guerre mondiale. Documents extraits des arhives de 1'office allemand des Affaires etrangeres. Pub. etann. par. A. Scherer et I. Grunewald. Ziv. I-III. Paris, 1962-1976 (документы публикуются на нем. яз.).
В 1995 г. на русском языке опубликовано 102 документа из сборника Земана, 27 документов из т. II Шерера и Грюневальда и 7 документов из архива Б. И. Николаевского (см.: Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 238-393. Ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский. Документы перепечатаны из русских эмигрантских периодических изданий).
6.Элизабет Хереш. Николай II. Ростов-на-Дону, 1998 (Пер. с нем. Любарцева Б. Г.). Из 18 публикуемых автором документов 10 опубликованы ранее в 1958 и 1966 гг. вышеназванными авторами, 8 новых документов не добавляют к ним никаких новых существенных фактов (с. 226, 287-289, 293, 297, 336, 350). Приведенные же автором «сенсационные» сведения о якобы спрятанных большевиками в Разливе немецких деньгах, о просьбе посла Мирбаха привезти Николая II в Москву с тайным намерением получить его подпись под условиями Брестского мира и др., не подкрепляются никакими документами, что не позволяет назвать эту книгу «добросовестной» (см. рец. К. Кедрова в «Новых известиях», 19.ХП.1998).
7. Фельдмаршал Германии Гинденбург упоминал в своих воспоминаниях о деньгах Антанты, «которые в некоторых местах России действуют лучше всякой политической пропаганды» (Воспоминания Гинденбурга. Петроград, 1922).
8. См.: Попова С. С. Французская разведка ищет «германский след» // Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. Сб. М., 1994. С. 264-273.
9. ЦХИДК. Ф. 7. Оп. 1. Д. 752. Л. 305.
10. Там же. Ф. 198. Оп. 2. Д. 1089. Л. 171-191.
11. Там же. Оп. 9а. Д 12858. Л. 180-183.
12. См.: Волкогонов Д. Ленин. М, 1994. Т. 1. С. 202-204, 208-209, 226.
13. Там же. С. 220.
14. См.: Земан 3., Шарлау В. Указ. соч. С. 273; Мальков В. Л. О документах Сиссона (находки в архивах США) // Первая мировая война... Сб. С. 280-289.
15. ЦХИДК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 14370. Л. 5, 6, 9-13; Ф. 77. Он. 1. Д. 28. Л. 221-236. Сопоставление ряда «документов Сиссона», опубликованных в «Лантерне», с документами, о которых идет речь в заметке «Быков обличает Ленина» (см. «Известия» за 29 августа 1998 г.), свидетельствует, что вологодский историк и не предполагает, что речь ведет о давно разоблаченных «документах Сиссона».
16. ЦХИДК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 28. Л. 236.
17. См.: Волкогонов Д. Ленин. С. 220.
18. См.: Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 94, 95.
19. РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 226. Л. 1-5.
20. См.: Кан А. С. Еще раз о публикации документов // Вопросы истории. М., 1998. № 1. С. 174-175.
21. См.: Локкарт Р. Г. Брюс. История изнутри. Мемуары британского агента. М., 1991. С. 212.
22. Вот еще один из таких «аргументов». Э. Хереш в своей книге публикует перевод с немецкого одного из документов (с. 347), который известен на английском языке (см. сб. Земана. С. 126-127) и в Переводе с английского на русский язык (см. сб. Б. Николаевского. С. 381-382). Смысл последнего абзаца этого документа в разных переводах прямо противоположный. Что это, ошибка переводчиков или сознательное искажение?
Говорил ли Ленин в беседе с Мирбахом 16.V.1918 г. «жалобным, едва не плачущим тоном» (см. Хереш) или, наоборот, «не жаловался и не бранился» (см. Б. Николаевский). Ответ - в немецком оригинале документа, который в книге Э. Хереш не представлен.
-------------------------------------------------
№ 1

Архивная справка на Парвуса-Гельфанда(а)

27 марта 1986 г.

В Особом архиве имеются материалы на меньшевика Парвуса-Гельфанда (он же Александр Москович), доказывающие его связь с германским империализмом.
В личных делах на Парвуса, заведенных французской разведкой, полицией, в отдельных документах из других французских дел, содержащих информации, поступавшие во II бюро генштаба Франции из различных стран и источников, отражены следующие факты, из его политической и коммерческой деятельности.
Парвус получил образование в Берлине, с 1886 г. - пропагандист социалистических идей, играл некоторую роль в дискуссиях между радикалами и социалистами в социалистической партии Германии; в 1899 г. активно участвовал в процессе Либкнехта, имел конфликт с баварским социалистом Ауэром, который выступил против него на социалистическом съезде в Любеке в 1901 г.; в первые годы XX в. ушел с политической сцены Германии, жил в Мюнхене, тесно общался с Фольмаром; принимал участие в революции 1905 г. в России, за что был сослан в Сибирь, откуда бежал в Швейцарию, где был исключен из социал-демократической партии за растрату, обосновался в Мюнхене, встречался там с Лениным и Троцким; считал, что ему и Троцкому принадлежит ведущая роль в революции 1905 г.
После выселения из Германии как анархиста в начале турецкой революции в 1908 г. прибыл в Константинополь, где сотрудничал с фон Маршаллом в перестройке движения младотурок, с которыми был тесно связан. Писал статьи в газету «Танин», редактировал газету «Молодая Турция»; написал серию статей для «Берлинер тагблатт» в защиту немецкой железной дороги в Багдаде, являлся корреспондентом газеты «Форвертс». В 1910 г. был разоблачен Бебелем как агент-провокатор. В 1912 г. во время пребывания в Вене имел связь с Иоффе. В апреле 1914 г. находился в Цюрихе (подчеркивается, что Ленин в это время жил в Женеве). Перед войной в Константинополе, где его застала война, создал «Банк агриколь», вступил в связь с агентом австрийского посольства Менелевским.
В начале войны Парвус пишет письмо в немецкий генштаб с предложением своих услуг как бывший революционер. Генштаб немедленно принимает его предложение и поручает ему пропаганду на Балканах. С помощью немецких денег он создает в Константинополе, Афинах, Копенгагене и др. нейтральных странах «Общество по изучению социальных последствий войны», являвшееся орудием немецкой пропаганды, в Бухаресте становится главным редактором газеты «Люпто».
В период военных действий Парвус беспрепятственно совершает поездки в Германию, Швейцарию, Скандинавию как агент немецкой пропаганды. В Цюрихе он встречается с членами группы «Друзья "Нашего слова"» Зурабовым, Перавичем и Чудновским, с которыми в июне 1915 г. ездил в Копенгаген, оказал финансовую помощь этой группе. В Швейцарии Парвус часто встречался с Радеком, Г. Грейлихом. В результате его поездок газеты «Бернер тагвахт» и «Цюрхер фольксрехт» начинали склоняться к германофильству, завязались более тесные связи западноевропейских социал-демократов Роберта Гримма, Стаунинга, Боргбьерга и Трульстра с немецким правительством.
В первый год войны по протекции Радославова Парвус ездил в Софию, где безуспешно пытался найти у болгарских социалистов поддержку своей теории, что именно немецкому пролетариату принадлежит историческая миссия борьбы с английским империализмом и русским царизмом.
В 1915 г. Ленин, живший тогда в Берне, сказал Грумбаху, что выставит за дверь «этого разбойника Парвуса, если у него хватит наглости придти к нему» (из справки французской разведки в Берне от 18.1.19 г. о политической роли Гельфанда-Парвуса до и во время войны, направленной Военным министром Франции в МВД 25.1.19 г.).(1)
Летом 1915 г. в Германии Парвус начинает издавать свой журнал «Diе С1оске» (имеются №№ 7, 9, 10 за 1915-1916 гг.).
Парвус принимал участие в Циммервальдской конференции, за что швейцарские власти предложили ему покинуть страну. Он являлся активным членом украинских революционных организаций с момента их создания, написал якобы для украинской социал-демократической партии пронемецкую прокламацию (имеются экземпляры журнала «Робітничий прапор», №№ 1 и 2 за 1915 г., органа украинских социал-демократов, где речь идет о брошюре Парвуса «За демократию -против царизма», изданную ими).
Имеются вырезки статей из газет «Батай синдикалист» и «Юманите» за октябрь 1915 г., опубликовавших письмо Алексинского о Парвусе и ответное письмо Троцкого по этому Поводу.
В 1916 г. Парвус получает немецкое гражданство.
В начале 1917 г. он возвращается в Швейцарию, где после февральской революции организует отъезд политэмигрантов На Кавказ, руководит [международным социалистическим исследовательским бюро], питавшим тенденциозными новостями социалистические газеты.
В документах разного уровня постоянно повторяются фразы об участии Парвуса в отъезде Ленина в Россию через Германию, о его посредничестве между германским правительством и партией Ленина, в чем его обвинил Бурцев.
В Стокгольме Парвус якобы финансирует все интриги, которые замышлялись через Данию летом 1917 г. между Германией и Россией, принимает активное участие в деятельности датских правых социал-демократов по заключению сепаратного мира. Не без его участия Шейдеман с согласия канцлера Бетман-Гольвега решил вступить в переговоры с русскими социалистами, Стаунинг добивается проведения в Стокгольме международной социалистической конференции по заключению мира, Боргбьерг уезжает в Петроград для этой же цели.
В Берлине в это время существует некий спецотдел под названием «Стокгольм», которым руководит Траутман, с ним через Парвуса якобы поддерживают связи Фюрстенберг и Радек. Именно Траутман передал для опубликования в «Локаль анцайгер» фальшивый материал против Фюрстенберга. Имеется адрес Парвуса в Копенгагене на июль 1917 г.:Vodroffsvej, 50B(подчеркивается, что рядом находится дом, в котором проживает Фюрстенберг: Маrtinsvej, 9 В).
В ноябре 1917 г. Парвус выразил Радеку, представителю большевиков в Стокгольме, от имени ЦК социал-демократической партии Германии солидарность с борьбой русского пролетариата и с его требованием начать немедленные переговоры по заключению демократического мира без аннексий и контрибуций.
После опубликования в газете «Форвертс» ответной телеграммы представительства большевиков за границей с благодарностью за солидарность французских, австрийских и немецких социал-демократов с Советской Россией С. Грумбах в антисоветской статье «Ленин и Шейдеман» («Юманите» за 2.12.17 г.) делал вывод, что большевики через Парвуса согласились установить связь с партией Шейдемана.
Парвусу, являвшемуся авантюристом крупного масштаба, использовавшему политику в целях наживы, благодаря службе в немецком генштабе, удалось завязать связи в высших сферах власти, которыми он пользовался для получения важных заказов по снабжению немецкой армии продуктами. В Копенгагене, где он обосновался весной 1915 г., заняв довольно быстро видное- место во всех кругах, работавших на Германию, он решил использовать топливный кризис, который переживала Дания, в интересах Германии и для своего личного обогащения. Через фирму по снабжению топливом, зависящую от датской социалистической рабочей организации (что дало ему возможность провести соответствующую немецкую пропаганду среди рабочего класса Дании) и через связи с немецкими социалистами, особенно Шейдеманом, ему удалось выгодно для Германии продать значительное количество немецкого угля из Вестфалии в Данию.
Датская газета «Кöbenhavn» опубликовала серию статей против Парвуса, обвиняя его в нарушении нейтралитета Дании, и потребовала его выселения, что датский министр Скавениус в беседе с представителем Франции в Дании назвал неразумным, т. к. Парвус -это основной источник в снабжении углем, от которого они питаются.
Спекуляции в Дании, Турции, Румынии, Болгарии, России продовольствием, зерном, углем, медикаментами, участие в немецкой пропаганде, поставка немецкому генштабу большевистской и антибольшевистской литературы, спекуляция на контрактах по фрахтованию судов в Скандинавии принесли Парвусу значительный капитал в несколько десятков миллионов, который он помещает в цюрихские банки.
В январе 1918 г. Парвус из Стокгольма посылает своих сотрудников в Петроград, чтобы выяснить намерения большевиков, пытается безуспешно добиться от норвежских социал-демократов более благосклонного отношения к Германии (из статьи С. Грумбаха).
В феврале 1918 г. Парвуса выселяют из Дании. Он приезжает в Берлин, где встречается с делегацией грузинских социалистов во главе с Ченкели, выступает посредником между кавказскими социалистами и немецким генштабом.
Благодаря энергичному вмешательству немецкого представителя в Берне Мюллера, Парвусу удается получить разрешение на приезд в Швейцарию, где он якобы устанавливает связь с Новаровским, представителем Ленина в Стокгольме, с Жюлем Ааром, бывшим советником дипломатической миссии большевиков в Берне, с окружением бывшего короля Константина, встречается с Нэном, Дикером, П. Грабером, Платтеном, Гриммом и др.
В 1919 г. Парвус продолжает свою пропагандистскую деятельности в Швейцарии. Одному из своих бывших друзей он сообщил, что поселился в Швейцарии по приказу немецкого правительства для организации филиала торгового агентства, принадлежит к группе независимых социалистов, что мир будет подписан не ранее июля, т. к. прежде необходимо преодолеть революционный этап в воюющих странах, достичь желаемой политической зрелости, и тогда заключение мира будет вопросом дня, считает, что именно Германия, страна самой передовой культуры, первой выйдет из революционного испытания и даст пример всему миру.
МИД Франции дает указание французской миссии в Берне продолжать добиваться перед федеральным правительством выселения Парвуса, согласуя свои действия с действиями английской миссии в этом же направлении (первые попытки не увенчались успехом, т. к. швейцарские власти заявили, что при аресте Парвуса не найдено никаких доказательств его деятельности в пользу большевиков).
В мае 1919 г. военный атташе Франции в Архангельске информировал об отправке интересных документов о Парвусе.
После заключения Версальского договора Парвус начинает кампанию в защиту его пересмотра: ведет пропаганду среди норвежской рабочей делегации, отъезжающей на съезд профсоюзов в Америку.
В конце 1919 г. в Берлине разразился политический скандал в связи с делом Скларца, скрывшего сумму прибыли, подлежащую обложению налогами. Этот скандал скомпрометировал его ближайшего сообщника Парвуса и ряд политических деятелей. Парвус в письме к Шейдеману просит выкрасть в Копенгагене компрометирующие документы опасается, что все его финансовые и коммерческие дела могут потерпеть крах. Скандал имел большой резонанс в печати Швейцарии и Дании.
В это же время у Парвуса складываются довольно напряженные отношения с немецкой миссией в Берне и немецким правительством в связи с провалом их совместной кампании во время проведения французских и итальянских выборов, для чего Шейдеман открыл Парвусу кредит в 23 млн. марок. Германское правительство после неудачи отказалось выдавать кредиты Парвусу. В ответ на это Парвус угрожал продать за 1 млн. марок разоблачительные документы. Но вскоре разногласия утихли, Парвус приехал в Берлин для секретной встречи с немецким правительством, которое по-прежнему рассчитывало на его сотрудничество.
Скандал с делом Скларца и Парвуса в Берлине послужил началом газетной кампании в Швейцарии по разоблачению дружеских связей Парвуса с директором цюрихской полиции, национальным советником О. Веттштейном, благодаря которому Парвус получил разрешение на пребывание в Швейцарии. Началось разоблачение коммерческих махинаций Парвуса, его связей с разведками разных стран. Газеты писали, что под флагом большевизма Парвус продолжает служить секретным планам немецкой пропаганды, сообщали о начале публикации документов, доказывающих, что события ноября 1918 г. в Швейцарии были организованы Парвусом, действовавшим по предписанию немецкого военного атташе Бисмарка, требовали отзыва немецкого представителя в Берне Адольфа Мюллера. 11.2.1920 г. Парвус вынужден был покинуть Швейцарию.
Обосновавшись в своем дворце в Баварии, Парвус продолжал контакты с немецкими министрами, с Шейдеманом, от которых добивался возобновления торговых связей с Россией. Отмечалось, что статья в защиту Советской России барона Родериха фон Унгарн Стернберга (связанного якобы с советским представителем в Риге Фюрстенбергом-Ганецким, бывшим коллегой Парвуса), которая была напечатана в журнале Парвуса, указывала на изменение взглядов барона под влиянием Парвуса.
Имея собственность в Швеции, Парвус рассчитывал поселиться там, если обстановка в Германии станет для него трудной.
Один из информаторов сообщал из Германии, что бывшие члены партии войны Германии не отвечали на его расспросы о Парвусе, а генерал, Гофман ответил коротко, что они ничего не могут сказать о нем, т. к. сами им пользовались.
В 1920 г. вышли воспоминания Шейдемана, в которых он отрицал свое участие в организации отъезда Ленина через Германию, что ездил с Парвусом в Копенгаген и др.
В начале 1921 г. Парвус имел много бесед с главным редактором «Цюрхер пост» Хорнером, на которых обсуждался вопрос о создании «Лиги за независимость Швейцарии».
В январе сообщалось, что Статья Бернштейна в «Форвертс», напечатанная без уведомления главного редактора и направленная против правых немецких социал-демократов, особенно Шейдемана, вызвала большое беспокойство в их среде, в военных и правительственных кругах. Заявление, что Керенский намерен приехать для дачи свидетельских показаний, привело их в растерянность, т. к. опасались быть скомпрометированными. Парвус приехал в Берлин инкогнито, где встречался с Бауэром, Германном, Мюллером, Шейдеманом, пытаясь совместно закрыть это дело.
В последующие годы Парвус продолжал активнейшую кампанию за созыв международного конгресса по ревизии Версальского договора, прекращение оккупации французскими войсками Рура.
В декабре 1924 г. Парвус умер под Берлином.

Основание: 7-4127, лл. 23, 47-403; 1345-1-18, 111; 1-8-8480; 7-2-1534, лл. 4, 25, 28, 71, 111-114, 169, 182, 183, 216, 266, 267; 198-2-582, лл. 19, 22; 1-33-33, лл. 77, 78, 97; 1-12-25023, лл. 264, 265; 7-1-953, л. 341; 7-1753, л. 587.

Имеется копия показаний агента турецкой разведки Караянидиса Фоссио, данных им 14.11.17 г. в Петрограде французской военной миссий. Среди агентов турецкой разведки в разных странах он назвал Парвуса - агента этой разведки в Копенгагене, в 1909 г. работавшего на немецкую пропаганду в Константинополе, имевшего, в частности, поручение противодействовать финансовой политике французского представителя.

Основание: 7-2-286, лл. 77-84.
Директор архива В. Н. Прибытков
Верно: С. С. Попова

продолжение следует

http://ru-history.livejournal.com/3147120.html#cutid1
yroslav1985 ru_history @ 2011-09-26 14:32:00
Попова С. С. «Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг
Уважаемые читатели, в память о Светлане Сергеевне Поповой http://ru-history.livejournal.com/3140202.html ,
я решил найти и опубликовать в живом журнале все ее статьи http://ru-history.livejournal.com/3144062.html .
В поиске статей, их последующем сканировании, мне помогает voencomuezd, за что выражаю ему огромное спасибо, так без его помощи я наверно вряд ли справился.Сегодня я и voencomuezd публикуем впервые в интернете статью Светланы Сергеевны Поповой -
«Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг //Исторический архив 1999 год. № 1 . С. 100-114

«Посредник разведслужб»: Документы ЦХИДК об А.Парвусе-Гельфанде. 1917-1924 гг.

№ 2

Письмо дипломатического представителя Франции в Дании Бапста министру иностранных дел Франции С. Пишону

Копенгаген 11 декабря 1917 г.

№308

Неоднократно, в частности, телеграммой № 204 от 20.7.1917 г., я сообщал в департамент о деятельности в Дании в пользу Германии русского еврея, немца по натурализации д-ра Александра Гельфанда, более известного под псевдонимом Парвус. Очень активный и замешанный во многих аферах разного рода, этот человек, обосновавшийся в Копенгагене весной 1915 г., занял довольно быстро видное место во всех кругах, работающих на Германию, но огромное большинство его не знало, так как он избегал гласности. И только несколько дней назад его имя стало у всех на устах, благодаря серии статей о нем, опубликованных в правой газете «Кöbenhavn» [...]
Где Паврус действительно нарушил нейтралитет Дании, так это организуя здесь настоящую службу по передаче денег и информации между Германией и агентами провокаций и пропаганды, которых она имела в России. В первое время эти передачи были достаточно ограничены, но после падения империи в России роль Парвуса значительно возросла. Очень осведомленный и блестяще знающий Россию - он принимал участие в революции 1905 г. и был даже заключен в Петропавловскую крепость - Парвус понял, что следствием русской революции очень быстро может стать мощное русское движение в пользу заключения мира. Он вдохновил датских социалистов на миротворчество; Шейдеман(2) с согласия канцлера Бетман-Гольвега(3) желал быть понятым русской демократией; Боргбьерг(4) уехал в Петроград, Стаунинг(5) вступил в переговоры с целью проведения в Стокгольме международной социалистической конференции по заключению мира. Что касается Парвуса, то он финансировал все интриги, которые через Данию замышлялись этим летом между Германией и Россией. Очень тесно связанный с президентом Ревизионсбанка, убежденным, притворно сентиментальным пацифистом, через которого он основал Общество по исследованию социальных последствий войны, Парвус, уже в Турции заработавший огромный капитал, здесь за счет спекуляций значительно его увеличил. Он ничуть не смущался, давая авансы, когда из Германии задерживались нужные фонды, И так как у него открыт кредит в Ревизионсбанке, он, кроме того, все это лето широко оплачивал услужливость, отвечавшую интересам Германии. Короче говоря, этот человек деятельностью в Дании оказал Германии, своей второй родине, значительные услуги.

ЦХИДК. Ф. 7. Оп. 4. Д. 127. Л. 379. Машинописная копия. Пер. с франц.
-----------------------------------------
№ 3

Из объединенной разведсводки на А. Парвуса-Гельфанда, переданной Военным министерством Франции в МВД Франции, Сюрте Насьональ

Берн 18 января 1919 г.

№ 336 5. В.

[...] В России Парвус играл также очень активную роль. Он являлся членом украинских революционных организаций с момента их возникновения, в частности, он дал украинской социал-демократической партии прокламацию, где на русском и украинском языках восхвалял пацифизм кайзера и упрекал Францию «в [излишестве] парламентаризма, который, ведет к политической продажности». Он выражал надежду, что немецкая социал-демократия, выступающая против царской армии, будет поддержана московскими социалистами. Парвус организовал восстание в России, в частности, на Кавказе, куда он отправил русских революционеров, набранных в Швейцарии. Позже Парвус, помирившийся с Лениным, стал одним из организаторов ленинского заговора и за участие в этом движении был приговорен к смерти правительством Керенского. Находясь тогда в России, он принял участие в переговорах, которые завершились отъездом через Германию большевиков. В 1917 г. Парвус становится посредником между немецким и большевистским правительствами. Разоблачение Алексинского(6), члена 2-й Думы, и революционера Панкратова(7) в пресс-комитете Временного правительства не оставляют никакого сомнения в этом. Парвус передал немецкие субсидии Ленину через мадам Суменсон( и адвоката Козловского(9), члена военной комиссии Советов, который за это был арестован. Парвус вложил крупные суммы в банки Гельсингфорса и Стокгольма [... ]

ЦХИДК. Ф. 7. Оп. 4. Д. 127. Л. 348, 352-356. Машинописная копия. Пер. с франц.

---------------------------------------------
№ 4

Из разведдонесения на А. Парвуса

Берн 13 февраля 1919 г

№ 7563

[... ] После русской революции он вновь находился в Швейцарии вместе с Лениным. Похоже, не вызывает больше сомнения, что именно он внушил мысль использовать Ленина и его единомышленников в немецких интересах в России и что он затеял всю эту аферу. Во всяком случае он становится агентом ленинистов у немецких властей и наоборот. Благодаря его вмешательству Ленин был сведен с Таттенбахом, сотрудником немецкой миссии в Берне, он вел переговоры с ним о возвращении в Россию через Германию русских революционеров из Швейцарии. 6 апреля состоялась встреча Ленина с Таттенбахом, на которой присутствовал Гримм и детали которой были опубликованы в мае Всемирной библиотекой.(10) Результатом этой встречи было возвращение в Россию ленинистов для подготовки ими максималистской революции. Среди этих «репатриированных» была некая дама Громан(11) под видом жены г. Парвуса. Если крайне вероятно предположение о том, что Ленин и другие большевистские руководители сознательно действовали в пользу Германии, то не может быть никакого сомнения, что Гельфанд решительно использовал этих революционеров в интересах Германии. Лично он не революционер: революция - просто рычаг, которым он пользуется. Если и имеются сомнения относительно его хвастовства, что он является основателем русского большевизма, но во всем этом есть что-то и верное. Сейчас он официозно расширяет результаты этой работы за счет берлинского правительства. Поэтому неудивительно, что он может рассчитывать на эффективную поддержку нового немецкого представителя в Берне, который уже знаком с властными структурами.

ЦХСДК. Ф. 1. Оп. 8. Д. 8480. Л. 71. Машинописная копия. Пер. с франц.
---------------------------------------------
№ 5

Разведсведения из Германии на А. Парвуса и Г. Скларца(12)

Июль 1920 г.

Секретно

Я старался из разных источников добиться сведений о Парвусе-Гельфанде. Бывшие члены партии войны на все вопросы отвечали ледяным молчанием. Генерал Гофман(13) коротко мне ответил: «Что мы можем сказать о Парвусе? Мы сами им пользовались». Надежными и точными сведениями меня снабдил рядовой руководитель профсоюза и затем мне удалось раздобыть их от самого Скларца.
Парвус-Гельфанд, точнее Александр Москович - польско-русский еврей, личный друг Ленина и Троцкого, считается их учителем и духовным наставником. Именно Парвусу первому пришла идея мировой революции, которую он передал Ленину и Троцкому. Он по-прежнему сторонник мировой революции, но держится на заднем плане, считая, что его час еще не пробил. Парвус явится, чтобы удивить весь мир, который увидит в нем второго Наполеон. В 1917 г. Парвус предложил генштабу разжечь революцию в России, для чего предлагал с помощью авиации разбросать огромное количество бумажных денег, что привело бы Россию к банк14ротству. Именно через посредничество Парвуса Ленину и Троцкому(14) удалось вернуться в Россию из Швейцарии череп Германию. Именно он перевез в Россию золото, необходимое для свершения революции. Это мне подтверждали много раз. В то же время Парвус поставлял в Россию медикаменты. Он поручил Скларцу перевезти во Францию через Швейцарию деньги для разжигания там революции, для чего он сам готовил пропагандистские брошюры. В то время как Парвус затевал революцию в России, в обмен на это он, по поручению Германии, снабжал продуктами немецкие войска, что принесло ему значительные доходы. Парвус имеет штаб служащих, который занимается заключением сделок по скупке и контрабанде. Финансовый мир считает, что состояние Парвуса достигает 50 млн. марок. Именно Парвус субсидирует также и немецких коммунистов. Иногда он утверждает, что является противником революции. Он утаивает свои мысли. Побуждаемый своим честолюбивым характером и сознанием своей силы, он стремится подкапываться подо все путем коррупции. Парвус служит посредником разведслужб. Сведения приходят в Россию через Данию. С этой целью он выдает себя за большевика в России и за настоящего социалиста партии национального большинства в Германии.
С 1915 по 1917 г. Парвус и Скларц были на службе разведотдела генштаба Германии и с помощью Кифера(15) они добились получения концессии на поставку угля в Данию. В обмен они смогли получить из Дании ветчину. Каждая поставка приносила им огромные прибыли. Оба они хорошие друзья Эберта(16), Носке(17) и Шейдемана, которые имеют с ними продолжительные связи [... ]

ЦХИДК. Ф. 7. Оп. 4. Д. 127. Л. 47, 48. Машинописная копия. Пер. с франц.
--------------------------------------------
№ 6

Из сводного отчета Военного министерства Франции об А. Парвусе-Гельфанде

Париж 22 июля 1920 г.

[...] После перемирия он обосновался в Швейцарии. Тесно связанный с Мюллером(18), немецким представителем в Берне, и Шейдеманом, у которого он постоянно гостил, Парвус, по всей видимости, занимался организацией большевистской пропаганды в Швейцарии, Италии, Испании и Франции. Многие швейцарские газеты протестуют против гостеприимства, которое ему оказывается. Но он, вероятно, находился под протекцией Ветштейна, германофила, начальника цюрихской полиции.
В 1919 г. из-за ухудшения его отношений с немецкой миссией Парвус якобы угрожал разоблачить ее роль в организации большевистской пропаганды.
Социалистическая партия стала с подозрением относиться к разбогатевшему Парвусу. Он был скомпрометирован в результате процесса, который возбудило немецкое правительство против банкира русского еврея Скларца, являвшегося в Скандинавских странах его сообщником и компаньоном, но, вероятно, Шейдеман использовал все свое влияние, чтобы спасти его [... ]

ЦХИДК. ф. 7. Оп. 4. Д. 127. Л. 249-250. Машинописная копия. Пер. с франц.
--------------------------------------------
№ 7

Письмо министра внутренних дел Т. Стига в Военное министерство Франции

№ 2076 8 июня 1922 г.

Имею честь сообщить вам на всякий случай о том, что «Газетт де Лозанн» опубликовала 5 июня под заголовком «Коммунистическая пропаганда» следующую заметку:
«Еврей Гельфанд, он же Парвус, большевик, миллионер, который был во время войны известным агентом немецкого генштаба и который после русской революции использовал все свое влияние на государственных деятелей Германии, чтобы добиться проезда через Германию Ленина и его спутников, издает в Берлине на 5 языках новый еженедельный журнал по национальной экономике «Восстановление». Мы предостерегаем наших читателей от этой новой формы пангерманской пропаганды».
Речь идет о докторе Парвусе, фигурирующем под № 1573 в окончательном издании межсоюзного списка подозрительных лиц и известного прежде всего своими связями в Швейцарии во время войны с Нэном(19), Дикером(20) и Полем Грабером(21) , пропагандистами большевистских теорий.

За Министра внутренних дел

Директор национальной безопасности [Подпись неразборчива]

ЦХИДК. Ф. 1. Оп. 8. Д. 8480. Л. 26. Машинописная копия. Пер. с франц.
-----------------------------------------------
№ 8

Из донесения спецкомиссара полиции г. Анмаса начальнику спецслужб Военного министерства Франции Шамбери майору Манжену о деятельности немецкой разведки в Швейцарии

Анмас 18 января 1923 г.

№ 150 Секретно

Совсем недавно мне вновь представился случай привлечь внимание верховных властей к проискам Парвуса-Гельфанда. Этот активный и опасный политический агент, который, как считают, оказывал прямое влияние на правительственные круги Рейха, центром своей деятельности в Швейцарии избрал Цюрих и оттуда ловко руководит компанией, направленной против Версальского договора, он называет себя автором финансового плана репараций, который позволил бы истощенной Германии избежать тотального краха, при этом по-прежнему предоставляя Франции значительные гарантии. В действительности его целью является раскол французского общественного мнения и ослабление власти правительства в урегулировании вопроса репараций. Парвус-Гельфанд пытается вызвать симпатии к своей позиции и, если возможно, активную поддержку во французских политических крайне левых кругах. Парвус-Гельфанд имеет почти во всех германофильских кругах в Швейцарии своих корреспондентов [...]

ЦХИДК. Ф. 1. Оп. 33. Д. 33. Л. 77-78. Машинописная копия. Пер. с франц.
--------------------------------------------
№ 9

Статья из газеты «Матэн» о смерти А. Парвуса-Гельфанда

14 декабря 1924 г.

Берлин, 10 декабря. Получено сообщение о смерти г. Гельфанда, известного под псевдонимом Парвус, который в течение несколько лет играл решающую роль в социал-демократии. Русский по происхождению, он играл якобы в 1905 г. активную роль в первой революции. В 1914-1918 гг. он разбогател на военных поставках в Турции. Утверждают, что именно он обеспечил репатриацию Ленина и Троцкого в Россию через Германию. На протяжении 6 лет, не имея никакой официальной должности, он тем не менее слыл за тайного советника социалистической партии.

ЦХИДК. Ф. 7. Оп. 4. Д. 127. Л. 146. Газетная вырезка. Пер с франц.

Примечания

1. Эти слова В. И. Ленина, которые Д. Волкогонов обошел вниманием, подтверждаются воспоминаниями большевика А. Зифельдта (см. Земан 3., Шарлау В. Парвус - купец революции. Нью-Йорк, 1991. С| 190) и другими источниками (см., например: Соловьев О. Ф. Парвус: политический портрет // Новая и новейшая история. М., 1991. № 1. С. 175) и не дают никакого права утверждать, что «немецкие деньги» стали работать у большевиков именно после этой встречи (см.: Волкогонов Д. Ленин. М., 1994. Т. 1. С. 204, 205, 212, 226).
2. Шейдеман Ф. (1865-1939) - один из лидеров правого крыла германской социал-демократии, председатель фракции в рейхстаге, в феврале-июне 1919 г. возглавлял коалиционное правительство Веймарской республики.
3. Бетман-Гольвег Т. (1856-1921) - с 1909 по июль 1917 г. рейхсканцлер Германии.
4. Боргбъерг Ф. X. (1866-1936) - член датского парламента, один из лидеров датской социал-демократической партии, редактор газеты «Socialdemokrat».
5. Стаунинг Т. А М. (1873-1942) - председатель социал-демократической партии Дании и ее парламентской фракции, в 1916-1920 гг. - министр без портфеля.
6. Алексинский Г. А (1879-1965?) - член большевистской фракции во II Государственной думе, с 1909 г. - один из лидеров социал-демократической группы «Вперед», примыкал к группе Плеханова «Единство», с 1915 г. обвинял большевиков в связи с немцами, имел репутацию человека, «неразборчивого в средствах политической борьбы» (см.: Мельгунов С. П. Золотой немецкий ключ большевиков. Нью-Йорк, 1989. С. 35, 118, 119, 125).
7. Панкратов - известный народоволец, «шлиссельбуржец».
8. Суменсон Е. - поверенная датской торговой фирмы Фабиана Клингсленда в Петрограде, имевшей деловые отношения с фирмой, руководимой Ганецким,вела в 1917 г. коммерческую переписку с Ганецким, находившимся тогда в Стокгольме.
9. Козловский М. Ю, (1876-1927) - деятель польского и русского революционного движения, после Февральской революции - член ИК Петроградского Совета и ЦИК первого созыва, юрист, консультировал некоторые деловые операции Парвуса и Ганецкого.
10. См. об этом: Ревякин А. В. Полковник Пажо разрабатывает версию // Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. Сб. М., 1994. С. 290-299.
11. Громан в списке русских эмигрантов, возвращавшихся вместе с Лениным в так называемом «пломбированном вагоне», не значится.
12. Скларц Г. - коммерческий директор предприятий Парвуса, ранее работал в Морском министерстве и военной разведке, участвовал в политических интригах Парвуса (См. о Скларце: Вопросы истории. М., 1997. № 10. С.4-33; №13 11. С. 3-22).
13. Гофман М. (1869-1927) - в Первую мировую войну генерал-квартирмейстер и начальник штаба Восточного фронта.
14. Л. Д. Троцкий возвратился в Петроград вместе с другими русскими эмигрантами 4 мая 1917 г. из США, куда был выселен в 1916 г. из Испании.
15. Кифер К. - лидер датских профсоюзов.
16. Эберт Ф. (1871-1925) - с 1905 г. член правления СДПГ, с 9 ноября 1918 г. -рейхсканцлер Германии, с 1919 г. - президент Германии.
17. Носке Г. (1868-1946) - немецкий социал-демократ, голосовал в рейхстаге за военные кредиты, в 1919-1920 гг. - военный министр, получал государственную пенсию от гитлеровского правительства.
18. Мюллер А. (1869-1943) - член СДПГ, в 1919-1933 гг. - германский посланник и полномочный министр германского рейха в Берне.
19. Нэн Ш. (1874-1926) - одни из лидеров социал-демократической партии Швейцарии, в 1919 г. выступал за восстановление II Интернационала, принимал участие в основании центристского «Двухсполовинного» Интернационала.
20. Дикер Ж. (Яков Моисеевич) (1880 - ?) - адвокат, политэмигрант и Швейцарии, где добился натурализации, швейцарский социалист.
21 Грабер П. (1875 - ?) - швейцарский социал-демократ, редактор газеты «La Sentinele», с 1919 г. - секретарь социал-демократической партии Швейцарии, в 1919-1921 гг. выступал против присоединения к Коминтерну, принимал участие в основании «Двухсполовинного» Интернационала.

Оригинал статьи в формате tif, скачать здесь

Оригинал статьи формате pdf, скачать здесь

http://corporatelie.livejournal.com/24369.html#comments
М.Наконечный September 27th, 21:43
Внук К.Маркса vs.царизм и 700 миллиардов/тысяч политических заключенных, посаженных лично Столыпиным
Коротенький пост без лишних комментариев. Прекрасно понимаю, что копаться в старых советских книгах на тему "Столыпинщины",- неиссекаемый источник подобных перлов, которые там в любом случае многочисленны и все их вылавливать совершеннно бессмысленно. Но просто. Фактурно. Для коллекции.
Есть такая змечательная серия ЖЗЛ. Все о ней слышали, все что-то из этой серии читали.
Хочу привлечь внимание читателей к следующей книге из этой серии под названием "Гавен". Почти сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь.

Цитата :

В книге Виктора Еремеевича Баранченко, в которой описывается жизнь и революционная деятельность Юрия Петровича Гавена, на широком фоне исторических революционных событий полностью отражается биография этого старого большевика, кратко освещаются биографии многих самоотверженных борцов за дело рабочего класса, отважных коммунистов – людей высокой коммунистической морали.
В строго документальном очерке(!) В. Е. Баранченко правдиво и доходчиво описаны эпизоды борьбы революционного подполья, жизнь и борьба политических каторжан и ссыльных, показано, как большевики, не замыкаясь в узких интересах в каторжной неволе, горячо воспринимали все события в стране, не порывали связи с волей, не теряли веру в победу революции. На подлинных фактах(!) показаны интернациональное братство и совместная борьба большевиков разных национальностей – русских, латышей, поляков, армян и других.

Вот и обложка:................................

А вот и любопытная цитата, привлекшая внимание Вашего покорного слуги.

Цитата :

"Вскоре с воли в камеры попал перевод отрывка из статьи внука Карла Маркса — Жана Лонге, напечатанной в «Юманите» по поводу убийства Столыпина. Известный французский социалист сообщал в этой статье новые сведения о росте числа политических заключенных в тюрьмах России за годы столыпинщины: в 1906 году их было 114 тысяч, в 1907 — 139 тысяч, в 1908 — 166 тысяч, в 1909 — 181 тысяча, в 1910 — до 200 тысяч."
(Документальная биография революционера Юрия Петровича Гавена.)

Внук Карла Маркса выбрал очень верную дорожку, задолго до всяких ваших Робертов Конквестов. Причем дорогого Роберта еще можно понять,- Холодная Война, архивы ГУЛАГа закрыты наглухо, з/к гадают кто как может, а американское правительство требует разоблачений соперника.
Но почему внук Карла Маркса взял именно этот путь, когда все-таки Российская Имерия, при всех несправедливостях и недостатках, постепенно дошла до такого уровня общественного развития, когда вся статистика тюремных ведомств и судебных учереждений публиковалась совершенно открыто, в том числе и статистка судебных процессов о государственных преступлениях, которую революционеры и оппозиционные журналисты собирали неистово и публиковали, публиковали, публиковали?
Глянем еще раз табличку из предыдущего поста Это статистика движения общеуголовных и политических заключенных во всей Империи вообще, включая Царство Польское.
Посмотрит на цифры из таблицы и сравнив с цифрами внука К.Маркса каждый рационально мыслящий человек поймет, что как-то с документальностью и правдивостью не очень.
.................................................................

Источники: ГА РФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 138. Л. 14; Ф. 7420. Оп. 2. Д. 413. Л. 5. и отчеты по ГТУ, 1885-1915гг.СПБ-ПГ.

Как мы видим, в Российской Империи, от Варшавы до Владивостока на 1 января 1906 года сидело 88 тысяч человек.
Всего. И уголовных, и политических. Внук К.Маркса же в одном 1906 году насчитал политических заключенных почти в полтора раза больше, чем сидело заключенных в России вообще. Документальность и правдивость обрела новые грани.
Очень верной дорогой идете, товарищи.
Внезапно,-
х В общей массе ссыльных (всех категорий, от ссыльнокаторжных до административных)на начало 1900г.- corporatelie) политические составляли менее 1% (Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 г.... С. 128)
В 1906–1912 гг. по делам о государственных преступлениях в гражданских судах прошло 35 тыс. человек, причем 10 тыс. были оправданы. Почти половине подсудимых вменялась в вину принадлежность к революционным и противозаконным сообществам. Далее шли такие преступления, как революционная пропаганда и хранение нелегальной литературы, участие в политических демонстрациях, оскорбление его императорского величества. Эту статистику нельзя считать полной, так как она не учитывала дела, проходившие в военных судах. )( Журнал Министерства юстиции. 1915. № 10. С. 43, 58.)
По вычислениям Никитиной, военно-окружными судами в период 1905—1912 гг. из осужденных за государственные преступления были приговорены на сроки от 12 лет до вечной каторги 1456 человек или 26,5% (на сроки от 8 до 12 лет — 910, или 16,5%, на сроки от 4 до 8 лет — 3150 человек.
Для сравнения: на 1 января 1939 года, каких то несколько десятков лет спустя, в местах лишения свободы в СССР содержалось 2.024.946 человек, в т. ч. в колониях и тюрьмах - 707.751, в лагерях 1.317.195.Из 1.317.195 34.5% были политическими з/к 454.432 человек.( ГАРФ, ф.9414, оп.1, д.1155, л.3-6.)
Так что внук Карла Маркса слегка ошибся эпохой.
А уж правдиво и документально в 1967 году книга повествовать не смогла. Факт.

http://voencomuezd.livejournal.com/123279.html#comments
Дневник коменданта Чевенгурского уезда Sep. 20th, 2011 at 01:26
БольшевиЦкая матросня
Как же не любят белодельцы большевицкую матросню. В самом деле, она только и занималась тем, что грабила, буянила, пьянствовала и убивала. Вот доказательство.
Донесение командующего корпусом жандармов от 4 мая 1915 года о поведении матросов Отдельного морского батальона при набеге на город Мемель от 10 марта:

Цитата :

«Сводка агентурных сведений о поведении чинов Отдельного морского батальона и подрывной при нем команды, принимавших участие в набеге на гор. Мемель.
По окончательном сформировании отряда в Петрограде он был отправлен в Либаву. Во время молебствия, происходившего во дворе 2-го Балтийского флотского экипажа, на котором присутствовал и начальник главного морского штаба адмирал Русин, командующей отрядом капитан I ранга Пекарский был в нетрезвом виде и даже нетвердо держался на ногах. Штаб-офицер этот, постоянно неумеренно потребляющий спиртные напитки, продолжал пить все время передвижения отряда в Либаву по железной дороге. Повальное пьянство было и среди матросов отряда, причем рассказывают, что при выезде отряда из Петрограда матросы затащили в вагоны двух провожавших женщин, которых насиловали в течение пути, а затем, когда они впали в бессознательное состояние, выбросили их из вагонов на полотно, и дальнейшая судьба их неизвестна.
По прибытии в Либаву отряд поступил под команду генерального штаба генерал-майора Потапова, которому капитан Пекарский, все время продолжавший пить, рассказывал, что его отряд состоит из отборных мерзавцев, за которых он не ручается и полагает, что они как солдаты никуда негодные.
При наступлении на Мемель морской батальон был в четвертой линии. В наступлении капитан Пекарский личного участия не принимал, так как заболел, а вместо него батальоном командовал капитан по адмиралтейству Никулин.
Когда Мемель был взят и ополченскими частями были отбиты немецкие орудия и пулеметы, то солдаты и матросы рассыпались по городу и стали грабить. Почти в каждой квартире [312] находили оставленные вино и коньяк, которыми мародеры опивались; местных жителей не было видно — таковые попрятались.
Утром во многих домах были найдены трупы зарезанных солдат и матросов, что было сделано жителями Мемеля. В то же утро отряд отступил к Полангену, а когда на следующий день наши войска опять стали наступать, то на шоссе было обнаружено 6 трупов нижних чинов, аккуратно положенных на пути отряда.
При втором наступлении на Мемель отряду пришлось иметь дело не с ландштурменными частями, а с регулярными войсками, вследствие чего потери отряда были более значительны.
Когда Мемель был окончательно взят, то опять начался повальный грабеж. Рассказывают, что одним из матросов была найдена и разбита несгораемая касса, и награбленные им деньги он продал затем какому-то еврею за 8000 рублей. О размере ограбленной суммы можно судить по тому, что многие матросы продавали евреям билеты в 100 марок по 3 рубля. Вышесказанный матрос деньги отправил в Петроград к своему брату или знакомому и, желая тем или иным путем добиться отправления в тыл, умышленно от своего товарища привил себе венерическую болезнь и действительно был отправлен в госпиталь.
После четырехдневного пребывания в Мемеле отряд отступил, причем было потеряно четыре пулемета и оставлено в городе без вести пропавшими и пьяными около 200 человек.
Жители гор. Мемеля во время боев стреляли по нашим войскам из домов, с крыш и с других мест. Отступление происходило ночью, а капитан Пекарский следовал в обозе с походной кухней. В пути кухня перевернулась, и штаб-офицер этот был залит горячими щами. В таком виде, облитый капустой и жиром, капитан Пекарский на следующее утро в нетрезвом виде являлся начальнику отряда, которым был отчислен от командования батальоном. Инцидент этот в разных вариантах обсуждался матросами и солдатами, которые, не стесняясь присутствия капитана Пекарского, смеялись [313]над ним. Вообще поведение этого штаб-офицера за все время командования морским батальоном произвело на людей удручающее и развращающее влияние, чем и можно объяснить тот массовой грабеж и бесчинства в пути, которые производили матросы батальона. В настоящее время батальон находится в Либаве.
Многие высказываются за полную необоснованность набега на Мемель без надежды удержать его за собой, тем более что части, назначенные для набега, далеко не соответствовали своему назначению, а особенно морской батальон, совершенно не ознакомленный с пехотным боем, а главное — недисциплинированный и распущенный. Командный же состав, с генералом Потаповым во главе, оказался также далеко не на своем месте. Результатом этого набега считают настоящее наступление германцев на Митаву и Либаву; до этого времени германцы держали в этом районе только ландверные войска, а в настоящее время сосредоточили до полутора корпуса регулярных войск с большим числом кавалерии, почему судьба Либавы, Митавы и, быть может, Риги внушает серьезные опасения. Весьма вероятно также и возникновение народных волнений в этом районе, распропагандированном латышскими и литовским революционными организациями, с которыми местные немцы будут действовать заодно».

Из книги М.К.Лемке "250 дней в Царской Ставке".

Ужас, ужас... на что только не способна революционная чернь....
Posted via m.livejournal.com.

http://file-rf.ru/analitics/316 Файл-РФ 04 октября 11:30
Андрей Ефремов Уроки истории. Коррупция в России
Тема коррупции у нас самая злободневная и острая. Справедливо ли считать её для России самой традиционной, чтобы не сказать непреходящей? Об этом беседа с историческим аналитиком, специалистом в области истории правоохранительных органов России Д. В. КОЛЫХАЛОВЫМ.

– Относительно коррупции в нашем обществе мнения самые разные: от «философских», мол, эка невидаль, всегда была, есть и будет, – до эдаких алармистских, едва ли не панических, дескать, вот-вот подточит она изнутри и обрушит государство. Кто более прав в оценке опасности этого явления?
– Прежде всего, надо исходить из того, что мы считаем коррупцией. И здесь каждый находит в этом понятии то, что считает для себя удобным или, если угодно, политически выгодным. Можно коррупционные преступления трактовать широко, включая в их число любые экономические злоупотребления лиц, находящихся на государственной службе, а можно ограничить этот перечень самыми распространёнными проявлениями коррупции, связанными со взяточничеством. По-своему правы и те, и другие, хотя, на мой взгляд, второй подход более актуален и предметен, к тому же позволяет избежать путаницы и лишних, зачастую бесплодных дискуссий вокруг терминов.
Каковы главные основы и предпосылки коррупции? Это наличие товарно-денежных отношений и существование государства как такового, обладающего возможностями распоряжаться теми или иными ресурсами. Причины же кроются в следующей диспропорции. С одной стороны, большое количество чиновников и имеющиеся в их распоряжении немалые полномочия, с другой – низкий уровень эффективности их управления, низкие доходы госбюджета и как следствие слабая мотивация чиновника ввиду его низкой зарплаты. Вот этот разрыв между административными возможностями и заинтересованностью в соблюдении правил поведения, соответствующих правовому статусу госслужащего, и является основным толчком к развитию коррупционных отношений. Необходимо учесть и такой фактор, как слабый контроль общества над деятельностью чиновников, отсутствие механизма этого контроля.
Обращаясь же за сравнениями, аналогиями к нашему историческому опыту, можно выделить, например, эпоху Александра II с его земствами на уровнях губерний и уездов, городскими думами в крупных городах. Некоторый контроль над чиновничеством тогда был, хотя и коррумпированность в его среде, конечно же, существовала. К примеру, городская дума Петербурга утвердила смету на облицовку гранитом набережной. Когда были произведены работы и вдруг упал уровень воды в Неве, обнаружилось, что гранитное покрытие затронуло лишь верхнюю часть набережной, а всё, что было ниже прежней «ватерлинии», осталось в первозданном виде. В общем, подобные факты вскрывались и сопровождались скандалами.
И всё же следует различать коррупцию системную, регулярную и, скажем так, эпизодическую, обусловленную исключительно большими соблазнами – когда человек на высокой должности имеет вполне соответствующую ей зарплату, однако ей не удовлетворяется, а ищет и находит «дополнительные источники дохода».
Так вот, настоящую угрозу для общества несёт в себе системная коррупция, при которой должностные лица, как правило, в тесном взаимодействии между собой, получают за оказанные услуги неположенные по закону деньги. При этом не будем забывать, что в коррупции задействованы две стороны – те, кто берёт, и те, кто даёт. То есть вторые, по сути, тоже преступники, хотя таковыми себя обычно не считают.

– Насколько распространена была системная коррупция в досоветские времена? И, соответственно, насколько правы были наши классики, не жалевшие чёрных красок в изображении пороков той государственной системы?
– Перед революцией в России количество чиновников было относительно небольшим. Да и круг полномочий по сравнению с нашим временем у них был значительно меньше. Более того, в отдельных случаях уставы иностранных компаний, обеспечивавших приток капитала в нашу страну, утверждал сам император, кровно заинтересованный в том, чтобы его, «хозяина Земли Русской», государство богатело. Помимо царя контроль над государственным аппаратом осуществляли – можно сказать, со стороны общественности – губернские и уездные дворянские собрания. Таким образом, дворянский класс во второй половине XIX века выполнял основные функции российского общества. Он к тому времени уже во многом утратил черты сугубо служилого сословия, состоял из помещиков, предпринимателей, частных собственников земли и того, что на ней находилось, – людей в основном культурных, высокообразованных. Конечно, они могли быть и такими, какими их описывали Гоголь и Салтыков-Щедрин, но немало среди них было и граждан по-настоящему ответственных, здравомыслящих, от которых во многом зависела и судьба российского чиновничества. Назначение губернатора, выбор мирового судьи и другие подобные вещи совершались при участии наиболее авторитетных, заслуженных представителей дворянства. Поэтому чиновник в этом обществе немало зависел от таких понятий, как честь, достоинство, репутация. Кажущийся на первый взгляд парадокс заключается в том, что в условиях самодержавной империи, монархии элемент контроля над государством со стороны общества явно присутствовал.
Когда же в России стала действовать Государственная Дума, этот контроль ещё более усилился. На одном из её заседаний лидер Союза русского народа А. И. Дубровин заявил, что черносотенцы, русские патриоты, монархисты – за Государственную Думу. Ибо она, по его словам, призвана стать «помощницей царя в ограничении самодержавия бюрократии». То есть власть бюрократии рассматривалась тогдашними правыми как реальный, весьма значительный и опасный для государства и общества противовес собственно царскому самодержавию. Отметим, что такие настроения бытовали в стране, население которой на 80% состояло из крестьян, сельских жителей, существовавших благодаря своему натуральному хозяйству. Полиция была в основном городской службой, в сельской местности с её представителями сталкивались редко. Да и численность полиции была несопоставима с нынешней. На всю Российскую империю в ней служили 30–40 тысяч человек. И даже после революции 1917 года правопорядок в стране обеспечивали примерно 80 тысяч милиционеров (сравните с сегодняшним количеством сотрудников правоохранительных органов – под миллион). Нетрудно догадаться, что основная масса населения России в конце XIX – начале XX веков в какие-либо коррупционные отношения практически не вступала.
Ныне, понятное дело, ситуация совершенно иная – и в соотношении горожан и сельских жителей, и в деятельности государственных служб, и в социальном климате в целом.

– Среди известных афоризмов, касающихся России и её граждан, есть и такие, которые «указывают» на нашу повсеместную коррупционность как на некую этнотипическую, национальную черту. В какой мере такие «указания» справедливы?
– Объективно коррупционность обуславливается особенностями экономических, товарно-денежных отношений, а также уровнем развития государственных и общественных институтов. Возьмём для примера динамику роста производства, заданную Петром Великим. Он увеличил налоговое бремя (примерно втрое), штат чиновников, число госпредприятий, продемонстрировал невиданные военные амбиции. Причём всё это делалось не ради спасения России от какого-то ига, но для установления мощной абсолютной монархии, империи, наследницы Византии. В Западной Европе тогда переживали последствия так называемой «революции цен» – их роста на продовольствие и снижения на товары мануфактурного производства, причём при заметном улучшении качества последних. В то же время не только в России, но и в Польше, Венгрии, Прибалтике, Пруссии – практически на всём европейском Востоке произошло «второе издание» крепостного права, новое закрепощение.
Что получается – применительно к петровской России? Амбиции огромные, материальные расходы непомерные (особенно это почувствовали по окончании Северной войны, едва не приведшей крестьян к полному разорению), затраты человеческих сил невероятные, государственный аппарат небывало разросшийся, а денег на содержание этого аппарата просто-напросто нет. Даже на то, чтобы исполнять самые элементарные функции. То есть проявляется следующая наша особенность: мы догоняем, догоняем и опять догоняем Запад, не соразмеряя свои возможности, не учитывая особенности собственного экономического развития. Как в таких условиях компенсировать чиновнику проблемы личного бытия? Остаётся намекать просителям, что по тому или иному вопросу надо как-то «дело смазать». Можно ли назвать это российской национальной чертой? Ну, наверное, с учётом вышесказанного в какой-то мере можно. Опосредованно, так сказать.

– А Западная Европа тогда была свободна от коррупции?
– В какой-то мере, пожалуй. В западноевропейских странах, прежде всего в Англии, в XVII–XVIII веках претворяли в жизнь концепцию Джона Локка, а затем Адама Смита, согласно которой государство не более чем «ночной сторож», иными словами, чем меньше государства – тем лучше. Оно, по этой концепции, должно заниматься национальной обороной, внешней политикой и тому подобным, а большинство прочих важнейших социальных вопросов передать в ведение гражданского самоуправления. Правда, англичане в этом отношении ударились в другую крайность. Произошло заметное ухудшение ситуации в тюрьмах, в полиции, в деле борьбы с преступностью. И это компенсировалось тем, что стали широко применять в качестве наказания смертную казнь. Казалось бы, такая цивилизованная страна – «мастерская мира», торжество принципа разделения властей, свободная пресса, – и тут на тебе, за множество видов преступлений, причём по большей части отнюдь не тяжких, предание смерти. Ради чего практиковалась такая избыточность наказаний? Чтобы не содержать дорогие тюрьмы, большой штат полиции и в то же время народ устрашать. От этой крайности они избавились лишь в 30–40-е годы XIX века после проведённой там реформы уголовного законодательства. А до того присяжные, вынужденные приговаривать, скажем, какого-то юношу за кражу пирожков к смертной казни, нередко предпочитали объявлять его, дабы не брать греха на душу, невиновным.
Или возьмём Америку времён Дикого Запада. Быстрый рост экономики, количества денег у предприимчивых граждан, бесчисленные шайки бандитов, которые эти деньги отнимают, и фактическая неспособность государства в деле защиты добропорядочных собственников. И вполне закономерно то, что в XX веке, особенно в преддверии и после Первой мировой войны, США пошли по пути усиления государственных институтов, создавая и всемерно укрепляя свои полицейские структуры, нередко даже конкурирующие друг с другом.

– И сегодня в плане коррумпированности государственных структур Америка ненамного «чище» постсоветской России…
– Верно. Чрезмерно сильное государство способствует этому. У нас эта чрезмерность выражается прежде всего в приёме на госслужбу слишком большого количества людей. Правоохранительная система ориентирована не столько на неотвратимость наказания, сколько на некие количественные показатели, на эдакую демонстрацию своей тяжёлой мощи. Отсюда и такой парадокс – с сугубой опаской на полицию у нас смотрят не преступники, а честные люди, почти в полном соответствии с поговоркой: «Все замки, запоры и заборы у нас создаются против честных людей». Те же, кто с законом заведомо не в ладах, быстро начинают понимать слабости, уязвимости этой системы и очень умело ими пользуются.
Коррупция же, сопровождающаяся низкой исполнительностью служащих, эти слабости не только усугубляет, но и чрезвычайно заметно подчёркивает.
Для нашей политической элиты сегодня важно просчитать некий баланс между развитием экономики и дальнейшим укреплением государства. А как его просчитать и в дальнейшем соблюсти? Ведь у нас нет до сих пор чётких, адекватных критериев установления зарплаты людям, находящимся на государственной службе (включая правоохранительные органы, армию и т. д.). Те, которые предлагаются (например, приравнивание жалованья служащего к средней зарплате по региону), явно не годятся, если мы, конечно, стремимся хоть в какой-то мере обуздать вал коррупции.
Как в этом плане было в Российской империи? Взять, к примеру, ту же полицию. Государство, беря человека к себе на службу, исходило из следующих соображений. Перво-наперво он должен с более-менее приемлемым комфортом где-то проживать, нормально питаться, прилично одеваться, достойно содержать и приумножать свою семью. Младшим чинам предоставлялись казённые квартиры, тем, кто служил на офицерских должностях, выдавали так называемые «квартирные деньги». Причём их платили вперёд на три месяца. Отдельно выплачивались столовые деньги, разъездные. И, разумеется, оклад, который соответствовал рангу и позволял жить довольно неплохо. Если бегло проанализируем все эти выплаты на предмет покупательной способности в те времена, то придём к выводу: заинтересованность служащих в добросовестном выполнении возложенных на них обязанностей была. И немалая. Их нисколько не интересовала средняя зарплата по губернии и уж тем более какой-то прожиточный минимум или некая условная потребительская корзина.
А что сейчас? Скажем, начальник отряда ИТК, майор внутренней службы в какой-нибудь мордовской или пензенской колонии получает меньше 20 тысяч рублей. Спрашивается, на каком основании ему начисляется такое жалованье? На том, отвечают наши финансисты, что оно примерно соответствует средней региональной зарплате. Может ли человек с таким денежным содержанием чувствовать себя важной, неотъемлемой частью мощной и прочной государственной власти, которую он по определению представляет? Вряд ли. Скорее, он чувствует некую ущербность собственного положения, и требовать от него примерной исполнительности, должного исполнения своих прямых обязанностей в подобной ситуации очень проблематично. Ну, не будет тот или иной чиновник или полицейский брать взятки. Станет он лучше служить обществу, которое его нанимает, возлагает на него огромную ответственность, но платит при этом крайне мало? Вопрос, как говорится, риторический.
Таким образом, сама по себе проблема коррупции отходит на второй план, а на первом окажется дефицит исполнительности, добросовестности. Как говорится, «они делают вид, что нам хорошо платят, а мы делаем вид, что хорошо работаем».

– Советские писатели, например, Валентин Пикуль, рассказывая о последних десятилетиях Российской империи, тему чудовищных корыстных злоупотреблений царского чиновничества развивали несколько иначе. В чём они были неправы?
– Может быть, в некоторой односторонности. Повторюсь, в деле государственного обустройства важны такие понятия, как разумный баланс, мера необходимости и достаточности.
Чрезмерность, свойственная предреволюционной России, заключалась в слишком большой зависимости жизни страны от фигуры монарха. Ведь по-настоящему сильному императору Александру III наследовал, в сущности, очень слабый государь. Мы знаем, что в полиции, причём даже при Столыпине, одновременно исполнявшем обязанности министра внутренних дел и премьера правительства, была своя «чёрная касса». Пётр Аркадьевич как мог боролся со всевозможными злоупотреблениями. Но в итоге был убит – с попустительства этой самой полиции, которая, казалось бы, находилась в его прямом ведении.
Николая II, человека, на мой взгляд, неодарённого, слабохарактерного, чрезвычайно фатально, мистически настроенного, отстранили от власти его же приближенные военачальники и политики, а арестовал царя главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-адъютант Н. В. Рузский. И это, заметьте, во время мировой войны. Накануне её начальник охранного отделения Петрограда К. И. Глобачёв предлагал ввести военную контрразведку, чтобы её служащие следили не только за вражескими шпионами, но и за действиями так называемых «союзников», а также за умонастроениями в русской армии, в первую очередь в среде российского офицерства и генералитета. Однако царь от этого отказался. Огромная страна, вступившая в тяжелейшую войну и пережившая нешуточные социальные потрясения, в тот исторический момент оказалась фактически бесконтрольной, и это привело к катастрофе.
Короче говоря, наш исторический опыт мог бы, да и сейчас может нас очень многому научить. Было бы желание учиться…

http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/stolypin_i_jego_opponenty_2011-10-13.htm Информационное агентство СТОЛЕТИЕ 13.10.2011
Столыпин и его оппоненты Борис Романов
Почему реформатор не смог договориться с либеральной оппозицией
Вокруг имени Столыпина и его реформ продолжаются острые споры. Среди его поклонников - историки, политологи, придерживающиеся разных политических воззрений. Любопытно, что даже те, кто позитивно оценивает деятельность последнего реформатора Российской империи, диаметрально расходятся в понимании сущности его политики.

Так, для одних Столыпин – либеральный реформатор, сторонник радикальных политических и социально-экономических преобразований, деятельность которого вела Россию к переходу на европейский путь развития. Подобная оценка популярна среди части современных либералов, которые обращаются к авторитету Столыпина. Некоторые современные политологи даже называют Столыпина «великим либералом».

Другие, наоборот, видят заслугу П.А. Столыпина в его верности охранительным, историческим и традиционным началам российского самодержавия и рассматривают его как убежденного противника представительной демократии, либерализма, конституционного строя.

Нетрудно заметить, что подобные взаимоисключающие оценки не позволяют сделать правильные выводы из сложной и весьма противоречивой политики той эпохи.

Столыпин был, безусловно, сторонником и автором целого ряда правовых и экономических реформ, в первую очередь аграрной реформы, ведущей к разрушению крестьянской общины и создания слоя зажиточного крестьянства, которое должно было послужить опорой власти.

В то же время в политической сфере Столыпин был последовательным консерватором, убежденным монархистом, стремившимся сохранить в новых исторических условиях основы самодержавия и привилегии дворянства. Однако этот консерватизм сочетался со стремлением перевести Россию на адекватный началу ХХ века путь социально-экономического развития.

При этом Столыпин принципиально отличался от правых монархистов, требовавших не только подавления революционной смуты, но и реставрации неограниченного самодержавия.

По их мнению, Манифест 17 октября 1905 года, провозгласивший ряд основных гражданских свобод, был досадным недоразумением, вызванным давлением со стороны поднимающейся революционной волны. Наоборот, Петр Аркадьевич опирался в Государственной Думе в основном на партию октябристов и ряд других близких к ней по духу организаций, видевших в основных принципах Манифеста 17 октября 1905 года основы политического развития России и залог ее мирного реформирования. Столыпин подчеркивал, что «преобразованное по воле монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое». Следует заметить, что после создания народного представительства предпринимались попытки достичь соглашения между правительством с либеральной общественностью. Незадолго до роспуска 1-й Государственной Думы велись консультации о приглашении в новый кабинет популярных парламентских и общественных деятелей, принадлежавших к «Союзу 17 октября» и Конституционно-демократической партии. Столыпин, занимавший тогда пост министра внутренних дел, принимал участие в тайных переговорах с умеренными представителями оппозиции о создании коалиционного правительства. Однако переговоры провалились. Власть отвергла требование депутатов о создании ответственного перед Думой кабинета под руководством кадетов, имевших парламентское большинство.

После роспуска 1-й Государственной Думы 8 июля 1906 года императорским указом Петр Столыпин был назначен председателем Совета министров России. Вскоре глава правительства предпринял еще одну неудачную попытку договориться с умеренно либеральными кругами.

Ведущей оппозиционной силой тогда была партия кадетов, конституционных демократов (Партия народной свободы). Кадеты боролись за переход России к конституционному строю, добивались демократических выборов в Государственную Думу, ответственного перед парламентом правительства.

В то же время кадеты не выступали против института монархии, не призывали к созданию республиканского строя, а были противниками царского самодержавия. Кадеты отвергали методы революционного насилия, присущие социалистическим партиям, выступая за мирный переход страны к демократии. В программе партии кадетов говорилось, что «Россия должна быть конституционной и парламентской монархией. Народные представители избираются всеобщею, равною, прямою и тайною подачей голосов без различия вероисповедания, национальности и пола». По мнению кадетов, «всякие сословные различия должны быть отменены». Это была последовательная программа буржуазно-демократических преобразований.

Оценивая реформаторскую деятельность Столыпина нельзя не учитывать, что он не был полностью свободен в своих начинаниях, безусловно зависел от воли императора и его окружения. Так, многие публицисты считают Столыпина главным инициатором введения военно-полевых судов с целью подавления революционного движения и террора социалистов-революционеров. Однако, военно-полевые суды Николай II хотел учредить еще в декабре 1905 года, но тогдашний глава правительства граф С. Витте этому воспротивился. Эта мера была введена после серии кровавых террористических покушений, в том числе и на самого Столыпина. На рассмотрение таких дел отводилось не более 48 часов, приговор приводился в исполнение в течение суток.

Многие реформаторские начинания Столыпина отвергались и блокировались. Так, Государственная Дума одобрила три вероисповедальных закона, но два задержал Государственный Совет, а третий не был утвержден царем. Законопроект о неприкосновенности личности не прошел через Думу, а законопроект о допуске адвокатов к участию в следствии не был одобрен Государственным Советом. Как отмечает историк С.А.Степанов в книге «Загадки убийства Столыпина» «борьба между твердолобыми консерваторами и умеренными реформаторами в правительственных кругах не прекращалась ни на мгновение».

Столыпин активно боролся против влияния Григория Распутина, добиваясь удаления его из Санкт-Петербурга. Это вызывало неудовольствие царской семьи.

С именем Столыпина связан роспуск 2-й Государственной Думы и изменение правил выборов изданием нового избирательного положения от 3 июня 1907 года, которое явилось прямым нарушением Манифеста 17 октября 1905 года, обещавшего не принимать законов в обход парламента. Поэтому эти события получили название третьеиюньского государственного переворота. В результате система выборов была дополнительно изменена в пользу состоятельных классов, и в первую очередь поместного дворянства с целью искусственно создать необходимое правое большинство для одобрения и успешного проведения в жизнь мероприятий правительства. По новому положению каждые 230 земельных собственников посылали одного выборщика на губернское собрание, торгово-промышленный класс одного на тысячу, крестьяне одного на 60 тысяч, рабочие одного на 125 тысяч.

Такой политический курс создавал почти непреодолимую пропасть между правительством и либеральной оппозицией, подвергавшейся к тому же полицейским преследованиям. Лидер кадетов Павел Милюков считал, что «между двумя тенденциями, дворянской и демократической, не могло быть примирения».

Существенные разногласия между кадетами и Столыпиным касались проведения земельной реформы. Крестьянский вопрос в России стоял очень остро, о чем свидетельствовали постоянные аграрные беспорядки, нередко сопровождавшиеся поджогами и разорением помещичьих усадеб. Голодные годы были регулярным спутником крестьянской жизни. В ряде губерний голод свирепствовал и в период столыпинских реформ. Голодало около 30 миллионов крестьян.

Важнейшей проблемой было малоземелье крестьянства, и многие видели решение вопроса в отчуждении помещичьих (частновладельческих) земель в пользу крестьянской общины.

Но если октябристы, партия либеральных помещиков, соглашалась только в «случае государственной важности» на передачу части помещичьих земель крестьянам за «справедливое вознаграждение», то левые народнические партии -социалисты-революционеры и народные социалисты, которые усматривали в крестьянской общине прообраз будущего социализма, выступали за социализацию земли, конфискацию помещичьего землевладения без всякого выкупа и уравнительное землепользование.

Кадеты занимали в земельном вопросе позицию компромисса, учитывающего интересы крестьянства. Они предлагали частичное отчуждение частновладельческих земель и передачу их крестьянам во владение или пользование личное или общинное. Кадетский законопроект предусматривал создание государственного земельного запаса для обеспечения безземельного и малоземельного населения за счет казенных, удельных, монастырских и частновладельческих земель (последние отчуждались с компенсацией). Хорошо известно, что с момента освобождения крестьян в 1861 году величина крестьянского надела уменьшилась вследствие роста населения.

Как отмечает лидер кадетов Павел Милюков в своих «Воспоминаниях», «дворяне хотели сохранить не только свои земли, но и рабочие руки. Продажа дворянских земель ослабляла правящий класс. Оставалось разрушение общины по принципу: богатым прибавиться, у бедных отнимется».

Иначе видел смысл земельной реформы сам Столыпин. По словам Столыпина, «правительство делало ставку не на убогих и пьяных, а крепких и сильных». Согласно указу от 9 ноября 1906 года крестьяне получали право выхода из общины и получения своего земельного надела в частную собственность. При желании крестьянин мог выйти из общины и перевести свое хозяйство на хутор. Был создан Крестьянский банк, который выдавал ссуды для покупки крестьянами земли у государства и частных собственников.

В отличие от своих либеральных оппонентов Столыпин считал, что сначала необходимы экономические реформы (создание слоя «крепких мужиков», избавление от крестьянской бедности) и только потом политические. Столыпин утверждал: «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он насильно находится в тисках общины, он остается рабом и никакой писанный закон не даст ему гражданской свободы».

В этих словах содержится признание тяжелейшего положения крестьянства в России со стороны главы царского правительства.

Другое дело, что эти аграрные преобразования вели к расслоению крестьянства, оставляли в неприкосновенности дворянское землевладение и не могли полностью решить крестьянский вопрос. Достаточно сказать, что к 1917 году не более 30% крестьян оказались собственниками, большинство крестьян не пожелало выйти из общины.

Как пишет историк Валерий Бушуев: «Столыпин старался реформами сверху расчистить почву для развития капитализма по наиболее консервативному «прусскому пути». Столыпин был убежден в необходимости гарантировать неприкосновенность частной собственности; предоставляя крестьянам такое право, не считал возможным нарушать права крупных землевладельцев.

Безусловно, Столыпин испытывал сильнейшее давление справа, со стороны антиреформаторских сил, имевших сильное влияние при царском дворе. В своих мемуарах руководитель петербургского охранного отделения с 1906 по 1908 год генерал Герасимов писал о кампании травли, которую «систематически вели против Столыпина как деятели СРН («Союза русского народа»), так и близкие к этой организации сановники и придворные». Поддержав сначала жесткие мероприятия правительства против революционеров и роспуск 2-й думы, крайне правые впоследствии стали противодействовать реформам Столыпина.

Важно также отметить, что Столыпин был убежденным патриотом-государственником, для которого величие и державное могущество Российской империи было основным императивом деятельности. Столыпин говорил о своем страстном желании «обновить, просветить и возвеличить родину, в противность тем людям, которые хотят ее распада».

Можно провести определенные параллели между фигурами Столыпина и «железного» канцлера Германии Бисмарка, также сочетавшего реформаторскую и охранительную политику.

Уже в эмиграции лидеры кадетов по разному оценивали политику Столыпина и упущенные возможности договориться с правительством. Если Павел Милюков сохранил критический взгляд на реформы Столыпина, то многие его соратники по партии пересмотрели свои прошлые позиции.

В этом смысле весьма интересной представляется точка зрения Василия Маклакова, известного адвоката, одного из видных представителей умеренного крыла кадетской партии. Оценивая историческое значение аграрных преобразований времен Столыпина, Василий Маклаков утверждал, что «либеральная общественность не поняла, в какой мере столыпинская крестьянская реформа была полезна для ее правого идеала».

Василий Маклаков вошел в историю, в том числе, как автор знаменитой патриотической декларации группы видных представителей белой эмиграции, приветствовавших победу Советского Союза над гитлеровской Германией и посетивших советское посольство в Париже.

В воспоминаниях, посвященных работе в Государственной Думе, В. Маклаков писал об упущенной возможности сотрудничества двух реформаторских партий - октябристов и кадетов. «У обеих партий были те же враги справа и слева, та же цель: проведение реформ мирным путем. Если заботится о наилучшем использовании всех сил для этой цели, кадетам и октябристам надо было вместе идти; октябристам стоять на правом фланге для борьбы против Самодержавия, а кадетам на левом фланге для отражения «Революции».

Но обе либеральные партии поступили иначе. Они не поняли серьезности положения; борьба между собой занимала их больше, чем совместная война против общих врагов.

Обе заключали с «правыми» и с «революцией» блоки друг против друга».

И хотя история не знает сослагательного наклонения, если бы события развивались по этому сценарию, возможно России удалось избежать «великих потрясений», которых так опасался Петр Аркадьевич Столыпин.

http://ru-history.livejournal.com/3190526.html#comments
Тася (anastgal) ru_history @ 2011-10-26 15:31:00
Метки данной записи: Песочница
Бывает ли правда приятной…
По моему наискромнейшему из мнений, правда – штука неудобная и неприятная. Особливо чужая. А уж если эта правда развенчивает детские легенды – это ж вообще караул, спасите-помогите-наших бьют!
Потому что негибкие мы мысленно, неповоротливые. Сколько уж лет твердили и твердят миру про то, что дедушка Ленин и отец народов Сталин – дерьмо последнее, ан нет – никак не позарастает к их могилкам народная тропа. И не зарастёт даже после смерти самого последнего из тех, кто жил в их страшные времена. Потому что воспитание многим не позволит. Потому что ленинист обязательно вырастит лениниста, а сталинист – сталиниста.
И вот может показаться, что я щаз не в то русло мысль направлю, а я так не считаю, потому что как раз в то. Русла, они бывают разные. В том числе сильно извилистые.
Наслушалась я и начиталась отзывов про кино "Жила-была одна баба" . Для меня лично кино очень страшное. Если честно, я и не припомню чтобы более-менее достоверное кино о том времени (начало прошлого века) с его революциями (январь 1905, февраль 1917, октябрь 1917) и войнами – мировой и гражданской (ужас какой в самом понятии «гражданская война»!), с бесчинствами всяческих банд, с восстаниями народными, голодухой, эпидемиями, разрухой и прочими пакостями, страшным не было бы.
И это правильно. Повторюсь, - правда об истории страны не может быть белой и пушистой – ну, не бывает так, не бывает. Или расскажите мне свои примеры – я готова сделать вид, что поверю.
Итак, автор кинофильма 30 (тридцать!!!) лет дневал и ночевал в разнообразных архивах. И сделал кино. О чём? О жизни одной бабы. Бабы. Простой, деревенской, не шибко красивой и точно – совсем не счастливой. Жила-была та баба, замуж вышла удачно, но тут и настал тот самый исторический период и сразу той бабе по башке бдищ! А нечего жить в революционный период, а нечего любить, мечтать, детей рожать! Лучше сразу завернуться в домотканую простынь, да на кладбище тихо отползать. Потому что жизни в революции и войне НЕТ и быть не может. Не место! И мечется судьбина человеческая, мечется, доказывая это людям!
Фильм снимался три года. Если актёры играли так, как завещала всем им играть незабвенная Раневская, то есть не играли, а ЖИЛИ… Тогда я не знаю, как они выжили. Честное слово, моё кретинское сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я всего-навсего трейлер фильма смотрела… И, в общем, меня мало интересуют те мелочи, к которым некоторые критики пытаются присобачится. Типо, казаки отображены не так – толстоваты и на лошадях катаются неестественно, типо, коммуняки неправильные какие-то, не добрые… Цирк всё, ребята, цирк! Понятно, что ленинцы и сталинцы будут защищать свою преступную идеологию, это мне понятно. Но врать-то зачем, врать не надо!
Понятно, что казакам охота выглядеть красивыми, стройными усачами, героями-вояками, которые за честь и совесть всем пасть порвут, а за русский народ и моргала выколят! Но что бы там и кому не хотелось – НЕ НАДО ВРАТЬ! Разные они были – и худые, и толстые, и героические, и подлые, и честные, и благородные, и предатели были, на стороне немцев воевавшие!
Да, история страны в отдельно взятой Тамбовской губернии, пропущенная через историю одной бабы, НЕКРАСИВА! То есть до такой степени, что никакой макияж не поможет. Только я вот ещё сказать хочу: как бы ужасна не была история государства, как бы грязны и подлы не были её герои – это не значит, что страна плохая, что её за это можно не любить и не уважать! Не значит! И не значит, что боясь этого надо её переписывать, переворачивать, камуфлировать, замазывать – врать, врать, врать. Не значит!
================================
+ Ну, тут ей сразу досталось на орехи!

taiko2 2011-10-27 05:56

Цитата :

ОСОБАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ
Роману Абрамовичу, Виктору Вексельбергу, Альфреду Коху, Владиславу Суркову
а так же
Анатолию Чубайсу, Леониду Гозману, Анатолию Сердюкову, Владимиру Бакину, Владимиру Якунину,
Андрею Гордееву, Василию Анисимову, Любови Слиска, Игорю Тинькову,
Митрополиту Калужскому и Боровскому Клименту, Епископу Липецкому и Елецкому Никону,
Игумену Рождество-Богородицкого Задонского монастыря Трифону, иеромонаху Гавриилу,
Главе администрации Тамбовской области Олегу Бетину

Инфа с официального сайта фильмы http://www.baba-film.ru/about.html . Как известно - кто девушку кормит, тот ее и танцует.
Еще вопросы есть о ком, о чем и с какой целью все это снято и как показано?

Тут намедни режиссера показали в телевизоре - говорит увернно и с большим апломбом. Несусветные глупости. Одно не понятно - очень хорошо помню многолетние передачи его отца про Бресткую крепость (поиск героев), Рассказы о неизвестных героях - можно сказать, что слушала без преувелечения вся страна. Как "образовался" сын у такого ортодоксального коммуниста-отца? Что, мать-еврейка? Другого на ум не приходит... Может кто подскажет?

andmak пишет:

Тут намедни режиссера показали в телевизоре - говорит увернно и с большим апломбом. Несусветные глупости. Одно не понятно - очень хорошо помню многолетние передачи его отца про Бресткую крепость (поиск героев), Рассказы о неизвестных героях - можно сказать, что слушала без преувелечения вся страна. Как "образовался" сын у такого ортодоксального коммуниста-отца? Что, мать-еврейка? Другого на ум не приходит... Может кто подскажет?

Конечно, это одна из первых движущих сил - в этом нет никакого антисемитизма, даже скрытого. А доча его Дуня-Евдокия какая стерва похабная ...

http://ru-history.livejournal.com/3196628.html#comments
eugend ru_history @ 2011-11-03 08:46:00
Антоновщина
В связи с выходящим сейчас фильмом об Антоновском восстании (и не только), выложил свой краткий обзор по Антоновскому восстанию (кому интересно):

http://eugend.livejournal.com/121201.html
http://eugend.livejournal.com/121531.html

Ну и поскольку при обсуждении вероятно тема химического оружия всплывет - то еще пара ссылок:

ИМХО исчерпывающая статья по сабжу -
Александр Бобков К вопросу об использовании удушающих газов при подавлении Тамбовского восстанияhttp://scepsis.ru/library/id_2974.html

+ подборки фактов по применению ХО в ГВ:
http://eugend.livejournal.com/15535.html
http://ru-civil-war.livejournal.com/215938.html (наиболее подробная из встречавшихся мне)
----------------------------------------------
voencomuezd 2011-11-03 05:58
> http://ru-civil-war.livejournal.com/215938.html (наиболее подробная из встречавшихся мне)
За последнее время еще кое-какие подробности накопал - в основном, примеры стрельбы химснарядов там и сям на разных фронтах. Ну, и уважаемый А.Бобков работает плодотворно. Можно посмотреть здесь, тред регулярно пополняется:
http://rkka1920.borda.ru/?1-0-0-00000149-000-0-0-1320188207
А фильм я и сам видел, не пожалел 180 рублей. Вчера мог задать несколько неудобных вопросов режиссеру на встрече, да пожалел времени. С точки зрения исторической действительности его критиковать мало толку, так как истории там особо и нет: приход партизан и расстрел заложников - вот тебе и вся антоновщина. С таким же успехом можно было снять про махновщину, про "сибирскую вандею", про пугачевщину, да про что угодно.

http://ru-history.livejournal.com/3196628.html#comments
eugend ru_history @ 2011-11-03 08:46:00
Антоновщина
В связи с выходящим сейчас фильмом об Антоновском восстании (и не только), выложил свой краткий обзор по Антоновскому восстанию (кому интересно):

http://eugend.livejournal.com/121201.html
http://eugend.livejournal.com/121531.html

Ну и поскольку при обсуждении вероятно тема химического оружия всплывет - то еще пара ссылок:

ИМХО исчерпывающая статья по сабжу -
Александр Бобков К вопросу об использовании удушающих газов при подавлении Тамбовского восстания
http://scepsis.ru/library/id_2974.html

+ подборки фактов по применению ХО в ГВ:
http://eugend.livejournal.com/15535.html
http://ru-civil-war.livejournal.com/215938.html (наиболее подробная из встречавшихся мне)
----------------------------------------------
voencomuezd 2011-11-03 05:58
> http://ru-civil-war.livejournal.com/215938.html (наиболее подробная из встречавшихся мне)
За последнее время еще кое-какие подробности накопал - в основном, примеры стрельбы химснарядов там и сям на разных фронтах. Ну, и уважаемый А.Бобков работает плодотворно. Можно посмотреть здесь, тред регулярно пополняется:
http://rkka1920.borda.ru/?1-0-0-00000149-000-0-0-1320188207
А фильм я и сам видел, не пожалел 180 рублей. Вчера мог задать несколько неудобных вопросов режиссеру на встрече, да пожалел времени. С точки зрения исторической действительности его критиковать мало толку, так как истории там особо и нет: приход партизан и расстрел заложников - вот тебе и вся антоновщина. С таким же успехом можно было снять про махновщину, про "сибирскую вандею", про пугачевщину, да про что угодно.

http://www.svobodanews.ru/content/article/1873278.html 09.11.2009 17:06
Николай Белов Ленин и его помощники
В 1999 г. мой друг Владимир Аверьянов защитил кандидатскую диссертацию по отечественной истории. Полное название диссертации: "Аверьянов Владимир Владимирович. "Финляндские войска" в событиях 1917 года в Петрограде (август-декабрь). Его исследования, к сожалению, до сих пор не очень широко известны даже среди специалистов-историков. И сегодня, конечно, было бы интересней послушать его, а не меня. Но Володя умер 27 сентября. Я много лет близко наблюдал за его кропотливой работой, по мере сил поддерживал и теперь по мере сил постараюсь изложить ее содержание.
2 марта 1917 г. Николай II отрекся от престола в пользу младшего брата Михаила Александровича. Тот отказался принять верховную власть и передал ее Временному правительству, образованному Временным комитетом Государственной думы. Решение о форме государственного устройства России – монархия или республика – должно было принять Учредительное собрание. Выборы в Учредительное собрание стали одной из первоочередных задач Временного правительства, но оно ее так и не решило.
Параллельно в стране действовала другая власть – Советы. 1 марта Петроградский совет издал Приказ № 1: "О демократизации армии", – подчинивший Петроградский гарнизон политическому руководству Петросовета.
В результате подобной "демократизации" русская армия в условиях изнурительной войны стала фактически терять единоначалие и, соответственно, управление, деморализовалась. Счет убитых солдатами и матросами офицеров шел на многие сотни. Если прежде для военнослужащих всякая политическая активность была запрещена, то теперь армия и флот стремительно политизировались. Временное правительство отменило смертную казнь, а затем снова восстановило ее на фронте, чем не прибавило себе популярности. В июле большевики предприняли первую попытку свергнуть Временное правительство вооруженной силой. В августе министр-председатель Временного правительства Керенский спровоцировал, а затем подавил так называемый "Корниловский мятеж", после чего окончательно потерял поддержку кадровых военных.
30 августа в письме Центральному комитету РСДРП (б) Ленин впервые отмечает высокую революционную сознательность и боевую готовность "финляндских войск". Речь шла о стоявшей в Таммерфорсе 106-й пехотной дивизии, которой командовал Генерального штаба полковник Свечников.
Михаил Степанович Свечников родился в 1881 г. в семье казачьего офицера в станице Усть-Медведицкой Области Войска Донского. Образование получил в Донском кадетском корпусе и Михайловском артиллерийском училище, из училища выпущен в августе 1901 г. хорунжим в 1-ю Забайкальскую казачью батарею. Участвовал в Китайском походе: в декабре 1901 г. русская армия окончательно подавила ихэтуаней в Маньчжурии. Из русско-японской войны он вышел сотником, кавалером четырех орденов: Св. Анны 4-й степени и 3-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и 2-й степени. В 1908 г. – подъесаул.

В 1911 г. Свечников окончил по 1-му разряду Императорскую Николаевскую военную академию, в мае того же года произведен в капитаны. Он был в числе первых выпускников академии Генштаба – профессиональных военных разведчиков. В 1911–1913 г. отбывал цензовое командование сотней в 1-м Донском казачьем полку, после чего служил в Осовецкой крепости (на территории нынешней Польши): начальником строевого отдела, затем – старшим адъютантом штаба.
Оборона Осовца – практически неизвестный для нас (за исключением специалистов) эпизод отечественной военной истории. Между тем, она была значительно более успешна, чем оборона прославленной Брестской крепости спустя четверть века. Почти год (до 22 августа 1915 г.) русская армия удерживала Осовец, против которого немцы массированно использовали тяжелую и сверхтяжелую осадную артиллерию, а также боевые газы. Гарнизон отвели только в ходе общего стратегического отступления, взорвав все, что нельзя вывезти.
За отличия при исполнении должности начальника штаба Осовецкой крепости Свечников был награжден в 1916 г. орденом Св. Георгия 4-й степени и Георгиевским оружием, получил чин подполковника с исчислением стажа с марта 1915 г. С января или начала февраля 1917-го исполнял должность начальника штаба 106-й пехотной дивизии. 2 апреля того же года он стал полковником с исчислением стажа – за отличие – с 27 июля 1915 г.
В том же апреле Свечников лично познакомился с Лениным.
35-летний Генерального штаба полковник, представленный к чину генерал-майора, Георгиевский кавалер, вполне успешный боевой и штабной офицер Свечников едва ли имел основания для серьезного недовольства личной карьерой.
Однако использование казачьих полков в 1905–1907 г. в роли полицейских и даже карателей вызвало недовольство части казачества. На Дону шли демократические сходки, где принимались резолюции протеста. Одним из инициаторов движения выступал, например, подъесаул Филипп Миронов, будущий командующий 2-й конной армии красных.
В феврале 1917 г. земляк Миронова Свечников отказался использовать свой полк для защиты монархии. А спустя полтора месяца, когда Ленин возвращался из эмиграции в Петроград, Свечников, отвечавший за безопасный проезд эмигрантов через Финляндию, спас его от офицерской расправы. В мае Свечников стал членом партии большевиков. И Ленин о нем не забыл.
42-й Отдельный армейский корпус (на правах армии) был развернут на территории Великого княжества Финляндского для отражения возможного германского десанта, для защиты побережья Ботнического залива и подступов к Петрограду. 106-я пехотная дивизия, в отличие от других соединений, неизменно входила в состав корпуса. Два года дивизию готовили как гренадер, то есть как ударные штурмовые части. И солдаты, и офицеры дивизии в 1917 г. поддерживали власть Советов как форму народной демократии, среди них были сторонники и левых эсеров, и большевиков. В августе они выступили против Корнилова. Поскольку войска в Финляндии не участвовали в боевых действиях, они меньше всего подверглись общей дезорганизации, сохраняли нормальное управление. Офицеры в своем большинстве имели боевой опыт.
В сентябре 1917 года войска 42-го армейского корпуса представлялись Ленину, «кажется, единственным, что мы вполне можем иметь в своих руках и что играет серьезную военную роль». И самой боеспособной дивизией корпуса – 106-й пехотной – командовал Свечников, единственный в РСДРП (б), кто окончил Императорскую Николаевскую военную академию, к тому же профессиональный разведчик. Ленин, находившийся в Финляндии на конспиративном положении, встретился с ним во второй половине сентября в Выборге и лично убедился, что "финляндские войска" – реальная сила.

Ленин и Свечников обсудили, помимо боеготовности и настроений в соединениях корпуса, возможности береговых частей Балтфлота и способы переброски войск в Петроград. Свечников указал на ограниченные права в этом отношении и у командиров дивизий, и даже у дивизионных комитетов. Ленин изложил оперативный замысел восстания. Рассмотрели проблемы взаимодействия родов войск: флота, пехоты, артиллерии и пулеметных команд. Свечников должен был согласовывать свои действия с председателем Гельсингфорсского Совета Шейнманом, а в экстренном случае – со Смилгой, председателем Облфинкома – исполкома Советов Финляндии.
В руководстве большевиков не было единства по поводу захвата власти. Некоторые члены ЦК отстаивали парламентские позиции, выступали сторонниками сотрудничества на широкой демократической основе, ведения политической борьбы методами западной социал-демократии. Большинство ЦК склонялось к переходу власти в руки Советов и многопартийной демократии на базе социализма. Ленин упорно настаивал на вооруженном восстании.
В сентябре и октябре он настойчиво разрабатывал концепцию восстания, формировал его оперативный план. Однако Ленин оставался в подполье, его идеи не получали широкого распространения в партии, их критиковали в Центральном комитете.
Совещание членов ЦК в Петрограде в ночь с 10 на 11 октября по настоянию Ленина приняло принципиальное решение о захвате власти. Но по тактике переворота сохранялись острые разногласия. Председатель Петросовета Троцкий утверждал, что восстание должно начаться с санкции предстоящего II съезда Советов, а основной ударной силой считал солдат Петроградского гарнизона, надеясь на их антиправительственные настроения. Он упорствовал на союзе с левыми эсерами: их голоса дали бы большевикам перевес на съезде. Однако партия социалистов-революционеров выступала категорически против развязывания гражданской войны, поэтому Троцкий и предложил тактику мирного, бескровного переворота.
В результате дискуссии ЦК большевиков принял план Троцкого как основной, а "последний и решительный" Ленина – как запасной.

19 октября в газете "Известия Гельсинфоргсского Совета депутатов армии, флота и рабочих" (№ 179) появилась статья Свечникова с призывом к свержению Временного правительства. Тем самым он сообщал Ленину и его сторонникам, что в Финляндии все готово.
Реализация плана Троцкого началась 21 октября. Ленин не принимал в ней непосредственного участия, более того – получал далеко не полную информацию о ходе событий.
За три дня комиссары большевиков взяли под контроль важнейшие объекты города: телеграф, телефонную станцию, Петропавловскую крепость, штаб Петроградского военного округа, – а также полки гарнизона. В качестве вспомогательной силы Троцкий использовал красногвардейцев, но из-за их малой боеспособности им доверяли почти исключительно охрану и патрулирование.
Ленин прибыл в Смольный поздним вечером 24 октября и сразу начал вводить в действие свой план – собственно вооруженного восстания. Около 24 часов Свердлов дал в Финляндию телеграмму: "Гельсингфорс. Смилга. Высылай устав. Свердлов".
Той же ночью министр-председатель Временного правительства Керенский тайно выехал из Петрограда для сбора подкреплений, поскольку петроградский гарнизон все больше склонялся к нейтралитету, не желая участвовать в начинавшейся гражданской войне.
В Финляндии грузились в эшелоны отряд 106-й пехотной дивизии и матросы береговых частей Балтфлота. Руководили погрузкой временно исполняющий должность начальника дивизии Свечников и председатель дивизионного комитета Пискунов. К 6 часам утра погрузка была закончена.
В 10 часов утра 25 октября Ленин обратился с воззванием "К гражданам России", заявляя, что Временное правительство низложено. Он хотел поставить открывающийся II съезд Советов перед фактом. Однако факт еще не состоялся: Временное правительство заседало в Зимнем дворце.
В 12.50 Свечников и Пискунов дали телеграмму в Смольный: "Вся 106-я пехотная дивизия во главе с командным составом готова во всякое время выступить на защиту Советов и стоять на страже демократии. Начдив 106-й полковник Свечников. Председатель дивизионного комитета Пискунов". Телеграмма означала, что эшелоны идут в Петроград.
Почти одновременно для координации действий Свечников направил в столицу выборного помощника командира 422-го Колпинского полка подпоручика Здоровцева, члена РСДРП (б) с 1909 г. В его задачу также входило в любом случае удержать район Финляндского вокзала до подхода эшелонов.
Вечером 25 октября в Петроград прибыли матросы из Кронштадта. Это воодушевило восставших, и около 18.30 красногвардейцы впервые пытались атаковать Зимний дворец.
Дворец защищали юнкера – профессиональные военные – и женский ударный батальон. Юнкера контратаковали, и первый штурм отбили без труда. Энтузиазма у наступавших существенно убавилось.
Эшелон 106-й дивизии в это время подходил к Сестрорецку, до Финляндского вокзала оставалось немногим более часа. И несколько часов – до открытия съезда Советов.
Временное правительство отказалось вступать в переговоры с мятежниками.

Член ПК РСДРП (б) Подвойский вспоминал поздней: к ним – руководству Военно-революционного комитета – «весь вечер /…/ поступали записки от Владимира Ильича, требовавшего скорейшего взятия Зимнего».
Через два часа попытку ворваться в Зимний повторили. И снова неудача. Ленин торопил членов Военно-революционного комитета, пригрозил его председателю Подвойскому расстрелом.
Один из руководящей тройки ВРК – Григорий Чудновский – отправился в Зимний дворец с новым ультиматумом. Судьба ультиматума неизвестна, но в результате агитации Чудновского, видимо, часть юнкеров покинули дворец между 21 и 23 часами.
В 22.40 открылся съезд Советов.
А Временное правительство – существовало. Более того, до 23.00 оно имело телеграфную связь со Ставкой Верховного Главнокомандования. Его все еще поддерживали большинство фронтов, военное руководство.
Процитирую Сталина. На 50-летии Ленина он сообщил: "И, несмотря на все требования Ильича, мы его не послушались, пошли дальше по пути укрепления Советов и довели дело до съезда Советов, до успешного восстания". Иными словами, во-первых, очевидно, что вечером 25 октября 1917 г. Сталин был троцкист, сторонник захвата власти по решению съезда Советов. А во-вторых, процитирую Аверьянова: "Здесь – двойственность позиции Сталина, которая уже в 20-х годах превратилась для историков и мемуаристов в жесткий политический тупик – переворот и восстание для Генерального секретаря ЦК ВКП (б) одно и то же. И впоследствии в "Кратком курсе" он представил их точно таким же образом".
В одиннадцать ночи начался третий штурм Зимнего дворца. Теперь в рядах наступающих шли кронштадтские матросы. Но и эту атаку юнкера отбили. Их к тому времени оставалось в Зимнем меньше тысячи. Тем не менее, их готовили как кадровых офицеров, а матросы-балтийцы не имели опыта сухопутного боя.
Когда открылся съезд, эшелон «финляндских войск» находился в 5 или 10 верстах от Парголова.
Через час они были в Питере и прямо с Финляндского вокзала маршевым порядком направились к Зимнему дворцу. Разгрузка и движение колонн происходили достаточно быстро.
Около 0.30 26 октября роты 106-й пехотной дивизии – 450 человек – вышли к Дворцовой площади. Атаку без них не начинали.
Не позже чем через четверть часа после рассредоточения в районе Дворцовой площади солдаты и офицеры 106-й дивизии пошли на штурм и нанесли удар юнкерам в левый фланг, со стороны набережной. В начале второго часа ночи они ворвались во дворец, тесня заслоны юнкеров. За ними – со стороны площади – атаковали матросы, солдаты гарнизона, красногвардейцы. В 2 часа ночи Временное правительство было арестовано.

Первое заседание съезда Советов началось с прений по вопросу о полномочиях съезда. Меньшевики и правые эсеры, бундовцы и другие, огласили декларации протеста «против военного заговора и захвата власти», после чего покинули съезд. В 2 ч 40 мин был объявлен перерыв. В 3 ч 10 мин заседание возобновилось. Овацией встретили сообщение о взятии Зимнего дворца и аресте Временного правительства. В 5 ч утра съезд принял написанное Лениным и зачитанное Луначарским обращение к "Рабочим, солдатам и крестьянам!" В нем говорилось, что съезд берет власть в свои руки, а на местах вся власть переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.
Теперь большевикам нужно было удержать власть.
Бежавший из столицы Керенский сутками раньше – в 2 ч 20 мин 25 октября – приказал главкому Северного фронта Черемисову перебросить 5-ю казачью дивизию и другие казачьи части, дислоцированные в Финляндии, в распоряжение Главного начальника Петроградского военного округа полковника Полковникова.
Однако еще 23–24 октября части 106-й пехотной дивизии взяли под контроль железные дороги петроградского направления. Дислоцированные в Финляндии казачьи соединения и части не могли выполнить приказ Керенского.
Следующей телеграммой почти сразу же Керенский потребовал от Черемисова двинуть на Петроград все полки 1-й Донской казачьей дивизии (с артиллерией). Она входила в состав 3-го конного корпуса под командованием генерала Краснова.
Днем 26 октября Краснов без боя взял Гатчино, 28-го – Царское Село. Гатчинский и царскосельский гарнизоны оставались нейтральными.
Судьба революции и контрреволюции (противники именовали контрреволюционерами друг друга) висела на волоске. Петроградский гарнизон тоже не хотел воевать ни за тех, ни за других, матросы и красногвардейцы не могли противостоять в бою войскам Временного правительства.
Вечером 28 октября на Финляндском вокзале высадился полуторабатальонный отряд (примерно 1500 штыков) 422-го Колпинского полка 106-й пехотной дивизии. Командовал отрядом бывший помощник командира полка по строевой части капитан Коппе, кадровый офицер, участник русско-японской войны, примыкавший к левым эсерам. К ночи 29 октября "финляндцы" прибыли под Пулково. В бой они не вступали, однако самым существенным образом повлияли на развитие ситуации. Среди прочего, на Краснова удручающе подействовал вид офицерских погон в рядах противника. Утром 1 ноября нарком Дыбенко от имени советского правительства подписал с Красновым перемирие.
До конца 1917 г. большевики использовали подразделения 106-й пехотной дивизии для утверждения советской власти на юге России, в частности против Каледина. Дивизия была расформирована вместе с остальными русскими войсками в Финляндии после провозглашения ее независимости.
Бывший Генерального штаба полковник Свечников в начале 1918 г. фактически командовал Красной гвардией в финской гражданской войне. Во время гражданской войны в России занимал командные должности на разных фронтах. У меня нет документальных оснований утверждать, что после он служил по главной специальности – как разведчик, но помощником военного атташе в Иране он был. Известно, что Свечников преподавал военную историю в Академии им. Фрунзе, в 1935 г. был аттестован как комбриг. Написал воспоминания об Осовце, гражданской войне в Финляндии и на Северном Кавказе, пособие по тактике конницы. И не написал о "финляндских войсках". 31 декабря 1937 г. его арестовали. 20 августа 1938 г. расстрельный список, в котором значился Свечников, подписали Сталин и Молотов. 26 августа 1938 г. по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Свечникова к высшей мере наказания, в тот же день он был расстрелян и захоронен на Коммунарке. Реабилитирован той же коллегией того же суда 8 декабря 1956 г.
На опыт Французской революции большевики ориентировались как на образец. Ленин меньше всех боялся гражданской войны и упорно шел к ней с 1914 г.
В октябре 1917 г. у него еще не было "вооруженного отряда партии" – ЧК. Но у него были отряды 106-й пехотной дивизии полковника Свечникова.

Теме событий октября 1917 года был посвящен эфир программы "Время гостей" с Михаилом Соколовым. http://origin.svobodanews.ru/content/transcript/1872191.html

http://pyhalov.livejournal.com/89660.html#comments
Игорь Пыхалов 8 ноября, 11:29
О женском батальоне, защищавшем Зимний дворец
Фотографии страниц были сделаны ihistorian, распознавание и вычитка мои.
Астрахан Х.М. О женском батальоне, защищавшем Зимний дворец // История СССР. 1965, сентябрь-октябрь. №5. С.93–97.
Полная изоляция буржуазного Временного правительства в октябре 1917 г. ярко проявилась в банкротстве всех его попыток организовать сколько-нибудь серьезную защиту Зимнего дворца. Казачьи полки, на которые Керенский возлагал большие надежды, объявили о своем нейтралитете и отказались подчиняться Временному правительству. Днем 24 октября Зимний дворец покинули солдаты 1-го самокатного батальона. Ушли также машины броневого и запасного дивизиона, круглосуточно охранявшие до этого Зимний дворец. Два большевика из этого дивизиона, солдаты И.Жданович и А.Морозов, настойчиво убеждали своих товарищей отказаться от поддержки контрреволюционного правительства. Вопреки сопротивлению эсеров, которых было немало в части, общее собрание дивизиона после длительных споров приняло предложение большевиков. Бронемашины, оснащенные пулеметами и трехдюймовыми орудиями, покинули Дворцовую площадь [1].
Штабу Петроградского военного округа 24 октября удалось пополнить поредевшую охрану Зимнего дворца, состоявшую в основном из юнкеров, лишь одной ротой 1-го Петроградского женского батальона [2].
Женские батальоны начали создаваться по инициативе Временного правительства и буржуазных организаций с весны 1917 г: Наряду с «георгиевскими батальонами», «революционными ударными батальонами», отрядами «увечных воинов», женские батальоны предназначались для участия в военных действиях на фронте, чтобы с их помощью поднять «воинственный дух» армии и вместе с тем опереться на них в борьбе против революционного движения. В июльские дни разгром редакции «Правды» штаб Петроградского военного округа поручил, например, одному из отрядов «увечных воинов» [3].
В июне 1917 г. Керенский бросил на фронт сформированный в Петрограде «Женский батальон смерти», которым командовала М.Бочкарева. В наступательных боях под Сморгонью батальон понес серьезные потери убитыми и ранеными. Сама Бочкарева была тяжело контужена. Возможно, учитывая печальную судьбу этого батальона и аналогичных частей, специальная комиссия по сокращению штатов в армии высказала в августе 1917 г. начальнику штаба верховного главнокомандующего свое отрицательное отношение к женским батальонам, частям из «увечных воинов» и им подобным формированиям [4]. Однако такие буржуазные организации, как «Организационный комитет женского военного союза», «Центральный комитет по формированию отрядов добровольцев из увечных воинов» продолжали формировать свои отряды. Буржуазная печать всячески рекламировала «патриотические батальоны». Все это делалось при поддержке Временного правительства, возлагавшего на «ударные батальоны» особые надежды в борьбе против растущей революции.
1-й Петроградский женский батальон формировался «Организационным комитетом женского военного союза» с конца июня 1917 г. К началу октября батальон был сформирован и вошел в подчинение штаба Петроградского военного округа [5]. Батальон располагался в Левашово по Финляндской железной дороге. Он состоял из четырех рот, пулеметной команды, команды конных разведчиков, саперов, связистов, нестроевой части и обоза. Всего по штату в батальоне числилось 1168 женщин-солдат [6]. Фактически их было, видимо, меньше [7].
Ядро батальона составили уцелевшие после июньских боев ударницы бывшего «Женского батальона смерти» [8]. Социальный состав батальона был чрезвычайно разнороден. Большинство женщин-солдат вышли из трудовых семей. Портнихи, учительницы, медсестры, учащаяся молодежь, в основном из провинциальных городков России, казачки — таковы были кадры батальона. Обманутые буржуазной пропагандой, они одели солдатские шинели, чтобы пойти на фронт во имя доведения войны до победного конца. О происходящем внутри страны, в столице большинство женщин-солдат имело самое туманное представление. Одна из ударниц уже после победы Октябрьского восстания, например, спрашивала:

Цитата :

«А большевики и Красная гвардия это то же самое?» [9].

Лишь несколько экзальтированных ударниц были настроены контрреволюционно. Командир батальона гв. штабс-капитан А.Лосков, командиры всех рот и команд были кадровыми офицерами [10]. Всего их было 18 человек.
В ночь на 24 октября начальник штаба Петроградского военного округа генерал Я.Г. Багратуни вызвал в срочном порядке батальон в Петроград [11]. Ударницам было сказано, что их вызывают для участия в параде [12]. Батальон прибыл к Зимнему дворцу 24 октября в 12 часов дня [13]. Штабс-капитану Лоскову было предложено оставить батальон для защиты Временного правительства [14]. Лосков отказался, понимая, по-видимому, всю несуразность выступления его батальона против почти всего Петроградского гарнизона. Свой отказ он мотивировал тем, что вверенная ему часть предназначена для борьбы с внешним врагом. Тогда у него попросили оставить одну роту, якобы для доставки бензина с завода Нобеля [15]. В Зимнем дворце оказалась 2-я рота в составе 137 человек. Так, путем обмана и уловок штабу округа удалось заполучить в свое распоряжение роту женского батальона. Любопытно, что командир роты Сомов, сославшись на болезнь, остался

Цитата :

«на излечении у себя на квартире» [16].

Когда днем 25 октября А. Коновалов, заменивший бежавшего из Петрограда Керенского, стал на заседании Временного правительства упрекать Багратуни за то, что тот не удержал женский батальон, начальник штаба ответил:

Цитата :

«Мне было доложено что на фронт они охотно идут, но вмешиваться в политическую борьбу не желают» [17].

Женщины-солдаты 2-й роты возмущались потом, что их оставили на Дворцовой площади обманным путем.

Цитата :

«Мы получили предписание явиться туда для парада, — говорили они, — а вместо этого оказались впутанными в какую-то войну» [18].

Разумеется, рота ударниц женского батальона не могла сколько-нибудь существенно усилить позиции защитников обреченной власти. Попытка штаба округа силами ударниц и юнкеров во второй половине дня 24 октября развести мосты через Неву кончилась неудачей [19]. Части Военно-революционного комитета захватили мосты и установили на них свою охрану.
В кульминационный момент революции 25 октября штаб округа включил роту ударниц в число непосредственных защитников Зимнего дворца. Но лишь 13 ударниц, которых в роте с презрением называли аристократками, порывались к казакам и юнкерам, чтобы вместе с ними отстаивать буржуазную власть. Остальные же пребывали в полной растерянности, не зная, что делать и как выбраться из ловушки, в которой оказались [20].
В начале штурма Зимнего дворца, около десяти часов вечера 25 октября, рота женского батальона капитулировала. Солдаты Павловского полка привели ударниц в расположенные неподалеку от Зимнего дворца казармы и здесь разоружили. Было отобрано 137 винтовок у ударниц, наган и шашка у их командира поручика Подременцева. Затем под конвоем красногвардейцев ударниц переправили в казарму Гренадерского полка на Петроградскую сторону. 26 октября комиссар гв. Гренадерского полка А.Ф. Ильин-Женевский доносил Военно-революционному комитету:

Цитата :

«В полку в настоящее время находится под арестом 137 солдат-женщин ударного батальона, арестованных в Зимнем дворце» [21].

А.Ф. Ильин-Женевский, впервые увидевший женщин-ударниц, отмечал позднее, что они производили жалкое впечатление.

Цитата :

«Постепенно, — писал он, — они пришли в себя». «Эх, не нужно бы вам воевать»,—

невольно вырвалось у кого-то из солдат.

Цитата :

«Да разве мы знали, — горячо заявила командир отряда, — нас обманом завлекли на Дворцовую площадь» [22].

В тот же день из Гренадерского полка роту ударниц под конвоем гренадер направили на Финляндский вокзал, а оттуда в Левашово [23].
27 октября «Правда» сообщала, что женский батальон будет расформирован и распущен. Вскоре, 30 октября Военно-революционный комитет поручил штабу Красной гвардии Выборгской стороны разоружить 1, 3, 4 роты и пулемётную команду женского батальона [24]. Красногвардейцы с заводов «Айваз», «Нового Парвиайнена», «Эриксона» и др. приняли участие в разоружении батальона.

Цитата :

«Всю ночь мы их разоружали и увезли два грузовика винтовок. Бедные женщины были рады, что мы их сразу отпустили на свободу», —

отмечал один из руководящих работников Выборгской районной партийной организации рабочий завода «Айваз» Н.И. Кокко. Всего было изъято в женском батальоне 891 винтовка, 4 пулемета и некоторое другое оружие [25].
Буржуазные и эсеро-меньшевистские газеты, развернувшие с первого дня победы революции клеветническую кампанию против Советской власти, распространяли самые дикие измышления о насилиях, совершаемых якобы солдатами и матросами над ударницами женского батальона. 1 ноября в Смольный явились представители контрреволюционной Петроградской думы за пропуском в Левашово, требуя одновременно посылки туда комиссара Военно-революционного комитета для

Цитата :

«немедленного прекращения насилия над ударницами». Им ответили: «Военно-революционный комитет не видит оснований для того, чтобы отрывать нужных ему людей в качестве комиссаров» [26].

Эмиссарам же думы были выданы пропуска. Они получили возможность на месте познакомиться с положением женского батальона. И что же? Перед лицом неумолимых фактов даже антисоветски настроенные думцы вынуждены были в своих докладах городской думе опровергнуть измышления о насилиях над ударницами и признать, что отношение к ним со стороны революционных солдат и красногвардейцев самое корректное. Так, эмиссар думы председатель больничной комиссии меньшевик Мандельберг, возвратившись из Левашово, докладывал:

Цитата :

«Таким образом, на ст. Левашово нет никого из доброволиц, положение которых могло бы внушать какое-либо беспокойство. Что касается тех, которые находятся в нескольких вер от ст. Левашово, то гласная Тыркова отправилась туда лично, чтобы удостовериться, в каком они находятся состоянии, но по тем сведениям, которые мы могли получить там же от командира этих доброволиц, можно быть уверенными, что сейчас они находятся в таком положении, что им ничто не угрожает и что в этом отношении общественное мнение также может быть спокойно. Это положение настоящее. Затем нам интересно было также выяснить прошлое. Было ли что-нибудь из того, что так волновало городское население. Первый вопрос — это относительно самоубийств. За все это время произошло одно самоубийство, причем мотивы к самоубийству были исключительно личного характера. По поводу этих личных мотивов существует некоторое разногласие, но во всяком случае все категорически утверждают, что они не находятся ни в какой непосредственной связи с каким-нибудь персональным насилием... Вопрос, который мы поставили и который нужно было выяснить по поручению думы, — это вопрос о том, подвергались ли доброволицы в прошлом насилиям. И в этом отношении мы можем категорически утверждать следующее: те, которые находились в Левашово, совершенно не жалуются ни на какое насилие со стороны Красной гвардии»... [27]

Гласная Тыркова (представитель кадетской фракции), встретившаяся с ударницами, арестованными в Зимнем дворце, также вынужден была признать:

Цитата :

«Все эти 140 девушек не только живы, не только не ранены, но и не подвергались тем ужасным оскорблениям, о которых мы слышали и читали» [28].

Заявления эмиссаров думы о корректном отношении солдат революции к ударницам замалчивались эсеро-меньшевистскими газетами. Они продолжали выливать ушаты грязи на солдат и красногвардейцев. Но клеветники были разоблачены самими ударницами.

Цитата :

«Ввиду того, что в целом ряде мест злонамеренными лицами распространяются ложные ни на чём не обоснованные слухи о том, что якобы при разоружении 1-го Петроградского женского батальона матросами и красногвардейцами были произведены насилия и бесчинства, мы нижеподписавшиеся, — говорилось в письме солдат бывшего женского батальона, — считаем своим гражданским долгом заявить, что ничего подобного не было, что это все ложь и клевета» [29].

По свидетельству Луизы Брайант на ее вопрос:

Цитата :

«Простили ли вы большевикам то, что они разоружили вас?» —

одна из бывших солдат женского батальона горячо возразила:

Цитата :

«Это они должны простить нас. Мы, трудящиеся девушки, а предатели пытались толкнуть нас на борьбу против нашего народа и мы чуть было не дошли до этого» [30].

Расформирование батальона тормозилось одним обстоятельством — недостатком женского платья. А в военной форме бывшие ударницы, опасаясь насмешек, не решались выезжать домой. На помощь им пришли красногвардейцы. По их инициативе из подвалов Смольного было извлечено платье, оставшееся от слушательниц Института благородных девиц, и доставлено в Левашова. Кроме того, бывшим ударницам была выделена некоторая сумма денег из ликвидированного ВРК в начале ноября 1917 г. «Комитета женского военного союза» [31]. К концу ноября 1917 г. батальон был расформирован. Военно-революционный комитет помог обманутым буржуазией женщинам включиться в созидательную жизнь Советской республики.

[1] Ленинградский партийный архив (ЛПА), ф.4000, оп.5, ед.хр.1741, л.1–2; ед.хр.2092, л.28.
[2] В литературе утверждается (см., напр., «История Великой Октябрьской социалистической революции», М., 1962, стр.157), что к Зимнему дворцу прибыл женский «батальон смерти». Это неправильно. Не «батальон смерти», а рота 1-го Петроградского женского батальона.
[3] «Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис». Док. и материалы. М., 1959, стр.37–38.
[4] ЦГВИА, ф.2015, оп.1, д.28, л.2.
[5] ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.1, л.3.
[6] Там же, д.4, лл.14, 29; д.6, лл.3–6, см. также «Нива», 1917, № 32, стр.498.
[7] В пулеметной команде, например, было на 20 солдат меньше, чем предусматривалось штатным расписанием (ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.7, л.59).
[8] А. Соловьев. Записки современника, М., 1964, стр.190; Louise Bryant. Six Red Months in Russia, London, 1919, p.212.
[9] «Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы созыва 20 августа 1917 г.», ГПБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей, 1957, 25, т.I. Стенограмма дневного заседания думы 3 ноября 1917 г., л.38.
[10] ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.4, л.14.
[11] «Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде». Док. и материалы, М., 1957, стр.281.
[12] «Стенограмма дневного заседания думы 3 ноября 1917 г.», л.36. Это подтверждается и другими свидетельствами. С.М. Мстиславский указывает, что ударницы были вызваны на Дворцовую площадь «под предлогом парада» (С.М. Мстиславский. Пять дней, М., 1922, стр.69).
[13] «Рабочий путь», 25 октября 1917 г. В фонде Государственного музея Великой Октябрьской социалистической революции имеется фотография (негатив № 12532) женского батальона, построенного для парада на Дворцовой площади.
[14] Возможно, буржуазные правители России в критический для себя момент прибегли к помощи женщин-солдат с определенным коварным расчетом: поставить наступающих на Зимний дворец в затруднительное положение и тем самым попытаться выиграть время до подхода подкреплений с фронта. Жена и соратница Джона Рида Луиза Брайант рассказывает в своей книге «Шесть красных месяцев в России», что накануне штурма Зимнего она слышала, как революционные солдаты, обсуждая наилучшие способы взятия дворца, говорили: «Худшее то, что там на страже женский батальон и они скажут, что мы убивали русских женщин». (Louise Bryant. Op. cit. p.82).
[15] «Стенограмма дневного заседания думы 3 ноября 1917 г.», л.36.
[16] ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.7, л.61.
[17] «Исторический архив», 1960, № 6, стр.44.
[18] «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сб. воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве, М., 1957, стр.242.
[19] «Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде». Док и материалы. М., 1957, стр.332; «Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде». Сб. статей, М.–Л., 1957, стр.131.
[20] Louise Bryant. Op. cit. p.218; «Стенограмма дневного заседания думы 3 ноября 1917 г.», л.36.
[21] ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.1, л.18; д.7, л.104; «Донесения комиссаров Петроградского ВРК», М., 1957, стр.88.
[22] «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сб. воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве, стр.241–242.
[23] «Красная летопись», 1929. № 2, стр. 240.
[24] «Большевистские военно-революционные комитеты», М., 1954, стр.69.
[25] ЛПА, ф.4000, оп.5, ед.хр.1538, л.8; ед.хр.1356, л.11; ед.хр.1375, л.4; ед.хр.1533, л.5; ЦГВИА, ф.16173, оп.1, д.1, л.18.
[26] «Стенограмма вечернего заседания думы 2 ноября 1917 г.», л.23.
[27] Там же, л.1, гл.24–27.
[28] «Стенограмма дневного заседания думы 3 ноября 1917 г.», л.38.
[29] «Солдатская правда», 4 ноября 1917 г.
[30] Louise Bryant. Op. cit. p.214.
[31] «Красноармеец», 1925, №78, стр.5; ЛПА, ф.4000, оп.5. ед.хр.2092, л.31; ЦГАОР СССР, ф.1236, оп.1, д.2, л.29.

nazar_rus 2011-11-08 18:52
Ну, в свое время я перечитал на эту тему много литературы, так по воспоминаниям современников, штурма как такового вообще не было - народ просто спокойно зашел (поскольку охранять такой комплекс было совершенно невозможно при таких силах и средствах) и сделал свое дело. Самой большой проблемой при взятии Зимнего была очистка винных подвалов от зашедших "на огонек". Пока вино не закончилось - шла повальная пьянка с постоянно меняющимся составом. А Вы говорите штурм. ;-)

pan_tbdinsky 2011-11-09 17:44
а я как раз маловато, на мой взгляд, разных мнений на этот счет прочитал, но своё всё же составить пришлось, примерно такое:
- очевидно, что ВП себе достойной защиты в пределах СПб найти не смогло и все упования были на некие фронтовые части, которые "вот-вот подойдут", потому и тянули до ночи со сдачей;
- большевикам нельзя было проиграть ни в коем случае - всё в общем качалось на весах - не в Питере, в Питере для них дела были более менее - вообще. Значит, бить они могли только наверняка. Весь день, вечер и начало ночи прошло в накапливании такого кол-ва сил, чтобы у ВП даже и в мыслях не оставалось надеятся на выигрышный итог;
- стычки были, штурмом их называть может быть и натяжка, но во всяком случае, после холостых залпов с Авроры перестрелка была такая бешеная, что умудрились ухандокать почти по десятку с обеих сторон;
- со стороны Петросовета войска были так себе - жизнью рисковать никто особо не желал, тянули из последних, надеясь на сдачу. Собственно, потому и дотянули аж до часу ночи. Ленин был практически не при делах, он и Смольный-то первый раз в тот день увидел и вся его деятельность сводилась к нервическому тереблению того же Троцкого через третьих лиц. Очевидно было, что затягивать дальше ночи было уже несколько рискованно;
- последнего штурма может быть и не было, но решительные люди, чтобы зайти, как Вы говорите, всё ж таки нашлись - были ли это те же части, что стояли там чуть ли не с утра, или же какие-то иные - мне не ведомо;
- собственно версия о том, что отряд 106-й дивизии мог участвовать, участвовал или сыграл решающую последнюю роль - отнюдь не противоречит никаким иным версиям, кроме кинематографической ЕВПОЧЯ.
Кактотаг

nazar_rus 2011-11-09 18:09
Примерно так оно и было. Только по поводу стычек - лично мое мнение, что это бузили вооруженные толпы. А вот серьезные люди (не Ленин ;-) как раз спокойно и тихо занимались работой, чтобы "... ВП себе достойной защиты в пределах СПб найти не смогло..."

cran_berry 2011-11-08 21:34
> Четвёртый штурм около часу ночи делали уже профессионалы, привезённые из Финляндии.
# Практически чеченские боевики... Граждане, хорош уж ахинею нести - в обстрелянных солдатах и офицеров у ВРК не было никакого дефицита. Один Бонч-Бруевич чего стоит. Воевать там было нечего, штурм свелся к разоружению деморализованных защитников, у которых небыло ни одного шанса с самого начала.

pan_tbdinsky 2011-11-09 17:48
одно только непонятно - раз так всё просто было, чего же до ночи ковырялись. Антонов-Овсеенко к моменту ареста ВП не спал, как говорят, уже 36 часов - мог бы и команду давно отдать и спатеньки пойти, ведь и Ленин торопил - однако же ждали аж до часу ночи...
У Вас ответ есть? - У меня нет.

nazar_rus 2011-11-09 18:11
А "до ночи ковырялись" чтобы подгадать под съезд. Власть нужно было легитимизировать - вот и подгадывали момент четко, чтобы съезд утвердил.

pan_tbdinsky 2011-11-09 18:57
этой гипотезе несколько противоречит то обстоятельство, что 2-й Всероссийский Съезд Советов начался в 22:40 вечером следующего дня. Если можно было тянуть весь следующий день - то почему нельзя было бы взять Зимний и раньше, чем в два часа ночи предыдущего дня.
Тут всё ж таки не одно объяснение.

nazar_rus 2011-11-09 19:27
Кхм. Вообще-то съезд начал работу 25 октября (по старому стилю) в 22-40, а "Аврора" стрельнула - 21-00 этого же 25 октября.Объявили о взятии Зимнего и низложении Временного правительства около 2 часов ночи 26 октября как раз в самый разгар работы Съезда. И тут же "паровозом" офигевший съезд принял основные декреты и легитимизировал Совнарком. Вообще-то - суперская, филигранная операция. Не зря же Ленин говорил, что-то вроде "вчера рано, а завтра - поздно" ;-)

pan_tbdinsky 2011-11-10 05:16
тьфу ты, напутал значит я... ну, может, тогда Вы и правы, насчет "подгадать"

pyhalov 2011-11-10 10:24
Вопросом штурма Зимнего я специально не занимался, но могу высказать следующие общие соображения:
1) Большевики в Петрограде имели подавляющее преимущество над противником.
2) Все их действия по захвату городских объектов, имевшие место до штурма Зимнего, обошлись без жертв.
3) Комплекс зданий Зимнего дворца практически невозможно оборонять, в чём легко убедиться, если посмотреть на его расположение и конфигурацию.
Отсюда напрашивается логичный вывод: большевики просто-напросто стремились избежать напрасных жертв, и поэтому тянули со штурмом, рассчитывая, что защитники (или хотя бы часть из них) сдадутся. Соответственно, ни о каких «отбитых штурмах» речи не идёт — просто перестрелка (без жертв) с целью психологического давления.

boris_bvt 2011-11-11 03:00
...картина мирного заключительного “штурма” с задних Дверей, в общем, совпадает с рассказами офицеров, защитников Зимнего дворца. Вот приведенный в сборнике “Октябрьское восстание” рассказ одного офицера: “...ввиду нашей малочисленности и того, что мы, как оказалось, не везде расставили караулы там, где это было необходимо, в Зимний дворец стали проникать небольшие группы красногвардейцев... До той поры, пока группы красногвардейцев были немногочисленны, мы их разоружали, причем разоружение совершалось по-семейному, без всяких столкновений. Однако красногвардейцев становилось все больше и больше, появились матросы и солдаты Павловского полка. Началось обратное разоружение — юнкеров, причем опять-таки оно совершалось довольно мирным путем. Для переговоров в Зимний дворец пробыл комиссар Военно-революционного комитета Чудновский,... и как раз вовремя этих самых переговоров в Зимний дворец проникли большие массы красногвардейцев, матросов и павловцев и т. д. Они не желали кровопролития. Нам пришлось сдаться. За всю осаду с нашей стороны были легко ранены три юнкера. Как мне передавали, имеется несколько раненых из женского батальона” (“Окт. восст.”, с. 426).
В несколько иных словах, но совершенно то же по существу, докладывал 26 октября (в разговоре по прямому проводу) генералу Барановскому (генерал-квартирмейстеру Северного фронта) поручик Данилевич (исполн. обяз. штаб-офицера для поручений при начальнике кабинета военного министра): после отъезда Керенского из Петрограда 25 октября около 11 часов утра, “в его отсутствие оставшиеся члены Временного правительства, как и полагается ему, заседали и разговаривали, Петроградский штаб бездействовал. Было решено передать власть над Петроградом Кишкину и Пальчинскому и Рутенбергу, как его помощникам... В течение дня незначительные группы большевиков без всякого сопротивления заняли Мариинский дворец, телеграф и Государственный банк, в семь часов вечера и Петроградский штаб. Захват последнего был произведен группой человек в тридцать... До 11-ти было совершенно спокойно, лишь изредка юнкера, по своей нервности, открывали стрельбу по пустой Дворцовой площади. Примерно в полночь несколько десятков большевиков забрались во дворец через открытые и никем не охранявшиеся входы и пробрались на третий этаж, в люки которого бросили во второй этаж, где находилось Временное правительство, несколько бомб. Это произвело необычайный эффект на юнкеров, и они рассыпались, как пыль. Когда стихло, они начали подбираться и арестовывать забравшихся. Таких оказалось человек 50, которые сдали свое оружие и бомбы. Наступило успокоение. Примерно через час большинство юнкеров забрало оружие и ушло в школы, и у нас осталась одна прапорщичья инженерная школа.
В два часа утра поступило сведение, что четыреста повстанцев уже находятся в нижнем коридоре и идут наверх. Временное правительство решило оружие не применять, и повстанцы вошли, в числе до двухсот человек. Объявили Временное правительство арестованным и около половины третьего отправили в Петропавловскую крепость. Все это вышло просто до изумительного и может быть объяснено лишь невероятной халатностью и полным отсутствием сопротивления” (“Красн. арх.”, т. 23 (1927), с. 158).

boris_bvt 2011-11-11 03:03
Подобную же картину мирного заключительного “штурма” с задних дверей находим в упомянутых выше записках поручика А. Синегуба, адъютанта школы прапорщиков инженерных войск (“Архив русской революции”, кн. IV (1922), с. 179-182).
Наконец, следует привести запись П. И. Пальчинского, бывшего товарища министра торговли и промышленности при Временном правительстве; 25 октября он был помощником последнего петроградского генерал-губернатора Кишкина. Запись — короткими отрывочными фразами или отдельными словами — была, по-видимому, сделана вскоре после ареста министров: “...Нет продовольствия. Нет плана. Отсутствие даже плана дворца. Растерянность и вялость офицеров и отсутствие настроения у юнкеров, о которых не было достаточно забот...” “Арест Чудновского (член ВРК, пришедший для переговоров с юнкерами), освобожден по требованию юнкеров. Уход юнкеров...” Оставшиеся (школа инженерных прапорщиков) “не уходят, но волнуются, мнутся и почти ничего не делают... Прорыв по разным лестницам”. “Разоружение прапорщиками группы человек 50, прорвавшихся по Эрмитажному ходу. Сдача без сопротивления. Павловцы внизу. Все двери открыты... Вновь прибывшие теряются и отдают оружие мне одному. Сообщение Ананьева (подполковник Ананьев, начальник обороны) о переговорах. Опять Чудновский... Занятие низа. Защита лестницы и коридора. Достаточно наличного числа для зашиты, но при офицерах и организации. Слишком поздно. Нет офицеров, духа и провизии... Делегации из города... Каждые полчаса возвращение и уход. Решимость остаться до конца, не сдаваясь. Отвержение ультиматумов. Антонов и Чудновский. Прорыв наверх. Решение не стрелять. Выход к наступающим. Антонов теперь за руководителя. Арест Антоновым и Чудновским меня... Вывод... Марш. Мост — крепость” (“Красн. арх.”, т. 56 (1933), с. 137-138).
Сведения о ничтожности потерь “воюющих сторон” подтверждаются и с другой стороны. В разговоре 26 октября по прямому проводу председателя “Центробалта” Дыбенко с комиссаром “Центробалта” Ховриным (который с балтийскими матросами “штурмовал” Зимний дворец) Дыбенко спрашивает: “Скажи, сколько убитых и раненых у дворца?” Ховрин: “Убито 5 матросов и 1 солдат. Раненых много”. Дыбенко: “Сколько с другой стороны?” Ховрин: “Никого” (“Окт. восст.”, с. 666).
Наконец, сам Ленин на собрании членов полковых комитетов петроградского гарнизона 29 октября заявил:

Цитата :

"Мы взяли власть почти без кровопролития. Если были жертвы, то только с нашей стороны”.

Source http://lenin-rus.narod.ru/02.htm

http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/3018 Международный ежемесячник “Совершенно секретно”
Тюремная одиссея монархиста Шульгина А.В.Репников
Василий Шульгин: «Молиться надо за всех погибших в поисках правды для земли Русской… Мы запутались в паутине, сотканной из трагических противоречий нашего века»
Есть люди, упоминание о которых будет вызывать споры даже спустя десятилетия после их смерти. К ним относится Василий Витальевич Шульгин (1878–1976), общественно-политический деятель, писатель, публицист, один из лидеров Всероссийского национального союза (ВНС), депутат II – IV Государственных дум; человек, стоявший у истоков Белого движения, яркий публицист Русского зарубежья, заключённый Владимирского централа, гость XXII съезда КПСС. Человек, проживший более 98 насыщенных событиями лет.
Количество мифов и легенд, связанных с ним, весьма значительно. Изучая его биографию, приходится часто сталкиваться как со случайно допущенными ошибками, так и с намеренными искажениями фактов. При этом только кропотливый труд многих исследователей может помочь в реконструкции событий жизни Шульгина.
Большое значение для написания объективной биографии Шульгина имеет публикация неизвестных ранее документов, связанных с его жизнью, писем, рукописей книг. В Центральном архиве Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ России) находится следственное дело Шульгина. Опись архивного следственного дела № Р–48956 (в 1 т.), год производства 1945–1947, в отношении Шульгина. В материалах следственного дела содержится информация о дореволюционной деятельности Шульгина; прослеживается эволюция его взглядов. Благодаря совместной работе А.В. Репникова (Российский государственный архив социально-политической истории) с В.С. Христофоровым и В.Г. Макаровым (ЦА ФСБ России) текст следственного дела и дела заключённого Шульгина вышел недавно отдельной книгой под названием «Тюремная одиссея Василия Шульгина: материалы следственного дела и дела заключённого».

«Азбука» ареста
В октябре 1944 г. Сремски-Карловцы, где жил 66-летний Шульгин, были освобождены Красной армией. 24 декабря того же года Шульгин был задержан и доставлен в югославский город Нови-Сад. В своих воспоминаниях он так описал эти события: «Я медленно брёл по направлению к своему дому, неся кантицу с молоком… Было что-то около семи утра, когда я встретил бойца, состоявшего при коменданте Сремских Карловцев… он сказал:
– Комендант просит вас зайти на минуту…
Я согласился, и мы повернули к Ратуше, в которой жил комендант… Но коменданта в Ратуше не оказалось. Боец провёл меня на второй этаж… Кто-то вошёл. Я подумал, что это комендант, и обрадованный обернулся. Но это был не он. Передо мною стоял незнакомый мне молодой офицер с лицом пупса. Он грозно спросил:
– Вы знаете, кто я?
– Должно быть, из ГПУ, – догадался я.
– Это теперь иначе называется. Вы задержаны…
– Арестован? – перебил я, пытаясь уточнить.
– Нет ещё. Но это всё равно. Оставайтесь здесь и не подходите к окну…
Не заметил, как наступили сумерки… Меня вывели из Ратуши на площадь. У подъезда стоял грузовик… Мотор заурчал, грузовик дёрнулся несколько раз и поехал, подскакивая на ухабах... Наконец остановились у переправы через Дунай. Мост длиною в 800 метров, некогда стоявший тут, был взорван… Нови-Сад… Этот город лежал на той стороне Дуная. Мы погрузились на пароход и направились к противоположному берегу».
Шульгин был задержан оперуполномоченным 3-го отделения 1-го отдела Управления контрразведки СМЕРШ 3-го Украинского фронта лейтенантом Ведерниковым по указанию начальника 3-го отделения А.И. Чубарова. «В Новом Саду, – впоследствии вспоминал Василий Витальевич, – ЧК заняла одну из многих бывших фашистских резиденций… Туда меня и доставили. «Пупс» передал меня своему начальнику… Начальник «пупса» был ростом несколько ниже его, но старше возрастом. Носил он чёрную куртку с глянцем. Еврей, как потом оказалось, из Киева. Фамилия? Что-то вроде Косолапый, точно не помню».
Капитана в действительности звали Павел Семёнович Кацалай, а подробности этого допроса, как следует из протокола от 2 января 1945 года, Шульгин впоследствии воспроизведёт достаточно «близко к тексту» в своих воспоминаниях. Кацалай интересовался дореволюционным прошлым, и событиями Гражданской войны, и белогвардейской организацией «Азбука», которую возглавлял Шульгин. Если про свою деятельность в монархической России Василий Витальевич рассказывал спокойно, то, когда речь зашла об «Азбуке», он, по собственному признанию, стал осторожен, «так как «Азбука« была конспиративная организация. Правда, секреты давно кончились. Правда и то, что если когда «Азбука» и работала против Советов, то лишь после заключения Брестского мира, так как острие её было направлено против немцев. Но, возможно, в России ещё были живы бывшие члены этой организации <…> На этом допрос пока что закончился. Капитан куда-то уехал».
После проведения первичного допроса Шульгин был вывезен в Венгрию. Перед этим состоялся диалог:
– Сейчас отправим вас на мотоцикле.
– Куда?
– В Венгрию. Только вот пальто у вас дырявое и шляпа никуда не годится…
Мы вас в одеяло завернём.
Шульгина усадили в коляску и накрыли одеялом поверх шляпы. «Через некоторое время мотоцикл остановился… Меня раскутали, и я увидел, что сопровождают меня офицер… и водитель-боец… Так как дорога становилась всё лучше, то ехали всё быстрее. Меня обдавало ледяным ветром, и голова замёрзла, несмотря на шапку и одеяло. Мне казалось, что на неё надели каску из льда. Где-то остановились. Меня буквально вынули из коляски, ввели в дом… Мы были уже в Венгрии. Подали чай с ромом. Я согрелся… Затем ехали опять». Наконец Шульгина привели к месту назначения и разместили в комнате, где было тепло и уютно. Его соседкой оказалась «молодая и красивая какой-то старинною красотою девушка». Состоялось первое знакомство Шульгина с подполковником Семёном Петровичем Кином, который в дальнейшем будет вести допросы Шульгина.
Василий Витальевич вспоминал: «После обмена приветствиями и любезностями он сказал мне:
– Принимая во внимание ваш возраст, я нашёл возможным поместить вас вместе с этой молодой женщиной. Вы можете говорить о чём угодно, кроме как о ваших делах. За что вы арестованы и за что она арестована – об этом говорить не следует. При вашей комнате есть сад, в котором можете с нею гулять. Можете даже выйти на улицу, но лучше этого не делать, так как вас кто-нибудь задержит. А теперь отдыхайте. Беседовать с вами будем завтра».
Допросы продолжались, причём с Кином «допрос шёл в иных формах и иными методами, чем с капитаном «с Подола», – вспоминал впоследствии Шульгин. – Он просил меня рассказать о моей жизни до революции и в эмиграции… Он вёл допрос тягуче медленно, требовал подробностей. Наконец как-то не выдержал и сказал:
– Я вызову стенографистку, пусть она запишет ваши показания.
Пришла какая-то девушка в военной форме. Я привык диктовать и стал говорить, как когда-то выступал в Государственной думе. Но полковник меня остановил:
– Нет, так нельзя.
И стал диктовать за меня. Мысли мои искажались, и выходило всё совершенно иначе, а кроме того, так медленно, что было непонятно, зачем нужна стенографистка… В последнюю ночь полковник заспешил и попросил меня помочь просмотреть материалы допроса, так как машинистки сделали множество ошибок. Этим я занимался с девушками, а он собирал какие-то бумаги и очень спешил, так как необходимо было успеть к самолёту. Наконец мы кончили, и он предложил мне идти к себе и поесть перед дорогой».
Шульгин вспоминал, как его везли в Москву: «Нас разместили в самолёте… Это был первый полёт в моей жизни… Куда мы летели, мы не знали, а только догадывались… Наконец приземлились в Кировограде, бывшем Елисаветграде. Из-за плохой погоды мы здесь пробыли одиннадцать дней… Мы опять летели… Сделали посадку на совершенно голом поле… Снова полёт. Сколько летели, не помню… Объявили, что садимся в Москве… Когда вывели из самолёта, нас сразу же окружил конвой, который сопровождал до посадки в машину без окон… Автомобиль остановился во дворе какого-то большого здания, которое, однако, мне ничего не говорило. Только потом я узнал, что это знаменитая Лубянка… Затем фотографировали в профиль, в фас. Когда показали, не смог себя узнать. И, конечно, дактилоскопия. Когда всё это закончилось, вручили арестантское платье и посадили в камеру…» Только 31 января 1945 г., уже в Москве, арест был оформлен процессуально.
В столице Шульгина допрашивал майор Алексей Акимович Герасимов. Василий Витальевич вспоминал: «Он долго меня допрашивал. Я говорил все, мне нечего было скрывать. Эти допросы совершались по ночам, приблизительно с одиннадцати вечера и до рассвета. Часа в три утра следователю приносили что-нибудь поужинать (или, может быть, позавтракать). Обычно чай, хлеб, колбасу. Я сильно голодал в то время. Поэтому жадно смотрел на поднос. Однажды он оставил на нем кусок хлеба. Я попросил разрешения съесть его. Он разрешил и потом спросил:
– Вы очень голодаете?
– Очень.
– Вы вот что сделайте. Напишите полковнику Судакову – он стоит во главе нашего отдела – заявление, что голод мешает вам вспоминать и это вредит следствию».
Шульгин решил последовать доброму совету и написал: «С некоторого времени я испытываю состояние телесной слабости, которая, в свою очередь, вызывает ослабление душевной способности и особенно памяти, что может влиять на качество моих показаний следствию и суду. Принимая во внимание вышеизложенное, позволяю себе просить о назначении мне, если это возможно, добавочного питания». Следователь доложил, и, как вспоминал Василий Витальевич, «через месяц Герасимов спросил меня, дают ли мне добавку к пище. Я ответил:
– Нет.
– Странно.
Как бы там ни было, но прибавки я не получил».

Вознаграждение за «1920 год»
Внимательный анализ материалов следственного дела Шульгина при их сопоставлении с другими источниками позволяет выявить ошибки в этих источниках, «проверив» их материалами допросов. Существует мнение, что материалы следственных дел в значительной мере сфальсифицированы и им не стоит доверять. Но при сравнении показаний Шульгина на следствии и его более поздних мемуаров (написаны в июне – июле 1970 г., опубликованы в 1996 году под заголовком «Пятна») можно утверждать высокую степень достоверности показаний, данных на следствии.
Приведу пример: в поздних воспоминаниях 1970 года Шульгин писал, что следователь Герасимов пугал его очной ставкой: «Крупной фигурой в эмиграции был Михаил Александрович Троицкий, глава новопоколенцев… Однажды он сказал мне, что поедет к Гитлеру, чтобы у него чего-то добиться, и спрашивал меня, о чём и как следовало бы говорить с фюрером... Троицкий поехал, однако до фюрера не дошёл, но говорил с его матерью (на допросе Шульгин показал, что Троицкий встречался «с какой-то видной немкой, имевшей близкую связь с Гитлером». – Авт.) и ничего из этого предприятия не вышло. Герасимов угрожал мне очной ставкой с Михаилом Александровичем. Но и она не состоялась». Однако в показаниях Шульгина никакого Михаила Александровича Троицкого мы не обнаруживаем, зато есть известный деятель НТСНП Михаил Александрович Георгиевский, имя которого несколько раз звучит во время допросов. Во время допроса М.А. Георгиевского 1 сентября 1945 г. тот упоминает про рукопись Шульгина «Пояс Ориона», в которой шла речь о создании единого союза из трех «звёзд» Пояса Ориона: Германии, Японии и России, причём России, «освобождённой» от советской власти с помощью Германии и Японии. Про эту повесть Шульгина, ссылаясь на показания Георгиевского, спрашивали во время допроса 14 сентября 1945 г. В своих последующих воспоминаниях Шульгин опустил все упоминания об этой повести и её содержании. А про Георгиевского – «Троицкого» он писал: «Всё же Троицкий что-то на этой игре для себя выиграл. Если мне дали двадцать пять лет, то ему надо было дать сорок, а он получил двадцать. Но он умер раньше срока». Это не соответствует действительности. Осуждённый 25 июля 1950 г., Георгиевский был расстрелян 12 сентября 1950 г. В своих воспоминаниях Шульгин напишет о его судьбе достаточно туманно: «Когда об этом Троицком и об очной ставке с ним шла речь, мне приснился вещий сон. Из моего рукава вылезла змея до половины, затем она сломалась».
Можно понять, почему Шульгин не хотел затрагивать столь «неудобные» для него темы, как содержание рукописи «Пояса Ориона» и попытка её передачи «влиятельным немцам». Следствие не располагало текстом «Пояса Ориона» (ныне утраченным), но получило сведения о нём из показаний Георгиевского. Таким образом, в обвинительном заключении Шульгина возник пункт о провоцировании руководства Германии к нападению на СССР в 1936 г.
Интересно заявление Шульгина «гражданину следователю Герасимову, комната № 666» от 15 января 1946 года: «Прошу Вашего ходатайства. Санит<арная> часть отказалась чинить мне зубы (сломан протез) по той причине, что у меня нет денег. Наличных нет, но в Сов<етской> Респуб<лике> своевременно были напечатаны две мои книги, причём гонорара я не получил. Прошу <нрзб> под это обеспечение в надежде, что вознаграждение за «1920 год» и «Дни» будет мне со временем выплачено». Чего больше в этой надежде на выплату гонорара врагу советской власти – наивности или дерзости, судить не берусь. Протезы Шульгину сделают во Владимирском централе, весной 1952 года, когда он побеспокоит тюремное начальство заявлением: «Мои зубные протезы пришли в совершенную негодность, посему я оставил их носить. Прошу Вашего согласия и распоряжения на предмет изготовления для меня двух протезов, верхнего и нижнего, на казенный счет, так как собственных средств не имею. Позволяю себе добавить, что у меня осталось только три природных зуба, два работающих и один без пары».

«Приключения князя Воронецкого»
Шло время, и наконец Шульгин расстался с Герасимовым. Новый следователь – майор Евгений Александрович Цветаев, как вспоминал Шульгин, «был весьма любезен и наговорил мне массу любезностей… Но всё же, при всей любезности Цветаева, он вёл допрос по-герасимовски. Всю жизнь, от начала до конца, надо было снова рассказывать. И я понял эту механику. Когда начинаются эти дубли, то человек, который говорит правду, будет рассказывать то же самое. Когда же он сочиняет, то может забыть, что выдумал. И при последующих допросах говорить не то, что на предыдущих. Тогда его уличали во лжи. Так как меня нельзя было поймать на лжи, то мне стали верить». Протокол допроса Шульгина от 14 ноября 1946 г. при сравнении с его поздними воспоминаниями подтверждает, что в целом к показаниям Шульгина относились с доверием. На допросе речь шла о Викторе Кузьмиче Ильичёве.
Вопрос: Ильичёва Виктора Кузьмича вы знаете?
Ответ: Да, Ильичёва Виктора Кузьмича я знаю…
…В 1943 году Ильичёв приезжал в Сремски-Карловцы, где я с ним при встрече на улице беседовал.
Вопрос: О чём вы с ним беседовали?
Ответ: В разговоре со мной Ильичёв упоминал о немецких полицейских курсах, на которых он учился или собирался учиться, сейчас точно не помню. В этом разговоре Ильичёв сообщил мне, что он разочаровался в немцах. В дальнейшем с Ильичёвым я потерял всякую связь». Много позже Шульгин вспоминал: «Однажды Цветаев сказал мне, что один человек в Югославии сослался на меня, и попросил рассказать об этом арестованном русском, которому грозило нечто суровое ввиду того, что он во время войны добровольно поступил в немецкую полицию. Я рассказал Цветаеву, что однажды ко мне приехал в Карловцы этот человек просить совета, так как он совершенно разочаровался в немецкой полиции. «Это грабители и убийцы», – сказал он. Я посоветовал ему бежать куда-нибудь. Он так и поступил, пробравшись в освобожденную часть Югославии, где и попался советским агентам. Цветаев это записал и сказал:
– Вы ему помогли. Вам верят».
От Цветаева Шульгин перешёл к подполковнику Арсению Васильевичу Путинцеву. Позже он жаловался, что новый следователь «опять продолжал эту волынку с моей биографией, был любезен, но менее интересовался литературой. Впрочем, однажды пришёл ещё один майор [и сказал], что он читает «приключения князя Воронецкого», тот том, где я рассказываю об Агасфере. Из этого я увидел, что мои произведения ходят по рукам…»
После предъявления обвинения и проведения следствия, которое продолжалось более двух лет, Шульгин, по решению Особого совещания при МГБ СССР, был приговорён к тюремному заключению сроком на 25 лет. Решением Центральной комиссии по отбору заключённых, подлежащих переводу в особые лагеря и особые тюрьмы МВД, от 10 июля 1948 г. в соответствии с приказом МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР от 16 марта 1948 г. было принято решение о его переводе в Особую тюрьму МВД СССР (г. Владимир).
Перед тем как Шульгин узнал приговор («заключить в тюрьму сроком на двадцать пять лет»), его вызвали к прокурору. Он вспоминал: «Тут же был и Путинцев. Прокурор, положив руку на две толстые папки, заключавшие в себе моё дело, сказал:
– Ну что, Василий Витальевич, ведь это всё «дела давно минувших дней».
Я ответил:
– Как будто да.
– Так вы признаете себя виновным в том, что тут написано?
– На каждой странице моя подпись, значит, я как бы подтверждаю свои дела. Но вина ли это или это надо назвать другим словом – это предоставьте судить моей совести». Узнав о приговоре, Шульгин был потрясён: «Этого я не ожидал. Максимум, на что я рассчитывал, – это на три года». После прочтения текстов допросов Шульгина возникает вопрос о том, почему ему была сохранена жизнь. Ответ прост – после Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 г. была провозглашена отмена смертной казни. Этот Указ установил, что за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, в мирное время применяется заключение в исправительно-трудовом лагере сроком на 25 лет (именно столько и получил престарелый Шульгин, который вряд ли тогда мог предположить, что доживет до 1976 года, т.е. был почти «обречён» на смерть в заключении). Объявленный в 1947 году отказ от смертной казни формально действовал до принятия нового Уголовного кодекса РСФСР 1961 года (приведённого в действие с 1 января 1961 года. – Ред.). В Кодекс смертная казнь уже была включена как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления. Однако фактически смертную казнь снова начали применять уже через три года после провозглашенной отмены. 12 января 1950 г. был принят Указ Президиума ВС СССР «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам» (напомню, что Троицкий был расстрелян 12 сентября 1950 г.), а 30 апреля 1954 г. смертная казнь была введена и за умышленное убийство.
Важно понимать, что в случае Шульгина (так же как, например, с участниками евразийского движения) для советских офицеров, ведущих допрос, было несомненно, что такие деяния «давно минувших дней», как участие в Белой армии, как и любой иной факт принадлежности к антисоветскому лагерю, заслуживают возмездия даже спустя десятилетия! Познавательна и дальнейшая судьба советских офицеров, допрашивавших Шульгина: Павел Семёнович Кацалай (1918 г.р.) был уволен в запас в 1946 г. «по служебному несоответствию»; Алексей Акимович Герасимов (1912 г.р.) – в 1953 г. уволен в запас «по служебному несоответствию»; Евгений Александрович Цветаев (1908 г.р.) – в 1951–1953 гг. был помощником начальника следственной части по особо важным делам МГБ – МВД СССР, в 1956 г. уволен «по фактам, дискредитирующим высокое звание начсостава милиции»; Арсений Васильевич Путинцев (1917 г.р.) – в 1948–1954 гг. был помощником начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР, в 1954 г. уволен в запас.

«Рукописи уничтожить путём сожжения»
Во время этапирования во Владимир Шульгин оказался вместе с сыном белогвардейского генерала А.П. Кутепова – Павлом Кутеповым. Соответствующий акт гласит, что «при прибытии заключенных из города Москвы з/к Шульгин В.В., Кутепов П.А., Волков К.Д. во Владимирскую тюрьму МВД СССР при сопровождении из вагона з/к последние этапировались без изоляции друг от друга до прибытия в тюрьму».
Во Владимирском централе Шульгин обжился, насколько это вообще возможно. Он даже получил возможность писать и вспоминал, что «буквально набросился на перо. И писал в трех направлениях. Написал новый том «Приключений князя Воронецкого»… Затем я писал какие-то мемуары. А третье направление было современным дневником. Но дневник не в смысле того, что было на обед или какая была погода, а нечто вроде Достоевского, «Дневник писателя». Другими словами, это был политический дневник».
Не менее важным было и то, что во время работы над книгами и воспоминаниями Шульгин сидел в камере на двоих. Его соседом был князь Петр Дмитриевич Долгоруков. На воле шла подготовка к 800-летию Москвы. Шульгин язвительно заметил по поводу памятника основателю города: «У наших правителей мало фантазии. Следовало бы поставить бронзового Юрия на площади, а рядом с ним живого Петра. Вот было бы эффектно и интересно». Петр Долгоруков шутку оценил, но язвительность Василия Витальевича в итоге привела к печальным последствиям. Благоволение к Шульгину было недолгим. Он не просто откликнулся на обращение И.В. Сталина по поводу празднования юбилея Москвы, но и свой ответ «настрочил в ученической тетради», что не могло пройти бесследно. Василий Витальевич едко прокомментировал сталинские слова: «Заявление о том, что Москва остается цитаделью всемирной революции, равносильно объявлению войны всем буржуазным государствам. И последние сделают свои выводы, а из этих выводов Москва выведет ответные выводы. Следовательно, в ближайшие годы нельзя ожидать прочного мира. На второе заявление, об оплате труда, было объяснено: ставки определяются советской властью, а это значит, что труд, полезный для советского правительства, оценивается высоко вне зависимости от его качества. В особенности это ярко видно на литературном рынке. Книга, полезная партии, будет оплачена высоко и выпущена огромным тиражом. Оценка народа отсутствует. В то время как в буржуазном государстве в отношении печатных произведений непрерывно осуществляется всенародный плебисцит: книга нравится – ее расхватывают, и автор богатеет. И о третьем фронте (так в тексте. – А.Р.), о трущобах, «контра проклятая» написала, что в Москве, может быть, и нет трущоб в том смысле, как это понималось раньше. Но если разделить жилую площадь на число населения города, то площадь, предоставляемая одному человеку, так мала, что всю Москву можно назвать одной огромной трущобой. Разумеется, это не могло пройти даром автору дневника. Его незачем сажать в тюрьму, он уже сидел, и со сроком двадцать пять лет. Но его лишили возможности писать».
Если уж заключенному дали возможность творить, то его записи не могут остаться без внимания тюремного начальства. Несколько месяцев Василий Витальевич продолжал писать, а затем его вызвали к начальнику тюрьмы. Тот попросил дневник и принялся внимательно его читать, заметив после прочтения, что дневник очень интересный, но его надо послать в Москву. Пока же Шульгину приказали прекратить писать.
В феврале 1948 года из Москвы пришла служебная записка, в которой было предложено: «1. Прилагаемые рукописи, а также все другие рукописи, написанные Шульгиным во Владимирской тюрьме, если они у Вас имеются, уничтожить путем сожжения, о чем составить акт. 2. Ранее данное указание, разрешающее Шульгину заниматься писанием мемуаров и воспоминаний, — аннулировать. 3. Шульгина перевести в общую камеру и содержать на общих основаниях с другими заключенными». В результате, «согласно указанию Начальника Тюремного Управления МВД СССР, полковника тов<арища> Кузнецова за № 20/1/2436 от 14 февраля 1948 года», произвели уничтожение, путем сожжения рукописей заключённого Шульгина В.В. В пепел превратились следующие труды Василия Витальевича: а) тетрадей ученических №№ 1, 2, 3 о «Государственной Думе», б) –"– –"– № 1, 2, 3, 4, 6 — исторического романа «Чудесные приключения князя Воронецкого», том VIII, в) –"– –"– №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6 — материалы к роману «Чудесные приключения князя Воронецкого», г) из воспоминаний Шульгина В.В. рукописи на отдельных 31 листах «Повесть моей жизни». Шульгина перевели в другую камеру. «Писанию моему пришёл конец», – вспоминал он. А князь Пётр Дмитриевич Долгоруков так и умер в тюрьме.

Священные правила тюрьмы
Была у Шульгина в тюрьме и своеобразная шляпа, которую он надевал, чтобы не мерзла голова. «Это был удивительный отказ от священных правил тюрьмы – разрешение заключённому сидеть в шапке. Но с тех пор, как мне это было разрешено, было навсегда твёрдо установлено: Шульгин может сидеть в шапке». В деле заключённого Шульгина с этим головным убором связана интересная история. 4 декабря 1948 года в заявлении на имя начальника Владимирской тюрьмы Шульгин жаловался, что, войдя к нему ночью, тюремный надзиратель снял с него «головной колпачок», несмотря на заявление Шульгина, что пользоваться таковым ему разрешено лично начальником тюрьмы. Это разрешение было сделано ввиду того, что Шульгин страдал невралгией на почве отлива крови от головы, и подтверждено после 3 июля 1948 года, когда этот колпачок, взятый вместе с другими вещами на склад, был возвращён Шульгину по его просьбе. На документе имеется резолюция – «Доложите мне про этот колпачок». 25 декабря 1950 г. от Шульгина последовало заявление: «Сего числа сломал иглу. Она была уже согнутая и поломалась без особого нажима. Оба конца сдал постовому». Далее, 27 декабря, шел рапорт надзирателя Ф.М. Рашпилева начальнику тюрьмы: «Доношу до Вашего сведения, что мною была выдана иголка в камеру № 65 з/к Шульгина и обратно возвратил иголку сломанную возвращено оба конца полностью. И в чём доношу рапортом».
О своих сокамерниках Шульгин рассказывал исследователю Р.Г. Красюкову, который вспоминал, что, записывая под диктовку Шульгина воспоминания о жизни в тюрьме, «чувствовал какую-то приглаженность и недосказанность». Когда он высказал своё впечатление, то «Василий Витальевич усмехнулся не то с горечью, не то с сарказмом и сказал примерно так: «Неужели вы предполагаете, что я могу написать иначе?»
В ночь на пятое марта 1953 года заключённому Шульгину приснился сон: «Пал великолепный конь, пал на задние ноги, опираясь передними о землю, которую он залил кровью». Вначале он связал сон с годовщиной смерти Александра II и только потом узнал о смерти И.В. Сталина. Наступила иная эпоха, но поначалу на судьбе заключённого это не сказалось. В характеристике, данной Шульгину в начале декабря 1954-го, отмечалось, что заключённый во время пребывания в тюрьме никаких нарушений правил тюремного режима не допускал и административным взысканиям не подвергался. В камере ведет себя спокойно. Однако политических убеждений не изменял, оставаясь ярым ненавистником коммунистов и советского строя. Лаконично добавлялось, что другими компрометирующими материалами на Шульгина администрация тюрьмы не располагает.
16 декабря 1954 г. Судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда в порядке ст. 457 УПК РСФСР по ходатайству администрации тюрьмы рассмотрела дело по вопросу освобождения Шульгина от дальнейшего отбытия наказания в связи с тем, что он страдает тяжелым неизлечимым недугом. Однако, учитывая, что Шульгиным были «совершены особо опасные преступления против Советского Союза», Судебная коллегия в определении по делу отметила: в «освобождении Шульгина Василия Витальевича от дальнейшего отбытия наказания отказать».
Однажды Шульгина вызвали на допрос. Следователь, как это обычно делалось, посадил его лицом к свету, т.е. к окну. Шульгин попросил разрешения надеть шляпу (тот самый «головной колпачок»), чтобы свет не так резал глаза. К концу допроса следователь спросил:
– А вы как? Какие ваши планы?
– Мои планы? Я вас не очень понимаю. Мои планы не от меня зависят. Я сижу.
– Да, вы сидите, но я вас спрашиваю на предмет освобождения.
– Освобождения?
По собственному признанию, Шульгин «чуть не свалился со стула. Многих уже освободили, но со мною дело было плохо. Врачи три раза делали представление властям с предложением освободить меня ввиду преклонного возраста и плохого состояния здоровья. Но им отказывали. А тут следователь говорит о свободе».
Шульгин начал собираться, но оказалось, что за годы заключения у него скопилось немало вещей: «Во что их запихивать? Набралось барахла... Незадолго до этого нам выдали новые костюмы – брюки и куртки. Главное затруднение у нас было вот в чём. Последнее время немцы и австрийцы получали массу посылок с родины. Здесь следует отметить большую честность тюремной администрации в отношении этих посылок. При посылках был полный перечень прилагаемых предметов. Этот список по вскрытии посылок проверялся, и решительно все передавалось заключенным. Немцы и австрийцы, зная, что женщины, которые этим ведали, и во сне не видели таких яств, неоднократно просили принять что-нибудь в подарок, но встречали решительный отказ. Когда немцев не стало (их выпустили несколько раньше), я стал получать посылки от них же. Один раз мы остались вдвоём с женщиной, которая вскрывала при мне мою посылку. Я выбрал плитку шоколада и просил её взять для ребёнка. Она в итоге взяла после долгих отказов, объясняя, что это очень строгая ответственность… Набралось всевозможных консервов достаточно. Я не ел ни мясных, ни рыбных консервов, а шоколад копил для Марии Дмитриевны в надежде, что я её увижу. Больших плиток было шестнадцать штук. Что же мы придумали? Завязали брюки внизу тесемками и наполнили их по пояс всякой снедью. В куртку напихали мягкие вещи и как-то соединили брюки с курткой. Вышло некое подобие человека, а когда его приподняли, то консервы стучали, как кости скелета. Эти неудобопереносимые «мешки» мы притащили в большую камеру, куда собрали освобождаемых в этот день в количестве девяти человек.
И вот наступила торжественная минута. Вошел майор в сопровождении молодых офицеров и стал громогласно читать:
– По указу от 14 сентября 1956 года досрочно освобождаются из тюремного заключения нижеследующие граждане...
Он назвал по фамилиям всю девятку.
– Итак, собирайтесь. По закону мы не имеем права задерживать вас ни одного часу после освобождения. Вы все выедете сегодня же». Поскольку Шульгину некуда было идти, ему сообщили, что он пробудет «еще немного в тюрьме, пока тюремное начальство снесется с домами инвалидов».

Голодовка протеста
Вместе с сопровождающим Шульгина отпустили, и он вышел на волю, с интересом осматриваясь по сторонам. Заметил множество кошек, которые «лазили повсюду и у всех что-нибудь выпрашивали. Это были бездомные кошки, жившие подаяниями. И подавали… я сделал вывод, что советские люди относятся к животным более по-человечески, чем к иным людям». Придя на станцию, Шульгин со спутником сели в автобус, который повез их в Гороховец. «Маленький городок, имеющий свои плюсы и минусы» – так охарактеризовал его Шульгин. По предварительной договорённости Шульгину и его жене, приезд которой из-за границы он ожидал в перспективе, должны были дать отдельную комнату. Но оказалось, что директора в доме инвалидов нет, так как он уехал «собирать картошку», а медицинский персонал заявил, что такого положения, чтобы супругам отводили отдельную комнату, никогда не было и не может быть. Есть супруги, но они живут раздельно, каждый в своем общежитии. Тогда Шульгин сказал сопровождавшему его из Владимира сотруднику, возвращавшемуся назад: «Доложите начальнику тюрьмы, что я принужден прибегнуть к голодовке. Не буду есть, пока это дело не будет так или иначе устроено... А я попощу, для здоровья полезно». Персонал засуетился. Хотя Шульгин не ел, ему, как он вспоминал, «приносили всё, и показалось на вид очень недурно, просто старались меня соблазнить». В итоге пришел директор, которому позвонили из Владимира, и сообщил, что там действительно подтвердили, что Шульгину обещана отдельная комната, когда приедет его супруга. Шульгин вспоминал, что директор сказал: «Если она приедет, у вас будет отдельная комната», – и после этого Василий Витальевич «с удовольствием пошёл в столовую». Так закончилась эта короткая голодовка протеста. Не без грустной иронии он вспоминал обед на новом месте пребывания: «Двенадцать лет я не обедал по-человечески. Совали миски в «кормушки», туда что-то ссыпали, и обедали мы за ничем не покрытыми деревянными столами. Здесь же в окнах стояли всякие цветы, фикусы, пальмы. Обедали не за одним громадным унылым столом, а за отдельными столиками. Эти отдельные столики были покрыты скатертями… Подавались блюда не в алюминиевых мисках, а в тарелках. И даже, о ужас, около тарелок лежали вилки и ножи. Да как они не боятся, что мы друг друга не переколем и не перережем. Ничего подобного… Словом, рай».
Вокруг Шульгина в доме инвалидов были в том числе несчастные, больные, иногда даже психически неадекватные люди. Имели место попытки самоубийства, о которых Василий Витальевич позже вспоминал в мемуарах, отмечая: «Видимо, тюрьма закаляет. Эти люди не умели ценить того счастья, которое им было дано. Они могли выходить из дома инвалидов, гулять. Я гулял отчаянно. Взбирался на горки, казалось бы, в моем возрасте непреодолеваемые. И ничего».

Письма к русским эмигрантам
В том же году к нему из-за границы приехала жена Мария Дмитриевна, которую Шульгин не видел 12 лет. Все произошло неожиданно. 6 декабря прибежали женщины с криками: «Ваша жена приехала!» Шёл снег, и вышедший на улицу Шульгин разглядел через белую пелену стоявшую у машины женщину. Увидев его, она упала на колени в снег.
Супругов сначала поселили в отдельной комнате дома инвалидов, а потом помогли переселиться во Владимирский дом инвалидов, где условия были получше, чем в Гороховце. В письме к Даниилу Андрееву, посланном 30 марта 1958 года уже из Владимира, Шульгин делился впечатлениями: «Дорогой Даниил Леонидович! Пишу вам, сидя за письменным столом. Этим много сказано. С 1945 года не имел этого удовольствия. Переезд наш во Владимир был для нас неожиданным. Транспортировка наша теперь кажется смешной, но, когда она совершилась, был «смех сквозь слёзы». Мы ехали на «Победе», казалось, чего бы лучше. Но дело в том, что эта «Победа» стояла на грузовике. Нас подбрасывало до девятого неба… Зато здесь мы были вознаграждены удобствами: письменный стол, настольная лампа, шифонер». В ответном письме Даниил Андреев сообщал: «Дорогой Василий Витальевич, бесконечно рад за Вас и Марию Дмитриевну: как ни тягостен был этот экстравагантный переезд в “Победе” на 8 колесах, но слава Богу, что вокруг Вас другая обстановка и атмосфера».
В вышедшей в 2007 г. книге «Владимирский централ» приводится текст еще одного письма Шульгина к Андрееву от 12 июля 1958 г.: «Еще в марте сего года в Гороховец приезжал один человек, очень сердечный и милый в обращении. Поручено ли было ему мною заняться или же он сделал по собственной инициативе, я еще не знаю, но именно он перевез нас во Владимир, предоставив нам более человеческое существование: здесь, во Владимире, мы виделись и, вероятно, ещё будем видеться. Он настаивает, чтобы я вернулся к литературной работе, считая это возможным. В настоящей стадии по его приказанию разыскивают книги, которые напечатаны в Советском Союзе («1920 год», «Дни»)». Далее авторы книги добавляют: «Разработкой Шульгина занимался полковник МГБ Владимир Иванович Шевченко».
Биография В.И. Шевченко, недавно скончавшегося, необычна. В 1941 году он попал в военную контрразведку. Потом руководил контрразведкой в аппарате контрольной комиссии в Австрии, а в 1949 году его перебросили в Китай. На Владимирщину Шевченко приехал, когда Шульгин находился уже в Гороховце.
Вскоре после переезда во Владимир были организованы поездки Шульгина по разным городам с демонстрацией ему различных достижений советской власти. Можно констатировать, что Шульгина хорошо «подготовили», но и без этого он начинает задумываться о неоднозначности «опыта Ленина». Итогом стали «Письма к русским эмигрантам», в которых Шульгин признавал, что то, что делают коммунисты, отстаивая дело мира, не только полезно, но и необходимо для народа, который они ведут за собой. При всех необходимых в контексте той эпохи оговорках есть там и нетипичные для советских изданий размышления о Бо

http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/krugom_izmena_i_trusost_i_obman__2012-03-15.htm Информационное агентство СТОЛЕТИЕ 15.03.2012
«Кругом измена и трусость, и обман!» Олег Слепынин
15 марта 1917-го, в день отречения Государя от престола, пресеклась 400-летняя русская монархия
Не оставляет мысль, что в роковом Феврале каждому зримо был дан выбор, словно даже и руль корабля России дан был в руки, который можно было ещё и вывернуть и уберечь страну от надвигавшейся чудовищной бури.

Цитата :

«Кругом измена и трусость, и обман!» –

записал в дневник Государь Николай Александрович 2 (15) марта 1917 года.
Давно завершились земные пути творцов тех февральских дней. Судьбы большинства нам, конечно, неведомы, иные невозвратно стёрты, но жизни некоторых почти как на ладони.

Первый солдат, первый офицер, первый генерал…
Митрополит Владимир (Богоявленский) за несколько минут до казни напомнил своим убийцам, что первым революционером был дьявол…
Первым солдатом революции Временное правительство назвало Тимофея Ивановича Кирпичникова.
В бурном феврале Кирпичников принимал участие в усмирении «мирных» революционных толп на Знаменской площади и отличился: забрал в толпе у кого-то бомбу. На этом его борьба с революцией и кончилась.
Конечно, Кирпичников уже был научен агитаторами: цари и все дворяне - кровопийцы, царица – немка и военные секреты выдаёт. Твёрдо знал: народ хлеба хочет и свободы, потому митингует. Офицеры же велят за это в народ стрелять, говорят, как же государству без порядка?
Старший унтер-офицер учебной роты запасного батальона Волынского полка Тимофей Кирпичников, фактический командир учебной команды в ночное время, в ночь на 27-е устроил вместе с другими унтерами и недавними заводскими сговор. Решили: утром откажемся, не пойдём «против народа»! Приказ же от самого Царя, тот прямо повелевает:

Цитата :

«завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны…»

По присяге, которая ежегодно, из поколения в поколение давалась Государю и как ступенька за ступенькой соединяла воедино глубокую древность Святой Руси и сегодняшний морозный февраль, приказ нельзя не выполнить.
Разрушить присягу – все равно что расколоть штыком ступеньку. Пропасть под ней почему-то не видна была.
Утром в казарму пришёл командир – штабс-капитан И.С. Лашкевич. Его убийство явилось ключевым моментом революции. Один из волынцев, по фамилии Пажетных оставил нам (лежало годы в архивах):

Цитата :

«27 февраля в 6 часов утра команда в 350 человек уже была построена. Выступил Кирпичников, обрисовал общее положение и разъяснил, как нужно поступать и что надо делать… В это время в коридоре послышалось бряцание шпор. Команда насторожилась и на минуту замерла. Вошёл прапорщик Колоколов, бывший студент, недавно прибывший в полк. На его приветствие команда ответила обычным порядком. Вслед за ним вошёл командир Лашкевич. (Очки золотые, стёклышки неприятные!) Все насторожились. Воцарилась тишина. На приветствие «здорово, братцы!» грянуло «ура» — так мы раньше договорились. (По уставу: «Здравия желаю, ваше благородие!») Когда затихло «ура», Лашкевич как будто что почуял, но повторяет еще раз приветствие. И опять снова раздается могучее и грозное «ура». Лашкевич обращается к унтер-офицеру Маркову и гневно спрашивает, что это означает. Марков, подбросив винтовку на руку (штыком на офицера!), твердо отвечает: «Ура» — это сигнал к неподчинению вашим приказаниям!»

Когда же Лашкевич, выбежав из казармы, пересекал плац, чтобы звонить в штаб и сообщить о бунте, в форточку (окна заклеены) грянуло несколько выстрелов.

Цитата :

«Лашкевич, как пласт, вытянулся в воротах. Другие офицеры бросились за ворота и сейчас же сообщили о бунте в штаб полка. Забрав кассу и знамя, все офицерство моментально покинуло полк…»

Надо сказать, всё да не всё. Когда команда Кирпичникова вывалила за ворота, их догнал, уже переодетый – для безопасности – в солдатскую шинель «первый офицер революции» прапорщик Григорий Астахов.
Его слова: «Братцы! Я с вами!» - потом тиражировались на почтовых открытках Временного правительства.
Они выпускались даже в двух видах: Первый офицер революции в кресле, волосы прилизаны, погоны золотые и Первый офицер революции в полный рост, папаха на затылке.
К.И. Пажетных в своей рукописи указывает имена тех, кто стрелял и убил штабс-капитана И.С. Лашкевича (важнейший психологический момент мятежа). В некоторых источниках есть утверждение, что офицера лично убил Кирпичников. Но Иван Лукаш, поэт и в будущем эмигрантский исторический романист, в 1917-м записал и опубликовал рассказ «первого героя восстания Тимофея Кирпичникова». Лукаш передаёт так:

Цитата :

«Мы бросились к окнам, и многие из нас видели, что командир внезапно широко раскинул руки и упал лицом в снег во дворе казармы. Он был убит метко пущенной случайной пулей!»

Историк Григорий Катков замечает по поводу последней фразы:

Цитата :

«Когда писались эти строки, здравый смысл был уже заме­нён в России фантастической логикой революционной риторики».

Катков завершает мысль:

Цитата :

«Впоследствии офицеров редко убивали те солдаты, которыми они командовали. Вообще говоря, самое революционизирующее действие на солдат и матросов оказывало именно убийство командира».

Выстрел был – взрывом крошечного детонатора, вставленного в тротиловую шашку, заложенную в склад с аммонитом. Рвануло.
При замедленной съёмке это выглядит так: Кирпичников строем выводит команду из расположения роты. Шагают по Виленскому переулку к Невскому, разворачиваются (предупредили: впереди пулемёты), одно спасение – поднять соседние полки и остальные роты батальона. Всё рядом, всё в центре. И поднимают – где угрозой, где стрельбой. Штурмом берут Дом предварительного заключения на Шпалерной (теперь СИЗО ФСБ), «Кресты», захватывают Арсенал – десятки тысяч винтовок и револьверов прилепляются к рукам уголовников и рабочих.
Последним назад тоже хода нет: бастовать запрещено, по закону в военное время – расстрел. Начались убийства офицеров и полицейских, заполыхал Окружной суд…
К вечеру число солдат, «перешедших на строну народа» было уже под 70 тысяч.
Первый генерал революции Лавр Корнилов, командующий (со 2 марта) войсками Петроградского военного округа, наградил первого солдата революции Тимофея Кирпичникова Георгиевским крестом 4-й степени с формулировкой

Цитата :

«за то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя, и несмотря на ружейный и пулеметный огонь в районе казарм 6-го запасного Саперного батальона и Литейного моста, примером личной храбрости увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции».

Об этом награждении А.И. Солженицын в «Красном колесе» замечает:

Цитата :

«по уставу ордена пришлось сочинить, как атаковал полицейские пулемёты».

Пулемётов у полиции не было. Чуть позже Корнилов произведёт героического солдата в подпрапорщики. Это уже много позже того, как революционный генерал арестует царскую семью – императрицу Александру Фёдоровну и пятерых детей.

Памятное заседание на Сенатской
27 февраля – понедельник. Накануне, в воскресенье 26-го в церквях на проповедях не прозвучало острасткой вразумляющее слово Церкви, город не оклеился никаким воззванием иерархов. Тогда все воззвания вбирались с огромной жадностью, как ныне, порой, вести из интернета. Но шанс был. В тот день состоялось заседание Священного Синода. «Памятное», как называет его князь Николай Жевахов, исполнявший должность товарища обер-прокурора Святейшего Синода. Князь Николай Давидович Жевахов (1874–1946) в своих замечательнейших «Воспоминаниях» рассказал:

Цитата :

«С большим трудом я добрался до Сенатской Площади, к зданию Св.Синода. Из иерархов не все прибыли... Перед началом заседания, указав Синоду на происходящее, я предложил его первенствующему члену, митрополиту Киевскому Владимиру, выпустить воззвание к населению, с тем, чтобы таковое было не только прочитано в церквах, но и расклеено на улицах. Намечая содержание воззвания и подчеркивая, что оно должно избегать общих мест, а касаться конкретных событий момента и являться грозным предупреждением Церкви, влекущим, в случае ослушания, церковную кару, я добавил, что Церковь не должна стоять в стороне от разыгрывающихся событий и что ее вразумляющий голос всегда уместен, а в данном случае даже необходим.
«Это всегда так, – ответил митрополит. – Когда мы не нужны, тогда нас не замечают: а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью».
Я знал, что митрополит Владимир был обижен своим переводом из Петербурга в Киев. Однако такое сведение личных счетов в этот момент опасности, угрожавшей, быть может, всей России, показалось мне чудовищным.
Я продолжал настаивать на своем предложении, но мои попытки успеха не имели, и предложение было отвергнуто….»

Жевахов пишет, что католическая церковь сделала краткое обращение к свои чадам и

Цитата :

«ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами».

Вскоре по российским епархиям пойдёт волна удаления ряда правящих архиереев по требованию духовенства и мирян, утверждавших своё желание на Свободных Епархиальных Съездах.

Механизм разрушения армии
В марте тайно и явно управляемая «стихия» вдруг преобразилась в подлинную анархию. Всякое управление исчезло. Собственно, этого и добивались истинные авторы революции. Самозвано созданные (в обоих случаях исток – масонские ложи) Временное правительство и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов реальной власти не имели. Оба эти центра, как показал И.Р. Шафаревич в работе «Политическое масонство в русской революции»,

Цитата :

«больше всего опасались “реакции” и главную опасность видели в армии. Поэтому первые месяцы после Февральской революции значительные усилия были направлены на ослабление армии, создание и там того же уровня анархии, который господствовал в столице. Первым (и имевшим громадные последствия) действием был так называемый “Приказ № 1”.
В нем предписывалось каждой воинской части подчиняться выбранному ею комитету. Оружие предписывалось отдать под контроль этих комитетов и не выдавать его офицерам “даже по их требованию”.
Этот “приказ” означал конец всякой дисциплины в армии. Он был санкционирован Временным правительством и Петроградским Советом, где руководящую роль играли масоны. Но и непосредственно текст его был написан видным масоном Соколовым…»

Приложением к этому новые власти провели чистку генералитета. И армия была разрушена.
Первый военный министр Временного правительства А.И. Гучков, ненавистник монархии, с неимоверной гордостью (словно б докладывая кому-то невидимому) в одной своей речи произнёс:

Цитата :

«В течение короткого времени в командном составе армии было произведено столько перемен, каких не было, кажется, никогда ни в одной армии».

Эти гордые слова в разгар мировой войны порадовали, конечно, врагов Исторической России. Этому в немалой степени способствовали старшие офицеры (подполковники и полковники), с готовностью присягавшие Временному правительству, ждавшие своего продвижения по службе. По разным оценкам из армии было вычищено от 120 (оценка Верховного главнокомандующего (с 2 апреля 1917) М.В. Алексеева) до 150 боевых генералов (оценка А.И. Деникина и П.Н. Врангеля).
Логика Февраля несла, как в расщелине лавину, расщеплённую до молекулярного уровня Россию, несла к какому-нибудь пределу.
Лицом её было лицо Кирпичникова. Князь Жевахов оставил нам мимолётный портрет Кирпичникова, который приходил к арестантам в Таврический с рассказом о себе (он всюду ходил, где-то и на руках его носили):

Цитата :

«С видом и сознанием героя, он стал рассказывать, захлебываясь от удовольствия, о своих подвигах... Я не видел человека более гнусного. Его бегающие по сторонам, маленькие, серые глаза, такие же, как у Милюкова, с выражением чего-то хищнического, его манера держать себя, когда, в увлечении своим рассказом, он принимал театральные позы, его безмерно наглый вид и развязность, – все это производило до крайности гадливое впечатление, передать которого я не в силах…»

Реакция на измену
В октябре 1917-го, во время антибольшевистского наступления на Петроград казачьих частей генерала Краснова, верных Керенскому, Тимофей Кирпичников попытался поднять в Петрограде солдат для восстановления власти Временного правительства. Попытка завершилась крахом; пришлось бежать. Судьба привела его на Дон, в армию генерала Корнилова. На свою беду Кирпичников попал в штаб Кутепова… Полковник Александр Павлович Кутепов (1882 –1930) во время февральской революции находился в отпуске в Петрограде. 27 февраля он командовал, и в некоторых моментах успешно, сводным отрядом по подавлению вооружённого мятежа, зажженного Кирпичниковым.
Потом Кутепов скрывался, его ловили, имя его было известно, ему удалось выбраться из Петрограда и вернуться в полк, на фронт.
В Добровольческой армии Кутепов состоял с декабря 1917-го, был начальником гарнизона города Таганрога. Левые деятели, имевшие известную власть при республиканце Корнилове, критиковали его жёсткость, называли режим его правления «Кутепией». Но люди, которым было дорого имя России, ценили Кутепова высоко. Один из сослуживцев говорил, что имя Кутепова стало нарицательным: оно означает верность долгу, спокойную решительность, напряжённый жертвенный порыв, холодную, подчас жестокую волю и… чистые руки — и всё это принесённое и отданное на служение Родине.
Кутепов, по воспоминаниям, рассказывал в эмиграции:

Цитата :

«Однажды ко мне в штаб явился молодой офицер, который весьма развязно сообщил мне, что приехал в Добровольческую армию сражаться с большевиками "за свободу народа", которую большевики попирают. Я спросил его, где он был до сих пор и что делал. Офицер рассказал мне, что был одним из первых "борцов за свободу народа" и что в Петрограде он принимал деятельное участие в революции, выступив одним из первых против старого режима. Когда офицер хотел уйти, я приказал ему остаться и, вызвав дежурного офицера, послал за нарядом. Молодой офицер заволновался, побледнел и стал спрашивать, почему я его задерживаю. Сейчас увидите, сказал я и, когда наряд пришёл, приказал немедленно расстрелять этого "борца за свободу"»

Передают, что Кирпичников пытался козырнуть своим личным знакомством с генералом Корниловым, показывал бумаги, газетные вырезки со своими портретами (были и почтовые карточки)... Так и кончилась жизнь «первого солдата революции».
Генерал Лавр Георгиевич Корнилов погиб ужасающе странно. 31 марта (по новому стилю 13 апреля) 1918 года, через год после революции, шальной снаряд, неизвестно кем выпущенный, пробил стену его комнаты и взорвался под столом. Произошло это утром накануне решающего штурма Екатеринодара. Смерть Корнилова произвела тяжёлое впечатление. Генерал А.И. Деникин записал:

Цитата :

«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Здесь трудно не вспомнить слова Кирпичникова о кем-то метко пущенной случайной пуле.
Не пережили 1918 год и два других генерала, которые в феврале 1917 года были уверены, что ведут Россию как коня под уздцы в нужное им место.
Начальник генерального штаба генерал Михаил Алексеев, предавший Государя в феврале 1917, надавивший на командующих фронтами высказаться за отречение Государя, позже давший толчок Белому движению, умер от воспаления лёгких 8 октября 1918 года. Генерал Николай Рузский, задержавший Государя во Пскове и приложивший, по сути, сверхусилия для отречения, принял лютую смерть в Пятигорске 19 октября 1918-го, был зверски зарублен в числе других заложников. Гибли и верные, не изменившие присяге, иные стрелялись, храня верность Государю.
Генерал Гусейн Хан Нахичеванский 3 марта отправил начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М.В. Алексееву телеграмму:

Цитата :

«До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха…»

Генерал граф Фёдор Артурович Келлер отбил в Ставку телеграмму:

Цитата :

«Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи, Царь, придём и защитим Тебя».

Генерал Алексеев, стоявший у рычагов заговора, утаил эти послания.
Генерал Хан Нахичеванский был арестован 18 мая 1918 года, убит в Петербурге в качестве заложника во время «красного террора».
Генерал Келлер застрелен в Киеве петлюровцами 8 декабря 1918 года.
Митрополит Владимир (Богоявленский) снискал мученический венец в Киеве 25 января (7 февраля) 1918 года. Убит он революционными бандитами, наведёнными на его «богатства» некоторыми монахами Лавры, подстрекаемыми жившим в Лавре архиепископом Алексием (Дородницыным). По сути, митрополит Владимир был убит в результате предательства. Владыка Алексий видел во Владимире конкурента, он предпринимал попытку захватить церковную власть на Украине и объявить автокефалию. Его интрига провалилась, Дородницын был запрещён к служению. Скажем, что скончался он в 1919 году в Новороссийске и был отпет архиепископом Евлогием (Георгиевским). От Владыки Евлогия нам известны подробности гибели митрополита Владимира, а также то, что архиепископ Алексий умер, «приобщенный Св. Таин и примиренный с Матерью нашей Православной Церковью», он раскаялся в своём отступничестве.

Чудо спасения
Февральские ураганные дни являли чудеса спасения верных Присяге.

Уместно вспомнить.

Даже и полезно.

Полковник Кутепов ночь с 27 на 28 февраля провёл в доме графа Мусина-Пушкина, уйти не мог: вооружённые рабочие всю ночь караулили его выходов и следили за окнами. Утром он видел, как к дому подъехали два броневика и два грузовика, полные вооружённых людей. Кутепов воспоминал:

Цитата :

«Машины остановились посреди Литейного проспекта, и рабочие, соскочив с них, начали галдеть, все время показывая на окна. В этом приняли участие и гуляющие по Литейному рабочие. Затем, направив пулеметы на окна верхнего этажа дома, все они пошли к подъезду. В это время в мою гостиную вбежала сестра милосердия и стала уговаривать меня надеть халат санитара, так как, по ее словам, приехали рабочие и солдаты, чтобы убить меня.
Попросив её оставить меня одного в гостиной, я сел на маленький диванчик в углу и стал ждать прихода представителей новой власти. Гостиная, бывшая длиной меньше восьми шагов и шириной шагов пять, имела двое дверей – одни вели в ряд комнат, идущих, вдоль Литейного проспекта, другие, обращенные к окнам, выходили на площадку вестибюля. Напротив первых дверей было большое зеркало в стене, напротив вторых – также зеркало между окнами. Сидя в углу, я видел как по комнатам бежали двое рабочих с револьверами в руках. Случилось так, что на порогах обеих дверей моей комнаты одновременно появились рабочие с револьверами в руках. Посмотрев друг на друга и увидя, вероятно, в зеркалах только самих себя, они повернулись и ушли, не заметив меня. Все в доме, как и я, были очень удивлены, что я не был арестован…»

Князя Николая Давидовича Жевахова толпы пьяных людей приходили арестовывать 27 и 28 февраля, но что-то отводило. Арестовали 1 марта и отвели в змеиное гнездо революции – в Государственную думу, поместили в «Министерском павильоне» вместе с другими арестантами – высшими сановниками империи.
Князь Жевахов оставил нам светоносную книгу «Воспоминания», читая которую невозможно душевно не полюбить этого человека.
Собственно, чудо таково: однажды среди ночи

Цитата :

«в комнату ворвались вооруженные солдаты и, при абсолютной темноте, стали стрелять во все стороны... Только и видны были огоньки, вылетавшие из дул ружей... Было что-то невообразимо ужасное. Не сознавая, что происходит, я приподнялся на диване... По мелькнувшему предо мною силуэту я видел, что солдат направил дуло своего ружья в меня... Я инстинктивно наклонил голову и закрыл лицо руками... В этот момент пуля пролетела на волосок от моей головы и пробила насквозь дверь, куда упирался диванчик, на котором я сидел... Я не знал, ранен ли я, или нет... Но прошла минута, за ней другая; выстрелы продолжали раздаваться, а я не чувствовал боли... Значит, Господь спас меня – подумал я; а как другие?... Есть ли убитые, раненые?.. Кто-то открыл свет... Глупые солдаты не сделали этого раньше...»

Произошло недоразумение, часовому померещилось покушение на побег,

Цитата :

«в результате чего трусливый и перепуганный Керенский, не разобрав, в чем дело, отдал приказ стрелять в нас... Господу Богу было угодно чудесным образом сохранить жизни всех узников. Несмотря на то, что солдаты, коих было не менее десяти человек, стреляли в абсолютной темноте, в разных направлениях, в комнате небольших размеров, где находилось около 20 человек, ни один из нас не был ранен... И только на стенах, дверях и окнах виднелись следы ружейных пуль...»

Спасение внутри змеиного кольца измены возможно. Честь и молитва разрушают змеиное кольцо.
+++
95 лет назад, 15 марта 1917 года Святой Руси была явлена икона Божией Матери «Державная». В этом и надежда.

http://www.contrtv.ru/repress/4550/ 22.01.2013
Зыкин Д., d_zykin.livejournal.com Земля Николая Второго

В 1913 году экспедиция Бориса Вилькицкого открыла архипелаг в Северном Ледовитом океане. На картах появилась Земля императора Николая Второго. Сейчас там располагается Северная Земля, в которую входят остров Октябрьской революции, Большевик, Комсомолец и ряд других.
Возможно, кто-то увидит в этом насмешку истории, а кто-то проявление железной закономерности, согласно которой «прогнивший режим» уступил место более прогрессивному строю. Но для меня это символ того, что, хотя царскую Россию и стерли с мировых карт, но она не исчезла, как не исчезла и Земля Николая Второго.
«Россия-1913» - необъятная тема, которую не уместишь и в многотомное издание. Но все-таки я постараюсь осветить ряд существенных аспектов жизни нашей страны накануне Первой мировой войны.

Для начала нам потребуются некоторые базовые сведения по российской экономике, которые приведены в фундаментальном исследовании доктора наук, профессора В.И. Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны».
Даже для наиболее развитых стран мира начало XX века – это все еще период «угля, паровозов и стали», впрочем, роль нефти уже достаточно велика. Поэтому цифры, характеризующие ситуацию в этих сферах, носят основополагающий характер. Итак, добыча каменного угля: 1909 г.– 23365,9 тыс. тонн, 1913 г.- 31240,0 тыс. тонн, рост - 33,7%. Производство нефтепродуктов: 1909 г. - 6307,9 тыс. тонн, 1913 г. – 6618,4 тыс. тонн, рост - 4,9%. Выплавка чугуна: 1909 г. – 2871,4 тыс. тонн, 1913 г. - 4635,0 тыс. тонн, рост - 61,4%. Выплавка стали: 1909 г. – 3132,2 тыс. тонн, 1913 г. – 4918,0 тыс. тонн, рост - 57,0%. Производство проката: 1909 г. – 2667,9 тыс. тонн, 1913 г. – 4038,6 тыс. тонн, рост - 51,4%.

Производство паровозов: 1909 г. – 525 штук, 1913 г. – 654 штук, рост - 24,6%. Производство вагонов: 1909 г. - 6389 штук, 1913 г. – 20492 штук, рост - 220,7%.
В целом, статистика показывает, что в период 1909-1913 гг. заметно увеличилась стоимость фондов промышленности. Здания: 1909 г. - 1656 млн. рублей, 1913 г. – 2185 млн. рублей, рост – 31,9%. Оборудование: 1909 г. - 1385 млн. рублей, 1913 г. – 1785 млн. рублей, рост - 28,9%.

Что касается ситуации в сельском хозяйстве, то общий сбор хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес, кукуруза, просо, гречиха, горох, чечевица, полба, бобы) составил в 1909 г. -79,0 млн. тонн, 1913 г. - 89,8 млн. тонн, рост - 13,7%. Причем в период 1905-1914 гг. на долю России приходилось 20,4% мировых сборов пшеницы, 51,5% ржи, 31,3% ячменя, 23,8% овса.
Но, может быть, на этом фоне резко возрос и экспорт хлебов, в результате чего уменьшилось внутреннее потребление? Ну что ж, проверим старый тезис «не доедим, но вывезем», и посмотрим показатели вывоза. 1909 г. - 12,2 млн. тонн, 1913 г. -10,4 млн. тонн. Как видим, экспорт сократился.


Кроме того, на России приходилось 10,1% от мирового производства свекловичного и тростникового сахара. Абсолютные цифры выглядят так. Производство сахара-песка: 1909 г. – 1036,7 тыс. тонн , 1913 г. -1106,0 тыс. тонн, рост - 6,7%. Сахар-рафинад: 1909 г. -505,9 тыс. тонн, 1913 г. - 942,9 тыс. тонн, рост - 86,4%.

Чтобы охарактеризовать динамику стоимости фондов сельского хозяйства приведу следующие цифры. Хозяйственные строения: 1909 г. – 3242 млн. рублей , 1913 г. – 3482 млн. рублей, рост -7,4%. Оборудование и инвентарь: 1909 г. - 2118 млн. рублей, 1913 г. - 2498 млн. рублей, рост - 17,9%. Скот: 1909 г. - 6941 млн. рублей, 1913 г. - 7109 млн. рублей, рост - 2,4%.

Важную информацию по ситуации в дореволюционной России можно найти у А.Е. Снесарева. Его свидетельство тем более ценно, если учесть, что он - враг «прогнившего царизма». Об этом можно судить по фактам его биографии. Царский генерал-майор в октябре 1917 года становится генерал-лейтенантом, при большевиках руководит Северо-Кавказским военным округом, организовывает оборону Царицына, занимает должность начальника Академии генштаба РККА, становится Героем труда. Конечно, период репрессий 30-х не обходит его стороной, но приговор к расстрелу заменяют сроком в лагере. Впрочем, Снесарева освобождают досрочно, и это лишний раз показывает, что он человек - для советской власти не чужой. Так вот, Снесарев в книге «Военная география России» оперирует следующими данными, относящимися к началу XX века.

Количество собранного хлеба и картофеля на 1 человека в пудах: США -79; Россия – 47,5; Германия – 35; Франция – 39. Число лошадей в тыс.: Европейская Россия – 20751; США – 19946; Германия – 4205; Великобритания – 2093; Франция – 3647. Уже по этим цифрам видна цена расхожим штампам о «голодающих» крестьянах, и о том, как им «не хватало» лошадей в хозяйстве. Здесь стоит добавить и данные крупного западного эксперта профессора Пола Грегори из его книги «Экономический рост Российской империи (конец XIX-начало XX в.) Новые подсчеты и оценки». Он отмечал, что между 1885—1889 и 1897—1901 гг. стоимость зерна, оставленного крестьянами для собственного потребления, в постоянных ценах выросла на 51%. В это время численность сельского населения увеличилось лишь на 17%.

Конечно, в истории многих стран немало примеров, когда экономический подъем сменялся стагнацией и даже упадком. Россия не исключение, и это дает широкий простор для тенденциозного подбора фактов. Всегда есть возможность надергать цифр кризисного периода, или, напротив, воспользоваться статистикой, относящейся к нескольким наиболее успешным годам. В этом смысле полезно будет взять период 1887-1913 гг. Он был отнюдь не простым. Тут и сильный неурожай 1891-92 гг., и мировой экономический кризис 1900-1903 гг., и дорогостоящая русско-японская война, и массовые забастовки, и масштабные боевые действия во время «революции 1905-07 гг.», и разгул терроризма.

Так вот, как отмечает доктор исторических наук Л.И. Бородкин в статье «Дореволюционная индустриализация и ее интерпретации», в 1887-1913 гг. средний темп промышленного роста составил 6,65%. Это выдающийся результат, но критики «старого режима» утверждают, что Россия в период правления Николая II все больше отставала он первой четверки самых развитых стран мира. Они указывают, что прямое сравнение темпов роста между экономиками разных масштабов некорректно. Грубо говоря, пусть размер одной экономики составляет 1000 условных единиц, а другой - 100, при этом рост - 1% и 5% соответственно. Как видим, 1% в абсолютных показателях равен 10 единицам, а 5% во втором случае лишь 5 единицам.

Верна ли такая модель для нашей страны? Чтобы ответить на этот вопрос воспользуемся книгой «Россия и мировой бизнес: дела и судьбы. Альфред Нобель, Адольф Ротштейн, Герман Спитцер, Рудольф Дизель.» под общ. ред. В.И. Бовыкина и Статистико-документальным справочником «Россия 1913 год», подготовленным в РАН Институтом Российской истории.

Действительно, накануне Первой мировой войны Россия производила промышленной продукции в 2,6 раза меньше Великобритании, в 3 раза меньше чем Германия и в 6,7 меньше чем США. А вот как в 1913 году распределились пять стран по долям в мировом промышленном производстве: США – 35,8%, Германия – 15,7%, Великобритания -14,0%, Франция – 6,4%, Россия – 5,3%. Как видим, и здесь на фоне первой тройки отечественные показатели выглядят скромно. Но правда ли то, что Россия все больше отставала от мировых лидеров? Нет, не правда. За период 1885-1913 гг. отставание России от Великобритании уменьшилось втрое, от Германии на четверть. По абсолютным валовым показателям промышленного производства Россия почти сравнялась с Францией.

Неудивительно, что доля России в мировом промышленном производстве, составлявшая в 1881-1885 гг. 3,4%, достигла в 1913 году 5,3%. Справедливости ради надо признать, что сократить отставание от американцев не удалось. В 1896-90 гг. доля США была 30,1%, а у России - 5%, то есть на 25,5% меньше, а в 1913 году отставание увеличилось до 30,5%. Впрочем, этот упрек «царизму» относится и к трем другим странам «большой пятерки». В 1896-1900 гг. доля Великобритании составляла 19,5% против 30,1% у американцев, а в 1913 г. 14,0% и 35,8% соответственно. Разрыв с 10,6% увеличился до 21,8%. Для Германии аналогичные показатели выглядят так: 16,6% против 30,1%; 15,7% и 35,8%. Отставание возросло с 13,5% до 20,1%. И, наконец, Франция: 7,1% против 30,1%; 6,4% и 35,8%. Отставание от США было 23,0%, а в 1913 г. достигло 29,4%.

Несмотря на все эти цифры, скептики не сдаются, пытаясь закрепиться на следующей линии обороны. Признав впечатляющие успехи царской России, они говорят, что они достигнуты в основном за счет колоссальных внешних заимствований. По теме дореволюционных долгов чего только не наговорено вплоть до того, что «царизм» вступил в Первую мировую войну, чтобы отработать кредиты, полученные от Франции. Вообще-то на уровне здравого смысла понятно, что никакие долги, никакие кредиты не сравнятся с гигантскими тратами, которые сулит война с ведущими странами мира. Но поскольку многих людей интересуют конкретные цифры, то и здесь нам поможет справочник «Россия 1913 год».

Итак, наша страна в 1913 году выплатила по внешним долгам 183 млн. рублей. Давайте сравним с общими доходами отечественного бюджета 1913 г., ведь долги выплачивают из доходов. Доходы бюджета составили в тот год 3431,2 млн. рублей. Это значит, что на заграничные выплаты ушло всего-навсего 5,33% доходов бюджета. Ну что, видите вы здесь «кабальную зависимость», «слабую финансовую систему» и тому подобные признаки «загнивающего царизма»?
На это могут возразить следующим образом: а может быть, Россия набрала огромных кредитов, из них выплачивала предыдущие кредиты, а собственные доходы были невелики?
Проверим эту версию. Я возьму несколько статей доходов бюджета 1913 года, про которые заведомо известно, что они формировались за счет собственной экономики. Счет в миллионах рублей.

Итак, прямые налоги - 272,5; косвенные налоги - 708,1; пошлины - 231,2; правительственные регалии - 1024,9; доходы от казенных имуществ и капиталов - 1043,7. Повторюсь, что это не все доходные статьи, но в целом и они дадут 3280,4 млн. рублей. Напомню, что заграничные платежи в тот год составили 183 млн. рублей, то есть 5,58% от основных доходных статей российского бюджета. Да что и говорить, одни лишь казенные железные дороги принесли бюджету 1913 года 813,6 млн. руб. Как ни крути, как не ходи на ушах, а никакой кабалы от иностранных кредиторов нет и в помине.

Теперь обратимся к такому параметру как производительные вложения в российские ценные бумаги (акционерное предпринимательство, железнодорожное дело, городское хозяйство, частный ипотечный кредит). Вновь воспользуемся работой Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны». Отечественные производительные капиталовложения в российский ценные бумаги за период 1900-1908 гг. составили 1149 млн. рублей, иностранные вложения 222 млн. рублей, а всего – 1371 млн. Соответственно, в период 1908-1913 гг. отечественные производительные капиталовложения возросли до 3005 млн. рублей, а иностранные до 964 млн.

Те, кто говорят о зависимости России от иностранного капитала, могут подчеркнуть, что доля «чужих» денег в капиталовложениях увеличилась. Это верно: в 1900-1908 гг. она составляла 16,2%, а в 1908-1913 года возросла до 24,4%. Но обратите внимание, что отечественные вложения в 1908-1913 гг. в 2,2 раза превышали даже общий объем вложений (отечественные плюс иностранные) в предыдущий период, то есть в 1900-1908 гг. Это ли ни доказательство заметного усиления собственно российского капитала?

Перейдем теперь к освещению некоторых социальных аспектов. Все слышали стандартные рассуждения на тему «как проклятый царизм не позволял учиться бедным «кухаркиным детям». От бесконечного повторения этот штамп стал восприниматься как самоочевидный факт. Обратимся к работе Центра социологических исследований Московского университета, который провел сравнительный анализ социального «портрета» студента МГУ 2004 г. и 1904 г.

Оказалось, что в 1904 году 19% студентов этого престижного учебного заведения были выходцами из села (деревни). Конечно, можно сказать, что это дети деревенских помещиков. Однако учтем, что 20% учащихся Московского университета происходили из семей с имущественным положением ниже среднего, а 67% относились к средним слоям. При этом лишь у 26% студентов отцы были с высшим образованием (у 6% матери с высшим образованием). Отсюда видно, что значительная часть учащихся - это выходцы из небогатых и бедных, очень простых семей. Но если так обстояли дела в одном из лучших вузах империи, то очевидно, что сословные перегородки при Николае II уходили в прошлое.

Как указывает доктор исторических наук С.В. Волков в своей книге «Почему РФ еще не Россия», уже к 1897 году среди учащихся гимназий и реальных училищ доля потомственных дворян составляла 25,6%, среди студентов - 22,8%. В дальнейшем она существенно снизилась, и к 1914-1916 находилась на уровне 8-10% (этот период хотя и выходит за рамки темы статьи, но четко иллюстрирует тенденцию).

Образ дореволюционной элиты тесно связан с офицерством. Бытует представление, что в этом слое абсолютное большинство принадлежало выходцам из дворян. Это - очередное заблуждение, возможно, сформировавшееся под влиянием кино и классической литературы. На самом деле в 1912 году, согласно подсчетам Волкова, дворян среди офицеров было лишь немногим больше половины (53,6%).

Существенным аспектом состояния общества является имущественное расслоение. Многие думают, что плодами достижений России пользовалась несколько процентов населения, утопавшие в роскоши, в то время как остальной народ прозябал в нищете. Например, в публицистике давно уже гуляет тезис о том, что в конце XIX-начале XX века 40% крестьянских новобранцев впервые пробовали мясо только в армии. При этом ссылаются на генерала Гурко.
Что тут скажешь? Поразительна живучесть даже самых неправдоподобных утверждений! Судите сами. Согласно уже цитировавшемуся справочнику «Россия 1913 год», на 100 человек сельского населения в 1905 г. приходилось крупного рогатого скота - 39 голов, овец и коз - 57, свиней - 11. Всего 107 голов скота на 100 человек. Прежде чем попасть в армию крестьянский сын жил в семье, а, как мы знаем, крестьянские семьи тех времен были большими, многодетными. Это существенный момент, потому что если в семье было хотя бы 5 человек (родители и трое детей), то на нее в среднем приходилось 5,4 голов скотины. И нам после этого говорят, что значительная часть крестьянских сыновей за всю свою допризывную жизнь ни в своей семье, ни у родственников, ни у друзей, ни на праздниках, нигде и ни разу не пробовали мяса.

Конечно, распределение скота по дворам не было одинаковым, одни люди жили богаче, другие беднее. Но совсем уж странным было бы утверждать, что во многих крестьянских дворах не было ни одной коровы, ни одной свиньи, и т.п.

Кстати, профессор Б.Н. Миронов в своей фундаментальной работе «Благосостояние населения и революции в имперской России» показал, во сколько раз доходы 10% наиболее обеспеченных слоев населения превышали доходы 10% наименее обеспеченного населения в 1901-04 гг. Разница оказалась невелика, всего-то в 5,8 раза. Миронов указывает еще на один красноречивый факт, который косвенно подтверждает этот тезис. Когда после известных событий произошла экспроприация частных имений, то в 36 губерниях Европейской России, где как раз и было значительное частное землевладение, фонд крестьянской земли увеличился лишь на 23%. Как видим, не так уж и много земли было у пресловутого «класса эксплуататоров».
Имея дело с дореволюционной статистикой, надо всегда делать поправку на то, как сильно отличались реалии той эпохи от нашего XXI века. Представьте себе экономику, в которой львиная доля торговли происходит без кассовых аппаратов и за наличный расчет, а то и бартер. В таких условиях очень легко занижать обороты своего хозяйства со старой, как мир, целью платить поменьше налогов. Необходимо учитывать и то, что абсолютное большинство населения страны сто лет назад проживало в деревне. Как же проверишь, сколько крестьянин вырастил для собственного потребления?

Между прочим, сбор данных для составления сельскохозяйственной статистики происходил следующим образом. Центральный статистический комитет просто рассылал по волостям анкеты с вопросами для крестьян и частных землевладельцев. Сказать, что полученные сведения оказывались приблизительными и заниженными - это значит не сказать ничего. Проблема была прекрасно известна современникам, но в те годы просто не существовало технической возможности наладить точный учет.

Кстати, первая всероссийская сельскохозяйственная перепись была проведена в 1916 году. Неожиданно выяснилось, что по сравнению с 1913 г. лошадей стало больше на 16%, крупного рогатого скота - на 45%, мелкого – на 83%! Казалось бы, наоборот, во время войны ситуация должна была ухудшиться, а мы видим прямо противоположную картину. В чем же дело? Профессор Миронов, изучивший этот вопрос, резонно замечает, что данные 1913 г. были просто сильно занижены.

Когда речь идет о рационе питания жителя Российской империи, то не стоит сбрасывать со счетов рыболовство и охоту, хотя, разумеется, о ситуации в этих сферах можно судить только на основе прикидочных оценок. Вновь воспользуюсь работой Миронова «Благосостояние населения и революции в имперской России». Итак, в 1913 г. промысловая охота в 10 европейских и 6 сибирских губерниях дала 3,6 млн. штук дикой птицы. К 1912 г. в 50 губерниях Европейской России ежегодный улов рыбы для продажи равнялся 35,6 млн. пудов. При этом очевидно, что рыбу добывали не только для торговли, но и для своего личного потребления, а, значит, общий улов был заметно больше.

До революции проводились исследования питания крестьян. Сведения на этот счет охватывают 13 губерний Европейской России за период 1896-1915 гг. и характеризуют потребление следующего набора продуктов: хлебные, картофель, овощи, фрукты, молочные, мясо, рыба, масло коровье, масло растительное, яйца и сахар. В исследовании Миронова говорится, что крестьяне в целом получали в день 2952 ккал на душу населения. При этом взрослый мужчина из бедных слоев крестьянства потреблял в сутки 3182 ккал, середняк - 4500 ккал, из богатых –5662 ккал.

Труд на селе оплачивался следующим образом. В черноземной полосе по данным за 1911-1915 гг. в период весеннего посева в день работник получал 71 копейку, работница – 45 копеек. В нечерноземной полосе: 95 и 57 копеек соответственно. Во время сенокоса плата повышалась до 100 и 57 копеек в черноземье, в нечерноземье – 119 и 70 копеек. И, наконец, на уборке хлебов платили так: 112 и 74; 109 и 74 копейки. Средняя зарплата рабочих в Европейской России по всем группам производств в 1913 г. составила 264 р. в год. Много это или мало? Чтобы ответить на этот вопрос нужно знать порядок цен тех времен. Используя данные справочника «Россия 1913 год», составим такую таблицу:

Плата плотнику за 1 день работы в Москве в 1913 г составляла 175 копеек.
На эти деньги он мог купить:
Мука пшеничная, I сорт крупчатая -10,3 кг
или
Хлеб ситный пшеничный крупчатый -11,0 кг
или
Говядина I сорт – 3 кг
или
сахарный песок – 6 кг
или
свежий лещ – 3 кг
или
масло сливочное - 1,4 кг
или
масло подсолнечное – 6,1 кг
или
каменный уголь (донецкий) -72,9 кг

Кстати, многие рабочие имели до революции землю или землю своей семьи. К сожалению, мы располагаем соответствующими сведениям не по всем регионам страны, но в среднем по 31 губернии доля таких рабочих составляла 31,3%. При этом, в Москве - 39,8%, в Тульской губернии - 35,0%, Владимирской – 40,1%, Калужской – 40,5%, Тамбовской – 43,1%, в Рязанской 47,2%. [Рашин А.Г. Формирование рабочего класса России, с. 575.]

Интересная статистика по доходам дореволюционной интеллигенции приводится в работах С.В. Волкова «Интеллектуальный слой в советском обществе» и «Почему РФ еще не Россия». Оклады младших офицеров составляли 660-1260 р. в год, старших - 1740-3900, генералов - до 7800.
Кроме того, выплачивались квартирные деньги: 70-250, 150-600 и 300-2000 р. соответственно. Земские врачи - 1200-1500 р. в год, фармацевты - в среднем 667,2 р. Профессора вузов получали не менее 2000 р. в год, а в среднем 3-5 тыс. р., преподаватели средней школы с высшим образованием зарабатывали от 900 до 2500 р. (со стажем в 20 лет), без высшего образования - 750-1550 р. Директора гимназий – 3-4 тыс. р., реальных училищ – 5,2 тыс. р.
Высшие управленцы империи получали значительно больше. Годовое содержание министров - 22 тыс. р., губернаторы зарабатывали 10 тыс. р., члены Госсовета 18 тыс.р., сенаторы – 8 тыс. р.

Особое внимание в империи уделялось состоянию железнодорожного транспорта, и зарплаты в этой сфере были особенно велики. У начальников железных дорог - 12-15 тыс. р., а у чинов, контролирующих строительство железных дорог, – 11-16 тыс. р.
На первый взгляд, может показаться, что эти цифры противоречат тезису Миронова о сравнительно небольшой дифференциации доходов самых бедных и самых богатых слоев в царской России. Однако это не так. Миронов сравнивал 10% наиболее обеспеченных с 10% самых бедных жителей страны, а цифры Волкова относятся к очень узкой группе населения Российской империи. Министров, губернаторов и других крупнейших представителей властвующей элиты было совсем немного. Высших чинов, составлявших первые 4 класса имперской Табели о рангах, насчитывалось порядка 6 тысяч человек.

Оценивая экономические и социальные показатели Российской империи нельзя не сказать об одном часто встречающемся статистическом фокусе. Когда подушевые показатели нашей страны сравнивают с достижениями других государств, то у России учитывают все население, а у других стран берут в расчет только население метрополий. Характерный пример -Британская империя, в которой тогда проживало около 450 млн. человек. Колонии были гигантским рынком сбыта английских товаров, к тому же поставляли в метрополию сырье, а когда началась Первая мировая война, то жители колоний воевали на стороне Британии. То есть, как использовать колонии в своих интересах, так это всё одна страна, а как речь заходит о расчетах подушевых показателей, то сразу колонии становятся «чужими». Помните детскую сказку про мужика, который делил с медведем вершки и корешки? Вот это самое оно, и те же рассуждения относятся к Франции и Германии.

Кроме того сравнение подушевых показателей стран с разной возрастной структурой некорректно, ведь маленький ребенок никакого вклада в экономику не дает, поэтому, чем больше детей в обществе, тем ниже подушевые показатели. Правильнее делить абсолютные валовые показатели не на все население, а только на трудоспособное, либо на число домохозяйств. В связи с этим надо иметь в виду, что в начале XX века в России наблюдался демографический подъем, и детей было много. Общая численность населения страны в 1913 году была порядка 170 млн., человек, а прирост составлял примерно 1,7% в год.

Каким же был научно-технологический уровень дореволюционной России? Обратимся к фактам. В 1910 году В.И. Вернадский делает доклад в Академии наук. Тема: «Задачи дня в области радия».

«Теперь, когда человечество вступает в новый век лучистой - атомной - энергии, мы, а не другие, должны знать, должны выяснить, что хранит в себе в этом отношении почва нашей родной страны.», - заявляет Вернадский. [Вернадский В.И., Задача дня в области радия. - СПб., 1911, с. 72.]

И что вы думаете, «царские чинуши» оплевали одинокого гения, а его прозрение так и осталось невостребованным? Ничего подобного. На поиски радиоактивных месторождений отправляется геологическая экспедиция и находит уран, а Дума в 1913 году рассматривает законодательные инициативы в сфере изучения радиоактивных месторождений империи. Это будни «лапотной» России.

У всех на слуху имена таких выдающихся дореволюционных ученых как Д.И.Менделеев, И.П. Павлов, А.М. Ляпунов и др. Рассказ об их деятельности и достижениях займет не одну книгу, но я хотел бы сейчас сказать не о них, а привести ряд фактов, непосредственно привязанных к 1913 г.

В 1913 г. начались заводские испытания «Краба» - первого в мире подводного минного заградителя М.П. Налётова. Во время войны 1914-1918 г. «Краб» находился в составе Черноморского флота, ходил в боевые походы и, кстати, именно на его минах подорвалась турецкая канонерская лодка «Иса-Рейс».

В 1913 г. открылась новая страница в истории авиации. В воздух поднялся первый в мире четырехмоторный самолет. Его создателем был русский конструктор И.И. Сикорский. После революции он покинул Россию, в эмиграции некоторое время продолжал проектировать самолеты, а потом занялся вертолетостроением.

Другой дореволюционный инженер Д.П. Григорович в 1913 г. построил «летающую лодку» М-1. Прямым потомком М-1 стал один из лучших гидросамолетов Первой мировой войны – М-5. В советские годы Григорович стал главным конструктором в… специальной тюрьме НКВД, так называемой «шарашке». Там его заместителем был ученик Сикорского Н.Н. Поликарпов.
В 1913 г. оружейник В.Г. Федоров начал испытание автоматической винтовки. Развитием этой идеи во время Первой мировой войны стал знаменитый автомат Федорова. Кстати, под руководством Федорова одно время работал В.А. Дегтярев, впоследствии ставший известным конструктором.

От техники перейдем к искусству, ведь это важная характеристика состояния культуры. В 1913 г. С.В. Рахманинов заканчивает ставшую всемирно известной музыкальную поэму «Колокола», А.Н. Скрябин создает свою великую сонату №9, а И.Ф. Стравинский - балет «Весна священная», музыка которого стала классической. В это время плодотворно работают художники И.Е. Репин, Ф.А. Малявин, А.М. Васнецов и многие другие. Процветает театр: К.С. Станиславский, В.И. Немирович-Данченко, Е.Б. Вахтангов, В.Э. Мейерхольд - вот лишь несколько имен из длинного ряда крупнейших мастеров. Начало XX века – часть периода, называемого Серебряным веком русской поэзии. Это целое явление в мировой культуре, представители которого заслуженно считаются классиками.

Приведенные факты – это крошечная часть гигантского массива данных, свидетельствующих, что Россия в предвоенный период находилась на подъеме. Почему же тогда всё обернулось крахом? Почему в успешной стране вскоре произошли революции, Гражданская война, голод и т.п.? Ответы на эти вопросы заслуживают отдельного рассмотрения и не входят в тему статьи. Скажу только одно: попытка объяснить революции тяжелым положением масс не выдерживает никакой критики. Не массы свергли царя в Феврале 1917 года. А вот что такое действительно отчаянное положение, массы узнали как раз по итогам революций.

Статья была написана для журнала «Однако» и в немного сокращенном варианте опубликована в номере 01 (150) от 21.01.2013 года.

http://nilsky-nikolay.livejournal.com/609355.html
nilsky_nikolay 2013-03-31 01:36:00
О низкой урожайности хлебов
Одна из частых претензий к сельскому хозяйству Российской империи (а фактически к собственно Российской империи) - это претензия к средней урожайности, которая была значительно ниже европейской, а значит, свидетельствует об крайней отсталости и сельского хозяйства, и всей империи.

Так ли это? Низкая средняя урожайность? Да. Свидетельство отсталости? Нет. И вот почему. Здесь должен был начаться длинный популяризаторский текст, написанный хорошим языком, но поскольку мне лень, будет лишь некоторый набор тезисов.

Во-первых, нужно всегда иметь в виду, что любой прогресс - есть следствие либо человеческой лени, либо какой-то кризисной ситуации. Так, колесо придумали тогда, когда надоело таскать на себе туши убитых на охоте оленей, а антибиотики - когда надоело умирать от мерзких болезней. Развитие сельского хозяйства - не исключение из этого правила. Здесь от лени меняют на трактор колхозную частновладельческую лошадку, и от безысходности пичкают пашню удобрениями. Если нет трактора и удобрений, тогда круглыми сутками возятся в рисовых чеках и собирают по три урожая в год. Наверное, даже самый отъявленный двоечник примерно знает, что страны Европы обычно отличаются двумя половыми родовыми признаками: малая территория и высокая плотность населения. А если у тебя не очень много земли, но довольно много населения, ты начинаешь суетиться и искать способы отвратить неминуемую голодную смерть. В результате в меню появляются лягушачьи лапки и улитки, а в поля закапываются тонны питательных веществ. Немного технологий, много упорства и - вуаля! - получаем большие урожаи. Таким образом, европейцы, находившиеся в ситуации перманентного продовольственного кризиса, но которым было лень умирать, нашли способ добиться той урожайности, которая позволяла бы жить дальше. И эта урожайность была высока. Иное дело Россия. Здесь никогда не было проблемы с землёй, а значит, с возможностями прокормить имеющееся население. Даже пресловутый аграрный кризис начала ХХ века, это не кризис недостатка продовольствия, а кризис переизбытка рабочих рук. Поэтому высокая урожайность и не требовалась.

"Но, позвольте", - воскликнет проницательный читатель, - "а как же постоянный спутник русского крестьянина - голод, о котором так много и так печально говорили, говорят и говорить будут?" Проницательный читатель будет прав и неправ одновременно.

Да, периодически случаются неурожаи. К сожалению, природа ещё не достигла той равномерности своего труда, какая, например, присутствует на японских автомобильных заводах. И по причине климатической безалаберности, то там, то сям происходят отклонения от нормы. Понятное дело, что чем больше территория, тем выше вероятность того, что на разных частях этой территории будут случаться какие-то катаклизмы, вредящие урожайности. Однако - и это во-вторых, - чем больше территория, тем выше вероятность и того, что в каких-то частях природные условия будут, наоборот, благоприятствовать урожаям. Поэтому русский крестьянин знал, что даже если у него рожь не уродится, у соседей можно будет прикупить недостающее (ведь граница с соседней губернией не есть граница другого государства, а торговля между ними не обременена торговыми договорами и пошлинами). Так что и природные неурядицы не слишком заставляли крестьянина увеличивать урожайность.

Даже, и это в-третьих, учитывая периодические сильные неурожаи. Ведь, возвращаясь к упомянутой в первом пункте лени, любой труд должен быть оплачен. Если мы будем каждый год закладываться на возможный неурожай, то мы будем иметь редкие выгоды в том смысле, что урожай не выбьет нас из колеи, но частые убытки из-за излишне затраченного труда и пропавшей втуне добавочной части урожая. То, что крестьянин в этом смысле был далеко не дурак, легко увидеть хотя бы на тех частых примерах того, как во время высокого урожая крестьяне совсем не убирают свои поля, а предпочитают наниматься к помещику или кулаку крупному производителю, так как связанные с высоким урожаем повышенная зарплата и низкие цены на зерно позволяют компенсировать потери от неубранного собственного поля. Таким образом, не было необходимости интенсифицировать ведение хозяйства всем крестьянским семьям.

Ведь, и это в-четвёртых, в сельской местности проживало три четверти населения Российской империи. И занималось сельскохозяйственным трудом три четверти населения. Соответственно, рынком сбыта для излишков продукции, полученных благодаря интенсивному ведению хозяйства, оставалось лишь городское население и экспорт. А стало быть, товарность хозяйства не могла быть очень высокой (особенно учитывая, что часть хозяйств всё-таки были интенсивны и высокотоварны). А стало быть, нужды в высоких урожаях не было, ибо для излишков просто не было рынка сбыта. А при попадании на рынок слишком большого количества зерна цены бы упали настолько, что было бы только хуже. Иными словами, урожайность и урожаи соответствовали тому рынку, который для них имелся. И то, что урожайность при этом была невысокой, означает лишь одно: такой она и должна была быть, чтобы не ломать конъюнктуру.

В-пятых, мы опять вернёмся в Европу. Там, как мы уже выяснили, на небольшой территории живёт много людей. Многие из которых чихать хотели на вегетарианство, но с удовольствием впиваются зубами в сочную свиную рульку. Т.е. наряду с большим количеством людей в Европе проживало и большое количество животных. Многие из животных любят сочную травку. Но земли мало. А кормить животных надо. Что делать? Ничего другого не остаётся, как кормить животных зерном. Ибо кормовых единиц в виде зерна с одного гектара можно получить больше, чем кормовых единиц в виде сена, даже при не очень высокой урожайности. Но раз уж нам нужна высокая урожайность для прокормления людей, мы можем подкинуть в топку нечернозёма ещё немного удобрений и получить ещё большую урожайность, которая позволяет накормить-таки коровку или свинюшку, чтобы они через некоторое время накормили Ганса или Жана. В Российской же империи земля была обильна, в том числе и лугами. И можно было не сильно напрягаясь (точнее, напрягаясь сильно, но недолго) получить искомые для животноводства продукты питания с лугов, коих было в достаточном количестве. Таким образом, российский крестьянин спокойно получал несколько миллиардов пудов сена в год, и ему не нужно было заменять его зерном. Что опять-таки не требовало повышения урожайности.

Если попытаться резюмировать всё вышесказанное в телеграфном стиле, то можно сказать так: урожайность хлебов в Российской империи соответствовала потребностям рынка и полностью удовлетворяла основную массу крестьянства с точки зрения соотношения затраченного труда и полученного результата. То есть она была не низкой. Она была разумной и достаточной.

В качестве постскриптума. Если мы внимательно посмотрим на современный Российской империи мир и перенесёмся за океан, то увидим, что урожайность у основного конкурента России на мировом зерновом рынке - Северо-Американских Соединённых Штатов - была (откинув кукурузу) примерно такой же, как в России, а временами и ниже. И всё ровно потому же - земли было много, высокий урожай на единицу площади не требовался. Кстати, САСШ можно использовать как пример и ещё в одном случае. В 1936 году средний дебит на одну нефтяную скважину в СССР был в 7,5 раз выше, чем в САСШ в 1934 году - 7,5 тонны против 1 тонны. Однако всего скважин в СССР было семь с половиной тысяч, а в САСШ - триста тридцать тысяч, а общая добыча нефти составляла 20,5 миллионов тонн против 124,5 миллионов тонн. Этот пример хорошо показывает тот факт, что более низкая "урожайность" не является помехой для наличия крупного и эффективного хозяйства и не свидетельствует о какой-то там отсталости.

PostПостScriptum. Вопросы, поправки, предложения и возражения собираются в комментариях. Ю ар вилкам и ложкам!